Аннотация: Мысль, что прогресс несет в себе зло, не нова. Однако помимо большого зла существует еще множество мелких неудобств...
Святые, придержите языки!
Выгоревшая трава, колючая и сухая, покрывала склон холма. В небе, еще сохранившем легкий оттенок голубизны, распалялось солнце, обжигая лицо и не давая рассмотреть, что творилось на вершине. Когда лучник прикрыл ладонью ослепительный свет и устремил взгляд моргающих глаз вдаль, черная фигура преодолела уже половину спуска и приблизилась на опасное расстояние.
Предупреждать было поздно. Лучник натянул тетиву, убеждая себя, что друг не стал бы подкрадываться под прикрытием солнца, тем более с вражеской стороны.
Путник не останавливался, только сделал легкое движение рукой, опуская ее в карман.
Мгновение - и все изменилось.
Солнце сверкнуло смертоносной вспышкой, отразилось от фигуры и поразило лучника сразу в оба глаза - даже в тот, который был прищурен. Взмахнув головой, он попытался вытрясти пляшущие синие блики из глаз, но на это ушло довольно много времени. Когда же он вновь обрел способность видеть, рассудок отказался воспринимать то, что возникло перед его взглядом.
Фигура приблизилась на расстояние двух дюжин локтей, но даже на таком расстоянии вид ее внушал ужас. Вся она была закована в сверкающую броню, переливавшуюся на солнце, словно раскаленный металл. Шлем с устрашающими рогами высился над головой, увеличивая общий рост как минимум на четверть. Проходящий посередине гребень вспыхивал огненными сполохами, некоторые из них снова заставили глаза лучника страдать. Панцирь, выточенный то ли из гигантского куска горного хрусталя, то ли изо льда, то ли из замерзших слез самого Сатаны, ощетинился иглами и острыми углами. Не было ни привычной шеи, ни даже намека на ноги - к лучнику приближалась какая-то невообразимая сверкающая глыба, вооруженная сумасшедшей длины мечом, который угрожающе раскачивался. Святой Грош, да что же это такое?!
- Стражник! - завопил лучник, отступая сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, подгоняемый эхом собственного крика, а затем и шумом, раздавшимся сзади, яснее ясного сказавшего ему, что войско в панике отступает.
Стражник приближался...
В момент, когда спускавшийся по холму человек опустил руку в карман, он нащупал там рычажок маленькой коробочки, в которой размещался механизм со странным названием ИММОЛАЙЗЕР. Он передвинул рычажок - и в тот же момент превратился в Стражника, став неуязвимым и страшным.
Иммолайзер был изобретен придворными мудрецами совсем недавно, но упоминание о нем встречается еще в знаменитой Скрижали святого Гроша. Помните это место - "Броня крепка, но нет брони"? Мудрецы долгие годы ломали свои светлые головы над этой фразой, но только сейчас, на заре нового века, им удалось достичь результата.
Результатом стала маленькая деревянная коробочка размером с огниво, действие которой вскоре смогли наблюдать все покушавшиеся на независимость Города и приблизившиеся к его стенам на опасное расстояние. На коробочке был только один рычажок, который мог находиться в двух крайних положениях, фиксировавшихся скрытой пружиной. Больше снаружи не было ничего, а внутрь залезть не удавалось. Многие любопытные сломали себе ногти, пытаясь проникнуть в тайну, и мне порой кажется, что я слышу, как мудрецы хохочут в своей Башне, наблюдая сквозь хрустальные шары за их жалкими потугами.
Передвигая рычажок, счастливый обладатель иммолайзера создает вокруг себя броню невиданной прочности, которая, впрочем, ничуть не мешает ему двигаться. Броня не только отражает удары любым оружием - она также отражает свет, каким-то хитрым способом фокусируя его, так что у нападающего сначала зайчики прыгают в глазах, а затем он даже не успевает убежать, так как броня к тому же еще и увеличивает скорость перемещения.
Городская стража пришла в восторг, наблюдая действие опытного образца. Затем вооружили сразу целую роту. И тут выяснились некоторые подробности.
Оказывается, броня, созданная иммолайзером, легко уничтожается, если в круге шириной в двадцать локтей находится другой иммолайзер, и этот иммолайзер включен. Другими словами, когда встречаются два закованных в броню Стражника и приближаются друг к другу на расстояние меньше десяти локтей, их броня мгновенно исчезает и не появляется снова до тех пор, пока они не разойдутся, сколько бы каждый из них ни дергал проклятый рычажок. Почему так происходит? - задали вопрос мудрецам. Но было понятно, что ответа у них нет. Они и сами не ожидали подобного эффекта. Деньги, полученные ими от Его Высочества, давно уже рассеялись по городу, осев мелкой пылью в аптеках и придорожных кабаках. Поэтому - или же потому, что им больше не хотелось возиться с выросшим ребенком (а их дети - это их идеи, вы же сами знаете, что Мудрым запрещено иметь других детей!) - в общем, иммолайзер остался таким, каким они сделали его изначально, и городской страже пришлось к этому приноравливаться.
Должен вам сказать, что если бы вид Стражников-броненосцев не был так ужасен, по городу быстро разошлось бы множество анекдотов, потому что глупых ситуаций, связанных с неумелым применением иммолайзера, хватало, и все горожане были тому свидетелями. Так, например, теперь лейтенант отдает приказания своим подчиненным, стоя в середине огромного круга, и неистово орет, потому что броня здорово приглушает звук, а все стоящие вокруг него по кругу - на равном расстоянии один от другого - также закованы в броню, как того требует наскоро переписанный устав. Отдав приказание первым шестерым Стражникам - опытным путем установили, что именно столько умещается по линии круга без опасности остаться без брони - он отдает команду удалиться, и их место занимают следующие шестеро. Так как у лейтенанта в подчинении находится не менее двадцати человек, к концу утренней проверки он уже еле хрипит.
По той же самой причине рукоприкладство в казармах практически исчезло, а сами казармы пришлось значительно расширить. Никто, находясь на службе, не вправе снимать с себя броню, а наличие этой самой брони делает несение службы крайне затруднительным.
Но больше всего анекдотов, так и не родившихся на свет, было бы связано с тавернами и кабаками. После того, как однажды два скотски пьяных Стражника схватились врукопашную и наставили друг другу синяков, а на утренней проверке лейтенант долго и безуспешно хрипел, пытаясь выяснить, как так вышло, что оба они оказались без брони, - вышел новый указ: носить броню не только на службе, но и во всех общественных местах. И тут-то едва не произошел бунт.
Вы только представьте себе: дружеские попойки Стражников отныне стали невозможны! По крайней мере, в том виде, какой они принимали до сей поры. Ведь ближе, чем на десять локтей, ни один из них не смеет приблизиться к другому!
Но стража есть стража, и после нескольких месяцев переходного периода, за который горожане повидали всякого, Стражники кое-как приспособились и теперь заходят в трактир строго по одному, рассаживаясь по противоположным углам. Когда все углы заняты, трактирщик выходит на улицу и вывешивает белый флаг с эмблемой городской стражи. Так что если в такой момент на город вздумают напасть, Стражники вряд ли смогут оказать сопротивление, поскольку покинуть дальний угол трактира окажется далеко не так просто: ни один из них не уступит другому права выйти и сражаться первым!
Ну, сейчас все устоялось. Горожане даже уже не хихикают, завидев в трактире четыре угрюмые ссутулившиеся фигуры, притулившиеся по углам. Да и сам вид Стражников стал как-то более привычен. Нападения на город почти прекратились: кому охота воевать с неуязвимым противником? Геройство хорошо, когда есть кому им хвалиться. Нападения и разбои не совершаются даже на самых темных улицах: все боятся Стражников, как черт ладана. Святой Грош мог бы быть доволен: его слова наконец-то истолковали ко всеобщему удовольствию и согласию...
Но есть три обстоятельства, которые меня весьма беспокоят.
Первое. С тех пор, как все начали бояться Стражников, многие сами захотели ими стать. Что, в общем-то, не противоречит человеческой природе. Но противоречие случилось между их естественным желанием и потребностями Города в страже. Попросту говоря, столько Стражников Городу оказалось не нужно, и после того, как по всем улицам были развешаны объявления об отсутствии вакансий, у здания Штаба городской стражи собралась огромная толпа, которая побила стекла камнями и вообще вела себя непристойно. Довольно скоро после этого происшествия штат снова был увеличен, а казармы в очередной раз перестроены.
Привело это к тому, что недовольных меньше не стало, а после следующего погрома стены казарм упрутся в окрестные дома, то есть перестраивать придется уже весь Город, включая крепостную стену. А на это в казне, как всегда, золота недостаточно.
Второе. Увеличение числа Стражников привело к тому, что остальные начали их ненавидеть, и порой эта ненависть приобретала такие угрожающие формы, что с целью поправить положение Его Высочество издал новый указ, разрешивший некоторым избранным гражданским лицам (при этом он не в последнюю очередь имел в виду себя) иметь собственные иммолайзеры.
Лучше не стало. Как только появились избранные, на них вылился такой поток ненависти, что беднягам пришлось носить броню не снимая. Вещь это оказалась довольно удобная, привыкаешь к ней быстро, и постепенно многие, теперь уже не только Стражники, даже спать стали ложиться, не передвигая рычажок иммолайзера в положение "без брони". Результатом стало резкое снижение рождаемости. А так как число избранных продолжает увеличиваться, населению Города грозит через несколько поколений если не вымереть, то, во всяком случае, резко уменьшиться. Что не может не беспокоить.
Наконец, последнее. Однажды в трактире (я сам был тому свидетелем) один пьяный придворный мудрец проболтался, что никакой брони в действительности не существует, а есть только одна видимость. То есть иммолайзер так устроен, что ЗАСТАВЛЯЕТ всех видеть и чувствовать броню, которой на самом-то деле и нет. Как он это делает? Черная магия? Мудрец хохотал, видимо, желая скрыть правду; крошки сыра застряли в его подпрыгивающей бороде. Мне же это предположение показалось правдоподобным. Что еще, в самом деле, может поместиться в маленькой коробочке размером с огниво, которая к тому же не открывается? Засыпая, мудрец продолжал бормотать о каких-то долинах, лесах или полях, но я его уже не слушал. В голову мне, даже не постучавшись, вошла ужасная мысль, которую я не могу никак изгнать. Вот она.
Если иммолайзер может заставить людей видеть то, чего нет; чувствовать то, чего нет; наконец, даже ПОЛЬЗОВАТЬСЯ тем, чего нет - значит, несокрушимая броня - не единственное, для чего он может пригодиться. А что, если они - Мудрые - создадут другой иммолайзер, внешне такой же, но выполняющий совсем другие задачи, и установят его потихоньку в моей комнате - и тогда я, летописец, буду описывать не то, что действительно происходит, а то, что подскажет - или покажет - мне их злой гений?
Что, если они УЖЕ его создали?
Мысль о том, что все, написанное мною, может оказаться неправдой, для меня невыносима. Но, я надеюсь, это всего лишь мысль. И, видимо, подобные смятения ума и есть та жертва, которую мы все должны приносить на алтарь ненасытного божества. Того самого божества, что Мудрые называют таинственным словом Прогресс. Впрочем, настолько ли они мудры? (Зачеркнуто.)