В принципе, вечер не предвещал ничего плохого. Благополучно закончив обычные необходимые дела, что делаются каждодневно на деревне, я взгромоздился на бревна перед домом, заменяющие мне лавочку, и закурил. Вдалеке на западе край солнца потихоньку начинал касаться вершин деревьев, стараясь вскоре скрыться от надоедливых людишек. Небо окрасилось в тот трудно передаваемый розово-оранжево-коричневый цвет, от которого наверняка был бы в восторге любой художник экспрессионист и которым я имел возможность любоваться только здесь в исключительно редкие вечера.
И еще однажды давным-давно далеко-далеко на берегу теплого моря...
Вот только было ли это на самом деле или то всего лишь фантазия, незаметно трансформировавшаяся в моем сознании и превратившаяся в воспоминание? Сейчас уже трудно сказать. Давно это было, стар я стал, и память уже не та. Порой подменяет то, чего не было на самом деле и о чем я лишь мечтал, на кажущиеся реальными воспоминания. Впрочем, особой роли сейчас это уже не играет. Мне приятно думать, что я вспоминаю (а не придумываю) те замечательные несколько дней на берегу ласкового моря, с прекрасной девушкой, в которую когда то был влюблен.
Был влюблен?
Или то тоже только подмена воспоминания? И была ли девушка? Да и вообще, была ли та поездка на море...
Эх, годы-годы...
Но ведь закат точно был, это я выдумать никак не мог! Эти цвета врезались мне в память на всю жизнь. Я вспоминал их в минуту грусти и в часы радости. Они всегда были где-то во мне, казалось почти забытые, но в самый неожиданный момент всплывали в памяти. И тогда на душе становилось тепло и легко.
Возможно, именно из-за воспоминаний о таких безумно прекрасных и манящих цветах, я и решил поселиться в этой полузаброшенной деревеньке. Тогда я перепутал дороги и случайно заехал в эту глухомань. День клонился к вечеру, спешить мне особо было некуда, и я за небольшую плату напросился переночевать у одной из местных семей. В результате к ночевке оказалась приложена настоящая русская баня 'по-черному', и разговоры 'обо всем' до самой темноты с главой семейства. Вот тогда, сидя на лавочке перед домом приютивших меня людей, я и увидел этот необыкновенный цвет заката, что пленил меня когда то много лет назад.
Увидел и пропал. Понял, что обязательно сюда вернусь, чтобы поселиться уже навсегда. В городе меня, собственно, ничего не держало. Жены-детей я так и не нажил. Друзей, настоящих, а не просто знакомых, с которыми иногда приятно провести время, у меня почитай и не осталось. Так что переезд особо много времени и объяснений не потребовал. Денег от продажи квартиры с лихвой хватило на дом с садом и небольшое хозяйство. И вот уже почитай лет двадцать я деревенский житель.
Что меня вполне устраивает.
Деревенька, и в первый мой визит явно не являвшаяся центром мира, в последние годы совсем захирела. Местных постоянных жителей осталось чуть, их можно пересчитать по пальцам рук, да и к тому же ближайший жилой дом в десяти заброшенных дворах от меня. Так что мое приятное уединение обычно практически никто не беспокоил.
Тем более странным, еще даже до того как я его рассмотрел, показался мне мужчина, остановившийся на необычном велосипеде на дороге напротив меня. Откуда он взялся, я понять не мог. От моего дома хороший обзор в обе стороны улицы, и его приближения я заметил бы наверняка. К тому же, если бы он подъезжал к моему дому по дороге, то должен был поднять за собой хотя бы небольшой шлейф пыли и песка, что обильно устилает не используемую улицу.
Однако безветренный воздух в оранжевых лучах заката был чист и не выдавал маршрут незнакомца. Это было определенно довольно странно.
Впрочем, мужчина и сам по себе и его необычное средство передвижения стоили отдельного пристального внимания.
Выглядел мужчина крайне странно, если не сказать нелепо, особенно для глухой российской деревни две тысячи десятых годов. Представьте себе циркового силача, сошедшего с плаката конца девятнадцатого века: прекрасно сложенный богатырь под два метра ростом, с огромными, закрученными с помощью воска вверх, ярко черными усами типа 'велосипедный руль'. Мощный торс украшали две перекрещенные атласные перевязи ярко красного цвета. При этом сверху на голое тело надет черный бархатный фрак, а из-под не менее черных брюк выглядывали того же цвета лаковые туфли на босу ногу. Завершал эту необычную картину цилиндр высотой не менее полуметра, впрочем, на вид, довольно устойчиво сидевший на голове мужчины.
Велосипед незнакомца смотрелся не менее любопытно. Честно говоря, мне не приходилось видеть такой своими глазами вживую. Лишь в кино, да по телевизору в исторических передачах. Одно, переднее, колесо по своему размеру раза в четыре превосходило другое. При этом рама изгибалась вдоль большего колеса, а сиденье было закреплено аккурат над ним.
Мужчина невесомо, не подняв не единой придорожной пылинки, спрыгнул со своего высокого насеста и, положив велосипед на траву, легкой походкой направился в мою сторону. В метре от меня он снял цилиндр и театрально раскланялся.
-Разрешите присоединиться к вам, милостивый государь, и присесть? - произнес он совершенно неожиданно самым обычным голосом. Мне, почему то, представилось, что говорить он должен раскатистым басом.
Я молча кивнул, продолжая разглядывать незнакомца, и указал на бревно рядом с собой.
Мужчина мягко приземлился на указанное место и продолжил изъясняться тем же витиеватым слогом.
-Прошу великодушно меня простить, что не представился стразу: меня зовут граф Самуил Фон Роттер Восьмой, да-да, не удивляйтесь, вы не ослышались, вот такое необычное имя дали мне мои многочисленные предки. Пусть земля им будет пухом.
Удивляться я и не думал, только поинтересовался:
-Именно граф?
-Да, возможно это звучит странно для современности, но Фон Роттеры графский род с шестнадцатого века. А самые ранние наши предки восходят к временам расцвета Римской империи. Я горжусь принадлежностью к столь древнему роду.
-Николай, - представился я и протянул мужчине руку.
Тот на секунду замешкался, а затем пожал ее. Рукопожатие оказалось очень мягким и легким, чего совсем не ожидаешь от человека такой богатырской комплекции.
-Позвольте рассказать мне, почему я смею нарушать ваше прекрасное уединение и успокоенность в такой чудесный вечер.
-Валяй.
Я достал сигареты и, взяв себе одну, протянул пачку собеседнику.
-О, премного благодарен, но осмелюсь отказаться. Я не приверженец этой достойной привычки. Прошу меня простить.
-Да, как хошь...
Первоначальное удивление от вида мужчины прошло, и он стал меня немного утомлять своей велеречивостью.
-Видите ли, сударь, хоть род мой и довольно древний, но стараниями некоторых из моих досточтимых предков, недопустимо обедневший. В связи с этим вашему покорному слуге приходится зарабатывать на хлеб своим собственным трудом.
-Вон оно как..., - произнес я из вежливости и полностью потеряв интерес к разговору опять обратился к созерцанию заката, от которого меня столь бесцеремонно оторвал мужчина.
-Да, именно так. И в настоящий момент я представляю одно довольно известное риэлтерское агентство. Смею предположить, нам с вами предстоит весьма выгодная, притом взаимовыгодная сделка.
-Да-а-а?... - протянул я.
Небо постепенно становилось все темнее и темнее. Солнце скрылось уже больше чем на половину и из розово-оранжевого плавно превращалось в спокойно коричневое.
-О, вижу мои слова вас живо заинтересовали, сударь! - воскликнул мужчина, - Весьма рад этому! Так позвольте же мне изложить свое предложение. Уверяю, для вас это сущий пустяк, при этом, если наша сделка будет совершена, вы получите весьма солидное вознаграждение. Я предлагаю вам продать, всего лишь, вид от вашего дома, да-да, вот с этого самого места...
Я резко обернулся к мужчине и внимательно его еще раз осмотрел.
'Сумасшедший? Точно сумасшедший!'
-Что вы только что сказали? - переспросил я.
-Вот видите, я знал, что вам будет это интересно! - обрадовался собеседник, - Как уже сказал, я желаю приобрести вид, который ежедневно открывается с бревен, на которых мы с вами, милостивый государь, сейчас имеем честь восседать. Притом только тот вид, который открывается в строго определенное время. А именно с девятнадцати до двадцати трех часов по Московскому времени. Видите, какой пустяк.
Я с недоумением глазел на мужчину, переваривая только что услышанное. Что это? Какой-то глупый розыгрыш, бред сумасшедшего. А может это я выжил из ума и у меня появились галлюцинации. Притом сложные комплексные галлюцинации: и зрительные и слуховые. Или я просто сплю?
По известному всем спящим и галлюцинирующим правилу я ущипнул себя за бедро.
Стало больно.
Но я не проснулся. И мужчина - 'галлюцинация' тоже не исчез. Странно...
Видимо, на моем лице отражался весь спектр проносившихся в голове мыслей, так что мужчина с улыбкой произнес:
-Вижу, вы несколько удивлены таким заманчивым предложением с моей стороны. Но это вы еще не знаете, что я хотел бы вам взамен предложить. А я предлагаю отличную сумму в размере целых двух тысяч евро. Согласитесь, потрясающее предложение!
-Давайте еще раз, - тихо проговорил я, - Вы покупаете вид отсюда, ежедневный, с семи до одиннадцати вечера и платите за это две тысячи евро?
-Да-да!!! - мужчина от радости даже подскочил с бревна и мне пришлось задирать голову, что бы видеть его довольное лицо.
-Рад, что мы поняли друг друга. Видите, как все просто и выгодно. От вас сущий, ничего вам не стоящий пустяк. А взамен солидная сумма. Ну, как вам такая сделка?
Явно сумасшедший. Надо поскорее завязывать с этим балаганом и спроваживать его. Хмм, и велеречивый говор пропал куда-то.
-Нет. - просто ответил я.
-Нет?!!! - мужчина во весь голос расхохотался и погрозил мне пальцем, - А вы, Николай, оказывается бизнесмен. Хорошо. Могу увеличить свое предложение до целых пяти тысяч. Как вам такая сумма?
Я отрицательно покачал головой.
Мужчина неожиданно стал серьезным. И замолчал.
Молчал он, наверное, целую бесконечную минуту.
Я уже был готов встать и распрощаться с гостем, но тот заговорил тихим голосом заговорщика.
-Хмм, вы мне симпатичны, Николай, и я готов сделать вам эксклюзивное предложение, даже немного в ущерб своим комиссионным. Только давайте договоримся, что вы никому о нем не расскажите. А то мало ли начальство узнает и обвинит меня в нарушении корпоративных правил. Предлагаю вам целых десять тысяч. Десять!
Словно подтверждая свои слова, мужчина достал из кармана фрака, где секунду назад, казалось, размещался носовой платочек, пачку малиновых купюр и протянул мне.
Похожи на настоящие.
Несмотря на это я встал.
-Благодарю вас, но мне ваше предложение абсолютно не интересно. Всего доброго. Мне пора заняться домашними делами.
Не дожидаясь ответа я развернулся и направился к входу в дом.
Я уже взялся за ручку двери, готовясь скрыться от надоедливого гостя, когда тот прокричал мне в спину.
-Окей, я вижу вы серьезный человек. Сколько вы хотите? Назовите любую сумму!
Цирк-цирком, но мужчина убираться совсем не торопился. И не факт, что если я спрячусь от него в доме, он уйдет. Еще, не дай бог, подпалит ночью со злости. Пожарные сюда явно не приедут. А сгореть во сне в мои планы никак не входило.
Что бы окончательно закончить этот фарс, я обернулся к мужчине и сказал:
-Миллион.
-Миллион евро? - переспросил он.
-Ну, вы сами предложили эту валюту, не будем менять на переправе.
Я ожидал чего угодно: что мужчина смутится, развернется и уедет на своем несуразном велосипеде, да просто расплачется и убежит, от сумасшедшего можно ожидать чего угодно.
Но произошло совсем неожиданное.
Неведомым образом мужчина из-за спины достал небольшой чемоданчик, щелкнув петлями замков, открыл его и продемонстрировал мне содержимое.
Будто завороженный, в мгновенно наступившей абсолютной тишине, я сделал несколько шагов к открытому чемоданчику. Руки сами потянулись и я взял одну из пачек. Расшелестил ее, рассмотрел купюры, и медленно положил ее обратно.
-Что...что это? - только и смог вымолвить я.
-Это? - теперь пришла пора удивляться мужчине - В смысле, что это? Это миллион евро. Вы сказали миллион. Вот он. Ну, что, по рукам?
Мужчина, держа левой рукой чемоданчик, правую протянул мне с целью скрепить сделку.
Я как ошалелый смотрел то на чемоданчик, то на протянутую руку, то на улыбающееся лицо мужчины.
Миллион, целый миллион евро!
Да, я никогда особо не стремился к деньгам, мой скромный и не слишком обеспеченный быт последние годы вполне меня устраивал. Все что мне нужно я выращивал сам, а что не мог вырастить покупал на деньги от сданного фермеру из соседнего села молока и мяса. Немного, но на жизнь вполне хватало.
Хотя, конечно, надо бы и дом немного подлатать, крыша того и гляди начнет протекать, шифер местами начал крошиться. И окна обновить можно, да и внутри небольшой косметический ремонт сделать. Какой-нибудь не прожорливый мотороллер можно прикупить: до того самого фермера и в ближайший магазин пять километров на велосипеде с прицепом уже трудновато ездить.
Все это можно будет сделать и даже больше...
И...
И, возможно, ну, просто если предположить, что вдруг получится...может быть... съездить на далекое теплое море.
Как когда то.
Почти жизнь назад.
Посмотреть на закат на берегу моря. Второй и скорее всего последний раз в жизни. Но будет ли там тот самый закат?
Закат...
Я обернулся к заходящему солнцу.
Оно почти скрылось за деревьями. Небо вокруг стало темно оранжевым почти коричневым, и чем дальше от светила, тем синее и темнее становилось, переходя в противоположной части небосвода в сгущающуюся черноту. День полностью сдавал свои права наступающей ночи.
Так что же, продать? Продать этот закат и больше никогда его не увидеть? А вместе с закатом продать частицу себя? Частицу, которую я уже вряд ли смогу когда-нибудь восполнить.
А смогу ли я жить без этой малой частицы себя?
-Нет, - прошептал я чуть слышно, все еще вглядываясь в последние лучи солнца, - я не смогу...
Обернувшись к мужчине, я понял, что он меня услышал.
С абсолютно невозмутимым лицом, уже не обращая на меня никакого внимания, он спокойно закрыл чемоданчик, проверил, что защелки плотно встали на свои места и не торопясь направился к своему велосипеду. Легко взгромоздившись на него и примостив перед собой чемоданчик, мужчина не проронив не слова, заколесил вниз по улице, поднимая густой шлейф пыли.
Наваждение прошло.
Я все сделал правильно!
Ноги сами подкосились и я без сил рухнул на бревно, заменяющее мне скамейку. Если бы я мог расплакаться, то наверняка бы сделал это. Раньше мог - а вот теперь нет. Эта способность ушла с годами, как и многое другое.