Аннотация: Вот такая грустная глава. а в следующей мы окончательно попрощаемся с Динэ.
- Orienn e'll Ceane vane Vidarr ess'Seallerriavenn Feidelle Tar Tiriaenn Loengrimm, - холодно поправил эльф, удовлетворенно повел плечами, и усмехнулся с ничем неприкрытой ненавистью, - Узнал.
- Да...
Дамон позволил себе опустить голову: видеть этого человека, видеть таким - было невыносимо!
- Как же, помню: твои темные всегда хвастались и спорили, что Властелин помнит всех и вся, - уточнил Ориэнн... или Кен, - Помнишь?
- Помню, - мертвым тоном подтвердил Дамон, - Но помню другим. Совсем другим...
- Время не стоит на месте, - безразлично уронил эльф.
- Что с тобой случилось... - маг говорил уже вполне спокойно, только слабая нотка горечи билась в черных глазах и голос звучал несколько глухо.
- Что?! ТЫ со мной случился!! - выплюнул оскалившись неуместно рыжий эльф, - Лицемерная тварь, прикрывающая свою черную сущность красивым образом! Тебе надолго хватило того, что ты высосал из нас или так, на парочку заклинаний?!
Ориэнн окончательно утратил даже то незначительное подобие бесстрастия, которое еще хранил вначале, и шипел похуже стаи взбесившихся гадюк.
- За прошедшие годы, я многое узнал. Не только то, что внезапно покинувший нас якобы друг - изволил занять Черный трон. Оказывается, вампиры бывают разные, и пожалуй, обычные кровососы куда лучше таких, как ты!! Выпивающих у человека душу... О, конечно! Даже со стамеской ты умудрялся выглядеть до неприличия изысканно, и лорду не пристало трахать все без разбора, как твоя блондинистая подружка, немножко подзадержавшаяся на этом свете! Ну да я ей помог... К тому же до ужаса практично: вместо одного 'обеда' - получить почти бесконечный 'запас' в постоянной досягаемости, да еще который сам, добровольно, все для тебя сделает, а то и жизни не пожалеет! Со сколькими ты провернул это? Скольких ты привязал к себе с помощью любви, благородства, долга, чести и прочих удобных для твоих целей способов, что бы потом загубить?!! Так или иначе...
Удар был нанесен мастерски! Потеря дорогого родного человека всегда порождает не только горе, но и сожаления, и не только о невозможном будущем, но и о прошлом. Как бы близки и душевны не были отношения, всегда появится мысль о том, что что-то важное не было договорено либо сказано вовсе, что-то не сделано и безвозвратно упущено...
А если в самом деле не сказано, не сделано, упущено? Сожаление перерастает в вину, ложась очередным грузом. Вина - порождает страх, а страх убивает душу, заставляя ее сначала метаться из одной крайности в другую, чтобы в конце концов, запутавшись в самой себе, угаснуть. Оледенеть и развеяться сухой снежной крупой...
Но что если ко всему, главная опасность заключалась и заключается в том, что эти люди связаны с ним, темным Дамоном? Что даже вопреки его желанию, его вмешательство способно ломать и калечить судьбы, а одно из доказательств стоит сейчас перед ним... Махом вычеркивая годы того, что обычно называют простым человеческим счастьем.
Счастье... Это даже не иллюзия самообмана! Не нора, в которую хорошо прятаться, и не мягкая лапа мрака, удобно закрывающая глаза. Вопрос имеет ли он право на это 'счастье' не мог не встать. Не единожды.
Счастье - это всего лишь недостаток информации.
Или нежелание трезво осмыслить факты.
- Я тот, кто я есть, Ориэнн, - тихий голос стелился поземкой, не оставляя пространства для споров и пересудов, - Это бессмысленно обсуждать.
Факт. Точка, в которой причудливо сошлись два абсолютно разных пути, уже не разбрасывая вокруг себя брызги иллюзий и мечтательных желаний.
- Для чего ты здесь? Неужели надеялся, что я не смогу убить тебя? Или что позволю кому-то второй раз ударить в спину?
- О какой надежде ты смеешь говорить, после того, как отнял у меня все, что мне было дорого?! - слова падали стылым сизым пеплом. Страж шагнул вперед, голубые глаза неуловимого оттенка выгоревших на солнце васильков были пусты, а руки уже сжимали рукоять меча...
...В этой схватке не было холодной рассудительности. В ней вообще не было места мыслям и какому бы то не было проявлению рассудка: слепое желание уничтожить - против неистовства разбушевавшейся стихии.
Но - хуже всего было то, что маг забылся, провалился в прошлое настолько, что уже не помнил о магии. Немыслимая боль комкала, превращала изысканный диалог клинков - в беспорядочную драку. Эльф действительно научился многому за прошедшие годы, а в таком состоянии глупейшие ошибки плодятся одна за одной независимо от мастерства и опыта. Однако внезапно взгляд выхватил нечто, о чем забыли оба: лишний свидетель, помеха, ненужная деталь... Эльфенок отполз в сторону, забившись под горстку облезлых елочек, следя за ними пронзительно-ярким взглядом распахнутых глаз.
Отрезвление пришло мгновенно. Дамон попросту отбросил от себя все излишнее, в несколько выпадов приперев эльфа к стволу:
- Я что-то у тебя отнял? - переспросил он, - Ты говоришь это мне, когда в двух шагах лежит твой сын, которого вы обрекли на смерть?!
- Тебе ли не знать, что иногда приходится чем-то жертвовать!
Казалось: еще минута, и рапира скользнет вниз, рассекая открытое горло и выставленное в блоке предплечье, и грудь под замшевой курткой цвета прелых листьев с зеленью хвои...
- Чем-то?! Таких жертв - я не понимаю!
Дамон резко отпрянул. Зло кривились губы с толикой брезгливости.
- Я не стану плакаться, перечисляя все, что когда-либо жизнь отнимала у меня. Свою жизнь - ты отнял у себя сам! И мне больше нечего здесь делать. Прощай... Ориэнн.
Стоило протянуть руки, и Диниэр прижался к нему с молчаливой благодарностью. Дамон только крепче сжал истончившееся плечо:
- Сейчас, потерпи... Скоро будешь дома...
Дома... - Динэ обессилено опустил ресницы, отдаваясь чужой воле полностью, - Дом, это там, где тебя ждут. Был ли у него дом?
Не удержавшись на ногах, эльф сполз по стволу вниз, глядя вслед противнику, уносившему с собой снова впавшего в забытье юношу. Не осталось ни мыслей, ни чувств, ни желаний. Ничего, кроме пустоты. Даже ненависть, так долго заменявшая желание жить, испарилась, истаяла. Улизнула ловким мошенником, выманившим самое ценное в обмен на битые черепки...
Когда-то у него был друг и любимая женщина, и он был уверен, что и любовь и дружба эти - самые настоящие, какие только могут быть, несмотря на то, что своего друга он знал совсем немного, а в любви еще не признался.
Но судьба любит смеяться над наивными дурачками и в первый же момент их знакомства, он понял, что ему предпочли другого. Из них двоих, - женское сердце выбрало не верного приятеля, весельчака перекати-поле, а неразговорчивого сурового затворника, с тяжелым иногда пугающим взглядом, объявившегося невесть откуда.
Он смолчал. Он всегда так боялся ее отказа, последующей неловкости и неизбежного отчуждения, что отгораживался другими интрижками, создавая себе славу неисправимого юбочника, все признания и знаки между собой и ею единственной - целенаправленно сводил к шуткам. Он смирился, честно признав, что уступает другу во многом, если не во всем. Он даже сердился на него за то, что тот не торопится сделать ее счастливой, словно намеренно не замечая болезненно-восторженного взгляда самой лучшей на свете девушки.
Потом друг ушел. Так же неожиданно и неизвестно куда, как и появился. Оставив после себя пепелище, мертвое тело и нелепые слухи о связи с Тьмой.
Они никогда не говорили об этом друг с другом, как будто боялись даже упомянуть его имя. Они продолжали жить своей жизнью. У него были другие женщины, много. У нее наверняка было не меньше мужчин. Они так и не объяснились, хотя было время, когда она была не против такого развития событий, но даже исчезнув из их жизни, бывший друг по-прежнему стоял между ними.
Она часто переезжала, у него вообще так и не появилось собственного дома. Он знал, что она продолжает не просто ждать, но упорно ищет хотя бы маленькую зацепку, способную подсказать, где теперь тот, третий... Иногда он ей помогал в поисках, когда она просила. Наверное, она все же знала, что старый друг испытывает к ней нечто большее, но не просить не могла.
Потом началась война, у Башни, оказывается, объявился новый хозяин, и всем стало не до того. Всем, кроме нее: уже не Полли, не Полетта, а госпожа Полина потеряла покой вовсе.
- Найди его! - просила она, - Я знаю, что он там, что он среди черных...
Она уже тоже поверила и смирилась. По правде, ей всегда было все равно кем был ее избранник.
- Тебя пропустят. Найди его, помоги ему! Я не хочу что бы он погиб там!
Она просила. И он сдался снова.
Его действительно не тронули: даже темные хотели, что бы о них пели песни, но все поиски были напрасны. И он уже не знал кого и зачем ищет, что будет, когда найдет. Наверное, ему просто была нужна какая-то цель, чтобы не сойти с ума от того, что он видел, от войны, гнойной язвой выедающей его изнутри. Нужно было во что-то верить, и почему бы не в любовь и дружбу? Что его друг будет снова другом, что ее любовь победит любую тьму, а он напишет о них самую красивую балладу, какая только возможна на свете.
А потом был Сорент.
Командующим войсками был полуседой вервольф со шрамом через все лицо. Охочий до наживы, пиршеств и женщин, но хороший вояка. Он вел осаду уже почти полгода, однако город упрямо не сдавался. Естественно, что такое положение вещей не могло придтись по нраву Властелину и Повелителю. Это знали все, знал сам Гаурон, и не ждал от его визита ничего хорошего.
Черный лорд явился с малой свитой и в сопровождении дам: по левую руку от него кипел пламенем сильф, за правым плечом - вампир сверкала в улыбке клыками. Куда уж дальше демонстрировать свою силу и темную природу: даже в любовницах у этого Властелина Башни ходили только демоницы. Ну, иногда ведьмы, хотя говорили, что о женщинах он забывал быстрее, чем о прошлогоднем дожде.
Кажется, Владыка спешил, заглянув проездом дабы навести порядок. И кажется, он был сильно не в духе, что его отвлекают от более важных дел. Рассматривая город, Властелин бесстрастно выслушал доклад своего военачальника где-то до середины, остановив его едва заметным движением пальцев.
- Объяви, что завтра в полдень женщины и дети могут беспрепятственно покинуть город. Их не тронут.
Не все сразу поняли, что означает его приказ, но Гаурон не был 'всеми'.
- Повелитель, прошу, дайте мне еще немного времени! Я клянусь, что до новой луны Сорент будет наш!!
- У тебя было достаточно времени, - незначительной новой нотки в тоне было достаточно для того, что командующий стал бледнее голодного вампира, - А мои приказы должны быть исполнены. Точно и в срок. Отводи войска.
- Повелитель, - вервольф рухнул на колени, - Неделю! И я положу его к вашим ногам! Оставьте город нам, эти рабы не достойны вашего внимания...
- Кого ты пытаешься обмануть?! Ты защищаешь тех, кто не повинуется владыке, Гаурон?! - прошипела вампирка.
- Нет!! - рявкнул он, - Я просто считаю, что мои солдаты имеют право на эту добычу!
- Они получат свое, - холодный голос Властелина прервал спор, - Все получат свое... Отводи войска, Гаурон.
Больше никто не спорил.
Те, кто покинули Соррент в следующий полдень, до конца жизни молились на полковничью вдову Женевьеву: именно она не меньше чем боевой атакой прорвала ворота, оттеснив озлобленных мужчин, и вывела обезумевших женщин, готовых скорее целовать ноги Черному лорду, чем хоронить от голода своих детей.
Целовать ноги не пришлось, их действительно не тронули: даже слабоумному не пришло бы в голову нарушать слово властелина. Их проверили и заставили отойти вместе с основными силами. После чего Повелитель направился под стены один, и в руках у него была только флейта...
Глупый, так и не повзрозслевший певец видел, что после него в Соренте не осталось никого живого. Через два дня, когда вести достигли столицы, а Повелитель появился уже у ее стен, Делос был сдан, поэтому участи Сорента избежал. Он просто сгорел.
А еще глупый певец успел хорошо разглядеть возвращающегося Властелина - у него были жгучие черные глаза, матово мерцавшие антрацитовой гладью...
За всю войну Сорент остался единственным умерщвленным городом: возможно, Властелин сам опасался своего необычного оружия и демонстрировал его лишь в крайних случаях, предпочитая воевать обычными средствами. Что с того?
Ведь та, ради которой были забыты уют и безопасность, слава и роскошь неприступного Анкариона, осталась именно там: ей некого было спасать в отличие от Женевьевы. И наверняка она продолжала надеяться на встречу... Случайность, которая в этот раз прошла мимо, и в безымянной общей могиле города призраков осталось похороненным сердце пока еще живого.
Что было потом? Потом он сошел с ума, каялся в каком-то Храме... Его взяли в оборот светлые, долго допрашивали. Скитался... Потом была встреча с Форианом. Новая жизнь, новое имя, новая цель - уничтожить лживое чудовище...
А потом война закончилась, и менезингер Кеннет окончательно канул в небытие, похоронив обломки разбитой лютни вместе с памятью о том, чьи руки ее касались. Петь - он тоже больше не пел. Никогда.
Он тщательно, по всем канонам, выстроил свое новое безупречное существование и не позволял ни одной трещинке появиться в этих канонах. Мысль об исполненном долге, согревала в часы уныния, ведь в конце концов именно долг превыше всего и он есть у каждого. Но жизнь оказалась упрямой, как и память, вырываясь из заданных рамок...
Как и Дамон, всегда находившийся вне всяких рамок и ограничений. Видеть его живым и вполне благополучным, окруженным семьей, друзьями - было оскорблением самому мирозданию!! Как он смеет быть счастливым, разрушив все, до чего смог дотянуться?!
Это не правда, это игра! Очередная его черная извращенная игра, как и тогда, сотни лет назад...
Но черные глаза смотрели на него с усталой грустью и сожалением. И робко закрадывалось ощущение, что когда-то давно нечто важно было не замечено, не понято и утрачено навсегда. Что-то, важнее чего действительно нет...
- Лучше бы ты меня убил, - признал Ориэнн вар Видар, но услышать его было некому.