С доминатором не спорят. Себе дороже. Почему дороже? Странное выражение - что оно означает? Не знаю. Так, отголосок прошлых атавизмов. Но одно знаю точно: начни серьёзно пререкаться с боссом - и отправишься на перековку. А то и на удобрения пустят. Тем, не менее попытаться стоило. Я не какой-то там терпила.
- Но ведь у меня сейчас отдых. По инструкции. - Промямлил негромко, впрочем, не надеясь на успех. Инструкция инструкцией, а смотри пункт первый. Тем более, отдых - понятие неопределённое. Тоже оттуда - из древних атавизмов. Впрочем, к делу это не относится.
Акула ответить не соизволила. Лишь молча вперилась в меня холодным, немигающим взглядом. Я стушевался, ожидая чего-нибудь этакого. Но Акула молчала. Лишь чуть заметная усмешка проскользнула по пухленьким красивым губкам. Я оторопел. Этого быть не могло, потому что не могло быть никогда. Это раз. И второе... По пухленьким красивым губкам? Откуда у меня эта мысль?
Внезапно босс встала, вышла из-за стола и села на стул напротив меня, закинув ногу за ногу. "А ведь она чертовски привлекательна" - мелькнула вторая шальная мысль. Строгий деловой костюм облегал стройную фигуру, высокая грудь, длинные ноги. Чуть рыжеватые волнистые волосы красиво ниспадали на плечи. А глаза у неё пронзительно синие... Да что же такое творится?! Я ошалело помотал головой и как-то жалобно посмотрел на босса.
- Скажи триста, - неожиданно сказала она.
- Триста, - покорно повторил я...
Тут надо бы кое-что пояснить. Акулой босса называл только я. И только про себя. Просто попалась мне случайно информация об этих милых рыбах. С тех пор вот и Акула. Я не знаю, как её зовут на самом деле. Впрочем, это и не нужно. Она - мой босс и доминатор. Стала им после Великого Оплодотворения. Доминаторы - они такие. Властные. Руководители, шефы, боссы, начальники и пастухи. Так я Акулу и воспринимал, как любой нормальный чел...
- Триста, - покорно повторил я и вздохнул. Сейчас последует шутка про тракториста, которую я оценить не мог при всём желании. Не знаю я, сколько это - триста, что такое шутка, что такое тракторист и что нужно отсасывать. Сосут у питателей и изредка у медиков. Трактористов я не видел никогда и их социальную роль в социуме не представлял. Но Акула удивила:
- Хороший мальчик, - произнесла с какой-то затаенной тоской.
Поднялась и вернулась на своё место. Вновь пристально вперилась в меня, пробурчала:
- Рассказывай...
Кабачков не обижают. На то они и кабачки. Упитанные, красивые и счастливые. Я с удовольствием оглядел их - мама и три ребёнка. Два мальчика постарше и малышка. Да, да. Вот такая счастливая семейка. Не то что их папаша. Этот огонёк, еле заметный, чуть теплившийся в глазах я узнаю везде - сам такой. Дикорожденный. Окультуренный дикарь.
- Что вам? - спрашивает он.
- Максим ХА тринадцать сорок пять? - Он утвердительно кивает. Впрочем, я и так знаю ответ. Служба Доставки не ошибается. Потому продолжаю без запинки:
- Счастлив сообщить вам, что судьба выбрала вас. Дом Сбора ждёт. Поздравляю! - Достаю хлопушку и выстреливаю в воздух. Разноцветное конфетти осыпается вокруг. - Собирайтесь! Нас уже ждут.
- Уже... - еле слышно шепчет он и оглядывается на своё семейство. Счастливые улыбки на счастливых лицах. Поворачивается ко мне:
- Я не хочу.
Тоска, еле слышная и какая-то беспомощная, в этих словах. Нахмуриваюсь. Ох уж эти дикорожденные. С ними постоянно так.
- Не надо, - стараюсь говорить мягко, убедительно, - не надо проблем. Просто поедем. Это - награда. Вы посмотрите, как счастливы ваши... - Машу рукой в сторону улыбающейся семейки.
- Счастливы, - протягивает он, - ну ещё бы. Бройлерные дети...
Это уже слишком. Тянусь к рукояти парализатора. Он замечает, качает головой в отрицании:
- Не надо. Я поеду. - Молчит несколько секунд, потом вдруг начинает говорить нараспев:
- Раз! Приоткрылся жуткий глаз! Два! Наточилася пила! Три! Четыре! Пять! Мы идём тебя сжирать. И как только нас увидишь - приговор себе подпишешь! Шесть, и семь, и восемь. Не трепыхайся, очень просим. Помни только об одном: не исчезнешь никуда - мы найдем тебя. Всегдаааа... - Последние слова он шипит и шепчет, брызгая слюной мне в лицо.
Я машинально отмахиваюсь, но мысли путаются, в глазах начинает темнеть, ладонь ложится на рукоять парализатора. Один щелчок и он обмякает, сползая бесформенной грудой на пол. Я одобрительно киваю сам себе. Осталось только погрузить и отвезти.
- Дяденька, - детский голосок, словно серебряный колокольчик врезается в мысли. - Вы папку надолго увозите? Я не хочу - я папку люблю.
Оборачиваюсь на голос. Малявка. Розовенькая и упитанная. Но в глазах, глубоко, на самом дне, словно искорки... Невольно кошусь на парализатор., потом отворачиваюсь. Что за денёк сегодня? Нет, хватит с меня. Пускай за ней кто-то другой приезжает.
- Привыкай, - буркаю через плечо, - твоего папку собрали...
Акула помолчала некоторое время, барабаня по столу длинными ногтями на тонких ухоженных пальцах. Потом спросила:
- Что за дешёвый фарс?
Мне нечего сказать - не понимаю вопроса. Босс продолжила:
- Рифмы запрещены, счёт запрещён. А он читает тебе считалочку. Почему ты не остановил его раньше?
Нет ответа - я не сам не знаю почему. Так вышло. Она вздохнула, сказала холодно:
- Наказание получишь после. Сейчас важнее другое. У нас прорыв.
Я кивнул, спросил:
- Кто? Сорняки или вредители?
- По всей видимости, комплекс, - ответила она. - А ты наш лучший пестицид.
Я вновь кивнул. Сам знаю, что я лучший.
- Прорыв необычайно силён, - продолжила она. - И он воздействует.
Подняла палец вверх:
- Этот твой случай со считалочкой - он не первый. Так что, если не остановишь...- Резко рубанула воздух рукой.
Ну что ж - понятно и без слов. Я поднялся, спросил:
- Можно выполнять?
- Выполняй, - кивнула она. - Инструктаж - как обычно.
С душнилами не разговаривают. Потому как не могут душнилы разговаривать. Нечем. А вот бубукать могут. И этим, своим бубуканьем могут довести до белого каления. Прозрачный череп, внутри которого плавают десять литров мозгов. Внизу приделано сморщенное личико, ещё ниже - тщедушное тельце. Они - весьма важные часть социума. Потому как единственные, кому разрешено читать, считать и думать.
Нашего звали Андрей ЭМ восемнадцатый и обитал он в кабинете аналитики и инструктажей. К нему я и отправился после Акулы.
- Привет, Андрюша, - помахал рукой аналитику, - как жизнь учёная?
- Буууу? - с вопросительной интонацией протянул Андрей и насупонился.
- Ты это, - раздался хлюпающий голос сзади, - не приставай к нему. Не в настроении он сегодня.
Я обернулся. Впрочем, мог и не оборачиваться - и так знал, что увижу. Гору потной, вонючей плоти, увенчанной маленькой, по сравнению с телом, головой, плавно, бесшейно переходящей в жирные плечи. Дим ПэХэ Третий.
Дим - обнимашка. А обнимашки - они такие, неприятные. Но приходиться терпеть. Ибо только обнимашки понимают бубуканье душнил. И передают дальше. Способ передачи - тактильный. Нет, маленькие порции информации можно орально, но только маленькие - на большее обнимашки не способны. Туповаты. Остальное - через объятия. Потому и обнимашки. И да - одежда информацию не пропускает. Чем обширней и плотнее контакт - тем надёжней передача. И всё бы ничего - вот только обнимашки необычайно жирны, потны и вонючи. Метаболизм у них такой и особое питание. Так что от их объятий удовольствия мало. Хотя чего это я - нет его, удовольствия. Неприятие одно.
- Ну и ладно, - ответил я, - не в настроении, так не в настроении. Я за инструктажем пришёл. Босс прислала.
- Бу-бу-бууу-бу, - глубокомысленно заметил Андрюша, на что Дим согласно хрюкнул:
- И не говори.
Повернулся ко мне, кивнул:
- Почему стоишь? Раздевайся.
Я разделся, поёжился и, зажмурив глаза и стараясь не дышать, нырнул в объятия Дима. Жирная плоть облепила тело, вонючий пот потёк по лицу...
Через десять секунд одевался вновь, ощущая себя не слишком чистым, но необычайно информированным. Погонял полученные сведения в голове, спросил поражённо:
- Но это же?..
- Ага, - кивнул Дим, - Сопливая Куча.
- Как там вообще возможен прорыв?
- Не знаю... - начал было говорить Дим, но тут его прервал Андрюша, разразившись длинной десятисекундной тирадой, в которой особенно выделялось "Бууу" и "Бу-бу".
Дим внимательно выслушал, потом повернулся ко мне:
- Он тоже не знает. Но, - жирная плоть радостно колыхнулась, - он считает, что считалочка - это ключ. Или часть ключа. Но тебе это не поможет - ты считать не умеешь. - При этих словах глаза Дима закрылись, и он почти захрапел.
- Какого ключа?! - возопил я.
- Да не знаю я! - вздрогнул Дим. - Изыди! Спать я хочу.
- Успеешь, - огрызнулся я. - Это - Сопливая Куча! Как я вообще туда попаду?
- Сам знаешь.
Я покачал головой, повернулся и направился к двери.
- Берсеркера возьми, - хлюпнул вдогонку Дим.
Берсеркера, так берсеркера. Раз его дают - значит дело серьёзное. Берсы - они ведь такие. Мощные и тупые, собранные из мяса и послушной ярости. Двух с половиной метровая гора мышц и непрошибаемый череп. Этот ничем не отличался. Я молча оглядел титана, спросил:
- Как зовут?
- Долболоб, - пробасил он. - Пойдём крушить?
- Не сразу, - ответил я. - Будешь подчиняться мне.
Берс кивнул и потерял интерес к разговору. Если обнимашки туповаты, то эти - тупы неимоверно. Впрочем, голова им не для того дадена - они ей бьют. Кроме крушить и жрать их вообще ничего не интересует.
Я вздохнул и махнул рукой Долболобу. Пойдём мол. Тот кивнул. Пора было отправляться на задание босса. Но нужно забежать ещё в одно местечко - покопаться в старом мусоре. Дим сказал, что я сам знаю, как попасть к Сопливой Куче. И он прав. Знаю. Вот только способ не самый лёгкий. Впрочем, при наличии отсутствия выбора другой альтернативы нет.
Зыркалов не существует. Потому как их существование невозможно - невозможно зыркать сквозь щели пространства. Это причина первая. И причина вторая - ненормальные они, зыркалы, полнейшие социапаты. А в нашем социуме ненормальных нет. Ненормальные - это сорняки и вредители, а эти полезны. Кроме того, что зыркают, они ещё и зыр-переходы создают. Через которые куда угодно попасть можно. Даже к Сопливой Куче. А это невозможно. По умолчанию.
Вот к такому, несуществующему, мы и направились. Наш зыркало жил сразу за Домом Сбора Урожая, в старом домике со стеклянными окнами и облупленной дверью. Внутри терпко пахло неприятным и мокрым, и всюду валялись анахронизмы. Сам зыркало развалился в обшарпанном кожаном кресле и мечтательно взирал в никуда.
- Эй! - позвал я. Зыркало не ответил.
- Эй! - позвал громче. - Нам переход нужен.
Зыркало лениво перевёл взгляд на меня, что-то буркнул невразумительное и опять впал в прострацию. Я покосился на берса, но тут же отбросил эту мысль. Силой зыр-переход не открыть - проверено много раз. Тут ублажать нужно. Я вздохнул, достал из карману штуку и легонько щёлкнул пальцем по колокольцу.
- Дзы-ы-ы-ы-нь! - мягко поплыло по комнате.
Зыркало вздрогнул и заинтересованно уставился на меня.
- Ага, ага, - кивнул я.
- Опять? - спросил он. - Куда?
Я ответил. Он округлил глаза и завопил:
- А не пошёл бы ты на... Больно! Ещё и двоих!
Я не ответил, просто достал вторую штуку, на этот раз с шариками, молоточками и клавишами. Нажал кнопку сбоку.
- Жжыыыыырк! - просипела вторая штука.
Зыркало затрясся, в глазах вспыхнул огонёк безумия. Протянул руку:
- Ладно! Согласен! Дай!
Я аккуратно поставил обе штуки на пол:
- Сначала зыркни.
Зыркало кивнул, подскочил и больно схватил меня за руку. Пырснуло, треснуло и мы с берсом провалились в разноцветную муть.
Благодать зашкаливала. Еле заметной поволокой висела в воздухе, мягким перышком щекотала по коже, путала мысли, давила. Оно не удивительно - это Окрестности, и рядом Сопливая Яма. Альфаиомега, Источник Жизни и Сущего. Один из Источников, и я не знал кто такой этот Альфаиомега, но сути не меняло. Тут жили только Отборные, ГМО, Самые из нас. И Благодать, благо я - пестицид и на меня действует не так сильно, а Долболоб настолько тупой, что ему всё равно. Нас и быть здесь не должно, но... До сих не понимаю, как в таком месте может быть Прорыв.
Вредителя я почувствовал сразу. Нервный и дерганный, нет в нём той слюнявой эйфории, в которой плавали обитатели Окрестностей. Наоборот, по всему видно, что притворяется, что Благодать его раздражает, колит и чешет. Удивительно, что он вообще функционирует - если сорняки нашли защиту... Думать об этом не хотелось.
Предстояло принимать решение. Правильней было бы проследить, чтобы неспеша и незаметно выследить всё сорнячье гнездо и выполоть его. Но чувствовал я, остро и неотвратимо, что времени нет. Несмотря на всю мою пестицидную устойчивость, через пару дней меня просто зальёт, и я благостно погружусь в сопливую нирвану, пуская пузыри и ни о чём не размышляя. А потому действовать нужно быстро и жёстко.
Я ускоряю шаг, догоняя вредителя. Захват сзади и укол в сонную артерию действует безотказно. Подействовал бы, если бы этот гад дал себя схватить. Вместо этого плавно уходит в сторону, я промахиваюсь, делаю пару шагов вперёд, он оказывается за спиной. Пригибаюсь и перекатываюсь через спину, его удар проходит поверху, со свистом рассекая воздух. Вскакиваю на ноги, лицом к сопернику. Стоим, смотрим друг на друга. Его взгляд... не понимаю, чем он цепляет меня. Он негромко свистит, и словно из-под земли появляются ещё двое. Трое на одного - у меня шансов нет. Отдаю мысленную команду - тяжёлый топот за спиной. Долболоб мчится в атаку. Их глаза округляются. Двое успевают отскочить, а вот третий, мой... Его сметает, протаскивает по земле. "Стой!" - отдаю команду берсерку. Оглядываюсь. Двоих и след простыл. Оно и понятно - с Долболобом может связываться только второй Долболоб. Подхожу к вредителю - он без сознания, но жив. Сажусь возле него на землю. Жду.
Наконец, он приходит в себя, молча смотрит на меня.
- Место? - спрашиваю я.
Он усмехается, но молчит.
- Не надо, - говорю я, - не надо делать всё сложней. Кровь, боль, пытки - я это очень не...
- Рус? - внезапно спрашивает он.
Я попёрхиваюсь словами, смотрю удивлённо, отвечаю:
- Да. Только Рус ПА четыре четыре четыре.
- Нет, - мотает он головой, - ты - Руслан Измайлов. Дикий тракторист.
Сердце ёкает, щемит. Что это со мной?
- Возможно, - отвечаю я, - но это могло быть только там, в прошлой жизни. Очень давно.
- За забором, - кивает он, - только не в прошлой, а в настоящей жизни.
- Не важно! - внезапно злость накатывает на меня. - Место?!
- Как хочешь, - кивает он. - Цветочный переулок, семь. Только тебе это не поможет. Ты не умеешь умножать.
Не умеешь умножать... Эти слова пусты для меня. А вот адрес пригодится.
- Хорошо, - киваю одобрительно. - Ты понимаешь, что я должен тебя нейтрализовать?
Достаю парализатор. Он смотрит испуганно, потом говорит:
- Не должен. Я - твой родной брат. Брательник. Костюша-братюша.
Каждое его слово тонкой иглой впивается в сердце. Но беру себя в руки, отвечаю:
- Может быть. Но это не имеет значения...
Один пять ноль крестик два и две параллельные чёрточки за двойкой. Вероятно, мне это должно что-то сказать. Как сказал Костюша - братюша - ты не умеешь умножать. Умножать... Это что-то связанное со счётом. Что я знаю о цифрах? Чуть больше, чем обычные кабачки. Я даже знаю, что некоторые цифры состоят из других. Например, девятка - это семь и два. Но это. Наверняка, дикие умеют умножать. Я ведь тоже дикорожденный. И, наверное, умел.
Я беспомощно стоял перед массивной дверью, на которой красовался закрытый жуткий глаз. Почему жуткий - объяснить я не мог. Как и не мог понять, что это за шаманство такое. Глаз не был нарисован, он был словно одно целое с дверью. Нда... Хотя препятствием был не глаз, а старинный массивный замок с тремя цифровыми барабанами. Нужно набрать код - откуда-то я это знал. Но вот что это за код? Чуть выше замка была подсказка: код замка 150х2=. Вот только для меня это было бессмысленно. Только для своих, вредителей.
Злость накатывала волнами. Я изо всех сил старался её унять, но получалось плохо. Встреча с Костюшей - братюшей растрепала и растревожила что-то внутри. Брат. Возможно, и брат. Вот только...
Что только - додумать не успел, ибо злость подкатила опять, и я со всей дури влупил по двери. Глаз открылся. "Раз! Приоткрылся жуткий глаз!" - вспомнилось тут же. Святые сопли! Тело среагировало мгновенно, и я отпрыгнул в сторону. Вовремя. Что-то жжикнуло возле уха, по щеке потекло... Долболоб сзади удивлённо хрюкнул. Я обернулся - из груди берса торчали три небольших железных диска с зубьями по краям. Долболоб поднял руку, выдернул диски и презрительно кинул наземь. "Два! Навострилася пила!" Мне бы снесло голову, а этому громиле - хоть бы хны. "Три! Четыре! Пять! Мы идём тебя сжирать" - верху зажужжало, я поднял голову - плотоядные осы. Обычно, они падаль жрут, но при надлежащей тренировке... Берс сзади испуганно хлюпнул. Вот ведь - мне то осы без разницы, пестицид как-никак, а вот Долболоба сожрут заживо. "Не дыши!" - мысленно приказал громиле и выпустил газы. Пожалуй шесть, семь, восемь дожидаться не стоит. "Круши" - послал приказ берсу и указал на дверь...
Сознание возвращалось медленно и тяжело. Я открыл глаза и увидел ИХ. Наверху качались и подрагивали Сопли. Так близко?! Рывком сел. В голове стрельнуло, но мысленное усилие и боль ушла. Нда, не стоило вот так, нахрапом, врываться в логово. Нас просто отключили каким-то газом.
- Неплохо, - послышался голос сзади. Обернулся - крепышок, невысокий, но плотно сбитый. Рыжеватые волосы. Что-то знакомое в чертах лицах. Напрягся, силясь вспомнить.
- Не надо, - мотнул головой крепышок, - не напрягайся. Ещё не время.
Я согласно кивнул и огляделся. Пузырь, вернее полушарие, со стенками из чего-то прозрачного, но мутноватого. Я внутри, крепышок снаружи. Верх полушария касался соплей метрах в десяти надо мной. Встал, подошёл, ткнул в стену - упруго, весьма упруго. Нет, силой не пробить. Невдалеке - другое такое же полушарие, внутри - Долболоб. Действительно не пробить, если уж они берсерка в такую клетку засунули. Обернулся к крепышу.
- Вижу, не все навыки растерял, - сказал тот. - а ещё и приобрёл. Эти газы твои... - Он сморщил рожу и помахал рукой возле носа.
- Где мы? - сипло проскрипел я. - Неужели...
- Ужели, - согласился крепыш. - Внутри Сопливой Кучи. Здесь нас никто искать не будет. Эти пузыри защищают вас от излучения. Благодати, по-вашему.
- Не верю, - помахал головой я.
- Да? - удивился крепыш. - Ну, смотри.
С этими словами он повёл рукой в воздухе и верх клетки Долболоба раскрылся. Берсерк вздрогнул, поднял глаза, рот расплылся в улыбке. Он начала набухать, наливаться соком, краснеть, увеличиваясь в размерах. Я поражённо уставился на него. Наконец Долболоб превратился в аппетитный шар, сверху выдвинулся сопливый отросток и всосал его в себя с противным хлюпающим звуком. Через пару минут этот же отросток харкнул и на пол посыпалась кучка костей, полностью очищенная от плоти. Я перевёл взгляд на крепыша:
- Что?.. - только и смог выдавить я.
- Съели вишенку, - ответил крепыш, - хотя может и не вишенку. Может помидорку. Косточек, правда, много.
- Зачем?
- Что зачем? - не понял крепыш. - Ты из-за берса переживаешь? Не стоит. Он даже не кабачок. Чистый бройлер. Помесь быка и носорога с немного улучшенным интеллектом.
- А? - протянул я, хотя ничего не понял. Бык? Носорог? Кто они?
- И, кстати, можешь называть меня Бригадир, - продолжил крепыш.
- Почему вы меня не уничтожили? - спросил я напрямик.
- А почему ты отпустил брата? - парировал он вопросом.
- Не знаю, - смутился я, - мне показалось....
Я замолчал. Бригадир подождал, потом спросил:
- Что показалось? Что ты что-то вспомнил? Нет, ещё рановато.
Он замолчал, повернулся, взял стул из-за спины и уселся напротив меня.
- Как ты думаешь, что это? - спросил, разведя руками в стороны. Я не ответил, он продолжил:
- Огород, хотя ты наверняка забыл это слово. А вот это пожирание происходит в любом Доме Сбора. Вы - еда, дорогуша. Овощи. Кабачки, душнилы, обнимашки, питатели, медики... Разные сорта овощей. Вас растят, холят и лелеют, в сытости и заботе, а потом пожирают. Быстро и эффективно. Вот так-то.
- Нет, -покачал головой я, - нет. Ложь. Ты - сумасшедший.
- Хм, - он пожевал губами, - ладно. Будем считать, что ты спросил - кто? Они, - Бригадир ткнул пальцем вверх, в сопли. - И мы не знаем, кто они. Продукт генной инженерии или пришельцы. Это не важно. Главное, что именно они - едоки и фермеры. И управляют вашим социумом вполне успешно. Благодать - сильная штука. Вот только мы тоже не пальцем деланные. Научились защищаться, как видишь.
- Кто это вы? - вяло спросил я. - Сорняки и вредители?
- Мы - это мы. Дикорожденные по ИХ определению. Свободные люди. Но лично я - тракторист. Как и ты. И мало того - ты был мой тракторист. Из моей бригады. Пока тебя того, этого. Не окультурили.
- Кто это - тракторист?
- Ну, раньше мы облагораживали землю. Теперь мы спасаем.
- Кого? Кабачки вполне счастливы. Да и остальные не страдают.
- Мы не спасаем кабачков. Они - выращенные в чанах репликанты. Практически безмозглые, главная задача которых - жрать и наслаждаться. Бройлерные дети. Мы спасаем тебя. И таких как ты.
Он поёрзал на стуле, потом продолжил:
- Когда сопли явились на Землю, они сразу захватили примерно процентов пять суши, в основном крупные города и пути коммуникаций, и за короткий период нашей растерянности подчинили примерно девяносто пять процентов населения. И практически его сожрали. А с помощью остальных наладили выращивание репликантов из нашего генетического материала. Но остались те пять процентов, которых подчинить не удалось. Мы.
Он посмотрел в мои непонимающие глаза, вздохнул:
- Знаю, знаю. Ты вообще ничего не понял. Особенно там, где цифры. Рифмы и стихи, цифры и счёт - поэзия слов и поэзия цифр. Это они вытравливают в первую очередь. Но ты поймёшь, со временем. Вспомнишь. Ты всё это знаешь сам - мне надо лишь напомнить. Пять процентов оставшихся - это много. Несколько сот миллионов. И в нашем распоряжении почти вся суша, океаны и моря. Но Сопли очень сильны. И почти бессмертны. У нас паритет. Пока паритет. Но временами они устраивают вылазки за дикорожденными. Так ты и попался.
- А зачем им дикие?
- Ну, из кабачка не сделать доминатора. Или пестицида. И есть у меня одно теорийка: дикие - это остренько. Перчик. Думаю, некоторые любят поострее. Но тут они просчитались. Ибо нельзя до конца убить наш эгоизм и жажду власти. Ты бы знал сколько доминаторов... - Он на несколько секунд заткнулся, мечтательно вперив взгляд в сопливый потолок. - Похоть и разврат, жадность, ненависть, злость. А вместе с тем любовь и радость, самопожертвование, честь и совесть, благородство. Всё что недоступно овощу. Это всё мы. Сопли проиграли, просто саами этого ещё не знают. Выплюнем и разотрём.
- Какой тяжёлый бред, - покачал я головой, - а может всё проще? Есть нормальный мир и есть сорняки, которые нужно выполоть.
- Ладно, - согласился он, - пускай. Жаль только, что столько сил потрачено впустую. Даже она...
Он встал со стула, повернулся, прошёл несколько шагов, вновь обернулся ко мне:
- Скажи триста! - резко, словно выплюнул...
Я машинально открыл рот, чтобы послать его подальше, но тут словно ударили под дых, потемнело в глазах, уши заложило невидимой ватой, дышать трудно... запах сена и скошенной травы... её упругое тело с капельками пота...
Запах скошенной травы и сена, а она пахнет лавандой и мятой. Её упругое тело в моих объятиях. Наслаждение. Соединение. Экстаз...
Мы лежим в стогу сена и смотрим в небо. Её рыжеватые волосы щекочут мне грудь. Потом она ёрзает и чуть прикусывает мне мочку уха. Морщусь. Она шепчет, вызывающе и соблазнительно:
- Так бы сожрала тебя всего. Как акула.
Поворачиваюсь и целую её в пухлые губки. Говорю:
- Ты и есть акула. Моя акула.
Она удовлетворённо вздыхает и потягивается, словно кошка. Любуюсь её гибким телом. Потом наклоняюсь и шепчу вкрадчиво:
- Скажи триста...
Она хмурится и щёлкает меня по носу:
- Пошляк.
- Это да, - с улыбкой соглашаюсь я, - но это ещё и пароль. Овощам недоступны пошлости. Запомни это, солнце моё...
Мы лежим обнявшись. Радость. Блаженство. Любовь.
- Почитай мне стихи, - внезапно просит она.
Я напрягаю память, силясь вспомнить. Да, это оно:
- Я хочу в тебе, как в омуте, тонуть,
Наслаждаться ароматом кожи.
Без тебя я не могу уснуть,
До безумия люблю, до дрожи...
Она удовлетворённо вздыхает:
- Красиво...
Я помотал головой, отгоняя видения. Но они не желали уходить. Мало того - ещё новые и новые наплывали сверху, а сознание впитывало их, словно цемент воду. Злость и ярость на Бригадира начала подниматься внутри - что он сделал со мной? Его ненавистная рожа маячила невдалеке.
- А-а-а-а-а-а-ааааа!!! - заорал я и со всей дури влупил по стенке пузыря.
К удивлению, пузырь лопнул, и я вывалился наружу. Вскочил, собираясь тут же броситься на Бригадира, но не успел. Знакомая разноцветная муть окутала его, он повернулся ко мне, помахал ручкой и исчез. Я схватил стул и швырнул вдогонку. Стул влетел в портал и тот схлопнулся.
И тут же по мне ударило, заполнило мозг, пригнуло к земле неподъёмным грузом. Сопли! Я совсем забыл про них. Что ж - похоже меня ждёт участь Долболоба. Но додумать мысль не успел - разноцветье окутало меня, всосало и вывалило наружу перед противной рожей зыркало.
- Ггыыыыырх! - прорычал я и вскочил. Но вокруг, кроме зыркало, никого не было.
- Где Бригадир?! - возопил я.
- Только ты, - помотал головой зыркало. - Антоша зырил, зырил и узырил. Когда стало плохо - вытащил. Только ты. Она просила только тебя. У другого есть свой Антоша.
- Ага, - пробормотал я, - а она - это кто?
- Она! - Антоша-зыркало поднял палец вверх и ткнул воздух. Потом вдруг начал прыгать вокруг меня, пританцовывая:
- Теперь ты мне должен, должен, должен, должен! Должен, должен - штуку должен. А лучше две!
- Ладно, - согласился я, - получишь. Ты ведь жизнь мне спас.
- Знаю, - внезапно стал серьёзным Антоша, - я много чего знаю. Нас ведь тоже из кабачков не вырастишь. Ты это - заходи, если что. Просто поговорить...
Вызов коммуникатора вырывает из дум. А дум много, чертовски много. И предстояло их рассортировать, углубить, разложить по полочкам. И две мысли не дают покоя. "Вы папку надолго увозите? Я не хочу - я папку люблю" - "Мы не спасаем кабачков". Не спасаем. Не спасаем... Нет. Что-то ты недодумал, Бригадир. Спасать нужно всех. Или никого. Но это подождёт. Сейчас второе - Она...
Бросаю взгляд на табло коммуникатора. Как раз вовремя. Принимаю.
- Ты почему не в конторе? - Холодный голос Акулы в трубке. Сомнение колет в сердце, но я набираюсь духу, говорю:
- Скажи триста.
Недолгое молчание, наконец она говорит:
- Триста.
Ёкает в груди, но я читаю:
- Я хочу с тобой рассвет встречать,
Солнце чтоб лучами нас ласкало,
И закаты вместе провожать,
И друг друга чтобы было мало.
Умолкаю. Тишина, моё сердце сейчас выпрыгнет, наконец она спрашивает:
- Я всё еще твоя акула?
- Да, - отвечаю я, - на всю жизнь. Ты ведь пришла, чтобы вытащить меня отсюда. Спасти.
- Даже если и так, то я всё равно не признаюсь. А то ты слишком много о себе возомнишь.
- Я хочу тебя. Прямо сейчас...
Мы лежим на ковре. Я смотрю в потолок. Её рыжеватые волосы щекочут мне грудь.