Все происходящие события целиком и полностью выдуманы. Если какие-то имена или обстоятельства вызывают у читателей какие-либо ассоциации, авторы здесь ни при чем.
Пресловутый Иванов
Случилось это в один из майских дней, когда первая, еще робкая и бледная зелень едва-едва, пугаясь собственного порыва, приодела ветки деревьев на улицах и бульварах. Телефонный звонок выгнал меня из ванной, я наощупь отыскал трубку, потому как от макушки до пяток был облеплен мыльной пеной. Звонила коллега, Екатерина Леонидовна. "Молодая Катя" - звали ее в больнице. Молодая потому, что у нас была еще одна Катя, Екатерина Ивановна, намного постарше годами.
- Иванов, собака... - затараторила молодая Катя.
- Я не Иванов. И не собака, - машинально отозвался я.
- Да нет, Сереж, я не о тебе. Сосед меня, Толик Иванов, залил. Сижу, жду сантехника и комиссию из ЖРЭУ. Когда придут? Почём я знаю. В общем, подстрахуй, посмотри мои палаты. Начальству я сама позвоню. Чао!
Чёрт побери Катю и её соседа! У самого работы навалом, одной писанины часа на четыре, а тут ещё её больных смотри. Но Катя всё-таки была своя, коллега, а к тому же сторона потерпевшая. Поэтому, домываясь, я посылал проклятия только в адрес неизвестного мне Анатолия Иванова.
Времени хватало лишь на то, чтобы быстрыми глотками выпить остывший кофе. Я ворвался на кухню, одеваясь на ходу. Динамик, спрятавшись под обеденным столом, что-то монотонно бормотал. Как я понял, местное радио делилось со мною новостями. Впрочем, я застал самый конец выпуска.
- Время нашей передачи, к сожалению, заканчивается. Спасибо Вам, Анатолий, за содержательные и искренние ответы на вопросы слушателей. Еще раз поздравляю вас с присуждением престижной премии.
Некто Анатолий невнятно пробурчал что-то вроде "мерсибо".
- Дорогие радиослушатели, напоминаю, что сегодня гостем нашей студии был председатель фонда "Наследие истины" Анатолий Иванов, - с необычайным пафосом произнесла дикторша.
"Вот гад! - подумал я. - Катьку залил, мне проблем создал, а сам народу лапшу на уши вешает, да ещё премии за это получает". Конечно, я был несправедлив. Мало ли в стране, да и в городе, Ивановых. А уж Анатолий и вовсе самое распространенное мужское имя.
Едва я явился в отделение, как пришлось переводить поступившего из приемного покоя больного с якобы менингиальными знаками на второй этаж, где у нас лежат "позвоночники". Затем я проталкивал пациента молодой Кати на томографию, заканчивал выписки на собственных больных и присел в ординаторской попить чайку, весь взъерошенный. Лариса, еще одна моя коллега, уже заканчивала чаепитие. Увидев меня, она лениво спросила:
- Сереж, больной Минаев твой?
- Мой. Есть проблемы?
Лариса качнула своей величественной головой, и предупреждающе спросила:
- Ты в курсе, что он Анатолию Иванову родственник? Смотри, если что не так сделаешь, он тебя с потрохами съест. Я просто предупредила, - мило улыбнувшись, Лариса Анатольевна выскользнула в коридор.
Пришлось бежать за ней и выяснять, кто же такой этот Анатолий Иванов и чем мне может грозить его немилость. Но Лариса и сама не знала. Сказала лишь, что он был спонсором одного из оздоровительных проектов и близок к заместителю главы администрации по социальным вопросам. Что же, в нашем городке такие люди имели вес. Так что я заново изучил историю болезни Минаева и еще раз его осмотрел, без всякой на то необходимости.
Минаев, пенсионер-инсультник, добивался группы инвалидности. Наша больница его пролечила, согласно схеме и нормативам, и мы добились неплохого результата. Относительно же группы - отделение лишь проводило обследование и готовило медицинские документы, а решение принимало бюро медико-социальной экспертизы. Но крайним, как обычно, оказывался врач, оформлявший документацию. Без содействия завотделением я при всем желании ничего поделать не мог. Так что я попал - у БМСЭковцев свои инструкции и свое начальство, предсказать их решения затруднительно. Впрочем, понятно одно - чтобы уложиться в спущенные сверху проценты, они откажут в назначении группы при малейшей зацепке. А зацепок у пенсионера Минаева хватает. Двигается он самостоятельно, пусть и неспешно, речь мы ему почти восстановили, находится в своем уме и твердой памяти. По нормам госпитализации завтра его положено было выписать, и я уже почти все документы подготовил.
Ближе к концу рабочего дня позвонила молодая Катя. Спросила, как там ее больные. Из вопроса явствовало, что сегодня Катя на работу точно не собирается. Я же в свою очередь поинтересовался, чем закончилась история с затоплением.
- Да ничем. Зашел Иванов, посмотрел мою ванную, сунул две тысячи рублей и сделал ручкой. Что им, банкирам, деньги. Они ими стены могут оклеивать.
Катюша наша, несмотря на прелестные формы и подобающее личико, была дамой одинокой. Так что непосильную для её ручек работу в доме приходилось выполнять мальчикам по вызову, то бишь друзьям и знакомым. Например, мне. (Клянусь, между нами ничего не было!).
- Так тебе на ремонт этой суммы хватит?
- Да там и нужды в ремонте особой нет, так что на ванную хватит. А больше ничего у меня не пострадало. Я завтра выйду на работу, а сейчас извини, некогда.
Значит, банкир, - подумал я, не в силах отвлечься от неведомого Иванова. Понятно, почему он глава фонда и друг замглавы администрации. Одна у них там шайка-лейка. Настроение у меня было препаршивое. Пытался я себя уговорить, убеждая, что ничего не произошло, да только ничего из этого не получилось. Хандра охватила меня плотной, удушающей завесой.
Дома я включил компьютер и посмотрел телефонную базу данных. Имен там не было, только инициалы и фамилия. А. Ивановых оказалось в списке аж 40 штук! Но не один из них не проживал по хорошо известному мне адресу молодой Кати. Понятно. Какой банкир согласится на то, чтобы его адрес и телефон фигурировали в телефонных справочниках? А может, проклятый Анатолий Иванов вообще не имел стационарного телефона, обходясь сотовым.
Тут я задумался. Дом, в котором жила молодая Катя, был обычным. То есть новым, дорогим, с большими квартирами и хорошей планировкой, но - не элитным. Не для банкиров дом, скорее - для банковских служащих. Может, молодая Катя именно это и имела в виду? И служит пресловутый Иванов в каком-нибудь Сбербанке, получая хорошую, но совсем не запредельную зарплату? Для нас, бюджетников, любой работник финансовой сферы автоматически кажется Крезом.
Почему-то от этой мысли мне стало легче. Немного же человеку надо - убедиться, что у ближнего не все в шоколаде - и жить становится легче, жить становится веселее. Вот такой я закомплексованный. Как все, наверное.
Потом за мной заехал родственник больного, которого я собирался проконсультировать на дому. В приватном, так сказать, порядке. Говорят, что собаки и их владельцы похожи друг на друга. То же самое я могу утверждать и про автомобили. Водитель явно гордился своим голым черепом, был одет в старую коричневую кожаную куртку, натянутую на мятую клетчатую рубашку. Такими же потертыми, даже где-то помятыми, да ещё с лысой резиной, были его "Жигули". По дороге мужичок излагал мне симптоматику заболевания, поразившего его отца.
- Пьет? - задал я обязательный медицинский вопрос.
Водитель пожал плечами, сворачивая с асфальта на улицы Выгонки.
- Как все, понемногу. По праздникам, иногда - с соседями. Самогон употребляет. Водка, говорит, дорогая слишком.
Болящий лежал в постели. При виде меня он отложил в сторону книгу. "Анатолий Иванов" успел прочитать я на обложке. И здесь этот Иванов!
По окончании визита сын больного повез меня назад, избрав другую дорогу. Я даже не подозревал, что в нашем городе есть такие места. Запыленные, облупившиеся глухие каменные стены, заржавленные ворота, приоткрывавшие вид на заброшенные дворы скончавшихся предприятий. Остовы ржавеющих машин, тракторов и прочих агрегатов, стоявшие вдоль обочин. И подозрительного вида мужики неопределенного возраста, лениво покуривающие без дела, провожающие проезжающую машину внимательными взглядами.
На одном из поворотов мне бросился в глаза висящий на заборе плакат. Лицо, изображенное на нем, размыли весенние дожди. Все же со времени выборов прошло уже довольно много времени. А вот надписи сохранились хорошо. Текст гласил: "Достоинство и процветание - счастливое будущее А. Иванов".
- Кто этот Иванов? - спросил я водителя, тыча пальцем в сторону улетающего назад плаката.
Водитель чуть скосил глаза на зеркало заднего вида и коротко хмыкнул:
- Бандит, кто же еще.
- На самом деле бандит? - перспросил я, но мужичок лишь издал неопределенный возглас и молча уперся взглядом в дорогу.
Его поведение явственно говорило, что моего вопроса он совершенно не одобряет. Водитель промолчал до самого моего дома, а когда я, открыв дверцу, уже поставил одну ногу на асфальт, негромко сказал:
- Я Толика со школы помню. Сейчас он забурел капитально, один его особняк на Поле Чудес чего стоит...
Я стоял, глядя вслед уезжающей "шестерке" и размышлял, об одном ли Анатолии Иванове мы говорим. А вдруг их несколько? Дома, когда я бросил на диван почту и рекламу, обнаруженную мной в почтовом ящике, взор невольно зацепился за лицо, показавшееся чем-то знакомым. Ухоженный мужик в белом свитере стоял, опираясь на открытую дверцу корейской иномарки. Из рекламы нового автосалона следовало, что Анатолий Иванов, член Союза журналистов, дает изображенной на снимке автомашине весьма высокую оценку.
Не скажу, что я был настолько заинтригован, но, согласитесь, такое количество Ивановых для одного дня многовато.В общем, я не удержался, и принялся названивать в редакции газет, рассчитывая сразу расставить все точки над "i" Неловкости я не испытывал. В моей голове даже вызрел план диалога. Типа: "Господин Иванов? Вы рекламировали корейские автомобили. Скажите честно, они на самом деле так хороши? Кстати, Ваше лицо показалось мне знакомым. Мы не встречались там-то и там-то? Вы, по-моему, живете по такому-то адресу... Так это Вы сегодня соседку снизу залили?" Ну, и так далее.
Однако, меня ждало разочарование. Журналиста Анатолия Иванова ни в одной из редакций не знали и даже не слыхали о его существовании. Это было странно. Журналистов у нас не миллион, и они все друг друга знают. Пока я размышлял над этой нестыковкой, меня заставил вздрогнуть неожиданный телефонный звонок.
- Мужик, тебе зачем Толян нужен? Если есть предъява, так ты мне объяви, стрелку забьем.
Что такое предьява в данном контексте, я сообразил мгновенно. И поспешил от нее откреститься.
- А нет предъявы, так не любопытствуй попусту, своими делами занимайся...
В трубке раздались гудки, и я положил ее на аппарат с чувством облегчения.
В бога я не верю, следовательно в дьявола - тоже. Вообразить все случившееся результатом заговора? Но кому это нужно? Абсурд. В нём должны участвовать десятки, а может, и сотни людей. Слишком много для моей скромной персоны. Что-то подсказывало мне, что конец этой истории ещё впереди. Интуитивно я развернул купленную в обед прессу и бегло пролистал местные газеты. Не скрою, в своем теперешнем состоянии я был способен на одно - искать среди текстов и фотографий следы вездесущего Иванова. И, в полном соответствии с предположением о кознях извечного человеческого врага, следы эти нашлись.
На этот раз А. Иванов, собаковод-любитель, делился познаниями о воспитании стаффордширских терьеров. Имени собаковода названо не было, но совпадение первой буквы имени не оставляло сомнений - он. С чувством уверенности, что сейчас увижу Анатолия Иванова крупным планом, я включил телевизор, чтобы посмотреть местные новости. Иванова показали примерно на восьмой минуте.
Камера мельком дала крупный план и сразу же ушла в сторону, демонстрируя двор возле дома. Дом я узнал. В нем проживала молодая Катя и, соответственно, сам Анатолий Иванов. На этот раз он был в темном костюме, синей рубашке и бело-красном полосатом галстуке.
- За все предыдущие годы попытки реформирования ЖКХ так и не привели к ощутимым результатам..., - вещал Иванов, а камера скользила по достаточно чистому и недавно оборудованному двору.
Как часто бывает, наше местное телевидение не очень-то удачно совмещало картинку и текст. Но вот, приходя в соответствии с текстом, камера показала совсем другой двор, со сломанными скамейками и руинами детской площадки. Мой двор. Из текста, который гладко излагал Анатолий Иванов, следовало, что новые подходы нашей администрации - в чем их новизна, я не уловил - открывают дорогу к светлому будущему. Камера вернулась во двор Иванова, прошлась по его спине и остановилась на лице журналистки. Сюжет закончился, оставив у любого неподготовленного зрителя ощущение недоумения - зачем снято, о чем говорили? У любого - но не у меня. Я-то знал точно - все затеяно для того, чтобы я смог еще раз лицезреть Анатолия Иванова и услыхать его голос. Кому и зачем это понадобилось, ответить я пока не мог. Пока. Но - еще не вечер!
А вечером мне позвонила директриса неврологического центра.
- Иваныч, Минаев - твой больной? И ты знаешь, что ему нужна группа инвалидности? Бумаги подготовил? Ну и что, что состояние не соответствует! То не наши заботы. Ты в курсе, кто его родственник? Не знаю я, стаффордширский у него терьер или крокодил! И в каком банке его капиталы - тоже не знаю. По-моему, фээсбэшник. Мне достаточно того, что он с нашим начмедом каждую неделю шашлыки жрет. Сам хочешь поговорить? Дело хозяйское... Ты меня понял?
Конечно, я все понял. Пойди я навстречу Минаеву - то бишь его грозному родственнику - меня завотделением за нарушение сроков лечения и положенных обследований высечет. Фигурально выражаясь, конечно, но головной боли будет не меньше. А сделай я все по правилам - уже Анатолий Иванов найдет способ устроить мне веселую жизнь. Нет, так дела не делаются, ни бандитами, ни банкирами. Хочешь ты от меня услуги - сам подойди и скажи, заранее. Я стал решительно собираться в гости к Иванову. К Анатолию.
В катином доме на каждую лестничную площадку выходили три квартиры, поэтому угадать нужный номер мне было легко. Я нажал кнопку домофона, и почти сразу дверной замок щелкнул, открываясь. Вопросов хозяева квартиры не задавали. Наверное, собаковод или кто он там, меня ждал. Дверь квартиры отворилась, едва я поднёс руку к звонку. Молодой, весь джинсовый, небритый парень посторонился и пригласил:
- Проходите.
Сразу вспомнился анекдот незабвенных моих комсомольских лет.
"Грузин на приёме у стоматолога.
- Эй, доктор, вставь мне зуб. Только самый дарагой, панимаещь?
- Золотой что ли?
- Да нет! Ну, этот...
- Платиновый?
- Вай! Савсем глюпый. Ну, этот, как его?... Джинсовый!"
Но в тот вечер вспомнить анекдот до конца я не успел. Едва я вошел в комнату, как хлесткий удар под коленки лишил меня равновесия, и в следующую секунду я уже оказался лежащим лицом вниз на затоптанном ковре с завернутыми за спину руками. Совсем рядом с моим носом расположился чудовищный чёрный тупорылый башмак. Меня схватили за волосы и приподняли лицо кверху.
- Ну, здравствуй, Анатолий Иванов, - с отеческой лаской в голосе произнес майор в милицейской форме, по-хозяйски расположившийся на диване.
- Я не Иванов, - просипел я, мельком подумав, насколько хватит моих шейных позвонков.
- Новую ксиву состряпал? - издевательски пробасил над ухом здоровяк, еще круче отогнув мою бедную, ни в чём не повинную голову
Тут джинсовый парень, впустивший меня в квартиру, присел на корточки и довольно долго и пристально разглядывал мою перекошенную физиономию.
- Михалыч, кажется, не он, - наконец резюмировал он свои наблюдения.
- Ну-ка, наденьте ему браслеты и поставьте на ноги, - приказал майор. Я подумал, что Иванова они так быстро бы не отпустили, и даже почувствовал некоторую благодарность к блюстителям закона. Так ему и надо, этому гаду Иванову! Чувству полного удовлетворения мешали только наручники на моих - увы! - руках.
Майор бережно извлек из кармана сложенный вчетверо листок и разгладил его на коленях. Скосив глаза, я увидел мужской портрет - фоторобот, так это у них, кажется, называется. Милиционер несколько раз переводил взгляд с рисунка на меня и наоборот. Потом вздохнул с сожалением.
- Да, не тот.
- Имя? Фамилия? Отчество? Судимости?
Вопросы вылетали пулеметной очередью. Моему рассказу, разумеется, не поверили, тем более, что никаких документов при мне не оказалось. А что, прикажете таскать с собой паспорт, диплом, справку с места работы и характеристику в придачу? Здоровяк в кожане, которого я наконец-то смог разглядеть, выразительно покрутил у виска пальцем. - Красиво доктор под дурачка косит, заслушаешься.
- Нет, Федя, возразил ему майор, - тут история интереснее. Этот тип - подельник Иванова. Наводчик. Скорее всего, правда, врач. Ходит по вызовам, смотрит, где есть чем поживиться. А потом уж Иванов без всякого риска идет на дело. Знает ведь, собака, что бабка, к примеру, одна живет. Такая вот хитрая комбинация. Ладно, вызывай воронок, и в обезьянник его. А мы с лейтенантом пока здесь побудем.
В камере уже было двенадцать сидельцев. Позже доставили еще троих, и стало совсем тесно. Я осмотрелся. Большинство задержанных слишком подозрительно смахивали друг на друга чертами лица. А когда мы начали знакомиться, и вовсе вышел курьез.
- Толик. Анатолий Петрович. Анатолий. Толян, - представлялись они.
Дальше - больше. Оказалось, что все, кроме меня и еще нескольких, судя по запаху, бомжей, носили фамилию Иванов. Итого десять Анатолиев Ивановых в одной камере.
Наутро всех нас выстроили для процедуры опознания. Привезли потерпевших. Первой к делу приступила маленькая, но чрезвычайно резвая старушенция.
- Этот, - уверенно указала она на одного из Ивановых. - И этот. И этот.
- Позвольте, сколько же их было? - оторопел следователь.
- Один...
За бабкой последовал почти слепой ветеран. За ним - чета пенсионеров. Короче, были опознаны в качестве преступников все без исключения Ивановы, некоторые - не единожды. Комичность ситуации понимали все. Милиционеры надулись, как индюки, и перекидывались вопросительными взглядами: что, мол, делать дальше? Бомжи откровенно смеялись. А мне было не до смеха. Я-то за что страдаю? Я же не Иванов и даже не Анатолий. Уже середина рабочего дня, а я где? Мне ведь надо отправлять на МСЭК... родственника Анатолия Иванова!
Облегчению моему не было предела, когда выкрикнули мою фамилию и привели в соседний кабинет. Угрюмый майор, в засаду к которому я столь неосмотрительно попал, промычал слова извинения и выдал мне справку, согласно которой я привлекался в качестве свидетеля. Понятно, что его скороспелая версия о моей роли наводчика, не выдержала и первой проверки. Просто потому, что я работаю в стационаре, а не в поликлинике, и ни на каких вызовах не бываю.
Следом за мной освободили и всех Ивановых. Позже я узнал подоплеку их задержания. Оказалось, что в городе орудовал мошенник, под видом работника собеса грабящий пенсионеров. К ним он заходил непременно с пакетом продуктов стоимостью около ста рублей, а покидал "осчастливленных" стариков, унося их сбережения или пенсии. Но к этим преступлениям никто из задержанных Ивановых оказался непричастен. Поэтому и разъехались они на прибывших по их звонкам (мобильники всем тут же вернули) автомобилях.
Остались двое "безлошадных" - я и Анатолий Иванов, доставленный в отделение в числе последних. Майор предложил нам воспользоваться милицейской машиной - той самой, на которой нас сюда вчера и доставили. Мысль о новой поездке в воронке внушала мне отвращение, но позарез нужно было попасть сегодня на работу, а без ванны и бритья об этом не могло быть и речи.
Мы с Ивановым быстро залезли в машину, и он назвал водителю адрес. Не сразу я уловил, что это адрес молодой Кати. Из воронка я вылез вместе с ним.
Этот неказистый мужичонка с растрепанной шевелюрой и есть причина моих злоключений?
- Это ты залил вчера соседку снизу? - довольно зловеще спросил я.
- Да, было дело, - признался Иванов. - Но я загладил. Я, так сказать, со всей душой...
- Кто к нам со всей душой пришёл, тот от всей души и получит, - сказал я и врезал ему по сияющей физиономии.