Мокрый снег, кружась, падал на асфальт и тут же таял, превращаясь в грязные лужи. В них желтыми пятнами отражалось марево фонарей. Дождливая погода загнала людей по домам, и заставила с нетерпением выглядывать в окна в ожидании тепла. Но отдаленный шум машин, да глухой звук шагов доказывали, что город еще жив. Подняв лицо к небу, по улице брел черноволосый мужчина в темном полупальто. Медленно брел... то останавливаясь, то вновь продолжая идти. Лет ему было за двадцать, а может за тридцать ... В городе его никто не интересовал и никто не интересовался им. Здесь он был никем - просто мифом. Мужчина остановился и открыл глаза, вглядываясь в темноту ночи, как будто желая найти там что-то известное только ему. Но что? Неизвестно. Вдруг он дернулся, как от удара и обернулся - чуть в отдалении, всего лишь в десяти шагах от него стоял тонкий, как трость юноша с бледной кожей. Он заправил влажную светлую прядь за ухо и кивнул. В его глазах отразился немой вопрос, а может - вина, стыд. Из-за чего? Кто знает. Только темноволосый мужчина напрягся. Черты лица стали жестче. Гнев ли, злость ли исказила губы в усмешке и сплела паутину морщин вокруг глаз.
- Зачем ты пришел, Гавриил? - голос человека в пальто был глух и тяжел. Он давил на плечи, прижимал к земле. Юноша передернул плечами и так же тихо произнес:
- Я пришел тебе помочь, Михаил.
- ОН приказал следить за мной?
Гавриил опустил голову, не желая встретиться взглядом с собеседником.
- ОН хочет быть уверенным в том, что ты выполнишь задание.
- Не уверен в моих силах?
Гавриил отрицательно качнул головой и посмотрел на ряд узловатых деревьев. Его голос прозвучал так тихо, как будто он сам боялся того, о чем хотел сказать.
- Нет, ... не уверен в тебе.
Михаил прищурил глаза, затем резко отвернулся и продолжил движение. Гавриил весь напрягся, даже стиснул зубы. Казалось, что еще немного, и он уйдет, позабыв о своих словах. Всего лишь миг промедления, всего лишь миг сомнения и все измениться, не произойдет того, что должно... Гавриил пошел следом за Михаилом.
Они остановились перед серым продолговатым зданием в три этажа. Зданием, которое среди других домов смотрелось, как оспина на гладкой коже. Гавриил хмуро посмотрел на Михаила:
- Ты к кому пришел: к Ней или к Нему?
Михаил устало потер лоб и произнес:
- Какая разница. Ты сам знаешь, к кому я пришел - не к человеку больному шизофренией, а к Рафаилу. Стой здесь. Не беспокойся - я сделаю то, что от меня требуется.
Гавриил дернулся, желая возразить, но Михаил распрямил крылья и светлым пятном просочился в одну из комнат на третьем этаже.
***
В палате было тихо. Сколько бы раз Михаил не приходил сюда - здесь царила тишина. Пустота и тишина. Пустота? Он покачал головой и нежно коснулся волос спящего человека. И на его губы, как тень, легла грустная улыбка... Пора.
***
Мне каждую ночь снился один и тот же сон. Странный, не такой как все - другой... Как будто это не сон, а совсем иной мир. Было сложно определить, где кончается реальность, а где начинаются грезы - границы между ними, казалось, не существовало. Все было настолько реально, правдоподобно. Наверное, из-за этого я и попал в психиатрическую больницу... Может еще из-за того, что родители иногда находили меня в каких-то странных местах. Чаще всего я был в женской одежде и не мог вспомнить о том, как в ней оказался.
В этот раз же все было по-другому. Не так, как прежде. Если раньше мне едва удавалось определить, где нахожусь, то сейчас мог четко описать место, где оказался - темный узкий переулок. Асфальт холодит босые ноги, а сердце болезненно замирает в груди. Мне трудно дышать, губы пересохли. Облизнув их, я закрыл слезящиеся глаза. Да, что же со мной не так? Почему в этот раз мне так страшно? Казалось, спину обжег чей-то злой взгляд. Я передернул плечами и медленно пошел вперед, с каждым шагом ощущая, как двигаться все сложнее и сложнее. Стало трудно думать - мысли тяжелые, как груда камней. Едва передвигая ноги, упрямо продолжаю идти. Там в конце переулка меня ждало пробуждение - так было всегда. Очень надеюсь, что в этот раз все будет, как и прежде. Но все оказалось совсем не так, как мне хотелось - рука коснулась стекла. Я зло посмотрел на окно - что же происходит? Удар, еще один удар - больно. Стекло поддалось и разлетелось в разные стороны острыми осколками. Прикрыв, голову руками, я начал кашлять. Кашель, казалось, раздирал горло. Схватившись за него, встал на колени. Голова закружилась... Несколько минут спустя все, наконец, прошло и мне удалось подняться на ноги. В осколках я разглядел свое лицо - темные провалы вместо глаз, грязные лохмотья вместо волос. Кровь на губах: узких и бледных. Мне стало страшно - кто это? Я? Нет, не может быть. Вздрагиваю - холод продирает до костей. В голове засела лишь одна мысль - надо идти вперед. Ступаю по разбитому стеклу, лезу в окно. Злость сливается со страхом, отчего начинает казаться, что за каждым углом ждет враг. Как в подтверждение моим опасениям - за очередным поворотом раздается лай. Идти вперед или подождать здесь? Яростно тряхнув головой, я заворачиваю за угол. Вновь кашель режет слух. Отчего-то он становится настолько сильным, что еще немного и потеряю сознание. Надо выбираться из этого места, чем быстрее, тем лучше. Шаг, мне больно. Стон, мне очень больно. Куда идти? Сзади раздается крик: громкий, пустой. Идти я уже не в силах - не могу. Колени ударяются о камень. Больно. Ползу вперед, задыхаюсь. Сзади - шаги. Кто-то спешит. Кто нужен им? Я. Останавливаюсь, замираю. Рука нащупывает что-то холодное, острое. Мне больно. Кашель вновь рвется наружу. Стой, молчи - не лезь. Не слушается: лезет, ползет и рвется наружу. Они замерли. Побежали. Сжаться, упереться коленями в пол, схватить нож, резак, что-то еще. Что? Они рядом. Хватит лежать - вперед, надо атаковать. Тело рвется на части. Мне больно. Смерть или Жизнь? Крик - мой крик, но боль - не моя. Боль - чужая. Кровь на руках - я жив, жив. Победа! И это Жизнь?
***
Открываю глаза, ожидая, что вновь окажусь в своей палате, но вскоре понимаю, что стою в том же узком переулке. Только в этот раз все вокруг утопает в белом тумане. Мне страшно, очень страшно - такого никогда раньше не было. Когда заканчивался сон, я всегда просыпался. Почему же в этот раз ничего такого не произошло? Сердце больно бьется в груди, не хватает воздуха. Я сошел с ума? Трудно думать. Мысли не желают складываться в более и менее логические цепи. И вновь спину сверлит чей-то взгляд. Да кто же это такой? Страх разрастается внутри, захватывая все участки сознания, вытесняя остатки разума, превращая меня в испуганное животное - я побежал, шаг за шагом повторяя прошлые события. Остановился только перед окном, согнувшись вдвое, чтоб отдышаться. Затем резко разогнулся и ударил... Больно. Осколки разлетелись в разные стороны. Мне едва удалось защитить голову руками, но все же один осколок порезал щеку. Горячая кровь потекла по подбородку и капнула на оголенную кожу груди. Груди? Я испуганно охнул и посмотрел себе на руки, на грудь, на ноги... Кто я? Женщина? Не веря, подскочил к осколкам, желая хоть как-то разглядеть свое лицо. Темные провалы вместо глаз. Грязные лохмотья вместо волос. Женское лицо. Я осторожно дотронулся... нет, дотронулась до царапины на щеке, вытерла кровь. Внезапная догадка пронзила мозг - значит вот, что происходило со мной, когда внезапно исчезала и меня находили неизвестно где. Ужас сковал тело. Преодолевая его, лезу в окно. Тут же до меня доносится знакомый вой. Дергаюсь, как удара - страшно. Хочется крикнуть: 'Молчать!', но замираю - не смею. Надо идти вперед. Делаю шаг и слышу крик, не мой. Вздрагиваю и понимаю, что нет больше сил сделать хоть какое-то движение. Колени ударяются о камень. Больно. Ползу вперед, задыхаюсь. Сзади - шаги. Кто-то спешит. Кто нужен им? Я. Останавливаюсь, замираю. Рука нащупывает что-то холодное, острое. Мне больно. Они замерли... Лежать, не шевелиться - вдруг не увидят, не услышат. Они побежали. Услышали, гады! Что делать? Сжаться, упереться коленями в пол, схватить покрепче нож. Они уже рядом. Хватит лежать - вперед... Не могу. Я сжимаюсь в комок, закрываю голову руками. Слезы из глаз - стыдно. Не смогла, не спаслась. Смерть или Жизнь? Чьи-то руки нежно касаются моей головы. Их тепло окутывает тело. Мне приятно и совсем не страшно. Кто-то целует в губы - ласково, едва касаясь. Дрожь по телу - его охватывает наслажденье. Открываю глаза. Вокруг светло, очень. И рядом он. Он - я? Мужчина. И это Смерть?
***
Не открываю глаза - боюсь. Вдруг вновь еще не проснулся... проснулась? Не хочу этого знать. Какая разница, ведь я даже не знаю теперь, как к себе относиться. Кто я: Мужчина или Женщина? Нет, не могу так больше. Надо закончить все это раз и навсегда, а стоя здесь ничего не решишь. Резко открываю глаза, и из моей груди вырывается вздох отчаяния. Вновь - узкий переулок. Облокачиваюсь о стену, закрываю лицо руками. Чувствую, что кто-то смотрит на меня. Так пристально, что становится неприятно - прямо ощущаю чужой взгляд всем телом. Сволочи! Надоело! Резко вскакиваю и осматриваюсь. Где вы? Передо мной стоят мужчина и женщина. Я - они? Они - я? Жизнь или Смерть? Отчего-то улыбаюсь и тяну к ним руки. Тепло и холодно. Нежно, больно. Я касаюсь их. Они тоже улыбаются и протягивают ко мне свои ладони. Прикасаются. По телу прокатывает боль и наслаждение. Закрываю глаза. Боль разрывает меня на части. Наслаждение сливает воедино. Кто я? Мужчина или женщина? Какая разница - оно Едино.
Оно открыло глаза и посмотрело на Михаила - на склонившего голову архангела. Оно открыло рот, стараясь что-то сказать, но ничего не получалось. Лицо Рафаила исказил гнев и боль. Михаилу не надо было смотреть, чтоб понять, в чем Оно его обвиняло. В ушах архангела до сих пор звучала просьба Рафаила:
- Обещай, слышишь, Михаил! Обещай, что не воскресишь меня, не позволишь осуществиться предначертанному...
***
Сзади послышался шорох. Михаил вздрогнул и убрал руку. Не хотелось, чтобы кто-то заметил его сожаление о содеянном. Оглянувшись и увидев Гавриила, архангел произнес:
- Не подходи, Рафаил сейчас проснется.
- Он или Она?
- Какая разница, теперь оно Едино.
***
Медленно гасли огни на елке, растворяясь в темноте пустого помещения. Пластмассовые новогодние игрушки грустно блестели накрашенными боками, вместо людей прощаясь с прошедшим годом. Все спали, и никто не знал, что ждало их завтра...