Влажный воздух осел инеем на дрожащих пушистых ресницах. Широкий железный карниз холодил кожу даже сквозь плотную ткань черных штанов, из-за чего приходилось все время елозить бедрами по металлу. Заболеть - не заболеешь, но удовольствия получишь мало. Да, и пальцы вот-вот примерзнут к рукояти старомодного пистолета - захочешь, не отлепишь.
Стряхнув с упругих - будто искусственных - локонов кружева снега, мальчик тоскливо вздохнул и посмотрел вниз. С двадцатого этажа машины, люди - не больше тараканов, теряются в вечерних сумерках. И столь же прыткие - все время куда-то спешат, месят грязь под ногами, будто хотят угнаться за мечтой. Или смерти ищут? Ни смысла, ни цели - легко превратиться в мерзопакостное насекомое или мышь. М-м-м, грызуны даже лучше - умеют хоть что-то чувствовать: может не совсем, как люди, но.... Или нет? Мальчишка качнул головой и свободной рукой поправил красный шерстяной шарф, обмотанный вокруг хрупкой детской шеи. Да какая разница, что могут крысы или мыши? Любить-то не могут. Не так, как люди. Хотя... и этот вопрос... под вопросом? Сморщив нос, ребенок повернул голову, вглядываясь в происходящее за стеклом - ругалась пара: оба высокие, красивые. Только мужчина чуть старше: седина на висках, морщины возле глаз и рта - прекрасное тому доказательство. И даже не слыша, о чем они говорит, мальчишка знал, что ничем хорошим ссора не закончится. Уж, на своем веку он повидал много семей: сколько создал, да и разрушил то же - не сосчитать и не упомнить. Дневника - в отличие от многих своих коллег - ребенок не ввел. Зачем? Память хорошая, а если что и забудет - значит, так и должно быть: с Провидением не поспоришь. Даже, если сильно хочется - вот как сейчас! Какая пара была, когда он выстрелил в них из лу... тьфу ты! Из люгера! Мальчик искоса взглянул на пистолет в руке, плюнул в сердцах на инструмент, и выдохнул облачко белого пара - стекло тут же запотело, мешая следить за происходящим. Ну, что за напасть! Ребенок выругался, начал вытирать потертым рукавом куртки запотевшее пятно и... чуть не соскочил, скрежеща металлом о металл - застежки на ботинках цеплялись за гвозди. Чудом остался на прежнем месте. Хотя какое чудо - крылья! Маленькие, беленькие, которые даже под курткой не спрячешь - приходится надрезы на спине делать. Такими гордиться нельзя, но и попрекать тоже. Вот, например, сейчас: уберегли от боли, если б их не было, то пришлось бы себя по частям собирать. Или ждать, когда кто-то из начальства оживит. Вот только этого лучше не делать - лишний раз руководство не стоит трогать... целее будешь.
В это момент ссора перешла в настоящие "военные действия" - вход пошли тарелки, стаканы. До слуха так и доносились воображаемые звуки: дзинь, тук, хрясть, дзинь-дзинь. Лица кривятся, слюна брызжет - успевай только отскакивать, чтоб не заплевали. Эх, а какая пара... была! Женщина - тогда еще девушка - согласилась идти за мужем хоть куда, лишь бы рядом, а мужчина - ради жены горы свернуть. Но сейчас - деньги разъели их любовь, выели, как червяк спелое яблоко. Пора уже сорвать, насладиться - ребенка завести, но... У мужа на первом месте работа, а у жены - злость и обида. Сама в достатке жить хочет, только понять мужчину не желает. И, в общем, перечислять можно до бесконечности - вывод один: расстанутся. Вот-вот - мальчишка, вытянув руку, взглянул на миниатюрные часы с электронным циферблатом и печально поджал губы. М-да, был бы у него лук, как в старые времена... Эх, какое оружие! Застрянет стрела в сердце или в черепной коробке - делай, что хочешь, не вытащишь. Вот тебе и любовь до гроба! Сейчас же, в угоду современности и быстрому развитию общества, вручили какой-то пистолет. И что? Прошла пуля навылет, и пока сердце кровоточит - любят, беспокоятся, а заживет - забудут... П-ф-ф! Отсюда и вся любовь двадцать первого века - быстрая, скоротечная. Выедается до скорлупы за считанные секунды, и остаток - пустота. Эх... И по правилам - не смеет мальчик вмешиваться. Познакомил - все, ступай, куда хочешь. Изредка подопечных проверяй, но не лезь, не мешай развитию отношений...
Ребенок потер усталые, покрасневшие от недосыпания глаза и решительно вздернул подбородок. Нет! Хватит идти на поводу! Ведь Купидоны не относятся к тем или иным силам - они стоят над Темными и Светлыми, потому что любви все покорно: и возрасты, и расы...
И ... вдруг ему удастся повзрослеть?
Жена
Я бежала к метро, кутаясь в тонкую куртку. Морозный ветер хлестал по щекам, видимо, желая отрезвить, привести в чувство, но зря старался! Слезы застилали глаза, рыдания душили. Казалось еще немного и не выдержу - сломаюсь, как та фарфоровая кукла из детства, которую мне отец подарил, когда нас с мамой бросил. И все... не склеить острые куски, не придать им прежней формы. Так и буду призраком прошлой жизни. Как старая, порванная фотокарточка...
Почему? Почему?! Почему! Этот вопрос кружился в голове, жалил не хуже осы - жжение от укусов до сих пор причиняло боль. Но мороз уже начал действовать - ледяными иглами пронзил руки, щеки, заполз ясностью в голову. Замедлив бег, я остановилась рядом с проезжей частью - полметра и остановка уже видна: старая, будто забытая здесь с советских времен. Дыхнув на руки, с сожалением оглянулась на многоэтажку - замерзать не хотелось, но и обида не проходила. Вернуться? Или...
Детский плач ворвался в размышления, разломал хрупкую логическую конструкцию, которой я пыталась убедить себя опомниться. Посмотрев туда, откуда он доносился, прижала пальцы к потрескавшимся губам - там, в углу, на лавке сжался в комочек ребенок и горестно плакал, закрывая маленькими ладошками круглое лицо. Не по сезону - как я, не считая красного шарфа - одетый, с растрепанными золотыми локонами. Что он здесь делает вечером, без родителей? Почему плачет? Я несмело шагнула к нему, приговаривая:
- Тише, тише. Все хорошо!
До мальчика оставалось шагов десять, когда он резко оторвал руки от лица - глаза ясные, не заплаканные. Смотрел долго - от этого взгляда стало неуютно, будто совершила что-то плохое! Что...
И в этот момент за спиной раздался скрежет, шипение и рядом крик... мужа:
- София!
Тело дернулось, словно кто-то рванул веревку, привязанную к талии, и... наступила тишина вакуумная...
Удар вышиб весь воздух из легких, я пыталась вздохнуть - больно! Оторвать голову от холодной, скованной льдом земли - больно... И, будто из другой жизни, через ватную преграду - сирена, крик:
- Кто-то еще пострадал?
Кто?.. И темнота.
Муж
Приходил в сознание медленно, тяжело, будто грузил вагоны камнями, а затем свалился без сил. Тело ноет, в голове туман, да и писк: непрестанный, надоедливый - даже не захотелось глаза открывать. Но щеки коснулись - ласково, и голос нежный, полный неприкрытого облегчения - Проснулся? - заставил со стоном, все же приподнять веки и взглянуть на говорившего... София? Заплаканная, бледная, с синяками под глазами и почему-то в белом халате. Что же произошло? И когда она вернулась? Ничего не помню! И это место... это не наша квартира! Я недоуменно осмотрел комнату - белую, два на два с какими-то странными аппаратами. А это что? Я медленно приподнял левую руку - каждое движение давалось с трудом - и прикоснулся к капельнице. София тут же вскочила со стула, схватила аккуратно за запястье, сжала пальцы в своей ладони. И улыбнулась - какой-то страдальческой, вымученной улыбкой.
- Что... произошло... София?
Она вновь коснулась моей щеки, пригладила волосы. Губы задрожали, а глаза заблестели ярче - слезы сдерживает?
- Все... все... хорошо... милый... Теперь все хорошо!
Я хотел приподняться, но София уперлась свободной рукой мне в плечо и мягко надавила.
- Не стоит! И...
- Что произошло?
Почему голова ватная, и каждая косточка в теле ноет? Она сжала сильнее пальцы, прижалась щекой к руке и тихо вымолвила:
- Ты не помнишь?.. Ты спас меня... Позавчера... вытолкнул практически из-под колес, а сам... -
в этот раз София не сдержалась - горестно всхлипнула и тут же закусила до крови губу, чтоб не разрыдаться. Вдохнула-выдохнула и только тогда продолжила дрожащим голосом: - Вчера тебя выписали из реанимации и сейчас... Паша, я люблю тебя! Только сейчас поняла, как сильно! Прости, прости... мне все равно - будут ли у нас дети или нет - все, как ты захочешь, только не уходи, не оставляй!
Последнее слово она уже глухо произнесла в плечо, прижавшись так крепко, что, казалось, хотела во мне раствориться. Я нежно коснулся ее растрепанных волос, пригладил их. На душе стало почему-то так легко - не передать словами! Ведь, правда, жизнь слишком коротка, чтоб тратить ее только на работу! Почему бы не завести ребенка? И если со мной что-то случиться, рядом с Софией останется часть меня! И имя вспомнилось, будто из ниоткуда появилось...
- Дурочка, куда уйду? Я люблю тебя! И знаешь, я не против мальчика... Игоря.
София резко подняла голову, чуть не стукнулась затылком о мой подбородок - глаза ее напоминали сейчас звезды: так ярко сияли.
В этот момент открылась дверь, и в комнату вошел врач...
Купидон
- И чего ты этим добился? Знаешь, за такую самодеятельность тебя по голове не поглядят. А вдруг он бы умер?
Мальчик медленно обернулся - в холле больницы, кроме него и медсестры, появился еще и юноша - высокий, с белыми, будто седыми волосами... Владимир. Он хмуро качнул головой, сердито поцокал языком. Ребенок пожал плечами и отвернулся - сейчас не был в настроении разговаривать с ангелами, тем более из отряда "Белые псы".
- Эй, чего ты молчишь? Ведь тебе за такое...
Мальчик вяло отмахнулся, как от назойливой мухи.
- Если бы какой-то приказ сверху уже поступил - ты со мной так не разговаривал.
- Но... Эй, да посмотри на меня!
Светлый схватил его за плечо, резко развернул к себе и ошарашенно замер, остановленный глазами полными сдержанных слез.