(Слушать рассказ - https://audioknigi.club/adamenkova-natalya-kulturnyy-kod)
Москва, 2147 год
В форумном центре Академии Человека было многолюдно. На последнее слушание о "Ключевой хронопространственной точке в истории Москвы" явились даже из Общества натуральных матерей. Впрочем, именно натуральные матери более других опасались, что 5D отчет российских гологранавтов, который в День города обещали показать над Кремлём, будет никудышным. Бьянка Ахметова, лицо и мораль Общества, в который раз пыталась всех вразумить:
- Матери Москвы против отправки гологранавтов в 4 апреля 1147 года! В этот день князь Юрий Долгорукий угощал союзников в городке Москов.
Бьянка замолчала, позволяя всем осознать неуместное, но, признав тщетность попытки, с материнской безвозмездной заботой объяснила:
- С цензурой "+12" мы всё равно ничего не увидим! Лучше посмотреть, как строили Кремль, и убедиться, что лапы у наших предков не зря назывались руками и росли из плеч, а не из...
Марш из сюиты Канделяброва "Могучее недоумение" заглушил Бьянку.
- Увы, никто не слушает матерей, - отметила Дана.
Она сидела на верхнем балконе и равнодушно наблюдала за дебатами. Предложенная ею "Ключевая точка" не попала в шорт-лист, а другие координаты её не интересовали. Понятно, что победит Чингиз Капустин, которого с его же подачи называли Ханом. По мнению Даны, это был учёный с заскоками - Хан уже год косил под "великого сына тюркских народов". Его не смущала лемма генно-археологов о вымершем чистом этносе. Как всамделишного степняка его вообще мало что смущало. Накануне московских торжеств Хан возглавил Орду, отрицавшую татаро-монгольское иго, и оттягивался со своим коллективом, где только возможно:
- Злые походы рыцарей-христиан на языческую Русь - вот что списали на "иго". Два века гнобили и окрещивали наших пращуров, а крутой храмовой застройкой придавили язычество, как могильным камнем, - тут Хан окружал себя сотнями голограмм древних каменных соборов и крепостей, построенных во времена "ига", а тем, кто указывал ему на летописные свидетельства об избиениях, дани и рабстве, объяснял, как неразумным: - Да, крестоносцы мочили языческое бруталово, брали дань и чернь в полон. Ну, так кто-то же должен был всю эту красотень на нашей земле отгрохать. Тут и рабсила нужна, и провиант, чтобы зодчие не передохли.
Дана оказалась права - Хан, как наиболее рейтинговый персонаж, выступал последним:
- ...не секрет, что татаро-монгольского нашествия не было, а тем, кто ещё не въехал, что крестовые походы на Русь из церковно-политических соображений списали на "иго", достаточно прокачать историю канонизации русских святых...
Дана не вслушивалась в бредни Хана. Все эти активисты и их гипотезы утомили её сверх меры. Она не понимала, почему её обязали сидеть на этом слушании, ведь её проект даже не рассматривался.
Наконец председатель оргкомитета объявил, что в окончательном выборе "Ключевой точки" были учтены мнения всех россиян, и потому гологранавтов отправят... В бурных овациях Дана не расслышала дату. Ей хотелось в туалет, в микс-кафе "Мир" и в океанариум поболтать через зоокиберлинк с акулой Фросей. Дана открыла интегратор и передвинула на экране свой параскутер к взлётному пятачку. Вчера она оттюнинговала его под метлу - как раз под нынешнее настроение.
Но тут слово взял Олесь Блум. Это был серьезный мужик - из бывших астронавтов.
- Россияне вновь заняли правильную историческую позицию, - проникновенно начал он.
"Олеся мне не пересидеть", - вздохнула Дана и тихонько направила кресло к выходу. Но Блум сразу перешёл к главному:
- В команду первых гологранавтов зачислены (барабанная дробь) командир экипажа Сфинкс Хаматов, эксперт по Средневековью Чингиз Капустин, голографист Кузьма Ли и знаток культурно-этнических кодов...
"Сфинкс Хаматов" Дана услышала как "Свинкс Хамоватый" и удивилась такому сочетанию. Ещё больше её поразила женщина в центральной голограмме.
- А мы похожи, - сочувственно прошептала Дана и на полной скорости рванула к параскутеру, пока его не затолкали навороченные драндулёты.
***
Проводы героев-гологранавтов на Луну для исторического хронодесанта были торжественными, но скорыми. После председательского "Прощайте, товарищи!" с ответной речью выступил Сфинкс Хаматов:
- Чем дальше меня посылают, тем больше мне доверяют, - начал он с прибаутки и, прыснув гордой слезой на пластиковое забрало, призвал провожающих: - Прошу меня за это любить и жаловать.
Выполняя последнюю волю героя, Бьянка Ахметова, лицо и мораль натуральных матерей, обняла Сфинкса и чуток пригрела на груди.
Потом были обещания родных и близких:
- Мы будем ждать вас вечно!
За краткость речей родным тоже разрешили последние объятия. Именно в тот момент отец сунул Дане складную лазерную указку-шокер, которую дед-педагог велел передать внучке:
- Если что, тычь супостатам в глаза.
Накануне Дана узнала, что она и есть "знаток культурно-этнических кодов", а час назад, что "Ключевой точкой" выбрали Куликовскую битву, и с тех пор пребывала в шоке. Не выходя из него, она кивнула потемневшему лицом отцу.
Тут случилось некрасивое - Сфинкс воспользовался суматохой и повис на шее председателя. Хорошо, что почётный караул не спал и смог скрутить героя.
- Куда вы меня тащите?! - хрипел Сфинкс. - Какая битва? Я - пас! Люк не задраивайте!!!
Но всех гологранавтов запихали в космический челнок, и председатель нажал на красную кнопку.
***
Сутки полёта до Луны прошли как в бреду, однако за пару часов до посадки Сфинкс осознал, кто в челноке главный, и растолкал экипаж для подкрепления. Довольным казался только Хан. Смакуя ещё теплые пирожки Кузиной матери, он попросил Дану рассказать о культурном коде пращуров, то бишь обучить подходящим для битвы выражениям.
- Какой ещё культурный код на Куликовом поле? - удивилась девушка. - Лучше скажите, почему посадка на задней стороне Луны? Как я папе в телескоп махать буду?
- Не на задней, а на обратной, - поправил голографист Кузя Ли. - И не просто на обратной, а в Море Москвы.
- Да! - гордо поддакнул Сфинкс, уральский подмосквич во втором поколении.
- ОК, - непатриотично откликнулась Дана.
Видя разочарование девушки, Кузя уточнил:
- В Море Москвы самые богатые залежи шпинеля.
Из вежливости Дана поинтересовалась, что это за зверь.
- Шпинель - это редкий минерал. Он есть и на российской императорской короне, и на английской. Шпинель долго путали с рубинами, ибо по виду не отличить.
- Тэкс-тэкс, - глаза Хана загорелись неуместным для его миссии огнём наживы. - А не притырить ли нам пудик на Куликово поле? Для отмаза или чего другого.
Хан задумчиво посмотрел на приятную фигуру Даны, рожа Сфинкса расплылась в масляной улыбке, но Кузя замахал на них:
- Да вы что! Нам для хронопространственного прыжка того что есть - в обрез, - и до посадки рассказывал про шпинелевые зеркала, когерентные солнечные вспышки, зернистую структуру мира и прочую голографическую муть, непостижимую ни для историков-десантников, ни для командного, в лице Сфинкса, состава.
Дана перебила его на полуслове:
- А на передней половине Луны есть шпинель?
- Пока не нашли.
Хан криво усмехнулся:
- А меж тем Плутарх в "Беседе о лице, видимом на диске Луны" описал "пурпуровые пояса". Как раз в масть рубинам.
От неодолимой неприязни к Хану Дана добавила:
- А ещё он написал, что тамошние жители "смотрят на Землю, видя в ней отстой и подонков Вселенной".
Командир Сфинкс Хаматов посмотрел на Дану как на отличницу боевой подготовки и обстыдил лунатиков:
- Стрёмно так о нашей уважаемой Земле выражаться.
Пока Сфинкс поздравлял "уважаемых всей Вселенной землян" со своим прилунением в центр псевдо-рубинового зеркала, экипаж в праздничных скафандрах выбрался на поверхность. Кузя Ли занялся настройкой транспортно-голографической аппаратуры, Хан лениво распинывал интеллект-матрасы, а Дана прыгала, как пружинка, и торопливо рассылала селфи на фоне бескрайнего моря драгоценностей родным и Фросе. На одном из снимков среди псевдо-рубинов засветился матрас.
- Что это? - спросила по спутниковой связи Фрося.
Дана задумалась, как объяснить акуле назначение объекта. Хан противно хихикнул:
- Пусть ей натуральная Бьянка насвистит.
Игнорируя исторического циника, Дана устроилась на ложе лунного типа, отправила снимок Фросе и повернулась к Кузе Ли:
- И правда, зачем здесь эти лежбища?
Голографист уже понял, что Дана, истинный гуманитарий, девственно чиста в науках метафизических, и объяснил суть, как пионерам в голокружке:
- Мы живём в многомерном голографическом мире и скользим по нему в любом направлении, включая время. Яркие сны - это случайные куски Голограммы; хрустальные шары, в которых каждый может увидеть прошлое и будущее - это примитивные маршрутизаторы. Относительную управляемость движения в Голограмме даёт гипноз. Я загипнотизирую вас и с помощью энергии солнечной вспышки и шпинелевого зеркала закину в "Ключевую точку". Все увидят прошлое вашими глазами, потому что вы физически впишитесь в него. Люди и раньше петляли во времени, но спонтанно и где попало, а вы попадёте в заранее заданную точку 1380-го года.
- В разгар Куликовой сечи, - откошмарил Хан. - Я всем докажу, что Куликовская битва была в центре нынешней Москвы. На Куличка;х.
- Папа так и сказал, что нас послали к чёрту на кули;чки, - кивнула Дана.
В этот момент из челнока выбрался Сфинкс и строго оборвал неуставной вздор:
- Нас послали на подвиг. В бой, товарищи! - и повернул от греха подальше обратно в челнок.
- "Наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни", - вздохнула Дана.
Сфинкс обернулся и поинтересовался для рапорта:
- Это кто такое ляпнул?
- Пушкин, - выдала Поэта Дана.
Время шло, а Солнце стреляло вспышками в бесполезных направлениях. От безделья Хан лениво подтрунивал над коллегой:
- Ты заявку на Пушкина толкнула?
- Да.
- Глупо. Про "хлеба и зрелищ" не слыхала? Народ по праздникам развлекуху ждёт.
- Там, где Пушкин, всегда прикольно.
- Не, после того, как раскопали, что он выжил в дуэли и ещё тридцать три года был Дюмой и рассадником всемирного шпионажа - зажигать уже нечем.
- Я бы зажгла.
- Языком лязгать и я могу, а где улики?
- К примеру, в южной ссылке с Пушкиным много чудесного случилось.
- И как же он там набуракозил? Гля, даже Солнце стихло от любопытства. И мы будем следить не моргая за чудесными интимными приключениями "Солнца русской поэзии".
Дабы погасить стычку в зародыше, Кузя Ли подвинул установку ближе к Дане и спросил:
- Доисторические времена, наверное, все клёвые, но почему ты выбрала век Пушкина?
Окатив Хана профессиональным презрением, Дана повернулась к Кузе:
- Во-первых, в ту эпоху уже знали об относительности времени.
Хан даже растерялся от такой исторической подтасовки:
- Чушь!
Словно не слыша грубияна, Дана продолжила:
- Послушай стих того века:
"Во-первых, объявлю вам, друг прелестный,
Что вот теперь уж более ста лет,
Как людям образованным известно,
Что времени с пространством вовсе нет;
Что это только призрак субъективный,
Иль, попросту сказать, один обман.
Сего не знать есть реализм наивный,
Приличный ныне лишь для обезьян"
С очевидным сомнением Кузя кивнул:
- Ладно. А во-вторых?
- А во-вторых, потому что именно Пушкин научил нас говорить о любви по-русски: "Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам Бог любимой быть другим". И в-третьих, потому что в его эпоху культурный код был в натуре культурным. Говоря языком Поэта - поистинне культурным.
- "В натуре" лучше, - Сфинкс со скуки снова вылез из челнока.
- Не лучше, а привычней. Культурный код всё время огрубляется. Знаете ли вы, что мои суперские копыта Пушкин назвал бы "чу;дными ножками", а древние славяне - "ладными пе;хами"?
- Ёкарный Бабай! - выругался Сфинкс.
- А вот "ёкарный Бабай" оказался живучим. Можете поминать его в Куликовской битве со всеми наворотами.
- Нет уж, сами там чертыхайтесь, а мне инвентарь беречь надо, - проворчал командир.
Хан наслаждался паникой Сфинкса и Даны. Укрепляя их перепуг, он разразился байками о средневековых бабайках. Но Сфинкс, решив не блудить на стороне, а сторожить государственный челнок, успокоился, Дана же изо всех сил держала себя в руках. Иногда Кузя пытался ободрить её:
- В кибер-модификаторных плащ-палатках вы, при желании, будете невидимыми для всех... Держитесь подальше от дружины, а камеры в ваших зрачках отшлифуют картинку как надо... Заберитесь на дуб и сидите тихо. Главное, не линяйте от места входа в "Ключевую точку". Как только поймаю следующий протуберанец, я отловлю вас и сдам в государственные лапы Сфинкса.
Сфинкс с уважением посмотрел на свои лапы и одобрил план действий, а Дана наконец сорвалась:
- Какой дуб? Это же Куликово поле, а кулик - птица болотная. Хан, какого лешего мы в болотной битве забыли? Твою ересь о крестоносцах легко убить и в мирное татаро-монгольское время.
Не без позёрства и выкаблучивания Хан всё же признался:
- Лобби с "Мосфильма" возжаждало крови. Вурдалаки! Зато, как и обещали, мой проект победил.
- У нечисти всё по совести, - подтвердил Сфинкс. - Не то, что у людей.
Но Дану совестливость кровососов не успокоила:
- Твоей-то дурной кровищи не жалко - упыри, наконец, свою диарею понюхают.
Хан хотел было огрызнуться, но отчего-то сдержался и ответил почти по-доброму:
- Скажи "спа" своему Ромео. Впрочем, мне тоже в нюх наблюдать, как с тебя гонор сколупывается, королева ты наша Снежная.
- Ромео? Кто это? - удивилась Дана, представив, как воспользуется дедушкиной указкой при встрече с негодяем.
Тут взвизгнули датчики. Сфинкс торопливо рявкнул:
- Всем лежать! Шагом марш в гипноз! Мы потом за вас отомстим, - и упрыгал в челнок докладывать обстановку.
Кузя рванул к пульту.
- Расслабьтесь. Раз, два, три... У вас пушки есть?
С гордостью Дана вытащила из кармашка складную лазерную указку. На лице Хана на мгновение застыло выражение поддельного ужаса, сменившееся почти искренним сочувствием.
- Даже моя прабабка знала, что лучше пальнуть, перезарядить и ещё раз пальнуть, а потом светить фонариком в кого попало.
Как истинный сын тюркских народов Хан откуда-то вынул пистолетишко из маскировочной органзы и кинул его Дане:
- Сначала пали, потом веселись на мощах.
- Ага. "Палач рубил голову дольками и приговаривал: "Всё надо делать весело"".
- Это кто так шутил? - насторожился Хан.
- Известно кто: царь Иван Грозный, прозванный за жестокость Васильевичем, - огрызнулась Дана, стуча от страха зубами.
Кузя Ли ободряюще улыбнулся и, заикаясь от волнения, затараторил последние наставления:
- Голограмма по с-с-структуре зерниста. Прорывая хронооболочки между з-з-зёрнами вы у-у-услышите абсолютную тишину...
- Что услышим? - переспросила Дана, но её уже окутала Тишина.
***
Новая Реальность встретила гологранавтов изморозью на жухлой траве, дальним редким ржанием коней, ленивым перебрёхом собак и большим деревянным домом на пригорке. День уже угасал. Расцвеченные на западе облака причудливым ситом пропускали последние солнечные лучи к сонной реке и полупрозрачному лесу на горе.
- Бррр! Холод-то какой! - Хан закутался в кибер-плащ и растерянно спросил: - И где сеча злая, где лязг мечей и море крови? Мы перескочили нужный момент или недоскакали до него?
Дана долго с опаской озиралась по сторонам и вдруг выдохнула:
- Какая красота!
Дом показался ей уж точно не из времен Куликовской битвы. В памяти всплыло:
"Господский дом уединенный,
Горой от ветров огражденный,
Стоял над речкою...".
Она предложила зайти в дом погреться. Хан попыхтел чуток и согласился:
- Но пусть сначала стемнеет, а там - "Делать нечего - бояре... в спальню к ней вошли толпой".
Едва не подпрыгнув от восторга, Дана воскликнула:
- Хан, ты - гений! Это же Михайловское! Пушкинская обитель после южной ссылки.
Не найдя контраргументов, Хан согласился по всем пунктам.
- Подфартило тебе, коллега. Ладно, пошли хряпнем нянюшкиной настойки - хотя бы сердцу будет веселей.
Закутавшись до невидимости в кибер-плащи, гологранавты отправились в дом. Вслед за старушкой с подносом они прошмыгнули в логово Поэта. Комната освещалась свечами. Кровать с пологом у большого окна, письменный стол, диван напротив и даже ковёр на полу - всё было в бумагах, повсюду валялись перья. Хорошо заросший юноша в красной подпоясанной рубахе и широких штанах подскочил к старушке, взял поднос с бутылкой и двумя мисками, поставил на стол, приговаривая:
- Послушай, хорошо ли -
"Сей всадник, перед кем склонилися цари,
Мятежной вольности наследник и убийца,
Сей хладный кровопийца,
Сей царь, исчезнувший, как сон, как тень зари"
Старушка устроилась на диване с вязанием.
- Опять про сатрапа Воронцова?
- Нет, про Буонапарта.
- Вижу, озлился на всех, как на симбирских зайцев.
- Увы, - театрально вздохнул юноша, раскупоривая бутылку, - усмирение моё не совсем ещё кончено, да и кончится ли? Воронцов видел во мне коллежского секретаря и гонителя саранчи, а я, признаюсь, думал о себе что-то другое.
- Что же? - простодушно спросила старушка.
- Во вверенном моим трудам Министерстве иностранных дел я уже дорос до мелкого российского шпиёна, - с важностью признался юноша, обратив всё в смешную сторону.
Старушка улыбнулась, кивнула на поднос со снедью:
- Поешь, а я тебе новую сказку расскажу. Слушай. У моря лукоморья стоит дуб, а на том дубу цепи золотые, и по цепям тем ходит кот. Вверх идёт и сказки сказывает, вниз идёт и песенки поёт, - старушка, отложив вязанье, покрепче закуталась в шаль. - Что-то мне нынче нездоровится.
- Ах, мамушка, старушка ты моя дряхлая, лучше я тебе сказку расскажу. Только обещай никогда не укорять меня за то, что я тебе открою.
- Ангел мой, Александр Сергеевич, да когда ж я тебя укоряла? Али хочешь повиниться, что не извёл саранчи, как велело начальство? Забодай её комар, но с ней ты допрыгал до дома. Какое утешение для меня!
Лицо юноши передёрнулось, глаза сверкнули яростью:
- Не в том дело. Майским днём мне надо было непременно наведаться к генералу Кутейникову в Таганрог, Воронцов же напрямую отказать не решился, а командировал меня на инспекцию саранчи. Я поехал, но именно к Кутейникову. Саранчой же пренебрёг.
- Напрасно ты на рожон полез. Пошто тебе Кутейников? Впрочем, мне же лучше.
- Самовольный набег мой на квартиру генерала был вовсе не напрасным, - возразил юноша. - У него в те дни гостили три старухи-миссионерки - одна любопытнее другой. Предводителем у них была княгиня Голицына. Одетая по-мужски в длинный чёрный сюртук и чёрные суконные панталоны, она не расставалась с плетью и Евангелием, и каждого заставляла прочитывать хотя бы главу из Святого писания. Другая особа, баронесса Крюденер, когда-то блистала в салоне мадам де Сталь и некоторое время была духовным другом нашего императора. Увидев меня, она воскликнула по-французски: "Лицом в батюшку, а статью в мать. Лучше бы наоборот". Эта фраза не озадачила меня. Стараниями Витта, начальника над всею тайною полицией Юга, и при полном расположении ко мне генерала Инзова, я уже знал о тайне своего рождения и даже побывал в Париже.
Юноша замолчал, всем видом выражая укор. Старушка подняла на него полные слёз глаза и тяжело вздохнула:
- Только тем я пред тобою виновата, ангел мой, Александр Сергеевич, что любила тебя пуще обеих твоих матерей. Пуще той, что была рядом, и той, что для твоего спасения отказалась от тебя.
Юноша задумчиво подцепил что-то вилкой из миски и согласился:
- Нужно потерять и память, и совесть, чтоб как-нибудь возражать против этого. Мамушка, ты моя, драгоценная, слушай же дальше мою сказку. Третьей, и самой интересной особой оказалась графиня де Гаше. Стройная, как девица, в сером строгом рединготе и чёрном бархатном берете с перьями, который прикрывал её седые волосы. С умным приятным лицом, живыми глазами и пленительной речью. И эту старушку когда-то объявили величайшей мошенницей. Будто чуть ли не из-за неё произошла французская революция и пали Бурбоны.
- Кто же это? - удивилась мамушка.
- В девичестве её звали Жана де Валуа Бурбон. Внебрачная королевская дочь, ещё в детстве брошенная обоими родителями. Правдами, а скорее неправдами она стала по мужу графиней де ла Мот. Втеревшись в доверие к Марии-Антуанетте, Жанна украла бриллиантовое ожерелье неслыханной ценности. Когда обман раскрыли, Жанну арестовали, судили и на плече выжгли королевскую лилию. Вскоре ей удалось бежать в Англию, выйти там замуж и устроить собственные похороны. После падения Наполеона Жанна приехала в Россию и жила в безвестности, пока император случайно не узнал о ней. Вероятно, графиня открыла Александру тайну о пропавшем ожерелье. Император мог выдать её французам, но устоял против такого соблазна. Он отправил величайшую мошенницу в Крым с княгиней Голицыной и баронессой Крюденер. На моё счастье миссионерки заехали к генералу Кутейникову, где я и познакомился с Жанной де ла Мот. Когда-нибудь напишу об этой авантюристке великий роман.
Взволнованный юноша замолчал, ожидая одобрения, но прихворнувшая мамушка уже клевала носом над спицами. Отправив старушку отдыхать, он и сам забрался в постель. Через полчаса историки услышали его ровное дыхание. Помня о своей великой голографической миссии, они принялись всё осматривать, обнюхивать и дегустировать.
Для удобства Хан, пренебрегая невидимостью, перекинул полу плаща через плечо на манер средневекового кабальеро, взял со стола бокал, плеснул наливки, глотнул, поперхнулся и справедливости ради отметил:
- Знали, канальи, чем печали заливать!
Дана тоже переформатировала тяжёлый кибер-плащ в кибер-платье и почувствовала себя героиней романа:
"И всё ей кажется бесценным,
Всё душу томную живит
Полумучительной отрадой:
И стол с померкшею лампадой,
И груда книг, и под окном
Кровать, покрытая ковром"
Наслаждаясь фантастическим моментом, она повернулась к кровати и словно споткнулась о горящий взор юноши. Он смотрел на неё без удивления, но с тайным восторгом. Заметив растерянность Даны, приподнялся и разразился комплиментами:
- Прелестная, исполненная изящества и, несомненно, обладающая многими приятными талантами. Как отлично я вижу все эти приятные мелочи. Приди же ко мне...
Юноша протянул руки, призывая в объятия, но Дана смутилась и, перепутав культурные коды эпох, ответила по-старославянски:
Чуткий на слово юноша оторопел и в тот же миг увидел распивающего его наливку Хана. Заподозрив неладное, он, тем не менее, обратился к незваным гостям с беспримерным хладнокровием:
- Bonne nuit, господа, но однако странно... ваш нежданный визит... Не припомню, чтобы звал кого в гости... Но у вас могут быть raisons, dont je ne connais pas, то бишь причины, мне неизвестные.
Без тени смущения Хан протянул ему бокал с наливкой, чокнув прежде о бутылку, и не вполне трезво предложил:
- Будем!
- Ага, мы из будущего, - кивнула Дана.
Четверть часа спустя в комнате шумела прилично захорошевшая троица. Каждый плакался о своём и утешался щедрой поддержкой собутыльников.
- Да, меня взбесил циркуляр про саранчу! Подлец Воронцов воображает, что русский поэт явится в его передней с посвящением или с одою, - возмущался Александр Сергеевич - А тот является с требованием на уважение, как шестисотлетний дворянин. Это, знаете ли, дьявольская разница!
Дана пыталась образумить обиженного на весь свет юношу, из последних сил придерживаясь его культурного кода:
- Но с иными накладно вздорить.
Хан, с трудом ворочая языком, утешал хозяина на свой манер:
- Плюнь! Не стоит тысяча Мурзилок и одной твоей настоящей нервной клетки. В конце концов, не ты живёшь в эпоху Воронцова, а Воронцов в эпоху Пушкина. И запомни: все кругом эльфы, а ты гений и Д"Артаньян!
Юноша эхом повторил:
- Гений и Д"Артаньян.
Мокрыми глазами он посмотрел на Дану, прильнул к ней и нетрезво заверил:
- И ты - гений. Гений чистой красоты.
- С нашими технологиями трудно быть уродиной, - согласилась девушка.
Борясь с искушением, она чуть отодвинулась и укорила юношу:
- Ах, Александр Сергеевич, своими блудняками Вы таки допрыгаетесь до острой интоксикации свинцом.
- Je vous demande pardon, mademoiselle, но я глупею ; vue d";il, то бишь на глазах. Mais comme vous le dites, как вы странно говорите... Но упоительно же, упоительно. А что про свинец?
Теряя контроль, Дана едва не открыла ему грядущее:
- Найдётся хлыщ с чисто французской совестью...
Но Хан перебил её:
- Саша, забей!
Однако юноша заинтересовался не на шутку:
- Если вы думаете, что я не могу перенесть рокового предсказания, то я вас успокою на этот счет...
В этот момент порыв ветра распахнул окно, и холодный ночной воздух ворвался в комнату. На нетвёрдых ногах Хан подошёл к окну, закрыл его и обернулся к почти сомлевшей Дане.
- Нам пора.
Не обращая внимания на протесты хозяина, он укрыл девушку кибер-плащом и потащил в студёный мрак октябрьской ночи. Вслед им неслось незабываемое:
- Какое чудное мгновенье:
Передо мной явились вы,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты.
***
Охраняя государственное имущество, Сфинкс спокойно отсыпался в челноке. Кузя Ли, напротив, почти свихнулся от волнений: вдруг первый хронодесант безвозвратно провалится в прошлое, или шпинелевые зеркала не срезонируют с протуберанцами, или Время не захочет, чтобы по нему елозили?
Кузя перевёл все датчики в режим "Супер" и устроился на интеллект-матрасе перед пультом управления. Двое суток Солнце расшатывало хрупкие нервы Кузи своим спокойствием. Наконец оно сжалилось и ударило по ушам уснувшего таки голографиста воем пожарных супер-сирен.
Первое, что увидел ошарашенный Кузя, это двух помятых хронодесантников у своих ног. Быстро уложив их на интеллект-матрасы, он проверил на пульте управления жизненные показатели возвращенцев и бросился расталкивать их в манере Сфинкса.
- Ну? Что-нибудь помните? Или, как после сна, всё в быстроисчезающей дымке? - взволнованно переспрашивал он.
Дана сладко потянулась, будто и правда хорошо выспалась, и ответила в стиле только что покинутого времени:
"Все минувшие страданья
Вспоминаю я с восторгом,
Как ступени, по которым
Восходила к светлой цели"
Едва протрезвевший Хан с трудом сел и поддакнул:
- Да-да, всё срослось и даже с гаком. Причём, без огнестрельного насилия над прошлым, - и почти взволнованно воскликнул: - Думал, что Пушкинская эпоха - это что-то тёмное, где-то рядом с Куликовской битвой. Оказалось, что она совсем рядом.
Дана победно улыбнулась:
- Пойми же, нелепый ты человек, что до Пушкина и через три века будет не далеко, потому что его культурный код есть в каждом из нас.
