"Разум имеет четыре угла, и не будет двигаться даже в случае смертельной опасности. Женщина же кругла. О ней можно сказать так же, что она не ведает различия между добром и злом, между хорошим и плохим, и может закатиться куда угодно." Ямамото Цунэтомо - Хакагурэ из книги десятой ("Сокрытое в листве")
Пьеса Майи Тульчинской "Страсти по дивану" относится к разряду генеалогическо-гинекологической литературы. Или к "женской прозе", если угодно, поскольку вполне укладывается в русло центристского, умеренного направления Токаревой-Рубиной-Улицкой (пример радикализма - М. Арбатова, пример отщепенства - Т. Толстая) в современной женской беллетристике. Круг разрабатываемых тем в этом пазле русской словесности можно определить, как "сентиментально-бытовой на основе лунных циклов". Три "k" здесь не вызывают сопротивления, и их отторжение не становится знаменем экстремистской эмансипации, здесь есть простые неправильные ответы на сложные вопросы, здесь нет метаний духа, но есть смятение души. Это мир зеркал, окон, яблок (которые падают недалеко от яблонь), фарфоровых чашек, утренних и обеденных скандальчиков (настоящая женщина может сделать из ничего шляпку, салат и скандал), торшеров и корицы. В этот мир мы и попадаем во время спектакля "Страсти по дивану" в постановке народного артиста России Георгия Корольчука.
Время - понятие доступное, но сложное и, в некоторой степени, абстрактное. Поэтому Корольчук, вводя это понятие в свой, насквозь женский, спектакль, делает его наглядным. Представляет не вызывающей отторжение философской глубиной категорией, не физической величиной, а просто иллюстрирует его: молодость и старость. Таким образом, приближая к понятийной базе героинь спектакля. Четыре женщины и время. И диван. Диван, как символ чего-то неизменного в перелистываемых от молодости до старости жизнях, как ненавистный символ преемственности поколений, как место, где можно спрятаться от всего, найти точку опоры... как суррогат мужской надёжности и силы (недаром в финале он поднимается вверх - ау, Зигмунд!) - нулевой меридиан.
Спектакль этот иллюстрирует ответ на вопрос "зачем нужен театр?". Глядя на сцену, видишь жизнь из следующего измерения, недоступного персонажам. И, несмотря на всю условность театра, с трудом подавляешь в себе детское желание пройти сквозь мембрану рампы, обнять их, объяснить им, куда ведёт путь, устланный благими намерениями, плакать с ними и утешать их. Потому, что любишь их. И жалеешь, разумеется. Жалость - одно из немногих качеств, отличающих нас от животных. И вот для понимания человечности, для осознания человеческого в себе стоит посмотреть "Страсти по дивану". Великолепная игра актрисы Александры Сыдорук, засл. арт. России Нели Поповой, засл. арт. России Валентины Паниной и нар. арт. России Тамары Абросимовой весьма этому способствует.
Вообще, постановочная группа отработала "на все сто". Сценограф Тино Светозарев с очень тонким чувством меры создал декорации: серебристо серая комната перечёркнутая снизу-слева направо-вверх бордовой диагональю скатерть-диван-торшер. Очень лаконично и выразительно. Неброско. Но есть ощущение жилого (живого) пространства, и пространства за пределами видимого.
Музыкальное оформление засл. раб. Культуры Владлена Неплоха ненавязчиво и органично вплетается в действие. И соло на гитаре засл. арт. России Дмитрия Кижаева как абрис, кого-то невидимого, но присутствующего в этом доме.
Ангела может быть? Пусть в этом доме и не верят в Бога. Это не повод, чтоб оставлять их своей заботой. "Бабы - дуры. И не потому, что дурры, а потому, что бабы" - нет в этой фразе ни диффамации, ни самцового шовинизма. Если подумать.
2-я (повторяет). "Ты - дура". Когда я была маленькой, она называла меня дурехой. Дуреха - это еще как-то ничего, вроде ласково звучит. А теперь она называет меня дурой. Расту я, однако, в глазах собственной матери. Интересно, она называет меня дурой или считает дурой?
(Кричит) Мам! Я дура или умная?
3-я (кричит откуда-то издалека). Ты, что, читать не умеешь?
2-я. (ожесточенно трет зеркало) Умею, умею. Я все умею, но почему-то чувствую себя дурой. Вот не глупым человеком, а именно дурой.