Аннотация: Рассказ написан на конкурс пародий портала Олмер. На что пародия, надеюсь, догадаетесь.
Выволочка.
Борис Игнатьевич хмуро смотрел на меня из-под кустистых бровей. От этого тяжелого взгляда я не зал куда деться, и попытался вжаться в кресло, на котором сидел напротив главы Ночного Дозора. Однако злобная черная кожа не поддалась. Видя мои жалкие попытки, Борис Игнатьевич еще больше нахмурился, хотя миг назад мне казалось, что "больше" уже нельзя.
-Как это понимать, Сереженька?
Так, если Шеф начинает называть подчиненных уменьшительно-ласкательными именами, значит дело совсем труба. Тут все может закончиться не только выволочкой, но и наказанием. Каким? Кто же знает, до чего додумается Старик. Помню, в прошлом году проштрафился один наш оперативник, так Борис Игнатьевич заставил его три раза с парашютом прыгнуть, а потом еще на Белом море с аквалангом нырять. Что бы он, мол, понял всю пропасть между светом и тьмой. А совершил то он всего ничего, только попил с одним вампиром водочки. Ведь не крови, а водки! Попил и попил, кому помешал, что ли? Нет же, Борис Игнатьевич его так загонял, что парень потом полгода отойти не мог, все по струнке ходил. Доказывал своим примерным поведением, что нельзя позорить честное имя оперативника Ночного Дозора, опускаться и распивать с врагами спиртные напитки.
Если уж за такую малость наказание столь сурово, так меня, наверное, вообще расстреляют, а потом повесят или утопят. Ведь, самое интересное, я, похоже, догадываюсь из-за чего весь сыр-бор.
-Ты что, решил выдать темным все наши тайны? Сереженька, у тебя все нормально с головой? - угрожающе ласковый голос Шефа, заставил мое лицо покрыться пунцовой краской.
-Н..нет, - еле смог я выдавить из себя.
-Что?! - голос Бориса Игнатьевича ураганом пронесся по кабинету.
Пришлось срочно собирать всю волю в кулак, пока ситуация не стала совсем безысходной.
-Я не выдавал ничего, Борис Игнатьевич, и с головой у меня все нормально, Вы же знаете.
-Начинаю сомневаться. Зачем тебе все это было нужно, Сереженька? Тебе, что заняться больше нечем, работы у тебя мало? Так ты бы пришел, сказал, Борис Игнатьевич, так и так, мол, маюсь от безделья, поручите мне какое-нибудь задание. Но ведь ты не пришел?!
То, что не стоит отвечать на риторические вопросы, я понял слишком поздно.
-Нет, не пришел...
-Что?! - Борис Игнатьевич готов был испепелить меня взглядом, - Ты поговори еще у меня! Ты хоть понимаешь, в какое положение ты поставил весь Дозор? Французы и англичане уже прислали ноты протеста. А американцы вообще требуют тебя изгнать из службы! Да и меня наказать, за то, что не усмотрел!
-Так все серьезно...?
-Он еще спрашивает...
Борис Игнатьевич, шумно выдохнув, устало откинулся на спинку кресла.
-Что же теперь делать? - только и оставалось мне спросить.
-Не знаю! Думай сам. Сначала наворотят дел, а потом совета спрашивают.
-Я же не думал...
-Ах, он не думал! А надо было подумать! Подошел бы, хоть, сказал, вот собираюсь сделать то и то... Нет же, мы все умные, сами все решаем!
-Извините, Борис Игнатьевич...
-Извиняется он. А, иди уж лучше. - Шеф обреченно махнул на меня рукой, давая понять, что аудиенция закончена.
Я поднялся, готовый покинуть кабинет.
-Да, еще, Сережа...
-Что, Борис Игнатьевич?
Шеф на секунду задумался.
-Ты, это, езжай пока куда-нибудь из Москвы, да подальше. Пока все не уляжется, тебе здесь показываться не стоит. Вдруг еще что-нибудь натворишь.
-Ну, что, Вы, Борис Игнатьевич...
-Иди, иди с глаз моих!
С поникшей головой и пунцовым лицом, я со всей возможной скоростью, которую позволял этикет, удалился из кабинета. Аккуратно прикрыл за собой дверь и в бессилии плюхнулся на удачно оказавшийся рядом стул в приемной Бориса Игнатьевича. Секретарша Ниночка, девушка со всех сторон приятная, но проводящая лучшие годы жизни за гаданием на картах и раскладыванием пасьянсов, так, что стала в этом деле просто профессионалом, с сочувствием осмотрела мой жалкий вид.
-Может, кофейку, Сережа?
-Нет, спасибо, - произнес я, еле ворочающимся пересохшим языком, и, посмотрев невидящим взглядом, - Я посижу немного...
Что это было вопрос или утверждение, я и сам не совсем понял, но Ниночка великодушно не стала меня выгонять.
-Нина Ивановна, меня нет. Никого не пускать, ни с кем не соединять. - Голос начальника Ночного Дозора раздавшийся из коммуникатора на Ниночкином столе разрушил внезапно наступившую тишину. - Только если будут звонить из Кремля.
-Да, Борис Игнатьевич.
Ниночка что-то пометила себе в ежедневнике и опять с сочувствием осмотрела меня.
-Совсем Старик озверел, что с людьми делает! - лишь сказала она, больше сама себе и, покачав головой своим мыслям, углубилась в раскладывание пасьянса на мониторе.
Посидев еще несколько минут, чуть отдышавшись и придя в себя, я вышел из приемной. На мое "пока", Ниночка не прореагировала, увлеченная картами. А я, направляясь к выходу из здания, думал, что же мне делать дальше. И не знал я, да и предположить не мог, что в этот самый миг, Борис Игнатьевич, Великий Гесер, глава Ночного Дозора, один из могущественнейших людей, закинув ноги на стол и полулежа в кресле, читает книгу, еще благоухающую типографской краской. Он тихо, почти про себя посмеивается, да иногда едва слышно повторяет: "Ай, да Сережа, ай да сукин сын! Но ведь интересно то как!". А читает он мою книгу с простым названием "Ночной Дозор".