Ахмадеева Наталия Михайловна : другие произведения.

На те же грабли

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Еще вчера у Юлии был любимый муж, счастливая семья... Сегоня она одна воспитывает дочь и ничего не желает слышать о бывшем муже. К прежней жизни возврата нет? Так считают и сама Юлия, и ее новый поклонник.. Так не считают ДВОЕ - дочь Юлии Маринка и ... САМ БЫВШИЙ МУЖ, по-прежнему страстно, безоглядно любящий женщину, о которой не может забыть ни на минуту...

   Ахмадеева Наталия
  
   НА ТЕ ЖЕ ГРАБЛИ... (ОГЛЯНИСЬ НАЗАД)
  
   ЧАСТЬ I
  
   Луна заглядывала в комнату через неплотно задернутые занавески, и Марише с кровати был виден ее краешек. Кажется, будто это и не луна вовсе, а просто нарисованный серебристой краской полукруг на окне... или на шторах. Красивый такой полукруг...
   Из кухни слышались негромкие голоса мамы и ее подруги. Маринка попробовала прислушаться, о чем они говорят, но это оказалось совсем неинтересно - тетя Валя рассказывала о каком-то Воронове, который "завалил отчет, а ей теперь отдуваться". Уже совсем было решив засыпать, девочка уютно свернулась калачиком под одеялом и закрыла глаза, но голоса взрослых вдруг стали звучать иначе, больше не слышалось смеха, и Мариша насторожилась. Опять эта тетя Валя все о том же...
   - ... Ну, сколько можно тянуть? Ответь, наконец, человеку, он ведь не мальчик уже! Что ты над ним издеваешься?
   - Я не издеваюсь.
   - Ну да? А как еще это можно назвать? Заставляешь взрослого, солидного мужчину бегать за тобой, ждать у подъезда, отсиживаешься то у меня, то на работе... Юленька, это все детство, честное слово.
   - Я его не заставляю, он сам бегает.
   - Но ведь ты его и не отшиваешь?
   - Да прогоняла я уже... Он не уходит. Словно не слышит, когда я прошу его больше не приходить! Господи, как он мне надоел, если бы ты знала! Как мне вообще все надоело!
   - Не дури, - голос стал резким, - надоело ей. О себе подумай, в конце концов. Моложе ведь не становишься - тридцатник через два месяца отмечать будем, хотя чего уж тут праздновать...
   - Валюша, я помню, сколько мне лет.
   - Да? Что-то непохоже. Да пойми ты, ради Бога, время ведь идет, и даже такой преданный идиот, как Игорь, за тобой не будет вечно гоняться. Найдет себе вчерашнюю школьницу, а ты так и будешь королеву изображать, только уже в полном одиночестве.
   - Говори, пожалуйста, тише - Маринка может услышать, - сердито сказала мама.
   - И хорошо, если услышит. Тогда сама таких глупостей делать не будет, как ее мамочка. Ну, правда же, Юль, кончай страдать. Ну, один дурак попался, но это ведь не значит, что все остальные такие же. Хотя, что я говорю - такие, даже хуже, ну так что? Одной тоже не лучше. А этот, по крайней мере, не станет из себя Отелло строить. Ему твоей улыбки за глаза хватит, счастлив будет месяц... А если еще... - голос стал глуше, и сразу же послышалось мамино восклицание:
   - Валентина!
   - Ну, а сама-то чего орешь? Что я такого сказала? Да спит твое сокровище, что ей еще делать - время уже почти одиннадцать. А меня послушай, я тебе правду говорю. Кто тебе, кроме меня, ее скажет, правду-то? В тридцать пять ты никому не будешь нужна, вместе со своими закидонами. Поверь мне, старой одинокой женщине.
   Звонкий смех.
   - Господи, да забирай ты его себе, а, старушка? Ну, правда же, Валюш. Чего зря хорошему человеку пропадать.
   - Ишь, какие мы щедрые. Тебе он, значит, не нужен, и ты мне с барского плеча... А кто тебе нужен, скажи на милость? Кирка твой? Много он тебе счастья дал? Не наревелась еще?
   - Валя!
   - Ну, что Валя, что Валя? Юль, ну, в самом деле. Подумай ты раз в жизни серьезно. Любовь, любовь... Любовь - это в семнадцать лет хорошо. Да и любит он тебя, ведь и слепому видно. А у тебя ребенок растет. Маришке отец нужен.
   - У Марины есть отец.
   - Ага, на каникулах, вот он есть, а вот его нет. Фокус такой. А ребенку отец нужен всегда, особенно девочке, иначе она не будет чувствовать себя уверенно во взрослой жизни, так умные люди говорят. Чтобы рядом был постоянно, понимаешь?
   - А Кирилл рядом. Всегда, когда он нужен Марише, он рядом. Знаешь... Маринка, между прочим, Игоря терпеть не может.
   - Это ты виновата, сама ее настраиваешь. Она же видит, как ты к нему относишься...
   - Я не настраиваю. И вообще... не надо больше об этом, Валюш, пожалуйста. Я устала сегодня, а тут еще ты зудишь. Попробуй лучше пирожки, мама сегодня испекла.
   - Ты мне зубы-то не заговаривай... Ну, ладно, ладно, на сегодня хватит, так и быть. Но учти, я от тебя не отстану. Хватит дурью маяться. Ну, сказала же - молчу. Дай-ка мне вон тот, румяненький...
  
   Марина со вздохом повернулась на другой бок и накрылась одеялом с головой. Но сон не шел, услышанный разговор обеспокоил девочку и заставил встревожиться. А вдруг эта неугомонная тетя Валя все-таки уговорит маму? И тогда дядя Игорь, который и так не дает ей покоя, поселится у них уже навсегда. Ничего хорошего в этом Марина не находила.
   Маме он не нравился, это ясно, иначе бы она не стала делать такие гримаски всякий раз, как видела его - морщиться, словно у нее зуб болит. И лицо у нее становилось одновременно сердитое и расстроенное, Маринка замечала.
   Глупая эта тетя Валя, подумала девочка, переворачивая подушку нагретой стороной вниз. Выходила бы сама за этого Игоря, если уж так за него переживает!
   Тоже еще, жених... Притащится вечно на своей машине и сидит в ней, ждет, когда мама вернется. Мариша один раз видела, как мама от него пряталась за углом соседнего дома. А в тот вечер шел дождь, и старый зонт, который бабушка давно уговаривала выбросить, выворачивался наизнанку, потому что был сильный ветер...
   И Марина просто возненавидела этого непонятливого мужчину, из-за которого мама вынуждена была мокнуть под дождем. Она хотела тогда выбежать и вынести маме другой зонтик, но вовремя сообразила, что тогда дядя Игорь ее заметит, и она выдаст мамино убежище. И Мариша пряталась за занавеской и ждала, кусая губы, когда же он уедет.
   Раньше он приходил к ним домой, сидел и ждал маминого прихода с работы, с бабушкой разговаривал. Ей, Маринке, приносил кукол, хотя она сто раз ему говорила, что уже выросла и в куклы не играет. Она грубила ему нарочно, а он только улыбался, будто не слышал в ее словах ничего для себя обидного.
   Это из-за него мама недавно поссорилась с бабушкой. Сказала таким тоном, который Маринка не любила - чужим, словно разговаривала с посторонним человеком:
   - Я же просила его не принимать, когда меня дома нет. Ты словно мне назло делаешь, мама!
   Бабушка тогда тоже рассердилась и сказала:
   - Ну, я не знаю, какие тут у вас отношения, а поступать с человеком по-свински не годится. Ну, Юля, сама подумай, как я его прогоню? Он приходит с такими букетами, с тортами, Маринке игрушек приносит, а я что, перед ним дверь закрою?
   - А ты понимаешь, что я уже домой боюсь идти!? - закричала тогда мама, и Маринка не выдержала, выбежала из комнаты, откуда она подсматривала в щелку через неплотно прикрытую дверь, и тоже закричала на бабушку:
   - Это ты сама его приглашаешь, я слышала! "Проходите, Игорь Валерьевич!" - передразнила она. - А он противный, и вечно ко мне с вопросами пристает!
   - Мариша, перестань, - устало произнесла мама. А бабушка всплеснула руками и сказала:
   - Ну, вот, полюбуйтесь. Вся в папочку! Да делайте вы что хотите, я больше в ваши дела не вмешиваюсь!
   И бабушка ушла в свою комнату и не разговаривала с ними весь вечер. А мама была такая грустная, что у Маринки просто сердце разрывалось. Она даже ее не отругала, что повысила голос на бабушку, только головой покачала: "Ох, Маришка". А потом сидела на кухне, курила и смотрела в окно. И даже забыла, что Мариша сидит рядом, а ведь раньше мама при ней никогда не курила...
   Потом, правда, они с бабушкой помирились, и мама, наверное, все-таки поговорила с дядей Игорем, потому что тот перестал подниматься к ним в квартиру. Теперь он ждал маму у подъезда, и Маришка не знала, лучше ли это. По крайней мере, раньше мама на улице под дождем не мокла.
   Последние мысли получились какие-то вялые, они словно расплывались и рвались на кусочки, будто вата... или облако... Не успев додумать, на что еще могут быть похожи такие вот рваные мысли, Мариша заснула.
  
   Будильник затрезвонил так пронзительно, что у Юли разболелся зуб. Ужасно не хотелось начинать день. Не было сил даже поднять руку и заставить замолчать этот механизм, который все звенел и звенел, будто сам с собой поспорил, сможет ли все-таки разбудить хозяйку или проиграет.
   Будильник победил. С тяжким вздохом Юля вытащила руку из-под теплого одеяла и, потянувшись, нажала кнопочку. Мучитель смолк. Откинувшись на подушку, Юля с радостью прислушивалась к этой благословенной тишине, наслаждаться которой ей осталось недолго, всего десять минут. Именно столько времени она отводила себе на то, чтобы поваляться, немножечко понежиться в постели, перед тем как начать новый день, заполненный бесконечными обязанностями. Странно, раньше она встречала каждый наступающий день с радостью, словно он обещал множество приятных сюрпризов. И само ожидание становилось частью этой радости...
   А сейчас... сейчас почему-то с каждым днем все тяжелее открывать глаза и настраиваться на предстоящие дела. Мало того, у нее будто бы стало меньше сил, и она не успевает выполнить все, что наметила с вечера. Дни, что ли, стали короче, подумала Юля и грустно посмеялась над собой.
   Дни тут ни при чем, в них по-прежнему двадцать четыре часа. Все дело в ней. Она каждый день ощущала, как с самого раннего утра на нее наваливалась тоска. Она отступала под каждодневными заботами на задний план, но, как только выдавались свободные минуты, возвращалась на прежнее место.
   Это чувство уже стало привычным - ощущение тягостного "нечто", поселившегося внутри и мешающего радоваться жизни, беззаботно смеяться Маришкиным проказам и словно высасывающего из нее, Юли, жизнь по капельке.
   Тоска окрашивала в ровный, без полутонов и ярких пятен, серый цвет все события, которые раньше трогали или огорчали, задевали или радовали. В такие моменты даже круглая мордашка дочери не вызывала обычного прилива счастья и обожания, а ее звонкий голос начинал необъяснимо раздражать - он требовал встряхнуться, сбросить с себя хандру, как старый рваный халат, и начать действовать. А вот этого как раз и не хотелось. Последствия шагов, которые Юля так решительно предприняла четыре года назад, до сих пор ужасали ее саму, хотя она никогда и никому бы не призналась в этом. Чтобы окружающие думали, будто она сожалеет о своей свободе? О том, что нашла в себе силы бросить то, что было так дорого, оборвать одним рывком все нити - да что там нити, канаты! Что иногда, особенно ночами, снова и снова прокручивает в памяти ситуацию и... нет, конечно же, не раскаивается, а просто вяло примеряет другие варианты развития событий. Вяло - потому что поезд уже ушел, и ничего изменить нельзя. Дело сделано.
   Да, такую обиду, такое оскорбление не прощают. И она не простила. А то, что сейчас вместо ожидаемого облегчения и мстительной радости чувствует пустоту, наверное, вполне объяснимо. Во всех книжках по психологии - а их было прочитано немало за последние месяцы - популярно объяснялось, что спустя определенное время после развода подавляющее большинство женщин, даже тех, чья несомненная правота неоспорима, начинают сожалеть о своем поступке. Былые же годы супружеского счастья вспоминаются с ностальгией.
   Так что Юля, в принципе, была готова к таким вот эмоциям и даже ожидала этого с каким-то любопытством. Только вот к тоске, грызущей изнутри, и, казалось, прямо выедающей сердце, она подготовиться не сумела. И когда эта тоска окутывала ее снова, как душный шерстяной платок, не давая вздохнуть, у Юли иной раз возникало ощущение, будто она тонет, а спасти ее некому...
  
   Тихо прошелестели мимо двери шаги - это мама направилась будить внучку, чтобы не опоздала в школу. Юля рывком села на своем раскладном диване, на котором спала с тех пор, как вернулась на старую квартиру родителей. Ну вот, пока мать киснет здесь и жалеет себя, бабушка, как стойкий солдатик, берет на себя основные утренние хлопоты. А это уже совсем не годиться. Надо только заставить себя встать, а там все пойдет само собой...
   Вскочив с постели, она босиком подбежала к окну, раздвинула шторы и приоткрыла балконную дверь. Утренний холодный воздух заставил поежиться и подобрать пальцы ног, которые не грел даже кажущийся на вид теплым ворс ковра. Да уж, осень... Октябрь во всей своей красе, и льет, как из ведра. Значит, снова придется бороться с зонтом...
   Поспешно набрасывая халат и нашаривая ногой тапки, Юля с неожиданной обидой подумала: "А ведь он, наверняка, купил себе новый зонт, а тот, старый, давно выбросил. И дурью не мучается, не то, что некоторые. Эх, права Валька, бить меня некому!"
   Вылетев в коридор, она столкнулась с Маришей, которая, сонно потирая глаза, плелась в ванную. При виде взъерошенной со сна дочери, такой милой в этой ярко-оранжевой пижаме с белыми воздушными шариками, совсем по-детски трущей глаза кулаками, Юлино сердце дрогнуло от нахлынувшей нежности. И как она, дуреха, могла даже подумать, будто Маришка ее раздражает! Нет, правда, лечиться ей уже пора, это точно.
   - Солнышко, доброе утро, моя родная, - обняла она девочку и поцеловала теплое ушко.
   - Привет, мам.
   Худенькие руки привычно взметнулись и обвили Юлину шею.
   - Как спалось?
   - Лучше всех! - ответил ребенок, следуя заведенному
   ритуалу, и сладко зевнул.
   Юля, тихонько смеясь, слегка потянула дочку за нос. Та боднула ее головой и, почти окончательно проснувшись, заявила:
   - Я первая умываться!
   - Это нечестно!
   - Честно-честно!
   С этим воплем девочка скрылась в ванной. Юля, все еще улыбаясь, повернулась и столкнулась с матерью, которая наблюдала за ними от дверей в кухню.
   - Ну, проснулись, спящие царевны?
   - Ага. Папа уже ушел?
   - Конечно, в семь убежал. У него же сегодня открытое занятие, надо какие-то приборы подготовить. Да и коллоквиум у них там скоро, - сообщила мать и подтолкнула ее:
   - Ты давай, одевайся, я там блинчиков напекла на скорую руку. Поешьте и побежите.
   - Ну, мамуля, ты даешь! - восхитилась Юля, от утренней хандры которой сейчас ничего не осталось. Вот если бы так весь день...
   Дружное поедание блинчиков с какао, застилание кроватей и приведение себя в порядок заняли времени больше, чем на это отводилось утренним распорядком. Надевая сапожки в передней, Юля услышала "сигналы точного времени" по радио и всполошенно закричала:
   - Маринка, живей, мы опаздываем! Марина!
   - Иду!
   В коридор вылетела дочка, волоча сумку по полу за одну лямку, а другой рукой застегивая свой школьный жакетик.
   - Быстрей, заяц, мы ужасно опаздываем! - пропыхтела Юля, обматывая шею темно-зеленым шелковым шарфом.
   - Вот вечно у вас так, - заворчала бабушка, - нет, чтобы встать пораньше, все сделать, не торопясь...
   - Все, мамуля, мы побежали!
   Вылетев из подъезда, они помчались по улице, наступая в лужи и забрызгивая одежду. Дождь теперь уже моросил, беспрестанно и надоедливо, грозя погубить безвозвратно прическу и оставляя мокрые кляксы на ткани плаща.
   - Мариша, - задыхаясь, проговорила Юля, сражаясь с непослушным зонтом, - не забудь в школе почистить брюки и протереть ботинки.
   - Ладно, мам. Ты тоже не забудь, - в свою очередь напомнила дочка и взвизгнула - холодная капля попала за шиворот.
   - Мам, ну, чего ты новый зонтик не купишь, а?
   - А зачем мне новый? Ну вот, раскрылся, наконец.
   - А этот весь сломанный. И выворачивается...
   - Не наступай, мне, пожалуйста, на ноги. А зонтик... зонтик мне еще этот послужит... Побежали, автобус!
   Народ на остановке, тоже углядев выезжающий из-за угла автобус, оживился и приготовился к штурму. Подбежав, Юля с Мариной ловко ввинтились в толпу и сумели заскочить в него как раз в тот момент, когда водитель приготовился закрывать двери. Уткнувшись носом в чью-то мокрую спину, Мариша повертела головой, стремясь избежать прикосновения влажной ткани, но ничего не получилось, и девочка что-то пробурчала. Юля, услышав недовольное пыхтение дочери, послала ей ободряющий взгляд и подмигнула. Марина снизу подмигнула в ответ, но из-за неудобного положения получилась такая печальная гримаска, что Юля, не выдержав, фыркнула.
   - И ничего смешного, - обвиняюще глядя на мать, заявил ребенок, - мне мокро и противно!
   - Очень тебе сочувствую, - отозвалась Юля, пытаясь вытащить свой зонт из-под чужой руки, - так, кажется, мне его сейчас окончательно сломают... Ура!
   - Сломали? - с надеждой спросила Марина, вытирая рукавом мокрое лицо.
   - Противная девчонка. Дался вам всем мой зонт! Не сломали, к твоему сведению.
   - Ну, может, еще сломают... вечером, - девочка лукаво взглянула на Юлю.
   - Вот вредина...
   В этот момент Юля заметила в окне приближающуюся вывеску знакомого магазина:
   - Маринка, тебе выходить! Я сегодня дальше проеду.
   - Ладно, мам, пока!
  
   Следя за удаляющейся фигуркой в надвинутом на нос капюшоне, Юля внезапно почувствовала, как к горлу подступил комок. Эти решительные движения, энергичные взмахи рукой, короткий жест кистью, которым дочка попрощалась с матерью - все было перенято любимым ребенком у человека, который не так давно был не менее любим... Нет, с этим пора заканчивать. Сколько ж можно, в конце-то концов. Наверняка, "этот" - именно так Юля называла про себя бывшего мужа - вовсе не страдает ностальгическими приступами. Скорее всего, с точностью до наоборот - давно уже завел себе новую пассию, а то и не одну. Если верить Валькиным словам, та рыженькая, с которой она видела его в кафе, - не деловая знакомая. У Вальки хорошая зрительная память. Хоть она и встречалась с Кириллом всего два-три раза, и было это еще в незапамятные времена их семейной жизни, ее словам можно доверять - раз говорит, что узнала его, значит, это был бывший Юлин супруг собственной персоной. Так что нечего ей тут мучиться.
   Настроенная по-боевому, Юля решительно раздвинула стоящих перед ней пассажиров и начала протискиваться к выходу. Внушительного вида тетка, преграждавшая ей дорогу, сердито оглянулась было, недовольная натиском. Но, натолкнувшись на воинственный взгляд, втянула, насколько могла, в себя живот, и пропустила молодую женщину, позволив себе лишь парочку замечаний, и то полушепотом.
  
   Городок в Подмосковье, где они жили, был небольшим, но дорога в библиотеку, куда Юля устроилась три с лишним года назад, становилась длинной из-за кружного автобусного маршрута. Можно было сократить ее, пойдя напрямик, через дворы и аллею, что начиналась прямо от Маринкиной школы, но в такой дождь не хотелось топать по грязи. Поэтому на свое рабочее место Юля прибыла с небольшим опозданием, когда ее коллега Иринка уже занималась с первыми читателями, для которых и плохая погода не оказалась помехой на пути к знаниям.
   - Я сейчас, только плащ повешу, - шепнула Юля, пробегая мимо девушки к вешалке за шкафом.
   Ирка кивнула, разыскивая в картотеке формуляр парня, который, разумеется, забыл свой номер. Компьютер же, как назло, с утра завис, и было невозможно определить этот номер по созданной недавно электронной картотеке.
   - Девушка, ну можно побыстрее, я на занятия опаздываю, - взмолилась девица в круглых очках на курносом носике, бережно прижимающая к себе черную кожаную папку.
   - Одну минуту, - терпеливо бросила Иринка, - посмотрите пока книги на стеллажах.
   - Да мне не нужна эта любовная муть, мне сборник Бернса нужен, - простонала девушка.
   Парень, которым занималась Ирка, с интересом глянул на говорившую сверху вниз:
   - Это кто ж такой?
   Девица смерила его презрительным взглядом и, ничего не ответив, принялась нетерпеливо притопывать ногой в изящном сапожке.
   Юля, хорошо видевшая всю эту сцену в большом зеркале, перед которым она торопливо причесывалась, тихонько прыснула.
   - Ну вот, молодой человек, нашла, - довольно улыбнулась Ирка, - а вы знаете, что за вами до сих пор числится "Теория бухучета"? Вы ее еще в начале сентября брали.
   - Да вы что? - искренне изумился парень. - Не может быть!
   - Очень даже может, - спокойно возразила Ира, - вот, смотрите сами.
   Она повернула читательскую карточку так, чтобы ему были видны написанные четким почерком строчки.
   - Черт, и правда, - выдохнул парень, - и как же быть? Вы мне ничего не дадите, да? А мне этот справочник позарез сейчас нужен, ну вот просто - кровь из носу!
   - Послушайте, ну, сколько можно, в конце концов? - вышла из себя любительница шотландской поэзии. - Я на электричку опоздаю!
   - Сейчас, девушка, я вами займусь, - успокоила ее вышедшая из своего убежища Юля, - номер ваш скажите...
   - Четыреста семьдесят один, - отчеканила та звенящим от возмущения голосом.
   Юля быстро нашла нужный формуляр, убедилась, что за девицей не числится никакой литературы и, уточнив, что именно из произведений Бернса ей нужно, пошла искать книгу. Проходя мимо Ирки, она тихонько сказал ей на ухо:
   - Да выдай ты ему этот справочник, пока Алевтины нет.
   Удаляясь к стеллажам, она услышала, как парень сказал ей вдогонку:
   - Вот есть же добрые люди на свете!
   И следом за этим - негодующее фырканье девушки. Одарив страждущих читателей необходимой им литературой, получив кучу благодарностей и обещание принести шоколадку милым библиотекарям от довольного молодого человека, девушки, оставшись одни, переглянулись и дружно улыбнулись.
   - Надо же, какие запросы с утра пораньше, - протянула Ирка, убирая формуляры в коробочку для последующего учета, - Бернса ей подавай.
   - А ты сюда глянь, - поманила ее Юля, которая выглянула в окно узнать, не утих ли дождик, - парнишка-то, похоже, всерьез запал.
   Из окон отдела было видно, как молодой человек, старательно умеряя свои шаги, семенит рядом с неприступного вида девушкой и что-то говорит с улыбкой, явно пытаясь привлечь ее внимание.
   - Нашел на кого, - пробурчала Ира, бросив косой взгляд в сторону окна, - она ему всю плешь проест, зануда редкостная!
   В отдел зашел новый читатель - известный всей библиотеке старичок-пенсионер, живший по соседству и заходивший "за книжечками" не реже двух раз в неделю. Ира занялась им и не заметила, что сотрудница не сразу отошла от окна, задумчиво глядя вслед забавной паре - высокому симпатичному парню и маленькой бойкой на язык девушке, с чьего курносого носика то и дело съезжали очки в тонкой серебристой оправе.
   Молодые люди отошли уже достаточно далеко, и Юля, сдержав вздох, вернулась к своему рабочему месту. Ира, выдав старичку требуемую книжку, откинулась на спинку стула:
   - Опять Гаврилову Пикуль понадобился. Он его, наверное, уже по третьему разу читает.
   - Наверное, - рассеянно сказала Юля.
   - Между прочим, он тебе комплимент сделал.
   - Замечательно...
   - Ты лучше спроси, какой, - прыснула Ирка, - сказал, что ты, как всегда, очаровательна, и что твоя фигура напоминает ему статую Венеры Милосской. Вот бабником, наверное, был в свое время!
   - Интересно, почему Венеры? - вяло удивилась Юля. - У меня, вроде, пока обе руки на месте.
   - А это ты его спроси, - посоветовала Ира, - вот зайдет на той неделе и спроси.
   - Ага. Непременно.
   По случаю раннего утра активности в отделе художественной литературы больше не наблюдалось. Студенты и школьники были на занятиях, а пенсионеры, которые и составляли основной контингент читателей районной библиотеки, наверное, испугались дождя. Поэтому Юля занялась расписыванием периодики - непременная нагрузка всех библиотекарей, распределенная заведующей по отделам. Недавно во всех библиотеках городка, благодаря очередной предвыборной кампании, появились компьютеры. Теперь библиотеки имели общую компьютерную базу, в которую и следовало регулярно вносить новую информацию - названия поступающих книг, а также статей в газетах и журналах, записывая каждую в соответствующую теме рубрику и отмечая в двух-трех фразах их содержание.
   Работа - не сказать, чтобы неинтересная - напротив, иной раз попадались очень даже увлекательные заметки, но достаточно рутинная. Изданий в Москве выходило - просто туча. И на каждого сотрудника приходилось по четыре-пять, а то и больше газет и журналов, как ежедневных, так и тех, что выпускались еженедельно. Иринка эту работу терпеть не могла, откладывала "на потом", не успевала все сделать в срок и, торопясь, ляпала ошибки. За это ей частенько попадало от заведующей отделом Алевтины Васильевны, женщины строгой и педантичной, проработавшей в библиотеке не один десяток лет и требовавшей от сотрудников крайне уважительного отношения к своим обязанностям. Например, эта вот самая Алевтина ни за что не дала бы парню-"должнику" вожделенный справочник. Эту категорию людей заведующая презирала и на поблажки им шла крайне редко.
   Юля же, напротив, расписывать журналы любила. Это занятие позволяло ей отвлечься от грустных мыслей о собственной неудавшейся, как она считала, жизни. Однако сегодня сосредоточиться не удавалось.
   Вид молодого человека, явно заинтересовавшегося нетерпеливой симпатичной девчушкой, напомнил ей собственную "роковую встречу". Хотя тогда, почти тринадцать лет назад, эта встреча совсем не показалась ей роковой.
   Просто сначала высокий парень, бегом спускаясь по лестнице института, едва не столкнул ее. Чудом успев подхватить падавшую и судорожно пытающуюся ухватиться за перила девушку, он опустился вместе с ней на ступеньки и, глядя на ее испуганное лицо, улыбнулся:
   - Жива?
   - Вроде, - тихонько высвобождаясь из его объятий, ответила Юля.
   - Ну и чудесно, - обрадовался парень, наблюдая за попытками девушки привести в порядок свою внешность. От сотрясения выпала заколка, и пряди волос выбились из аккуратного пучка на макушке, придававшего ей, по убеждению мамы, необходимую для поступления в вуз серьезность.
   - Меня, между прочим, Кириллом зовут, - сообщил он, - а тебе так больше идет, не надо их убирать.
   - Что? - растерялась Юля.
   Кирилл осторожно отнял ее руку от головы, а другой растрепал снова собранные было волосы:
   - Так лучше.
   - Правда? - Юля не знала, что ответить. Внимание взрослого - и очень симпатичного, как она успела разглядеть - парня льстило, но она боялась сказать что-то невпопад, чтобы не показаться совсем уж ребенком. Видно же, что ему не семнадцать, как ей, а намного больше.
   Кирилл чуть усмехнулся, заметив ее смятение, убрал руки и поднялся на ноги:
   - Ну, если ты в порядке, я побежал дальше.
   Все еще сидя на лестнице и глядя на него снизу вверх, она кивнула и нерешительно улыбнулась:
   - Я в порядке.
   - Ну, счастливо, - протянул он и спустился на несколько ступенек, затем обернулся и поинтересовался:
   - Ты на какой поступаешь?
   - На романо-германский.
   Кирилл кивнул:
   - Ну да, разумеется, девушки с такими глазами на физмат не поступают. Ладно, увидимся еще.
   И убежал по своим очень важным делам. Юля вернулась к девчонкам - ожидать, когда начнется консультация, и только услышав вопрос подружки:
   - Ты решила имидж сменить? - вспомнила, что так и не забрала волосы наверх, и они сейчас падали ей на плечи светло-русой волной. А еще она вспомнила, что не сказала Кириллу свое имя, и огорчилась было, но тут же одернула себя: это не важно совершенно. Он, наверняка, забыл о ней сразу же, как спустился на другой этаж. Зачем этому красивому самоуверенному парню вспоминать о какой-то девчонке? Правда, он смотрел на нее так заинтересованно и сказал: "увидимся"... и еще что-то про ее глаза. Но это ничего не значит. Зачем ему с ней видеться?
   Юле удалось себя убедить в этом, тем более что тревоги по поводу поступления, экзаменов, большого, как и каждый год, наплыва абитуриентов, никуда не делись. Напротив, после консультации они только усилились, когда девушка увидела, какими подготовленными пришли другие. Она была убеждена, что никогда не сможет так раскованно вести себя на экзамене, чтобы ее смущение не помешало ей показать, на что она способна. А при виде старших и явно более знающих конкурентов ее надежды окончательно испарились. После собеседования в голове был полный сумбур. Выходя из института, она бурно обсуждала с подружками свои шансы на возможность стать студенткой и, проходя по аллее, услышала среди других знакомый голос. Подняв глаза, увидела Кирилла в компании парней, которые весело смеялись над чем-то, и отстраненно, не прерывая разговора, подумала: "А он и, правда, симпатичный".
   И была приятно удивлена и даже смущена, когда Кирилл помахал ей.
   - Смотри, это с тобой здороваются, - увидела Лариска, - надо же, какой. Это кто, Юль?
   - Да так, никто.
   Ей почему-то не хотелось сейчас рассказывать об эпизоде на лестнице. Но Кирилл быстрым шагом подошел к девушкам, поздоровался со всеми и спросил, наклонясь к Юле:
   - Как дела?
   - Нормально, - чуть порозовев, ответила она.
   - Ты домой сейчас? Освободилась? - спросил он, и, получив в ответ кивок, предложил:
   - Я тебя провожу, ты не против?
   Юля обрадовалась, но нерешительно помотала головой - Лариса жила недалеко от нее, и возвращаться домой девушки собирались вместе.
   - Ничего, иди, - подтолкнула ее та, - я сначала к Вике зайду.
   И они с Кириллом отправились вместе вроде бы на вокзал - посадить ее на электричку, которая доставила бы Юлю в маленький подмосковный городок, где они с Лариской жили. Но потом как-то так вышло, что проводы сильно затянулись. Молодые люди бродили по городу, сидели в кафе, были на Воробьевых горах, катались на речном трамвайчике... Где-то через три часа Юля вспомнила: надо же позвонить родителям, сказать, что с ней все в порядке, а то ведь, наверное, волнуются.
   У Кирилла нашелся жетончик, автомат, как по волшебству, работал, и мама не стала сердиться, что дочь где-то загуляла.
   - Хорошо, что позвонила, - только и сказала она, - ты скоро?
   - Да, мамочка! - ответила счастливая Юля.
   И они снова куда-то шли, разговаривали обо всем на свете. Так, наверное, не бывает, чтобы знать друг друга всего лишь один день, а кажется, что всю жизнь вместе. Юля не знала, насколько это возможно теоретически - такое полное единство интересов и взглядов. Она только понимала, что ей с Кириллом хорошо, как ни с кем другим. Он оказался умным, веселым и вообще, просто замечательным. Шутил, поддразнивал ее по поводу "неудавшегося падения на лестнице", спрашивал, какие ей нравятся фильмы, музыка, почему она решила поступать именно на филфак, хорошо ли знает английский, где любит бывать - и выяснялось, что у них удивительно схожие вкусы. Рассказал, что сам в будущем году заканчивает МАИ, а сюда забегал к приятелю на журфак... У подземного перехода он купил для Юли у какой-то бабуси охапку цветов, они так потрясающе пахли... Посадил ее в вагон, предварительно записав номер телефона, и девушка всю дорогу счастливо улыбалась и вдыхала аромат подаренных цветов.
   Как все здорово начиналось, вздохнула Юля, машинально набирая на клавиатуре слова.
   - Эй, тормози! - вдруг раздалось над ухом.
   От неожиданности Юля подпрыгнула.
   - С ума сошла? Я так заикаться начну!
   - А с каких это пор "Новые тенденции в архитектуре" стали относиться к "Правоведению"? - поинтересовалась Иринка. Ее изящно отманикюренный пальчик уперся в строчку на мониторе:
   - Смотри!
   - Черт! - вздрогнула Юля. - Вот правильно говорят, что на работе надо работать...
   - Скажи спасибо, что Алевтина не видела...
   - Да уж...
   Быстро исправив ошибку, она благодарно улыбнулась Ирине:
   - Мерси.
   - Не за что. О, это к тебе, - обрадовалась та, завидев в дверях даму "хорошо за пятьдесят", спешившую к ним и приветливо улыбающуюся, - иди, а я пока в "Лизе" статью распишу. А то меня наша дракониха сегодня просто на нет сведет. Она уже вчера рвала и метала...
   Иринка заняла Юлино место, а та поднялась навстречу новой читательнице.
   - Здравствуйте, Юлечка, - зажурчала та, - у меня к вам, детка, будет вот такая просьба...
   Бывшая преподавательница иностранных языков, а ныне пенсионерка, воспитывающая двоих внуков, она, неизвестно почему, питала слабость именно к Юле, с неизменным упорством выбирая из всех сотрудников именно ее.
   - Я вас слушаю, Инесса Дмитриевна, - вежливо сказала та.
   День катился, как всегда. И, к счастью, времени погружаться в воспоминания и терзать себя сомнениями больше не было. Новая жизнь продолжалась...
  
   Жизнь старая, полностью налаженная, с устоявшимся бытом и установившимися отношениями, рухнула почти четыре года назад.
   В один, казалось, совершенно прекрасный день, когда с утра ничто не предвещало бури, их "счастливое супружество", служившее предметом тайной (а то и явной) зависти друзей и знакомых, просто перестало существовать.
   Все получилось банально до отвращения. Кирилл вернулся из поездки раньше, чем предполагалось, и застал дома любимую жену вместе с Пашкой, своим другом детства.
   Этот Пашка в былые годы числился в его самых верных друзьях. Потом, вскоре после их с Юлей свадьбы, между парнями пробежала какая-то кошка, и они стали регулярно, два-три раза в год, выяснять отношения и крупно ссориться, обвиняя друг друга в непробиваемой тупости и нежелании идти на компромисс. Кирилл считал, что эта кошка называется ревностью - просто Пашка, что называется, запал на его супругу, которую впервые увидел в ЗАГСе. В этом как раз не было ничего удивительного - Юлька была потрясающе красивой. Но, по его глубочайшему убеждению, это вовсе не значило, что теперь Павел имеет право строить из себя несправедливо обойденного судьбой и ревновать Юлю к ее собственному мужу.
   Сама же Юля полагала, что Кирилл заблуждается, и ничего особенного в Пашкином отношении к ней нет и в помине.
   Но, так или иначе, с некоторых пор друзьям стало трудно общаться также непринужденно, как раньше. И тот, и другой старались не проявлять открытой неприязни, но иногда эмоции брали верх над здравым смыслом - и тогда самое мирное обсуждение простых вопросов превращалось в настоящий скандал. После каждой такой разборки парни прерывали все контакты на неделю-другую, пока не сталкивались вместе у общих знакомых.
   В данный момент был как раз период враждебности - следствие очередной ссоры по поводу несходства взглядов на музыкальные направления. В пылу излишне громкого обмена мнениями Павел позволил себе резкую критику вкусов Кирилла, и тот, не сдержавшись, тоже допустил несколько крепких выражений...
   В результате уже третью неделю длилось отчужденное молчание - ни один не желал идти на компромисс. Накануне Юля даже поцапалась слегка с Кириллом, доказывая, что глупо жертвовать годами дружбы из-за такой ерунды.
   - Взрослые люди, а ведете себя, как дети, не поделившие игрушку! - сердито выговаривала она мужу.
   - Мне осточертел этот самоуверенный идиот, считающий, что он умнее всех! - запальчиво бросил Кирилл и наотрез отказался делать шаги к примирению. С тем он и уехал в Тулу на деловую встречу, пообещав вернуться не позднее, чем послезавтра.
   И надо же было случиться такому стечению обстоятельств, чтобы Пашка нагрянул мириться и клясться в вечной преданности именно на следующий вечер. Кирилла дома не оказалось, зато была Юля - и совсем одна. Маришку с утра забрала бабушка, Кириллова мама. Павел, увидев молодую женщину, страшно обрадовался. Он был в серьезном подпитии и, судя по всему, весь мир видел в розовом цвете и абсолютно всех любил. Это он и попытался доказать жене друга - излишне активно, как показалось Кириллу, вернувшемуся на день раньше, чем предполагал. Он открыл дверь своим ключом, чтобы сделать Юльке сюрприз - порадовать неожиданным приездом.
   Сюрприз и получился, только не сказать, чтобы приятный. Услышав в коридоре приглушенные голоса из кухни, Кирилл с улыбкой направился туда, собираясь притворно возмутиться: хозяина нету, а гостей полон дом! Неслышно ступив на порог кухни, он открыл было рот ... и не смог вымолвить и слова.
   Сцена, представшая его глазам, настолько потрясла, что Кирилл лишь медленно опустил на пол сумку и прислонился к притолоке, изумленно взирая на любимую жену и Павла, чьи руки крепко обнимали ее стройное тело. И, как показалось ему, Юле вовсе не были неприятны эти объятия. Напротив, она сама сцепила руки у Пашки на спине, что-то тихо приговаривая отнюдь не возмущенным голосом. Мужчина и женщина прильнули друг к другу и слегка покачивались из стороны в сторону.
   С трудом осмысливая происходящее, Кирилл несколько секунд смотрел на них, даже не заметивших его появления. Чувствуя, как от гнева у него темнеет в глазах, он негромко спросил:
   - Я не помешал?
   Резко повернувшись, Юля увидела мужа, удивленно округлила глаза и хотела поприветствовать, но тут Павел, которого она с таким усилием только что сумела, наконец, поднять, снова покачнулся. Гость, размякнув в тепле, окончательно осоловел и перестал держаться на ногах. Очередное его признание в любви и дружбе завершилось невнятным бормотанием, а потом он тихо сполз на пол. После нескольких бесплодных попыток Юля все же смогла поднять многокилограммового Пашку на ноги и теперь с усилием переводила дыхание. Прислонив гостя к столу и безуспешно попытавшись разнять руки, обхватившие ее за талию, Юля, наконец, смогла радостно улыбнуться Кириллу.
   - Ой, ты уже вернулся? Как здорово! А тут, видишь, Пашка пришел... Я тебя сегодня не ждала, - добавила она.
   - Я это вижу, - кивнул муж, - он тут давно?
   Бесстрастный тон супруга озадачил Юлю. Она изумленно посмотрела на него.
   - Пашка? Да нет, только пришел. Я никак не...
   В этот момент нежданный посетитель сдавил ее талию с такой силой, что ей стало трудно дышать. Пришлось снова переключиться на него. Стараясь оторвать от себя Пашкины лапищи, она услышала спокойные слова мужа:
   - Никак не ожидала, что я нагряну домой уже сегодня? Ну, извини, дорогая, я не думал, что испорчу тебе вечер...
   Подумав, что ослышалась - то, что говорил Кирилл, показалось ей совершенной глупостью, лишенной всякого смысла - Юля удивленно взглянула на мужа поверх Пашкиного плеча. И только сейчас поняла, что его спокойствие - деланное, на самом же деле супруг на что-то сердится. Придя в полное замешательство, она нерешительно улыбнулась, ожидая ответной улыбки. Но, заглянув в его глаза, увидела, что Кирилл не расположен шутить, и окончательно растерялась. Конечно, ничего приятного в Пашкином визите нет, но ведь это же не она его сюда зазвала, сам притащился. Словно в ответ на эти мысли гость что-то пробормотал ей в макушку, покачнулся, и Юле снова пришлось обхватить его. Кирилл криво усмехнулся:
   - Вижу, ты не спешишь прервать эти объятия.
   В эту минуту до Юли, наконец, дошло, как они выглядят со стороны - обвивший ее своими ручищами, намертво прильнувший Пашка; ее волосы, растрепавшиеся, пока поднимала Павла с пола; бутылка принесенного Пашкой коньяка... Прямо как в старом анекдоте!
   От явного идиотизма ситуации она не выдержала и рассмеялась.
  
   Вот этот смех и погубил все окончательно. Взбешенный неуместным весельем, Кирилл вышел из себя, решив, что супруга издевается над ним. В самом деле, что уж смешнее - муж-рогоносец!
   - Рад, что ты находишь все это столь забавным, - процедил он, в ярости стиснув пальцы в кулак с такой силой, что ногти вонзились в ладонь.
   Как назло, только сегодня днем он в беседе с приятелями уверенно говорил, что для него абсолютно исключено оказаться в таком положении. Олег, к которому он ездил обсудить деловые вопросы, только что развелся с женой именно по причине ее измены, и был настроен крайне враждебно ко всему женскому полу. И он, Кирилл, убеждал его, что тот неправ - нельзя судить всех женщин по одной его Татьяне.
   - Да брось ты, все они одинаковые! - твердил Олег, зло посматривая на официанток и посетительниц кафе. - Все эти разговоры о "верности до гроба" - брехня собачья. А потом подвернется один смазливый козел, когда мужа рядом нет - и куда только вся любовь делась!
   Кирилл улыбнулся:
   - Значит, не любовь это была. Я вот своей Юльке верю.
   - Ну-ну, - покачал головой Олег, - успеха тебе. Только надолго все же не уезжай, не бросай молодую жену в одиночестве. И звони на всякий случай перед возвращением.
   Кирилл тогда лишь рассмеялся, убежденный, что эти советы ему не пригодятся. И вот на тебе, доверчивый идиот!
   Выкинув пинком за дверь Пашку, который так и не понял, причиной какой драмы послужил, Кирилл поинтересовался сквозь зубы, где дочь, с каким-то мрачным удовлетворением услышал, что девочка у его родителей. А затем сообщил, что на развод подавать поедет завтра же, с утра.
   Юля, до которой все никак не могло дойти, что муж несет всю эту ахинею всерьез, справившись с неуместным приступом смеха, поначалу пыталась что-то прояснить. Но потом, увидев, что Кирилл настроен вполне решительно и отказывается воспринимать ситуацию здраво, возмутилась и тоже отказалась что-либо говорить. Он считает, что она способна ему изменить - и с кем? С пьяницей Пашкой? В их доме? Специально отправив ребенка к бабушке, думая, что муж в командировке? - так она не станет возражать против развода. Наоборот, сама больше не хочет жить с человеком, который полагает, что она способна на такую мерзость.
   Спать Юля отправилась в детскую, а ранним утром супруги развернули кипучую деятельность: она принялась собирать вещи, а Кирилл отправился узнавать, как проходит процедура развода.
   Никакие уговоры родителей и подруг, призывы одуматься, взять себя в руки и поговорить с мужем спокойно, как взрослые люди, не помогли.
   Юля была оскорблена и задета. С чего вдруг Кирилл перестал ей доверять? Куда подевалось его умение с юмором смотреть на любую ситуацию (это качество она в нем особенно ценила)? Все годы, что они живут вместе, с тех самых пор, как поженились спустя год после знакомства, когда Кирилл окончил МАИ с дипломом инженера, у них ни разу не возникало подобных проблем.
   Юля любила мужа до умопомрачения и чувствовала, что это взаимно. Она всегда во всем его поддерживала, даже, когда он решил уйти из НИИ, где было не так интересно, но надежно, в свободное плавание. Это потом выяснилось, что Кир очень вовремя сумел сориентироваться - спустя года полтора НИИ стали разваливаться одно за другим.
   А сначала, когда суливший золотые горы приятель растворился в пространстве, не позвонив, как обещал, и Кирилл остался на мели с женой-студенткой и крошкой-дочерью на руках, было невесело. Но Юля ни разу не упрекнула его, напротив, всегда подбадривала и говорила: "Ничего, Кирюш, прорвемся".
   Зато и никто не радовался больше Юли, когда он, вопреки всем прогнозам, сумел открыть свое дело на пару с бывшим одноклассником Никитой - тем самым парнем, учившимся на журфаке, благодаря которому они с Юлей и познакомились. Их фирма в первое время специализировалась, как и большинство им подобных, на купле-продаже всего, что можно было купить оптом, а продать более мелкими партиями. Затем стала заниматься маркетинговыми исследованиями и, в результате, превратилась в контору, где обладающие знанием и опытом специалисты давали консультации другим желающим открыть свое дело, помогая им не утонуть в море бизнеса. Это Юля придумала название "Консул", чем очень гордилась, а Кирилл говорил, что она - их очаровательный ангел-хранитель.
   Да, им было хорошо вместе, идеальная, можно сказать, была семья. Оба любили долгие прогулки, когда можно брести куда-то, болтая обо всем на свете. В ненастную погоду предпочитали смотреть видик, усевшись в обнимку на диване и уплетая пирожки и творожники, которые Юлю научила печь мама. Они обожали свою дочь, считали ее настоящим чудом, запоминали ее смешные выражения, и с увлечением все втроем играли в настольный хоккей и пинг-понг.
   А когда Юля, поработав в школе пару лет, пришла к выводу, что надо срочно менять профессию, пока она не превратилась в злобную нервную особу, срывающую раздражение на муже и ребенке, именно Кирилл помог ей найти ту чудесную работу в редакции, которая ей так нравилась. Вернее, не сам Кирилл, а Никита, у которого остались старые связи. Ту самую работу, которую она бросила, не задумываясь, как только получила развод, не желая оставаться хоть чем-то обязанной бывшему мужу.
   Сейчас, почти четыре года спустя, Юля признавалась самой себе, что, наверное, все же была слегка не в своем уме, когда писала заявление об уходе из любимой редакции, где работала литературным секретарем. Ее уговаривали не горячиться, подумать, взять отпуск за свой счет. Но в те сумасшедшие дни, когда в голове не переставая, стучали молоточки, огромная обида поглощала все остальные эмоции. Она даже думать не могла, что будет по-прежнему по утрам встречаться с мужем, теперь уже бывшим, возле работы. По странному стечению обстоятельств, редакция находилась недалеко от фирмы Кирилла, и раньше, в счастливые времена, он обычно заходил за женой или ждал ее внизу, в машине, чтобы вдвоем заехать за дочерью в детский сад.
   Но теперь казалось совершенно невозможным, невыносимым, встречаться с тем, кто разрушил их счастье и при этом свято верил в свою правоту. Поэтому Юля со свойственной ей решимостью сожгла все мосты.
   Эти годы она очень редко бывала в Москве. Не хотелось гулять по улицам, где ходил "он", не хотелось встречать общих знакомых и выслушивать искренние - и не очень - выражения соболезнования и сочувствия. Она отказалась от квартиры, которую муж благородно хотел оставить им с дочерью - не столько Юле, которую он продолжал считать изменницей, сколько обожаемой Маришке. Юля гордо отвергла это предложение и вернулась с дочкой в Подмосковье, к родителям, заявив, что отныне будет жить здесь, если мама с папой не возражают.
   В ответ отец спокойно заметил, что если у молодежи с головой внезапно стало плохо, то у них, стариков, с мозгами пока порядок, и отказываться от своего единственного ребенка и единственной внучки они не собираются. А мама только спросила:
   - Доченька, ты уверена, что поступаешь правильно?
   Юлька только свирепо кивнула, и родители, молча покачав головами, отступили.
   Отец не скрывал, что не одобряет поступка "молодых" - он очень хорошо относился к Кириллу, но Юльку не трогал, в дискуссии на тему: "одумайтесь и воссоединитесь" не вступал. Он не стал выяснять, кто прав, кто виноват в их истории и не позволял этого делать и жене. Возможно, его останавливал влажный блеск глаз дочери и ее подрагивающие губы, когда Маришка, еще не разобравшись в том, что случилось в ее жизни, начинала спрашивать:
   - А когда мы поедем к папе?
   Юля коротко отвечала:
   - Ты поедешь в выходные.
   А если Мариша продолжала выяснять, поедет ли с ней мама, Юля категоричным тоном отвечала:
   - Нет.
   И девочка растерянно замолкала, не в силах понять, что же произошло с двумя самыми важными в ее жизни людьми. Дедушка в таких случаях брал огонь на себя, уводил малышку гулять, отвлекал ее рассказами, а Юля смотрела на них в окно и злобно думала:
   - Негодяй, лишил ребенка даже их совместных прогулок.
   И у нее начинали дрожать руки. Она настолько возненавидела бывшего мужа, что, казалось, если увидит его, не выдержит и завизжит. Поэтому даже вещи Юля приехала забирать, подгадав так, чтобы Кирилла не было дома.
   Не было сил с ним видеться, разговаривать, смотреть в его глаза и видеть там упрек, злость, даже ненависть, отлично зная, что не заслужила ничего подобного. Но оправдываться не желала, гордость восставала против малейших попыток как-то сгладить ситуацию. Это ее обидели, а не она. Значит, и извиняться должен он. И точка. Бывшие супруги передавали Марину друг другу, как посылку - Юля, чаще всего, отправляла дочь к мужу с дедом, который отвозил девочку и забирал обратно.
   Если отец по каким-то причинам этого сделать не смог, Юля договаривалась с матерью Кирилла, которая тоже очень переживала из-за распада молодой семьи. Она всегда бурно радовалась приходам бывшей невестки, не говоря уже о возможности повидать единственную внучку. Но в таких случаях Юля четко оговаривала, что ее визиты не должны совпадать по времени с приходами Кирилла. И Алла Дмитриевна честно выполняла ее просьбу, хотя и мечтала о том, чтобы упрямые дети помирились.
   Что касается Юлиной мамы, та с первых же минут, как узнала о конфликте - без подробностей, ибо Юля была не в силах откровенничать даже с мамой, безоговорочно встала на сторону дочери. Она воспылала неприязнью к зятю, посмевшему обвинить ее Юльку в такой гадости, как супружеская измена, да еще с другом мужа. Поэтому никогда даже речь не заходила о том, чтобы Маришу отвозила к отцу бабушка.
   - Я сразу предупреждаю - могу не сдержаться и наговорить Бог знает что, - честно заявила она в первые же выходные, когда наступило время Маринкиного свидания с отцом, и к ней с такими просьбами больше не подступали.
   Работу Юле помогла найти Валька, бывшая их с Лариской одноклассница. В отличие от подруг (Лариска в свое время выскочила замуж за Никиту и на время оказалась, по выражению Юли, в стане врага), Валюшка замуж еще не вышла. У нее всегда была масса поклонников, вечера в одиночестве она никогда не проводила и семью создавать не спешила. Правда, любила иногда прикинуться сироткой и поплакаться о своей бедной незамужней доле. В свое время Валентина получила экономическое образование и сейчас трудилась в какой-то фирме то ли экономистом, то ли бухгалтером, то ли плановиком - Юля не слишком представляла, чем отличаются эти должности друг от друга.
   Только ей, погруженной в свои собственные дела и особенно не забивающей голову проблемами ближних, Юля смогла спустя два месяца после развода поведать, что стряслось в тот "чудесный" зимний вечер. Не копаясь в недрах Юлькиной души, Валентина в одночасье вынесла приговор:
   - Пара кретинов. Лечиться вам надо. Ему - от паранойи, а тебе - от дебилизма.
   - Да я-то тут при чем? - вяло защищалась Юля. - У меня с мозгами все в порядке.
   - Не похоже, - отрезала Валька. - Ну, ладно, я понимаю, поначалу вожжа под хвост попала, и ты гордо ушла в неизвестность. Но потом-то?
   - В какую еще неизвестность? Я к своим поехала, по крайней мере, Маришке с ними хорошо.
   - А тебе? Взрослая женщина, мать ребенка, со стариками живешь, в проходной комнате. Даже мужика привести некуда.
   - Да не нужны мне больше никакие мужики! - возмущалась Юля. - Хватит, поиграли в любовь, пора и честь знать.
   - Там видно будет, - не соглашалась Валька, - а квартиру я бы на твоем месте с него стребовала. Куда это годится - мужик живет в трехкомнатных хоромах, а ты тут ютишься.
   - Мне и тут хорошо. А в той квартире Мариша бывает, там ее комната так и осталась. А мне ничего от него не надо, - ожесточенно произносила Юля и начинала нервно чиркать спичками, пытаясь прикурить сигарету.
   - Алименты на Маришку хоть платит? - обреченно поинтересовалась Валя.
   - Да.
   - Ну, и то хлеб. А то я уж и не удивилась бы, если бы ты и тут в бедную, но гордую сыграла.
   - Эти деньги - Маришины. Он ведь для нее по-прежнему остается отцом. Она его обожает.
   - Да это я и так знаю, - фыркнула Валька, - мне твой ребенок все уши прожужжал, как они с ее замечательным папой ездили на пикник. Нет, ты как хочешь, но я тебя все-таки в люди вытащу. У Инки Соболевой, помнишь, в "б" училась? Ну, она еще в десятом в блондинку перекрасилась, а волосы зеленоватые получились? Все просто помирали со смеху тогда. Помнишь?
   - Кажется, да, - неуверенно ответила Юля.
   - Ну, вот, у нее в пятницу дата - полтора года, как свободу получила.
   - Она сидела в тюрьме?! - поразилась Юля.
   - Почти, - усмехнулась Валентина, - замужем она была, как некоторые. Целых два года. А теперь на воле гуляет - и, кстати, не жалеет. Так что поедешь со мной, развеешься.
   - Да ну тебя, Валь, - досадливо поморщилась Юля, - ну куда я поеду? Меня, между прочим, никто не приглашал.
   - Так она же не знает, что ты здесь, - справедливо возразила подруга, - вот увидишь, классно повеселимся, у Инки всегда весело. Мужиков полно будет, - подмигнула она.
   - Никуда я не поеду, - категорически отказалась Юля, - не нужен мне никто. Я никого не хочу видеть сейчас, пойми ты, наконец!
   Валентина сердито нахмурилась и приготовилась было к решающей атаке, но внезапно остановилась и закрыла рот. От дверей прозвучал звонкий голосок:
   - Ты и меня тоже не хочешь видеть?
   Юля быстро обернулась и увидела Маришку, которая держала на раскрытой ладошке оторвавшуюся пуговицу от пижамки.
   Подруги переглянулись. Не дождавшись ответа, девочка подошла поближе:
   - Ты не хочешь видеть всех-всех? И меня тоже? - снова спросила она, сосредоточенно глядя на мать большущими отцовскими серыми глазами, широко распахнутыми от удивления.
   Юля присела и крепко обняла дочку, прижала к себе, вдыхая милый запах пушистых детских волос.
   - Ну, что ты, солнце мое любимое. Как раз тебя и хочу видеть всегда, всю мою жизнь.
   - Это очень долго, - серьезно заметила Мариша.
   - Конечно, долго. Ты для меня - самое-самое дорогое существо на свете. И никто мне, кроме тебя, не нужен.
   - А бабушка с дедушкой? - пожелала уточнить малышка, поднимая голову так, чтобы видеть материнское лицо.
   Валя тихонько прыснула и прижала руку к губам.
   - Ну, конечно, и бабушка с дедушкой - тоже. Вы - моя семья, самые любимые люди на земле, понимаешь, котенок?
   - Угу, - после паузы ответила Маринка, обдумав слышанное, - только мы.
   - Да, родная, только вы.
   Марина, прояснив этот вопрос, не стала задавать новых - об отношении матери к отцу, чего втайне боялась Юля. За прошедшие со времени развода недели девочка, видимо, уяснила для себя, что есть тема, которую не следует затрагивать в разговоре с мамой, и старалась ее избегать. Все, что ей интересно, можно было спросить у деда.
   Но сейчас дедушки не было дома, а ей, в связи со случайно подслушанной беседой, было необходимо узнать одну очень важную вещь. Только вот мама может расстроиться...
   Юля, видя, что девочка что-то хочет спросить и не решается, потрепала ее по макушке:
   - Тебя что-то беспокоит?
   - Мам, а я к папе поеду в субботу?
   - Да, - коротко ответила мама, - поедешь, как всегда.
   Удовлетворенная ответом, Маринка положила ей на ладонь пуговицу и потопала к себе.
  
   Да, Мариша с отцом продолжали видеться. Происходило это достаточно часто - почти каждые выходные, а на каникулах Кирилл забирал дочь к своему двоюродному брату в Петербург или увозил на дачу к родителям. Обоим эти встречи, судя по всему, доставляли огромное удовольствие. Иногда Юля даже не могла справиться с раздражением, видя, какой радостью светится мордашка дочки, когда наступало время везти ее к отцу. А чего стоило сдержаться, когда девочка принималась взахлеб рассказывать, где они с папой побывали и что делали в часы, проведенные вместе. Но это было раньше.
   В последние годы Марина, как-то очень быстро и, надо признать, незаметно для Юли повзрослевшая, перестала откровенничать по поводу "папиных дней", как она называла их встречи с отцом. На вопрос мамы:
   - Как прошли выходные? Все в порядке?
   Девочка отвечала:
   - Да, все нормально, - и, показывая купленные папой подарки, внимательно смотрела - не отразится ли на мамином лице недовольства. Если Юля не успевала справиться со своими эмоциями, демонстрация обновок сворачивалась, игрушки уносились в детскую, где девочка терпеливо дожидалась прихода с работы дедушки. Вот ему она выпаливала все: и как они кормили медведя в зоопарке мороженым, и как она чуть было не свалилась с карусели, а папа смешно махал руками, притворяясь, что боится кататься на колесе обозрения...
   Дед выслушивал восторги внучки, заинтересованно переспрашивал детали, в подробностях изучал каждую привезенную новинку, будь то фотоаппарат, набор наклеек для тетрадей или диск любимой Маринкиной группы "Спайс герлз".
   В такие минуты Юля старалась не смотреть на дочь. Глаза девочки горели таким восторгом, когда она описывала, что сказал или сделал любимый папочка, так явно было видно, как хорошо было ей в эти дни и часы, что мать начинала терзаться угрызениями совести. Это, наверное, ужасно эгоистично с ее стороны - забрать Маринку и уехать, лишить ребенка ежедневного общения с отцом...
   Но, с другой стороны, что же было делать? Оставить дочь мужу? Самой видеться с ней только по выходным? Так вопрос даже не ставился. Во-первых, Кирилл очень много работает, Маришка бы все дни оставалась предоставленной сама себе. Алла Дмитриевна на пенсию пока не собиралась. Нанимать же няню - какой в этом смысл, когда есть возможность оставлять девочку днем с Юлиной мамой? Да и потом, не рассталась бы она с ребенком ни за какие коврижки!
   Так вот они и жили. Со временем острота боли немного стихла, притупилась, напоминая о себе лишь иногда, в те моменты, когда Юля внимательно разглядывала дочку. Очень уж Мариша была на него похожа.
  
   По случаю осени темнеть на улице начинало раньше, и Иринка, заполняя формуляр последнего на сегодня припозднившегося читателя, только вздыхала, косясь на окно.
   - Нет, это свинство, - высказалась она в сердцах, когда парень, по виду - студент-первокурсник, прижимая к груди с трудом найденную для него "Экономику без тайн", радостно удалился, - время всего-то десять минут восьмого, а там - ты только погляди: как в погребе.
   - Зато дождь перестал, - отметила Юля, выключая компьютер, - хоть что-то приятное.
   Ирка, продолжая бурчать, принялась наводить порядок на столе:
   - Мало того, что работаем, как каторжные, почти по десять часов, так еще и после работы не погуляешь толком. Я устала как собака!
   - Так отдыхай, раз устала, завтра погуляешь, - негромко ответила Юля, - завтра Кристина выйдет, уйдешь домой в пять.
   - Ага, уйдешь, - продолжала сварливо жаловаться на судьбу девушка, - опять кто-нибудь отпросится или заболеет. Вот как пить дать - если что случится, меня на замену поставят, вот увидишь!
   - Да что с тобой сегодня? - не выдержала Юля. - Бурчишь весь день, как старая бабка. С Алевтины пример берешь, что ли?
   - Не дай Бог, - испугалась Ирка, - меня тогда Вадим бросит в ноль секунд.
   - Будешь так ворчать - он тебя в любом случае бросит.
   - Типун тебе на язык! Бросит он меня, как же! Самого бы кто не бросил!
   Продолжая шутливую перебранку, девушки оделись, вышли в вестибюль, попрощались с вахтершей и остановились на крыльце.
   - Ну, пока, будь здорова, - поднимая воротник плаща, скороговоркой произнесла Ирина, - ты завтра с утра?
   - Как обычно.
   - Ну, счастливо. А вон и мой дарлинг.
   Иринка помахала ладошкой и побежала к терпеливо дожидавшемуся внизу у лестницы высокому крепкому парню. Юля проводила их глазами, улыбнулась, вспомнив, как Иринка ругалась сквозь зубы, выискивая в закрытом фонде "Экономику". Книги такого рода разбирались учащимися, что называется, влет, и пареньку в очках крупно повезло, что нашелся этот экземпляр.
   - Ну, посмотрите, пожалуйста, - умоляюще смотрел на них парнишка, глаза которого за толстыми стеклами очков были похожи на булавочные головки, - в институте этих книг тоже уже нет, а мне работу писать.
   На его счастье, Иринка, обзывая его сквозь зубы остолопом и сонной тетерей, выудила-таки книжку с верхней полки.
   - В следующий раз, молодой человек, с такими заказами приходите не к закрытию, а пораньше, мы тут ночевать не обязаны, - выговаривала она ему сердито.
   Зря торопилась девчонка, Ромео с букетиком астр, судя по всему, намерен был ждать ее до скончания веков.
   Задумчиво улыбаясь, Юля спустилась по ступенькам, повернула направо, к остановке и, пройдя пару шагов, остановилась, как вкопанная. Вот так сюрприз! И не сказать, чтобы приятный.
   Поодаль, на дорожке, невидный в темноте за деревьями, стоял черный джип. Он не отличался от сотни других таких же машин, и не было бы повода злиться и расстраиваться, если бы Юля не узнала верный опознавательный знак: на присоске у заднего стекла болталась коричневая обезьянка с розовыми ладошками.
   Эту обезьяну Игорь попытался подарить недавно Маринке, но та, как всегда, заявила, что в игрушки не играет (хотя безмерно радовалась купленному отцом плюшевому тигренку, наполненному гелевыми шариками). Отвергнутая обезьяна с тех пор ездила в джипе, и помогала Юле иногда избежать встречи, вовремя свернув в сторону.
   Но сегодня зверюшка оказалась незамеченой, и можно было сколько угодно ругать себя за рассеянность или Игоря - за упрямство, только значения это уже не имело. Дверца джипа распахнулась, владелец обезьянки оказался перед Юлей, держа в руках букет роз на длинных стеблях. Цветы были ее любимого чуть желтоватого оттенка, бережно завернутые в красивую хрустящую бумагу.
   - Юля, наконец-то. Я уже заждался, думал, ты никогда не выйдешь сегодня. Боялся, цветы завянут. Нравятся?
   Он был так явно обрадован, что сумел все-таки ее увидеть, так робко заглядывал ей в глаза, ожидая - и боясь ее ответной реакции на свой подарок, что Юля испытала одновременно досаду и сочувствие.
   Сегодняшний день был нескончаемо длинным, ей пришлось заменять уехавшую на курсы сотрудницу и вместо положенных семи часов отбыть еще половину смены. Она очень устала и с удовольствием предвкушала вечер в кругу семьи. Так было бы здорово забраться с ногами на диван, выслушать рассказы Мариши о проведенном в школе дне, подшучивать над мамой, повествующей о своих баталиях в Собесе или Жэке. Отец бы рассказал что-нибудь интересное... А теперь придется, по меньшей мере, часа два уделить Игорю.
   Ну что она может сделать, если он в нее влюбился, а ей этого не надо. Совершенно не надо. Юля могла только посочувствовать этому солидному, самостоятельному, со всех сторон положительному человеку, который не сделал ей ничего плохого. Он же вовсе не виноват в своих чувствах. Только вот она-то тоже не виновата, что не любит, не может полюбить... И не именно Игоря - он, в конце концов, ничуть не хуже, а во многом даже лучше других, в этом Валентина права. Просто... ей почему-то ничего не хочется...
   Поймав себя на том, что вот уже две минуты стоит, не произнося ни слова и пристально глядя на букет, под недоуменным и тревожным взглядом поклонника, Юля встряхнула головой:
   - Извини, Игорь, задумалась.
   - С тобой все в порядке? - встревожился он.
   - Да, я в полном порядке. Только... знаешь, не стоило тебе приезжать.
   - Мне захотелось тебя увидеть. Возьми же цветы.
   - Спасибо.
   - Нравятся?
   Карие глаза зажглись такой надеждой, что Юле стало неловко.
   - Да, цветы очень красивые, - искренне ответила она.
   - Я искал их почти час, - оживленно заговорил Игорь, распахивая перед ней дверцу джипа, - хотелось найти именно такого цвета, я же знаю, какие тебе нравятся. И, представь себе - везде красные, бордовые, в крайнем случае - розовые. Объехал четыре магазина, а нашел - ты не поверишь, у перехода. Там такой базарчик, и вот...
   Слушая взволнованный рассказ, Юля глядела на нежные лепестки и проклинала себя за нерешительность. Ну что она, в самом деле, все тянет. Надо уже поговорить с человеком решительно, объяснить, что он зря теряет время, тратя его на эти часовые поиски и длительные ожидания. Это непорядочно, в конце концов, заставлять его надеяться...
   - Игорь, - порывисто повернулась к нему Юля, - нам надо поговорить.
   - Надо? - вопросительно произнес он, заставляя тронуться машину с места. - У тебя такой забавный вид сейчас, волосы взлохмаченные, глаза серьезные.
   - Игорь, послушай, я, действительно, серьезно...
   - Знаешь что, - перебил он, выворачивая направо и напряженно глядя прямо перед собой, - давай не будем сейчас затевать серьезных разговоров. Дорога мокрая, мне придется быть предельно внимательным, чтобы, не дай Бог, не попасть в аварию. Не хватает еще, чтобы ты пострадала. Приедем - и тогда поговорим, ты не против?
   - Приедем? Куда?
   - Куда скажешь. Я, вообще-то, намеревался пригласить тебя поужинать в ресторане, но если у тебя другие предложения...
   Остановившись у светофора, он взглянул на Юлю и тихо рассмеялся:
   - Милая, я уже понял, что тебя перспектива ресторана не радует. Смешная ты все-таки...
   Все сочувствие смыло как волной, на смену ему пришло привычное глухое раздражение. Юля рассерженно произнесла:
   - По-моему, большинство женщин бы не слишком обрадовалось, если бы их везли в ресторан прямо с работы. Я сейчас не одета для ресторана, и не вижу в этом ничего смешного.
   Помолчав минуту, Игорь негромко ответил, уже без улыбки:
   - Прости, если я тебя чем-то обидел. Просто я, как обычно, стараюсь сделать что-то, что бы могло тебя порадовать. И, как обычно, попадаю впросак. Если предложенный мною план тебя не устраивает, мы его отменяем. Ты, кажется, хотела поговорить? Скажи, где бы тебе было приятно это сделать?
   Теперь Юля чувствовала смущение и еще большую неловкость за явно прозвучавшие в ее голосе капризные интонации. Она тихонько вздохнула. Так бывало почти всегда. Этот большой мужчина, который так послушно следовал ее желаниям (кроме одного - исчезнуть из ее жизни) и беспрекословно менял собственные планы по одному ее слову, заставлял ее ощущать себя взбалмошной девчонкой, которая сама не понимает, что хочет.
   Напряженную тишину в салоне прервал нарочито спокойный голос Игоря:
   - Юленька, я, кажется, тебя чем-то расстроил. Ты извини меня. Похоже, я снова не вовремя приехал, у тебя были другие планы, и ты с присущей тебе деликатностью не хочешь мне сказать, чтобы я убирался вон. Наверное, такие вещи надо понимать самому. Ну, что поделаешь, такой вот я недогадливый.
   Игорь усмехнулся краешком губ.
   Придя в отчаяние от дурацкой ситуации, Юля снова вздохнула. Поглаживая большим пальцем тонкие бархатистые лепестки, она тихо сказала, не глядя на него:
   - Это ты меня извини, Игорь. Я веду себя, как капризный ребенок. Я, на самом деле, хотела с тобой поговорить, и лучше всего это сделать, наверное, у нас дома.
   В самом деле, разговор наверняка затянется, так не в машине же сидеть.
   - Хорошо, Юленька, как скажешь.
   Она взглянула наконец Игорю в лицо, он мягко улыбнулся ей и неожиданно добавил:
   - А я не собирался вести тебя в ресторан прямо с работы, хотел сначала завести тебя домой переодеться. А уж потом...
   И он подмигнул. Юля ахнула и, чувствуя себя полной идиоткой, внезапно рассмеялась. Как, в сущности, иногда все глупо получается.
   Через мгновение Игорь тоже прыснул, радуясь, что атмосфера разрядилась. Дворники мерно очищали стекло от капель - снова полил дождь, в машине было тепло и уютно, и мужчине безумно захотелось, чтобы это мгновение растянулось на долгие, долгие часы. Но он старался быть реалистом и догадывался, что так не бывает.
  
   - Мама, у нас праздник будет в эту пятницу, а не в следующую! - встретила их у дверей взбудораженная Мариша. Судя по всему, она горела желанием рассказать что-то чрезвычайно важное, и уже открыла было рот, собираясь выпалить свою новость, но тут увидела за спиной матери массивную фигуру гостя и рассерженно замолчала.
   - Сейчас, моя хорошая, я чуть в себя приду, и ты мне все расскажешь, - проговорила Юля, протягивая дочери букет, - поставь пока цветы в воду. Ты не хочешь поздороваться с дядей Игорем?
   - Не хочу, - чуть слышно, но все же различимо буркнула девочка, забрала букет, смяв бумагу, и всем своим видом выражая возмущение против нежданного визитера, ушла в комнату.
   Юля извинительно улыбнулась Игорю. Тот, помогая ей снять плащ, спокойно сказал:
   - Все в порядке.
   - Игорь Валерьевич, Юляша! - вышла из кухни Анна Николаевна. - Вот хорошо, что вы пришли вместе! Пойдемте с нами ужинать. У меня как раз пирог готов.
   - Анна Николаевна, вы - непревзойденный кулинар, - склонился над ее рукой Игорь, - ваши пироги - это произведения искусства. Вы уж извините, что я так нагрянул, у вас гости? - Он кивнул в сторону кухни, откуда слышались негромкие голоса.
   - Да соседки заглянули, - махнула она рукой, - Юлечка, веди гостя к столу.
   - Мама, спокойнее, - шепнула Юля, проходя мимо нее, а вслух спросила:
   - Папа дома?
   - Конечно, дома, - чуть суше ответила мать, недовольная полным отсутствием энтузиазма у дочери по поводу гостя, ею же и приведенного, - телевизор смотрит. Ну, проходите.
   Усадив Игоря в зале и убедившись, что отец сможет занять его беседой минут на десять, Юля прошла в детскую.
   Мариша, насупившись, стояла у окна. Букет, вопреки материнской просьбе, не был поставлен в вазу с водой, а валялся на столе, брошенный небрежной рукой. Один оторванный лепесток лежал на полу, красноречиво свидетельствуя о плохом отношении юной хозяйки к подарку.
   - Дочур? - окликнула Юля и по вздрогнувшей спине девочки поняла, что та настолько задумалась о чем-то, что не услышала ее шагов. Марина не обернулась.
   - Ну, не надо дуться, - Юля обняла девочку, прижалась подбородком к мягким волосам, подула ей в шею. Мариша поежилась, попыталась было сохранить неприступность, но не сумела, сама обняла маму и прошептала сердито:
   - Зачем он пришел?
   - Ну, детка, это, честно говоря, не твое дело, - в голосе Юли зазвучала строгость, но Мариша храбро продолжила:
   - Ты же не любишь, когда он приходит, я знаю. А сегодня сама привела, ну зачем? И будет теперь сидеть, а мне надо было тебе рассказать...
   Юля обрадовалась возможности перевести разговор на другую тему:
   - Да, малыш, что у тебя там была за новость? Что-то интересное?
   - Это долго надо обсуждать, - печально сказала девочка, - а у тебя сейчас времени не будет.
   - Ну, что ты, - Юля с силой повернула дочку к себе лицом, заглянула в грустные серые глаза, - у меня для тебя всегда будет время, ты же знаешь.
   - И мы можем прямо сейчас поговорить? - испытующе взглянула на нее Мариша, и в ее голосе так явно прозвучало сомнение, что Юля тут же наплевала на все обязанности хозяйки дома. Ее, правда, немного терзало чувство вины перед гостем - привела и бросила на отца. Но, в конце концов, ребенок у нее один, и он для нее неизмеримо важнее, чем задуманное объяснение. Не хватало еще, чтобы девочка решила, будто она для матери на втором месте.
   - Конечно, можем, - весело сказала она, - давай только сядем, если это длинный разговор.
   Они устроились рядышком на кровати, и Мариша поведала новость. Оказывается, назначенный ранее на будущую пятницу праздник, который будет называться "День семьи", с большим концертом, конкурсами и последующим чаепитием переносится на конец этой рабочей недели.
   - Постой, Мариш, - перебила Юля тараторящую возбужденно дочку, - а что случилось с предыдущим названием? Вроде же предполагалось отмечать "День отцов"? И почему именно теперь?
   - День семьи - это Ирина Борисовна придумала, чтобы собрать вместе и мам, и пап. А то она говорит, что в школе бывает только кто-то один из родителей, да и многие папы, скорее всего, без мам прийти не захотят. Ты же знаешь, какие мужчины стеснительные.
   Последняя фраза была произнесена с таким знанием дела, что Юля не удержалась от смешка.
   - Ну, мам! - довольно чувствительно толкнула ее в бок дочь, мускулы которой заметно окрепли от регулярных занятий танцами. - Хватит смеяться! Нужно же папу предупредить, что уже на этой неделе!
   - Извини, - Юля постаралась согнать с лица улыбку. - Да, зайка, с папой могут возникнуть проблемы. Он наверняка, что-то запланировал на пятницу - это ведь уже через три дня.
   - А ты ему позвони и скажи, - вкрадчиво произнесла Марина, - я бы сама позвонила, но номера рабочего телефона не помню.
   - А зачем - рабочего? - рассеяно удивилась Юля, до которой внезапно дошло, что День семьи предполагает и ее присутствие на празднике, а вовсе не одного Кирилла. - Время уже позднее, работа закончилась, скорее всего. И почему все-таки эта пятница? Вроде всех устраивала будущая неделя, насколько я помню.
   - Да просто у учителей будет какой-то важный педсовет по предварительным итогам четверти, он поздно закончится, - объяснила Марина, явно повторяя слова преподавателя, - а переносить на вторую четверть нет смысла, там другие праздники намечены. Ирина Борисовна сказала, что если надолго откладывать, мы позабудем все, что подготовили для концерта, и что раз сегодня еще только понедельник, есть возможность всех предупредить.
   - Понятно, - Юля поднялась с кровати, машинально поправила покрывало, - пойду поищу телефон.
   Она вышла в коридор, попрощалась с уходящими соседками, заглянула в поисках телефонной трубки на кухню, где любила разговаривать мать. Как и ожидалось, телефон лежал на столе.
   Взяв его, Юля поспешно вернулась к дочери, не дожидаясь, пока на нее набросится с упреками мама за пренебрежение к гостю.
   - Держи.
   - А может, ты сама позвонишь? Я номер не помню, - предложила Мариша, которая за время ее отсутствия успела развернуть цветы и сейчас обламывала крупные шипы.
   - Не уколись только, - рассеянно заметила Юля, - и ты же звонила ему на прошлой неделе? Номер с тех пор не изменился.
   - Ну, я могу перепутать цифры... Ты знаешь, - внезапно начала вдохновенно рассказывать девочка, - у Катьки поменяли номер телефона, и он теперь очень похож на папин. И я теперь уже точно не помню, какой номер папин, а какой - Катькин...
   - Для склероза вроде рановато, - задумчиво предположила мама.
   Марина хихикнула, и, поняв, что не удастся заставить мать сделать этот звонок вместо нее, схватила трубку.
   - А если папа не захочет прийти, ты с ним поговоришь?
   - Если не захочет - поговорю, - успокоила Юля.
   Быстро набрав заветный номер, который, вопреки уверениям, она помнила прекрасно, в ожидании ответа Маришка скорчила матери забавную рожицу. Юля высунула кончик языка и подмигнула. Дочь прыснула от смеха, и в это время на том конце провода сняли трубку.
   До Юли донесся звучавший в отдалении незнакомый женский голос - новый телефон обладал сильными динамиками.
   - Алло?
   Маришка, от неожиданности, что ответил не отец, растерялась, и голос повторил нетерпеливо:
   - Алло, говорите!
   Девочка, недовольно вытянув губы трубочкой, взглянула на мать, словно хотела сказать: "Вот это номер!", но передумала и вежливо произнесла:
   - Здравствуйте, позовите, пожалуйста, моего папу.
   Из трубки донеслось:
   - Папу? А где у нас тут папа?
   Юля уже протянула была руку, чтобы выхватить у дочери трубку и потребовать немедленно позвать Кирилла, который имеет наглость позволять своим девицам отвечать на частные телефонные звонки. Но в этот момент они с Маринкой услышали знакомый голос:
   - Алена, кто там? Дай-ка мне...
   И в трубке прозвучало уверенно:
   - Я слушаю.
   - Папа! - обрадовалась Марина. - Я уже думала, что у тебя номер поменялся... А кто это был? - полюбопытствовала она.
   Юля подумала, что хорошо быть ребенком - можно задать любой интересующий вопрос, и никто не сочтет это за проявление невежливости, а, тем более, необоснованной ревности и вмешательства в личную жизнь.
   - Это моя коллега, - ответил Кирилл, и Юля, отвернувшись, чтобы не увидела дочка, скорчила презрительную гримаску. Коллега, как же...
   - Ты что-то хотела, котенок? Или так просто, соскучилась? - спросил отец, и девочка, тут же забыв обо всем, затараторила о своем. Юля на цыпочках вышла из комнаты и притворила за собой дверь.
   Остановившись в коридоре, она задумчиво посмотрела на висевший на двери ванной комнаты календарь с симпатичным щенком. Все-таки собаки не в пример приятнее людей, сделала она вывод. По крайней мере, они не изменяют тем, кому обещали хранить верность... Из кухни раздался звон упавшей чашки, и тут же - восклицание Анны Николаевны:
   - Ах ты, Боже мой! Ну, что ты будешь делать!
   Юля, осознав, о чем именно она думала, ужасно удивилась. С какой это стати Кирилл должен хранить ей верность? Вот уже сколько времени их не связывает ничего, кроме Мариши. Да, и потом, именно она, по его убеждению, нарушила все данные клятвы, что совершенно освобождает его от необходимости блюсти таковые... И потом, ей-то, спрашивается, какое дело до того, с кем он проводит свободное время? Коллега - не коллега, пусть хоть гарем заведет, ей что за печаль? Решительно встряхнув головой, чтобы прогнать глупые мысли, Юля зацепилась взглядом за дорогой темно-серый плащ Игоря, висящий на вешалке. Интересно, внезапно подумала она, а какого цвета сейчас плащ у Кирилла? Или он носит куртку? Ему всегда больше шли куртки... Да что с ней, в самом деле, сегодня?! Совсем с ума спятила. О чем только думаешь, девушка, подумала она о себе во втором лице, права Валентина, сто раз права, пора прекращать эти глупости и браться, наконец, за ум.
   - А ты чего это здесь караулишь? - удивилась мама, спешащая в зал. - Пошли ужинать, кавалер твой заскучал, наверное, с отцом-то. Некрасиво - привела человека и бросила.
   - Я иду, мамуль, сейчас, только с Маришей вот договорим. А ты чего там разбила?
   - Да чашку, ту, с трещиной... Отцу, что ль, звонит? - кивнув на дверь, спросила бабушка. - Она нас с дедом уж извела сегодня, все допытывалась, не занята ли ты в пятницу. Пойдешь, что ли, в школу-то?
   - Конечно, куда ж я денусь? - пожала плечами Юля, улыбаясь. - У нас, правда, у девочки одной день рождения, но я не буду задерживаться, поздравлю и уйду.
   - Ну, давай, давай, идите на кухню, я сейчас мужчин за стол позову. Юль, ничего, если мы просто в кухне поедим, как думаешь? - внезапно спохватилась Анна Николаевна. - Можно, конечно, и в зале накрыть...
   - Да не надо никаких церемоний, обычный же ужин, - махнула рукой Юля. - Мамочка, я тебя умоляю, не стоит так волноваться. Просто человек встретил меня с работы и проводил до дома, вот и все. Ничего особенного.
   - Да у тебя всегда ничего особенного, - бросила мама не слишком довольно. - И когда ты у меня повзрослеешь, наконец?
   - Ох, не знаю, мамуль, - вздохнула Юля, - может, очень скоро. А может - в будущем году...
   - А, ну тебя, - засмеялась Анна Николаевна, - пошли есть, хватит философией заниматься на голодный желудок.
   - Сейчас.
   Юля просунула голову в комнату дочери:
   - Ну, что решили?
   - Мам, - бросилась к ней Марина, - папа сказал, что постарается приехать, если не возникнет ничего неотложного. Правда, немного поругался, что в такой спешке все затевается.
   - Ну, главное, приедет. Ладно, Мариша, пойдем кушать, - Юля весело распахнула перед девочкой дверь.
   - Мам, я потом, ладно? - сделала гримаску та. - Ну, мамуль, пожалуйста. Мне сейчас не хочется. Меня бабушка кормила недавно.
   - Когда это "недавно"? В два часа?
   - У меня же сегодня танцы были, - напомнила дочь, - я только в шесть пришла.
   - Ах, да, - спохватилась Юля, - а бабушкин пирог? Тоже не хочешь?
   - Мне надо Светке позвонить!
   - Ну и фиг с тобой, - непедагогично фыркнула мать и вышла в коридор, остановленная на пороге комнаты тихим вопросом:
   - Мам, а ты точно будешь на празднике? Вместе с папой?
   - Точно, зайка, конечно, буду.
   Довольная Мариша принялась звонить подружкам.
  
   Никогда нельзя быть в чем-то уверенным на все сто, потому что жизнь - или случай - частенько вносят свои коррективы, совершенно не считаясь с тем, кого это касается непосредственно.
   Эту истину Юля усвоила еще в ранней юности. Поводов было множество: то назначенное свидание срывалось по совершенно непредвиденным причинам, то спектакль, на который были билеты, в последний момент заменялся другим, или платье, в котором предполагалось блеснуть на вечеринке, оказывалось не дошитым, хотя портниха уверяла, что непременно...
   Когда сияющая Мариша сказала, что отец непременно придет на праздник, Юле и в голову не пришло усомниться. Что-что, а любовь Кирилла к дочери никогда не нуждалась в лишних доказательствах. Ради своей ненаглядной Маришки папочка был готов горы свернуть. Поэтому Юля со спокойной совестью два следующих дня занималась повседневными делами, нимало не беспокоясь по поводу возможного отсутствия бывшего мужа на предстоящем празднике. Правда, кое-что все-таки ее волновало - обещание, данное родному ребенку пойти в школу вместе с Кириллом. Она вовсе не собиралась его нарушать, просто...
   Просто они не виделись почти год, в случае необходимости лишь коротко разговаривали по телефону. Правда, один раз Юля не сумела вовремя уйти от бывшей свекрови, которой привезла Маринку, и столкнулась с экс-супругом в коридоре. Та мимолетная встреча пять месяцев назад оставила какой-то неприятный осадок в ее душе: Кирилл был предупредительно вежлив - и очень холоден. Сухо осведомился, все ли у нее в порядке, нет ли каких проблем, и, получив заверение, что все замечательно, лишь чуть усмехнулся, кивнул головой и прошел в комнату, откуда тотчас же послышался радостный вопль дочери...
   Эта усмешка взбесила Юлю. Мало того, что обращается с ней, как с совершенно посторонним человеком, так еще и усмехается. Подонок.
   Она абсолютно забыла, что все предложения встретиться и поговорить, которые стали поступать от бывшего супруга где-то через полгода после их скоропалительного развода, сама же неуклонно отвергала. И Кирилл, получив один за другим три отказа, больше не предпринимал никаких попыток разобраться в сложившейся ситуации. Напротив, сам, казалось, больше нее стремился к тому, чтобы их пути не пересекались. Он ведь не знал - да и никто не догадывался, что каждый раз, после категорического отказа объясниться она потом долго плакала в подушку, проклиная себя за упрямство. Ну что ей стоило согласиться? Но в следующий раз снова отказывалась.
   И теперь, когда перед ней неожиданно встала перспектива общения с Кириллом, по меньшей мере, в течение двух часов, и не просто общения, а совместного участия в школьном празднике, Юля немного растерялась.
   В среду вечером, готовя Маришин наряд - костюм Пеппи-Длинный-Чулок, которую та должна была играть в мини-спектакле, она нет-нет да и задумывалась над тем, как пройдет их первая за столько месяцев встреча. Наверное, Кирилл будет - само очарование. Чтобы не огорчать дочку, он, скорее всего, сделает вид, что между ними нет никаких разногласий, и вообще, что они прекрасно могут ладить и после развода, как цивилизованные люди.
   Юля не знала, как ей себя вести. Неприступность отпадает - Маришка расстроится. Значит, придется приветливо и непринужденно улыбаться, делая вид, что присутствие бывшего мужа ее абсолютно не волнует.
  
   Решающий разговор с Игорем в тот день так и не состоялся. Марина, возбужденная предстоящим праздником, то и дело отзывала мать или влетала в комнату и принималась громко шептать что-то на ухо Юле, демонстративно косясь на Игоря и всем видом показывая, что он здесь лишний. Надо отдать ему должное - принимал он это совершенно спокойно, отодвигаясь чуть в сторону и давая "девочкам" возможность обсудить детали костюма. Анна Николаевна уже посвятила его в суть происходящего, и Игорь лишь понимающе улыбался, когда его мирная беседа с Юлей и ее родителями в очередной раз прерывалась.
   После ужина же, когда они остались одни - родители деликатно ушли к себе, а Марина, несмотря на все старания не оставлять мать наедине с гостем, увлеклась новым фильмом, который смотрела в комнате деда, необходимый для задуманного разговора настрой у Юли прошел.
   Игорь сидел на диване и выглядел таким счастливым, даже несмотря на враждебное отношение к нему девочки, что Юля снова - в который уже раз - не смогла себя заставить решительно сказать ему: "больше никогда не приходи".
   Мало того, пока они ужинали, в ее голову неожиданно закралась мысль: "А зачем, собственно, она так стремится избавиться от ухаживаний этого человека?" Наблюдая, как мягко он ведет себя с Маринкой, хотя, честно говоря, поведение дочери иногда было на грани приличий, о чем она собиралась назавтра серьезно с ней поговорить, Юля внезапно ощутила, что ее отношение к Игорю несколько изменилось. Он стал вызывать у нее благодарность за терпение и понимание. Мужчина не давил на нее, не пытался перетянуть на свою сторону ее родителей, хотя те, особенно мама, не скрывали, что одобрили бы повторное замужество дочери. Он делал все, чтобы ей угодить, менял свои планы по одному ее слову и не позволял себе резкостей в отношении Марины. А ведь, скорее всего, у него не раз возникало желание приструнить девчонку. Но нет, Игорь всегда был спокоен и тактичен.
   После первых неудач, когда он пытался завоевать Маришкино расположение игрушками и встретил решительный отпор девочки, он избрал другую тактику - обращался с ней как с вполне самостоятельным, взрослым человеком. Время от времени пытался узнать ее мнение по тому или иному вопросу. Марина, правда, откровенно избегала общения, но Игорь, видимо, не терял надежды.
   Так может, и не стоит его "отшивать", выражаясь Валькиным языком. В конце концов, Кирилл остался в прошлом - сегодня это окончательно стало ясно, а она еще не готова к тому, чтобы записываться в монахини. По крайней мере, сейчас не стоит - чтобы на возможный вопрос Кирилла: "как дела?", она совершенно честно могла бы ответить, что все прекрасно, и она подумывает над тем, не выйти ли снова замуж. Не век же его вспоминать. Интересно, как он встретит эту новость? Наверное, в ответ заметит, что сам собирается сделать то же... Кто знает, может, они создадут каждый по новой семье и будут жить в них долго и счастливо...
  
   Так и вышло, что Игорю повезло перед уходом получить нежданный, но совершенно лишивший его самообладания от счастья поцелуй. Правда, он вышел коротким, практически мимолетным, но все-таки это был поцелуй, которым Юля сама его одарила, по собственному желанию, а не уклонилась, как обычно, в сторону, подставляя ему щеку. Он уехал от нее необыкновенно воодушевленный и слегка недоумевающий, так как опасался абсолютно противоположного развития событий, помня решительный настрой Юли в машине. Что же заставило ее изменить свое отношение? - размышлял он по дороге домой. А, впрочем, какая разница, раз все сложилось в конечном итоге в его пользу, заключил Игорь и галантно пропустил вперед на повороте белую "десятку" с припозднившейся дамой за рулем.
  
   В четверг вечером, пришивая разноцветные оборки к костюму Пеппи, Юля попеременно то строила планы разговора с бывшим мужем, во время которого она скажет ему о возможном предстоящем замужестве, чтобы посмотреть на его реакцию, то внезапно начинала переживать: а вдруг он не захочет с ней разговаривать? Или на виду у всех скажет что-нибудь пренебрежительное, мстя ей за те давние отказы объясниться?
   А один раз ей пришло в голову: а если Кирилл ответит, что тоже собрался жениться? Недаром же Валентина видела его с какой-то крашеной куклой? Но потом она сказала себе, что это совершенно ее не должно волновать, и постаралась не обращать внимания на внезапный укол в сердце.
   Неожиданный звонок Кирилла прервал все размышления и заставил Юлю вспомнить поначалу все известные ей ругательства. Папочка сообщил дочери, что ему очень, просто невыносимо жаль, но, может так получиться, что он не сможет быть на завтрашнем празднике.
   Совершенно убитая этими словами, Марина молча отдала трубку матери, встревоженной тоскливым выражением глаз только что сиявшей девочки.
   - Мне самому очень неприятно, - сказал ей Кирилл, - но мне сейчас только что Лариска позвонил, вся в слезах: Никита попал в аварию, ехал на машине в Подольск. Мне нужно туда съездить, он в подольской больнице. Ты же знаешь, у них с Ларкой нет родных. Надо решить, может, его в Москву перевести или еще что-то сделать...
   Юлина злость на мужа, придумавшего какие-то неотложные дела, чтобы не ехать на праздник, моментально испарилась. Родители Ларисы умерли несколько лет назад, с интервалом в несколько месяцев. Отец - от лейкемии, а мать - спустя полгода, в течение которых она бродила по дому бесплотной тенью, уснула и не проснулась. Врачи говорили - сердце не выдержало.
   Что же касается Никиты, то он воспитывался теткой, которая вскоре после свадьбы племянника и Ларисы выкинула изумивший родных фокус - взяла и вышла замуж за своего бывшего одноклассника. Попытка родить ребенка в возрасте сорока восьми лет закончилась трагично для женщины, и Никита с Ларисой остались в этом мире совершенно одни. Поэтому Юля вполне понимала Кирилла, который собирался к другу, отложив все дела. Вот только как же быть с Маришей?
   - Юль, - взволнованно говорил Кирилл, видимо, под влиянием стресса как-то позабывший, что они с женой если и общаются, то исключительно официально, - ты ей скажи, что я постараюсь приехать, если там ничего страшного. Праздник же в пять начинается?
   - В пять, - подтвердила Юля, тоже сочувствуя несчастью, обрушившемуся на семью не чужих ей людей, - но он рассчитан часов до восьми, а то и до девяти...
   - В общем так, - в голосе мужчины послышалось нетерпение, - я поехал. Если смогу, подъеду где-то к середине, а может, еще и к началу не успею. Ну а если уж совсем дело плохо... Тогда, наверное, не получится.
   - Я понимаю, - сдержанно сказала Юля, видя, что дочь напряженно прислушивается.
   - Секунду, - внезапно сказал Кирилл и заговорил с кем-то посторонним. Через пару минут он отрывисто произнес:
   - Ну, все, я поехал, если не вернусь вовремя, в пятницу вечером позвоню.
   И, прежде чем Юля смогла ответить, в трубке зазвучали короткие гудки.
   В этот вечер атмосфера в их доме была исполнена напряжения, грусти и слез. Маринка была ужасно расстроена - как аварией, в которую попал хорошо ей известный дядя Никита, так и тем - в большей степени, что ожидаемый праздник, где впервые за долгое время соберутся вместе мама с папой, не состоится. Она возлагала определенные надежды на этот день, мечтала, что родители, старательно избегающие друг друга, вдвоем будут участвовать в конкурсах, как будут вместе смеяться, вместе болеть за свою дочь...
   Она даже позволила себе представить - как раз перед этим ужасным звонком, как они все вместе возвращаются домой, и папа не уезжает обратно в Москву, а остается с ними. Или, наоборот, мама едет в Москву с ней и отцом... Ведь она, Маринка, прекрасно же знает - им будет хорошо всем вместе. Так же, как было хорошо раньше, до того странного дня, когда мама, напряженно молчащая и не отвечающая на вопросы дочери, привезла ее сюда, к бабушке и деду, и сказала, что отныне они с Мариной будут жить здесь, а с папой она сможет видеться по выходным и в праздники.
   А теперь получается, что все эти мечты не сбудутся. И никакой радости ей от этого праздника теперь нет. Ну разве что мама придет, посмотрит, как она танцует и играет в сборном спектакле-калейдоскопе в одной сценке Пеппи, а в другой - маленькую ведьмочку... Это, конечно, хорошо, но... насколько было бы лучше, если бы вместе с ней сидел и папа!
   Мамины утешения помогали мало, Марина то успокаивалась, то снова начинала расстраиваться. И именно поэтому, когда вскоре после звонка отца пришел дядя Игорь, она, окончательно выведенная из себя этим в высшей степени неуместным, по ее убеждению, визитом, пришла в настоящую ярость, особенно, после того как он, узнав у бабушки, из-за чего такие слезы, предложил:
   - Я могу пойти к тебе на праздник, Мариша. Если твой папа занят, я смогу его заменить, если ты хочешь!
   Взбешенная непрошеным вмешательством, Маринка выпалила:
   - Вы не сможете его заменить! Никогда и ни в чем, так и знайте!
   В голосе девочки прозвучала такая убежденность, что мужчина оторопел. Бабушка, присутствующая при разговоре, всплеснула руками:
   - Маринка, ты что себе позволяешь?!
   Услышав шум, Юля, набиравшая воду в вазу для цветов, поспешила в комнату и увидела настоящее поле боя: растерянное лицо Игоря, покрасневшую от злости заплаканную Маринку и рассерженную мать.
   - Что у вас случилось?
   - Ничего, ты не волнуйся, - по привычке стараясь сгладить все неприятные углы, торопливо произнес Игорь, но Маринка внесла ясность:
   - Мама, если папа не сможет приехать, он - палец девочки вызывающе направился на гостя, - тоже не пойдет! Я не хочу! Это праздник для семьи, а он - не семья!
   Слегка растерявшись от того, какой ненавистью зажглись глаза девочки, обычно все же более-менее соблюдавшей приличия в разговоре с ним, Юля попыталась как-то разрядить обстановку:
   - Мариша, не надо так. Дядя Игорь не имел в виду ничего плохого.
   - Человек просто предложил свою помощь, - подтвердила бабушка.
   - Он не пойдет! - настойчиво повторила Маринка.
   - Если ты не хочешь, я не пойду, - покладисто произнес Игорь, - я же просто сказал...
   Юля, быстро подойдя к девочке, обняла ее за плечи и отвела к окну:
   - Солнышко, не нужно так разговаривать с дядей Игорем. Ты расстроена, я понимаю, но ведь он ни в чем не виноват. Он увидел, что ты огорчена, и захотел помочь, если сможет. Это вполне естественно. Я тебя прошу, моя хорошая, возьми себя в руки.
   Прозвенел длинный звонок, и бабушка, облегченно вздохнув, почти бегом отправилась открывать дверь задержавшемуся сегодня на работе мужу.
   Принимая из его рук купленные по дороге с работы пирожные в пластиковой коробочке - дед любил побаловать внучку и частенько привозил ей из Москвы, где работал, разные лакомства - Анна Николаевна шепотом сказала:
   - У нас такое творится! А все твой ненаглядный Кирилл...
   И в ответ на вопросительно-встревоженный взгляд мужа быстро добавила:
   - Потом объясню, а сейчас займи лучше Маришку. Она тебя послушает...
   И не став больше ничего рассказывать, поспешила на кухню, где на плите грелся ужин.
   Недоуменно покачав головой, Андрей Иванович двинулся на звук голосов. Остановившись в зале на пороге, он встретил растерянный взгляд Игоря, который, показав глазами на стоящих у окна Юлю и Маришку, прошептал:
   - Девочка так расстроена... Что-то, связанное с праздником...
   Дед кивнул и спокойно спросил:
   - Девчата, вы сильно заняты?
   - Ой, привет, пап, - без улыбки поздоровалась Юля и обратилась к Игорю:
   - Ты не будешь против, если мы на сегодня отменим наш визит к твоим друзьям? Или давай, ты один сходишь?
   - Разумеется, отменим, - закивал тот, - я же понимаю... Если не возражаешь, я с ними на выходные договорюсь?
   - Замечательно, - согласилась без особого энтузиазма Юля, но отец заметил, что в ее взгляде, обращенном на поклонника, не было обычной досады.
   Игорь отправился в коридор звонить друзьям, на ходу доставая из кармана мобильник.
   - Ты что-то спрашивал, пап? - вспомнила Юля, продолжая обнимать Маришу, отвернувшуюся от всех.
   - Да, хотел вот с Маринкой посоветоваться, но вижу, у вас тут какие-то дела...
   - Дела, пап, те еще, - вздохнула дочь, а девочка, завозившись в ее руках, повернула к деду заплаканное лицо. Но в глазах уже загорелась искорка интереса, и он усмехнулся про себя. Вот и сменили пластинку...
   - Чего, дедуль?
   - Да, видишь, ли, Мариш, мне тут одну задачку решить надо. У коллеги моего дочка твоего возраста. Она приболела, а мне надо завтра к нему домой зайти. С пустыми же руками не пойдешь, правда? Вот и подумал, может, ты посоветуешь, что ей можно приобрести. Фруктами ее, наверное, уже обкормили, хотелось бы что-то поинтереснее...
   Мариша освободилась от материнских объятий и, шмыгая носом, спросила:
   - А какую она музыку любит?
   - Да я не очень-то знаю, - развел руками дед, - ты в этом лучше разбираешься, пошли, посмотрим твою коллекцию, может, что на ум придет, я бы завтра и купил...
   Выводя девочку из комнаты, он обернулся и подмигнул дочери. Та ответила благодарной улыбкой. Все-таки у нее замечательный отец...
  
   Пятница оказалась совершенно сумасшедшим днем.
   Ранним утром, когда за окном еще было почти темно, раздался звонок от Инги, матери Маринкиной одноклассницы. Трагичным голосом та поведала, что ее дочь, которая будет танцевать на празднике "танец китаянок", осталась без самой главной детали костюма - веера. Кто-то, обещавший привезти необходимую вещь, по каким-то причинам сделать этого не смог, и Катюшка, по словам Инги, была в совершенной истерике, а она, Инга, уже обзвонила всех знакомых, но безрезультатно. Так что она очень извиняется, но нет ли у них этого проклятого веера? Инга была так заморочена этой свалившейся на нее проблемой, что, видимо, не отдавала себе отчета в том, что звонить в начале седьмого по поводу веера - поступок, мягко говоря, не стандартный.
   Юля, которую резко вырвали из сладкого сна, слушая сбивчивые слова Инги, мечтала только об одном - полежать еще хотя бы полчасика. Чтобы выиграть время, она попыталась заверить Ингу, что веер у них на самом деле есть - был привезен в свое время из Германии Юлиным дедушкой в качестве трофея, и она принесет его вечером на праздник. Но оказалось, что эта штука потребуется уже в первой половине дня, на генеральной репетиции. Поэтому пришлось махнуть рукой на планы понежиться в постели еще несколько минут и лезть на антресоль, клятвенно пообещав Инге позвонить, как только веер будет найден.
   Андрей Иванович, который уходил раньше всех, так как работал в московском колледже преподавателем химии, и до работы ему надо было долго добираться, выйдя на кухню, был сильно удивлен открывшимся ему видом. Заспанная, взъерошенная дочь в ночной рубашке стояла на табуретке и сосредоточенно шарила в недрах антресоли, что-то сердито бормоча сквозь зубы.
   - Юля - осторожно позвал отец, подумав, уж не начала ли девочка страдать приступами лунатизма, - что ты делаешь?
   - Да веер ищу, - ответила Юля, чем совершенно его не успокоила.
   - А зачем тебе сейчас веер? - решил он попробовать вызвать дочь на разговор.
   - Да это не мне, - отмахнулась та, почти залезая с головой в антресоль, отчего ее голос звучал таинственно и гулко, - сейчас Инга звонила, у них там трагедия...
   Андрей Иванович решил больше пока ничего не спрашивать, а подождать и посмотреть, как будут развиваться события. Похоже, налицо приступ коллективного помешательства, раз дело связано с какой-то еще Ингой, которой на рассвете понадобился веер. Он боком, чтобы не свалить дочь с шаткой табуретки, протиснулся мимо нее на кухню и взял со стола чашку с налитым заранее чаем. Он не любил пить горячие напитки и всегда дожидался, пока чай или кофе немного остынут.
   - Пап, а ты не знаешь, где у мамы этот веер? - не оборачиваясь, отрывисто спросила Юля. - Может, она его куда убрала, а я тут ищу?
   Речь ее звучала вполне разумно и трезво, и отец с облегчением вздохнул, покачав головой. Все с Юлькой в порядке, слава Богу... Но при чем же все-таки тут веер?
   - Дочь, ты об этой расписной штуке? Я, кажется, видел ее где-то... Только она, по-моему, вся растрескалась.
   - Где? - резко обернулась Юля, табуретка пошатнулась, и она, коротко вскрикнув, начала падать. Она имела реальный шанс прилично раскроить голову об угол тумбочки, если бы отец, не подскочив, вовремя не подхватил ее.
   Через пять минут, когда разлитый чай был вытерт, а осколки чашки, поставленной впопыхах Андреем Ивановичем мимо стола, убраны, Юля с отцом сидели на табуретках и, внимательно глядя на антресоль, рассуждали:
   - Вроде бы, когда последний раз искали мои старые коньки, он тут был...
   - А мне все-таки кажется, что он в том коричневом чемодане...
   Анна Николаевна, поспешившая на шум, увидела сидящих рядышком мужа и дочь и невозмутимо спросила:
   - Что-то еще случилось?
   Юля рассмеялась:
   - Действительно, после всех событий все время ждешь, когда еще что-то произойдет. Ничего страшного, мамочка, я просто искала веер для Инги, и упала с табуретки.
   - А почему это надо делать в половине седьмого утра? - спокойно поинтересовалась мать и напомнила мужу:
   - А тебе уже пора выходить, опоздаешь.
   - Ну ладно, вы тут разбирайтесь сами, я и правда пойду, - поднялся он со стула. Уже выходя из кухни, обернулся и подмигнул дочери:
   - Приятно все-таки сознавать, что твои близкие в полном рассудке. Я уж думал, ты у нас спятила...
   - Спятишь тут, - проворчала Юля, - мам, так ты не знаешь, где у нас валяется твой старый веер?
   - Он не валяется, а спокойно лежит в верхнем ящике в стенке, - спокойно ответила та, прикрывая дверцу антресоли, - в коробке. А зачем Инге он понадобился?
   - Для Кати, - коротко ответила Юля, пошла в зал, быстро нашла злополучный веер - он и впрямь оказался слегка растрескавшимся, но выглядел, вроде бы, нормально, особенно издали - и позвонила Инге.
   Выслушав радостные восклицания и заверив, что Марина принесет веер с собой, Юля повесила трубку и вздохнула. Как жаль, что не удалось спокойно полежать, хотя, с другой стороны, встряска помогла быстро проснуться, а в этом тоже есть свои плюсы. И сегодня с утра она не чувствует обычной вялости и заторможенности. Так что от всего бывает польза.
   Однако кутерьмой с веером сюрпризы дня не закончились.
   Проводив Маришу до школы, Юля помогла ей донести готовые костюмы и детали реквизита, получила благодарный поцелуй от Инги и поспешила на работу, где выяснилось, что вечером ей нужно быть на каких-то краткосрочных курсах компьютерной грамотности для библиотекарей.
   Пока она убеждала заведующую, что вполне владеет компьютером в рамках, необходимых для работы, и лучше бы послать на эти курсы кого-то другого из отдела, прошло довольно много времени. Твердокаменная Алевтина не желала признавать важность Юлиных аргументов, и только в отчаянии рассказанная история про Маринкин праздник и необходимость присутствия на нем хотя бы матери, раз уж отец не сможет, растопила ее сердце.
   Напоследок жизнь поднесла еще один подарок.
   Появление зареванной Иринки, работавшей сегодня во вторую смену, внесло переполох в тесные ряды сотрудников. Она влетела в отдел, не обращая внимания на толпу читателей, с любопытством глазевших на симпатичную девушку с покрасневшими глазами и распухшим носом. Огляделась, увидела Юльку, мирно записывающую в формуляр с трудом найденную для женщины средних лет книгу стихов Гумилева, схватила ее за руку и потащила в каморку за шкафом. Юля едва успела бросить Кристине, с которой сегодня работала:
   - Займись, я сейчас.
   Оказавшись в тесном уголке, Ирка усадила Юлю на стул, буквально нависла над ней и, всхлипывая, проговорила:
   - Умоляю, скажи ему, что Игорь приезжает к тебе!
   - Кому?!
   - Вадиму! Этот идиот пару раз видел, как он ждет в машине, и решил, что это приезжают за мной, - Иришка, практически потерявшая самообладание, бросилась к шкафу, выхватила из него Юлькин плащ и бросила его хозяйке, - пошли скорее!
   - Ирка, не сходи с ума, куда я должна идти?
   - На улицу! - выкрикнула Ира. - Он меня уже достал, весь вчерашний вечер зудел, а сегодня утром приволокся и говорит: "Пусть мне твоя Юлька сама скажет, что это ее мужик!" Юль, пойдем, а?
   - Мы никуда не пойдем, пока ты не успокоишься, - Юля решительно встала со стула, усадила на него Иру и протянула ей платок, потом налила из чайника кипяченой воды и всучила стакан девушке в руку.
   - Хватит реветь! Выпей водички, и приди в себя.
   - Но он там ждет, - заикнулась было Ирка, на что Юля непреклонно ответила:
   - Ничего с ним не случится, подождет еще пару минут. Тоже мне, Отелло. И как ты себе вообще представляешь наш разговор? Что я должна ему сказать? "Вадим, вы зря подозреваете Иру в измене, этот мужчина в джипе - мой". Так что ли?
   Ирка снова начала всхлипывать, и за дверцу шкафа просунулась голова Кристины:
   - Что тут у вас?
   - Проблемы взаимонепонимания, - туманно ответила Юля, и Кристина, кивнув головой, ушла работать.
   Минут через десять удалось все же привести Иринку в чувство. Умывшись и перестав реветь, она снова, теперь уже относительно спокойно, попросила Юлю поговорить "с этим идиотом", который ее "достал - дальше некуда". Согласившись прояснить ситуацию - при условии, что говорить с Вадимом она будет без Иринки, Юля, накидывая плащ, проворчала:
   - А где у него раньше были глаза? Игорь тут торчит вечерами уже почти три месяца. Что ж твой Вадик раньше не созрел?
   - А я знаю? - пожала плечами "Дездемона", - вчера вечером, ни с того ни с сего, начал орать, что я ему изменяю, он все знает, я себе богатого Буратино завела, и он не позволит пудрить себе мозги.
   Ситуация до смешного напоминала ту, в которую сама Юля попала когда-то, и она не знала, смеяться или плакать. Просто дурной сон какой-то.
   - Ладно, иди к Кристинке, а я сейчас выйду к твоему ревнивцу, - бросила она и пошла к выходу.
   Разговор с Вадимом занял десять минут. Пока Юля успокаивала Иришу, парень немного остыл и растерял всю свою воинственность.
   Поэтому когда Юля, иронически улыбаясь, сказала, что он может быть спокоен - невеста ему верна, потому что любит, хотя, как выясняется, особенно и не за что, он только нерешительно и смущенно улыбнулся:
   - Да я, в общем-то, ей и так верил, просто... Я этот джип и раньше видел, а вчера Ирка, когда мы с ней мимо тачки шли, как-то так шаг замедлила. Мне сказала, что просто игрушку рассматривала... Ну какие в джипе могут быть игрушки?
   - Могут, - вздохнула Юля, - это обезьяна была. С ладошками...
   - Правда? А я... Ну, в общем, не поверил. То есть поверил, но мне...
   - Просто захотелось убедиться, - закончила за него Юля, - а что девчонку до истерики довел, это, конечно, полная ерунда?
   При этих словах парень изменился в лице и тревожно спросил:
   - Она очень расстроилась?
   - Да нет, что ты, - махнула рукой Юля, - разве это повод для беспокойства, когда человек, которого ты любишь, неожиданно врывается к тебе и начинает обвинять в измене? Сущий пустяк, не о чем даже говорить!
   И сменив тон, добавила серьезно:
   - Послушай моего совета, не валяй дурака. Такие сцены ревности - не самое безобидное дело, можешь мне поверить. Если Иринка должна будет каждый раз на пустом месте доказывать, что она тебе верна, ты ее потеряешь. Постарайся ей доверять. Она-то тебе верит?
   Вадим, побледневший, с кругами под глазами от бессонной ночи, кивнул, но как-то неуверенно.
   - Ох, идиоты, - тихо вздохнула Юля, - ну, что, сеанс дознания окончен? Я могу вернуться на работу?
   - Да, конечно. А можно... - парень помялся, - можно вас попросить позвать Иру?
   Помедлив, Юля кивнула:
   - Сейчас позову. Только не очень долго, ладно?
   - Две минуты, - заверил Вадим.
  
   Ожидая Иринку, ушедшую "на перемирие", Юля задумчиво смотрела на экран компьютера, пользуясь короткой передышкой - поток посетителей на время иссяк. Это же надо, оказывается, тот кошмар, когда ее обвинили во всех смертных грехах, мог быть не уникальным в своем роде. Сколько она тогда переживала, как пыталась понять, где, в чем ошиблась, почему Кирилл не счел нужным с ней поговорить, дать ей возможность объясниться... А выясняется, что Кирилл точно такой же, как и все мужчины на земном шаре. Значит, им не нужны какие-то особые поводы, они просто соединяют два и два, получают в результате семь и свято верят, что вот она, истина. И никакие доказательства их неправоты тут не помогут. Просто они так решили, и все. Кончено.
   Иринка вернулась минут через пятнадцать, улыбающаяся и счастливая. Дождавшись, когда от стола отошел паренек в очках, она обняла Юлю и жарко прошептала ей на ухо:
   - Я тебя обожаю!
   - Все в порядке? - уточнила на всякий случай та.
   Ирка закивала:
   - Сказал, на него будто нашло что-то. Сам не свой был, и хотел поверить, но почему-то не мог. А сейчас, знаешь, как переживает!
   - Ничего, им полезно, - успокоила ее Юля, - вечером-то придет?
   - А как же!
   Вернувшаяся из книгохранилища Кристина, которой Юля вкратце обрисовала ситуацию, коротко вздохнула:
   - Нет, все-таки все они... слегка не в себе.
   В ответ ей раздался дружный вздох.
  
   К счастью, больше никаких неожиданностей не было до самого конца рабочего дня. Она поздравила с днем рождения Настю из библиографического отдела, пожелала ей всяческих благ и рождения здорового малыша - именинница была на пятом месяце беременности. Подарила симпатичную фарфоровую фигурку собачки - Настасья собирала такие еще со школы и к этому времени умудрилась накопить такое множество этих животных, что, казалось, псы скоро выживут из дома хозяев. Настя ужасно обрадовалась подарку, пылко обняла Юлю и заявила:
   - Нет, все-таки свинство, что ты уходишь! Останься, а? Мы потом тебя с Ромкой отвезем.
   - Нет, Настюш, извини, никак, - виновато ответила Юля, - у дочки в школе концерт, мне надо быть там.
   И так как Настя продолжала просительно смотреть на нее, добавила:
   - Отец-то не придет наверное, так что, сама понимаешь...
   Анастасия смягчилась и вытребовала у нее обещание на следующей неделе прийти с дочкой к ним с мужем в гости.
   В школу надо было поспеть к пяти, а до того еще заехать за Мариной, которую должны были отпустить с занятий после третьего урока, чтобы дети могли сходить поесть и переодеться к празднику. Поэтому Юля отпросилась с работы на полчаса пораньше.
   Когда она переступила порог квартиры, возбужденная дочка в халатике, надетом поверх красивого темно-вишневого с белым кантиком костюма, кинулась к ней со словами:
   - Мама, скорей, тебе же еще одеваться!
   - Я успею, дочь, не волнуйся, - попыталась успокоить девочку Юля, но та от нетерпения подпрыгивала на месте:
   - Уже десять минут пятого! А тебе еще краситься!
   - Да вроде бы уже накрашена, - Юля взглянула в зеркало, висящее напротив входной двери, - или ты считаешь, надо добавить?
   - Ну, мам, это же рабочий макияж, а нужен вечерний, - наставительно сказала дочь и подтолкнула ее в сторону комнат.
   - Ты гляди, она лучше тебя в этом разбирается, - заметила бабушка, появляясь в передней, - "вечерний макияж", надо же!
   - Мамуль, ну быстрей, - заныла Марина.
   - Сейчас, дай мне десять минут, ладно? - попросила Юля. - И не тормоши меня, пожалуйста.
   Она закрыла за собой дверь комнаты и от удивления присвистнула: платье, в котором она собиралась пойти в школу - его выбрала Маринка, заставив мать накануне перемерить почти весь гардероб, - было уже выглажено и аккуратно разложено на диване.
   - Вот это обслуживание, - пробормотала Юля, стягивая с себя юбку от рабочего костюма, - по полной программе, что называется.
   Когда она застегивала многочисленные пуговки, которые служили одновременно и украшением и тянулись от ворота до самого пояса, в дверь тихонько постучали, и голос Анны Николаевны спросил:
   - Юля, к тебе можно?
   - Да, мамуль, конечно.
   Мать присела на диван, оценивающе посмотрела на дочь:
   - Хорошо тебе в этом платье. И цвет твой. Молодец отец, знал, что дочери понравится.
   - Ага, - кивнула Юля, сражаясь с непокорными пуговками, которые не желали признавать тот факт, что хозяйке некогда, и норовили выскользнуть из-под пальцев, - вот бы еще пуговиц поменьше...
   - Ничего, в самый раз. Давай помогу.
   - Не надо, я уже, - застегнув последнюю пуговицу, Юля подошла к зеркалу, прикрепленному изнутри к дверце стенного шкафа.
   - Да, красивое, - кивнула она, придирчиво осмотрев себя, - где-то тут была моя расческа...
   - Вот, возьми, - мама подала ей щетку и, помедлив, спросила:
   - Это она тебя уговорила надеть?
   - Конечно. Я его, вообще-то, хотела до Нового года оставить, чтобы не было ощущения, что оно каждодневное, но от нее разве отвяжешься, - проворчала Юля тихонько, стремительно проводя щеткой по прядям и косясь на часы - время, и впрямь, поджимало.
   - На Новый год тоже можно... Юль, а ты заметила, как она нервничает?
   - Да. Причем, уже не первый день.
   - А сегодня и вовсе места себе не находит. Раза три уж меня спрашивала, далеко ли отсюда до Подольска.
   Юля промолчала.
   - К телефону бежит на каждый звонок, - продолжала мать, - так ждет его, прямо сердце не на месте, как на нее смотрю. Вот ведь надо же, как любит его, прямо удивительно!
   - Ну что ж тут удивительного, - спокойно возразила Юля, - он ее отец, и ее тоже обожает. Вот она и ждет. Кстати, еще неизвестно, может, и дождется. Если в состоянии Никиты ничего не изменится к худшему, - а, насколько я знаю, травмы не такие уж серьезные, Кирилл обещал приехать.
   - А откуда ты знаешь про Никиту? - удивилась Анна Николаевна.
   - Я звонила сегодня Ларисе на мобильник, - коротко ответила дочь и, бросив последний взгляд в зеркало, вышла в коридор.
   - Мариша, я готова!
   - Ты оделась? - выскочила из детской Маришка. - Мам, а накраситься? Ну, мам!
   - Ладно, - сдалась Юля, - что с тобой поделаешь...
   Она прошла в ванную комнату, где в одном из ящиков навесного шкафчика хранилась ее косметика. Шкафчик был частью мебельного гарнитура "для ванных комнат", который был приобретен недавно, после ремонта, на радость Андрею Ивановичу, обожавшему новые вещи, а еще больше - разные выдвижные ящички и полочки.
   Так, что тут у нас... Юля внимательно осмотрела лицо в зеркале. Немного теней добавить... и не серых, а вот этих, цвета морской волны. Раз уж дочка настаивает на "вечернем варианте", сделаем вечерний... Чтобы ребенок мог гордиться своей молодой и ослепительно красивой мамой, подумала Юля, решительно нанося на веки тени и подрисовывая аккуратные линии контура глаз, взамен стершихся, начерченных утром неброским серым карандашом. Чуть-чуть румян, совсем капельку, для завершения картины, два-три движения щеточкой по ресницам... теперь помада. Все.
   - Мариша, - позвала она, не выходя из ванной, - оцени.
   Дочь, уже в куртке и одном ботинке, прибежала немедленно.
   - Ух, ты! - протянула она восхищенно. - Класс! У меня самая красивая мама!
   - Кто бы в этом сомневался, - усмехнулась Юля, - ну, а теперь и правда, помчались. Уже без пятнадцати.
   Но бежать им не пришлось.
   Когда мама с дочкой вышли из дома, их ждал сюрприз: у подъезда стоял знакомый джип, передняя дверца которого была приглашающе распахнута.
   - Ну, Игорь! - выдохнула Юля. - Вот, что называется, кстати. Маришка, нам с тобой необыкновенно повезло.
   - Да уж, - тихонько пробурчала девочка, но Юля не обратила на ее воркотню внимания, быстро подошла к машине и заглянула внутрь:
   - Какой же ты молодец, Игорь! А мы уже беспокоимся, что опоздаем... прособирались, как всегда. Но откуда ты взялся?
   - Садитесь скорее, - ответил тот, улыбаясь, - сейчас все объясню.
   Юля открыла заднюю дверцу и скомандовала:
   - Маришка, залезай.
   Устроившись рядом с водителем, она снова довольно вздохнула:
   - Нам тебя просто Бог послал. Нехорошо опаздывать на такие мероприятия.
   - Это не Бог, - рассмеялся Игорь, - это я сам. У меня сегодня образовалось окно в делах, встреча одна отменилась, вот я и подумал, дай-ка заеду, отвезу девочек, как королев. - Он обернулся к Маринке и подмигнул ей. Девочка ответила сдержанной улыбкой.
   Джип мягко и быстро двигался по дороге, легко обгоняя другие машины, и теперь уже не оставалось сомнений, что они приедут вовремя.
   - А время-то ты откуда узнал?
   - Услышал, когда вы с Маришей обсуждали.
   - Ну, спасибо тебе, - погладила его по руке Юля, - это просто замечательно, ты нас здорово выручил!
   Игорь просиял от радости. Он всегда был счастлив, если мог доставить Юле хотя бы немного приятных впечатлений, но часто получалось так, что его знаки внимания принимались ею со сдержанной досадой. Но сегодня, похоже, он сумел правильно все рассчитать.
   Через несколько минут машина затормозила, Маринка тут же выскочила на улицу:
   - Мам, пойдем!
   - Ну, Игорь, еще раз спасибо. Нам пора... Может, пойдешь с нами? - предложила неожиданно для себя Юля, которой показалось неудобным не сделать хотя бы попытки проявить вежливость в этом вопросе.
   - Я был бы рад, честное слово, - Игорь покосился на нетерпеливо переминающуюся на улице Маришу, - но, как мне кажется, Мариша стала бы возражать. Да, если честно, мне и некогда сейчас.
   - Ну, что ж поделаешь, - испытывая тайное облегчение, ответила Юля, живо представляющая себе реакцию дочери на согласие Игоря.
   Не дожидаясь, пока он откроет перед ней дверь, вышла из машины, взяла дочку за руку.
   - Ну, мы пошли.
   - Это у вас надолго? - поинтересовался Игорь у девочки в открытую дверь.
   - Часа на три, - ответила та, оглядываясь и глазами разыскивая одноклассников, - это может затянуться, нас не надо ждать.
   - Я и не собираюсь, - чуть улыбнулся Игорь, и негромко добавил, обращаясь к Юле, - постараюсь освободиться и забрать вас, когда все закончится. И знаешь... ты прекрасно выглядишь, - на прощанье сказал он, - всегда красива, а сегодня просто ослепительна!
   Расхохотавшись, Юля помахала ему рукой на прощанье.
  
   Праздник, который свалился на головы родителей столь неожиданно и потому поначалу был встречен с недовольством, оказался просто замечательным. Подготовленный ребятами с их молодой классной руководительницей концерт понравился всем мамам и папам, сидящим на составленных рядами стульях. Класс был преобразован до неузнаваемости. В глубине устроили сцену, до поры она была скрыта от зрителей плотной синей тканью, которая использовалась для затемнения. На стенах висели газеты, нарисованные самими ребятами с помощью учительницы. На больших листах ватмана были изображены "семейные древа" в виде раскидистых дубов с зелеными зубчатыми листочками. Так как Маринка несколько дней возвращалась из школы перемазанная зелеными красками и фломастерами, Юля догадывалась, что дочь приняла самое непосредственное участие в создании этого "стенного" леса. На каждом таком "древе" красовались фотографии членов семей: бабушек, дедушек, мам, пап и самих устроителей мероприятия.
   За две недели до этого Мариша с таинственным видом копошилась в старых фотоальбомах, а потом о чем-то шепталась с дедом. Результат этих тайных переговоров Юля и видела сегодня: внизу у корней немного кривоватого, видимо, порывом ветра клонимого в сторону дуба, были наклеены снимки Анны Николаевны и Андрея Ивановича, а с другой стороны - родителей Кирилла. Последний снимок был приклеен целиком, в отличие от других, которые вырезались из общих семейных фотографий. Юля догадалась почему - этот снимок ее бывших свекра и свекрови был у них единственным, и дочка не захотела его портить. А может, дед подсказал, что лучше будет прикрепить карточку целиком. Так или иначе, "корни" дерева Маринкиной семьи были представлены полностью.
   Выше, где-то посередине, в листве, помещались физиономии мамы и папы. Свою фотографию девочка приклеила на самом верху, и теперь ее мордашка задорно улыбалась на вершине кроны, как бы плавая над деревом. Юлино изображение было тщательно вырезано по контуру, и так как на снимке Юля сидела, казалось, будто она восседает прямо на ветвях, словно русалка в пушкинском "Лукоморье". Увидев это, она не удержалась от веселого смешка, чем заслужила настороженный взгляд дочери, которая волновалась, как маме понравится ее сюрприз. Юля скорчила гримаску и показала на газету, мол, что за безобразие. Маринка из-за импровизированного занавеса хихикнула.
   - Вот придумают же, - проговорила женщина, рассматривавшая ту же газету, что и Юля, - это ведь надо - притащил нашу свадебную фотографию! Попробуй тут узнай, где я, где отец.
   Юля, обернувшись, увидела пухлое миловидное лицо матери одного из дочкиных одноклассников, окруженное мелкими кудряшками, а затем перевела взгляд на газету, куда указывала соседка. На снимке была молоденькая девушка с длинными светлыми волосами. Понять, что это один и тот же человек, можно было, лишь присмотревшись внимательнее. Рисунок лица, на снимке четкий, с высокими скулами, сейчас казался словно смазанным, расплывшимся.
   - Нет, вы очень даже похожи, - покривила душой Юля, - вполне можно узнать.
   - Спасибо за комплимент, - улыбнулась женщина, - но я-то знаю. Вот папа у нас отлично сохранился. Как был невысоким и тощеньким, таким и остался, - она указала на мужчину, который разговаривал с темноволосым мальчиком, очень на него похожим.
   - Да, ваш папа прекрасно выглядит, - улыбнулась Юля.
   - А это ваш муж? - уточнила собеседница, тыча пальцем в снимок на газете.
   - Да, муж, - пробормотала Юля, не желая уточнять детали.
   - Симпатичный какой. И молодые вы с ним какие оба! - восхитилась женщина, - чтобы у таких молодых родителей была такая большая дочка.
   - Мы рано поженились, - рассеянно пробормотала Юля, изучая лицо Кирилла. Бывший супруг заразительно хохотал на фотографии, выглядел беззаботным и счастливым. Просто идеальная семья получается, для тех, кто не знает подробностей.
   - Молодец все-таки Ирина Борисовна, - продолжала собеседница, - в нашей бывшей школе такие праздники не устраивались, а тут, надо же, как повезло: чуть больше месяца как мы сюда перевелись - и такое событие! Редко мы так все вместе собираемся, а тут и нашему папе пришлось прийти. А ваш папа где же?
   - Он ... позже подойдет.
   - Да-да, трудно вырваться бывает, - закивала женщина.
   Чувствуя, что у нее сейчас закружится голова, Юля поспешила отойти от разговорчивой соседки. Поразительное у людей умение с первых минут вступать в беседу и вести себя, будто встретил друга детства! Хоть бы Кирилл сумел все же приехать, неожиданно подумала она, Маришка так ждет. И почти все дети - с обоими родителями, Маришин класс в этом плане представлял собой счастливое исключение: у большинства детей были и мама, и папа. А многие из тех, кто в разводе, сумели уже обзавестись новыми половинами, и теперь эти новоиспеченные родители смущенно оглядывались по сторонам.
   Может, надо было все же Марину уговорить и прийти с Игорем? А то, хотя многие и знают, что родители девочки разведены, наверняка придется еще не раз объяснять, почему ее папа не пожелал прийти на праздник. Таким вот новичкам, вроде этой говорливой мамаши, сердито подумала Юля.
   Слонявшихся по классу родителей, шумно рассматривающих стенгазеты и обменивающихся мнениями, неожиданно призвали к порядку. Молоденькая, но весьма уверенная в себе классная руководительница ребят вышла на середину и похлопала в ладоши:
   - Прошу минутку внимания!
   И когда все обернулись на ее звонкий властный голос и установилась относительная тишина, прерываемая возгласами ребят из-за ширмы, Ирина Борисовна продолжила:
   - Дорогие мамы и папы, мы рады, что вы смогли прийти к нам на праздник, что у нас установилась такая непринужденная обстановка. Но программа праздника у нас достаточно насыщенная, ребята волнуются перед выступлением. Поэтому, предлагаю не затягивать с началом. Прошу рассаживаться по местам!
   Родители послушно потянулись к стульям. Через несколько минут, когда все разместились, девушка потушила верхний свет в классе, оставив гореть только те лампы, что были расположены над "сценой", и раздвинула занавес. Спектакль начался.
   Представление, подготовленное за три с лишним недели, под руководством учительницы и музыкального руководителя вызвало оживление и улыбки довольных родителей. Ребята показали самый настоящий мюзикл, так популярный в последнее время, на тему разных сказок, этакий сказочно-музыкальный винегрет. Красочные костюмы, обилие грима на детских мордашках, принесенного одной из мам, работавшей гримершей в театре, веселая музыка и неплохо поставленные танцевальные номера, старательно исполняемые юными артистами - все вместе смотрелось очень забавно. Юля от души смеялась и громко хлопала вместе со своими соседями.
   Звонко спетая Маринкой и двумя ее подружками песенка маленьких ведьмочек и страшные гримасы, призванные убедить зрителей в том, что ведьмы - самые ужасные существа на свете, заставили буквально плакать от смеха. А Пеппи-Длинный-Чулок с ее разноцветными чулками (пришлось покупать двое колготок красного и зеленого цвета и мастерить нужный наряд), активно мешающая заниматься послушным детям и хулиганящая на уроке, вызвала вскрик одного взбудораженного папы:
   - Молодец, девчонка!
   Хохот родителей, раздавшийся тут же, заглушил последние слова номера.
   Юля с любопытством ждала, когда же будет номер, для которого понадобился многострадальный китайский веер, и ее ожидание было с лихвой вознаграждено.
   Три девочки, старательно семенящие под "китайскую" музыку, в платьях с огромными бантами и набеленными личиками, изображая "танец китайских царевен", вызвали бурю восторга.
   Юля сожалела только об одном - что Кирилл не видит всего этого чуда. Как обидно, должно быть, Маришке, что обожаемый папочка не стал свидетелем такого успеха. Но, может быть, он еще успеет?
   Однако спектакль закончился, а Кирилл так и не появился. Разгоряченная Маринка, с лицом, испачканным гримом, подбежала с вопросом:
   - Ну как?
   - Потрясающе, дочь, - искренне ответила Юля, - я даже не ожидала, если честно.
   - А папы так и нет, - полувопросительно констатировала девочка, оглядевшись, и радостный огонек в ее глазах стал затухать.
   Юля молча положила руку на ее плечо, сжала его:
   - Кто знает? Может быть... Еще ведь не конец?
   - Нет, - снова оживилась Маринка, - сейчас соревнования будут! А потом - чаепитие.
   Она умчалась переодеваться, а к Юле подошла ее недавняя собеседница.
   - Здорово, правда?
   - Да, замечательно.
   - Олежка говорит, мы сейчас будет играть во что-то вроде "веселых стартов", - опасливо поделилась она, - бег в мешках, и еще какие-то штуки...
   - Если откровенно, я не совсем представляю себя в мешке, - тихонько засмеялась Юля.
   - Да уж, - усмехнулась женщина, оглядывая ее наряд, - не продуманно немножко. Надо было предупредить, чтобы мы в спортивной одежде пришли. Хотя... Я вот, например, в брюках на людях стараюсь не появляться. И сюда бы уж точно в трико не пришла.
   - И совершенно зря, - не согласилась с ней Юля, - вам бы очень подошли брюки. Не настолько вы и полная, чтобы так стесняться...
   - Да уж нет... Вас, простите, кажется, Юлией Андреевной зовут?
   - Лучше просто Юлей.
   - А я - Надежда, Надя, - представилась дама, - не люблю я себя в штанах. Такая толстая, просто ужас что такое! Вот уж пусть наши мужчины потрудятся. Они привычные, им проще, в штанах-то. А ваш папа так и не появился? - с любопытством спросила она.
   Юля, рассердившись на такую назойливость, уже хотела прямо заявить, что папа с ними не живет, и потому вряд ли сюда приедет. Она открыла рот и... улыбнувшись, закрыла его. Помахала рукой пробиравшемуся через родителей и детей Кириллу.
   - Вот и он, - сообщила она Надежде, - успел все же.
   - Ну и слава Богу, - обрадовалась та, - а то ребенок-то прямо извелся... Работают слишком много мужчины наши, вот и времени все нету на детей.
   - Привет.
   Кирилл упал на свободный стул рядом с бывшей женой, который она не дала занять, положив на него свою сумочку.
   - Привет, - просияла улыбкой Юля, видя, что Надежда смотрит на них с интересом, словно ждет, что они сейчас начнут выяснять отношения, - здорово, что ты смог выбраться. Она ждала.
   - Да, мчался, как сумасшедший, - ответил Кирилл, окидывая ее внимательным взглядом, который не упускал ни одной мелочи, - у вас все в порядке?
   - В полном, - заверила Юля.
   Кивнув, Кирилл завертел головой, оглядываясь по сторонам в поисках дочери:
   - А где Маришка?
   - Переодевается. Как Никита?
   В ее голосе отчетливо прозвучала тревога, и Надежда, которая собралась было отойти, с явным любопытством снова уставилась на них.
   - Оказалось, что ничего смертельного. Перелом, правда, есть, и сотрясение мозга заработал, но жить будет.
   - Ну и слава Богу, - облегченно вздохнула Юля, - я звонила Ларисе, но она мне не сказала ничего конкретного, только что он пострадал не слишком сильно.
   Убедившись, что речь не идет о чем-то, что может быть интересно ей, недавняя собеседница наконец-то решила заняться своими делами и предоставила бывших супругов друг другу.
   Юля проводила Надю глазами и улыбнулась. Вот ведь болтушка.
   - Да, мне Ларка сказала, что ты звонила, - Кирилл перестал озираться, повернулся к Юле, - тебе, кстати, привет от нее. А ты прекрасно выглядишь. Видимо, есть для кого... Собирался сразу тебе сказать, но не хотелось при этой, - он мотнул головой в сторону Надежды, которая уже во весь голос обсуждала с кем-то проблемы учебы детей.
   - Стараюсь, - коротко ответила Юля, вспыхнув от намека на ее предполагаемую бурную личную жизнь. Снова он за свое, даже здесь не может удержаться от выпадов. Хотя, в общем-то, его мнение ей абсолютно безразлично. С другой стороны, пусть видит, что она может быть привлекательной и без него. Хорошо, что уступила Маришкиным просьбам и обновила макияж...
   - Это заметно, - чуть усмехнулся Кирилл.
   В этот момент на них налетела счастливая дочка:
   - Папа! Ты приехал! Класс! А мы сейчас выступали, жалко, что ты не видел, но здорово было, мама тебе расскажет. Эх, жаль, что не сняли на камеру, ты бы посмотрел!
   Слушая, как Маринка тараторит, Юля подосадовала: как же это она, в самом деле, сплоховала, и не попросила Игоря одолжить им видеокамеру. Она, правда, не слишком умеет ею пользоваться, но что-нибудь бы снять смогла.
   - Да, мам? - услышала она.
   - Что, дочь?
   - Не трогай маму, она мечтает, - сказал серьезно Кирилл, но Юля, услышавшая в его голосе иронию, рассердилась. Да что, в самом деле. Опоздал на целый час, а теперь еще иронизирует.
   - Да вот, задумалась, - виновато улыбнулась она девочке, - и правда, замечталась, ты извини, Мариш, я не слышала, о чем ты спросила.
   - Ты будешь участвовать в конкурсе "Назови сказку", - сообщила дочка и заглушила слова отца, еле слышно пробормотавшего: "о чем, интересно?"
   - Какую сказку?
   - Ну, любую, на нужную тему, - засмеялась Маринка, - скоро сами увидите. Сейчас начнутся соревнования. А тебе, пап, придется, наверное, собирать бусинки и кидать в цель...
   - Потрясающе, - протянул Кирилл, - я всю жизнь мечтал собирать бусинки.
   Вид у него при этом был такой уморительно-сокрушенный, что Юля прыснула, потом не выдержала и громко расхохоталась. Внезапно обида, которую она так старательно сохраняла в себе все это время, не давая угаснуть, исчезла, оставив лишь смутное ощущение небольшого дискомфорта. Но и его можно преодолеть, если сделать над собой усилие, хотя бы на этот вечер. В конце концов, ведь это так важно для Мариши...
   - А вам нужно будет соревноваться вдвоем против других родителей! - сообщила девочка. - Кто быстрее сложит фигурку. Мы специально такой конкурс придумали, семейный. Кто победит, тому будет присвоено звание...
   - Что ж ты все секреты раскрываешь, - с улыбкой укорил ее отец, - болтушка ты моя.
   Маришка прервалась и, несмотря на упрек, поглядела на него с таким откровенным обожанием, что у Юли защемило сердце.
   - Начинаем вторую часть праздника, - раздался голос Ирины Борисовны. - Дорогие гости, сейчас вы окажетесь не только зрителями, но и непосредственными участниками наших соревнований. Мне понадобится ваша помощь.
   Заинтересованный гул взрослых на мгновение перекрыл слова учительницы. Затем под ее умелым руководством трое отобранных ею пап расставили необходимый реквизит, и соревнования начались.
   Родители (особенно папы), до сей минуты относившиеся к происходящему снисходительно, как к обычному обязательному мероприятию, уже через какие-то десять минут превратились в самых азартных болельщиков и спортсменов. Они с жаром состязались друг с другом в кидании шаров в цель, решении ребусов, рисовании с закрытыми глазами и прочих нехитрых конкурсах, придуманных учительницей при активном участии ребят.
   Юля с радостным изумлением увидела, что Кирилл с неподдельных интересом включился в борьбу, старательно выбирая обещанные Маринкой бусинки синего цвета из целой кучи разноцветных стеклянных шариков. Ему и трем другим мужчинам выпала роль "синичек, готовящихся к зиме" - так их назвала Ирина Борисовна под громовой хохот остальных зрителей. У Маринки глаза блестели от восторга, что сбылась ее мечта, и мама с папой встретились, и все в классе видят, какие красивые и умные у нее родители. Она от возбуждения подпрыгивала на стуле и громко хлопала в ладоши, поддерживая отца и теребя за руку Юлю:
   - Мам, посмотри, папа опережает! У него больше! Пап, быстрей, десять секунд осталось! Ура!
   Когда время, отведенное на этот конкурс, вышло, Кирилл, к собственному удивлению, обнаружил, что с большим отрывом обогнал двух других пап, собиравших красные и желтые бусинки. Под гром аплодисментов и сыгранный на пианино туш ему повесили на шею медаль победителя, на которой были нарисованы синички и обозначено 1-е место чемпиона.
   Усевшись на свое место, Кирилл тут же показал медаль Маринке и получил поцелуй, а Юля сказала:
   - Поздравляю, это было просто великолепно.
   В ее глазах прыгали веселые чертики, но она вполне серьезно пожала ему руку. Кирилл отнесся к ее прикосновению подчеркнуто заинтересованно, с любопытством поглядев, как она, словно что-то вспомнив, поспешно убрала ладонь. Юля приняла безразличный вид и постаралась безмятежно встретить его взгляд. Маринка, светясь от гордости, показывала медаль сидевшим сзади девчонкам, и не видела этого безмолвного диалога.
  
   Другой диплом победителя достался Юле - за быстроту реакции и хорошую память, как сказала учительница. Она сумела вспомнить больше сказок, в названии которых были животные и птицы, чем другие три мамы, уложившись в требуемое время.
   Хотя подсказывать не разрешалось, к этому моменту и гости и сами хозяева праздника - дети - так разошлись, что, не обращая внимания на запрет, чуть ли не хором кричали мамам, стоило им на секунду замедлить с ответом:
   - "Курочка-ряба"! "Три медведя"! "Кот в сапогах"!
   Ирина Борисовна, улыбаясь, внесла поправку в правила:
   - Если подсказано членом семьи игрока, ответ засчитывается, если названа подсказка от "чужой" семьи, очко не дается!
   У Юли проблем пока не возникало, помогала и нынешняя работа, и громадное количество книг, которые они читали вместе с дочкой. Но под конец и ей приходилось тратить все больше времени, чтобы вспомнить нужное название - все сказки, бывшие, что называется, на слуху, уже были засчитаны.
   - "Лягушка-путешественница"! - с жаром выкрикнула Олеся Сидорчук, видя, что ее мама, пытаясь ответить в свою очередь, не может больше вспомнить ни одной сказки.
   - Это уже называли, - заметила учительница, - время ответа заканчивается. Раз... Два... Три. Право ответа переходит к другому игроку.
   Теперь отвечать должна была Юля, но ей, пунцовой от смеха и стараний (и, что скрывать, от желания выиграть), не приходила на ум больше ни одна новая сказка. Время шло, зрители гудели, игра подходила к концу.
   - Пап, ну пап! - дергала Маришка Кирилла за руку. - Ну, вспомни, ну, пожалуйста!
   Он и сам хотел помочь, но в голове крутился только какой-то "Колобок". Назвать его животным можно было лишь с очень большой натяжкой. Кирилл сомневался, что строгое жюри, и еще более бескомпромиссные зрители согласятся считать это за правильный ответ.
   Юля, следя за песочными часами, где струйка песка бежала все быстрее, безуспешно пыталась принести своей семейной команде еще одну победу:
   - "Лиса и журавль"! "Маша и медведь!" "Гуси-лебеди"!
   Но все эти сказки уже были названы раньше, и чем больше секунд протекало, тем яснее становилось, что этот конкурс она проиграла.
   И вдруг Кирилла осенило.
   - "Калиф-аист"! - выкрикнул он и сам ойкнул от неожиданности, испуганно посмотрел на дочку:
   - Или это не сказка?
   - Сказка, сказка! - оглушительно захлопала в ладоши Маринка. - Ура, мы победили! Мама победила! Папа, ты молодец!
   - Предполагалось, что это будет конкурс мам, - прерывающимся от смеха голосом сказала Ирина Борисовна на церемонии награждения, - но так вышло, что в соревновании принимали участие все члены семей.
   Вручив Юле расписанный фантастическими зверюшками диплом победителя, она предложила:
   - А теперь - аплодисменты дружной семье Свиридовых, которые в упорной борьбе смогли обогнать соперников.
   Шквал хлопков, подбадривающие выкрики и смех были ей ответом.
   Пробравшись на место, Юля отдала диплом дочери:
   - Это ваша победа! Если бы не вы...
   - Это все папа, - выпалила девочка, - это он помог.
   - Ты права, - Юля чуть искоса взглянула на бывшего мужа, - уж и не знаю, как и благодарить.
   - Простого "спасибо" будет достаточно, - спокойно ответил Кирилл, уже успевший прийти в себя от недавнего возбуждения, - члены "дружной семьи" должны во всем помогать друг другу, - добавил он ироничным тоном.
   Юля, слегка вздрогнув, посмотрела в его глаза, чтобы понять, не издевается ли он. Кирилл ответил на ее взгляд своим, прямым и чуть вопросительным. Ирония и насмешка, столь привычные для него, через мгновение исчезли, сменившись чем-то похожим на замешательство и растерянность.
   Маринка, заметив, что что-то происходит, притихла, с замиранием сердца наблюдая за родителями. Она не могла поверить своему счастью. Она так мечтала, так надеялась, что родители хотя бы не будут сердиться друг на друга, а они выглядели так, словно очень радовались встрече... "А вдруг...", - внезапно подумалось ей, и, боясь до конца сформулировать мысль, чтобы не спугнуть возможного чуда, девочка лишь скрестила за спиной пальцы.
   - Маринка! Свиридова! - позвали ее. Очнувшись, девочка увидела, что стоящие возле магнитофона девочки машут ей руками. Ох! Она же совсем забыла! Сейчас их очередь петь. Стараясь не тревожить родителей, она начала пробираться с другой стороны, но те уже и сами опомнились, услышав голоса детей, и оглянулись. Разочарованно вздохнув, Мариша вышла на середину. Жаль, что их отвлекли друг от друга. Кто знает, что из этого могло выйти...
   Та же самая мысль, неожиданно для нее, посетила и Юлю. Слушая, как поют девочки, она размышляла о только что случившемся обмене взглядами. Если быть честной с самой собой, надо признать, что в тот момент, когда их с Кириллом глаза оторвались друг от друга, она ощутила что-то вроде сожаления.
   Скосив глаза на мужа, Юля увидела, что Кирилл, откинувшись на спинку стула, внимательно слушает девичье пение, но взгляд его устремлен куда-то поверх детских головок. Можно было подумать, он о чем-то вспоминает... или сожалеет...
   - Хорошо поют, верно? - спросил ее Кирилл негромко, и Юля, вздрогнув от неожиданности, рассердилась на себя. Все-таки она неисправимая мечтательница. Как можно было подумать, что он изменил свое отношение к ней? Ему совершенно не о чем сожалеть, и, в отличие от нее, этот прагматичный человек не придает значения случайному взгляду.
   - Да, замечательно, - постаралась спокойно ответить она вполголоса, - у Мариши абсолютный слух, я даже хотела, чтобы она ходила в кружок пения, но она предпочитает танцевать.
   - Я наслышан, - кивнул Кирилл, - у них ведь скоро концерт, да?
   - Да, показательные выступления. Ты придешь?
   - Я буду обязательно, - заверил он, и снова перевел взгляд на дочь. У Юли внезапно испортилось настроение, но, чтобы не огорчать Маришу - и не дать заметить этого Кириллу, она продолжала активно участвовать в празднике и в заключительном конкурсе даже оживленно перебрасывалась с ним репликами.
   В этот день семейству Свиридовых, похоже, фортуна улыбалась, потому что в последнем задании, когда надо было соревноваться командами - одни родители в полном составе против других, они заняли второе место, обогнав при этом соперников на четыре секунды. Семейство Михалевых - та самая Инга, которая подняла сегодня Юлю с рассветом, и ее супруг, худенький, в очках, доктор наук Виталий, приняли свое поражение философски. Виталий осторожно положил на место последнюю часть сложенной из фрагментов картинки, полюбовался сделанным, перевел взгляд на Кирилла и улыбнулся:
   - Нас подвело мое пристрастие к аккуратности. И работали вы, надо сказать, более слаженно.
   - Поздравляем, - поддержала Инга.
   - Мы только вторые, - улыбнулась Юля, - поздравлять нужно их, - она указала на удивительно похожих друг на друга дородных супругов, которые умудрились меньше чем за полторы минуты собрать картинку, изображавшую Винни-Пуха и ослика Иа.
   Тем не менее, победный марш звучал для них снова, и, получая третью по счету медаль "за почетное второе место", Кирилл на мгновение приобнял жену за плечи.
  
   - Держи, дочь, - вручил он Марише очередную награду, - их у нас целый ворох сегодня. Ай да мы!
   - Мы лучше всех! - поддержала Маринка, сияя. Праздник превзошел все ее ожидания.
   Юля промолчала. Кирилл вопросительно посмотрел на нее, натолкнулся на ставший отчужденным взгляд только что веселых зелено-голубых глаз и слегка пожал плечами.
   Праздник закончился поздно. После конкурсов началось чаепитие с пирожными, испеченными собственноручно двумя мамами-активистками. Дети, взбудораженные шумным соревнованием, громко обсуждали каждую игру, поминутно призывая в свидетели родителей и Ирину Борисовну. Взрослые вели себя более сдержанно, но тоже были явно довольны вечером. Обмен мнениями, шутки, перемежающиеся вопросами по поводу успеваемости и других школьных проблем затянулись до начала девятого. Затем, как по сигналу, все стали поспешно собираться, договорившись, кто завтра придет пораньше, чтобы ликвидировать следы праздника.
   В половине девятого Кирилл, Юля и державшая их за руки Мариша вышли на школьное крыльцо. Задрав голову, мужчина поглядел на небо:
   - Марин, смотри, звезд-то как много!
   - Точно! Мам, глянь, все созвездия видно!
   Не в силах сдержать охватившую радость от столь замечательного вечера, девочка стиснула их руки в своих ладонях. Кирилл нарочито охнул, чтобы доставить дочери удовольствие:
   - Однако!
   Юля же, поеживаясь от озноба, охватившего ее после душного помещения, высвободила руку из Маришиной и, нашаривая в кармане плаща перчатки, взглянула наверх:
   - Да, красиво.
   Она не торопилась спускаться с крыльца и стояла, постукивая каблучком.
   - Ну, что, барышни, помчались? - предложил Кирилл, вынимая свободной рукой ключи из кармана, - я буду вашим личным шофером, так что вам крупно повезло.
   Юля фыркнула. Марина подпрыгнула на месте:
   - Пап, а ты останешься на ночь? Или мы сразу к тебе поедем?
   - Да нет, дочь, я думаю, ты сегодня побудешь дома, я, наверное, завтра буду занят, - осторожно произнес Кирилл, и, не давая вырваться возгласам разочарования, добавил, - а в воскресенье мы с тобой поедем на дачу к дяде Андрею и тете Свете. Я заеду за тобой, или дедушка тебя привезет...
   Темноту прорезал свет фар, раздался знакомый сигнал, и в машине, стоявшей у ворот школы, распахнулась дверца.
   - Игорь, - проговорила Юля рассеянно, - надо же, приехал...
   - Ну, мам. Я хотела, чтобы мы все вместе поехали, хотя бы сегодня, - недовольно протянула Марина и умоляюще взглянула на мать. Но Юле стало жаль Игоря, который выполнил свое обещание и приехал за ними, терпеливо сидел здесь, поглядывая на освещенные окна школы. Кроме того, внезапно захотелось показать Кириллу, что его намеки на ее личную жизнь не напрасны. Пусть убедится, что есть человек, которому она небезразлична.
   - Ты поезжай с папой, а меня дядя Игорь отвезет, - быстро сказала она, - видишь, он специально приехал. Неудобно сейчас его отсылать.
   - Конечно, пусть мама едет, - вмешался Кирилл, - не надо мешать ее планам. А мы с тобой на моей "Ауди" помчимся. С брызгами!
   Юля бросила на него взгляд:
   - Вот именно, "с брызгами". Постарайтесь только в аварию не попасть, очень вас прошу.
   - Мы постараемся, - преувеличенно вежливо ответил Кирилл, которого стала злить холодность, напускаемая на себя бывшей супругой. Не поймешь этих женщин. Вначале как будто была довольна встречей, даже искренне улыбалась, а потом вдруг словно отгородилась стеклянной стеной. Могла бы приложить усилие хотя бы ради дочери. Он ведь приехал же, и делал все, что от него требовалось, хотя и предполагал, что удовольствия от общения с Юлией Андреевной не получит.
   Юля кивнула, не глядя на него, чмокнула в щеку Маришу и устремилась к тихо урчавшему мотором джипу.
  
   Оказавшись в собственной квартире ближе к полуночи, Кирилл небрежно бросил ключи на полочку под зеркалом в коридоре и, не раздеваясь, прямо в ботинках прошел в комнату, на ходу снял куртку и швырнул ее в кресло. Упав на диван, устало откинул голову на спинку. Дорога домой оказалась не из приятных, фонари горели через один, колеса скользили по мокрому и грязному асфальту, машину едва не занесло. В принципе, не было никакой необходимости так мчатся сегодня в Москву, можно было переночевать в пригороде, и уже утром спокойно поехать. Но Юля под конец праздника так недвусмысленно дала понять, что его присутствие ей будет неприятно... Да и отношения с бывшей тещей были столь натянутыми, что его пребывание в той квартире исключалось. Да и он сам, честно говоря, не горел желанием продолжать общение с бывшими родственниками.
   Довезя дочь до дома и поднявшись с ней на этаж, он передал девочку с рук на руки деду, договорился с ним, что тот в воскресенье с утра привезет Марину к его матери, расцеловался с ней и спустился вниз. Решив перед поездкой покурить, Кирилл хотел присесть на скамейку, но обнаружил, что она мокрая, и не рискнул. Отойдя под козырек, он щелкнул зажигалкой, затянулся и внезапно подумал о Юле. Интересно, где она пропадает? Наверное, кавалер так сразу не хочет расставаться, мелькнула непристойная мысль, к себе сначала отвез. И правильно, дочь в надежных руках, чего ж зря время терять? Он и сам не мог понять, отчего эти мысли испортили ему настроение, но даже сигарета приобрела неприятный, какой-то кисловатый привкус. Кирилл раздраженно смял ее и щелчком отправил в урну.
   Словно в ответ на его догадки, во двор заехал джип, мягко шурша колесами, развернулся и остановился у подъезда. Распахнулась дверца со стороны водителя, из машины вышел высокий мужчина крупного телосложения, обошел джип, открыл дверь для пассажира и протянул руку. Из джипа выпорхнула Юля, рядом со своим спутником выглядевшая маленькой и хрупкой. Она не доставала ему до подбородка, и Кирилл, и сам немаленький, внезапно подумал отвлеченно, насколько же хорошо смотрится его бывшая супруга на фоне таких вот здоровяков. Может, она нарочно выбирает себе подобных кавалеров, чтобы производить впечатление беспомощной крошки? Но он тут же устыдился собственного сарказма. В конце концов, когда они с Юлькой познакомились, ей было всего семнадцать. Трудно представить, чтобы у столь юного существа были такие расчетливые мысли.
   Тем временем Юля с сопровождавшим ее мужчиной двинулись к подъезду, и Кирилл отпрянул в сторону, стараясь укрыться за поддерживающей бетонный козырек колонной. Еще не хватало, чтобы его здесь увидели и подумали, будто он подглядывает.
   - Ну, Игорь, спасибо за твои хлопоты, - раздался Юлин голос. - Ты сегодня на нас столько времени потратил, мне даже неудобно.
   - Ну что ты, Юленька, - ответил невидимый Кириллу сопровождающий, - ты же знаешь, мне приятно быть тебе полезным. Правда, как выяснилось, торопился я зря - вас с Маришей было кому подвозить.
   - Да, Кирилл все же приехал, Маринка так обрадовалась. Я, честно говоря, не ждала, что он сможет вырваться.
   - Он, наверное, очень любит дочку, - утвердительно произнес Игорь.
   - Очень, - кивнула Юля, и Кирилл увидел из-за столба, как рука Игоря осторожно дотронулась до Юлиной ладони, приподняла ее, накрыла другой рукой.
   - Юля, а тебе небезразлично было его появление?
   - Конечно, я же говорю, Маринка была просто счастлива.
   - Только Маринка? А для тебя это имело значение?
   - Ну, что ты, Игорь, все уже давно прошло. Знаешь, мы с Кириллом так нехорошо расстались, что все чувства, какие были, давно исчезли. Я имею в виду хорошие чувства, - поправилась поспешно Юля.
   А вот тут ты, голубушка, права наполовину, мысленно возразил Кирилл. Расстались мы, и правда, нехорошо, но сегодня ты поначалу была довольна встрече.
   - Игорь, я пойду, уже поздно. Извини, что не приглашаю... Был такой сумбурный день.
   - Да, я тоже поеду, - заторопился тот, - мы ведь скоро увидимся? Наши планы пойти завтра в театр еще в силе?
   - Да, разумеется, я давно мечтала увидеть этот спектакль.
   - Я за тобой заеду, как договорились, - пообещал Игорь.
   Через полминуты Юля исчезла в подъезде. Кирилл видел, как Игорь постоял еще пару минут, задумчиво глядя на свою машину, тихо вздохнул, неторопливо, как-то основательно ставя ноги на землю, вернулся к джипу, сел в него и уехал.
   Теперь Кирилл сидел дома, рассматривал фотографию Маринки, висевшую на стене в металлической рамке, и размышлял, отчего факт наличия в жизни Юльки пышущего благополучием гражданина по имени Игорь испортил ему настроение. С чего он взял, что бывшая жена должна жить монахиней? Свободная-то женщина, не связанная никакими узами... Хотя, - Кирилл скривил губы, - можно подумать, эти самые узы останавливали ее раньше... Женщина всегда сумеет устроиться так, чтобы удовлетворить свои желания, независимо от того, есть в ее жизни какие-то ограничения или их нет. Это он на себе испытал...
   И при этом они имеют такой невинный, удивленный, а потом - и оскорбленный вид, что поневоле начинаешь думать, а не совершил ли ошибки? Благо, доказательства неоспоримые были налицо, а так бы ни за что не поверил...
   Кирилл порывисто поднялся с дивана, схватил куртку, прошагал в прихожую и почти рывком нацепил ее на крючок вешалки. В конце концов, если бы ничего не было, в тысячный раз убедил он себя, она бы постаралась как-то прояснить ситуацию. Она же разумный человек, не стала бы замыкаться, когда решается судьба. Это ведь глупо? Глупо. А Юльку назвать дурочкой никак нельзя, очень сообразительная особа. Да и после развода у нее была возможность все расставить на свои места, если он тогда погорячился и сделал неправильные выводы. Он ведь, как дурак, сколько раз звонил, предлагал - давай, мол, встретимся, поговорим. Вполне могла воспользоваться случаем. Так не хотела же. Значит, нечего ей сказать в свое оправдание.
   Так что нет необходимости снова и снова ворошить ту историю почти четырехлетней давности и терзать себя вопросами на тему: "Не осел ли он?" Все было правильно и вполне логично. Теперь они оба - свободные люди, и каждый из них давно мог бы заново устроить судьбу. Да вот почему-то не спешат.
   Ну, с ним-то все ясно - он, Кирилл, обжегся и не торопится снова стать официальным супругом. Положение любовника его устраивало как нельзя лучше - пришел, ушел, сам себе хозяин, и в любой момент можно навсегда уйти первому.
   А вот Юлия Андреевна, видимо, всерьез подумывает окольцевать этого Игоря.
   Ну, ничего, с неожиданным злорадством подумалось ему, очень может быть, что новый муж сильно удивится в один далеко не прекрасный для него вечер. Чего только не случается в этом мире...
  
   * * *
   Прохладный ветерок ворошил усеявшие дорожку желтые и уже успевшие потемнеть опавшие листья. Марина поддевала их носком ботинка, подбрасывала в воздух и рассеянно следила за тем, как они снова ложатся на мокрый асфальт. Обычно ей всегда становилась жаль деревья, так быстро терявшие свой наряд, и, вместе с тем, нравилось смотреть, как разноцветное шуршащее покрывало прячет под собой грязь и слякоть. Она любила побегать по желто-красной листве, слушая, как каждый шаг отдается таинственным шорохом, но сегодня у нее такого желания не возникло. Остановившись у скамейки с двумя перекладинами, на которые нельзя было сесть - кто-то уже успел походить по ней в грязной обуви, девочка осторожно пристроила на чистом островке свой рюкзак и сошла с асфальта на газон. Подхватила охапку листвы, подбросила ее вверх, проводила глазами невесомые листья, которые порыв ветра раскидал в разные стороны.
   В сквере было тихо и безлюдно, не хотелось уходить. Дома бабушка увидит ее и сразу спросит, что случилось. Придется что-то сочинять, потому что правду говорить было никак нельзя. От этой правды бабушка разволнуется и даже может рассердиться на нее. А еще хуже, что она может все рассказать раньше времени маме, и тогда у Марины ничего не получится. А ей просто необходимо, чтобы все прошло гладко, и ничего не сорвалось. Именно поэтому она так задержалась сегодня здесь - никто не мешал думать и прикидывать так и этак.
   Несколько дней назад Марина поняла, что у нее нет другого выхода, кроме как самой заняться приведением в порядок дел ее семьи. К такому выводу она пришла в прошлую пятницу, когда окончательно убедилась, что самим взрослым доверить такое важное дело, как примирение и соединение распавшейся на две части семьи, никак нельзя.
   Просто поразительно, как можно не понимать простейшей вещи: люди, которые любят друг друга, должны жить вместе. И они, Свиридовы, смогут быть по-настоящему счастливы только втроем. Ведь это же ясно. Но... как выяснилось, сомнений это не вызывало только у нее одной. Даже дед, которого Марина считала своим союзником, посоветовал ей не вмешиваться в дела родителей.
   Они сами разберутся, это касается только их двоих, сказал он уже не в первый раз. И она следовала этому совету, хотя и была с ним не согласна. Как же это может ее не касаться? Она ведь им не посторонняя. И потом... у них было много времени, чтобы разобраться - и что же? Все становится только еще хуже, и чем дальше, тем больше.
   Но Марина верила деду и честно пыталась держаться в стороне от родительских отношений. Она даже не говорила с мамой об отце, видя, как той не нравится подобная тема для беседы. Встречаясь же с папой, она старалась рассказывать все, что считала важным в их с мамой жизни: о том, как бывала у мамы на работе, как они ходили на день рождения к маминой подруге, как бабушка пригласила к ним свою знакомую с сыном, "смешным и толстым". Папа слушал внимательно, с интересом, иногда посмеивался над рассказами дочери, но сам никогда ни о чем не расспрашивал.
   В глубине Маринкиной души все эти годы жила уверенность, что ссора, которая разбила их семью на две неравные половинки, со временем престанет иметь для родителей значение, и они снова помирятся. С людьми так случается: они ссорятся, говорят друг другу обидные слова, не хотят общаться, а потом проходит время, и они понимают - обида прошла, все закончилось. Можно снова проводить вместе время, шутить, разговаривать. Все это Марина за свою более чем долгую жизнь - целых десять лет - познала на собственном опыте. Сколько раз она ссорилась с подругами и одноклассниками: и там, в их старом московском дворе, и в детском саду, и в школе, в которую она пошла уже здесь, на новом месте. Иногда казалось - все, больше не будет никакой дружбы, они враги навсегда. Но даже когда она так ужасно поругалась с Алиной из их класса, и та сказала, что не будет с ней разговаривать "никогда в жизни", и они не здоровались целую неделю, все равно все закончилось примирением. И сейчас ни одна из них даже не помнит, из-за чего вышла та ссора...
   Но мама с папой не делали никаких усилий, чтобы в их отношениях хоть что-то изменилось к лучшему. Мало того, они старались вовсе не встречаться. А как можно все выяснить и простить друг друга, если даже не разговаривать?
   Школьный праздник был прекрасным шансом на примирение родителей. Но, к Марининому отчаянию, ничего из ее ожиданий не вышло. Да, они замечательно играли вместе, болели друг за друга, не сказали ни одного обидного слова, чего она немного опасалась...
   Да только этим все и закончилось.
   И вот теперь ситуация осложнилась еще больше.
   На время каникул Марина должна была поехать с папой в Петербург к дяде Леше. Так было запланировано еще в начале октября. Но из-за аварии, в которую попал Никита, папа никак не мог сейчас уехать из города - вся срочная работа осталась на нем. Марина не обиделась на отца, напротив, только порадовалась, когда он сказал, что постарается разгрести "весь завал" к утру следующей пятницы, и они с дочерью тогда смогут на два-три дня съездить в лесной санаторий.
   План был замечательный во всех отношениях, и Маринка уже предвкушала радость этой коротенькой, но обещающей столько приятного поездки, как вдруг случилось непредвиденное.
   Позавчера приехал улыбающийся дядя Игорь, с обязательным букетом роз, что-то сказал маме и прямо в коридоре протянул ей коробочку. Она открыла миниатюрный сундучок, сначала как будто растерялась, долго смотрела на то, что внутри, потом улыбнулась и вынула из него колечко. А затем она сделала совершенно невозможную вещь - поцеловала дядю Игоря и примерила кольцо. Потрясенная Марина видела это своими глазами.
   Это была катастрофа. Необходимо было срочно что-то предпринимать, пока не стало слишком поздно. И тянуть до того момента, как она увидит папу и расскажет ему о том, что случилось, тоже никак нельзя. Марина вначале не сомневалась, что, как только он узнает о кольце, немедленно примчится сюда. Но, поразмыслив, пришла к выводу, что нельзя быть в этом уверенной - взрослые такие непредсказуемые. Значит, тем более, надо браться за дело самой, но не затягивать, иначе к пятнице, когда папа должен забрать ее к себе, может случиться все, что угодно - ведь впереди целая неделя. А вдруг они успеют пожениться за это время?
   Двое суток она ломала голову. Напряженно размышляла, прикидывала и так и этак, но в голову не приходило ни одной дельной мысли. Но наконец вчера поздно вечером позвонила бабушкина старая подруга из Самары и пригласила их с дедом на юбилей. И тогда Маринку осенило - вот он, шанс, который ей дается, и его необходимо использовать. Она останется дома одна, пока мама будет на работе, значит, вполне можно будет осуществить тот замысел, что она отмела накануне. Но требовалось все тщательно продумать, выстроить подробнейший план. Именно поэтому сейчас девочка слонялась по парку, раздумывая над своей затеей и зябко поводя плечами. Осенний ветер не располагал к длительным прогулкам на свежем воздухе. Но идти домой прежде чем все не будет расписано до мелочей, было нельзя, иначе замысел может провалиться. А рисковать в таком деле никак нельзя.
   Наконец план был готов. Он был просто гениальным и, по убеждению девочки, заслуживал самых горячих похвал. Подхватив упавший со скамейки рюкзак, она весело зашагала на остановку.
  
   Раздавшийся в три часа дня пятницы телефонный звонок застал Марину за лихорадочными сборами. Выронив не желавший влезать в плотно набитую сумку вельветовый сарафан, она кинулась к телефону, по дороге зацепившись ногой за угол ковра и едва не растянувшись на полу.
   - Да?
   - Мариша? - раздался голос мамы. - Как дела? Ты ела суп?
   - Да, мамуль, все нормально.
   - Правда? - в мамином голосе появились подозрительные нотки. - Мариша, суп нужно есть обязательно, я надеюсь, ты его не вылила?
   Маринка спохватилась. Нужно, чтобы все было как обычно, иначе мама что-то заподозрит.
   - Ну, мам, - протянула она, - я не люблю супы. Я плов разогрела, а суп тебе оставила.
   Эта была чистая правда, за исключением того, что Маринка руководствовалась не столько заботами о мамином здоровье, сколько своим нежеланием возиться с суповой кастрюлей и нелюбовью к первым блюдам.
   - Ну, Мариша, мы же договаривались, - сердито проговорила мама, - что ты будешь обедать как следует, пока меня нет дома. Я же еще не скоро приду, ты проголодаешься...
   - Мам, я наелась, правда...
   - Ох, Маринка, что мне с тобой делать!
   - Ничего не надо делать. А ты когда придешь, скоро? - задала она интересующий ее вопрос.
   - Нет, солнце мое, не раньше семи. Нужно еще в магазин заехать. А ты, пожалуйста, не сиди все время у телевизора, ладно?
   - Ладно, - пообещала девочка, и мама отключилась.
   Марина заспешила в комнату. Надо было столько всего успеть, а времени оставалось не так много. Ее гениальный план начинал вступать в силу, и требовалось максимально придерживаться разработанного распорядка.
   Вчера вечером бабушка с дедом уехали в Самару. Бабушка перед отъездом долго сокрушалась, что приходится оставлять ребенка одного, но под нажимом дедушки и самой Марины сдалась.
   - Я уже не ребенок, - сердилась Маринка, - у нас в классе почти все дома одни остаются, пока родители с работы не придут, и ничего с ними не случается!
   - Аня, девочке одиннадцатый год, - внушал ей дедушка, - пора приучаться к самостоятельности. Она вполне способна разогреть себе еду и даже содержать квартиру в относительном порядке, пока не вернется Юля.
   - Мама, у нас нет другого выхода, - спокойно заметила дочь, - Кирилл не сможет ее забрать раньше пятницы... Ничего страшного не случится, я думаю.
   - Я ведь у папы давно все сама делаю, - тихонько пробурчала Маринка, опасаясь, что взрослые придумают что-то такое, что не позволит претворить в жизнь блестящий замысел, - и квартиру убираю, и в магазин хожу.
   - Ну, вот, видите - вполне самостоятельная личность, - подвела итог Юля, - не вижу причин переживать. И, в конце концов, мама, существует телефон, я буду звонить домой время от времени.
   Бабушка внесла было предложение попросить соседку тетю Катю присматривать за Маринкой в течение дня, но это вызвало такой бурный протест девочки, что она отступила.
   Наготовив еды, по выражению Юли, на месяц вперед для роты солдат, она наконец позволила деду и дочери увезти себя на вокзал. Игорь по такому случаю приехал за ними на машине и отвез будущую, как он надеялся, тещу, на вокзал, выехав из дома с таким расчетом, чтобы прибыть как минимум за час до отхода поезда. На этом настаивала Анна Николаевна, и он с удовольствием подчинился. Игорю нравилась Юлина мама, он чувствовал ее поддержку и понимал, что для окончательного завоевания любимой женщины должен покорить всю ее семью.
   Правда, Андрей Иванович не выказывал ему такого безоговорочного одобрения, как супруга, но в последнее время и он как-то смягчился, видя неподдельную заботу дочкиного кавалера о ней самой и ее семье. Оставалась одна Маришка, но Игорь не терял надежды, что со временем его примет и этот чертенок. Поэтому он, как только зашла речь о поездке, тут же предложил использовать его в качестве шофера. Участие в семейных делах Юли приближало его к заветной цели. Он успокаивал Анну Николаевну, беспокоившуюся, что они опоздают, заверял Андрея Ивановича, что приглядит в их отсутствие за Юлей и Маринкой, и лично ручался, что в ближайшую неделю с "девочками" все будет в порядке. Он намеревался использовать это время и для укрепления собственных позиций, предполагая видеться с Юлей каждый вечер.
  
   Теперь Марина, благодаря собственной настойчивости, осталась предоставлена сама себе на целый день, до маминого возвращения. Этого времени ей должно было хватить с лихвой.
   Вернувшись в свою комнату, девочка подняла с полу свой любимый сарафан и присела на край кровати. Что-то она не продумала... Зачем набирать с собой столько вещей? Надо взять только то, что понадобится первые пару дней, а остальное можно будет забрать позже. Ведь маме-то наверняка придется вернуться за одеждой и другими вещами, тогда они и заберут то, что осталось...
   Приняв такое мудрое решение, она вытряхнула из сумки все, засунутое туда получасом раньше, и, отобрав несколько вещей, которые могут пригодиться сегодня, завтра и в воскресенье, закрыла сумку.
   Справившись с этой проблемой, она подняла головой и критически оглядела развал на кровати и на полу у шкафа. Так не пойдет. Мама первым долгом заглянет сюда в поисках дочери, увидит все это безобразие и разволнуется. Еще решит, что в доме были бандиты, перепугается раньше времени...
   Потратив еще четверть часа на приведение комнаты в порядок, Марина вынесла сумку в коридор, затем забежала на кухню, убрала в холодильник кастрюлю с остатками плова: маме может быть не до него, и он испортится.
   Надела куртку, застегнула ботинки и, уже взявшись за ручку двери, спохватилась. А записка-то? Как же она забыла, вот растяпа.
   Не раздеваясь, девочка вернулась в свою комнату, присела у стола, и, вырвав из тетрадки листок, написала на нем заранее обдуманный текст, старательно выводя каждую букву.
   Положила бумагу в центре стола на кухне, проверила, на месте ли кошелек с деньгами - недостающую сумму пришлось взять из маминой тумбочки. Это Марину немного беспокоило, но она убедила себя, что такой поступок не может считаться воровством - ведь она действует на пользу всей семьи.
   Все было в порядке, и Маринка, подхватив сумку, решительно вышла из квартиры.
  
   Поездка в Москву прошла без приключений. Путь был ей хорошо знаком, за четыре года Марина сумела выучить его наизусть и теперь уверенно купила билет на нужную электричку, дождалась поезда, беспокойно оглядываясь и опасаясь лишь одного - чтобы никто из маминых или бабушкиных знакомых не увидел ее одну на станции. Иначе начнутся расспросы, и могут раньше времени сообщить маме, что ее дочь отправилась в путешествие. А в ее плане большое значение имело время. Важно было, чтобы мама как можно позднее добралась до Москвы. Тогда она не захочет возвращаться, как говорит бабушка, "на ночь глядя", и они останутся у папы на всю ночь. А впереди - выходные, которые, как надеялась девочка, они тоже проведут вместе с отцом - ведь нет смысла возвращаться в пустую квартиру, если не надо на работу. А это - целых два полных дня и три вечера, если считать и пятницу. Куча времени, за которое можно успеть обо всем поговорить и помириться. Они бы снова, как раньше, вместе пошли гулять по городу, зашли в "Макдональдс", мама будет ворчать на них с папой, когда они закажут по двойному чизбургеру: "Это же сплошной холестерин! Ну, ладно, Маринка не понимает, но ты, Кир...!"
   А папа будет хохотать и уговаривать ее откусить кусочек: "Да ты попробуй, какая вкуснота! Правда, Мариш?"
   Представив себе эту картину, девочка зажмурилась и крепко сжала кулаки. Только бы все прошло хорошо, загадала она и попросила, сама не зная кого: "Ну, пожалуйста, что тебе стоит?"
   В понедельник они съездят за вещами, мама уволится с работы, и они насовсем уедут в Москву. Когда закончатся каникулы, Марина придет учиться в ту школу, что совсем близко от их дома, до нее не надо добираться на автобусе. Бабушку с дедом, когда они возвратятся из Самары, будет ожидать приятный сюрприз. А уж как обрадуется бабушка Алла! Марина слышала, как она говорила кому-то по телефону: "Не знаю, что бы отдала, лишь бы Юля к Кирюшке вернулась". Вот она и вернется.
   "Следующая станция "Москва Пассажирская. Конечная", - объявил по радио металлический голос. Наконец-то. Маринка, схватив сумку, в нетерпении направилась к выходу, чтобы оказаться на перроне одной из первых.
   Подходя к знакомому дому, Марина замедлила шаг, подняла голову и посмотрела на окна отцовской квартиры, словно ожидая увидеть знакомую фигуру. Разумеется, никого не увидела ни в окне, ни на лоджии и, против воли расстроилась, но тут же отругала себя. Глупо так реагировать. Откуда папа мог знать, что она приедет, и высматривать ее? Да его вообще может сейчас дома не быть, очень даже просто. А вот интересно, что ей тогда делать, на мгновение растерялась девочка. Как-то она не сообразила, что папа мог куда-нибудь уйти, в гости, например. Или погулять... Хотя, он ведь сам говорил, что сегодня у него много работы, он приедет с фирмы и засядет за дело. А когда у людей есть дело, они не гуляют, рассудила она и твердой походкой вошла в подъезд.
   Нажимая на кнопку звонка на седьмом этаже, Маринка на секунду прикрыла глаза, с тревогой ожидая, откроется ли дверь, или в ее плане обнаружится первый серьезный просчет. Но, как выяснилось, волновалась она напрасно. Через минуту послышался звук отпираемого замка, дверь распахнулась, и в проеме появился отец.
   Какое-то мгновение он недоверчиво разглядывал неизвестно как возникшую на пороге дочь.
   - Мариша?! Как ты здесь оказалась? - спросил он изумленно, потом опомнился, втащил ее в квартиру и забросал вопросами:
   - Что-то случилось? Мама заболела? Ты приехала одна? Я не слышал телефонных звонков...
   Он метнулся в комнату, схватил телефон, послушал трубку, удостоверился, что аппарат работает. С трубкой в руке вышел в коридор и снова, уже спокойнее, так как дочь была, по всей видимости, в полном порядке, поинтересовался:
   - Мариша, так что случилось?
   - Ничего, - спокойно ответил ребенок, деловито вешая куртку на крючок и наклоняясь, чтобы расстегнуть ботинки, - просто мама решила, что лучше мне побыть с тобой, пока она на работе. Раз уж у меня каникулы...
   - Мама решила? - недоверчиво переспросил Кирилл, наблюдая за действиями девочки и постепенно приходя к выводу, что тревожиться нет нужды. - Но я ведь вчера звонил, она ничего не говорила...
   - А когда мы бабушку с дедом проводили, вечером, она и решила, - безмятежно пояснила Маринка, стягивая обувь и одним глазом наблюдая за отцом, - бабушка так волновалась, что я одна буду дома целыми днями... Она говорит: "грабители по домам ходят, маньяки..." Мама сначала сказала: "Ничего страшного", а потом тоже начала беспокоиться...
   - И она отпустила тебя одну? Между прочим, на дороге тоже встречаются разные нехорошие личности, если уж на то пошло. А вдруг бы ты заблудилась?
   - Не заблудилась бы, - обиделась Марина, - я сколько раз ездила с дедом, всю дорогу наизусть знаю. Ведь не поздно еще, и темнеть даже не начинает. И никаких... личностей нету.
   - Понятно, - протянул Кирилл, начиная закипать, но стараясь не показывать виду, чтобы не расстраивать девочку, - а когда мама планирует за тобой приехать? В понедельник? А в театр вы разве не пойдете? Она, вроде бы говорила, что вы должны завтра... Или она с утра за тобой заедет?
   - В театр, - растерянно протянула Марина - у нее совершенно вылетел из головы этот спектакль, на который собрался повести ее дядя Игорь, но тут же, справившись с собой, пожала плечами, - мы, наверное, не пойдем. Я его уже видела, мама просто забыла.
   Кирилл в замешательстве смотрел на дочку, потом попытался прояснить хоть что-то:
   - Но мама сказала, когда она за тобой приедет? Видишь ли, ребенок, я, правда, не смогу развлекать тебя всю неделю, я не обманывал. Мне в понедельник с раннего утра надо быть в Подольске. Да и на работе дел по самые уши. Хорошо, если к вечеру четверга освобожусь.
   - Я помню, ты говорил, - кивнула Мариша, ставя ботинки в уголок у шкафа и разыскивая под ним свои тапочки - их купил папа еще весной, и они всегда ждали свою маленькую хозяйку, - а насчет мамы ты не волнуйся. Она сказала, что завтра вечером меня заберет. Наверное...
   - Ну-ну...
   - Пап, а покушать что-нибудь есть? - поторопилась спросить девочка, по опыту зная, что этот вопрос наверняка отвлечет отца от дальнейшего выяснения ситуации.
   - Я вообще-то сегодня не готовил ничего, - хмыкнул Кирилл, - некогда было. Пойдем на кухню, посмотрим, что там есть в холодильнике. Кажется, борщ оставался, бабушка готовила позавчера...
   Следующие полчаса прошли за едой и оживленной болтовней. Борщ, поглощаемый с одинаковым аппетитом как отцом, так и дочерью, оказался ужасно вкусным, и Мариша, облизывая ложку, проговорила с сожалением:
   - Вкусно было.
   - Но мало? - расхохотался Кирилл. - Я же не знал, котенок, что ты приедешь, а то бы что-нибудь еще состряпал. Ты вообще-то ела сегодня?
   - Да, плов. А суп маме оставила...
   - Молодец... А ты знаешь, что застала меня дома просто чудом? Я хоть и планировал уйти рано, мог на работе задержаться, дел - по горло, - он провел ребром ладони под подбородком.
   - Хорошо, что не задержался, - протянула задумчиво Маринка, собирая пустые тарелки, - а то бы мне пришлось на лестнице сидеть.
   - Еще не хватало, - проворчал Кирилл, следя за действиями маленькой хозяйки, аккуратно ставившей тарелки в раковину, и сейчас привычно завязывающей за спиной тесемки длинного ей фартука.
   - Пап, а фартук пора новый покупать, этот уже некрасивый стал, - заметила она, наливая капельку пенящейся жидкости для мытья посуды на мочалку.
   - Значит, купим, - задумчиво ответил отец, с внезапным ужасом представляя картину: его дочь сидит на лестнице или подоконнике в ожидании его возвращения. А за окном быстро темнеет, и в подъезде часто собираются разные типы... Дверь всегда была гостеприимно распахнула, и поставленный недавно кодовый замок оказался совершенно бесполезным и никого не смущал.
   - Когда твоя мать собирается звонить? - резко спросил он.
   - Ну... как с работы придет, наверное, - осторожно ответила Марина, - пап, жидкость уже кончается...
   - Разве можно было вот так тебя отправлять, не предупредив меня? - не слушая ее, сердито продолжил отец. - О чем она думает, хотелось бы знать? Я ведь мог черт знает когда вернуться, на самом деле!
   - Ну, пап, не сердись. Все же нормально получилось, - успокаивающе проговорила Маринка, - а если бы тебя не оказалось дома, я бы... у тети Лены подождала.
   - У какой тети Лены?
   - Ну, из 106 квартиры. Она же меня хорошо знает. И, пап, ты не сердись на маму, - виновато посмотрела она на Кирилла, - это я...
   - Что "ты"? - все еще недовольно посмотрел тот на дочку, но, увидев полные раскаяния глаза и умильную мордашку, смягчился:
   - Так чего "ты"? Давай, давай, признавайся.
   - Мама велела мне позвонить, а я... - она замялась на секунду, лихорадочно придумывая продолжение:
   - А я... ну, долго собиралась, и потом...
   - И потом забыла, - закончил он за нее и улыбнулся, - ну, что с тобой делать? Маша-растеряша. И почему я не удивляюсь, не знаешь?
   - Не-а, - отрицательно помотала она головой, уже понимая, что гроза миновала, подпрыгнула и повисла у поднявшегося со стула отца на шее:
   - Пап, а ты рад, что я приехала?
   - Да я-то рад, конечно, чудо ты мое, - подхватил он дочку на руки, потянул ее за прядь и покружил по кухне, - только вот немного неожиданно это все. Ну, да с вами, женщинами, всегда так... Ладно, зайка-хозяйка, ты только мне пару часов не мешай, идет? Мне и правда поработать надо. Я ведь сегодня специально раньше с работы ушел, чтобы дома спокойно над документами посидеть. Когда мама должна позвонить, говоришь?
   - Скоро. Она сказала, в семь придет.
   - Интересно, - озвучил Кирилл мелькнувшую у него внезапно мысль и опустил дочь на пол, - а на работе у нее нет разве телефона? Твоя мамочка не волнуется, как ты доедешь?
   - Волнуется, наверное, - пожала Маринка плечами, - но у них на работе что-то с телефоном.
   - Все ясно... Ну, вот что, - подвел он итог, - расклад такой. Ты - сидишь у телевизора, рисуешь, читаешь, смотришь в окно или стоишь на голове, только тихо. А я пойду займусь делом. Ага?
   - Ага!
   В следующие полтора часа в квартире царила рабочая тишина, прерываемая иногда щелканьем мышки, стуком клавиш на клавиатуре и неясным бормотанием телевизора. Маринка, повинуясь распоряжению, сделала звук тише и плотно прикрыла дверь из зала, чтобы папе не мешал шум. Довольная, что на первом этапе все прошло удачно, она с увлечением смотрела "Зачарованных", сопереживая приключениям героинь, лихо справляющихся с жизненными затруднениями. Вот если бы она умела колдовать, внезапно подумала девочка, как просто можно было бы все устроить. Только внушить маме с папой, что они больше не сердятся друг на друга, а потом стать невидимкой и проследить, чтобы они во время разговора ничего не напортили. Ну, ладно, и так, кажется, все получилось неплохо. Теперь надо дождаться звонка от мамы...
  
   Мерно мерцал экран компьютера. Кирилл шелестел бумагами, подготавливая документацию к проверке налоговых служб. Обычно этими делами занимался Никита на пару с бухгалтершей, но надо же было так совпасть, чтобы Алене потребовалось уехать к заболевшей матери как раз накануне аварии, в которую попал Ник. Вот и приходилось ему пыхтеть, занимаясь непривычным для него делом. Правда, в начале недели документы уже почти подготовили, остались лишь завершающие штрихи, но вот их-то сделать уже некому. А он, Кирилл, в бухгалтерии смыслит столько же, сколько кролик в биохимии. Вот и пыхтит, пытаясь привести бумаги в надлежащий вид и поминутно сверяясь с памяткой, которую надиктовал ему Никита по телефону.
   Одна надежда - вечером должен позвонить старый знакомый Никиты, про которого он вспомнил, лежа в своей комфортабельной палате, окруженный неусыпной заботой жены. Именно из-за него он, Кирилл, мог прийти домой намного позднее, если бы не удалось найти мужика по одному из шести номеров телефона, что оставил Ник.
   Он уже названивал ему вчера вечером, но нигде не мог застать. Поэтому готов был рвануть прямо к нему домой и там сидеть хоть на лестнице, ожидая прихода хозяина. Но, к счастью, Алексея Васильевича удалось-таки отловить, и он, подумав и сосредоточенно помычав в трубку, согласился помочь с этим тягомотным делом, если у него не возникнет "ничего неотложного". Поэтому Кирилл напряженно прислушивался, не раздастся ли телефонный звонок, означающий, что появится спаситель, на которого можно будет спихнуть всю эту бухгалтерию. В противном случае сидеть ему с бумажками до скончания века...
   Нет, все-таки со стороны Ника было порядочным свинством угодить в аварию, не подготовив до конца документы, сердито подумал Кирилл, напряженно вглядываясь в цифры на экране. Лежит там, с Лариской воркует и медсестер охмуряет, пока жена в магазин бегает, а он должен этой ерундой заниматься... Тут мысли перекинулись на его собственную бывшую супругу, и настроение испортилось еще больше. Он, конечно, очень рад приезду дочери, но кто же так поступает? Не предупредив, отправить девчонку к отцу, потому что ей, видите ли, показалось, что так будет лучше.
   Сам Кирилл не видел ничего страшного в том, что Маринка провела бы пару часов в день одна - девчонка взрослая вполне, одиннадцатый год человеку. Это бабушка с нее пылинки сдувает... Интересно, они что же, думают, она до сих пор не в состоянии о себе позаботиться? Да когда девочка приезжает к нему в Москву, еще неизвестно, кто о ком заботится. И квартиру убирает - правда, этим они занимаются чаще всего, вместе, и в магазин бегает, благо, он тут, в соседнем доме. Да и когда девочка гостит у его матери, та не устает повторять, какая из Маринки помощница выросла, во всем положиться на нее можно, любое поручение выполнит. А "те" - этим словом Кирилл привычно обозначал жену и ее родственников - готовы ее пеленать чуть ли не до пенсии. В институт они ее тоже за руку водить собираются, что ли?
   - И не логично как-то это все, - пробурчал мужчина себе под нос, разыскивая среди бумаг нужный документ, - дома ее, видите ли, нельзя оставить одну, а отправить опять же одну в Москву - это можно. А электричка, метро, дорога? Отморозков полно, психи по улицам разгуливают... - продолжал он себя накручивать. В чем, в чем, а в этом Анна Николаевна права. А если бы, не дай Бог...
   При одной лишь мысли о возможной опасности Кирилл похолодел. Заботливая мамочка, называется! Да он бы никогда в жизни ее не простил, если бы с девчонкой что-то случилось... Хотя, с другой стороны, ходят же дети и в школу во вторую смену, и на разные там секции - и ничего ни с кем не случается. Это он просто поддался панике. Дражайшая супруга умудряется воздействовать на его образ мыслей даже на расстоянии. Странно, однако, раньше за ней, кажется, нелогичного поведения не водилось. Мужчина усмехнулся, посмотрел в окно, за которым уже сгущались сумерки. С другой стороны, женщины - существа непостоянные, никогда нельзя быть уверенным, что им придет в голову в следующую минуту. Слава Богу, за Маришей пока непоследовательного поведения не замечалось. Может быть, в дочери преобладают его гены?
   С надеждой посмотрев на прикрытую дверь, Кирилл снова попытался углубиться в работу. И тут зазвонил телефон. Хотя он и ожидал звонка, но от трели все-таки вздрогнул, сильнее нажал на клавишу, и на экране появился стройный ряд "пятерок". "Черт", - произнес он с досадой, стер лишние цифры и поднес трубку к уху.
   - Да?
   - Кирилл? Что происходит? По какому праву ты принимаешь такие решения, не посоветовавшись со мной? Где Марина?
   Возмущенный, встревоженный голос Юли обрушился на него настолько неожиданно, что Кирилл несколько растерялся от этой нежданной атаки, так как сам собирался предъявить парочку претензий. Его секундные колебания, видимо, были поняты Юлей превратно, так как в ее интонациях ясно прозвучали истеричные нотки:
   - Кирилл, ты слышишь?! Где Марина? С ней что-то случилось?! Да отвечай же, черт тебя подери, не молчи!
   Пытаясь выиграть время, чтобы собраться с мыслями, Кирилл спокойно произнес:
   - С ней абсолютно все в порядке, она уже здесь. И нет необходимости так кричать, я тебя слышу прекрасно. Доехала она хорошо, хотя, честно говоря, об этом тебе надо было подумать раньше, прежде чем отправлять ее одну. А если бы меня не было дома?
   - Это я должна была думать?! Я хотела бы, чтобы ты делал то же самое, и, по возможности, регулярно. Я знала, что тебе нельзя доверять. Как ты мог предложить ей приехать, не поставив меня в известность? С каких пор ты меняешь планы так, как тебе удобно?!
   От напора трубка, казалось, начала вибрировать в руках Кирилла. Не оставалось сомнений, что Юля в ярости, это озадачило его. Стараясь понять, что бы все это значило, он осторожно спросил:
   - Но разве не ты сама прислала ее ко мне? Почему ты все время твердишь о каком-то моем "решении"?
   - Нет, это просто замечательно, - зло рассмеялась Юля, - ты в своем репертуаре - опять перекладываешь всю вину на меня. Ладно, не знаю, что вы там задумали, но я сейчас за ней приеду. Так что ваши совместные прогулки и развлечения несколько откладываются, можешь ей так и передать!
   В трубке щелкнуло, и в ухо ему запели короткие гудки. Задумчиво глядя на телефон, Кирилл пытался сообразить, что все-таки происходит. Кажется, кто-то из них двоих сошел с ума... Он ожидал спокойных расспросов о том, как девочка доехала, объяснений по поводу плана, так неожиданно пришедшего Юле в голову, обещания приехать за ней завтра, данного холодно-сдержанным тоном. А вместо этого - такая буря.
   Тут Кирилл обратил внимание, что между притолокой и дверью, до сей поры плотно закрытой, появилась маленькая щелка... кто-то старательно подслушивал, стремясь остаться незамеченным. Так... кажется, все становится на свои места...
   - Марина, ну-ка зайди сюда, - негромко позвал он, - пора кое-что прояснить.
   После небольшого промедления дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы девочка могла проскользнуть в нее. Войдя и остановившись неподалеку от отца, она вопросительно поглядела на него своими большими невинными глазами, старательно делая вид, что совершенно не знает, о чем пойдет разговор.
   - Ты мне ничего не хочешь сказать? - поинтересовался он.
   Девочка замотала было головой, но через секунду передумала и виновато кивнула.
   - Я слушаю.
   - Пап, ты только не злись, - попросила она быстро, - я сейчас все объясню, и ты поймешь.
   - Хотелось бы, - вздохнул Кирилл, - пока я понимаю лишь то, что моя дочь умеет потрясающе врать.
   - Я не вру, - запротестовала Мариша возмущенно, - я просто... Ну, так было надо.
   - Для чего?
   Кирилл вынул у дочери из рук исписанный лист, который она машинально взяла со стола и принялась теребить.
   - Ну... я подумала, что если я приеду к тебе, то мама тоже приедет... Это ведь она звонила?
   - Она, - подтвердил отец, забрав из непослушных рук очередную добычу - дискету с пометкой "разработка фирмы Савинкова", - и подумала ты совершенно правильно - она сейчас приедет.
   Глаза девочки радостно сверкнули.
   - Ну вот, я так и знала!
   - Я бы на твоем месте так не восторгался, - предупредил Кирилл, со вздохом поднимаясь и укладывая лист и дискету рядом с клавиатурой - поработать сегодня явно больше не удастся, - голос у мамы был не слишком довольный. По-моему, ей не очень понравилось, что придется ехать после работы Бог знает куда. И, если совсем честно, я так и не понял, зачем был придуман этот план. Для чего ты решила вытащить маму сюда?
   Марина подошла, обняла отца за пояс и просительно заглянула в глаза:
   - Пап, ну, мне хотелось, чтобы вы побыли вместе. Ведь если мама только сейчас поедет, то когда она будет здесь, уже будет совсем темно. Она не захочет возвращаться так поздно...
   - Действительно, гениальный план, - пробормотал Кирилл, потрепав непослушный вихор дочери, - главное, безошибочный. На ночь глядя я вас, действительно, никуда не отпущу. Только вот зачем все это, а Мариш? Какой прок от того, что мы "побудем вместе"? Для чего это надо?
   Он приподнял ее голову, посмотрел в лицо, на котором сейчас эмоции сменяли друг друга: возбуждение, просьба, внезапное осознание своей вины за то, что не подумала о маминой усталости. Все эти чувства так ясно отражались на Маринкиной мордашке, что Кирилл против воли рассмеялся:
   - Великий стратег! Ну давай уж, рассказывай все до конца. Чует мое сердце, что у тебя еще не все карты выложены?
   - Какие карты? - не поняла Марина.
   - Да это так говорят... Ну так что?
   Марина, не отвечая, взяла отца за руку, усадила на диван, уселась рядом и прижалась к его плечу.
   - Ты только не перебивай, ладно?
   Рассказ - путанный, с небольшими отступлениями и подробностями, который Кирилл честно выслушал, не прерывая, занял почти двадцать минут. Выложив все свои идеи, Маринка перевела дыхание и замерла в ожидании ответа. Но папа молчал, только машинально поглаживал ее по волосам. Устав ждать, встревоженная Мариша подняла голову. Отец задумчиво смотрел в окно, и лицо у него было немного грустным и еще таким, словно он что-то пытался вспомнить и не мог.
   - Пап?
   - Да, котенок? - очнулся он, перевел взгляд на дочку, улыбнулся. - Ну что я могу тебе сказать? Придумано неплохо, вот только кое-что не учла.
   - Что мама устанет, - кивнула девочка, - я уже поняла, сейчас, когда ты с ней разговаривал...
   - Это - само собой. Но не только... - Кирилл помялся, подыскивая слова, - видишь ли, заяц... Я боюсь, что все - зря. Наверное, не надо бы тебе это говорить, но раз у нас такой серьезный разговор... Да и человек ты уже взрослый, судя по всему. Не получится у нас с твоей мамой Великого Примирения.
   - Почему? - разочаровано выдохнула Мариша. - Ты разве не хочешь? Я ведь видела, как вы друг на друга смотрели на празднике. Ведь хочешь же, - попыталась втолковать она очевидный для нее факт, - и мама хочет. Наверняка. Я знаю, знаю, что ты сейчас скажешь, - заторопилась она, - что нельзя вмешиваться в отношения двух взрослых людей - мне дедушка все время это говорит.
   Кирилл усмехнулся:
   - Правильно говорит.
   - Так я и не вмешивалась, правда же? - потребовала она подтверждения своей деликатности. - Ну, скажи.
   Дождалась кивка и, удовлетворенная, продолжила:
   - Ну вот, а теперь просто нельзя больше тянуть. А то мама может еще выйти за этого дядю Игоря, и тогда уже все.
   - А он тебе не нравится? - уточнил отец.
   - Да нет, он вообще-то неплохой, - вынуждена была признать Марина, - добрый, за мамой ухаживает, цветы ей приносит... Ну, там, руку подает, когда из машины выходить, и всякое такое... Но я не хочу, чтобы он всегда жил с нами. Знаешь, что он сказал?
   Она сделала интригующую паузу и со значением произнесла:
   - Что хочет стать моим новым папой и заменить тебя. А я ему сказала, что тебя нельзя заменить. Правильно же?
   Кирилл, не отвечая, только крепче прижал ее к себе, внезапно чувствуя, как в горле образовался ком. Бесхитростные слова Маринки словно разрушили какую-то плотину, старательно выстроенную им в своей душе. Он думал, что вполне смирился с тем фактом, что рано или поздно в жизни Юли появится другой мужчина и даже, как ему казалось, был готов к этому. И, казалось бы, так же спокойно отнесся бы к тому, что этот "другой" займет его, Кирилла, законное место, в жизни дочери. Они ведь не перестанут встречаться, так же будут видеться... Но сейчас в его воображении нарисовался Игорь, уверенно открывающий дверцу своего крутого джипа, откуда выскакивает довольная Марина. Игорь берет ее за руку, и они вдвоем идут куда-то, оживленно обсуждая важные для Мариши проблемы...
   Картина была настолько реальная, что у Кирилла защемило сердце... Он впервые понял, как не хочется ему, чтобы кто-то претендовал на внимание его так незаметно подросшей дочери. Это его, родного отца, право учить ее всяким жизненным премудростям, выслушивать разные смешные и серьезные истории, смеяться проделкам... Они ведь так похожи, у них, как говорила его мать, одно мышление...
   Обеспокоенная долгой паузой Маринка потянула его за рукав:
   - Ты почему молчишь?
   - Да так... думаю.
   Ладно, хватит предаваться рассуждениям, сейчас приедет взбешенная Юлька, надо постараться уладить это дело с наименьшими потерями.
   - Знаешь, что я тебе скажу, детеныш? Направление мысли, в общем-то, было верным. С твоей точки зрения. Только вот дедушка-то прав был... Вряд ли можно исправить то, что мы с твоей мамой натворили, вот таким вот способом.
   - Но ты бы хотел? - настойчиво спросила она.
   - Я бы... Видишь ли...
   Кирилл поднялся с дивана, посмотрел сверху вниз на серьезное личико и медленно произнес:
   - Есть вопросы, на которые сложно дать быстрый ответ. Существуют разные вещи, которые требуют долгого и спокойного разговора. А сегодня нам еще предстоит бурное объяснение с твоей мамой.
  
   Поднимаясь почти бегом на седьмой этаж, Юля чертыхалась про себя. Лифт, как назло, застрял где-то между этажами, и ей пришлось преодолевать пешком это небольшое, в общем-то, расстояние. Но в ее нынешнем состоянии досадная случайность выросла до размеров хорошо продуманного заговора. Оказавшись на площадке перед знакомой дверью, она уже хотела было нажать на звонок, но в это время увидела свое отражение в отделанной блестящим металлом двери соседней квартиры, и ее рука бессильно опустилась. Неужели вот это красное потное существо с растрепавшимися прядями - она? Не хватает еще в таком виде предстать перед глазами Кирилла, этого бессовестного интригана, придумавшего всю эту историю исключительно, чтобы потрепать ей, Юле, нервы.
   Пока она, кипя от злости, добиралась до Москвы, а потом ехала в метро, в ее сознании уже успела сложиться своя версия события, и Кириллу в ней была отведена самая неприглядная роль. Юля была уверена, что Кирилл выманил дочь к себе, пообещав всевозможные развлечения, и посоветовал не сообщать об этом ей, поскольку у него по каким-то причинам освободился вечер. А ведь еще накануне уверял, что будет занят по самую макушку. Наверное, как только узнал, что Игорь взял билеты на детский спектакль в субботу, тут же изменил свои планы.
   И ведь это она сама, доверчивая идиотка, сказала ему, что Маринка не будет скучать, потому что Игорь уже предлагал свозить их в Москву, в театр, но Юля отказала, так как девочка должна была поехать к отцу. А теперь, раз Кирилл занят, она скажет Игорю, что его предложение принимается. И этот двуличный тип вроде бы принял ее слова спокойно, но, как выясняется, это была только видимость. Какой же он все-таки эгоистичный мерзавец! Только бездушный негодяй будет тайком проворачивать свои делишки, используя ребенка, как пешку.
   Надо же было так ошибиться в свое время. Все-таки хорошо она сделала, что сразу оборвала все нити и ушла от него. Чем меньше он будет влиять на Марину, тем лучше. А то - вот, пожалуйста, девчонка уже идет у него на поводу и по его наущению сбегает из дома, не поставив мать в известность.
   Ну, ладно же, переполненная жаждой мщения, думала Юля, трясясь в переполненном вагоне метрополитена, в понедельник же обращусь к адвокату, чтобы в судебном порядке ограничить встречи ребенка с отцом. Не может поступать по-человечески, будет встречаться с ней раз в месяц в моем присутствии. Если попросить Игоря, он найдет самого лучшего адвоката, и Кириллу не помогут никакие друзья детства, которые преуспели, занявшись частной адвокатской практикой.
   А, казалось бы, так все хорошо складывается: Маринка попадет в свой обожаемый театр и начнет каникулы с развлечения; Кирилл может спокойно работать, не испытывая чувства вины за нарушенное обещание; а она, Юля, сможет провести субботний день одновременно с любимым ребенком и человеком, который хочет занять в их жизни определенное место... Кроме того, можно будет потихоньку налаживать контакт между девочкой и Игорем, которому она, наверняка, будет признательна за поход в театр. И вот теперь, благодаря эгоистичной выходке ее бывшего муженька, все эти планы полетят к черту, потому что пока они с Маринкой сегодня доберутся до дома, будет уже жутко поздно, а спектакль утренний. Вряд ли она встанет с постели в том настроении и виде, чтобы куда-то идти. Да и Маринку за такие фокусы не стоит водить по театрам.
   Бедный Игорь, он так обрадовался, когда узнал, что сможет сделать приятное этой маленькой паршивке...
   Пристроив сумочку на ручку двери, Юля лихорадочно приводила в порядок свою прическу, пытаясь разглядеть себя в маленьком зеркальце. Наконец решив, что выглядит достаточно респектабельно, бросила зеркальце в сумку и решительно надавила пальцем на кнопку звонка. Открывшему дверь Кириллу предстало милое видение: очаровательная молодая женщина в расстегнутом плаще, с прелестным румянцем на щеках и сверкающими глазами. Общее впечатление портило лишь воинственное выражение лица, не идущее нежным чертам.
   - Где Марина? - отрывисто спросила Юля, не переступая порога.
   - И тебе тоже добрый вечер, - спокойно произнес Кирилл и, чуть посторонившись, предложил, - может быть, все-таки войдешь? Или так и будем через порог разговаривать?
   - Мне не о чем с тобой говорить, - процедила бывшая жена сквозь зубы, - я хочу забрать свою дочь и уехать домой.
   Кирилл проглотил чудный намек по поводу "своей дочери" и более настойчиво сказал:
   - И все же пройди, нам нужно кое о чем поговорить. Поверь, это важно.
   Юля неохотно повиновалась. Оказавшись в прихожей квартиры, в которой не была больше трех лет, она против воли с любопытством огляделась.
   - Я почти ничего не изменил, - заметил Кирилл, наблюдая за ней.
   - Мне нет никакого дела до твоей квартиры, - огрызнулась Юля, - говори, что ты хотел сказать такого важного. И где, наконец, Марина?
   - Марина! - чуть повысив голос, позвал Кирилл и негромко добавил. - Она, как видно, решила переждать первые минуты грозы в глубине квартиры, чтобы не попасть под горячую руку.
   Юля хотела ответить, что нечего делать из нее монстра в глазах дочери, которая вполне заслуживала хорошего нагоняя. Но в этот момент из зала появилось пропавшее дитя, едва не ставшее причиной преждевременного инфаркта матери, еще даже не достигшей тридцатилетия. Вид у Маринки был самый что ни на есть покаянный, глаза опущены, но губы надуты, будто она заранее обижалась на возможную отповедь.
   - Мам, - робко протянула она, остановившись у входа в холл, - ты только не переживай, со мной же все в порядке, правда.
   - Очень своевременное замечание, - протянула Юля хмуро, - интересно, где были у тебя мозги, когда ты оставила мне эту дурацкую записку и уехала Бог знает куда?
   - Не Бог знает куда, а к папе, - возразила Марина, - я же тебе написала, специально, чтобы ты не волновалась.
   - А ты не подумала о том, что я могу еще раз позвонить? Как ты считаешь, что я чувствовала, названивая с работы весь вечер? Я толком работать не могла, всем твоим подружкам позвонила, чьи телефоны сумела вспомнить! Еле-еле конца работы дождалась, прибегаю: здрасьте-пожалуйста! Ребенка нет, на столе идиотская записка!
   - И совсем даже не идиотская, - запротестовала Маринка, глаза у которой уже были на мокром месте, - я там все точно написала. Я же все обдумала...
   - Интересно получается! - воскликнула Юля. - Она "обдумала"! Это что же, вы, значит, заранее договорились все это провернуть, а мне - ни слова?!
   Она в ярости повернулась к Кириллу:
   - Знаешь что! Можешь попрощаться с мыслями о совместных каникулах! И вообще о каких-либо встречах наедине! По крайней мере, до ее совершеннолетия. И не думай, что я на это не пойду. После того, что вы сегодня устроили, я на все что угодно готова, чтобы ты с ней виделся как можно реже!
   - Мама! - со слезами крикнула Марина. - Не надо! Папа не виноват!
   После разговора с отцом за то время, что потребовалось матери доехать, пока она сама слонялась по квартире и стояла у окна, выглядывая знакомую фигуру, девочка уже хорошо поняла, что ее план несколько, мягко говоря, несовершенен. Видно, двух дней не хватило, чтобы продумать все до конца, и теперь эта оплошность может ей очень дорого обойтись. Сейчас она была просто в ужасе, слушая мамины сердитые слова. Неужели она говорит серьезно?
   Юля тем временем сорвала с вешалки куртку дочери и бросила ее девочке:
   - Одевайся! Нам надо торопиться, а то на электричку опоздаем. Мы с тобой потом поговорим!
   Но тут вмешался Кирилл. Ухватив Юлю за локоть, он потянул ее в сторону кухни:
   - Подожди, я же сказал, нам надо поговорить. И сними, наконец, свой плащ, в квартире достаточно тепло.
   Ловко заведя Юлю на кухню, он обернулся к дочери, заплаканная мордашка которой выражала глубокое огорчение:
   - Ты посиди пока у себя, дочь. Нам с мамой надо побеседовать.
   И так как Маринка не изъявила желания сразу же уйти в комнату, безмолвно глядя на него широко распахнутыми глазами, в которых застыла вся мировая скорбь, мягко добавил:
   - Не переживай так, котенок. Дел ты, конечно, натворила, но еще можно попытаться их уладить.
   Прикрыв кухонную дверь, Кирилл оказался наедине с бывшей женой, которая так и не присела на табуретку, а напряженно застыла посреди помещения, засунув руки в карманы. Вся ее фигура выражала глубочайшее возмущение и нежелание идти на какие-либо компромиссы.
   - Не знаю, что ты там ей наобещал, - заговорила она ледяным тоном, - но я действительно собираюсь сделать все, о чем сейчас сказала. У Игоря есть много знакомых юристов, я найму самого опытного адвоката, и ты больше не сможешь вмешиваться в нашу жизнь тогда, когда тебе угодно. И как я только могла решить, что с тобой можно иметь дело! - вырвалось у нее необдуманно.
   - Хотелось бы знать, когда это ты так подумала? - как бы между делом, небрежно спросил Кирилл и, не дожидаясь ответа, добавил уже серьезным тоном:
   - Угроза, конечно, весомая, и, поверь, я не сомневаюсь, что ты при желании сможешь попытаться провернуть все, о чем наговорила. Но, прежде всего, по-моему, надо все-таки думать не о своих амбициях, а о дочери.
   - Амбициях!? - задохнулась от возмущения Юля. - Речь идет не об амбициях, а о том, что ты на нее дурно влияешь! Я не желаю, чтобы моя дочь выросла легкомысленным избалованным созданием, уверенным, что может творить все, что пожелает. У нее должны быть какие-то принципы!
   - И прививать их намерена ты сама? - обманчиво мягко поинтересовался Кирилл. - Или твой Ромео не первой молодости? В таком случае, думаю, у меня есть все шансы выиграть дело в суде.
   - Это еще почему?
   - Да потому что, как мне кажется, судья, даже если он чем-то и обязан твоему будущему муженьку, прежде подумает, можно ли доверять девочку матери, чьи собственные принципы весьма сомнительны, мягко говоря.
   - Да как ты смеешь...
   - Принципиальные люди, обладающие высокой нравственностью, - пояснил Кирилл, - не изменяют своим супругам с их собственными друзьями в собственной квартире.
   Юля побледнела.
   - Какой же ты...
   Господи, ну почему так получается, что она вечно должна оправдываться, будто именно она виновата в их разрыве и вообще в том, как сложилась их жизнь.
   - Я не собираюсь отвечать на твои слова, это не имеет смысла, - бросила она, - если это все, что ты хотел мне сказать, то разговор окончен.
   Она сделала шаг по направлению к двери, но Кирилл протестующе поднял руку:
   - Прости, я отвлекся. Правда, ты меня сама вынудила, но сейчас разговор не о нас, а о Марише. Давай все-таки сядем, это не на две минуты.
   Он первый подал пример, приглашающе указал на табуретку за Юлиной спиной.
   - Если ты намерен поведать историю о том, как тебя осенила вдохновляющая мысль провести вечер с дочерью, и ты не смог меня предупредить, я не поверю ни единому слову, - заверила Юля, расстегивая плащ - на кухне было душно.
   - Я ничего не собираюсь придумывать. Могу поклясться, чем хочешь, - хмуро сказал Кирилл. - Знаешь, у нас с тобой удивительный ребенок получился. Она до сих пор верит в чудеса и убеждена, что в сказках должен быть счастливый конец. К сожалению, ей скоро придется убедиться, что так бывает далеко не всегда. Слушай...
  
   Подслушивать, сидя на полу, было не слишком удобно, но у Маринки не было другого выхода. Она нисколько не чувствовала себя виноватой из-за того, что не послушалась распоряжения отца и не ожидала окончания родительской беседы в комнате. Ей просто необходимо было знать, как повернется разговор, которому она сама же и была причиной. Разве могла она оставаться в стороне, когда ситуация абсолютно вышла из-под контроля и каждую секунду могло случиться что-то ужасное, например, мама навсегда запретит ей встречаться с папой? Такого ужаса Маринка себе даже представить была не в состоянии. Побегав пару минут по комнате, она пришла к выводу, что должна сидеть тут, на полу, в ожидании... Чего ждать, она не знала, но вдруг... Ну, допустим, придется вмешаться...
   И потому сейчас она сидела в коридоре, скорчившись в неудобной позе и, затаив дыхание, старательно ловила каждый звук.
   Голоса из-за плотно закрытой двери слышались не очень отчетливо, хотя отдельные слова разобрать было еще можно. Судя по ним, а также по интонации, с которой эти слова произносились, мама с отцом говорили сейчас не слишком враждебно. Кажется, даже наоборот... Вот папа тихонько рассмеялся... И мама спустя несколько секунд - тоже. Может, еще все и обойдется, с надеждой подумала Марина. Может, папа ее уговорит...
   Она уже начала было приподниматься, чтобы незаметно удалиться к себе в комнату и сидеть там, как и положено благовоспитанному ребенку, когда взрослые решают своим проблемы, как внезапно мирное журчание голосов сменилось раздраженными выкриками.
   Перепугавшись, Маринка попыталась незаметно приоткрыть дверь, но та скрипнула, и девочка в страхе, что ее незаконное присутствие обнаружится, замерла. Что же делать? Она в панике оглядывалась по сторонам, лихорадочно стараясь придумать какой-то выход из положения и уже отчетливо понимая, что вмешательство будет неуместным и может повлечь за собой еще худшие последствия.
   А родители кричали все громче, и теперь ей не надо было напрягать слух - все слова слышались отчетливо.
  
   - Это тебе не свойственно обдумывать свои действия! Ты же, как носорог, упрешься в свою правоту, тебя с места не собьешь!
   - Чья бы корова мычала! Сколько раз я хотел с тобой поговорить - ты хоть попыталась меня выслушать?! Нет, она встала в позу обиженной и оскорбленной, Святая Мадонна - ни больше ни меньше! Могла бы попробовать меня понять.
   - Это я должна была тебя понимать? Очень интересно получается! Поставил меня в такое положение, когда мне постоянно приходится оправдываться, заставил на суде выслушивать совершенно дикие обвинения, а теперь еще имеешь наглость возмущаться, почему я не хочу с тобой разговаривать. А зачем, спрашивается? Чтобы дать тебе возможность снова на меня нападать? Мне хватило одного раза, спасибо. Я не мазохистка!
   - Эгоистка ты, вот ты кто! О дочери бы подумала. Между прочим, ребенок не просто так все это затеял. Раз она пошла на такой шаг, значит, что-то ее в сложившейся ситуации не устраивает. Ведь, подумай, сколько времени она на все это потратила, все тщательно рассчитала. Только, к сожалению, не учла, что у нее родители - идиоты... А жаль. Согласись, план был великолепный - для ее-то лет.
   - Насчет идиотов - говори о себе, - пробурчала Юля, которую упоминание о Маринке, вынужденной сочинять этот безумный план, чтобы достучаться до поглощенных своими эмоциями родителей, немного притормозило. Если допустить, что Кирилл говорит правду, значит, она ужасно виновата перед своей дочерью. Но так сразу признать вслух, что Кирилл прав, она не могла. В конце концов, они вдвоем эту кашу заварили. Мало того, что свою семейную жизнь пустили под откос, так еще и девчонке нервы мотают. А все он с его дурацкой ревностью... Но на ребенке их разногласия отражаться не должны, здесь он верно говорит.
   Она уже собралась было с силами, чтобы сделать уступку и сказать, что не будет привлекать адвокатов, как дверь нерешительно приоткрылась. В проеме появилась Мариша, держащая в руке надрывающийся телефон. Глаза девочки были полны тревоги, лицо бледное, и, увидев это, Юля принялась себя казнить с удвоенной силой.
   - Пап, возьми, - девочка протянула трубку отцу и обратила к матери мордашку, полную ожидания и надежды.
   - Спасибо, котенок, - Кирилл не смог скрыть облегчения, что тяжелый затянувшийся разговор оборвался сам собой.
   Поднес телефон к уху, услышал голос так необходимого ему Алексея, и просиял.
   - Одну секунду, - попросил он невидимого собеседника, тихо извинился и вышел из кухни.
   - Мам, - тихонько произнесла девочка, - ты сердишься? Я не хотела, чтобы ты волновалась, правда...
   Юля, не отвечая, порывисто поднялась с табуретки, притянула дочь к себе, обняла и прижалась к ее макушке подбородком.
   - Как же ты меня напугала, если бы ты знала, - так же тихо сказала она спустя минуту.
   - Мамуль...
   - Не надо, детка, - остановила она дочь, - я очень тебя люблю.
   - Я тебя тоже, - прошептала Мариша.
   Обе помолчали. Внезапно Юля грустно протянула:
   - И почему ты только не сказала мне, что хочешь увидеть папу сейчас, а не ждать до четверга? Я бы тебя сама отвезла к нему завтра утром.
   - Ты бы сказала, что завтра в театр, - покачала девочка головой, и я ведь не только этого хотела, - я хотела, чтобы вы с папой помирились...
   - Мечтательница ты моя, - Юля прижалась губами к пушистым волосам, покачала ее, - такие вещи не делаются с наскока...
   - Да я уже поняла, - хмыкнула Марина, - мне папа сказал...
   - Ну вот видишь...
   - Мам, - дочка вывернулась из материнских рук, повернулась так, чтобы видеть мамины глаза, - мам, а ты бы хотела, чтобы все стало, как раньше?
   На этот вопрос ответа не последовало. Мама устремила взгляд поверх головы дочери в окно. Маринка приподнялась на цыпочки, обхватила ее лицо руками и повернула к себе:
   - Мам?
   - Не надо об этом, родная, - шепотом сказала та, - я не скажу ничего, что бы ты хотела услышать, а мне не хочется тебя расстраивать. Ты лучше скажи, - тут ее голос стал строже, - откуда ты взяла деньги на дорогу?
   Почувствовав, что настроение у мамы изменилось, и теперь существует реальная угроза получить нагоняй, Мариша торопливо выпалила:
   - Ну, ... у меня еще были те, что дедушка подарил на день рождения.
   - А разве ты не истратила тогда все, когда покупала себе диски? - удивилась Юля, радуясь возможности перевести разговор на другую тему.
   - Не все... Немножко еще оставалось. Я у тебя взяла, - призналась Марина, потупив глаза, - в твоей тумбочке.
   Юля только головой покачала. В этот момент вошел Кирилл, лицо которого было освещено неподдельной радостью, глаза сияли.
   - Что-то случилось? - непроизвольно вырвалось у Юли.
   - Ничего, кроме хорошего, - сверкнул он зубами, - просто нашелся один замечательный человек, который выручит меня из жуткого затруднения.
   - Понятно, - протянула Юля, снова начиная сердиться. Вот, пожалуйста, ясно видно, что все их проблемы, которые экс-муженек сам же называл общими, для него ничего не значат. Стоило позвонить кому-то, и Кирилл тут же забыл обо всем.
   - Ну, так, девочки, - словно в ответ на ее мысли, произнес тот, - все обсудили? Теперь можно на время забыть о разногласиях и мирно скоротать вечер?
   - Я не собираюсь ничего с тобой здесь "коротать", - проинформировала его бывшая жена, - мы с Мариной сейчас же уезжаем. Спасибо, что просветил меня... Мы с ней, - она кивнула в сторону девочки, - еще раз дома поговорим, наедине...
   - Мам, давай останемся хотя бы до завтра, - попросила умоляюще дочка.
   - Не вмешивайся, - оборвала Юля, - дальше я буду решать сама. Иди, собирайся.
   Понурив голову, Мариша поплелась в прихожую. Ясно, что ничего не выгорело. Разговор мамы с папой не дал никакой пользы, и даже с ночевкой здесь, в Москве, ничего не получилось. Не говоря уже о том, чтобы остаться на все выходные. Придется ехать домой.
   - Постой-ка, - придержал девочку за плечо отец, и обратился к Юле, - куда это вы собрались на ночь глядя?
   - Мы вполне успеем доехать, - сухо сказала Юля, - электрички ходят до полуночи.
   - Ну, вот что, хватит сходить с ума, - в свою очередь, рассердился Кирилл, - никуда я вас сейчас не пущу. Никакой спешки нет. Как я понял, театр все равно отпадает, так что ничего страшного не произойдет, если вы здесь переночуете.
   - Да что ты себе позволяешь! - вспыхнула Юля. - По какому праву ты берешься решать за меня?
   - По праву отца нашего общего ребенка, - подчеркнул Кирилл непроницаемым тоном. - Если ты у нас такая отчаянная и бесстрашная, что можешь, очертя голову, кинуться куда глаза глядят, и ехать поздним вечером в электричке, которую, кстати, могут и отменить, то Маринку я не позволю таскать.
   - Если ты так уж беспокоишься за нашу безопасность, - саркастично заметила Юля, - мог бы пожертвовать парой часов и сам бы нас отвезти.
   - И не подумаю, - пропустив ее сарказм мимо ушей, ответил спокойно Кирилл, - острой необходимости нет, а мне сейчас нельзя никуда выходить из дома, должен человек подъехать, забрать бумаги. Так что разговор окончен. Иди, дочь, там концерт начинается, - подтолкнул он Маришу, - сегодня вы никуда не поедете, это точно.
   Девочка, чувствуя недовольство матери, перед тем как выскользнуть в коридор, виновато взглянула на нее. Она ощущала себя немного предательницей, ведь оказалась как бы против нее в этот момент. Но скрыть своей радости оттого, что они останутся тут на ночь, не смогла. Кирилл заметил, как просияли глаза девочки, и усмехнулся. Кажется, ребенок невзирая ни на что, надеется на благополучный исход своей авантюры. Фантазерка... Хорошо все-таки быть ребенком, только в этом возрасте можно легко забыть о прошлом и повернуть время вспять по своему желанию.
   Заметив, что Юля по-прежнему смотрит на него отнюдь не ласково, он внезапно почувствовал раздражение. Ну что она глядит на него как на врага? Ясно же, что его вины в случившемся ровно столько же, сколько и ее. Или так трудно смириться с тем, что она вынуждена подчиниться его воле и остаться здесь на ночь? Но есть ведь элементарный здравый смысл... Ладно, судя по всему, втолковывать что-либо в данный момент бессмысленно, женщинам свойственно упрямиться просто из любви к упрямству.
   Пройдя мимо Юли к холодильнику, Кирилл открыл его, присел на корточки и принялся шарить в недрах, выискивая что-нибудь съестное. Так, отлично, вот два яйца, масло... о, даже кетчуп... Замечательно.
   Не оборачиваясь, бросил деловито:
   - Подержи, - сунул, не глядя, Юле масленку и бутылку с кетчупом, сам выудил из ячейки яйца, поднялся на ноги, и пинком захлопнул дверцу.
   - И дальше что? - поинтересовалась Юля, неприязненно глядя на свою ношу, которую она подхватила машинально, и теперь злилась на себя. Если он думает, будто она станет готовить ему ужин...
   - А дальше, я думаю, тебе все же стоит снять плащ и соорудить себе яичницу, - спокойно ответил Кирилл, пристраивая на столе яйца рядом с хлебницей, чтобы не скатились на пол, - к сожалению, молока нет - я не ждал гостей сегодня, иначе бы запасся продуктами. Поэтому придется тебе обойтись без любимого омлета. Но зато есть кетчуп, насколько я помню, ты без него жить не можешь.
   Юля неожиданно для себя рассмеялась:
   - Кто бы говорил... Можно подумать, эту бутылку ты для меня покупал. То-то она пустая почти.
   - Ну и что, у нас с тобой случайно общие пристрастия в еде, если ты помнишь.
   Кирилл осторожно вынул у нее из руки масленку, открыл ее и удовлетворенно щелкнул языком:
   - Масла тебе хватит. Только вот что будет есть Маринка? Теперь холодильник действительно пустой.
   - А ты ее вообще хоть чем-то кормил? Она сегодня днем ела как воробей, - снова забеспокоилась Юля.
   - Кормил, а как же, - кивнул Кирилл, - мы с ней борщ доели. Но это было почти два часа назад. Не ложиться же ей спать на голодный желудок.
   - А Маринка на ночь не ест, папочка, - сообщила Юля злорадно, - странно, что ты этого не знаешь, раз она у тебя остается каждую неделю.
   - Это она у тебя не ест, а у меня ест.
   Кирилл добавил к натюрморту на столе сковородку, сняв ее с крючка над разделочным столом, и окинул все довольным взглядом.
   - Ну вот, располагайся, питайся... А я там пока постель приготовлю, как гостеприимный хозяин.
   С неожиданным озорством он стрельнул в нее глазами:
   - Могу заверить, что для тебя совершенно безопасно оставаться здесь ночью. Я не собираюсь на тебя покушаться.
   И так как Юля не нашлась даже, что ответить на этот хамский выпад, беспрепятственно добавил:
   - Своему Игорю ты сможешь сказать абсолютно честно, что я к тебе даже не приближался.
   Прозвучавший звонок заставил обоих вздрогнуть и не дал Юле возможности достойно парировать очередной выпад бывшего супруга.
   Оставшись на кухне одна, она еще пару минут постояла, сердито глядя на закрытую дверь, затем медленно стащила с себя плащ. Глупо упорствовать, не желая признавать очевидное. Конечно, неприятно, что Кирилл снова оказался прав, и она вынуждена следовать ее указаниям, но, в самом деле, рискованно возвращаться так поздно да еще с ребенком. Раз уж он категорически не желает их везти...
   Повесив плащ на крючок - предварительно убедившись, что коридор пуст, и Кирилл увел гостя в комнату, она надела фартук и занялась готовкой. Есть, в самом деле, хотелось ужасно. Пока она мчалась сюда и потом устраивала здесь разбирательство, голод не давал о себе знать. Видимо, желудок тактично решил позволить своей хозяйке сначала уладить все проблемы и, убедившись, что ничего страшного не случилось, снова напомнил о себе - на этот раз, отбросив всякую деликатность.
   Разбивая яйца над сковородкой, она вспомнила слова Кирилла о том, что придется обойтись без омлета, и на душе у нее неожиданно потеплело. Надо же, он до сих пор помнит, что она любит омлет. И про кетчуп не забыл... Все-таки, эти мужчины - странные создания. Могут разорвать с тобой отношения, винить во всех смертных грехах, но помнить о такой ерунде, как предпочтение омлета перед яичницей...
  
   Когда Кирилл, уладив все вопросы, довольный, что смог свалить одолевавшую его проблему со своих плеч на другие, более надежные в этом вопросе, вошел на кухню, Юля с аппетитом поглощала яичницу, политую остатками кетчупа.
   - Вкусно? - потянув носом заманчивый аромат, поинтересовался он.
   - Ага.
   - Так что, Маринка ничего перед сном не будет есть? Ты серьезно говорила?
   - Так ведь холодильник же пустой? - подколола Юля.
   - Если ребенка надо накормить, я и в магазин могу сбегать, невелика проблема.
   - Не стоит, ей скоро ложиться пора, слишком уж насыщенный день у девочки сегодня. Чашки чая с печеньем хватит. Я там у тебя пачку видела, - Юла небрежно кивнула на шкафчик, где хранился хлеб.
   - А... Да это Аленка принесла, а мы так и не доели...
   При этих словах с Юлиного лица исчезло оживление, оно снова стало неприступным.
   - Мне неинтересно, каким путем к тебе попало это печенье, - заметила она натянуто, - главное, чтобы оно было свежим.
   - Абсолютно, - заверил Кирилл, - в среду куплено.
   - Ну и прекрасно.
   Аккуратно помыв за собой посуду, она налила чай в красивую красную чашку с затейливым орнаментом - Кирилл сказал, что она была приобретена специально для Марины, положила на блюдце печенье и велела:
   - Позови ее, пусть попьет и ложится.
   Он молча вышел, через минуту вернулся и сообщил:
   - Поздно, она уже спит.
   Юля, оставив чашку на столе, заглянула в комнату. По телевизору выступала какая-то новомодная группа, а девочка мирно спала на диване, обхватив подушку и уткнувшись в нее лицом. На другом конце дивана стопкой лежало свежее постельное белье и подушка.
   - Устала, - заметил Кирилл за Юлиной спиной. Он тронул ее за плечо:
   - Дай-ка, я ее возьму.
   Посторонившись, Юля как-то отстранено наблюдала за тем, как муж осторожно берет дочь на руки, как Маринка обхватывает его за шею, даже не проснувшись. Подхватив выпавшую из рук девочки подушку, Юля положила ее обратно на диван и пошла за Кириллом. Тот уже укладывал Маришу на кровать. В этот момент девочка открыла глаза, увидела склонившихся над ней родителей и сонно сказала:
   - Вы вместе... Хорошо.
   Юля отодвинула мужа, присела на кровать, помогла дочери раздеться и накрыла ее одеялом. Посидела рядом, глядя на спящую девочку. Из задумчивости ее вывел звук шагов - Кирилл, резко повернувшись, вышел из комнаты. Последовав через минуту за ним, Юля увидела, что он, уже в куртке и ботинках, проверяет по карманам наличность.
   - Ты куда? - вырвалось у нее.
   - Пойду все-таки в магазин схожу, - отрывисто произнес Кирилл, - Маринка по выходным обычно рано поднимается, наверняка проголодается за ночь-то, а в доме ни крошки. Куплю что-нибудь.
   Открыв дверь, он повернулся на пороге к Юле:
   - Ты видела, я там приготовил белье, можешь постелить себе в зале или у Мариши, где захочешь.
   Проводив его глазами, Юля побрела на кухню, увидела на столе чашку с горячим еще чаем, приготовленным для Марины, поднесла ко рту и откусила кусочек печенья, отметив про себя - вкусное, овсяное. Интересно, эта Алена часто бывает здесь? Наверное, чувствует себя хозяйкой, к чаю сладости покупает... Это имя показалось знакомым, словно недавно слышала она его. Машинально жуя печенье и запивая его чаем, Юля попыталась припомнить, в связи с чем она могла его услышать, но это занятие ей очень быстро показалось глупым. Мало ли на свете Ален?
   В двери повернулся ключ, и Юля, отчего-то ощутив в себе сильное нежелание встречаться с Кириллом, прошмыгнула в комнату, не выпуская чашку из рук.
  
   Ночью, когда электронные часы показывали половину второго часа уже нового дня, Юля со вздохом повернулась на своей временной постели и потянулась в поисках телевизионного пульта. Как ни странно, несмотря на столь суматошный день и сильную усталость, она не могла заснуть. Что-то не давало ей покоя, непременно требовалось вспомнить, но никак не получалось... Вот уже почти час она ворочалась с боку на бок, пытаясь уснуть, считала овец, собак, колышки в заборе, который построила в своем воображении - забор был длинный, он тянулся куда-то в необозримую даль, и ей надо было непременно сосчитать каждый колышек, пометить его карандашом. Но этот способ, обычно безотказно действующий, сегодня не помогал. Промучавшись, она решила немного посмотреть телевизор, выбрав какую-нибудь скучную передачу. Глядишь, станет таращиться в экран, тут сон ее и сморит.
   Пощелкав кнопками и найдя какой-то старый французский фильм с Анни Жирардо в главной роли, Юля начала устраиваться на разложенном диване. Она подоткнула под спину все бархатные подушечки, водрузила на них сверху большую пуховую подушку, которую выделил ей гостеприимный хозяин, укуталась в одеяло и попыталась углубиться в сюжет. Но это ей не удалось - в голове почему-то все время звучали слова Кирилла о том, что Маринке, как и большинству детей, свойственно верить в то, что сказки непременно должны хорошо заканчиваться. Давно ли она сама верила в это?
   Кажется, еще совсем недавно не могла читать книги, если заранее знала, что конец будет печальным; придумывала хорошие окончания для фильмов, где погибал главный герой, или влюбленные вынуждены были расстаться под давлением обстоятельств. А теперь ей стало все равно. Равнодушной она сделалась какой-то. Недаром мама на днях, рассердившись на что-то (вот еще новая деталь - они стали часто ссориться) - назвала ее молодой старухой.
   Один только раз за последнее время она снова почувствовала в себе прежнюю жизнерадостность, желание что-то делать, смеяться: когда был праздник в классе у Мариши. В тот вечер ей неожиданно стало так хорошо, весело, она ощущала себя озорной девчонкой, готовой на разные безрассудства... Но это чувство также неожиданно сменилось досадой, каким-то сожалением и желанием досадить Кириллу, сделать что-то неприятное. Глупо ужасно. И самое страшное, что мама права. Она на самом деле превращается в старуху, безразличную ко всему, неспособную на яркие, сильные эмоции. Хотя, нет - неправда, на эмоциональные вспышки она как раз способна. Со знаком "минус". Сегодня просто готова была убить Кирилла, наорать на Маришу, не желала слушать разумных доводов... Из-за своих амбиций (правильно Кирилл сказал, зря она на него обиделась) чуть было не потащилась с ребенком на электричку... А если бы ее отменили? Или к ним какой-нибудь кретин привязался бы? Хорошо, что Кирилл настоял на своем...
   Рассеянно смотря на расстроенное лицо Жирардо, которая, как стало понятно, искала пропавшую маленькую дочку (ну и выбрала же себе фильм, прямо в тему), Юля вспомнила, как Кирилл нежно держал дочь на руках, относя ее в спальню. Девочка так доверчиво прижималась к нему...
   Как же ей не хватает этого - возможности ежедневно быть с отцом, а не в те часы и дни, когда им, родителям, это удобно. Но что же делать? - в который уже раз за эти четыре года расстроено спросила себя Юля. Не отдавать же ему Маринку насовсем. Пусть это эгоистично с ее стороны, она не желает оказаться в положении "воскресной мамы". Хотя, если бы спросить мнение девочки, еще неизвестно, кого бы она выбрала...
   От этой мысли стало совсем тоскливо. А тут еще героиня на экране обнаружила, что дочку похитил ее же собственный сын, родной брат девочки, и, глядя на искаженное страданием лицо актрисы, Юля тихонько захлюпала носом.
   ... Где-то здесь был ее платок - перед сном она вынимала попавшую в глаз ресничку и вытирала слезинку. Она протянула руку, поискала, сначала не глядя, в складках одеяла, ничего не нашла, платок требовался все настоятельней, и Юле пришлось перерыть всю сооруженную гору из подушек. Ну, зачем ей одной такой широкий диван, ворчала она про себя. Вполне хватило бы и одной половинки, можно было и не раскладывать. Это какое-то ложе, а не постель для одинокой женщины... "На таком диване надо спать с мужем", мелькнула в голове совершенно неожиданная мысль. Юля подивилась прихотливому воображению, высморкалась в найденный-таки платок, завалившийся между диванной подушкой и подлокотником, но мысль не унималась. Она подсунула ей видение: Кирилл, безмятежно спящий сейчас в своей комнате, которая, между прочим, когда-то была их общей спальней... От созерцания возникшей в воображении картины Юлю отвлекла яркая вспышка на экране - героиня нашла свой собственный выход из ужасной ситуации и разбилась на машине, направив ее твердой рукой в стену, предварительно усадив рядом с собой сына-убийцу. Юля вздрогнула. Как все грустно - и в кино, и в жизни. Нет, хватит этих телестрастей, пора все-таки спать, скоро уже светать начнет. Скорее всего, Кирилл, в отличие от нее, сейчас спокойно спит, и ничто не тревожит его мирный сон.
   Выключив телевизор, с намерением на этот раз непременно уснуть, она закрыла глаза и попыталась расслабиться. В мозгу мелькали какие-то картинки, Юля всматривалась в калейдоскоп лиц, вяло пыталась узнать в них знакомые черты. Эти усилия утомили ее, добавившись к пережитым волнениям, и спасительный сон начал все же путать ее мысли. Уже почти засыпая, она внезапно увидела мысленным взором Маринку с трубкой телефона в руках, откуда слышался отдаленный голос, спрашивающий: "Алена, кто там?" На Юлю нахлынуло облегчение, она расслабленно уронила руку вдоль тела. Ну, слава Богу, наконец-то вспомнилось то, что подсознательно мучило и терзало. Теперь она знает, что девица, запасливо купившая печеньице к чаю, никто иная, как бухгалтерша. Затем облегчение отчего-то сменилось чувством досады от мысли, что Алену с Кириллом связывают общие дела.
   Перед тем как окончательно погрузиться в глубокий сон, Юля еще успела удивиться тому, что этот факт ей неприятен. Ей-то какая разница, с кем изволит общаться бывший супруг? Пусть хоть жениться на этой Алене, совет да любовь. Но, несмотря на это благостное пожелание, уснула Юля с ощущением душевного дискомфорта.
  
   * * *
  
   В субботу утром Марина проснулась в радостной уверенности, что от ее стараний все-таки есть толк. Воспоминание о том, как накануне мама с папой вместе укладывали ее в постель, наполнило ее надеждой на благополучный исход своей авантюры. Но реальность оказалось намного суровее, чем мечты - в отношениях родителей к лучшему ничегошеньки не изменилось. Они мало разговаривали друг с другом, а если и перебрасывались парой слов, то таким натянутым тоном, что ей становилось не по себе. За завтраком девочка попыталась было разрядить обстановку, начав рассказывать какую-то смешную историю, случившуюся у них в классе, но отец прервал ее на полуслове:
   - Ну, мне пора. Извини, котенок, ты мне после доскажешь, чем все закончилось.
   И, поцеловав ее, он коротко кивнул маме и ушел.
   Марина примолкла. Продолжать рассказ для одной мамы не имело смысла, так как выражение ее лица свидетельствовало о том, что ее мысли находятся где угодно, только не на этой кухне.
   Покормив дочь, Юля принялась мыть посуду, бросив девочке:
   - Ты ступай одеваться, нам тоже пора уходить.
   Предложение помочь было мягко, но непреклонно отвергнуто. Не придумав, как еще можно задержать маму до возвращения отца, Мариша поплелась в свою комнату. Натягивая на себя джемпер и влезая в джинсы, она напряженно размышляла, но так и не смогла больше придумать ничего, что бы могло исправить положение. Выйдя в коридор, девочка услышала, как мама в зале разговаривает по телефону, и, прислушавшись, поняла, что ее собеседником является ни кто иной, как Игорь. Сам по себе этот факт уже вызвал у Марины сильное раздражение, а когда мама еще тихо рассмеялась в ответ на что-то, разозлилась. Взрослая женщина, а не понимает, что для нее лучше. Ведь, казалось бы, все было сделано, оставалось только самая мелочь - поговорить и все выяснить до конца. Так нет, эти взрослые и тут сумели испортить...
   - С папой только ругалась, а с ним смеется, - сердито пробурчала девочка себе под нос, не боясь быть услышанной.
   Разговор, к ее облегчению, продлился недолго. Маринка опасалась, что мама попросит дядю Игоря приехать за ними, но она напоследок только сказала:
   - Ну, до встречи, Игорь, еще раз извини, что так вышло.
   Увидев, что дочь уже одета и смотрит на нее сердитыми глазами, сжав губы, Юля только произнесла:
   - Молодец, что так быстро собралась. Я сейчас тоже буду готова.
   Через пять минут, надев плащ и туфли, Юля открыла входную дверь и отступила на шаг, пропуская Маринку. Но, к ее удивлению, дочь метнулась в комнату отца и через минуту вернулась обратно. Избегая встречаться с матерью глазами, она вышла мимо нее на лестницу и остановилась возле лифта. Решив, что девочка оставила отцу прощальную записку, Юля не стала допытываться, в чем дело. Только в лифте, коснувшись щеки дочери ладонью, ободряюще улыбнулась:
   - Поверь мне, у нас все будет хорошо.
   Девочка нерешительно кивнула.
  
   По пути домой они разговаривали о чем угодно, только не о том, что случилось накануне. По молчаливому обоюдному согласию обе старались не затрагивать эту тему - по разным причинам для каждой из них она была тягостна. Юля, вопреки заявлению, сделанному вечером, не стала больше ругать девочку за устроенный переполох - вид у Мариши был и так подавленный. Поэтому она приложила все усилия, чтобы отвлечь дочку. Вслух строила предположения на тему: "как бабушка с дедом доехали до Самары", высказала мысль в воскресенье съездить в гости к своей подруге, у которой была дочь на два года младше Маринки, что, впрочем, не мешало им дружить. Марина приняла предложение с готовностью, решив, в свою очередь, не спорить и соглашаться со всем, что бы мама ни предложила, лишь бы не осложнять ситуацию еще больше.
  
   В кармане куртки ее пальцы ощупывали и сжимали тонкий квадратик дискеты, которую она утащила в последний момент в порыве отчаяния. Просто внезапно ее осенила неясная, не успевшая толком оформиться мысль, что, может быть, пропавшая дискета заставит отца неожиданно приехать к ним в ее поисках - до пятницы. У них была договоренность, что папа заберет ее в пятницу с утра, когда мама будет на работе. Марина подозревала, что этот план был придуман специально, чтобы родителям не пришлось лишний раз встречаться. Значит, необходимо, чтобы папа приехал хотя бы на день раньше, и непременно вечером, когда мама уже вернется с работы... А дискета ему нужна - он ведь сам говорил об этом накануне, значит, скоро начнет ее искать.
   Почему отец должен был непременно связать пропажу дискеты с ними, Маринка не смогла бы внятно объяснить, если бы ее об этом попросили. Но больше она все равно сделать ничего не могла. Поэтому теперь оставалось только ждать.
  
   Дни, последовавшие за их возвращением домой, были для Марины самыми тягостными из тех, какие она могла припомнить за всю свою не слишком долгую жизнь. Почти каждый вечер к ним приезжал дядя Игорь, привозил для нее то книжки, то диски, то снова билеты - на этот раз в цирк. Не желая в очередной раз огорчать маму, чтобы та была в хорошем настроении к моменту, когда приедет отец, Марина была приветлива, насколько могла. Она не грубила и складывала все подношения горкой в своей комнате на подоконнике. Мама увидела этот мини-склад, но лишь только заметила, что книжки могут упасть и порваться.
   Они ездили во вторник вместе с ним и с мамой в Москву, смотрели представление - оно оказалось неплохим, и Маринка от души посмеялась - гуляли, ели мороженое. Под конец прогулки она вынуждена была признаться себе, что, в общем-то, дядя Игорь - и правда, неплохой, просто им с мамой не подходит, но в этом он не виноват. Ничего, скоро папа приедет, и тогда он сам все поймет, просто раньше у него не было возможности сравнить. Только вот папа почему-то все не ехал.
   В течение всех дней девочка не отходила от телефона, кидалась на каждый звонок, и, скрепя сердце, решилась покинуть дом вместе с мамой во вторник, рассудив, что в среду еще не поздно для папиного визита. А если он позвонит, когда их не будет дома, то оставит сообщение на автоответчике - он всегда так делает.
   Но никакого сообщения по приходе домой Марина не обнаружила и с трудом скрыла свое разочарование. Юля, заметив, как девочка быстро прошла в свою комнату и прикрыла за собой дверь, хотела было узнать, не случилось ли чего, но в это время позвонила Анна Николаевна из Самары.
   Общим решением мамы и дочери было не говорить ей и деду о Маринкином побеге, иначе старики там сойдут с ума. Поэтому Юля просто рассказала, что сегодня они были в цирке, что Маринка, кажется, начинает нормально воспринимать Игоря - во всяком случае, принимает его подарки и согласилась пойти на представление. О том, что все подарки сложены горой на подоконнике, Юля мудро не стала упоминать. Дальше разговор был посвящен рассказам о юбилее, ради которого и была затеяна поездка, и, когда она позвала Маринку поговорить с бабушкой, та была совершенно спокойна. В подробностях рассказала, как понравилось ей представление со львами и тиграми, которых дрессировщики таскали на руках, словно безобидных котят, пошутила с дедом. Мрачности девочки не было и следа, и Юля решила, что ей все показалось.
  
   В среду утром приключилось маленькое, но неприятное событие - начался дождь, а Юлин зонт позволил себе сломаться окончательно. Успев вымокнуть до нитки по дороге на автобус, она пришла на работу в плохом настроении. Прическа погибла уже давно, и теперь волосы висели мокрыми прядями, свисая вдоль щек.
   - Здорово, - только и заметила Кристина, увидев эту неприглядную картину, - иди скорее плащ снимай и кофе выпей, там чайник горячий.
   - Спасибо, - пробурчала Юля, - слава Богу, читателей нет пока, а то бы распугала сейчас всех своим видом.
   - Вид как вид, - пожала плечами девушка, - осень на дворе, с каждым может случиться. И, по-моему, у Инки, из детского, есть фен. По крайней мере, был позавчера, я видела.
   - Ты настоящий друг, - с чувством заметила Юля, скрываясь за шкафом, - всегда знаешь, как успокоить.
   Через пятнадцать минут последствия аварии были частично ликвидированы, прическа приведена в относительный порядок, во всяком случае, волосы, хоть на ощупь и напоминали солому, но были сухими. Забрав их наверх и закрепив одолженными у Кристины заколками, Юля сочла, что выглядит вполне прилично.
   Однако еще часа через полтора выяснилось, что урон, нанесенный дождем, значительно сильнее, чем казался. Юли начала чихать, щуки ее горели, да и общее самочувствие было не из лучших - ломило суставы, кружилась и болела голова.
   - Юлька, да ты простудилась, - заботливо заметила Кристинка, когда та чихнула в седьмой раз, отвернувшись от читательницы и старательно прикрываясь ладонью.
   - Я и сама догадалась, - Юля высморкалась в совершенно мокрый платок и, придерживая гудевшую голову, принялась заполнять формуляр.
   - Юлечка, я конечно, не знаю, какие у вас порядки, - нерешительно промолвила старушка - божий одуванчик, пришедшая за очередным номером "Роман-газеты", - но, по-моему, вам надо бы домой, лечиться. Сами знаете, грипп - коварная штука. Я вам как медсестра с большим опытом работы говорю.
   - Спасибо, - Юля заглянула на обложку формуляра, прочитала имя и отчество читательницы, - Валентина Антоновна, надеюсь, у меня не грипп. Я сегодня просто под дождь попала, вот и расчихалась. Ерунда, пройдет.
   - Вы напрасно так легкомысленно к этому относитесь, - старушка посерьезнела, и сразу стало видно, что в былое время этот одуванчик гонял санитарок за малейшую провинность, - осложнения могут быть самые серьезные, поверьте мне.
   - Да, Юль, - встревожилась Кристина, которую поначалу мысль, что придется, дорабатывать смену в одиночестве, не вдохновила, - иди-ка ты домой, я Алевтине скажу, что ты заболела.
   - Да с чего ты взяла, что я заболела, - Юле не хотелось спорить, голова кружилась все сильнее, но признавать себя расхворавшейся не хотелось еще больше, - сейчас "Колдрекс" пойду выпью, и все как рукой снимет.
   - Да вы с ума сошли, Юля, - возмутилась Валентина Антоновна, все больше проникавшаяся, видимо, мыслью, что девушку необходимо брать под свое крыло, раз сама она не понимает всей серьезности происходящего, - "Колдрекс"! Этим же не вылечишься, все эти иностранные лекарства только снимают симптомы, давая ложное ощущение улучшения самочувствия, а болезнь так и остается.
   Словно подтверждая ее слова, Юля снова чихнула.
   - Вот, сами видите! - всплеснула руками старушка.
   Дождь забарабанил по подоконнику с удвоенной силой.
   - Ох, ты! - поежилась Юля. - Ну, куда я сейчас пойду, - она показала Кристине на окно. - Ты же видишь, что твориться! А у меня зонт гакнулся. Сломался зонтик, Валентина Антоновна, - пояснила она читательнице, - пойду - еще больше промокну.
   Старушка снова начала переживать, но тут зашли новые читатели, и девушки принялись за работу. Юля заверила никак не желавшую уходить бабушку, что непременно что-то предпримет, как только позволит погода, и та, ворча, наконец покинула библиотеку.
  
   - Ну, как ты, Юль? - Кристина, отнеся стопку книг в закрытый фонд, вопросительно посмотрела на подружку, - может, и правда, пойдешь? Выглядишь неважно.
   Юля и сама ощущала, что нос у нее распух, глаза слезятся, да и, судя по тому, как ее все время кидает в жар, температура отнюдь не снизилась.
   - Если честно, - призналась она, - у меня сейчас только одно желание - полежать. Вот если бы можно было: раз - и перенестись домой. А то ведь еще добираться...
   - Слушай, - встрепенулась Кристина, - сейчас должна Анька прийти, она во вторую сегодня, Инка с ней сменами поменялась, - Кристина посмотрела на часы, - ну, точно, без десяти одиннадцать...
   - Ну и что? Какая связь между мной и Анютой?
   - Балда, ее обычно брат на машине подвозит, помнишь, она же рассказывала, он точки свои в это время проверять едет, и ее подбрасывает... Я сейчас!
   Кристинка умчалась. Юля, тяжело вздохнув, начала собирать в стопку сданные книжки. Как же ее угораздила так быстро простудиться? Раньше, вроде бы, не была такой неженкой. Что она, под дождь никогда не попадала, что ли? Да сколько угодно! Вон летом вообще по лужам шлепала босиком - и ничего... Правда, это в июле было, а сейчас осень на дворе...
   Размышлять не хотелось совершенно. Все тело разламывало, трудно было даже поднимать руки и передвигать ноги. Сцепив зубы, Юля дотащила книги до стола за стеллажами, уронила на него и бессильно присела на стул. Нет у нее больше сил, пусть Кристинка ее простит, но расставлять книжки ей придется самой...
   - Эй, есть кто-нибудь? Девушки! - раздался властный голос. Он, как наждаком, прошелся по нервам, и Юля поморщилась. Ну вот, теперь и Алевтина еще пришла, сейчас возмущаться начнет...
   - Что происходит, хотела бы я знать? - продолжила свою тираду заведующая. Твердыми шагами, которые отдавались в голове, она прошлась по деревянным полам отдела, заглянула за стеллажи и увидела Юлю, бессильно сидевшую на старом, качающемся стуле с покосившейся спинкой.
   - Юля, почему зал оставили пустым? Что с тобой? - прервала она сама себя, увидев горящие щеки и блестящие глаза сотрудницы. - Заболела?
   - Да под дождь попала сегодня, Алевтина Васильевна, - вяло объяснила Юля, делая попытку подняться.
   - Сиди, сиди, не вставай, - замахала та на нее руками, - или нет, вставай и иди домой! Не хватало еще осложнение заработать.
   - Да я...
   - Иди, говорю, - повысила она голос, - тоже мне, Жанна Д`Арк нашлась! Есть кому работать. Сейчас Ирина придет, справимся и без тебя.
   - Юль! - влетела Кристина. - Юль, ты где?
   Заглянув за стеллажи и, не заметив в первый момент заведующую, она протараторила:
   - Ну, как я и говорила, Анька только что пришла! Валерка тебя отвезет, собирайся! Ой, Алевтина Васильевна, здрасьте! А у нас Юля заболела!
   - Я вижу, - спокойно ответила заведующая, вышла из-за стеллажей и через минуту вернулась с Юлиным плащом, - помоги ей одеться, а я пока аспирин поищу, где-то тут была упаковка...
   Через пять минут Юлю, одетую, напоенную жаропонижающими лекарствами, с двумя зонтами - своим и одолженным Алевтиной, старым зонтиком унылой зелено-коричневой расцветки, усадили в синюю "десятку".
   - Выздоравливай, - помахала ей рукой Кристина. Юля через силу улыбнулась и кивнула. В голове поселился оркестр ударных и духовых инструментов, и все они играли не в лад. Она откинула голову на спинку сиденья и прикрыла глаза, не слушая, что говорит Валерка, Анин брат, симпатичный вихрастый парень, изо всех сил пытающийся казаться старше своих двадцати четырех лет, с готовностью согласившийся подвезти до дома симпатичную сотрудницу своей старшей сестры.
   Оказавшись у своего подъезда, Юля с трудом вышла из машины, опираясь на Валеркину руку. Тот открыл над Юлиной головой зеленый зонтик, отобрал у нее сломанный, и довел до двери в подъезд. Затем, с сомнением посмотрев на свою пассажирку и оценив ее силы, решил выполнить свою миссию до конца и доставил понравившуюся ему девушку прямо до квартиры. Проследив, как Юля открыла дверь, он пожелал ей скорейшего выздоровления, мотнул головой в ответ на тихое "спасибо" и в последний момент сунул в прикрытую уже дверь сломанный зонтик, явившийся причиной всех сегодняшних несчастий.
   Сбросив в коридоре ботинки, Юля добрела до комнаты. Собрав все силы, стянула с себя жакетик и юбку модной расцветки в черно-белую клеточку, и рухнула на диван. Старый плед, сложенный вчетверо и лежавший на подлокотнике, прекрасно заменил одеяло. В последний момент, прежде чем провалиться в сон, она подумала: как хорошо, что Мариша сейчас в школе, на репетиции новогоднего спектакля. А то бы забеспокоилась...
  
   Марина и впрямь беспокоилась. Но не о маме, о болезни которой и не подозревала, а о том, что пришлось оставить без присмотра телефон. О свалившейся внезапно на голову репетиции ей сообщила одноклассница накануне в среду вечером. Оказывается, решено было устроить первичный прогон спектакля с теми из ребят, кто остался дома на каникулах, и, позвонив ей наудачу, Светка, обзванивающая класс по поручению Ирины Борисовны, выпалила, что надо к десяти подгребать к школе.
   Кинувшаяся по привычке на звонок Мариша не сумела сдержать досадливого вздоха, но и отказаться от репетиции тоже не могла. Доставшаяся ей роль Герды, с трудом отвоеванная у трех претенденток, ее ужасно радовала, и пропустить репетицию было бы ошибкой.
   Поэтому сейчас она ждала своей очереди выходить на импровизированную сцену, которая пока еще ничем не напоминала ни сказочный лес, ни логово разбойников, ни, тем более, дворец Снежной Королевы, и никак не могла собраться с мыслями.
   Поведение отца озадачивало и возмущало Марину. Он так и не приехал к ним, и даже не позвонил, чтобы узнать, не у них ли эта дурацкая дискета. Прошло целых пять дней с тех пор, как она ее утащила, а папа ведь сам сказал, что на дискете записан очень нужный для него материал. Марина знала, что работа отца связана с разными документами, которые, как правило, хранятся в виде файлов в компьютере. Так чем же объяснить, что до сих пор папа не позвонил и не приехал? Он же должен был догадаться, что дискету забрала Марина, больше ей подеваться было просто некуда...
   И ждать, пока он сообразит, тоже больше нельзя. Сегодня уже четверг. Завтра папа должен забрать ее, чтобы они могли поехать в санаторий. А приедет он с утра, мама будет на работе, и они опять не встретятся...
   Она совсем измучилась, огорченная до глубины души безответственным поведением взрослых, не желающих поступать согласно ее планам. И тут ей пришла в голову еще одна мысль, простейшая и ужасная: вдруг папа успел сбросить информацию на компьютер, и теперь эта дискета ему вовсе не нужна?!
   В результате размышлений Маринка пропустила реплику, после которой ей надо было выходить на сцену.
   - Марина, да что с тобой? - удивилась учительница, когда девочка и во второй раз не откликнулась и не появилась у правой кулисы, о чем была заранее предупреждена. - Где ты витаешь?
   - Ой, Ирина Борисовна, - спохватилась она, - я задумалась...
   - Говорила ведь, давайте, лучше я буду Гердой, - прошипела Светка, которой досталась роль подручной главной Разбойницы с одной-единственной репликой: "А давайте мы ее пощекочем вот этим!" - имелся в виду большой блестящий кухонный нож, притащенный без ведома Светкиной мамы из дому, - она тут думает... Вот провалим из-за тебя спектакль!
   - Так, все успокоились, и этот раз еще отрывок с самого начала, - скомандовала учительница, - ребята, всех прошу быть внимательнее. Марина, не зевай!
   Мариша сделала над собой усилие, выбросив на время все семейные проблемы из головы, и отрывок "Герда у лесных разбойников" на этот раз был сыгран всеми участниками для первого раза благополучно.
   Пока Ирина Борисовна разбирала с другими артистами каждую реплику и движение, из которых состояла их роль, Марина решила, что как только придет домой, сама позвонит отцу и попытается как-то намекнуть на то, что потерянная дискета у них. Другого выхода она не видела.
  
   - Да что же это такое, черт подери! - выругался Кирилл, в сотый уже, наверное, раз переворачивая вверх дном содержимое ящиков письменного стола. - Ну, куда, куда она могла задеваться, хотел бы я знать!
   - Кир, а ты точно ее никому не отдавал? - спросила из другого конца комнаты Алена, сидящая на полу у вороха папок с бумагами, коробками дискет и пачками пухлых скоросшивателей, в некоторые из которых тоже были вложены дискеты.
   - Да не отдавал! - взорвался Кирилл. - Сто раз уже говорил: я ее даже у Никиты забрал, специально, хотел дома в спокойной обстановке посмотреть. Мне потом этот Савинов звонил, и я с ним здесь вот разговаривал, вот здесь сидел, на стуле, - он стукнул кулаком по спинке стула, - и разговаривал. Ему что-то в голову пришло, потребовалось какие-то изменения внести, вот он и позвонил уже в десятом часу. А я с этим чертовым отчетом маялся тогда, - продолжал он уже спокойнее, - застрял здесь до темна и еще матерился про себя, что он меня отвлекает! Пришлось файл с документацией сворачивать и с савинковской дискетой заниматься. А потом я ее домой унес... кажется... - на последнем слове его голос потерял уверенность, - только вот нет ее дома. Я там уже все, что мог, перерыл.
   - Ну, во всяком случае, здесь ее тоже нет, - девушка гибким движением поднялась на ноги и потерла поясницу, - ох, спина затекла.
   Кирилл устало сел верхом на стул, потер ладонями лицо, потряс головой.
   - Знаешь, мне иногда кажется, будто я схожу с ума. Ну так же не бывает, что вещь была, а потом взяла и пропала. Сама она ведь не могла исчезнуть, правда?
   - Не могла, - подтвердила Алена, подходя сзади и кладя руки Кириллу на плечи, - ты как каменный... Давай-ка я тебе легкий массаж сделаю.
   - Ну, сделай, - устало согласился он. Маленькие, но сильные ладошки принялись разминать затекшие мускулы, надавливать, гладить... Это было приятно, странным образом освежало не только тело, но и голову. Через десять минут Кирилл почувствовал, что плечи больше не пригибает к полу страшная тяжесть, сводя их непонятной судорогой и заставляя его сутулиться. Ну, в конце концов, что здесь смертельного? Ну, потерялась дискета, черт с ней. Можно ведь позвонить этому Савинкову и попросить второй раз сбросить те же файлы...
   - А почему бы Савинкову не звякнуть? - сказала Алена, и Кириллу показалось, будто она смогла прочесть его мысли. Это заставило рассмеяться, и Алена, которая не видела его лица, вздрогнула от неожиданности:
   - Ты чего?
   - Не бойся, я не спятил, - успокоил он девушку, поворачиваясь к ней, - просто я сейчас подумал о том же самом.
   - Правда? - обрадовалась она, - ну, значит, это не глупая мысль, раз пришла к нам одновременно. Мы же с тобой не идиоты.
   - Ты думаешь?
   - Балда, - хмыкнула Алена, - звони, давай.
   - Тащи телефон, - приказал Кирилл шутливо. Алена кинулась к столу, схватила трубку и бросила шефу.
   Поймав ее на лету, Кирилл принялся нажимать кнопки, выискивая в телефонной памяти номер этого самого Савинкова, дискету которого они ищут уже третий день, если считать с вечера вторника. Но внезапно остановился и решительно покачал головой.
   - Что? - встревожилась Алена. - У тебя его телефона нет?
   - Есть. Просто несолидно получается. Пришел человек в фирму, оставил свою дискету и ждет, когда ему позвонят и сообщат о результате. И вдруг слышит: "Здрасьте, Иван Петрович, у нас тут накладочка небольшая вышла, мы, видите ли, вашу дискетку потеряли, потому и не занимались до сих пор вашими очень для вас важными делами. Вы нам не могли бы еще раз по новой все принести?" - произнес он дурашливым тоном, и, другим, уже свои обычным голосом, добавил:
   - Ну и, как ты думаешь, будет он с нами после этого сотрудничать? Скажет, что же это за фирма такая, к едрене фене, если у них там важные документы пропадают. И пойдет господин Савинков, недовольный и обиженный, искать другую фирмочку. И упорхнут наши доходы другому дяде.
   - Мило, - задумчиво сказала Алена.
   - Не то слово.
   - Так делать-то что?
   - Будем искать, - вздохнул Кирилл, подражая герою известного фильма.
   - Снова мило. Кирюш, я больше не знаю, где можно искать. Осталось только паркет с пола сорвать. Ты только не злись, но... Ты точно ее никому не отдавал? Хотя бы посмотреть?
   - Ага. На день рождения подарил, - пробурчал он, оглядывая кавардак, устроенный ими в кабинете. Все, что можно было поднять с места и перевернуть, было поднято и перевернуто. Ящики стола вывернуты, их содержимое, все вперемешку, валяется на полу. С этажерки в углу старательной помощницей также все свалено на пол и тщательно перетряхнуто. Назвать все это беспорядком значило сильно смягчить реальность. И самое печальное, что нигде здесь не было и следа дискеты, которая была сейчас так нужна Кириллу Свиридову.
   - Ой, какая же я идиотка, - вдруг протяжно произнесла Алена. Кирилл удивленно посмотрел на нее, а она сказал уже громче:
   - Я такая кретинка, о которой просто свет не слыхивал!
   - Почему? - поинтересовался он.
   - Да ведь на Никитином компьютере-то не смотрели, - торжествующе выпалила она, - может, он файл к себе успел перебросить.
   - Да я, вообще-то, ему вчера звонил... - протянул, размышляя, Кирилл.
   - Ну и что! У него, между прочим, сотрясение было. Он мог и забыть.
   - Ну, в принципе, мог, - согласился он.
   - Еще как! - голос Алены звучал глуховато из смежного с комнатой, кабинета, где было рабочее обиталище Никиты. - Где тут у него разработочки... Вот, он, файлик, вот он, умница... - ворковала она себе под нос.
   Кирилл, стоя в дверях, с надеждой смотрел на девушку... Хоть бы нашелся. Заказы у них есть, один он, Кирилл, только что получил, у Никиты в работе еще один. Правда, пока с ним придется подождать, благо, заказчик сказал, что ему не к спеху, можно делать не торопясь... И еще есть пара-тройка потенциальных... Но вот этот, Савинковский заказ, был заманчив скорыми, живыми деньгами, которые были бы так кстати... И, главное, проект-то сам не слишком сложный, и, одновременно, интересный. Не рутинный. Одна беда - сроки... Савинков просил побыстрее, а они и так уже время потеряли, целых двое суток искали, как проклятые, эту дискету. Он мог бы ее к пятнице вчерне просмотреть, набросать приблизительный план... В понедельник привез бы Маришу из санатория и засел бы вплотную за работу...
   А теперь неизвестно, как все получится. Хотя, если бы сегодня, сейчас ее найти, еще есть шанс все успеть, если работать не отрываясь. Спасибо, Аленка помогает, добрая душа, ей ведь, как бухгалтеру и по совместительству заместителю секретаря - в те дни, когда та болеет, нет прямой необходимости этим заниматься... Ее дело - сметы и прочая скукотища. Исключительно милая девушка, вот мужу-то повезло...
  
   - Кир... - позвала упомянутая добрая душа, и ее грустный голос отвлек шефа от раздумий, - Кирюш, мне ужасно жаль, но нет здесь его.
   - Ну и черт с ним, - с наигранной бодростью произнес Кирилл - негоже на глазах персонала впадать во вселенскую тоску, - нет, и не надо. Я сейчас все-таки позвоню ему. Шут с ней, с солидностью, дело важнее.
   Но, к всеобщему разочарованию, вынужденный шаг, на который пришлось пойти, скрепя сердце, не дал абсолютно ничего. Савинкова не было в городе, и как его найти, подсказать на том конце провода не могли. Сотовый же телефон у него не отвечал. Все. Конец надеждам.
  
   Посидев десять минут в полной прострации, глядя в окно, Кирилл и Алена одновременно произнесли:
   - Да, веселая картина получается...
   Посмотрев друг на друга, грустно рассмеялись.
   - Ладно, Ален, поеду-ка я, посмотрю еще раз дома, - сказал Кирилл, поднимаясь с подоконника, - а вдруг она все-таки куда завалилась, а я не увидел?
   - Вдруг, - согласилась с готовностью верная помощница и тоже встала, - я тогда пойду тоже поработаю, да? У меня там бумажек накопилась туча.
   - Иди, - покивал начальник, - если Савинков позвонит...
   - Скажу, чтобы тебе перезвонил на мобильник, - перебила девушка.
   - Что бы я без тебя делал?
   - Утопился бы? - предположила Алена. - Мне Витек тоже так иногда говорит... Вы, ребята, оставляете во мне ощущение огромной собственной значимости, за что вам большое спасибо, - она сделала книксен.
   - Всегда пожалуйста. А твоему Витьку можно позавидовать. А если еще ты ему тоже такой вот массаж делаешь...
   - Иногда делаю. Когда заслужит.
   - Я и говорю - обзавидуешься. Ну, я поехал. Если найду - позвоню.
  
   Дома все призрачные надежды растаяли, как дым.
   Разгром, сотворенный им в собственной квартире, не шел ни в какое сравнение с тем, что они с Аленой устроили в офисе. Увидев с порога кошмар, царящий в квартире, Кирилл только головой покачал: как много может сделать один человек, если очень постарается. "Разор и запустение", - пришли ему на ум слова.
   Он прошелся по комнатам, поворошил уже десятки раз тщательно просмотренные дискеты и бумаги, порылся в ящиках и присел на диван. Дискеты нет. Как корова слизала...
   Пройдя на кухню, он поставил на огонь чайник - что-то живот подвело, наверное, на нервной почве. Ожидая, пока нагреется вода, Кирилл попытался снова по шажкам вспомнить все свои действия с того момента, как принес дискету домой и до вечера вторника, когда появилось время заняться Савиновской разработкой.
   Так... Он пришел, сунул ее в верхний ящик стола, где она и лежала до пятницы, когда он пытался заняться отчетом... А потом ему потребовались для сравнения другие отчеты, которые он сбрасывал с рабочего компьютера на дискетку, лежащую сейчас в столе. Он выгреб тогда все, что было в ящике, на стол, нашел искомое... А вот положил ли потом обратно вынутое? Этого он не помнил абсолютно... Почти сразу его отвлекла любимая дочка, внезапно свалившаяся ему на голову, как спелый ананас. Вот ведь егоза! Придумала сама план, никому ничего не сказала, приехала к нему, устроила тут переполох...
   Закипел чайник, Кирилл выключил его, открыл шкафчик с посудой, достал чашку и едва не уронил Маришин бокал в красных горохах. Вспомнил, улыбнувшись, как они ели в пятницу вечером борщ...
   Стоп. Кирилл резко поставил заварочный чайник на стол, из него выплеснулась налитая под самую крышку заварка. Мужчина уставился невидящим взглядом на растекающуюся по белой столешнице коричневую лужу. Марина. Маринка брала дискету.
   В его мозгу нарисовалась картинка - дочка вертит в руках чертов пластиковый квадрат. Он отобрал ее тогда... Кто знает, что могло прийти девчонке в шальную голову! Придумала же она сбежать к нему! Может, и дискету утащила с той же целью - заставить отца приехать. Или ее забрала сама Юлька - в отместку, чтобы на этот раз бывший муж вынужден был тащиться черт знает куда. Она ведь обвиняла его в пятницу во всех смертных грехах, придумала же, что это он все спланировал! Хотя, вроде бы, все выяснили, но кто знает, что ей взбрело на ум, когда он уехал?
   Схватив трубку, Кирилл набрал номер, долго слушал длинные гудки, говорящие о том, что никого нет дома. После одиннадцатого звонка в сердцах бросил телефон на стол. Куда они там провалились? Взгляд упал на часы - десять пятнадцать. У Юльки, кажется, сегодня первая смена... Или вторая? В любом случае, Маринка-то должна быть дома!
   Ладно, девочки, поиграем по вашим правилам! Схватив куртку, Кирилл вылетел из дома.
  
   Трель дверного звонка с трудом прорывалась в замутненное сном и простудой Юлино сознание. Вначале ей показалось, что звонок - это часть ее сновидения, полного каких-то людей, знакомых и совершенно чужих. Все эти люди чего-то добивались от нее, требовали, чтобы она немедленно куда-то отправилась... Юля отбивалась от них, объясняла, что не может никуда идти, потому что заболела... Но те не желали даже ничего слушать, повелительно говорили: "Ты должна, ты не имеешь права!" Юля так устала всем доказывать собственную правоту, что решила во сне не спорить, а просто уйти от этих настырных личностей... Но не тут-то было. Люди увязались за ней, да еще вдобавок подсунули ей под ухо колокольчик, и он трезвонил изо всех сил... Избавиться от этого звонка не было никакой возможности...
   "Да перестаньте же!" - взмолилась она и открыла глаза. Только успела порадоваться, что все увиденное было лишь сном, и никто не будет ее мучить звонками, как трель раздалась снова. Юля в первое мгновение решила, будто сошла с ума - теперь кошмары преследуют ее уже наяву. Накрывшись с головой пледом, она решила переждать, пока звон в ушах прекратится сам собой... И он прекратился, как по волшебству. Настала благословенная тишина... Она ласкала уши после истерического перезвона. Юля откинула покрывало, со вздохом облегчения откинула голову на подушку и почти сразу почувствовала какой-то дискомфорт. Почему-то она была вся мокрая, вспотевшая. Влажная ткань блузки неприятно холодила тело, а теплый плед, напротив, обвивал, будто жаркий кокон... Но вставать, чтобы переодеться в сухое, не было сил... "Почему на мне все мокрое?" - удивилась она и тут же вспомнила: да это же Алевтинин аспирин. Уже подействовал... Интересно, сколько она спала? И, если долго, то почему до сих пор нет Марины? Или она пришла, но тихонько сидит у себя в комнате?
   - Маринка! - позвала Юля и поморщилась - болело горло.
   И тут же звонок зазвенел вновь. Он звонил, не переставая, как будто на кнопку надавили пальцем и не желали ее отпускать. Значит, это было наяву, а вовсе не продолжение сна, вяло прокомментировала про себя Юля. Но сделала она это отстраненно, не пытаясь подняться, а просто слушала, как надрывается звонок.
   В голову, странно пустую и совершенно не желавшую соображать, пришла лишь одна здравая мысль: раз дверь до сих пор никто не открыл, значит, она дома одна, и Маринки нет.
   Бух! Бух! Бух! Дверь сотряслась от ударов кулаком.
   - Юля, открой немедленно! - раздался приглушенный голос Кирилла.
   Странно. Откуда бы тут взяться бывшему супругу?
   - Юля! - снова позвал он.
   Ну, ладно-ладно, зачем же так кричать? Сейчас она откроет, вот только с дивана встанет, одну минуточку...
  
   Когда совершенно озверевший от двадцатиминутного стояния за дверью Кирилл ворвался в квартиру, которую изволила все же открыть Юля, решившая поиздеваться над ним, он в первый момент даже не сообразил, что странного в ее внешнем виде.
   - Ну, знаешь! - только и смог сказать он, оказавшись в коридоре. - Всякого мог от тебя ожидать, но такого!
   - Чего?
   Юля задала вопрос с абсолютно непонятным ему и показавшимся совершенно неуместным в данной ситуации любопытством.
   - А ты считаешь, это нормально, - процедил он сквозь зубы, - столько времени держать меня на лестнице? Или у тебя здесь куча любовников, и ты их прятала по шкафам столько времени?
   Выпаленная со злости последняя фраза для него самого прозвучала глупо и даже оскорбительно. Юля, как ни странно, кажется, вовсе не оскорбилась, а только недоуменно покачала головой:
   - Нет, - протянула она, - у меня нету кучи любовников. И я никого не прятала.
   Такой ответ - буквально отвечавший на поставленный вопрос, а по сути, весьма неожиданный, если знать характер его экс-жены, заставил мужчину более внимательно посмотреть на нее. Юля стояла, прислонившись к стене, в одной измятой блузке и капроновых колготках. Лицо заспанное, а выражение глаз абсолютно отсутствующее. И сама она какая-то заторможенная...
   - Ты спала, что ли? - наконец сообразил он.
   - Ага, - подтвердила Юля. Она, с некоторым опозданием сопоставила появление супруга с теми звонками, что не давали ей покоя.
   - Это ты звонил, да?
   - Да, это я звонил... И не только звонил... Скажи-ка на милость, где... - приступил было он к выяснению тревожащего его вопроса, но оборвал сам себя и резко спросил:
   - Почему ты дома?
   Странный вид бывшей жены вызвал в его душе какое-то беспокойство, и он, злясь сам на себя, не смог его проигнорировать. Хотя, почему он должен о ней заботиться? У нее вроде есть кандидат на роль сиделки...
   - А где же мне еще быть? - вяло удивилась Юля и зябко поежилась.
   - На работе, - пояснил он, снова вгляделся в ее глаза, вздохнул и захлопнул входную дверь, которая до сих пор была распахнута настежь. От грохота у Юли зазвенело в ушах, она поморщилась.
   - А меня с работы отпустили. Не шуми, пожалуйста, - попросила она, - голова болит.
   - Не буду я шуметь, - проворчал Кирилл, подошел к ней, поднял голову за подбородок и внимательно всмотрелся в лицо, потрогал лоб. Потом подхватил на руки и понес в комнату:
   - С работы ее отпустили... А лечить тебя кто будет?
   - Я сама буду лечиться. А куда ты меня несешь? - поинтересовалась она.
   - В постель, - пояснил Кирилл, входя в зал. Увидел диван с наполовину сползшим на пол пледом, аккуратно повешенный на спинку стула костюм, криво лежащую диванную подушку и остановился в дверях.
   - Ты здесь спишь? - уточнил он, получил ответный кивок, снова тихо вздохнул.
   - Ты как себя чувствуешь? Постоять можешь?
   - Могу, - закивала Юля, и, охнув, приложила ладонь ко лбу, ткнулась головой ему в грудь.
   - Голова болит?
   - Ага.
   Не задавая больше вопросов, он усадил ее в кресло, быстро разложил диван, положил на подлокотник кресла подушку и набросил Юле на колени плед:
   - Где у тебя простыни?
   - В шкафу, - кивнула она головой в сторону стенки, и хихикнула: - Ты будешь меня укладывать? А откуда ты узнал, что я заболела?
   - Интуиция.
   - А-а.
   Получив этот невразумительный ответ, Юля совершенно им удовлетворилась и больше уже ни о чем не спрашивала. Она с любопытством наблюдала, как Кирилл ловко постелил постель, нашел на полке ее ночную рубашку, послушно подчиняясь его движениям, дала снять с себя блузку и бюстгальтер и надеть рубашку. В общем-то, она могла сделать это и сама, о чем попыталась сказать, но услышала приказ:
   - Не придумывай и делай, что говорят.
   Если уж быть совсем честной, забота Кирилла была ей приятна, да и сил было не столько, чтобы настаивать на своем. Конечно, если бы существовала необходимость, она бы переоделась и самостоятельно, но ведь нет же такой нужды? Хочет человек помочь, почему она должна противиться? Тем более что и голова начала вдруг кружиться...
   Уложив Юлю в постель и накрыв одеялом, Кирилл, запыхавшись, присел на край дивана. Огляделся по сторонам, увидел, что юбка от костюма сползла на пол, встал, чтобы поднять ее и внезапно отметил, что в квартире стоит тишина.
   - Юля, а где Мариша?
   - В школе.
   - Почему? - удивился он. - Каникулы ведь.
   Против обыкновения, Юля не стала злорадствовать, что отец не в курсе дел дочери, а, прикрыв глаза, пояснила:
   - А у нее репетиция сегодня... Только уже должна была закончиться, - внезапно заволновалась она и села, - надо пойти позвонить... - она попыталась вылезти из-под одеяла.
   - Стой! - метнулся Кирилл и придержал ее за плечи. - Не смей никуда ходить! Я сам позвоню.
   - Не кричи на меня, - обиделась Юля, - и не надо со мной обращаться, как с инвалидом. Я все могу сама сделать.
   - Да кто на тебя кричит? На тебя крикнешь - самому дороже станет, - проворчал он, - а раз болеешь, так и лежи.
   В этот момент он заметил, что его руки так и лежат на ее плечах, причем, левая - практически на груди, и отдернул их. Юля, похоже, даже не обратила на это внимания и только попросила:
   - Ну тогда ты позвони все-таки.
   - Какой телефон? - не глядя на нее, спросил Кирилл.
   - Я ... наизусть не помню, в синей книжке рядом с телефоном. Синцова Катя... Бабушку зовут Светлана Андреевна...
   Вернувшись через несколько минут с информацией, что Катя тоже еще не вернулась с репетиции, Кирилл обнаружил, что Юля дремлет. Остановившись у дивана, он разглядывал ее лицо, которое ему давно не приходилось наблюдать в таком спокойном состоянии - обычно, разговаривая с ним, Юля или сердилась или расстраивалась. А она похудела. Под глазами круги, да и бледная очень... И легкая - это он почувствовал, когда нес ее в комнату. Наверное, не намного тяжелее Маринки. А это не нормально для женщины ее возраста. Или все в порядке? Вон Алена тоже худенькая... Правда, Алену он не носил на руках. А Юльку не поднимал больше трех лет... почти четыре, вот и забыл, какой вес для нее нормальный. Ну, положим, с весом он может ошибаться, бледность может быть от простуды ... А выглядит усталой - наверное, работает много...
   Вот ведь упрямая дурочка, выругался он шепотом, сколько раз предлагал денег побольше, так нет, твердит: "Мы не нуждаемся в благотворительности". Брала всегда только сумму, установленную судом - алименты на Маринку. А сама, видно, работает, как папа Карло.
   Что же это ее богатенький ухажер не помогает, рассердился он внезапно. Видит же - девчонка надрывается, и нет, чтобы облегчить жизнь...
   Да, как же, возьмет она, возразил он сам себе, мы ведь бедные, но гордые! Ладно, чего зря время терять.
   Припомнив все, что мог, о том, как полагается лечить заболевших, он направился на кухню и поставил чайник - надо ее напоить чаем с малиновым вареньем. Интересно, а есть оно, малиновое-то?
   Дождавшись, пока вскипит вода, Кирилл поискал варенье, не нашел, зато обнаружил таблетки и довольно улыбнулся. Налил чаю, полез за сахаром и, закрывая шкафчик, уронил на стол крышку от сахарницы.
   - Что там случилось?
   Ну, вот, проснулась. Юля сидела на диване, напряженно выпрямившись, одна лямочка рубашки сползла с ее плеча.
   - Ну чего ты переполошилась, - тихо упрекнул Кирилл, - крышка упала.
   - Какая крышка? - удивилась Юля, однако, на самом деле успокоившись от его будничного тона.
   - От сахарницы, - пояснил он, - ты ложись, ложись давай. Я тебе сейчас чаю принесу. Кстати, где у вас малиновое варенье?
   - В холодильнике, - машинально ответила она, поправила лямку и внезапно покраснела. Кирилл, отметив это, слегка усмехнулся и исчез на кухне. Посидев немного, Юля вспомнила, что хотела узнать, где Марина. Выбравшись из-под одеяла, она дошлепала до кухни и поинтересовалась:
   - Ты звонил?
   Кирилл, наливая чай, поднял голову, взглянул на жену, которая стояла у притолоки, завернувшись в одеяло, и кивнул:
   - Она, скорее всего, еще на репетиции. По крайней мере, ее подружка там.
   Он подвинул чашку, положил в нее две ложки варенья, размешал:
   - Садись, пей.
   Повинуясь командному тону, Юля, еще не отошедшая толком от сна, ощущая, как голова продолжает слегка кружиться, направилась к столу. Она смутно чувствовала, что что-то неправильно в самой ситуации, но никак не могла сообразить, что именно. И только когда Кирилл, уже совершенно свободно ориентируясь в кухне, открыл холодильник и поставил туда баночку с вареньем, до Юли дошла вся неуместность его присутствия здесь.
   - А что ты здесь делаешь?
   - Сообразила, слава Богу, - проворчал он, закрывая дверцу холодильника и прикрикнул:
   - Ну, может, сядешь, наконец? Или ты любишь во время болезни босиком расхаживать?
   Юля послушно села на табуретку и повторила:
   - Что ты здесь делаешь?
   - Чаем тебя пою, не видишь разве?
   - Вижу... Кирилл, ответь, пожалуйста!
   - Сейчас, подожди...
   Юля недоуменно продолжала наблюдать, как Кирилл исчез в коридоре, чем-то там пошебуршал и вернулся с тапочками в руках:
   - Это твои?
   - Мои.
   Надевая ей на ноги тапочки, муж ворчал:
   - И она еще хочет от ребенка каких-то разумных действий, в то время как сама не способна сообразить, что не надо ходить босиком по холодному полу, особенно во время болезни.
   Смотря на его склоненную у своих ног голову с красиво постриженными густыми волосами, Юля внезапно ощутила в груди какое-то волнение, природу которого разгадывать почему-то не захотела и, вместо этого решила взбунтоваться:
   - Ты ответишь, наконец, на мой вопрос? И не так уж я больна, что ты ко мне прицепился.
   - Пей чай, - невозмутимо велел он, поднялся и сел на соседнюю табуретку, - здоровых людей с работы не отпускают ни с того ни с сего. И с каких это пор ты, будучи совершенно здоровой, заваливаешься посреди дня в постель, наполовину раздевшись?
   - Не твое дело, - не найдя другого ответа, буркнула Юля. Он спокойно кивнул, поднес чашку с чаем к ее рту:
   - Пей.
   Она гневно взглянула на него:
   - Чего ты тут распоряжаешься?
   - Ты в состоянии раз в жизни сделать что тебе говорят, причем для твоей же пользы, и не спорить? Что за человек! Хорошо еще ребенок не видит, какой капризулей может быть его мать. Ну, быстро пей!
   Обозленная его властным тоном, Юля демонстративно, показывая свое послушание и умение следовать разумным советам, схватила чашку с чаем и, не подумав, отхлебнула. И тут же охнула - горячая жидкость обожгла гортань.
   - Горе ты мое, - пробормотал Кирилл, - подуть же надо было.
   Он налил в стакан холодной воды из графина и заставил ее сделать пару глотков.
   - Хватит, - промычала Юля, отодвигая стакан.
   - Ну, хватит, так хватит. Теперь могу рассказать, что меня сюда сегодня привело. Кстати, температуры нет?
   Не успев среагировать, Юля позволила ему приложить ладонь ко лбу и нахмурилась, видя, как он удовлетворенно кивнул. Сложившаяся ситуация ей очень не нравилась. Непонятно как, Кирилл оказался в главенствующем положении, рот жгло, а чаю очень хотелось, от чашки поднимался изумительный аромат малины.
   - Так вот, милая моя, - с расстановкой продолжил он, - приехал я сюда, как ты сама понимаешь, не просто в гости, хотя в данном случае, видимо, вовремя. Мне бы хотелось забрать дискету.
   Делая попытку отпить чай, Юля вопросительно округлила глаза.
   - Мою дискету, - терпеливо повторил Кирилл, - я не знаю, кому из вас двоих пришла в голову эта гениальная мысль заставить меня ехать сюда, но она сработала, как видишь. Я здесь. Так что прошу тебя, скажи мне, где дискета, я ее заберу, и дело с концом.
   - Я тебя не понимаю, - подумав, сказала Юля, - я не имею представления ни о какой дискете. И вообще, если у тебя что-то потерялось, почему ты решил, что это - у нас?
   - Потому что во всех нормальных местах я уже смотрел, - рассердился Кирилл, - теперь пришел черед ненормальных.
   - Да иди ты знаешь куда! Нет у нас никакой дискеты, не суди других по себе. Ничего мы не брали.
   - Ты уверена? Юль, я серьезно, если ты на меня за что-то обиделась, то не надо мстить мне таким образом. Эта дискета мне для работы нужна, там важный материал.
   Кирилл еще не оставлял надежды, что Юля просто дурачит его, или из каких-то других соображений не желает так просто расстаться с нужным ему предметом, но в глубине души уже понимал, что, скорее всего, приехал он напрасно. У его бывшей супруги характер, конечно, не сахар, и назвать ее святой у него бы язык не повернулся, но склонности к садизму и открытому обману за ней, вроде бы, не водилось.
   - Кир, я понимаю, что из-за ерунды ты не приехал бы, - тихо сказала Юля, - но, честное слово, не знаю, о какой дискете ты твердишь. Я у тебя ничего не брала, поверь.
   - Верю, - кивнул он.
   Юля посмотрела ему в глаза, желая понять - он говорит искренне или устраивает ей какую-то ловушку. Взгляд Кирилла был открытым и грустным.
   - Там что-то нужное?
   - Ага, - кивнул он. Оба помолчали. Потом Юля медленно произнесла:
   - Кирилл, я, конечно, не хочу наговаривать на родного ребенка, но...
   - Но? - Кирилл, боясь спугнуть удачу, смотрел на нее, затаив дыхание.
   - Я сейчас вспомнила: она в субботу зачем-то к тебе в комнату заходила... Я думала, она тебе записку оставила, ну, вроде прощального письма. Ты ничего не находил в таком роде?
   Он помотал головой, затем улыбнулся:
   - И почему я не удивляюсь, не знаешь?
   - Не намекай, пожалуйста, что это я во всем виновата, - моментально ощетинилась Юля.
   - Ни Боже мой. Я намекаю только на то, чтобы ты помогла мне ее найти.
   - Сейчас?
   - Тебя не затруднит?
   - Нет, но... - нерешительно протянула Юля. Она сама не знала, почему, но ей отчего-то не захотелось, чтобы Кирилл так быстро нашел дискету. Найдет и сразу же уедет, а она опять останется одна...
   Пока она размышляла, Кирилл ушел в глубь квартиры. Ну вот, сейчас он перевернет все, потом слез не оберешься...
   Юля поднялась на ноги, и, забыв, что она в одеяле, сделала шаг вперед и наступила на край. Звук падения и легкий вскрик заставили мужчину бегом вернуться на кухню. Юля барахталась, запутавшись в одеяле и не в силах подняться на ноги. Он решительно подошел и вместе с одеялом подхватил ее на руки.
   - Что ты делаешь? Поставь меня сейчас же!
   - Самостоятельно ты пока передвигаться не можешь.
   В Маринкиной комнате он усадил жену на кровать и скомандовал:
   - Ну, выдвигай предположения, куда она могла ее засунуть.
   Все еще злясь на возмутительное самоуправство, Юля молча кивнула на стол.
   Кирилл принялся выдвигать ящики один за другим, ворча про себя:
   - И как только вы до сих пор ничего не натворили? Правильно твои родители боялись вас с Маринкой оставлять одних, это же просто опасно.
   - Ничего, как-то справлялись без тебя, - бросила Юля, - и дальше без твоей помощи обойдемся.
   - Что-то верится с трудом... Непонятно, о чем думает твой Ромео?
   - А Игорь здесь не при чем! - взвилась Юля, и тут же горло у нее от напряжения перехватило, и она закашлялась. Кирилл моментально бросил просматривать содержимое Маришкиных ящиков и повернулся к жене. Постучав ей по спине и видя, что результатов это не приносит, тем более что Юля энергично вырывалась из его рук, он кинулся на кухню. Вернувшись с недопитым чаем, сел рядом и поднес чашку ей к губам:
   - Пей. Помедленнее... Вот так...
   Когда приступ кашля прошел, а чай был наполовину выпит, Кирилл обнаружил, что держит Юлю в объятиях. Он убрал было руку... Затем передумал, чуть повернулся и сел плотнее на кровать, устраивая ее поудобнее, так, что она оказалась в кольце его рук. Давно уже он не обнимал ее... четыре года... это долгий срок, очень долгий. Но, как, оказывается, приятно, когда эта милая упрямица становится послушной и тихой и позволяет за собой ухаживать. Кирилл придержал чашку, чтобы Юле было не горячо ее держать, и улыбнулся: раз сидит спокойно, значит еще не уяснила всей двусмысленности их положения, иначе бы уже принялась вырываться... Просто так, из чистого упрямства.
  
   В горле по-прежнему першило, но не так сильно, чай был вкусным, а сидеть было удивительно удобно. Подняв голову, она затылком уткнулась во что-то твердое и ойкнула от неожиданности.
   - Ушиблась? - заботливо спросил муж.
   - Нет... А почему ты меня держишь? - тихо спросила Юля. - Я и сама могу, мне не так уж плохо, правда... Я же не при смерти лежу, чтобы ты так обо мне заботился.
   Кирилл отодвинул немного ее от своего плеча - так, чтобы видеть ее лицо:
   - А ты, правда, считаешь, что я могу заботиться о тебе только когда ты не в состоянии делать это сама?
   - Не знаю, - задумчиво покачала она головой, - наверное, нет. Я уже не знаю, хочешь ли ты вообще обо мне заботиться. У нас все так по-дурацки получилось...
   - И продолжилось тоже не по-умному, - не удержался, чтобы не съязвить, он, - я ведь сколько раз хотел все обсудить?
   - Много раз, - подтвердила Юля, наблюдая, как в его глазах, так близко от нее, загораются огоньки. Серый цвет превратился в серебристый... А ресницы у него просто девчачьи... Хорошо, что у Маринки такие же глаза... и ресницы отцовские... - Это же надо - у мужчины такие коровьи ресницы.
   - Что?!
   Увидев потрясение в серебристых глазах и почувствовав, как ее легонько встряхнули, Юля сделала над собой усилие и попыталась снова сосредоточиться на разговоре, нить которого от нее куда-то ускользнула.
   - Что ты сказала? При чем здесь мои ресницы? - рассерженно повторил Кирилл. - Опять твои штучки? Ну, нет, дорогая, на этот раз твой номер не пройдет.
   - Никаких штучек, - задумчиво улыбнулась она, - я просто подумала, как хорошо, что у Мариши такие же длинные ресницы, как у тебя.
   - И у коровы?
   - Ну да. У коров ведь ресницы, знаешь, какие длинные...
   Кирилл рассмеялся.
   - С тобой просто невозможно серьезно говорить. Ты точно как Маринка.
   - Это Маринка как я, - поправила Юля, - я же ее мать, а не наоборот.
   - Иногда я в этом начинаю сомневаться.
   - Знаешь что!
   Юля рассерженно начала возиться в своем коконе, пытаясь высвободиться из плена его рук.
   Но Кирилл покачал головой и усмирил все ее попытки освободиться:
   - Не надо... Давай уж поговорим, раз такая возможность выдалась... А то неизвестно, когда еще получится. Юль, ну, сколько можно, в самом деле?
   Юля затихла.
   - Я понимаю, ты на меня обиделась тогда... Может, я и не прав был, признаю. Но ты тоже хороша - ничего не объяснила, носом фыркнула и укатила в неизвестном направлении.
   - В известном...
   - Не перебивай. Неужели было трудно сказать все толком?
   - А ты бы слушать не стал, - не глядя на него, ответила Юля, перестав отвоевывать свою свободу, - ты же тогда как тигр набросился, сразу сделал все выводы и успокоился.
   - Я не успокоился... Я, между прочим, через день с Пашкой встретился. Он мне, правда, почти ничего не смог рассказать. Пьяный ведь тогда был, почти ничего не помнил.
   - Я знаю, что пьяный.
   Кирилл двумя пальцами, осторожно, за подбородок, повернул Юлино лицо к себе:
   - Скажи, Юль... У нас, что, совсем никаких шансов нет? Как ты считаешь?
   Юля помолчала. Ей казалось, что все решается как-то очень уж быстро. Так не бывает - столько времени обид, недопониманий - и вот так, раз - два, пять минут разговора по душам - и все. Разве так делают?
   Внезапно ей стало очень жарко, она снова начала возиться и разозлилась:
   - Ну что ты меня спеленал! Пусти же, мне неудобно.
   Кирилл медленно разжал руки, Юля молча выбралась наружу, одернула задравшуюся рубашку, покосилась на него - не усмехнется ли? Нет, лицо Кирилла было спокойным, только на щеке подергивался нерв.
   "Переживает", подумала она, и почему-то от этой мысли стало легче. Сев рядом на кровать и поджав одну ногу, она негромко спросила:
   - Ты уверен, что продолжаешь хотеть этого разговора? Тебе еще не все равно?
   Кирилл молча покачал головой.
   - А Алена не будет возражать, если мы тут сейчас все разрешим? - ей хотелось сразу поставить все точки над "и".
   - Какая Алена? - изумился Кирилл.
   - Твоя Алена. Бухгалтер твой.
   На лице мужчины отразилось сначала непонимание, затем искреннее удивление. И, наконец, он рассмеялся. Юля, которая внимательно следила за ним, недовольно сказал:
   - Не вижу здесь ничего смешного.
   - А то, что ты дурочка, это, по-твоему, не смешно? - Кирилл еще раз фыркнул. - У Алены, к твоему сведению, есть муж, Виктор, она его очень любит. Тоже мне, Шерлок Холмс.
   - Между прочим, я сделала совершенно такой же вывод, как когда-то ты, - запальчиво сказала Юля и поежилась. Прохладный воздух в квартире напомнил о себе.
   Кирилл молча набросил на нее одеяло, закутал так же, как и в первый раз, и только затем медленно произнес:
   - Знаешь, только со стороны иной раз становится понятно, каким идиотом иногда выглядишь.
  
   С трудом дождавшись, когда лифт доставит его на Юлин этаж, Игорь выскочил из кабины и надавил на звонок. Ожидая, пока ему откроют, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу и постукивал пальцами по стене. В тот момент, когда он позвонил Юле на работу узнать, не забыла ли она о предстоящем визите к его родителям, и услышал, что Юля заболела и уехала домой, он не находил себе места от тревоги. Пока ехал к ее дому, весь извелся, представляя, как она там одна, больная, беспомощная... и Маринка при ней, бедная девочка, наверное, не знает, что делать, куда позвонить... Игорь уже довел себя этими мыслями до состояния тихой паники, когда наконец добрался до места, хлопнул дверцей машины и кинулся в подъезд.
   Открывать ему не торопились, но Игорь не ожидал ничего другого - видимо, Марина размышляет, стоит ли отпирать дверь, она девочка осторожная. А Юля, раз она больна, лежит, наверное, без сил... Звонки ее беспокоят...
   Но, вопреки собственным уговорам, он решил еще раз позвонить: а вдруг в первый раз не услышали?
   Не успел оторвать палец от звонка, как послышался звук отпираемого замка, и Игорь облегченно выпрямился. Дверь распахнулась.
   - Я сразу же приехал, как узнал... - начал было он, и осекся.
   Прямо перед ним стоял смутно знакомый молодой человек с растрепанными волосами, в наполовину расстегнутой рубашке, а из-за его плеча выглядывала Юля, укутанная в одеяло.
   - Здравствуйте, - выдавил Игорь.
   - Здрасьте, - ответил молодой человек и вопросительно оглянулся на Юлю. Она вспыхнула, отчего-то покраснела, и вид у нее стал немного смущенный. Взъерошенная, с размазанной косметикой и полыхающими щеками - то ли от жара, то ли от смущения, она выглядела очаровательно.
   - Игорь, - протянула Юля растерянно, - ты пришел... Зачем?
   Голос у нее был хрипловатый... это тоже вполне соответствовало ее болезненному состоянию... а могло говорить и о чем-то еще, к болезни отношения не имеющем. Игорь ощутил на себе слегка насмешливый взгляд мужчины и сам смутился, хотя и не видел для этого причины.
   - Я узнал, что ты заболела... Позвонил тебе на работу, а там сказали...
   С этими словами он перешагнул через порог и сразу почувствовал себя увереннее. В конце концов, он имеет полное право здесь находиться, в отличие от этого молодца... Молодец же в этот момент воскликнул сердито:
   - Ты опять босиком! Ну, сколько же можно!
   Он быстрыми шагами ушел в комнату, вернулся с тапочками и бросил их на пол перед Юлей:
   - Надень сейчас же!
   Юля тихонько рассмеялась:
   - Ты сегодня, как спаниель - носишь мне все время тапочки... Надевая тапок, она пошатнулась, и сильная рука мужчины поддержала ее:
   - Осторожно!
   Игорю показалось, что он здесь лишний. Это чувство было унизительно, и он попробовал возмутиться:
   - Юля, что здесь происходит? Я специально приехал узнать, как ты себя чувствуешь, и застаю тебя в компании Бог знает с кем! Кто этот молодой человек?
   Мужчина присвистнул, Юля сердито взглянула на него:
   - Нам нужно поговорить. Уйди, пожалуйста.
   - Сначала ты уйдешь в комнату, - потребовал он, сверкнул глазами на Игоря:
   - Если вы хотите поговорить, это можно сделать и в зале, а не на сквозняке. Она, вообще-то, больна.
   Его выражение лица показалось Игорю знакомым, где-то он уже видел такую манеру морщить нос и приподнимать бровь. И тут его осенило. Маринка. Точно. Как же он сразу не догадался? Этого парня он не раз видел на фотографии в комнате девочки. Да и живьем видел - недавно, в день праздника. У школы...
   - Игорь, - заговорила Юля торопливо, - спасибо, что приехал. Я, правда, простудилась немного, на улице под дождь попала, вот и затемпературила. А Кирилл заехал... - она оборвала себя, - давай, пройдем сюда, поговорим...
   Юля увела неожиданного гостя в зал, Кирилл ушел пережидать на кухне. Он рассеянно вслушивался в неясные голоса за стеной и улыбался своим мыслям. Забавно, что его приняли за любовника собственной бывшей супруги. Хотя, в данных обстоятельствах, надо признать, в этом есть смысл... Интересно, о чем они беседуют?
   - Игорь, - с трудом подбирая слова, говорила, тем временем Юля, - видишь ли... Спасибо тебе еще раз, за то, что пришел... Мне приятно, что ты беспокоился...
   - Видимо, напрасно, - выдавил тот. Он отказался присесть, и сейчас стоял возле кресла, на котором сидела Юля. Его правый глаз от напряжения немного подергивался.
   - Нет, что ты! Но... наверное, я должна тебе была раньше сказать прямо... это моя вина...
   Голос ее утих. Игорь покосился на застеленный диван и почувствовал, как его лицо заливает краска. Смешно, право слово, зрелый мужчина с приличным опытом интимной жизни, краснеет как мальчишка при мысли, что тут могло происходить, на этом вот диване, только что... Посмотрел на Юлю. Она избегала его глаз, теребила край пододеяльника. Выглядела она виноватой и очень юной. Внезапно Игорь почувствовал себя старым и усталым. Сколько можно себя обманывать? Он же давно все понимал, но надеялся, что время и частые встречи сделают свое дело. Но чудес не бывает, во всяком случае, для него. Юля кашлянула, и Игорь вздрогнул. Еще не хватает, чтобы она по его вине заболела еще больше. Он присел на корточки, натянул сползшее одеяло ей на плечи и мягко произнес:
   - Юленька, я, кажется, понимаю, что ты хотела мне сказать... Не надо так нервничать. Давай-ка перебирайся в постель, ты и в самом деле нездорова.
   Не слушая протестов, он помог ей лечь и накрыл одеялом.
   - Выздоравливай. Я пойду.
   - Но, Игорь, - прошептала Юля, - мы же не договорили... Я бы хотела все объяснить...
   - Не надо, - прервал он, - я, возможно, произвожу впечатление тугодума, но иногда все-таки соображаю достаточно быстро. И... Да неважно. Мне, знаешь, пора.
   - Игорь...
   - О тебе, я вижу, есть кому позаботиться, - добавил он от двери. Дождался, пока Юля, помедлив, кивнула.
   - Ну и замечательно.
   Снова прозвенел звонок, Юля выжидающе посмотрела в сторону двери. Послышались уверенные шаги Кирилла, открылась дверь и в ту же раздался счастливый вопль:
   - Папа! Ты все-таки приехал!
   Кутерьма у дверей позволила Игорю незаметно выйти. Остановившись на минутку на лестнице, он глубоко вздохнул, поправил ворот наглухо застегнутого плаща - он предпочитал его носить именно так, и начал неторопливо спускаться по лестнице. На площадке между этажами оглянулся на дверь, из которой только что вышел, посмотрел на нее долгим взглядом, словно запоминая, и пошел вниз, уходя из этого дома навсегда.
  
   Спустя час, когда обо всем было переговорено, и дискета, извлеченная Маришей из коробки со старыми фломастерами, лежала у Кирилла в боковом кармане пиджака, он позвонил Алене и сообщил новость: пропажа найдена. Что касается него, то он приедет домой завтра вечером и поработает в выходные. У него изменились планы - поездка в санаторий отменяется, поэтому время на работу найдется. Во время разговора Мариша сидела, прижавшись к отцу, и счастливо улыбалась. Юля, уже в теплом халате, умытая и причесанная, сидела с другой стороны и молча, сияющими глазами смотрела на прильнувшую к мужу девочку. Дождавшись, когда он закончит говорить и затем, попросив дочку принести ей теплый платок, она тихо произнесла, когда девочка выбежала из комнаты:
   - А все-таки, как здорово, что есть дети.
   - Зрелая мысль, - отозвался Кирилл, взяв ее руки в свои ладони и глядя Юле в глаза.
   - Я хочу сказать, здорово, что они заставляют нас оглянуться назад и понять, все ли правильно мы делаем.
   - Спасибо господу за упрямого ребенка, - хмыкнул Кирилл, - за то, что она оказалась упрямей и настойчивей своих родителей. Если бы не ее гениальные планы, кое-кто вскоре мог бы совершить еще одну непоправимую ошибку, - намекнул он на ее согласие выйти замуж за Игоря.
   Юля чуть покраснела, но взгляда не отвела.
   - Я, наверное, сама бы тянула до последнего, но что-то мне подсказывает, что решающего шага сделать бы не сумела. Мне хочется так думать.
   - Мне тоже, - улыбнулся Кирилл и спохватился:
   - Между прочим, ты у нас вроде бы болеешь. А ну-ка марш в постель!
   Сгреб жену в охапку и вынес из комнаты дочери, где все они сидели на Маринкиной кровати. В коридоре он чуть не налетел на девочку, тащившую Юлин платок. Увидев, каким восторгом засияли ее глаза при виде мамы, лежавшей на руках у отца, Кирилл подмигнул дочке. Та радостно хихикнула.
   - Что это вы шутки шутите здесь над больным человеком! - возмутилась Юля. В ответ ей прозвучал дружный смех.
  
   * * *
  
   В предновогодней суете, когда продавщицы были утомлены бесконечным потоком покупателей, в маленький магазинчик, торгующий разной галантереей, вошли молодой мужчина и девочка. В руках у них были коробки с подарками, завернутые в блестящую бумагу и украшенные бантиками и завитыми ленточками. Оглядевшись на пороге, девочка решительно потянула отца к стойке с зонтами:
   - Вот, папа! Точно такой, как маме нужен.
   - Ты думаешь?
   Вместо ответа девочка сняла с подставки синий зонт с серебристой каймой:
   - Вот этот ей понравится! Он похож на тот, старенький.
   Мужчина взял зонт у нее из рук, повертел и неуверенно проговорил:
   - Да, кажется, похож.
   Стоящая рядом немолодая женщина, придирчиво выбирающая перчатки под стеклянной витриной, оглянулась на звук их голосов, увидела предмет обсуждения и проговорила уверенно:
   - Мужчина, зонтик на Новый год дарить неуместно. Купите лучше своей даме перчатки... Или шарфик.
   - А нам нужен зонт! - уверенно сказала девочка и добавила:
   - А перчатки мы маме уже на день рождения подарили, вместе с сумочкой.
   Мужчина, взяв дочку за руку, направился к кассе, бросив на ходу:
   - Большое спасибо за совет. Но нам нужен именно зонтик. Причем, такой же, как старый.
   Он улыбнулся женщине, проводя мимо нее девочку, нагруженную свертками, и та, сообразив, что этот подарок - символический, тоже улыбнулась, но не мужчине, а какому-то далекому воспоминанию. Видимо, в ее жизни тоже был случай, когда подарок, не соответствующий моменту, значил гораздо больше, чем казалось на первый взгляд.
  
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"