Аннотация: Дуэль: Голос против Патрульного... "Побег невесть от чего"...
В шесть утра из мобильника раздалось противным гнусавым голосом:
- И жили они потом долго и счастливо и умерли в один день.
Я проснулась: 'Что это за 'доброе утро' в воскресенье?' - подумала возмущенно. Странно! Вставать в такую рань совсем не хотелось, но звук работающей кофемашины и запах кофе вытащили меня из постели. 'Еще странней, кто бы это мог быть? Мама уехала, мужа я в очередной раз выгнала... Кто это?' Осторожно ступая, пробралась на кухню. Никого! На столе на перламутровых подставочках две чашечки кофе, вернее, одна с ароматным дымящимся кофе, вторая уже пустая! И никого! Кофемашина продолжала тихонько бурлить. Обычно я утром выпиваю сразу две чашки. 'Муж вернулся? Нет, я же в этот раз и ключ у него забрала! Кто это?' - мысли носились в броуновском движении. Я еще не решила, что мне делать - пугаться, просто удивляться или не обращать внимания. 'Для начала - кофе', - подумала, пододвинула табуретку, села и с грохотом оказалась на полу. Услышала гнусный смешок и гнусавый, слегка надтреснутый голос:
- Кукушеньки! А дальше, дальше-то что будет!
Подскочив на ноги, огляделась: никого, перевернутая табуретка валялась на полу рядом. Стало немного не по себе. "Что же это такое?" - подумала я, взяла со стола чашечку и попыталась отхлебнуть. Кофе, почти кипящий, выплеснулся мне на грудь! Какое счастье, что я напялила этот толстый махровый халат, иначе точно был бы ожог! "Да что же это такое, - тоскливо подумала я, - что же делать? Куда бежать?" В ответ этим мыслям раздалось все так же гнусаво:
- Беги, не беги, не убежишь.
И на меня вылилась вода. Целое озеро воды! Я, схватив ключи, бросилась в подъезд и затарабанила в двери соседям сверху:
- Откройте! Вы заливаете меня! Вода льется обвалом, - орала я.
Заспанная соседка удивилась:
- Где заливаем? - пролепетала испуганно.
- В кухне вода льется рекой, видите, - я развела руки, показывая свои мокрые волосы и халат.
- Да, да, мы сейчас посмотрим, проходите, - она широко распахнула дверь.
Но в кухне было совершенно сухо. Я спустилась к себе. Никаких следов воды, зато - дымились розетка и кофемашина. Следом прибежал соседкин муж.
- Да у вас сухо, у вас - пожар, - заорал он, и вылил остатки кофе из моей чашки на кофемашину.
Та громко фыркнула и загорелась синим огнем.
- Пожарных, вызывайте пожарных, - прокричал он и понесся к себе.
Через две минуты я услышала, что они с женой бежали вниз, волоча за собой что-то, видимо, большое и тяжелое.
Судорожно набрала ноль один. Из трубки донеслось гнусаво:
- И жили они долго и счастливо и умерли в один день.
Набрала ноль два - то же самое. Я набрала ноль три. Приятный женский голос произнес:
- Не волнуйтесь, высылаем психбригаду по вашему адресу.
- Как психбригаду? Я же еще ничего и не сказала!
- И жили они долго и счастливо и умерли...
Не дослушав наглый гнусавый голос, быстро оделась и выскочила из квартиры. Возле подъезда столпились соседи. Они тревожно поглядывали на мое кухонное окно и переговаривались:
- Что же она не выходит? - спрашивала одна.
- Где же пожарная бригада?! - возмущалась другая.
- Почему же дыма не видно? - удивлялась третья.
Я прошла сквозь плотные ряды, расталкивая и наступая им на ноги, но меня не заметили. Навстречу неслась пожарная машина с диким трезвоном сирены. Я попыталась сделать шаг в сторону - невидимая стена, в другую, тоже!
- Кукушеньки, - пропел гнусавый голос.
Пожарка была уже так близко, что сквозь лобовое стекло светилось испуганное лицо водителя. Я поняла: он старательно давит на тормоз, но машина не останавливается! Вокруг было нечто, тогда я изловчилась, подпрыгнула и схватила ветку дерева над головой, оттолкнулась от земли и взмыла вверх. Когда приземлилась обратно, пожарка скрипела тормозами около подъезда, а из окна кухни появился легкий дымок. Немного посомневавшись - а не вернуться ли, решила, что надо уходить. Невесть что наступало мне на пятки.
Пошла в церковь. Подходя к ближайшей, обнаружила широченнейший ров через всю дорогу, около следующей прорвало горячую воду, в третьей - был ремонт и во внутрь не пускали.
"А не поесть ли мне?" - пришла неожиданная мысль. Вошла в первое попавшееся в кафе. Там все было тихо и пристойно. Я поела, выпила кофе, закурила долгожданную сигарету и подумала: "Как хорошо!". "Да, вкусно", - ответил мне спокойно все тот же гнусавый голос. И опять рядом никого! Теперь я почувствовала страх. "Что это со мной? Кто это? И за что это?" "Слишком много вопросов. А отвечать я вообще не собираюсь", - прогнусавил мой преследователь. Я сидела в кафе так долго, как не позволяли приличия. Ушла, когда официантка спросила:
- Вы поели три часа назад, может уже пора пообедать?
- Нет, нет, - отказалась я, - спасибо, я тут у вас совсем засиделась.
За порогом знойное солнце плавило асфальт. Даже птицы молчали. Я в раздумье смотрела перед собой, а в голове крутилась мысль: "Куда? Домой?"
- Попробуй, - ответил гнусавый.
"Нет, домой нельзя", - поняла я. Поплелась под палящими лучами вглубь старого парка. Там есть такие деревья, что обязательно будет тень. Услышала шаги за спиной. Оглянулась - никого. Вот и тенистые аллеи с лавочками и небольшими альпийскими горками. Выбрав уютное местечко, где тень погуще, присела. Тяжелая дубовая доска проломилась подо мной, ушибив мне ногу. Снова - гнусавый смешок. Тогда я, как хороший спринтер, бросилась сквозь парк к реке. Неслась во весь опор. Казалось, другие думают медленней, чем я бегу. Ощущая крылья за спиной, не заметила препятствие и сбила с ног старую цыганку. Та тут же заверещала:
Лежа рядом с ней на траве, протянула цыганке руку, та, едва взглянув, заголосила:
- Бедная дитя, бедная! Не войдешь в свой дом, не найдешь друзей, за тобой Оно!
Цыганка закрутилась на месте юлой и исчезла с протяжным воем. Я поднялась и медленно пошла дальше. Речки не было, и парк стал похож на густую лесную чащу, под ногами - бурелом, сухие ветки с треском ломались, и я все время рисковала провалиться вниз, но что-то все-таки меня удерживало. Наконец, впереди забрезжил свет, потянуло дымком костра. Я вышла на поляну, там расположился цыганский табор. Костер горел посредине, вокруг с бубнами в руках носились в диком танце молодые цыганки, развевались яркие разноцветные юбки, чуть поодаль курили самокрутки старухи, дети выглядывали из стоящих с краю кибиток, а кони паслись среди молодых деревьев. Идиллическая картина вызвала в душе робкую надежду на спасение, но, заметив меня, цыгане похватали детей, старухи впряглись в повозки, а парни рубили канаты, которыми были стреножены кони. Через несколько секунд о бывшем здесь недавно таборе напоминал только потухающий костер. Я бежала следом с криками:
- Я, как же я! Возьмите меня!
В ушах свистел ветер, да хихикал гнусавый. Выбежав из леса, оказалась на берегу реки прямо перед мостом, далеко на середине которого, колыхались в беге лошади, цыгане и их кибитки. Медленно, из последних сил, вползла на мост.
Я упала на асфальт. Последние силы оставили меня. "Лучше умру здесь", - решила я, но неожиданно пешеходная дорожка моста понесла меня, как лента эскалатора вперед. Обрадовалась - это было спасение. Однако, ровно на середине, дорожка остановилась, подбросила меня вверх и сбросила с моста. Я пыталась схватиться за опоры, но дотянуться не смогла! "Все, теперь точно конец", - подумала я, пытаясь перевернуться в воздухе и войти в воду ласточкой. Глумился и хохотал голос:
- Я победил, я победил! Кукушечки, я тут, ура!!!
И сразу услышала недовольно-гнусавое:
- Кыш, не сметь, кыш, не мешать!
Возле меня кружились два серых воробья. На крики они не обращали внимания. Может, и не слышали вовсе? Вот один изловчился и схватился за тренчик моих брюк, второй - за бретельку топика. Я зависла в воздухе. Воробьи, размеренно работая крыльями, вынесли меня на берег, уложили на теплый песок.
- Спасибо, милые!- воскликнула я.
- Рано радуешься, - со змеиной ненавистью произнес гнусавый.
Воробьи не удостоили ответа ни меня, ни его, но, взлетая, один из них послал "привет", и я увидела, как этот "привет" серой жижей обтекает что-то прозрачное и несуществующее.
- Вот, гады - завопил гнусавый.
Растекающееся в воздухе пятно, колыхаясь и подпрыгивая, переместилось к реке, раздался всплеск, во все стороны полетели брызги. Я же решила воспользоваться случаем и убежать. Уже вечерело. На выходе из пляжа вся стоянка была заполнена свободными такси. Сев в первую же машину, сказала:
- В город.
- Точнее, - спросил водитель, поворачивая ключ.
- Потом, по дороге.
Я чувствовала, что ехать домой - рано, и оказалась права. Еще в машине ощутила на плече влагу, потом гнусавый произнес:
- Сбежать надумала, я - везде, - и захихикал.
Я же, сидя на заднем сидении машины, мчащейся в город, тихо плакала.
- Куда, все-таки? - потребовал водитель.
- К ночному кинотеатру, - ответила я.
- Не поможет, - хихикнул гнусавый.
В зале было полно народа. Потух свет, я тихо ела кукурузу, как вдруг, ведерко с попкорном вырвалось из рук, сделало сальто в воздухе и просыпалось на мою голову золотым дождем. Мне стало плохо. Начался фильм, но я не слышала ни слова, не понимала, где происходит действие, что делается на экране. Смотрела и не видела, слушала и не слышала, думала и не мыслила! Голос за кадром произнес несколько гнусаво:
- И жили они потом долго и счастливо и умерли в один день, - и гнусно захихикал.
Меня пробрал мороз, оглянулась по сторонам - народ, счастливо улыбаясь, покидал свои места, строем перетекая к дверям. Я пошла за всеми. Надпись "Выход" горела ярким призывным огоньком. Широкая толпа, приближаясь к ней, суживалась, вытягивалась и просачивалась в двери тонкой змеиной шеей. Разноцветные головы создавали удивительный чешуйчатый беспорядочный рисунок все той же змеиной кожи. Все тот же гнусавый голос произнес мне в ухо:
- Кукушеньки!
Каким-то странным образом я оказалась последней в длинной очереди на свободу, передо мной шушукались две девчушки, в очень узких, низко посаженных и коротких шортиках, так, что наколки в области крестца были видны, коротких топиках бюстье, с трехцветными стрижками, подбритыми над ушами. Ровный загар переливался теплым коричневым цветом на упругой коже спортивных, мускулистых тел. Казалось, им лет по четырнадцать. Я подумала: "Велосипедистки? Как матери отпускают таких маленьких девочек на ночные сеансы?" Будто в ответ моим мыслям, они оглянулись. Я увидела старческие, густо морщинистые беззубые лица с блеклыми потухшими глазами, ритмично подрагивающими подбородками. Они сделали прыжок в мою сторону, я инстинктивно отшатнулась. Рассмеявшись наглым, одна - почти детским звонким, вторая - старческим дребезжащим голосами, они нырнули в дверь и растворились в ночи. Переведя дух, пошла следом. Прошла через одни двери и вторые закрылись перед моим лицом, я повернулась обратно, но и те двери закрылись. Оставшись одна в узком междверном пространстве, я уже даже не испугалась. Так устала от этой погони, устала убегать, прятаться и все равно оказываться в безвыходном положении! По стене медленно сползла вниз, села на пол совершенно без сил и тихо заплакала.
Слезы быстро заполнили узкое пространство, я почувствовала легкий толчок волны о подбородок. "Недолго и утонуть", - подумала и встала. Это не помогло - слезы продолжали прибывать и прибывать и снова добрались до лица. Я встала на цыпочки, вытянула шею, стараясь держаться над слезами, но появилась новая волна и накрыла меня с головой. "Неужели, утону?" - подумала я, и тут открылись наружные двери. Бурный поток подхватил меня, вынес наружу. Одинаковые девочки- старухи держались за двери и надрывно хохотали, показывая на меня пальцами. Поток подхватил и их, и вот уже втроем мы неслись в горькой волне .
- А зачем вы загримировались? - спросила я старух.
Или девочек? Не знаю. Они фыркнули в ответ, нырнули и уплыли от меня далеко вперед, навстречу резвящимся акулам. Eдва увидев акул, я решила, что лучше утонуть, чем быть съеденной заживо, выпрыгнула высоко вверх, сделала сальто и ушла на дно. Там закрыла глаза и перестала дышать и плакать. Сильное течение сразу ослабло, и я оказалась на суше - слезы высохли. Акулы, быстро работая плавниками, пытались догнать последние капли влаги. Девочки-старушки бежали ко мне и кричали:
- Сейчас же заплачь, они могут погибнуть.
Я честно пыталась заплакать, но у меня не получилось. Была глубокая ночь, высокое небо смеялось во всю кривым полумесяцем, подмигивало редкими облаками и сверкало веснушками звезд. Все было прекрасно, но я знала, что оно где-то рядом. И не ошиблась!
- Кукушеньки, - гнусавый, надтреснутый голос всколыхнул испуг и погнал меня в ночь. Я бежала темными пустыми переулками мимо огромных домов с раззявленными ртами подъездов, мимо пустых скверов и парков. Я бежала и все не могла добежать до собственного дома. Он оставался на два квартала впереди. Из-под каблуков летел гравий, с деревьев сыпалась под ноги труха, громом раздавался стук моих шпилек, я видела подъезд, а добежать не могла. Наконец в изнеможении упала на газон, стучала кулаками по траве, брызгала слюной и орала:
- Помогите, спасите! Караул, люди!
Но вокруг звенела тишина. Ни одно окошечко не зажглось, не открылось. Помощи не предвиделось. Отдышавшись и несколько успокоившись, я медленно поднялась на ноги и шагнула в сторону дома, один шаг и подъезд, к которому я не могла добежать битый час, рядом!
Вошла в темный провал двери. Тишина взорвалась знакомым голосом. Он вещал:
- Как только дверь откроешь, как только шаг в квартиру...
Что произойдет в квартире, я не услышала: родные двери распахнулись сами, и я вбежала во внутрь. Щелчок выключателя - света нет! Второй выключатель - света нет! Нет света, нет спасения! Это конец! Он догнал меня. Противный гнусавый голос.
В кромешной тьме, уставшая, пробралась к дивану в зале, легла, натянула шерстяной плед до подбородка и стала ждать.Вспыхнул яркий свет, в испуге зажмурилась.
- С днем рожденья тебя! - громко, не в лад, разными голосами заорало вокруг.
И тут я вспомнила: в жизни случаются праздники! Например - дни рожденья. Так это был мой день рожденья!