***
Прошедшим станет нынешнее скоро.
С глотком, с затяжкой, со щелчком затвора.
Как доказать самим себе, что жили,
что сердце замирало от восторга?
Бумажками роддома, ЗАГСа, морга?..
Спидометром, отсчитывавшим мили.

***
Нас с тобою кормят ноги.
Мы с тобой всю жизнь в дороге,
мы с тобой в пути.
Скажут: ноги кормят волка!
Людям надо жить, как пчелкам -
в улей все нести.
Но, у нас с тобой нет дома.
Ничего у нас нет, кроме...
Кроме нас с тобой.
Я нашел иголку в сене.
Ты - мое стихотворенье.
Ты моя! Я твой.

***
Как прожил этот год не расскажешь в прозе:
я встречал его с шампанским, салютом, под пальмой.
Без мороза и запаха хвои, что в этих широтах нормально.
В Тихом океане, на островке Формоза.

До сих пор на сцене, хоть уже исполнилось сорок.
Иногда костюмы хоть выжимай от пота.
Ну, да кто на кого учился - у меня такая работа.
В общем, есть еще в пороховницах порох.

Я на горной дороге выкручивал акселератор.
Подо мной облака проплывали, тряслась земля. Тайфуны
били с ног. Рвал связки, как Паганини струны.
Туда и обратно пересекал экватор.

Я пил водку, писал стихи, тосковал по Отчизне,
я купался и пробовал вкус волны двух океанов.
Грелся на пляжах, смотрел в синеву, и не строил планов.
Но, еще вот какую штуку я понял в жизни:

Как чудесно любить одну женщину самозабвенно!
Хорошо в ответ на преданность, тоже быть верным.
И последним быть в Ее жизни, это лучше, чем первым.
И, пока я с любимой, все моря будут мне по колено.
 
***
Ветер сегодня такой, что вышибает слезу.
От разбившихся вдребезги волн солёный туман.
Пятиалтынный год этого века держу на весу, 
я пережил и принес его, чтоб уронить в океан.

Пусть в новогоднюю ночь будет светло и легко!
Сегодня забуду, что жить - это тяжкий труд.
Вспомню всех вас, кто сейчас от меня далеко,
и пожелаю добра... А остальных помяну.

***
Мне остопиздело людское стадо,
со мной мой друг, и лучшего не надо.
И хорошо, что он не человек -
никто не понимает так, как Джек.

***
Сегодня шум океана
отчетливее и ближе.
Этот апрель я вижу
как эпилог романа.

Скоро придется трудно:
в мае начнутся снова
поиски хлеба, крова,
и прочие пляски с бубном.

Три года возьму в кавычки.
Жизнь на пятом десятке
по-новой. Совсем не сладко.
А, впрочем, уже в привычку:

кораблик по волнам скачет -
то на крутой вершине,
то между волн, в низине...
И я в нем. Блюю от качки.

***
Сад цветёт, как ни в чем не бывало.
Дни весенние катят к лету.
А над Волгой-рекой покрывалом
небеса ярко-синего цвета.

Я на крыше сгоревшего дома
черным толем латаю дыры.
Кто еще это сделает кроме?
Это раньше было "всем миром".

А теперь ни гвоздя, ни дранки
не дадут из-за серых заборов.
Лишь похмельный сосед спозаранку
с "деловым" идет разговором:

-  Хочешь дам тебе досок, гвоздей?
(я как раз забиваю сваю)
- За пятьсот, всего-то, рублей!
На хуй вежливо посылаю.

- А чего не помогут друзья?
Все полегче работа пошла бы.
- Помогли бы, да у меня
в настоящих друзьях только бабы.

Целый день отмахал топором.
День Победы. Девятое мая.
А теперь у костра с котом
мы хозяина поминаем.

***
Адольф Вильм Бугро.

Мужики, кентавры, дети,
Ишаки, нагие дамы
Дуют весело во флейты,
Бьют в тарелки и тамтамы,

В треугольники и блюдца.
На траве среди деревьев.
Пляшут, пьют, потом ебутся...
До морали иудеев

С метастазами запретов
есть еще пяток веков.
Золотое время, где ты?
Мир так ханжески суров!

***
Я иду по пустынной аллее
весь в Версаче, Фрателли, Армани.
Сквозь подклад мою ногу греет
банка теплой мочи в кармане.

***
Котик кушает мышонка.
Звонко
он хрустит его хрящами.
С Вами,
mon amour, случится то же.
Ну, и что же?

***
У Казанского фонтан.
На него глядит баклан.
Все.

***Que?
Зачем тебе чайка на парике?
Какие идеи в гранитном виске?
Что ты увидела там, вдалеке,
принцесса Фике?

***Dead poets bar.
Полночь в баре "Усопших Поэтов",
с отражением в окне vis-a-vis.
Осень, вместо прошедшего лета,
и портвейн, вместо прошлой любви.

***
Мама мыла неизбежность,
отметая суету.
На сансару нет надежды,
соблюдайте пустоту!

***
Вот она, моя муза.
Она беспощадно юна.
А мне уже пятый десяток. И пузо.
И седина.
Уже смешно и нелепо 
мечтать о девичьей груди:
моя бы ладонь к ней легла как слепок.
Не подходи!
Преодолею робость,
коснусь губами слегка.
Между нами лежит времени пропасть.
(И)ли статья УК.

44.
До сорока четырех ничего не нажил, кроме
артритных коленок. Да воспоминаний горстку.
Почти за полвека - это бессовестно мало.
А с другой стороны
про себя удивляюсь: как до сих пор не помер?
Ну, хорошо. В юности был резким и жестким.
Теперь же весь мягкий такой, как ручная коала.
И сентиментально-слезлив.
Я иду по городу, и слушаю разноязыкий говор.
Город покрытый патиной, непередаваемым лоском,
пылью веков в кракелюрах гранитных каналов...
окаменевшие сны.
На асфальте надпись "Кызлар", и телефонный номер.
Это маркитантки идут за чингизидовым войском.
А орда уже здесь, и только лишь ждет сигнала
к началу резни.

***
Зачем мы, друг, с тобою были так прекрасны?
Чтоб деффки говорили "я согласна",
и выдавали из гортани кучу гласных,
закинув темя,
и с хрипотцой?
А что теперь? Не то, чтоб было всё иначе:
мужик, чем старше - тем он больше значит.
Однако глаз по времени том плачет.
А время
жуёт лицо.

***
день рожденья праздник 
это хорошо к 
собственной могиле 
ближе на шажок

***
- Ой, всё это неважно совершенно!
Ведь мы с тобой богатые душевно.
И просто друганы.
- Да, милая. Конечно.  Безусловно.
Но, только вот богаты мы духовно.
Душевно мы больны.

***
Хочется девушку с именем Изабелла.
Чтоб она ничего не умела.
Чтобы на всякий вопрос отвечала:
"Ой, прости меня милый,
я совершенно забыла.
Да ты сам всё путаешь, даже моё имя.
Я не заебала, а Изабелла.
Я же как-то запомнила, что ты Дима".
И чтобы она любила
даже такого, как я дебила.

***
мы собирались жить до гроба
вдвоём до самого конца
но только лишь разбили оба
сердца

***
На стыках дней колёса
простукивают край.
Аляпистая осень,
как старенький трамвай,

везёт путём окольным
(за окнами темно),
оттуда, где мне больно,
туда, где всё равно.

***
как глупый пингвин робко прячет
писал ам горький только вот
нам классик не сказал что умный
пингвин без страха достаёт

пингвинов трудно удушением
сопротивления лишить
пингвин не дышит очень долго
отпустите и вам 3,14зда

вы ели яица пингвинов
я ел яишницу из них
как будто тухлая селёдка
но хочет жрать солдат всегда

***
нострадамус всем нам
предсказал абзац
может быть мы гильде
стерн и розенкранц

может быть мертвы мы
полностью везде
может мы убиты
бонбой с лсд

***
ищ хабэ айне кляйне фраге
варум ищ либэ эту дрянь
и почему ищ вилл ей шрайбен
когда я всклянь

кардиограмма ист фантастищ
моча унд шайсэ зеер гут
майн херц геброхен на осколки
ищ бин капут

***
зачем она звалась татьяной
когда есть имя никодим
есть имя гермоген амвросий
ещё есть множество имён

***
В июле вдруг повеет сентябрём.
Напомнит осень о себе дождём.
А мы всё ждём. Мы всё чего-то ждём.
Ты ждёшь чудес от жизни для себя:
что счастье свалится, пайетками слепя...
А я тебя.

***
Август смывает дождём.
А мы постоим, подождём
под деревом при грозе.
Мы ведь бессмертные все.
Тепла подождём от зимы:
нафиг друг другу мы?
Наступит счастливый миг -
вон с пряниками грузовик...
Не перевернулся опять.
Что делать. Ну, будем ждать.
Только чего ты ждёшь?
Август. Сентябрь. Дождь.

***
я пью шампанское с утра
и будто бы ещё вчера
во глубине сибирских руд
пил из железной кружки брют
с тех пор минуло тридцать лет
а сколько их ещё минет

***
нищета и скука
не поёт гармонь
расколи старушек
и отрадионь

***
Я, как Пьеро влюблённый в Мальвину
на Рубинштейна пьяный в дымину
стою, и рассматриваю картину:
у рыбки её глаза.

Сжечь все мосты, и начать сначала.
Выпито много. Прожито мало.
Это просто весна настала.
Что тут ещё сказать?

***
То втыкаешь тупо в ноты.
То на сцене, как бревно ты.
То влетаешь в 'Гугеноты'.
То какой-то па де катр.

То, как негр от работы.
То блестишь от позолоты...
Вот такие повороты.
Это ж ёперный театр.

***
Cтаёт невыносимо душно
от ханжески-святошьих рыл.
Сам Александр Сергеич Пушкин
бывало их хуями крыл.

Есенин, Маяковский, Бродский,
любой поэт Святой Руси
всех этих цензоров без мозга
пойти бы нахуй попросил.

И, если нужно для искусства,
я буду те слова писать.
Слова экспрессии и чувства:
ебаться, хуй, пизда и блядь.

***
Так девица далёко,
а синица в руке.
Это очень жестоко,
что она вдалеке.
Перекрёстным потоком
мысли бродят в виске,
как к последнему хокку
иероглиф в строке:
То ли сделать сэппоку,
то ли выпить саке.