Ахметшин Дмитрий : другие произведения.

Зверёк и Лунное окно

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
    Приключения Зверька и его друзей продолжаются! (Начало см. "Зверёк и рыбьи чудеса (http://samlib.ru/a/ahmetshin_d_a/aahmetshin_d_a113.shtml). На этот раз им предстоит помочь великанам вернуться домой, завести дружбу с лунной малышкой и дождаться, наконец, прихода той самой, желанной, тёплой и мурлыкающей - Весны! Сказка рассчитана на детей от 7 до 12 лет.


   0x01 graphic
  
   Глава первая. В которой случается грохот, и друзья пытаются понять, откуда он взялся.
  
   Всё началось с ужасающего грохота.
   Словно от огромной белой лакированной чашки, из которой чаёвничает господин Солнце, отломилась ручка, и кружка эта со всем содержимым рухнула вниз. Может, разбилась, а, может, и нет.
   Зверёк проснулся с мыслью: "Что может грохотать в таком мягком и пушистом мире?" Он перевернулся на другой бок и уткнулся носом в собственный живот. Портить такую прекрасную дрёму -- ну уж нет!
   Но ему больше не спалось. Грохот затихал вдали; кусочек эха завалился в трубу и не давал даже сомкнуть глаз.
   Середина зимы миновала, воздух загрубел и оделся в корку морозца. Зверёк, как и многие зверушки в этот самый холодный месяц, впал в сонное состояние и целые дни проводил в норке. При таком раскладе он не прочь был вообще заснуть до весны, но Большой Сон что-то совсем про него позабыл. После того как море, словно огромная улитка, уползло в родные края, унося островки смёрзшихся звёзд, снег успел выпасть уже три раза, и о потопе напоминали только клочки водорослей, свисающие с еловых лап.
   Едва запахло рассветом, Зверёк отодвинул крышку от кастрюли, которая служила полом в его жилище, и спустился по дымоходу прямо в дом. Там уже не спали.
   - Что это так грохотало? - спросил он у призрака, отряхиваясь. С загривка и хвоста поднялись облачка сажи.
   Прозрачный мужчина почесал бороду, думая, не чихнуть ли ему, но решил, что сейчас не до таких глупостей.
   - Понятия не имею. Дети очень испугались. Томми провалился сквозь кровать.
   - Может, это он и грохотал? - спросил Зверёк.
   - Не думаю, - улыбнулся мужчина. - Скорее ты услышал бы как падает снег. Мы же не существуем! Следовательно, нас не должно быть слышно.
   Он два раза хлопнул в ладоши, и Зверёк действительно ничего не услышал.
   Сэр Призрак был в синем в косую клеточку халате. Из бороды его торчал гребень, который мужчина как раз пользовал, когда заявился Зверёк. Зеркало перед дверью всё ещё демонстрировало эту пышную бороду, хотя Призрак уже перед ним не стоял. Оно не понимало, как может несуществующий человек ходить, да ещё и расчёсываться. Недоумение это доходило до того, что иногда оно ни с того ни с сего вдруг начинало показывать вместо лица с седыми волосами, бородой и глубокими складками морщин мордочку кролика.
   Дети были уже на улице: через окно Зверёк видел Томми, который вышагивал вверх и вниз по стволу сосны и размахивал руками, что-то втолковывая стоящему под деревом брату.
   - Будешь завтракать? - спросил сэр Призрак.
   - Не знаю, - сказал Зверёк. - Мне не даёт покоя этот грохот.
   Но при виде бутылки с молоком, которую призрак достал из погреба в полу, животик заурчал и вытеснил волнующую мысль о ночном пробуждении. Молоко в бутылке, в отличие от ладоней прозрачного мужчины, издавало что-то вроде "буль-буль", и это были самые прекрасные звуки на свете.
   - Мне тоже, - признался сэр Призрак, хотя Зверёк уже не помнил, о чём шла речь. В его голове помещалось только что-то одно. - У меня такое чувство, что что-то в мире сдвинулось и сейчас не на своём месте. Вроде как, знаешь, твоя правая и левая лапки вдруг поменялись бы местами. Не сразу сообразишь, что не так, верно?
   Во всяком случае, молоко осталось прежним -- это Зверёк знал наверняка.
   Через полчаса крыша подставила ему свой румяный бок. Было солнечно и тихо. Морозец потрескивал в усах, сугробы настолько глубоки и пухлы, что хотелось вырыть в каждом по норе. Зверёк неуклюже вскарабкался на ветку примыкающего к крыше вяза. Такой способ путешествовать не очень-то был ему по душе, но единственная их лодка снова исполняла никому (кроме ворчливого Талисмана) не нужную роль гнезда на верхушке ели.
   Призрак снабдил Зверька важным заданием.
   - Пробегись по лесу, поспрашивай знакомых зверушек и духов, - сказал он, внезапно обнаружив гребень в своей бороде и вернувшись к зеркалу. - Не слышали ли они чего, не видели ли странностей. Мне не нравится, когда случаются вещи удивительней меня. Взять хотя бы ту историю с блуждающим морем и разговорчивыми рыбами...
   Он подумал и прибавил:
   - Может, правда, повода для беспокойства нет, и это всего лишь пролетел самолёт. Но проверить всё равно не мешает.
   Перво-наперво Зверёк отправился за Ксёй. Кто кроме неё так хорошо ладит с тайнами?
   По Ручейному холму взад и вперёд гуляли ветры. Снег здесь покрылся твёрдой коркой, позёмка, словно сердитая змеюка, бросалась в глаза и морозила слюну в уголках рта. Кустики смородины стояли без снежных шапок и даже без единого сухого листа. Чтобы обмануть могучую невидимую силу, отчаянным птахам, что решали пролететь над холмом, приходилось лететь задом наперёд, а иногда даже кверху лапками.
   Призрак говорил, что настал "холодный февраль". Что такое "февраль" лесные зверьки не знали, но что он холодный, сомнения ни у кого не вызывало. Шёрстка у Зверька стояла иголками в попытках уберечь тепло. Даже в самом слове "настал" чудилась какая-то страшная и беспросветная неотвратимость.
   Кся, похоже, не испытывала никаких неудобств. Она развлекалась, катаясь туда и сюда по замёрзшему ручью и закладывая лихие виражи. За спиной у неё развевался настоящий парус. Одну из своих курточек Для Дождливой Погоды она натянула на раму из гибких веток. Сама она была в пёстром коричнево-белом свитере с кузнечиками и шапке с помпоном, которые раньше Зверёк не видел. Кся связала их сама, используя пожертвованную сэром Призраком пряжу.
   - Ю-хуу! - пропела она, лихо подъезжая к Зверьку. - Хорошего утра! Чего такой грустный?
   - Ммм... мм.. - протянул Зверёк, напрасно пытаясь разлепить склеенные морозом зубки.
   - Малодушный? Не расстраивайся, это совсем не страшно! Я бы предложила тебе заняться экстремальным спортом, но боюсь, мой парус тебя не потянет... - Она на секунду замерла, вслушиваясь в мычание Зверька (помпон на шапке качнулся) и воскликнула: - Мелюзга?! Ну и что с того? Везде есть свои преимущества. Кроме того я ещё, может, вырасту!
   - Мммороз...
   - А! И всего-то? Зато смотри как весело!
   Она обвила крошечными ручками шею Зверька.
   - Даже в самой ужасной погоде можно найти что-нибудь доброе.
   Зверёк ответил:
   - Так холодно, что я не вижу ничего доброго. Доброта -- это когда тёплая вода, душистые ромашки и во-от такенные шмели.
   - Я тебе покажу доброту! - воскликнула Кся. Она взяла прутик, обхватила его двумя руками, будто огромную поварёшку, и с силой вонзила в снежный наст. Несколько движений, и на снегу уже красуется улыбающаяся рожица с усами и щеками точь-в-точь как у Зверька. - Вот она, доброта глубокой Зимы! Она нас так любит, что хочет обнять крепко-крепко, а мы думаем, что это мороз, и мёрзнем. Глупые!
   - Ну не знаю, - засомневался Зверёк. Он потрогал передними лапками улыбающуюся рожицу, рассеяно дорисовал ей ноздри. - Ой!..
   Наст внезапно поддался. Рожица расползлась на множество осколков, и Зверёк оказался по самый кончик хвоста в ледяном и пушистом. Снег залепил глаза и холодными пальцами заполз в уши.
   Наверху задорно хохотала и хлопала в ладоши Кся.
   - Он всё-таки сумел тебя обнять! Понял? Я была права!
   И унеслась танцевать на вершине своего холма, оставив Зверька выбираться из снежной ловушки. Ему стоило немалых трудов вспомнить, зачем он пришёл сюда в такую рань, когда малютка Кся одержима своими великими идеями и любой шаг сулит в лучшем случае купание в снегу. В худшем -- между твоими ушами всё-таки приделают парус.
   Однако маленькая лесная фея не внесла никакой ясности.
   - Я ничего не слышала, - сказала она, когда Зверёк всё-таки смог её догнать. - Не смогла бы при всём желании. Прямо подо мной, там, внизу, живёт бурундук. Он шумит, что твой гром. Особенно когда задевает щеками за стенки норы. Я слышу, как он ест семечки в меду и болтает с клопом по имени Циклоп, что живёт у него за левым ухом... Очень уж несносный бурундук.
   - Сэр Призрак очень беспокоится, - сказал Зверёк, и Кся мгновенно посерьёзнела.
   - Значит, нужно скорее выяснить, что всё-таки грохотало. Пошли-ка к Шкряблу, может он чего слышал.
   Множество звериных следов стекалось к нарисованной на стволе дерева карте. Птичьи -- такие, будто кто-то скрупулёзно рисовал их тонкой кистью; следы мелких зверушек и бублей-путешественников; за этими, как обычно, тянулась борозда от вещмешка. Какая-то рассеянная птаха забыла на кусте орешника лётную курточку из плотных листьев лопуха.
   Шкрябл уже проснулся.
   - А, друзья! Заходите, заходите! Мне прислали грецких орехов, и я как раз готовился выслушать от них историю о великом... нет, ВЕЛИКОМ путешествии. Послушаем вместе!
   Сэр Призрак как-то сказал, что дом любого бельчонка напоминает зелёный лабиринт при усадьбе какого-нибудь лорда, и Шкрябл не был исключением. Внутренности сосны изъедены ходами так, что можно с огромным удовольствием заблудиться, а потом найтись в самом неожиданном месте. Там и сям встречаются запасы, которые Шкрябл делает круглый год, чтобы потом о них забыть. На полу спальни действительно возвышалась горсточка орехов.
   - Глупый, - засмеялась Кся. - Их нужно пробовать на зубок, а не на язык! Орехи -- плохие собеседники, поверь мне.
   - Я и попробую, - довольно сказал бельчонок. - Но надо же поговорить! Они проделали такой долгий путь в когтях той сойки и, наверное, знают много интересного. Смотри, какие у них умные сморщенные морды!.. Только вот сегодня я их почти не слышу. Что-то приключилось с моими ушами. Всё время мерещится какой-то свист. Особенно наверху. Чем выше -- тем он громче! Такой - "фьююю, фьююю".
   Бельчонок сунул в рот два пальца и подул.
   Зверёк предположил:
   - Наверное, тебя оглушило утренним грохотом.
   - Каким грохотом?
   - Когда у самолёта отвалилась ручка, - бесхитростно сказал Зверёк.
   - Ага, - сказал бельчонок, как будто понял, о чём речь.
  
   Если бы на лесную опушку забрёл кто-то посторонний, вроде нас с тобой, читатель, он вряд ли бы что-нибудь заметил. Лес оставался таким же, как и был -- немного шумным, немного тихим, - но с приходом Ужасающего Грохота для живущих в нём зверей всё поменялось. Будто кто-то взял банку, в которой муравьи возводили себе муравейник, и хорошенько её перетряс. Наверху, среди крон, метались вороны. Из сугроба выплыло что-то колючее, беспрестанно фыркающее и одетое явно не по погоде: в пальто из почти истлевших сухих листьев. Зверёк с трудом узнал ежа. "Слишком рано для ежей", - подумал он. Правильно сказал призрак: мир словно... сдвинулся.
   - Доброе утро, - вежливо поздоровалась с ежом Кся. Тот надул щёки.
   - Какое уж тут доброе. Весь мир покрыт замёрзшей водой! Хорошо, что какой-то кролик услышал мои вопли под снегом и был столь любезен, что выкопал меня.
   Зверёк вспомнил своё внезапное пробуждение и почувствовал симпатию к ежу. Обычно при виде ежей никакой симпатии в нём не просыпалось -- а просыпалось желание схватить в зубки ближайшую еду и забраться как можно выше. Ежи слеповаты, и, чуя восхитительный белый гриб или фаршированное червячками яблоко, со всех ног несутся туда, не подозревая, что еда уже может кому-то принадлежать. Но это не всё! Ежи ещё и весьма неуклюжи. Наткнувшись на опешившего хозяина этой еды, они разворачиваются и... утаскивают её на спине. Разумеется, совершенно случайно. Все попытки докричаться до ежа или вернуть лакомый кусочек силой заканчиваются болью в лапках.
   Излишне говорить, что ежей мало кто любит.
   Этот ёж выглядел ежом себе на уме, то есть таким, у которого найдётся своё сердитое пыхтение для любой жизненной ситуации. Острый чёрный и блестящий нос его беспрестанно шевелился, пышные бакенбарды серебрились инеем. Ёж, а может, ежовая жена или мама, которые ещё не проснулись в своих норках под снегом, заплели их во множество косичек, чтобы шёрстка не свалялась во время спячки. Среди колючек на голове у него красовался кусочек плотной красной ткани, который сам собой с течением времени принял форму беретки с коротким гнутым козырьком.
   К подбородку ежа пристала шляпка гриба-маслёнка: он использовал её в качестве подушки, а сейчас задумчиво отцепил от колючек и принялся жевать.
   Зверёк благожелательно спросил:
   - Как тебя зовут?
   - Ёжин с Бажин.
   - С Бажин? Это что? Так звали твоего папу?
   Ёж довольно захрюкал.
   - Это, можно сказать, родовое прозвище.
   - "С Бажин" - значит "с болот", - зашептала Кся. - А Ёжин -- наверное, ёж. Ёжик с болот.
   - Я и сам уже догадался, - пробормотал Зверёк и спросил:
   - А где эти болота? Сейчас здесь только снег. А под снегом земля, такая восхитительная, с жучками, росой по утрам, в которой так приятно мочить лапки, с цветами кашки, пахнущими мёдом и... и...
   Всё-таки Зверёк очень соскучился по лету.
   - Я только что оттуда, - перебил его Ёж. - Ничего такого там нет.
   - Знаю, что нет, - грустно сказал Зверёк. - Но всего полгода назад так и было.
   Ёж уселся на задницу, отчего начал медленно погружаться обратно в снег. Немного подумав и расправив лапками кисточки на бакенбардах, сказал:
   - Мне это знакомо. История прямо как с моими болотами. Может, ты хочешь вступить в общество тоскующих по родным местам? В нём состоял я, да ещё один бумажный самолёт, который летел-летел, и наконец прилетел. Он сказал, что без полёта его жизнь не имеет смысла и, в принципе, я с ним согласен. Но самолёт прошлым летом запустил с сосны этот несносный бельчонок, новенький в нашем лесу, так что теперь я одинок. Впрочем, мне не привыкать. Без моих болот я одинок даже самым шумным весенним днём.
   Зверёк спросил:
   - Куда же они делись?
   - Это долгая история, - сказал Ёжин с Бажин. - И здесь слишком неуютно, чтобы её рассказывать. В округе открыты какие-нибудь заведения?
   - Заведения? - переспросил Зверёк.
   - Едальни. Помню, летом работала бобровая харчевня, где подавали пончики со смородиновым вареньем и салат из свежих берёзовых почек. Ещё можно было сыграть в кости с завсегдатаями-бобрами.
   - У сэра Призрака всем желающим наливают молока. Ещё у Шкрябла на маяке иногда можно попасть на яблочный штрудель. А в остальное время - просто погреться на солнышке. Мы как раз оттуда.
   Ёж тряхнул бакенбардами.
   - Да уж, не густо. Но если вам и в самом деле интересно, что случилось с моими болотами - коротко говоря, они просто пересохли. Это было ещё до моего рождения, но я всё равно по ним тоскую.
   - Очень-очень вам сочувствуем, - пискнула Кся, но Ёжин, кажется, её не услышал. Сопя и разгребая носом снег, он отправился восвояси.
   - Ему здесь понравится, - без всякой убеждённости сказала она и поплотнее закуталась в шарфик. - Нужно только распробовать. Зима - как кусочек сахара. Сначала чересчур сладко и жжётся на языке, а потом даже приятно.
   Друзья отправились своей дорогой, глазея по сторонам. Всё в мире встало с ног на голову, все направления вдруг утратили смысл, а обычных обыкновенностей, кажется, не осталось вовсе. Если представить мир огромными песочными часами, то вполне возможно, что ранним утром грохотала последняя упавшая из верхней их части в нижнюю песчинка. Теперь эти часы перевернулись, и олицетворяющая законы природы река внезапно понесла свои воды в другую сторону.
   Сойка на нижней ветке молодого дуба стрекотала слишком громко даже для такого необычного утра. Вокруг неё воздух трещал от напряжения, а слушателями выступали сидящие на ветвях сороки, снежные духи, вылепленная кем-то из снега рожица Йена, младшего призракова сынишки, и сам дуб, в силу присущего молодости любопытства выставивший покрытую корой ушную раковину.
   - Кошмаррр! - вещала сойка. - Кошмаррр и ужас! Летать стало невозможно. Небесные потоки сместились, ветры изменили направление, а где-то появилась большая-большая форточка, в которую засасывает всё на свете. Рано или поздно туда засосёт саму Землю. Знайте же, птицы, насекомые (в волнении она забыла, какое сейчас время года), ползуны и скользящие, летуны и летунчики, что теперь, если лететь с запада на восток, тебя будет сносить на девятнадцать градусов в сторону левого крыла. Я сама держала путь к тётушке, на ужиный холм, а вон где оказалась!
   Глазами-бусинами она скользнула по собравшимся и горестно уронила перо.
   - Если птахи не могут больше летать, это самая настоящая катастрофа! - воскликнула Кся, расстроенная до глубины души.
   - Не слышали ли вы утром что-нибудь подозрительное? - спрашивал у собравшихся Зверёк. Почти все отвечали, что слышали, но все показывали в разные стороны. Сороки не сказали ничего полезного, но утверждали, что тени на снегу - не менее странно, чем утренний шум.
   - Где это видно, - наперебой тараторили они, - что в одном месте снег темнее, а в другом светлее? Вчера такого не было!
   Один детёныш, непонятно какого рода и вида, живущий под корягой, так и вообще сказал, что бурчало у него в животе. Кся признала, что это вполне возможно.
   - Эти малыши, стоит их оставить без присмотра, вечно едят всякую гадость. Я знала одного зайчонка, который вечно набивал щёки землёй. Он говорил, что самой вкусной его угощали человеческие дети. Она, де, была в плитках и в смешных шуршащих и блестящих фантиках. Вот уж выдумщик!
   - Более беспокойной зимы ещё не случалось, - изрёк недовольный Ёжин, который тоже притопал на шум. - Сначала в мою нору кто-то залил солёную воду, отчего испортились запасы груш, теперь вот вся эта беготня...
   "Хорошо бы спросить у кого-то умного, - думал Зверёк. - Или хотя бы кого-нибудь, кто мыслит не так, как другие". Но Ух улетел навестить бабулю в морошковом овраге, а Талисман четыре дня назад погрузился в свою ежегодную медитацию и пробудет бесполезным, болтающимся на ветке куском дублёной кожи до начала весны.
   - Нам нужен свидетель, - сказала Кся, которой беготня по лесу тоже порядком наскучила. Ещё минуту назад она играла во всадника и ездового зверька, восседая у папаши на загривке и дёргая за усы, как будто за уздечку, а теперь повисла на его хвосте, обхватив всеми четырьмя конечностями. - Очевидец. Кто-то, кто не спал ночью.
   Ёжин фыркнул.
   - Скорее всего, сейчас он спит.
   И точно. Ни одна летучая мышь в гроте не отреагировала на попытки друзей их разбудить, ни одна из родственниц Уха не соизволила найтись ни в одном дупле, в какое ни заглядывали бы Зверёк с Ксёй. Летом можно набрать целое ведро зверят, насекомых и различных духов, которые бодрствуют ночью, стоит только пообещать им бутербродов со щавелем и черничным джемом. Сейчас же на зов могут сбежаться только волки, которые джемом явно не удовлетворятся.
   И тут Зверька осенило.
   - А Эхо ведь тоже очевидец?
   Кся, которая носилась вокруг, стряхивая снег с веток, замерла. Пуговицы на её пальто загадочно поблёскивали в рассеянном солнечном свете.
   - Вполне. Да только где ты его сейчас найдёшь? Оно очень быстро бегает.
   - Маленькая его кроха застряла в моей печной трубе.
   - Так чего же мы ждём? - спросила Кся. - Нужно бежать, пока оно не догадалось попросить у сэра Призрака оливкового масла.
   - Да нет, - засмеялся Зверёк. - Оно не такое уж большое. Я же говорю, кроха. Она просто заблудилась среди моих чёрных вещей и чёрных кирпичей в чёрном дымоходе...
   - Тогда оно запросто может спросить свечку или фонарик, - ответила Кся.
   На это Зверьку нечего было возразить.
     
   Глава вторая. В которой у сэра Призрака нежданно-негаданно появляется новая дверь.
     
   Крошка Эха была на месте. Она всё так же звучала в трубе, упруго отскакивая от стенок.
   - Теперь я понимаю, что ты имел ввиду, когда говорил про грохот, - сказала Кся, подбирая полы своих одёжек и отчаянно стараясь не запачкаться в саже.
   Зверёк понюхал Крошку Эха и фыркнул. В свою очередь он сделал открытие:
   - Смотри-ка! Оказывается, мы можем её не только услышать, но и увидеть.
   Крошка Эха извалялась в золе и стала заметной: любой из сыновей сэра Призрака сказал бы, что это шарик для тенниса, только очень непоседливый. Он как будто не мог прекратить выбивать из старых кирпичей пыль.
   - Нужно её во что-то поймать, - сказал Зверёк, глядя, как Крошка замерла на мгновение, а потом протяжно чихнула.
   Кся хлопнула в ладоши:
   - Я сейчас.
   Сдвинув крышку от кастрюли, она исчезла внизу и вернулась несколько секунд спустя, втащив за собой сеть.
   - Сэр Призрак пожелал нам удачи в охоте, - сказала Кся. - А в этой сетке он хранит лук и картошку. Интересно, зачем их хранить, если можно сразу съесть?..
   Они набросили сеть на Крошку Эха и притянули её к себе. Зверёк продемонстрировал самое страшное выражение мордочки, на которое был способен: наморщил щёки, приоткрыл рот и показал клыки.
   - Приведи меня к грохочущей вещи! - зарычал он.
   Но шарик безмолвствовал и только медленно вращался в импровизированном сачке. Было видно, какой он упругий, как блестят на нём отсветы проникающего в трубу солнца. Если присмотреться, можно заметить влажные ноздри, маленький рот, а ещё глаза, такие большие и выразительные, каких не встретишь даже у людей, только очень бледные.
   - Это же Эхо, - укоризненно сказала Кся. - Пожалей малыша. Он должен не вести к источнику звука, а наоборот, удаляться от него.
   - А ведь точно! - сказал Зверёк и посмотрел на Ксю с обожанием. Какая же она умница!
   Он вытащил сетку с Крошкой Эха на крышу и замер, пытаясь как-то понять намерения упругого шарика. Он качнулся, раз, другой, словно пытаясь поймать ртом снежинки. Наконец друзья увидели, что шарик в сетке совершенно определённо пытается направиться в сторону крыльца.
   Зверёк и Кся переглянулись. По другую сторону дома, то есть в противоположной стороне от крыльца, был грот, поляна и берёзовая роща - в общем, добрая половина леса. Но делать нечего. Они спустились с крыши, цепляясь за водосток, беспрестанно гудящий, будто старинный музыкальный инструмент, и направились в ту сторону. Когда нет тропинки, а есть только направление, идти куда-то довольно утомительно. Казалось бы, что может быть проще - шагай себе да напевай песенку, а нет! Думаешь каждую минуту: не сбился ли ты с пути?
   Перед ними вдруг появился Ёжин, который, кажется, искал место, где можно было уединиться и помечтать о болотах.
   - Опять вы, нарушители лесного порядка, - он был очень недоволен.
   Зверёк не мог ничего ответить, потому что держал в зубах сетку.
   - Осторожнее, - сказала Кся, - у нас в авоське частичка эха большого утреннего шума. Она может лопнуть, и тогда мы потеряем единственного свидетеля.
   - О, о! - сказал ёж. - Тогда я буду вас охранять, чтобы какой-нибудь снежный бурундук не вздумал полакомиться этой малышкой.
   - Только не подходи близко, - попросила Кся, выразительно глядя на ежовые колючки.
   Ёжин затопал впереди, воинственно сопя и иногда проваливаясь сквозь снежный наст. Крошка Эха металась в сетке всё сильнее, грохотала, задевая о деревья, словно над ними, далеко вверху, собрались грозовые тучи. Перебравшись через неглубокий овраг, друзья поняли что пришли.
   Зверёк выпустил Крошку Эха, и она с хлопком испарилась, прогремев где-то среди деревьев. Ёжин обнюхивал что-то большое, одним краем выступающее из снега и зарывшееся в него другим, и задумчиво топорщил иголки.
   Кся вскинула руки.
   - Что-то круглое! Грандиозно!
   Зверёк ни с того ни с сего подумал о ручке от чайной чашки, белой и похожей по форме на мышиное ухо, и сказал:
   - Это точно не деталь от сервиза.
   - К воронам не ходи, - подтвердила Кся. - Больше всего похоже на большую круглую дверь! Вон и ручка торчит!
   Они подошли ближе. Ёжин протянул лапу и поскрёб краешек предмета. Судя по звуку, это было дерево.
   - Так, говорите, оно с неба свалилось?
   Все трое посмотрели вверх, словно ожидая увидеть в небесной синеве круглое отверстие: может, оно раньше закрывалось этой крышкой? Но небо было голубым, с редкими белесыми прожилками, а лежащая перед ними дверь выкрашена в бледно-зелёный цвет. В некоторых местах краска облупилась, показав струганное дерево.
   Но дверь эта совершенно точно свалилось с неба. Тут и там валялись ветки деревьев, которые странная штука обломала в падении.
   Ёжин пренебрежительно фыркнул.
   - Что за шутки среди уток? Дверь есть, а дома нет.
   Кся отважно вскарабкалась на дверь и тут же обнаружила проржавевшие петли. Видимо, однажды они устали держать такую тяжесть и просто взяли, да отломались.
   - Нужно пометить её на карте, - предложил Зверёк.
   Кся со знанием дела ответила:
   - Двери просто так не валяются. Они должны кому-то служить. Затворяться перед нежданными гостями, пропускать жданных и музыкально звучать, оповещая хозяина об их приходе. Какой смысл в двери, если она ничего не закрывает? Если мы расскажем о ней Шкряблу, она так и будет лежать здесь до скончания веков и соответствовать карте. По мне так, если старые владельцы не объявятся, наш долг - найти ей новых.
   - Точно! - обрадовался Зверёк. - Давайте спросим у сэра Призрака!
   Поразмыслив, Кся прибавила:
   - Наверно, она отвалилась от летающего дома. Я слышала, такие бывают. Называются -- це-ппе-ли-ны!
   - Чтоб дома летали!.. - фыркнул Ёжин. - Тебе приснилось это в одном из твоих цветных снов, дорогуша.
   Но Кся не стала затевать спор. Гордо вскинув голову, она зашагала обратно, и скоро они со Зверьком уже сидели на подоконнике призрачьего дома (Ёжин предпочёл остаться снаружи, наедине со своим скверным характером).
   - Я бы не отказался от новенькой двери, - сказал сэр Призрак. - Говорите, она совсем круглая?
   - И совсем зелёная тоже, - подтвердила Кся.
   - Мальчики! - крикнул Призрак, и в окне показалась растрёпанная голова Томми. - Собирайтесь скорее. Мы идём за новой дверью. Возьмите с собой сушёных яблок, если вдруг проголодаемся.
   - У тебя закрыта форточка? - как бы между делом спросил Зверёк. - Одна сойка сказала, что ветры поменяли направление из-за того, что у кого-то открыта форточка.
   - Ох уж эти сойки, - вздохнул Призрак, надевая свою выходную шляпу. - Если бы всё в мире делалось по принципу "одна сойка сказала", мы бы жили в платяном шкафу и выращивали в карманах пальто гибискусы и розы.
     
   Следующий день начался под стук молотка и скрежет пилы.
   Зверёк выбрался из трубы и осторожно съехал на хвосте до края крыши.
   - Доброе утро, - поздоровался он.
   Сэр Призрак, насвистывая детскую песенку, прилаживал новую дверь к косяку, а сыновья поддерживали её с двух сторон, чтобы не укатилась. Проржавевшие петли Призрак снял, поставив новенькие, пахнущие маслом. Старая дверь стояла, прислоненная к стене. Томми показал на неё и сказал Зверьку:
   - Сделаем из неё ещё один стол.
   Сэр Призрак прибавил с улыбкой:
   - С некоторых пор мы перестали умещаться за одним. Знал бы ты, какие существа приходят из леса ужинать с нами поджаренной картошечкой в морошковой подливке!
   А Йен раскинул руки.
   - Вчера был один во-от с такими рогами! А в бороде, представляете, в бороде у него жили хомяки. Мы кормили их лапландским сыром.
   Обзаведшись новой дверью, дом стал более округлым. На карнизах лежал снег, сглаживая очертания, все углы стёрли снежные наносы. "Пожалуй, круглая дверь очень здесь кстати", - решил Зверёк. В доме с такой дверью непременно хочется погостить, выпить чашку кофе, травяной чай или ягодного морса. Наверное, предыдущие её владельцы, кем бы они ни были, были существами очень мягкими и приятными.
   Сэр Призрак отступил, чтобы полюбоваться работой. Борода у него была заплетена в короткую косичку, вместо привычного пиджака на плечах красовалась рабочая куртка, застёгнутая на все пуговицы, а на ногах - подбитые мехом высокие сапоги. Они погружались в снег так глубоко, что видна была только меховая оторочка, но когда он переступал ногами, было видно, что следов не остаётся.
   - Хорошо бы повесить вот сюда, над дверью, какие-нибудь яркие цветы в горшках, - сказал он, потирая руки. - Например, кустовые розы.
   Кся сидела на краешке трубы и болтала ногами, задумчиво глядя вверх.
   - Ночью была полная луна, - сказала она.
   - Её право, - Зверёк слепил снежок и бросил в Ксю, но не попал.
   Луна нимало его не беспокоила. Он гадал, где можно найти кустовые розы и как опознать их среди подснежников, колокольчиков и полевых маков, когда (если когда-нибудь!) те выглянут из-под снега.
   - А прошлой ночью луна была убывающая. Месяц! Я ещё подумала, какой, мол, неудобный гребень, всего с двумя зубчиками. Что-то странное происходит.
   - Опять странное? - ужаснулся Зверёк.
   - Всё ещё странное, - сказала Кся. Задорный носик её расстроено поник. - Я всю ночь смотрела на луну, и совсем не спала, но так и не разгадала загадку. Как так? Вчера - убывающая, а сегодня полная? Сейчас бы спросить Талисмана.
   - Талисман в нирване, - напомнил Зверёк.
   - Да, я помню, - Кся улыбнулась: - Как думаешь, он не будет против, если я привяжу к его косам банты? Всегда мечтала это сделать.
     
   К полудню лес укутал трескучий мороз. Зимнее бодрствование пошло шубке Зверька на пользу - когда он проснулся в начале зимы, шерсть была гладкой и короткой, теперь же отросла и топорщилась, почти как ежовые колючки, а тёплый подшёрсток скрипел, когда Зверьку вздумывалось потянуться. Правда, в зеркале или в начищенных блюдцах сэра Призрака он по-прежнему видел себя угольно-чёрным, но кто знает, может, под слоем сажи он побелел, как заяц-беляк?
   После обеда Кся вытянула Зверька на прогулку, на поиски новых странностей, за которыми даже не пришлось гоняться.
   Первым делом в глаза бросились птичьи следы - столько Зверёк и Кся не видели за всю жизнь. Путь друзьям пересекла ворона; она важно шагала в сторону сосновой рощи, держа в клюве пёстрый камешек. Зверёк спросил:
   - Извините, пожалуйста. Почему все птицы не летают, а ходят?
   - Леталка шломалаш, - хмуро прошамкала ворона. Она замедлила шаг, но не остановилась, так что Зверьку приходилось семенить то справа от неё, то слева.
   Вороны вообще довольно ворчливы. Кто-то полагает, что ежи - это вороны, у которых вместо перьев выросла колючая шкурка. Но зато эти птицы славятся умом. От них всегда можно получить внятный ответ на интересующий вопрос, без экивоков и странных шуток, которыми через раз сыплют другие умные птицы - совы и филины.
   - Неужели у всех сразу? - Кся показала мордочку из густого загривка Зверька.
   Ворона смерила её взглядом - сначала одним глазом, потом другим. Пожалуй, она попыталась бы склевать малявку, если бы клюв у неё не был занят. Вороны никогда не позволят себе выпустить изо рта вещь, которую уже считают своей, даже ради более лакомого кусочка.
   - Не у нас шломалаш. Шломалаш мировая леталка. Если поднячша высоко - ворона показала кончиком крыла в небо, - выше деревьев, то тебя зашошот.
   - Куда засосёт?
   - Кто его жнает? Отраштите шебе крылья и попробуйте. В какую-то небешную дыру. Там теперь дует очень щильный ветер. Приходится вот, - ворона развела в стороны крылья, - ходить как обыкновенные курицы.
   - И что же, - спросила Кся, - никто не жнает... то есть, не знает, что там?
   Ворона хрипло каркнула, не выпуская свою ношу из клюва. Камешек задорно сверкал на солнце.
   - Синицы жнают - они поднялишь высоко-высоко и пропали. Всегда подозревала, што у них не всё в порядке ш головой. Только вы их не шпрошите. Никто не вернулша.
   Зверёк попрощался с вороной, и они с Ксёй отправились дальше.
   - Внезапно пополневшая луна, а теперь ещё нелетающие птицы, - горячилась по дороге Кся. Она копошилась в шкурке Зверька и никак не могла успокоиться. Сугробные малютки-кси с визгами и смехом цеплялись за хвост Зверька и скользили по снегу, перебирая ножками; наша Кся никак на это не реагировала, хотя обычно не давала малюткам спуску, считая, что только она имеет право эксплуатировать хвост Зверька.
   Из-под корней одной из встречных сосёнок, словно бобёр из запруды, выплыл Ёжин. Красная шапочка была надвинута на глаза, наколотые на колючки коричневые листья делали его похожим на слоёный пирог. Зверёк пересказал ему последние новости.
   - Хорошо, что ежи не летают, - ответил Ёжин. - Если кто-нибудь запретит сопеть, вот тогда я буду по-настоящему волноваться.
   Кся сжала руки в кулачки.
   - Как ты можешь быть таким бессердечным? Птица без полёта - не птица.
   Ёжин фыркнул.
   - Так же, как и ёж без бажин, точнее, без болота - не ёж.
   Кся собиралась ещё что-то сказать, даже открыла рот, но промолчала.
   - Ко всему можно приспособиться, - продолжил Ёжин. - Это только кажется, что не можешь без чего-то жить, а потом ничего, привыкаешь.
   Он фыркнул и грустно побрёл прочь, жалуясь встречным корягам:
   - Вокруг вода, но она совершенно не мокрая. Куда это годится?
   Кся впала в глубокую задумчивость.
   - Может, он поэтому всегда такой сердитый, что потерял своё болото? Бедняжка.
   - Не думаю, - сказал Зверёк. - Мне кажется, ежи все со скверным характером. Поэтому они мало общаются между собой. Туда, где встречаются два ежа, например, в пасмурную погоду, может ударить молния.
   - Мы должны ему помочь, - сказала Кся. - Он же скучает! Можно выбрать ничейную полянку и натаскать из ручья в листиках воды... Или попросить у сэра Призрака большую кружку!
   - Один сом уже скучал по большой воде, - напомнил Зверёк. - Помнишь, к чему это привело?
   - Да, верно, - Кся совсем расстроилась.
   Несмотря на расспросы, до конца дня Зверёк и Кся не узнали больше ничего нового. На ужин они заглянули к Шкряблу, обеспокоенному, как и все. Впрочем, никто не мог вспомнить ни одного дня, когда бы он был спокоен.
   - Можете заночевать у меня, - сказал Шкрябл и признался: - Я ужасно боюсь. Хорошо, что я не белка-летяга... но вдруг нельзя будет скакать по веткам или кувыркаться через голову?
   Бельчонок устроил их у себя в дупле среди еловых лап. Одна из веток каким-то образом проросла вовнутрь древесного ствола, иголки выцвели до равномерно коричневого оттенка и совсем не кололись. В них было тепло и уютно: будто ночуешь в густой шёрстке кого-то большого и доброго.
   Зверьку снилось, как Ёжин, сам того не заметив, утащил на своих колючках луну, и теперь наверху темным-темно, зато лес освещён голубым призрачным сиянием, и тени перемещаются по снегу, прячась за деревьями от упрямо семенящего по рыхлому снегу ежа.
   "Он отправился на поиски своих болот", - подумал вдруг Зверёк. Это ужасно сложно - думать во сне, но у некоторых зверей получается. Правда, они всё равно почти ничего не помнят наутро.
     
   Проснувшись посреди ночи, Зверёк обнаружил, что Кся пропала, хотя гнёздышко из хвойных иголок ещё хранило тепло её дыхания.
   Луна сияла так, будто кто-то спустил её на верёвочке сюда, к самой земле. Снег сочился в ответ слабым голубоватым сиянием, совершенно не разгонявшим таинственные тени под кустами и в переплетениях хвойных ветвей. Морозный воздух отказывался течь в ноздри, и приходилось отгрызать от него по кусочку зубами. Казалось, весь мир заморожен в глыбе льда.
   По стволу Зверёк спустился вниз и обнаружил, что на него смотрит из-за дерева пара больших круглых глаз.
   - Кто здесь? - от испуга он сел прямо в снег.
   Глаза мигнули.
   - Тебе подсказать или догадаешься сам?
   - Ух!
   - Как хорошо, что здесь кто-то помнит старого филина с таким простым именем. Но боюсь, тебе придётся звать меня как-то по-другому. Я раздумываю между "Шлёп" и "Хлоп".
   - А мне старое имя нравится, - расстроился Зверёк.
   Филин сердито хлопнул крыльями, и в ноздри Зверьку ударил порыв ледяного воздуха.
   - Ух! Как я могу быть старым добрым Ухом, если не способен даже взлететь?
   - Как ты сюда добрался? - спросил Зверёк. - Насколько я помню, до твоей бабули немало хвостов.
   - Твоих - четырнадцать тысяч восемьсот девяносто шесть, - важно сказал Ух. - А моих в полтора раза больше. Но всё это неважно, ведь я изобрёл скользящие лапы.
   К ногам филина гибкими веточками и сухой травой были привязаны куски коры - по одному к каждой.
   - Если правильно махать крыльями, можно уехать довольно далеко.
   Вокруг птицы и Зверька поднялась снежная вьюга: то распахнулись крылья, а Зверёк покатился со смеху - Ух ехал задом наперёд, а чтобы не врезаться в зазевавшееся дерево и не зацепиться за кусты, просовывал голову себе под крыло.
   - Подожди! - завопил Зверёк, видя, что филин уезжает всё дальше. Он бросился в погоню. - Ты знаешь, почему все птицы разучились летать?
   - Там, наверху, дуют очень сильные ветра. Это небо - теперь самое пустое небо в мире, - сказал Ух. Он перестал махать крыльями и вздохнул, отчего перья на его груди затрепетали.
   - Мы с Ксёй хотим выяснить, в чём дело, - воинственно сказал Зверёк.
   - Не стоит ради нас рвать усы, - ответил Ух без особой убеждённости. - Играть в наземных жителей очень увлекательно. Кроме того, столько вкусного, оказывается, можно найти у земли! Я тут попробовал ивовые почки, мне кажется, с кленовым сиропом это будет просто объедение.
   Вспомнив, что выбрался искать Ксю, Зверёк спросил у филина, не попадалась ли ему малявка.
   - Кажется, я видел её силуэт на вершине сосны, - проухал он. - Что-то ночи последнее время стали слишком светлы. Если так пойдёт дальше, мне придётся охотиться с чёрной повязкой на глазах.
   Малютка и в самом деле нашлась на самом верху лесного маяка. Укутавшись в плед, она расположилась на припорошенной снегом лапе, в выемке, которую протопило для себя Солнце, и глазела на луну. Застенчивый ночной свет рисовал по её мордашке невидимой кисточкой, окуная её в голубовато-серебристые акварели.
   - А вот и ты! - сказала она, увидев Зверька. - Я кое-что хочу тебе показать.
   Зверёк расположился рядом с Ксёй. Звезды отсюда казались такими ясными, будто их только-только отполировали.
   - Там тоже живёт какая-то малявка, - сказала Кся. - Такая же, как я.
   - Где?
   Зверёк тоже задрал голову, но увидел только жёлтый круг, огромный, как никогда. У маленьких зверьков не такое хорошее зрение, как у ксей, мелких духов или крупных птиц, зато отличный нюх. Луна ничем не пахла, хотя что-то похожее на столе у сэра Призрака обычно пахло сыром.
   - Она спряталась. Стесняется, когда на неё смотрят сразу много глаз. А меня одну не стесняется, потому что я тоже не великого роста.
   Кся продемонстрировала Зверьку рассеянную улыбку.
   - Ей очень страшно. Смотри-ка, всю ночь жжет свет!
   - Почему страшно?
   Зверёк попробовал встать на задние лапки, но всё равно ничего не разглядел. Зато нос мгновенно замёрз.
   - Потому что она там одна. Может, её родители никак не вернутся с какого-нибудь праздника. Но сейчас она не плачет. Смотрит на меня и понимает, что она не единственная малявка на свете.
   Зверёк привык доверять чутью Кси и поэтому сразу поверил в небесную малявку.
   - Как же нам ей помочь? - спросил он.
   - Мы такие маленькие - как мы сможем помочь? Нужно ждать взрослых.
   Зверёк растерялся ещё больше. Среди лесных обитателей встречаются умники, вроде Талисмана, встречаются находчивые, как, например, Ух, непоседы, как Кся и Шкрябл, и даже самые настоящие упрямцы - например, Ёжин, который до сих пор помнит болота, где жили его предки. Но все они, на самом деле, малыши, и ничего тут не поделаешь. Если не можешь достать до луны, то жди того, кто может. Ведь даже море вспять повернул не Зверёк, не Шкрябл и не Талисман - а могучий и всеведающий сом.
   Пока он размышлял, глазки Кси закрылись - сон отыскал её даже здесь, накрыв своим чёрным цилиндром. Зверёк смастерил из пледа люльку, поместил в неё Ксю и, взяв в зубы этот драгоценный груз, отправился вниз, в дупло с уютным хвойным гамаком.
   Утром он попросил рассказать Ксю подробнее о малютке и о том, как она могла удержаться на совершенно круглой луне.
   - Луны на самом деле нет, - со знанием дела сказала Кся. - Это пустота, дырка в небосводе. А по ту сторону живёт малютка с мамой и папой, которых сейчас нет дома. Так что ей приходится целыми днями смотреть в окно и скучать.
   Зверёк мог бы списать это на детские фантазии, тем более что с фантазией у его дочки всё было в порядке. Не зря он собрал несуществующую вещь из стольких подчас самых неожиданных вещей! Как тут не проснуться фантазии? Но среди прочего там было и пёрышко от перьевой ручки, которое всегда означает честность и добрые намерения, так что Зверьку иногда казалось, что даже обыденность благоволит к маленькой Ксе, поворачивая своё громоздкое тело в угоду её выдумкам.
     
   Глава третья. В которой случается день нежданных гостей.
     
   Первое, что услышал Зверёк наутро, когда вернулся домой, был взволнованный голос Призрака:
   - Зверёк, это ты? Спустись к нам, у нас на завтрак шарлотка из консервированных абрикосов и всякие приключения.
   Почёсывая бороду, Призрак смотрел, как Зверёк выбирается из дымохода. Фартук топорщился на животе мужчины, а между пальцами остались следы муки. На столе исходило жаром готовое блюдо. У порога Зверёк увидел две пустые банки из-под абрикосов. Сэр Призрак ткнул пальцем с бороздкой сахарной пудры под ногтем и сказал:
   - Представляешь, эти банки лежали в погребе почти двадцать пять лет. Их закатали ещё в моём детстве! Пыль там настолько благородная, что даже я кланялся ей в пояс. Но сами ягоды прекрасно сохранились.
   Зверёк с удовольствием втянул ноздрями воздух, пухлый, горячий и ароматный. Сэр Призрак держал слово и не растапливал камин. У него была маленькая газовая печка, прекрасно подходившая для приготовления всяких вкусностей.
   - У нас был занятный гость, - заговорческим тоном сказал Призрак, но чуткий Зверёк уловил в голосе растерянность.
   Мужчина устроил Зверька на подушке в любимом кресле-качалке и начал рассказ. Ранним утром в дверь - да-да, в ту самую, большую, круглую и зелёную! - постучались. Свежеприлаженной ручкой-молоточком, из чего сэр Призрак заключил, что это не кто-то из зверят и мелких духов, а существо нормального, человеческого роста, и заранее приготовился к неожиданностям. Но то, что он увидел за дверью, превзошло все ожидания.
   Там стояла собака. Настоящая собака какой-то дворовой породы, только изрядно отощалая. Она покачивалась на задних лапах, наполовину утопших в снегу, а передние были трогательно сложены на груди. На шее красовался кожаный ошейник, красный, с пожелтевшими металлическими бляхами. Уши настороженно приподняты, из пасти свешивался язык, казавшийся в отражённом от снега лунном свете почти белым.
   - Что такое собака? - спросил Зверёк.
   - Это... такой зверь, - сэр Призрак взял карандаш и скупыми движениями набросал для Зверька собаку прямо на скатерти. - Но странность в том, что ходить он предпочитает на четырёх лапах и никогда не забирается далеко от людей. И уж точно никогда-никогда не будет стучать в дверь дверным молоточком.
   При виде сэра Призрака собака растерянно махнула ушами. Язык заполз в пасть, словно слизень под корягу, и животное бросилась наутёк, как ему и полагается, на четырёх лапах, через несколько секунд растворившись в подлеске.
   - Мне кажется, она растерялась не меньше меня, - заключил мужчина.
   - Очень странно, - признал Зверёк. - И больше ничего не случилось?
   Он забрался на подлокотник кресла-качалки и свесил хвост. Кресло вздыхало, будто живое существо, кренясь на одну сторону.
   - Мои мальчики с трудом дождались утра и отправились на поиски. Они хотели идти ещё ночью, но, несмотря на то, что они прозрачные и причинить им вред невозможно, я их никуда не отпускаю в такую темень. - Призрак бросил взгляд на улицу и прибавил: - Они, конечно, никого не нашли.
   Зверёк попытался представить себе диковинного зверя, но получалось что-то невразумительное с глупо висящим языком, с большими влажными глазами, с собирающейся на ляжках в складки шкурой. Конечно, такой нелепости не может существовать на свете!
   - Мы пробовали пойти по следам, - Сэр Призрак положил на блюдце кусочек шарлотки для Зверька и налил молока. - Сейчас их затоптали белки и всякие сухопутные вороны, но утром они были. Начинались от крыльца и кончались буквально через два десятка шагов. Как будто эта собака так усердно махала хвостом, что поднялась в воздух и улетела.
   Пока гость лакомился шарлоткой, Призрак задумчиво смотрел в окно, и заоконье отвечало ему столь же задумчивым взглядом. Набежали облака, даже, кажется, местами грозовые тучи, потому что стало совсем темно. "Может, будет большой-большой снег, - подумал Зверёк, слушая, как дом скрипит всеми своими старыми костями и сочленениями. - Заметёт все эти странности, замажет белой краской птичьи следы и заполонит метелью память о болоте в некоторых беспокойных головах".
   А потом дверь содрогнулась от удара. С полки для обуви посыпались катышки пыли, будто мышата, спасающиеся бегством с тонущего корабля, в прихожей задрожало зеркало, на столе запрыгала посуда. Призрак вскочил, сел на стул и снова вскочил.
   - Кто это там так стучит? Мои знают, что дверь никогда не запирается. Кроме того, Томми, например, любит пообезъянничать и проходит прямо сквозь неё...
   Он до того растерялся, что спрятал в нагрудный карман деревянную лопатку, которой накладывал шарлотку. Подкрался к двери и посмотрел в замочную скважину. Тени туч на снегу внезапно закачались, как будто это не тучи вовсе, а кто-то повесил над домом гигантские качели.
   - Теперь я понимаю, что ты чувствуешь, удирая из-под копыт какого-нибудь глупого лося, - сказал сэр Призрак Зверьку. Глубоко вздохнув, он распахнул дверь. Там на корточках сидел великан. Он был, по крайней мере, в пять раз больше Призрака. Гость раскачивался на пятках, положив ладони на колени.
   - Простите, - сказал он, с интересом и некоторым смущением уставившись Призрака.
   Великан был не один: рядом нервно топталась великанша. Зверьку были видны только её ноги. Обутые в высокие, отороченные мехом сапоги, они вытоптали перед домом солидную лужайку: там, где были заросли акации, теперь не осталось ничего. Кроме того, забор, на который опирался вьюнок, изрядно покосился.
   Великанша наклонилась и протянула к Призраку руки. Тот побледнел и начал мерцать, будто мираж в струях затяжного дождя. Пальцы, каждый из которых в обхвате был как молодая осинка, а цветом напоминал ножку ядовитого гриба, схватили его за борта жилетки. У женщины это получилось на удивление аккуратно, хотя стоило бы удивиться, что вообще получилось. Сэр Призрак запросто поглощал бутерброды с морошкой, но это единственное исключение: сквозь его тело преспокойно проходил даже ветер.
   Если не принимать во внимание размер, мужчина и женщина выглядели вполне обычно, но почему-то до того поразили Зверька, что он юркнул под вязаный чехольчик, которым накрывают чайник.
   - Где наша дочь? - спросила женщина. Она качала головой, грозя стукнуться о козырёк крыши.
   - Какая дочь? - сэр Призрак, болтаясь в пальцах великанши, как гроздь винорада, умудрился сунуть руки в карманы. Он оглянулся на Зверька, но увидел только, как ворвавшийся в помещение сквозняк играет бахромой скатерти. - Клянусь, здесь только я, да два моих сына, да всякие лесные зверята.
   - Дорогая, опусти этого господина на место, - великан коснулся локтя женщины. Он уже успел рассмотреть дом. Его огромный нос плавал туда и сюда, со свистом втягивая воздух. Было удивительно, что сэр Призрак не уплыл в ноздри, словно клочок тумана.
   Раздвинув лапами стежки чехольчика, Зверёк получил возможность хорошенько изучить гостей. Женщина была полноватой и походила на румяную булочку, за тем лишь исключением, что обладала манерами маленькой девочки. Из-под бровей, таких острых, что ими, казалось, можно было косить траву, смотрели зелёные глаза. Тело съедал неброский вязаный свитер, словно большой пыльный мешок, ниже - юбка до колен и сапоги. Плечи укутывал шарф из овечьей шерсти, но, в общем, она была одета совсем не по погоде. Мужчина казался очень солидным, с бакенбардами, в пиджаке и наручными часами, в пенсне, которым, наверное, можно было бы застеклить чердачное окошко. Подбородок его напоминал созревший абрикос. Губы, щёки и брови, кажется, выпекали в одной пекарне с булочкой-женой. К груди он прижимал чёрный цилиндр, который казался младшим братом призрачьего дома, особенно чуточку позже, когда этот цилиндр все-таки устроился рядом с крыльцом.
   - Я вам верю, - вздохнула женщина. Она крупно дышала, обшаривая глазами кухню, где занял наблюдательный пост Зверёк. - Прошу прощения. Наверное, мы ошиблись адресом. Ваша дверь очень похожа на ставню на нашем окне. У нас, знаете ли, круглые окошки. Да, точь-в-точь похожа. Но, конечно, это не может быть нашим домом. Вокруг столько снега! И эти кусты земляники... у нас в саду никогда не росла земляника.
   - Это не моя дверь, - признался сэр Призрак, задумчиво глядя на заросли дикой сливы, которые гостья обозвала земляникой. - Мы с сыновьями нашли её накануне... буквально позавчера.
   Он вновь оглянулся на Зверька, но Зверёк не показал из своего укрытия и носа.
   - Может, вы заглянете в гости и расскажете, что у вас стряслось? У меня тут ни разу за всю зиму не бывали люди.
   Со щёк женщины не сходила мертвенная бледность.
   - Прошу прощения, но нам нужно бежать. У меня там дочь, одна-одинёшенька! Как же мы могли так заблудиться?
   - Дорогая, - повторил мужчина и огромными ладонями, бороздки на которых какие-нибудь мелкие жители леса могли посчитать за овраги и каньоны, взял запястье жены. - Я полагаю, не нужно так поспешно отказываться от предложения этого господина. Посидеть и подумать никогда не бывает лишним.
   - Ты только и делаешь, что сидишь, пьёшь кофе с коньяком, куришь и думаешь неизвестно о чём, когда лучше бы взять ноги в руки и пошевеливаться.
   - Да, дорогая, - покорно сказал мужчина, - но иногда раскинуть мозгами не мешает. Особенно, когда беготня оказывается бесполезной.
   Видя, как два великана примеряются, как бы войти в дом, сэр Призрак замахал руками:
   - Стойте, стойте!.. У меня довольно-таки узкие дверные проёмы. Вам не слишком холодно? Может, я пододвину сюда стол и постелю на крыльце какой-нибудь ковёр, чтобы вы могли присесть? Коньяка у меня нет, но, возможно, его возместит горячий-прегорячий шоколад. Его ужас как любят мои дети, и это на самом деле самый горячий шоколад на десятки километров вокруг.
   Он вернулся в дом, схватился за голову, взял под правую подмышку спинку кресла-качалки, приподнял кресло, потом поставил его на место, согнал с ковра задремавший там мячик, наполовину сдувшийся и мягкий, как подгнившее яблоко, скатал ковёр, засунул его под левую подмышку и вернулся за креслом. Попытался облокотиться о шифоньер, от волнения провалился сквозь него и растерял всё, что было у него под мышками.
   Через несколько минут беготни туда-сюда, стол был накрыт. Подперев круглую дверь поленом, чтобы не закрывалась, сэр Призрак сновал с посудой и столовыми приборами. На плите уже закипал кофейник.
   Зверёк (который пропутешествовал вместе со столом через половину кухни и всю прихожую под свинцовое небо) решился вылезти из укрытия. По скатерти он спустился на кресло-качалку и устроился там под правым подлокотником.
   - Ой! У вас мыши! - воскликнула великанша.
   - Это лесной зверёк, - сказал сэр Призрак. - Он живёт в моей печной трубе. Мы очень хорошие друзья. Ну вот, кажется, всё готово.
   На столе волшебным образом появился тазик-сахарница и чашки, роль которых исполняли вазы для цветов (как раз для великанов). Все-все сладости, которые нашлись в доме, расположились в огромной тарелке, в которой обычно умещалась цельная селёдка, и ещё оставалось место под кружочки лука.
   Мужчины уселись друг напротив друга, а женщина примостилась слева от мужа, сложив руки ему на колени и беспокойно глядя в сонный заснеженный лес. Она и представить не могла, что это настоящая чащоба, и думала, что лужайку у дома гостеприимного хозяина давно пора постричь.
   Сэр Призрак разлил по вазам кофе, пододвинул поближе к гостям кувшин горячего шоколада и откинулся на спинку кресла-качалки. Оно накренилось назад так, что стала видна налипшая на полозьях грязь и увядшие листья ветхой осени, какой-нибудь из тех, которая случилась, когда Зверька ещё не было на свете.
   - Меня зовут Инга, - представилась женщина. - А это Патрик. Дело в том, что мы заблудились. Представляете, какова была наша радость, когда мы увидели знакомую ставню!
   - Где был ваш дом? - спросил сэр Призрак. Он достал из нагрудного кармана лопаточку для шарлотки и окинул взглядом внушительные плечи Инги и её мужа. - Я подозреваю, что где-то очень далеко. Может, вы из Швеции? Или из Литвы? Помню, как-то раз на вокзале в Вильнюсе я видел великана, который выступал со странствующей труппой...
   Патрик извлёк из серебряного портсигара сигару (толщиной с хорошее бревно!) и ткнул её кончиком в небо.
   - Вон там.
   - На каком-нибудь холме? - переспросил сэр Призрак. - Тогда дверь... ээ, ваша ставня могла с него скатиться, и...
   - Нет-нет, - поправил Патрик. - Прямо там, среди облаков.
   - Я давно говорила, чтобы он проверил пее-тли-и, - внезапно разрыдалась Инга. - Очень уж скрипят. Конечно, рано или поздно ставня должна была отвалиться! Я надеюсь, в полёте она не сшибла одного из тех прекрасных перелётных лебедей, чью миграцию так приятно наблюдать сверху?..
   Сэр Призрак переводил взгляд с одного гостя на другого. Потом посмотрел на лопаточку, будто та была полноценным участником разговора.
   - Вы не замёрзли? - спросил он. - Мне кажется, вы выбрали слишком уж лёгкую одежду для прогулок по зимнему лесу.
   Женщина замахала руками.
   - Терпеть не могу меха! Там у нас изо дня в день осень, поэтому такая одежда мне привычнее.
   - Да где же? - спросил Призрак. - Я никак не могу взять в толк!
   - Вы назвали бы это место - "на Луне", - сказала женщина, подняв на него глаза, такие круглые, что стала похожа на лягушку. - Только нет никакой Луны. Это светится наше окошко.
   Она обхватила голову руками:
   - Господи, как же там моя маленькая?
   А Зверёк захотел, чтобы Кся сейчас оказалась здесь. "Так страшно, когда родители подолгу не видят свою дочь", - подумал он, и даже - будьте уверены! - прослезился бы от этой мысли, если бы умел.
   Но Кся никогда не позволила бы себе заставить грустить Зверька. Она тут же появилась под вязаным колпачком для чайника. С носков крошечных сапог рассыпалась снежная крупа.
   - Представляешь, мы с двумя какими-то близняшками-неспяшками играли в летнюю ночь, - затараторила Кся. Её волосы были заплетены в бесчисленные косы и обёрнуты вокруг головы, так что голова казалась несоразмерно большой, а колпачок (в котором целиком умещался Зверёк!) неожиданно пришёлся как раз впору - как шапочка. - Слушали, как скрипит снег, и представляли каждый своё: я - как жужжат в траве пчёлы, а они - как шумят кроны деда-клёна и четырёх его братьев... У нас получилось настоящее лето! Потом ты меня позвал, и... а что, я и правда очень долго отсутствовала? Ничего удивительного, ведь я летала в лето - и обратно!
   Зверёк ответил:
   - Ты - недолго. Мы только вчера ужинали вместе! Но есть кое-кто, кто не видел маму и папу уже очень давно. Вот, кстати, эти мама и папа.
   Кся встала на ноги, а колпачок остался у неё на голове. Инга тут же забыла про слёзы и прикрыла ладонью рот:
   - У вас в чайнике кто-то живёт! Какой странный, однако, дом.
   - Ну а вы живёте в Луне, - парировал сэр Призрак, рассеянно наблюдая за Ксёй. - У кого из нас дом страннее? Хочешь тростникового сахара, дорогая?
   Кся упёрла в бока кулачки.
   - Сначала нужно решить проблемные проблемы. Кто-то страдает!
   Она оглядела гостей, ткнула пальчиком в женщину и сказала:
   - Те же самые глаза. Это ваша малявка смотрит по ночам в окошко и льёт слёзы, которые затем выпадают снегом. Зачем вы вообще оставили её одну? Разве можно оставлять таких малюток?
   Похоже, Кся не видела никаких различий между размерами сэра Призрака и его гостей. Если ты малявка, все кажутся одинаково большими.
   - Она плачет? - воскликнула Инга. - О господи!
   Патрик прикурил от газовой конфорки, сунув сигару в дом прямо через дверной проём, и печально сказал:
   - Каждый год мы с мамочкой отправляемся собирать отжившие своё воспоминания и мечты. Иначе они заполонят всё - так, что совсем не остаётся места для новых чаяний. Ничего не поделаешь, такова уж наша работа и делать её мы должны вдвоём. Когда-нибудь малышка подрастет и сменит нас на этом посту.
   - Но угораздило же нас заблудиться! - всплеснула руками Инга. Она почти не притронулась к кофе, только чуть-чуть к горячему шоколаду.
   - Теперь я понимаю, что произошло, - сказал Патрик. - Раньше наша малышка открывала и закрывала окошко строго по распорядку, проветривая свою комнату и весь дом. Это было её каждодневной обязанностью. Каждый день она приоткрывала ставню вот настолечко - мужчина слегка развёл пальцы. Сначала немного света просачивалось наружу. Потом ещё немного, и ещё. А потом...
   - А потом, - воскликнула его жена, рыдая, - распахнув окошко полностью, наша кроха одну ночь любовалась миром. Смотрела, как золотит земной горизонт закат, как перемигиваются космические окошки, и дети в них подают друг другу сигналы керосиновыми лампами и свечами.
   Патрик обнял жену за плечи и снова взял слово:
   - Любовалась тех пор, пока не приходило время снова затворять окно. У неё есть специальный календарик, регулирующий особый ритм, называемый "ритмом небесного светила". По нему мы и ориентировались, когда обычно возвращались домой. Каждое небесное окошко светит в своём ритме, номеров на этих домах нет, нет даже улиц, ведь они перемещаются по небу, как им вздумается! А теперь, по несчастливой случайности, ставня отвалилась, и мы заблудились среди звёзд.
   - Мы найдём выход! - воскликнула Кся. -- Нельзя оставлять малявку в беде. Ведь даже большая малявка - всё равно малявка.
   - Луна теперь видна даже днём, - сказал сэр Призрак. Глядя на гостя, он тоже закурил трубку, и, сплетаясь над их головами, ароматный дым столбом поднимался в небо. - А ночью она такая яркая, что свет просачивается даже сквозь закрытые веки. - Вы такие большие, и шагая по верхушкам деревьев, наверняка сумеете до неё добраться. Да, и можете забрать мою дверь... в смысле, вашу ставню. Вам она нужнее.
   - Если бы всё было так просто, - покачал головой Патрик. - Мы слишком долго бродили по Земле и её силы притяжения поймали нас в свой капкан.
   - Это вроде как с воронами? - подал голос Зверёк.
   - А что случилось с воронами?.. - спросила Инга и тут же спохватилась: - Ой, мышка разговаривает!
   - Все птицы в нашем лесу разучились летать, - пояснил Зверёк. Ему приходилось напрягать голосовые связки, чтобы докричаться до великаньих ушей. - Они говорят, что появились новые ветры, с которыми не может совладать ни одно крыло. Эти ветры подхватывают тебя и уносят к самой Луне.
   - Значит, у нас дома теперь один большой скворечник, - задумчиво сказал Патрик. - Надеюсь, эти птахи догадаются не трогать семена кофе, которые я разложил сушиться.
   - Может, вас получится отправить в космос на ракете? - вслух подумал сэр Призрак. Он повернул лопаточку для шарлотки так, что она и правда стала напоминать готовый к старту космический корабль.
   - На ракете? - заинтересовался Патрик. - Хмм... вполне возможно.
   - Только у нас здесь никто ракеты не запускает. Вам придётся пробираться на космодром, куда вас, конечно, тоже просто так не пустят. Шутка ли, такие большие космонавты? Под вас, наверное, придётся строить отдельную ракету...
   Когда речь зашла про ракеты, а потом потекла в каком-то и вовсе непонятном русле, Зверёк заскучал и отправился бродить по округе. Чуть позже его догнала Кся, и вместе они долго смотрели на виднеющуюся даже днём, даже сквозь тучи, Луну, которая казалась дыркой куда-то в морские глубины.
   - Надеюсь, ты там не мёрзнешь, сестрёнка, - прошептала Кся. - Мы обязательно придумаем, как вернуть тебе родителей.
     
   Глава четвёртая. В которой всё подходит к концу, в том числе и долгая зима.
     
   Лес как будто вымер. Словно большой железный молот навис над ним и заселил каждую полянку своей зловещей тенью. Все зверушки куда-то подевались, даже следы их вели в никуда: пропадали в кустарнике, скрывались под корягами, просто исчезали ни с того ни с сего. Ветки над головами с костяным звуком стукались друг об друга - так, будто были полыми.
   - Что случилось? - спросили друзья у какого-то сугроба с глазами. - Куда все подевались?
   - Спасайтесь! - прогудел сугроб - Надвигается ураган, он сметёт всё на своём пути. Сороки говорят, в Луну затянет весь лес, весь мир. Ищите укрытие! Только под мой пенёк не нужно лезть. Здесь уже нет места.
   Тучи набрякли осадками, они быстро затягивали дыры в своём одеянии.
   - Никакого урагана не будет, - убеждённо сказала Кся, и два древесных ствола стукнулись, не то опровергая, не то подтверждая её слова: "бомм!"
   Посмотрев вверх, Зверёк увидел комок перьев, восседающий на осине прямо над ними.
   - Ух! - радостно воскликнул он.
   - Ух, Ух, - добродушно подтвердила птица. - Вы чувствуете это?
   - Что чувствуем?
   Ух мог иметь ввиду всё что угодно. К примеру, как дрожит от напряжения, перегоняя по своим деревянным венам древесный сок, осиновый ствол, или как веселятся вдалеке, отправляя друг другу самолётики из засохших кленовых листьев, снежные приведения, такие крошечные, что в спичечном коробке у Призрака их уместится целая сотня.
   Ух выразительно взмахнул крылом.
   - Ты линяешь? - спросил Зверёк.
   - Свежий ветер? - спросила Кся.
   - Нет! То есть да! Но вы заметили, откуда он дует?
   - С Луны?
   - Хо-хо. Хорошая шутка, как раз по мне. Но нет, он дует с юга! Это тёплый ветер, первый весенний ветер, который добрался до наших краёв.
   - Весенний? - не поверил Зверёк. - То есть скоро распустятся цветы на всех вишнях?
   - Не торопись, молодой зверёныш. Не всё сразу. Для начала снег станет липким и мягким... Совершенно верно, когда приходит весна, снег становится липким! Из него можно будет строить дома, корабли и снаряды для катапульты из ивовых прутиков.
   У Зверька от изумления дёрнулась левая задняя лапка. Поверить невозможно! Только зима начала надоедать лесным жителям, а они, гости из лета, стали замерзать ночами, как всё начинает меняться. Неужели природа внемлет даже самым маленьким обитателям леса? Нет, в это решительно невозможно поверить.
   Зверёк справился со своим возбуждением и осторожно спросил:
   - А... мост до Луны можно построить?
   - До Луны? - изумился филин. - Какая странная фантазия! Но да, конечно можно. Хоть до Луны, хоть до самого солнца.
   Как мог, Зверёк пересказал филину события сегодняшнего утра: о странных гостях, что наведались к Призраку, и о чаепитии на крыльце. Ух подпрыгнул так, что едва не стукнулся головой о верхнюю ветку.
   - Вот это да! Великаны у Призрака дома! Интересно, им не нужен филин на шапку, вместо пера? Ну, на удачу, или чтобы умные мысли приходили... Я бы с удовольствием пожил на шапке у настоящего великана.
   - Ух, миленький, - воскликнула Кся. - Эти бедняги не могут попасть домой, а у них там осталась малышка, такая же, как я. Им срочно нужен мост до самой Луны, хотя бы и снежный.
   - Это можно устроить, - в голосе Уха появились деловые нотки. - Более того, это будет отличное развлечение на первые весенние дни! Мы начнём прямо от призрачьей хижины. Встретимся там. Мне нужно забрать из дупла свой мастерок.
   Зверёк и Кся отправились обратно, спеша донести радостную весть, и ещё далеко загодя увидели среди ветвей цилиндр Патрика. Великаны крались, как могли, аккуратно раздвигая деревья, и стволы вновь смыкались за их спинами: будто кто-то хлопал в ладоши. Если бы друзья посмотрели вниз, то увидели бы на фоне снега красную шапочку Ёжина с Бажин, который семенил перед великанами, возмущённо сопя.
   Впрочем, ёж сам их увидел и заспешил навстречу.
   - Кто эти двое, и почему они за мной ходят? - спросил Ёжин. - Слишком уж большие, чтобы быть моей тенью.
   Инга и Патрик выглядели изрядно смущёнными.
   - Но господин ёж, - пророкотал мужчина.
   - Это наша работа, - сказала Инга и всхлипнула. - Мы просто не можем оставить вас с таким грузом на сердце.
   - О чём это вы? - спросил Зверёк. Он залез на нижнюю ветку растущей здесь же сосны, чтобы удобнее было разговаривать с великанами.
   - Мои болота, видите ли, отравляют мне жизнь, - сказал Ёжин и сердито засопел: - Нет уж! Если из меня выжать мои болота, останется только пустая шкурка да дурацкие колючки. Ничего не останется, понятно вам?
   - Ваши болота, сэр, - сказал Патрик, опустившись возле ежа на корточки. Зверь разбух от гнева, надул щёки и выглядел не таким уж маленьким даже рядом с двумя великанами. - Ваши болота, сэр, это то, что уже никогда не вернётся в вашу жизнь. Разве вы не чувствуете, как изнутри вас щекочет ряска и как булькает в вашем животике болотная вода? Всё это осталось в ваших воспоминаниях, но никогда вы не увидите этого своими глазами.
   - Положим, так, - ответил Ёжин. - Но я не позволю никому отобрать наследие моего деда и прадеда, лучшее, что у меня осталось. Я могу в конце концов уйти на запад, туда, где много-много озёр, где деревья не вырастают даже до человеческого роста, а гниют и валятся под собственной тяжестью. Там мне всё будет по душе. Жужжание насекомых и сладкие муравьи!.. Да, да! Как только потеплеет, как только растает этот мерзкий снег, я уйду на запад...
   - Увы, не уйдёте, - терпеливо сказала Инга. Она стянула с головы шляпу и прижала её к груди. - Вы привязаны к болотам, которые были когда-то здесь, именно на этой земле. Ваши корешки прочно вросли в почву, переплелись с другими корнями, и болото, что внутри вас, мешает вам впитывать новые впечатления и радоваться каждому новому дню.
   - Мне кажется, они правы, - сказал Зверёк, свесившись с ветки. - За всё время ты ни разу не порадовался зиме. А ведь ты видишь её в первый раз и, похоже, даже не особенно мёрзнешь! Ты должен быть в восторге!
   - Как я могу быть в восторге! - воскликнул Ёжин и топнул левой задней лапкой. - Здесь же нет моих болот!.. Как я могу радоваться новому дню, если они идут вперёд, а не назад, в прошлое, и земля с каждым годом всё больше высыхает!
   Повернувшись, он побрёл прочь, неопрятный и грустный комочек цвета палой листвы. Великанская чета выглядела не менее потерянной. То, что они не смогли выполнить свою работу, сделало их ещё более несчастными. От всего этого, - решил Зверёк, - прямо сейчас должны пойти дожди.
   Он поспешил исправить ситуацию, передав Патрику слова Уха.
   Великаны переглянулись, и Зверёк почувствовал, что угроза быть замоченным дождём в конце зимы миновала.
   - Этот ваш филин, похоже, и впрямь кладезь идей, - сказал Патрик. Зверёк скромно умолчал, что идея, на самом деле, была его, тем более, что Ух сам бы додумался до снежного моста, если бы знал всю подоплёку этой истории. - Нам нужно начинать как можно быстрее.
   Уже у границы призрачьего сада их нагнал Ёжин.
   - Подождите... подождите... - пыхтел он, и когда на него обратили внимание, робко осведомился у великанов: - А вы можете оставить моё болотце при мне, но вытащить корешки, которые связывают меня с норкой под старой замшелой корягой, где не хотят селиться даже муравьи?
   Он поднял переднюю лапку и посмотрел сквозь пальцы, будто путы и в самом деле можно было увидеть.
   Супруги переглянулись. Патрик опустился на корточки (со штанин и из карманов его посыпались разномастные кси, задумавшие "зайцами" попасть на Луну) и нацепил своё пенсне, чтобы лучше видеть ежа.
   - Я бы оставил всё и ушёл, - продолжал Ёжин. - Как есть ушёл бы! Отправился путешествовать по далёким землям в поисках настоящего болота - такого, какое было в детстве у моего прадедушки.
   - Да, это мы можем, - сказал Патрик. Пенсне его загадочно сверкнуло, а левый глаз смотрел ласково и по-доброму; где-то там заблудилась первая весенняя зелень и жужжание насекомых. - Наверное, в вашем случае, господин ёж, это будет наилучшим вариантом. Мы с женой ошиблись относительно вас. Очень легко перепутать никому не нужные, трухлявые воспоминания, со светлой памятью о чём-то, без чего жизнь будет самой мрачной штукой на свете.
   Он выпрямился, и великанша Инга подала ему ножницы, которые извлекла из специального чехольчика на поясе.
   - Не бойтесь, господин ёж, - сказал Патрик. - Через секунду вы ощутите такую свободу, какой не чувствовали ещё ни разу в жизни.
   Не успел Ёжин опомниться, а Зверёк зажать на всякий случай лапками глаза Ксе - кто знает, что на самом деле на уме у этих странных великанов? - как лезвия ножниц взрыли снег у передних и у задних лапок ежа, едва не задев коготки.
   Ёжин изумлённо фыркнул. От испуга он даже забыл свернуться в клубок. Завертелся, проверяя, все ли его конечности на месте.
   - Ну как? - с интересом спросил Патрик. Он вернул ножницы Инге и одёрнул рукава пиджака. И это словно послужило сигналом. Все свидетели этой душераздирающей сцены (а таких набралось немало) подбежали к Ёжину, наперебой спрашивая: "Ну как? Ну как?"
   Ёж прислушался к ощущениям. Из колючек выступили его уши: круглые, покрытые мягкой короткой шёрсткой и совершенно беззащитные.
   - Удивительно! - сказал он наконец. - Никогда ещё не чувствовал такой свободы.
   Он огляделся, словно только теперь заметив, что стал объектом внимания половины леса.
   - Я могу добежать до горизонта и вернуться - и всё это до заката!
   Собравшиеся оживлённо загудели. Патрик с женой возвышались, словно две спокойные скалы.
   - Хотя мне и возвращаться-то уже не обязательно, - сказал Ёжин. - С вами было не так уж и плохо, но пора к родным болотам, где квакушки и комары, и водомерки, прогуливающиеся прямо по воде, нацепив себе на ноги специальные водные туфли. Где растут водяные груши и можно полакомиться морошкой прямо с куста.
   - Тише, тише, - с добродушным смехом сказал Патрик. - А то лес опустеет. Ты забыл сказать про гиблые топи и пузыри болотного газа, которые взрываются и днём, и ночью. И про пауков, чьи сети развешаны так густо, что среди них едва видно солнце.
   - Всё равно мне там понравится, - ответил Ёж и был таков. И всем показалось, что он перебирает своими коротенькими лапками по примятому снегу чуточку быстрее, чем вчера.
     
   Шкряблу не спалось - всю ночь он слонялся вокруг своей ели, задувая и вновь разжигая развешанные по веткам орешника фонарики из желудей. Он уже знал последние новости от Уха, и когда первый солнечный зайчик лёг на сугроб, бельчонок попробовал его лапкой и воскликнул:
   - А снег-то липкий!
   Работа закипела, когда Зверёк и Кся обнаружили, что вместо "хрумс-хрумс-хрумс" из-под ног и лапок раздаётся более громкий и радостный звук. А местами и вовсе что-то вроде "чавк-чавк". Подключив Шкрябла и непоседливых сыновей сэра Призрака, они оповестили всех знакомых и незнакомых существ, что, во-первых - грядёт весна, а во-вторых, что всех, кто хочет принять участие в новой игре, ждут у дома сэра Призрака.
   Собравшиеся взялись за работу. Великаны помогали как могли, помогал и сэр Призрак с сыновьями, хотя комья снега, бывало, проваливались сквозь ладони прямо на крутящуюся под ногами мелюзгу, которой только и оставалось, что с воплями и смехом бросаться врассыпную.
   Строить мост оказалось не так уж и легко, но очень весело. Дружно приветствовали показавшуюся в проплешине землю; нюхали и водили хороводы вокруг оставшегося с прошлого года листка чертополоха. Смеялись над очередной подснежной находкой - сонными мышами, которые тыкались мордочками друг другу в уши, пытаясь спрятаться там, как в норке.
   Постройка тем временем росла, вот она уже опирается на крепкие дубы, будто специально выращенные природой как опоры для чудесного снежного моста. Первый день перетёк во второй, а тот - в третий. Когда все отправлялись спать, Кся сидела на верхушке сосны-"маяка" и разговаривала с малышкой-великаншей. Укутавшись в шаль, она смотрела, как плывут облака. Кричала в небо, пытаясь узнать, голодная та или нет. Может, послать ей как-нибудь кулёк сушёных ягод?.. Но нет, малышка не выглядела голодной или истощённой, только очень грустной. Она с тоской вглядывалась в первозданную черноту, и кажется... нет, совершенно точно, видела малявку Ксю из Несуществующей вещи, протягивая ей навстречу ручки. "Мы уже почти сёстры, - думала Кся. - Как интересно. У меня никогда не было сестры. Если бы, ах, если бы мы были вместе, мы бы разговаривали о тысяче разных вещей!".
   На пятую ночь мост был виден отовсюду. Всё новые и новые существа сбегались посмотреть на чудо, и почти все принимали участие в строительстве. И вот, на седьмой день, поздним-поздним вечером, краешек моста, похожий на ноготь Снежной королевы, коснулся круглого окошка. Кся была среди тех, кто прилепил последний снежок, и стала единственной, кто, разбежавшись, прыгнул в объятья своей новообретённой сестрёнки.
   - Твои мама и папа сейчас придут! - закричала она.
   - Мне очень страшно, - пожаловалась малышка Ксе, и аккуратно, чтобы не раздавить крохотное существо, подставила ладони, чтобы снять её с подоконника.
   Кся просто захлёбывалась новостями. Ей казалось, что они знакомы очень давно.
   - А к сэру Призраку приходила собака! Она заблудилась, как твои родители, увидела круглую дверь и подумала, что это твои ставни.
   Малышка-великанша объяснила:
   - Да, сюда часто прилетают собаки, которым не с кем играть. Они засыпают в подворотнях или своих будках и видят меня во сне. А какие-то остаются здесь насовсем. Я с ними играю и угощаю кексами. Обычно они прилетают рано утром и стучатся в мою ставню. Но теперь ставня отвалилась, и они, наверное, стучатся к кому-то другому.
   - Нет! - воскликнула Кся и встала прямо на ладони великанского ребёнка на голову. - Нет же! Ставню принесут твои мама и папа!
   Сэр Призрак расстался с круглой дверью и вытащил из кладовки старую, прямоугольную.
   - Разве теперь всё станет как раньше, папа? - спросил младший сынишка, Йен. - Ведь раньше мы не знали, что в Луне живут такие замечательные люди. А теперь знаем, и всё-всё в мире поменялось. Разве можно после этого жить по-прежнему? Оказывается, есть столько вещей, о которых ты не подозреваешь!
   А Томми молча смотрел в окошко, где великаны, снаряженные всякими лесными гостинцами, спешили по мосту, и сэр Патрик нёс под мышкой круглую ставню.
   Призрак не придумал, что сказать, и просто ответил:
   - Там, на Луне, тоже о нас не подозревали, будь покоен.
   Зверёк сопровождал Патрика и его жену в их путешествии по мосту. Он сидел на одном его плече, а филин Ух - на другом. Был ещё Шкрябл, но он быстро утомился, заполз в нагрудный карман великана и сладко там заснул. Ветер дул так сильно, что, казалось, именно он вращает колесо мельницы под названием Время. Земля медленно уходила вниз. Фонарики на сосне непоседливого бельчонка мерцали теперь далеко позади.
   - Лучше будет, если вы проводите нас до середины моста, - сказал Зверьку Патрик. - Вам нужно будет сразу же отправляться в обратный путь, чтобы вернуться домой до рассвета. Эта конструкция долго не протянет. С первыми лучами солнца снег начнёт таять.
   - Что это были за ножницы? - приблизив мордочку к уху Патрика, спросил Зверёк. - Они из какого-то лунного железа?
   Патрик улыбнулся.
   - Самые обычные ножницы.
   - То есть обрезать корешки, которые цепляют тебя за землю и не дают убежать далеко от родных краёв, можно самыми обычными ножницами?
   - Я скажу тебе вот как - эти ножницы есть у каждого в голове. Чтобы ими воспользоваться, вовсе не обязательно видеть перед собой меня и настоящие ножницы. Достаточно просто помнить об их существовании. - И не давая Зверьку всё это осмыслить, он сказал: - Здесь мы расстанемся. Ну, прощайте. Как только я прилажу на место эту ставню, ты, мудрый филин, сможешь снова подняться в небо.
   - Погодите! - воскликнул Зверёк. - А как же моя Кся? Она ведь осталась там, у вашей дочери!
   Патрик пожал плечами.
   - Пускай погостит у нас. А осенью я принесу её обратно в своём нагрудном кармане или под шляпой - где ей больше понравится.
   Но когда они с филином и сонным Шкряблом спустились на землю, Кся уже была здесь.
   - Как ты мог подумать, что проведёшь лето без меня! - возмутилась она, дёргая Зверька за уши. - А с сестрёнкой я могу общаться, сидя в заброшенном гнезде на вершине сосны. Ты не поверишь: у них в лунном доме несколько круглых окошек, а за ними - вечная осень! А под потолком сушатся на нитках грибы и фрукты из разных миров, которые мы можем навестить разве что во снах. Но, во всяком случае, я теперь точно знаю, что они существуют.
   Так кончилась долгая Зима, самая первая в жизни Зверька. И Йен сказал истинную правду: ничего уже не станет по-прежнему. Каждое мгновение что-то меняется, поворачивается вспять, каждую минуту кто-то съедает кексы у тебя со стола, и каждую секунду что-нибудь происходит - даже когда кажется, что ничего не происходит. Такова суть жизни.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"