Как только молоденькая воспитательница увидела его злые рожки, выпрыгнувшие из-под потертой меховой шапки под лампы дневного света, она удивленно воскликнула:
- Надо же! Где это ваш малыш так головой стукнулся!
Лена уже знала, как надо общаться с педагогами дошкольных детских учреждений и потому виновато промямлила в ответ:
- Такой сорванец... Не углядеть за ним...
Воспитательница ободряюще улыбнулась:
- Ну, вы не волнуйтесь. У нас опытный персонал, присмотрим за вашим живчиком в лучшем виде. Как звать-то его?
Она взяла новенького за руку и потому не заметила, как вздрогнула и сжалась на этот невинный вопрос родительница.
- Вы его как угодно можете называть. У него пока имени нет.
- Как это имени нет? - удивилась воспитательница. - А как вы его в детский сад оформили?
- Так ведь... По своей фамилии.
"Мать-одиночка, - догадалась воспитательница. - Стыдится признаться, что у сына отца нет".
- Ну, ладно, - сжалилась она над придурковатой мамашей. - Разберемся как-нибудь. Забрать его сегодня надо до обеда, требуется дать ребенку возможность привыкнуть к новому коллективу, пройти адаптацию. Так что приходите за ним к двенадцати часам. А как твоя фамилия, мальчик?
- Такая же как у мамы, - неожидано взрослым тоном ответил новенький. - У меня своей фамилии пока нету.
"Да уж, яблоко от яблони недалеко падает", - усмехнулась про себя воспитательница.
- Ну, хорошо. Как маму-то зовут.
- Лена Степанова.
- Ну, вот и хорошо. Ты, стало быть, будешь пока Степанов-Ленин, - и она, давясь от смеха, закрыла за собой дверь в группу.
Елена Михайловна покрутила в руках шапочку сына. А ведь и правда, рожки растут. Надо бы проделать в шапке две дырочки, чтобы не жала. И, томясь от дурных предчувствий, закрыла шкафчик с корабликом на дверце. Интересно, как отреагирует эта, седьмая по счету, воспитательница, на то, что симметричные шишки, поднимающие двумя вихрами беспорядочные кудри на голове ее сына, ни на следующий день, ни через неделю не втянуться обратно.
К счастью, эта воспитательница уже давно ничему не удивлялась. Ни тому, что у корейца Миши Хвана папа мулат, а мама платиновая блондинка, ни тому, что у Мириам тапочки всегда одеты строго не на ту ногу и постоянно смотрят носками в разные стороны, словно находятся на боевом посту, и сколько их не переобувай, они через какое время возвращаются в исходное положение, ни, наконец, тому, что вечно сопливая Людочка, стоит от нее отвернуться, ест аквариумных улиток.
Степанов-Ленин хлопот не доставлял: в коллектив вжился быстро, утром никогда не ревел и не цеплялся за подол маминого пальто, самостоятельно и с аппетитом ел, спал в тихий час и не приставал к воспитателям с дурацкими вопросами. Но зато, стоило его о чем-то спросить, сам все охотно рассказывал: что эта за тетенька приходила за ним вчера, почему он укусил за щеку Вику, сколько его маме лет, и что это у него на голове за странные наросты. Впрочем, на последний вопрос он всегда выдавал разные ответы, замысловатые, как арабские сказки: то "это у нас наследственное. У мамы такие тоже есть, просто под прической не видно", то "когда совсем маленький был, застрял между прутьями кроватки, и пришлось делать операцию", то "это не наросты, это две яблони пробиваются. Бабушка еще весной посадила".
Но сколько опытные воспитательницы ни бились, они так и не смогла выудить его имени. Ребенок только удивленно на них смотрел.
- У всех есть имена. Вот меня, например, зовут Раиса Михайловна. А вот его зовут Петя. Петя, иди сюда. Петя, как тебя зовут?
- Петя, - заторможено отвечал испуганный мальчик с деревянным кубиком в руках.
- Вот видишь! Иди, Петя, поиграй. А вон ту девочку зовут Людочка. Людочка, отойди от аквариума, сколько можно повторять! А как зовут тебя?
- Не знаю. Может, тоже Петя?
- Нет, это навряд ли, - не теряла профессионального терпения воспитательница. - Тебя наверняка зовут по другому.
- А как? - удивлялся Степанов-Ленин.
- А вот этого я не знаю.
- А как зовут вон того мальчика?
- Это Валера Попов. Валерочка, уступи девочке! Возьми лучше самосвал.
- А его?
- А его зовут Саша Синицын.
- А вы знаете как всех детей зовут?
- Конечно. Это моя работа.
- А почему вы тогда не знаете как зовут меня?
- Потому что мне никто этого не сказал.
Раиса Семеновна понимала, что разговор вернулся в исходную точку, вздыхала и трепала золотистые кудряшки.
- Ну, ладно. Иди поиграй. И все же, откуда у тебя эти шишечки? Нет-нет, не отвечай. Это я так просто спросила. Кстати, а как тебя мама называет?
- Сын.
- Ну, хорошо. А бабушка?
- Внук.
- Тоже верно. А папу твоего как звали?
- У него много имен, но настоящего никто не знает, - начал отвечать Степанов-Ленин, но воспитательница только устало отмахнулась.
- Все-все, Степанов, иди играй, иди... Бедный ребенок. И папа у него, скорее всего, уголовник...
Имя нашлось примерно через четыре месяца. Само собой, словно потерянная связка ключей, вместе с серым свитером домашней вязки.
- Дети, это чей свитер? - окрикнула группу Раиса Семеновна, поднимая брошенную вещь с пола раздевалки.
- Его! - дети дружно показывали на молчаливого Степанова-Ленина.
- Твой? - Раиса Семеновна отогнула ворот свитера и прочла бирку. - Боря М. А ты разве Боря М.?
- Свитер мой, значит, и имя мое, - Степанов-Ленин был как всегда не по годам логичен.
- Боримэ! Боримэ! - завопили радостно остальные дети.
Найденное имя стало самым ярким событием дня в насыщенной детсадовской жизни.
- Боримэ! - хихикали дети за обедом, расплескивая из ложек суп.
- Боримэ! Боримэ! - приговаривали они, засыпая в тихий час, чтобы за время сна не забыть новое имя.
- Боримэ! Боримэ! - приговаривали девочки, прыгая через скакалку.
И хотя имя это больше походило на дразнилку, сам Степанов-Ленин ходил до вечера праздничный, словно ему подарили велосипед. Как только вечером в дверях группы появилась его мать, он выскочил ей навстречу с радостным воплем:
- Мама! Мой имя нашлось! Я Боримэ!
- На свитере у него табличка нашита "Боря М.", вот он и решил, что это его имя, - с улыбкой "ну, вы понимаете..." вздохнула Раиса Семеновна.
Но родительница неожиданно отнеслась к новости всерьез:
- Хорошее имя, Боримэ! - обрадовалась она и поцеловала сына в щеку. - Знаете, он сам должен был себе имя найти. Мы столько лет этого ждали! А Боря М. это Морозов Боря, соседский сынок. Это его свитер. Соседка вчера отдала, а я бирку отпороть забыла. Получается, нам от Морозова Бори и одежка, и имя достались. Ну, пойдем, Боримэ, бабушку порадуем.
Но Степанов вывернулся из маминых рук и подскочил к воспитательнице:
- Раиса Семеновна, вы с вами больше никогда не увидимся. И я не смогу вас вовремя предупредить. Но вы пожалуйста, через три с половиной года, не позднее, запишитесь на прием к хирургу, ладно?
- Ладно, - Раиса Семеновна ласково улыбнулась и привычно потрепала его кудри. - Беги домой, тебя мама ждет.
- Не верите, - на глаза Степанова-Ленина навернулись слезы. - Я так и думал, что вы не пойдете... Прощайте, Раиса Семеновна.
И он выскочил из коридора, увлекая за собой родительницу.
- Мама! - крикнула с порога Лена, снимая с сына пальто. - Мамочка! Он нашел себе имя. Представляешь! Уже нашел!
Бабушка выскочила из кухни, надевая очки перепачканными в муке руками.
- Да что ты?! И какое же?
- Я - Боримэ! - завопил внук.
- Ах, какая прелесть! Боримэ! Дай я тебя поцелую, мой хороший! Не зря я сегодня пироги поставила! Как знала! Такой у нас сегодня праздник! Такой праздник! Боримэ, надо же! Ну-с, Боримэ, какие у тебя теперь планы на будущее?
- Мне в школу надо. В физико-математическую.
- В какой класс?
- В шестой.
- У-у-у... Это не простая задача. Но вполне разрешимая. Ты вот что, Лениниана, чтобы черта за хвост не тянуть, завтра же подавай его документы в школу.
- Ну, мама! Не возьмут ведь его. Ему же еще и пяти нет...
- Ну, прямо-таки не возьмут? А куда они денутся? Во-первых, у него на лбу пять лет от роду не пропечатаны, а новое свидетельство состряпать - это нам дело привычное. А во-вторых, всегда можно сказать, что мальчик вундеркинд, не по годам развит, в детском саду ему скучно. Пусть, если хотят, его протестируют. Что он, в самом деле, школьные экзамены не сдаст? А, Боримэ, сдашь экзамены?
- Если греческую грамматику проверять будут, то вряд ли, - серьезно ответил Боримэ.
- Что ты, милый мой! Сейчас времена уже не те. Попросят почитать, написать коротенький текст и решить парочку задачек.
Боримэ с сомнением покачал головой и полез на книжную полку за учебником греческого языка, рассудив, что времена временами, но на всякий случай подготовиться надо.
- Да, Лениниана, объясни ребенку, чтобы он интеллектом не блистал. Школа не детский сад, конечно, но слишком умных и там не любят.
И хотя позже Боримэ утверждал, что ничего особенного на экзамене не говорил, его приняли в школу под гром аплодисментов. В Районо, где проходило тестирование, приезжала толпа журналистов и директоров гимназических школ. И пока директора спорили между собой за право обучать вундеркинда именно в их школе, журналисты пытались брать у Боримэ интервью:
- Скажи, Боримэ, откуда у тебя такое странное имя? Оно испанское или французское?
- Оно мое собственное. Ни испанское, ни французское.
- Как ты думаешь, вундеркинд - это наследственное или продукт воспитания? Твоя мама в детстве была вундеркиндом?
- Трудно ответить. Моя мама сразу же родилась двадцатилетней. А бабушка родилась так давно, что ничего из своего детства не помнит.
Журналисты быстро чиркали в блокнотиках.
- Наши слушатели интересуются, чем больше всего любит заниматься такой умный мальчик, как ты.
- Понятия не имею, - пожимал плечами Боримэ. - Я ни разу не встречал похожих на себя мальчиков.
- Хорошо, а ты чем больше всего любишь заниматься? Ну, чем ты занимаешься в свободное время?
- Читаю или считаю чего-нибудь.
- А что считаешь? Математические задачи?
- Ну, да. Пожалуй, задачи. Колесики у тележки, например, или спицы в колесе велосипеда.
Журналисты были слегка обескуражены:
- Хорошо. Спиц в колесе велосипеда много, а колесики тележки чего считать, если их всего два?
- Малое количество предметов не означает их малую значимость. Например, если у тележки количество колесиков станет меньше, идущая впереди тележки старушка упадет на дорогу, сломает себе шейку бедра, ей пропишут курс витаминов внутримышечно, и она спустя двести сорок два дня умрет от заражения крови. А после ее внук унаследует бабушкину квартирой со старой мебелью, найдет в стуле двенадцать бриллиантов и откроет первый в городе аквапарк, в котором утонет, не достигнув совершеннолетия, величайший деспот истории. Не смейтесь. Эта задача не так проста, как кажется. Надо учитывать направление ветра, когда и где родилась старушка, сколько у нее осталось своих зубов, волос и неповрежденных костей. С велосипедными спицами даже проще. Там надо только разделить скорость велосипеда на расстояние, сложить со скоростью и весом бегущей рядом собаки и разделить на период пропущенной в колесе спицы, не забыв учесть вес велосипеда с велосипедистом и трехлитровой банкой пива. Тогда станет ясно, через сколько секунд собака попадет мордой между спиц, велосипед потеряет равновесие и упадет, а велосипедист ударится головой о землю и изобретет сверх удобную открывалку для бутылок. Все это, конечно, слишком примитивно, но я надеюсь, что в будущем смогу решать задачи посложнее.
Директора районных школе услышали последнюю фразу Боримэ, дружно решили, что он должен идти учиться в физико-математическую школу и зачислили его сразу в шестой класс.
И только один из присутствующих журналистов с биркой "Специальный корреспондент Павел Сафонов" отнесся к детскому лепету серьезно. Что-то похожее он уже слышал. Точно! На прошлой неделе проскочил небольшой, на полполосы, материал в "Вечернем экспрессе" о старушке, попавшей в больницу с переломом и умершей от врачебной халатности. Интересно! Сафонов сделал пометку в блокноте и, не дожидаясь окончания, вышел из кабинета.
- Слышь, сын, - крикнул он вечером в перерыве футбольного матча. - К вам в школу завтра новенький поступает. Вундеркинд Боримэ Степанов! Как тебе имечко, а?
- Не фигово! Настоящий вундеркинд?
- Ага. Ты присмотрись к нему повнимательнее, ладно? Что-то странное в нем есть... Не простой он, кажется, мальчик.
- А чем непрост? - сын Колька обмакнул кисточку в красную краску и затаив дыхание вывел звездочку на крыле пластмассового самолета.
- Будущее предсказывает. Давай-ка выждем немного, а потом его порасспрашиваем, а?
- Проведем тайное расследование? - глаза Кольки загорелись от азарта предстоящей игры.
- Ага. Тайнее некуда.
Колька вскочил с места, и, крутя в руках модель самолета, закружился по комнате:
- В-ж-ж-ж... Ведем разведку с воздуха! - вопил он. - Задача: найти и выследить диверсанта-парашютиста в районе двадцать восьмого квадрата. Осторожно! Преступник вооружен порошковой бомбой и очень опасен!
- Дуралей ты, Колька! Математически одаренный дуралей! А ну-ка, опытные разведчики, попробуйте схватить меня, басмача Масуда, ведь помимо порошковой бомбы я вооружен еще и сеткой-невидимкой! И потому, как прыгну!..
Лениниана страшно переживала, как в новом коллективе отнесутся к рогатости ее сына. И не напрасно переживала. Одноклассники потешались над Боримэ до тех пор, пока в школу не пришло очередное светило науки. То ли френолог, то ли нейрохирург. Пожилой дядечка с профессорской бородкой прощупал миллиметр за миллиметром голову Боримэ и уверенно заявил, что мальчик гениален из-за шишек на голове, в каждой из которых свернут улиткой еще один головной мозг, тем самым мозговой потенциал вундеркинда увеличен вдвое.
Версия эта облетела все городские газеты, для которых Боримэ стал исторической достопримечательностью, равной тюремному комплексу, построенному в семнадцатом веке, и самой старой горожанке.
- Я же говорила тебе, что мальчик наш удачливый! - восторгалась бабушка, пробегая глазами заголовки. - Теперь по поводу его вторичных признаков ни у кого не возникнет вопросов. Жаль, что он у нас бесхвостый. Глядишь, нашелся бы еще один умник, все бы популярно народу растолковал, тогда ни тебе, ни мне не пришлось бы хвосты в узлы завязывать. А то за пятьсот лет уже такую мозоль натер, сволочь...
Самого Боримэ эти насмешки, казалось, нисколько не волновали. Он выбрал себе место рядом с молчаливым Маратом Красновым и полностью погрузился в учебу. Ни в каких играх и внеклассных работах почти не участвовал, и потому Коле Сафонову пришлось достаточно долго ждать подходящего случая. Удача подвернулась через три месяца перед уроком ботаники. Светка Смирнова принесла в школу журнал по астрологии и зачитывала всем, что кого ждет на следующей неделе.
- Близнецы! - вопила Светка, забравшись на учительскую кафедру. - Кто у нас Близнецы, поднимите руки! Солнце входит в ваш знак, что открывает дорогу для получения новых известий, интересному общению с друзьями, компаньонами, родственниками. Раки! Есть у нас Раки? Ага. Если не потеряли вкус к учебе, образованию и вообще интересным размышлениям - начинайте продолжать сейчас. Это не значит, что следует отменять отпуск и погружаться с головой в учебные книжки. Но... если хотите наверстать ранее упущенное время, чтобы стать еще более умным (или умной) - не пропускайте это время для дополнительного повышения интеллектуального уровня, квалификации - например, в домашних условиях.
- А что делать, если вкуса к учебе никогда и не было? - ржали мальчишки.
- Тогда можете смело отдыхать!
- Лев! Кто у нас Лев?
- Он! Он! - все радостно замахали руками на Левку Элинсона.
- Ага! - Смирнова поправила очки и, подражая телеведущим, вздернула брови. - Меркурий входит в знак Льва - поражайте окружающих яркостью своего ума, его презентабельной демонстративностью своих интеллектуальных талантов. Удачно участие во всевозможных викторинах, играх и пари.
- Ура! - подпрыгнул Элинсон. - Пашка, спорим, ты на следующей неделе не сможешь получить три пятерки по физике?
- Спорим, - тряхнул его ладонь Пашка. - Это гороскоп на следующую неделю, а споришь ты сейчас. Так на что спорим?
- Боримэ, а ты кто по знаку? Давай про тебя прочитаем! - Сафонов хлопнул новенького по плечу.
- Про меня не надо. Я и так все знаю. Неделю буду учиться, а в воскресенье двину в кино.
- Тоже верно. Но неужели никто не умеет предсказывать будущее?
Как Коля и ожидал, девчонки радостно заглотили приманку.
- Гороскопы предсказывают! - тряхнула хвостиками Лена Пряхина. - Моей маме как-то по гороскопу обещалась находка, и она нашла в молочном магазине кошелек. Правда, пустой.
- Разве ж это находка?! Пустой кошелек!
- А моей тете цыганка нагадала, что у нее родится девочка. И родилась девочка.
- Ха! Это невелика наука! Там один вариант из двух, цыганка могла попросту угадать!
- Ну и пусть! Я все равно верю!
- А правда, что с нами будет через тридцать лет? У кого какие соображения? - вернул Коля разговор в нужное ему русло.
- А мне кажется, никакой предопределенности нет, - Марат Краснов всегда говорил в полголоса, но поскольку делал это редко, его всегда слушали. И сейчас все сразу притихли, стараясь не пропустить ни слова. - Есть устремленность. Вот я для себя уже все наметил. Обязательно академиком стану. К тридцати пяти годам. А к сорока пяти получу нобелевскую премию.
- У-у-у... Как ты махнул! - засмеялись одноклассники.
И только Боримэ вдруг серьезно ответил:
- Нет, академиком ты не станешь. В академическом кругу, как и везде слишком умных не любят. А нобелевскую премию, действительно, получишь, как изобретатель лекарства от страха. Только это мало кому принесет пользу. Твоим изобретением заинтересуются военные. И люди, потеряв страх, развяжут третью мировую войну, в которой погибнешь и ты со своей семьей.
- Серьезное заявление! - присвистнул Сафонов. - Ты это из чего вывел?
Но ответить Боримэ не дали.
- А я? Я сделаю какое-нибудь великое открытие? - затеребила Боримэ за рукав Маша Юшина.
- Нет, тебе не судьба. Ты во время научной конференции в Стокгольме встретишь арабского шейха, станешь его любимой женой и матерью семерых детей. Остаток дней проведешь в собственном дворце с фонтанами и никому не покажешь своего лица.
- Ну, уж дудки! Я не дура какая-нибудь!
- Вот именно поэтому так и получится. К тому моменту ты поймешь, что математик из тебя никудышный.
- А меня что ждет? - лез очередной любитель предсказаний, Стас Федоров.
- Тебя ждет великая слава. В городе Уфе сейчас подрастает девочка, похожая на тебя, как капля воды. Она станет популярной звездой, а ты поменяешь пол и прославишься, как ее двойник.
Класс заржал, а будущая знаменитость встала на голову и задрыгала в воздухе ногами:
- Вот здорово! Был Стасом, стану Анастасией! Но учтите, уроды, ни за кого из вас я замуж не пойду!
- А я? А я? - завопили остальные и не заметили, как за их спинами появилась Ирина Васильевна, учительница биологии и насмешливо уставилась на класс поверх очков.
- И что же, Боримэ, ты все про всех знаешь? Ну-ка, ну-ка, и что же ждет меня?
- Вы? - Боримэ обречено вздохнул. - Вы очень скоро осуществите свою самую заветную мечту, станете матерью величайшего музыканта. В вас влюбится ученик десятого класса, и вы от него забеременеете. И хотя на этом ваша школьная карьера закончится, через восемь месяцев вы родите гениального ребенка и правильно его воспитаете.
Школьники смущенно замялись и закашляли, глотая смех, а Ирина Васильевна не на шутку обиделась:
- Ну, об этом мы с тобой после уроков поговорим! - и гаркнула, разметая учеников по местам. - А вы почему столпились, как на ярмарке? Звонок не для вас прозвенел? Итак, на прошлой неделе вы проходили строение цветка и на дом вам был задан пятьдесят шестой параграф учебника. Стуков, пожалуйста, к доске...
Стуков к уроку был не готов. Он мялся за спиной Ирины Васильевны, беспомощно крутил в руках указку и послушно повторял подсказки. Но учительница ничего не замечала. Она рассеянно рисовала на полях конспекта стаи длинношеих двоек и не могла избавиться от суеверного страха. Неужели бывают такие совпадения? И этот коротышка, ткнув наугад, вытащил на свет божий то, что она сама постаралась закопать в себе поглубже? Или он все заранее знал? Да нет, знать не мог. Да и откуда ему было знать, что она, замордованная жизнью учительница биологии, является последним отпрыском когда-то известного рода Львовых, давшего миру ряд ярких музыкантов и одного великого композитора. Все ее тетушки и бабушки прекрасно пели романсы, музицировали и рожали музыкально одаренных детишек. И она единственная оказалась полным бездарем, отягощенным, к тому же, с двадцати трех лет диагнозом "бездетность".
Потому Ирина Васильевна рассеянно выслушала мычания Стукова, так же рассеянно вывела в его дневнике двойку и задала классу самостоятельную работу. А после урока попросила Боримэ задержаться.
- Откуда ты все это знаешь? - спросила она, закрыв на ключ дверь.
- Это несложно, - обречено вздохнул Боримэ. - Вам сейчас тридцать девять лет и три месяца. Каждый день вы проходите от дома до работы три тысячи сорок шагов, плюс-минус шесть. Живете на седьмом этаже дома номер одиннадцать. Родились, когда вашим родителям было по двадцать восемь лет и выросли в этом городе. Если вычислить коэффициент соотношения ваших данных, то можно ясно увидеть, что...
- Ты мне голову не морочь! Прямо скажи, кто тебе все это рассказал.
Бориме посмотрел снизу вверх на разъяренную учительницу и снова обречено вздохнул:
- Никто. Я сам догадался. Ваша фамилия Львова и отчество Васильевна. А Василий Анатольевич Львов - известный композитор. А раз вы работаете учительницей биологии, значит, вас природа талантом обделила. И нетрудно догадаться, что ваши родители больше всего на свете мечтают о музыкально одаренном внуке, и этим, скорее всего, прожужжали вам все уши. А то, что вы не замужем ни для кого не секрет. Вот и все.
- Действительно, все просто, - Ирина Васильевна облегченно откинулась на спинку стула. - Хорошо, Боримэ, можешь идти. Но у меня к тебе будет маленькая просьба, ты не рассказывай про меня ничего, ладно?
- Да я бы и так не рассказывал, если бы вы сами не попросили.
"И все-таки что-то в этом во всем странное", - думала Ирина Васильевна, глядя, как шестилетний шестиклассник тащит к выходу тяжеленный портфель. И только когда прозвенел очередной звонок, и пустой кабинет наполнился басовитыми старшеклассниками, она поняла, что. С последней парты ее поедал влюбленными глазами переросток Почивалов. Она почувствовала, как гулко стукнуло сердце, и шагнула навстречу судьбе.
- Начнем с проверки домашнего задания. Почивалов, нечего сверлить меня взглядом, давай к доске...
А шестой "А", растревоженный предсказаниями, погудел с неделю и успокоился. И только Марат Краснов сопоставил болтовню Буримэ с внезапным увольнением посреди учебной четверти учительницы биологии. Он долго удерживался от вопросов, боясь показаться смешным, но спустя месяц не выдержал и догнал новичка после школы.
- И все-таки, скажи, откуда ты все знаешь? - спросил он, приноравливаясь к мелким шагам Боримэ.
Боримэ глянул сперва настороженно, а потом ответил просто:
- У нас это наследственное. Бабушка и мама тоже все про всех знают.
- А почему?
- Потому что мы не совсем люди.
- Это как, не совсем люди?
- Очень просто. Думаешь, это у меня и правда запасные мозги? - Боримэ ткнул себя в макушку.
- Если честно, никогда так не думал.
- Ну, видишь. Самые настоящие рога. Мне еще повезло, у бабушки хвост семьдесят два сантиметра длинной.
- А не врешь?
- Можешь у нее сам спросить. Правда, сто процентов, что она отпираться будет. А пойдем, я тебе его сам покажу.
Марат почувствовал себя глупо, когда, едва переступив порог своей квартиры, Боримэ зашептал ему в ухо:
- Постой-ка тут. Сейчас мы на бабушку ловушку сделаем.
Он прошелся по коридору, отсчитывая шаги, нашел какое-то одному ему приметное место и аккуратно поставил там свои ботинки. Затем прошмыгнул по коридору еще раз и передвинул тумбочку с телефоном так, чтобы край ее немного выступал. А затем громко хлопнул входной дверью и крикнул:
- Ба, я пришел!
Из комнаты вышла бабушка и близоруко прищурилась на Марата.
- Это Марат, - затараторил Боримэ. - Мы с ним в одном классе учимся. Он мне с ботаникой обещал помочь. Проходи, Марат. Ой, бабуль, у меня на пальто вешалка оторвалась. Смотри.
Бабушка сделала несколько шагов по коридору, споткнулась о ботинки и, потеряв равновесие, рухнула на пол, зацепившись подолом за край тумбочки. Марат почувствовал, как под его ногами перевернулся мир и повис Антарктидой кверху - в оборках бабушкиной нижней юбки нервно подрагивал длинный голый хвост, завязанный посередине узлом.
- Так это правда? Вы не люди? - увиденное никак не укладывалось в голове Марата в привычную схему.
- Увы! - насмешливо развел руками Боримэ. - Мы - потомки Сатиров. Хотя, как нас только не называли. Сперва богами, потом чертями. Долгая это история. Бабушка может много на эту тему рассказать, но не станет. Она еще со времен инквизиции собственной тени боится. Хотя, по ее же утверждению, святая инквизиция за все годы своего существования не поймала ни одной ведьмы, а простых людей покрошила кучу.
- А сколько твоей бабушке лет?
- Восемьсот тридцать два. Для нас не возраст.
- И много таких как вы?
- Много. В основном очень известные люди. Раджи, шейхи, миллионеры и ученые.
Марат невольно окинул взглядом убогую обстановку комнаты, и Боримэ предугадал очередной вопрос.
- Мы так живем, потому что бабушка так решила. Она считает, что, живя в России, лучше не высовываться.
- Так вы никому ничего не рассказываете?
- Нет, конечно. Много-много лет никому ничего.
- А мне ты почему все рассказал?
- Сколько у тебя пуговиц на пиджаке? - неожиданно спросил Боримэ.
- Пять, - пересчитал Марат. - Одна оторвалась.
- Вот видишь, пять. А у всех шесть. Почему?
- У меня всегда пуговицы отрываются. Мама раньше каждое утро пришивала, а вечером опять одной да не хватало. Она уже устала со мной бороться. И когда я их умудряюсь оторвать, сам не знаю. А что?
- Вот потому, что у тебя вечно не хватает одной пуговицы, ты никому ничего не скажешь.
Марат так и не понял, как количество пуговиц соотносится с его благонадежностью, но он и правда никогда никому ничего не рассказал. Хотя после того дня бывал в доме Степановых почти каждый вечер. Болтал с Буримэ об истории и философии или же, разматывая пряжу, слушал бабушкины сказки о замках и драконах, колдунах и инквизиторах, рыцарях и принцессах. Очень сложно было носить в себе такой багаж, не трепануть пацанам во дворе, что знаком с настоящим чертом, и не пытаться поправить учителя истории, ссылаясь на показания очевидцев событий. Но Марат молчал и тогда, и двадцать пять лет спустя.
- Эй, Марат-автомат, как дела? Как жизнь продвигается?
Марат напрягся. Его одноклассник Коля Сафонов служил неизвестно в каких войсках в чине генерал-майора и появлялся только тогда, когда у Марата назревали какие-либо ключевые моменты биографии.
- Слыхал, - гудела трубка радостным сафоновским басом. - Манька-то наша сейчас в арабских эмиратах проживает! Я и не знал ничего. Вчера Светку Смирнову встретил, она мне все и рассказала. Чудеса, ей богу! Поехала на конференцию в Швецию и там подцепила себе шейха! Говорят, шейх велел к ее приезду во дворце покрыть все унитазы золотом, чтобы дражайшая супруга, даже справляя нужду, чувствовала себя, как на троне.
Сафонов заржал, а Марат вяло изобразил удивление. Впрочем, напрасно старался, Колька на его попытку поддержать беседу никак не отреагировал.
- А у тебя-то как дела? - вопил он. - Ты так и не ответил. Все хомячков уничтожаешь? Ну-ну... Ты с ними поосторожнее, а то они потеряют страх и дадут тебе, душегубу, жару!
Сафонов снова заржал, а у Марата все внутри сжалось. Откуда Сафонов все знает? Ведь сам Марат о своей работе даже дома никому не рассказывает, а документацию хранит там, куда и тараканы не забираются.
- Я по делу к тебе, слюшай! - продолжал дурачиться Сафонов. - Через две недели встреча одноклассников у нас организовывается, вот я всех, кроме Маньки, и обзваниваю. Она-то, понятное дело, по такому неважнецкому поводу с золотого толчка не слезет. Последними в моем списке ты остался. Ну и вундеркинда нашего было бы невредно разыскать, хоть он выпускником и не стал. Веришь, впервые служебное положение в личных целях использую. Тебя наши орлы быстро нашли, а вот Степанов пропал, как в воду канул. Его семья со старой квартиры переехала, а куда - неизвестно. В их жилконторе десять лет назад пожар случился, весь архив сгорел. Ты часом не знаешь, куда он деться мог? Вы, вроде, с ним корешились?
Марат сглотнул и постарался вложить в свой ответ как можно больше убежденности:
- Нет, не знаю. С тех пор, как он в другую школу перевелся, я его всего один раз видел. На улице случайно столкнулись.
- Это когда было?
- Дай подумать... В восемьдесят девятом. Точно, тогда. Мне как раз весенний призыв светил.
- А на какой улице встретились, - теперь разговор напоминал скорее допрос, Сафонов уже не пытался скрыть звеневшие в его голосе профессиональные нотки.
- На Думской. Напротив булочной. Он за хлебом шел.
- Что-нибудь о себе рассказывал?
- Ага. Сказал, что жениться собирается, а невеста в Москве живет. Еще сказал, что там и осядет. Да мы совсем немного поговорили. Я спешил очень, и он был не в настроении о себе рассказывать. Так, перекинулись парой фраз и разбежались.
- В Москву, значит... Понятно. Ну, прям не знаю, смогу ли я его в Москве за оставшиеся две недели отыскать. Может, и не успею. Ну а ты приходи обязательно! Без тебя, гордости нашего выпуска, вся встреча коту под хвост пойдет. Адрес записывай...
Марат механически записал адрес и повесил трубку. "Дырку ты от бублика получишь, а не Шарапова! - со злой радостью подумал он. - Можешь меня на изнанку вывернуть, но ничего я тебе не скажу, товарищ сексот. Ищи теперь со своими орлами Боримэшку хоть по всей России. Только искать-то вы будете среди тридцатипятилетних!"
Он действительно видел Боримэ последний раз в восемьдесят девятом. Столкнулся с ним на улице и глазам своим не поверил. Боримэ с момента их последней встречи нисколько не изменился: как был ростом с шестилетнего ребенка, так и остался. И в булочную шел так, словно его мама за хлебом послала: зажав в кулаке мелочь и волоча по земле длиннющую авоську. Поговорили они и правда недолго, но после этого разговора осталось на душе у Марата мутное пятно, как на сетчатке глаз, когда сморишь на фотовспышку. Оттого, что глядя на неизменившегося Боримэ, Марат снова почувствовал, как его логичный и стройных мир снова начинает поворачиваться вверх осями.
А вчера (вот ведь совпадения!) Боримэ позвонил в лабораторию. Марат сперва подумал, что это жена, и испугался, не случилось ли чего дома. Она никогда не звонит по пустякам. А услышав в трубке детский голос, сразу же понял, кто еще мог вспомнить о нем среди ночи.
- Привет, Марат.
- Привет, Боримэ.
- Ты все ищешь?
- Почти нашел...
- А скажи, сколько сейчас в твоей лаборатории кроликов?
- Восемь.
- А хомяков?
- Шестнадцать хомяков, и еще пять крыс.
- А сколько пуговиц на твоем халате?
Марат посчитал:
- Шесть.
- Все на месте?
- Все на месте. У меня уже давно не отрываются пуговицы, Боримэ. Жена крепко пришивает.
- А на прошлой неделе ты ничего не терял?
- Действительно, терял, - Марат, как и в детстве, нисколько не удивился странному вопросу. - Ключи от квартиры посеял. Ох, и всыпала мне Нинка!
- Я очень рад за тебя, Марат, - Боримэ вздохнул с облегчением. - Ты все сделаешь правильно. И не грусти, что жизнь, как тебе кажется, прожита зря. На таких, как ты, земля держится.
Марат слушал короткие гудки и чувствовал, как снова наползает на него со всех сторон душевная муть. Ну, уж нет! Его жизнь не прожита зря! Ему ли этого не знать? Он в двух шагах от великого открытия. Он станет знаменит, и Нина больше не будет плакать по ночам и раздраженно хлопать обшарпанной дверью, уходя на работу. И никогда больше теща не станет шипеть за спиной: "Неудачник", а молоденькие лаборантки хихикать над его замотанными изолентой очками. Он, Марат Краснов, избавит людей от ночных кошмаров и страха перед будущим. И все же... Почему невзрослеющий ребенок спешит его утешить? Неужели, он все-таки это сделает...
Марат закрыл глаза руками. А впрочем, он всегда в глубине души своей знал, что сделает. И пластиковая канистра с керосином была забыта в кабинете не случайно. Он усмехнулся, вспомнив, как пилила его за эту канистру Нина, вынужденная целых две недели на даче варить суп в электрочайнике. Она звонила, напоминала, грозила разводом, а он все равно, торопясь на последнюю электричку, хватал портфель, торопливо переобувался и выбегал из лаборатории, забыв злополучную канистру под столом. И смутно догадывался, отчего забывал. Догадывался, но дальше и думать боялся. Тогда боялся. Сейчас, после звонка Сафонова, он понял, что бояться нужно совсем не этого.
Марат решительно отодвинул стол и достал из-за стенной панели папку. Вот она, золотая мечта, стоившая ему двадцати лет работы и разрушенной семейной жизни. Мечта, почти ставшая реальностью. А может, самая главная прелесть мечты в том, что она не достижима?
Он чиркнул спичкой и поджег первый лист. Бумага скорчилась, как от боли, и жадная чернота начала пожирать торопливые строчки. Марат потянулся за очередным листком, зацепился халатом за край стола и - хрясь! - нижняя пуговица со стуком отскочила на пол, разорвав ткань. Марат несколько секунд недоуменно смотрел на дырку, а потом начал торопливо кидать в раковину исписанную бумагу уже не по листочку, а плотными пачками, щедро поливая пламя керосином.
Красные отблески плясали по белому кафелю, превращая унылую лабораторию в замок волшебника из сказок Буримэшкиной бабушки. Только Марат был в этом замке не волшебником, как ему казалось раньше, и не рыцарем, а лысеющим мужчиной под сорок, угробившим свою жизнь на глупую затею.
- Прости меня, Нина, - прошептал сам себе Марат. - Но ты все-таки вышла замуж за неудачника.
А когда Марат сидел возле на полу возле раковины, наполненной почти до краев черным пеплом, и думал о самоубийстве, телефон задребезжал снова.
- Марат? Мне показалось, тебе сейчас очень нужно, чтобы я позвонил.
- Я все уничтожил, Боримэ...
- Я знаю, - Боримэ помолчал. - Прости, Марат, любые слова сейчас были бы банальностью. Давай просто поболтаем, как в детстве. И я опять отвечу на все твои вопросы, хочешь?
- Да, - Марат почувствовал, как слезы встали комом в горле. Он отбросил ложный стыд и сказал то, что и хотел сказать. - Мне очень не хватало тебя, Боримэ. Все это время мне совершенно не с кем было поделиться ни радостью, ни тоской... Я столько раз ждал тебя возле той булочной. Все надеялся, что ты снова выйдешь из-за угла с авоськой в руках, посмотришь на меня, как и раньше, снизу вверх и все-все сразу поймешь. Посчитаешь пуговицы на моем пальто и скажешь: "Ты все делаешь правильно, Марат..." или "Ну, какого черта тебе там нужно, Марат..." Но ты пропал. Купил тогда свой хлеб и исчез на целых двадцать лет. А я и сейчас прихожу к этой булочной...
- Там теперь кафе.
- Да, я знаю. Кафе с зелеными столиками и Мартовским зайцем на вывеске. Все меняется. Все, кроме тебя.
- Я тоже меняюсь, Марат. У меня выпал первый зуб. Это значит, что я стал на год старше.
- Значит, тебе уже шесть лет? Чем ты занимаешься? Учишься? Работаешь?