Небольшой остров, затерянный среди бескрайних просторов океана, утопал в зелени. Высоко в небе, черной короткой змейкой к острову приближалась стая птиц. С высоты полета деревья были не различимы. Пологий берег, на который лениво, совсем по-домашнему, накатывали барашки волн, тянулся с востока на запад без каких-либо существенных изгибов.
До острова было совсем уже близко, когда змейка, снижаясь, стала распадаться. Рассеиваясь, птицы с криком, широким фронтом миновали берег и скрылись в глубине острова.
Остров был обитаем. Кроме безобидных животных, на нем обосновался немногочисленный миролюбивый народ, история возникновения которого затерялась в веках. Остров был отрезан от остального мира и не имел с ним никаких связей, и только изредка на него прилетала стая птиц с далекого материка неизвестно для каких целей. Впрочем, местные жители считали, что они прилетали из-за реки, вода которой отличалась особой чистотой и ценилась народом. Реке приписывалась чудодейственная сила, источники, питавшие ее, были целебными. Климат на острове был мягким, редкие пасмурные дни сменялись частыми солнечными днями.
Жители острова отличались трудолюбием и добротой души. Они не были заражены бациллой зависти, и соперничество было для них просто забавой, не имевшей негативных последствий.
Островитяне были вегетарианцами. Они любили животных, которые в свою очередь не причиняли им никакого вреда.
Остров управлялся Советом старейшин, который избирал главу - Старейтора, наиболее способного и уважаемого старейшину из их рядов.
После смерти старейшин, их хоронили в гробницах пирамидальной формы, называемых также усыпальницами. Там же хоронили и членов их семей.
Умершего человека провожали в последний путь его родственники и все старейшины. Служители гробниц, оставаясь наедине с телом покойного, укладывали его в голом виде в камеру, в которой находились специальные приборы, натирали его тело мазью, состав которой передавался из поколения в поколение, после чего они включали приборы и покидали усыпальницу, плотно закрывая за собой вход. В течение недели тело умершего аннигилировало, не оставляя никакого следа присутствия человека. Ровно через неделю те же служители открывали входную дверь и впускали в усыпальницу старейшин и родственников умершего, которые убеждались, что камера свободна, человека больше нет, а его душа навсегда покинула землю.
Кроме гробниц, на острове имелись пирамиды, в которых происходил обряд венчания. Эти пирамиды обслуживались людьми с высокой степенью духовности. Самую большую венчальную пирамиду обслуживал главный служитель - Дискейтор.
Жители острова были высокоразвитыми людьми. Они умело использовали природные силы и обладали духовной мощью, позволяющей им легко справляться с поставленными задачами.
Работа не была им в тягость, а наоборот, доставляла удовольствие. Свободное же от работы время они проводили в беседах с духовными учителями, занимались медитацией и домашними делами, музицировали, а также принимали участие в играх и других развлечениях. Обитателям острова было известно, что где-то за океаном существуют другие народы, живущие иной жизнью, но они не стремились к далеким берегам. Островитяне жили долго и счастливо, в дружбе и согласии, встречая каждый новый день радостно. Так было до того рокового дня, когда на остров прилетели черные птицы.
2.
Адам лежал на небольшой поляне, вдыхал аромат цветов, и глядел сквозь узоры больших пальмовых веток на голубое небо. Прилет птиц не ускользнул от его внимания и немного озадачил: сколько ему помнилось, на остров никогда раньше не прилетали черные птицы.
Поразмыслив, он не нашел удовлетворительного ответа и решил пойти к отцу за разъяснением этого странного происшествия.
Адам встал с травы, еще раз внимательно посмотрел на безоблачное небо, и направился в сторону Дома Старейшин, который был расположен почти в центре острова на невысоком холме.
При подходе к холму Адам издали увидел небольшую кучку жителей острова, столпившихся у входа в Дом. Когда он подошел к гудящей, как улей, толпе, люди стали расступаться перед ним, давая ему дорогу к входу.
Дом Совета Старейшин представлял из себя внушительное сооружение шестигранной формы. Построен он был из твердого, как гранит красного дерева и стоял на этом месте уже много веков; народ называл его Красным Домом.
На массивных дверях, находились два небольших углубления: одно на левой двери, другое - на правой. Адам подошел к входу, коснулся руками обоих углублений и створки дверей стали медленно открываться. Гудевшая прежде толпа смолкла, и было слышно только монотонное жужжание насекомых, летающих в беспорядке над их головами. Когда образовался достаточно широкий проход, Адам вошел в Дом и двери за ним стали закрываться.
Помещение внутри, представляло собой просторный зал, освещающийся зеркальными отражателями, установленными под потолком. Свет проходил через прозрачную куполообразную крышу, сооруженную из особого материала, напоминающего матовое стекло, но по прочности не уступающего стенам здания.
По правую сторону от входа было небольшое возвышение, примыкающее к средней стене, на котором стояло удобное плетеное кресло без каких-либо украшений. За креслом, в стене, имелась ниша, в глубине которой виднелось несколько полок с лежащими на них книгами. Напротив возвышения у противоположной стены полукругом стояло шесть кресел их красного дерева, Внутренние стены Дома были испещрены различными геометрическими фигурами и символами, истинный смысл которых был понятен только семи старейшинам, включая и главу Совета Старейшин - отца Адама.
В центре зала был расположен большой стол овальной формы, вдоль которого также были расставлены кресла. Поверхность стола была расписана несмываемой желтой краской. Если бы в доме находился астроном, то, внимательно присмотревшись к поверхности стола, он без труда узнал бы в нарисованных на столе фигурах солнечную систему
Когда Адам вошел в помещение, он сразу увидел высокого статного человека неопределенных лет с наголо побритой головой. На нем был хитон землистого цвета, свисавший до лодыжек, ноги были обуты в сандалии из папируса. Отец стоял у стола с задумчивым видом. При входе Адама, он оторвал взгляд от стола, горько усмехнулся каким-то своим мыслям, затем улыбнулся и раскрыв объятия, стал ждать подходящего к нему сына.
- Ну, здравствуй сынок, - произнес он, одновременно стискивая его в объятиях и похлопывая по спине.
- Здравствуй папа! - воскликнул в свою очередь Адам.
После взаимного приветствия, Старейтор взял сына под руку, и медленно двигаясь вдоль стола, начал говорить:
- Я догадываюсь, что привело тебя сюда. Я хочу поговорить с тобой пока не пришли старейшины, я их уже оповестил. У нас мало времени. Но прежде, чем ты покинешь здание, ты должен все знать, а главное, что на тебя будет возложена миссия, которую ты обязан выполнить
Адам открыл, было, рот, чтобы задать отцу вопрос, но тот предупредительно вскинул ладони, давая понять, что его не следует перебивать
- Я знаю, что тебя взволновало. Сейчас я тебе кое-что покажу, - сказал он и повлек сына к полкам с книгами. По пути он снова заговорил; "Этим книгам, как ты знаешь, много веков. Они стояли здесь еще при моем прадеде, и при прадеде моего прадеда, а все они жили очень долго. Я не знаю точно, кем и когда они были написаны, я могу только догадываться. Посмотри на эту книгу, - продолжил отец, подойдя к полке и указывая рукой на самую тонкую книгу в мягком переплете. - Краткое содержание остальных книг тебе известно - в них описаны законы вселенной и законы, по которым должны жить люди на земле. Все это ты изучал почти двадцать лет в беседах с твоими наставниками. Но то, что написано в этой маленькой книжке, известно только мне. У тебя еще будет время познакомиться с ее содержанием. Ты уже достаточно взрослый и образованный человек, и сам сумеешь во всем разобраться. Сейчас я только могу тебе сказать, что прилет черных птиц знаменует близкий конец существования нашего острова".
Адам с удивлением вскинул брови и недоуменно посмотрел на отца, переваривая смысл его последних слов. Глава старейшин молча выдержал взгляд сына, а затем повлек его назад к столу. Указав ему рукой на одно из кресел, отец предложил сыну сесть и, заняв соседнее кресло, начал трудный разговор:
- Слушай меня внимательно. Все, что имеет начало, имеет и конец. Со времени образования земли поверхность ее многократно видоизменялась. Целые континенты погружались в океаны и появлялись вновь, и там, где ранее были холмы и равнины, образовывались горы и моря. Такая же участь постигнет и наш остров. Мне не известна точная дата погружения нашего острова, но в книге сказано, что это должно произойти через несколько месяцев после послания. Прилет черных птиц - это и есть то самое послание. Нам дается время для того, чтобы мы успели подготовиться и вовремя покинуть остров. Но беда заключается в том, что, несмотря на предупреждение, не будет никаких видимых причин грядущей катастрофы и многие не поверят и не захотят покинуть землю своих предков. Остров погибнет в течение нескольких часов и у оставшихся не будет времени и возможности спастись. Это произойдет внезапно. Я созываю старейшин, чтобы предупредить их о грозящей нам опасности. Я приложу все силы, призову все свое красноречие, чтобы убедить их, но я опасаюсь раскола.
Отец встал с кресла и начал беспокойно ходить около молчавшего сына. Затем он внезапно остановился и посмотрел на него в упор.
- Ты мне веришь? - спросил он его.
Адам пожал плечами, а потом, словно устыдившись недоверия к собственному отцу, решительно произнес: "Да, верю", после чего наступила тягостная тишина.
Наконец Старейтор взял себя в руки, сел обратно в кресло и невозмутимо произнес:
- Ты должен неотлагательно принять необходимые меры независимо от того, какое решение примет Совет. Тебе нужно будет построить корабли, в этом тебе поможет Куратор. Собери всех своих друзей и объясни им ситуацию, я думаю, они тебе поверят, остальным пока ничего не говори; на острове может возникнуть паника. Затем нужно будет посоветоваться с учителями и наставниками, что необходимо забрать с собой, когда вы будете покидать эту землю.
- Почему ты сказал "вы", разве ты, не собираешься покинуть остров вместе с нами? - удивленно спросил Адам.
- Нет. Есть причина, по которой я должен буду задержаться. Я не могу тебе этого объяснить прямо сейчас, но когда-нибудь ты поймешь это сам.
Адам растерялся и, опустив голову, тихо спросил:
- А как же мать?
- Она останется со мной. - И, немного помолчав, добавил: "Прости меня сын".
В это время за дверьми послышался шум
- Вот и все - грустно возвестил отец, и встал с кресла. - Начали собираться старейшины. Я с тобой не прощаюсь, и мы еще увидимся. Книгу я тебе передам потом. А теперь иди.
Адам встал с кресла, и в тот же миг стала открываться входная дверь. В помещение твердыми шагами вошел первый из приглашенных на срочное заседание старейшина. Он издали поздоровался с главой и его сыном и направился к своему креслу. Адам кивнул ему навстречу, прощально обнялся с отцом и вышел из здания
Толпа вокруг Красного Дома стала больше. Собравшиеся обсуждали прилет черных птиц и внезапный созыв старейшин. Увидев вышедшего из здания Адама, несколько человек кинулось к нему с вопросами.
- Адам, что происходит?
- Почему твой отец созвал Совет?
- Что нам делать с птицами?
- С птицами? - переспросил в свою очередь Адам и тут же ответил - Ничего. Мы никогда не трогали ни животных, ни птиц. И сейчас ничего не изменилось. Когда закончится Совет, старейшины вам сами все расскажут.
Островитяне были явно раздосадованы ответом, но вопросов больше не задавали, и Адам отошел от здания, не выдавая бурю чувств, царивших в его душе. Он был обескуражен сообщением отца. Это был отчаянный момент его жизни. Наставники учили его, что жизнь многообразна и переменчива. Но все произошло как-то вдруг, совершенно неожиданно, как гром среди ясного неба, которым он любовался, ничего не подозревая, еще несколько часов назад. "За что? О боги, почему именно в мой век? И как я покину родину один, без отца и матери?"
Вопросы мучили и терзали его душу, и он чувствовал, что ответа на них нет, и никакая книга не сможет ему помочь
Адам увидел вдалеке мчавшуюся повозку еще одного члена Совета. Повозки на острове были только у старейшин и членов их семей. Они были изготовлены из красного дерева и управлялись с помощью руля, связанного с портативным генератором, вращающим колеса, на ободках которых был многослойный каучук.
Первые повозки были сооружены еще со времен присутствия на острове Высших Существ, которые и научили островитян управлять ими. Повозки служили очень долго и переходили от одного поколения к другому по наследству. Тайна вечных генераторов оставалась для островитян не раскрытой: они могли только пользоваться ими, но сути происходящих в них процессов не понимали и не пытались узнать: это было запрещено одним из законов, оставленных Высшими Существами после их исчезновения.
Все это пронеслось в голове Адама помимо его воли и немного отвлекло от грустных мыслей. Сам Адам редко пользовался своей повозкой, предпочитая ходьбу пешком.
И тут он вспомнил о Маре. Как же он мог забыть! Они договорились встретиться у реки и она, верно, ждет его. Ее надо предупредить, она будет первой, кому он все расскажет.
Успокоившись на этой мысли, Адам направился в сторону реки.
3.
Заседание Совета старейшин проходило бурно. Это был первый случай в истории острова, когда не было единогласия по важному вопросу и мнения разделились.
Остров был формально поделен на семь самостоятельных округов, и каждый старейшина был полноправным владыкой своей части. Но в действительности никаких границ не было, и не было никакой нужды отделяться от соседей. Наоборот, на острове все было так тесно взаимосвязано и переплетено, что даже браки между детьми старейшин приветствовались всеми членами Совета.
На сей раз, доклад Главы вызвал явное неприятие: четверо старейшин отказались поверить в надвигающуюся опасность, мотивируя свое мнение недостаточной компетентностью Старейтора в этом вопросе и неправильным толкованием события, а также явным преувеличением значимости каких-то там перелетных птиц.
Среди оппонентов был и старинный друг Главы старейшин Монтек. После доклада он встал со своего кресла и взял слово.
- Послушай, Гималай! - воскликнул он, обращаясь к Старейтору, - мы все ценим твои знания и всегда голосовали за твои предложения, которые нам казались разумными. Но в данном случае ты больше доверяешь своей интуиции, чем голосу разума. Какое отношение имеют птицы к существованию острова? Как, по-вашему, уважаемые - обратился он к пятерым старейшинам, повернувшись к ним лицом - птицы прилетают на остров, или остров летит к птицам, а?
Трое старейшин, оценив шутку, засмеялись. Когда смех затих, Монтек продолжил так же стоя, но повернувшись лицом к Гималаю:
- Можешь ли ты показать нам хоть одну книгу, где говорилось бы о значении птиц для нашего острова?
- В этой книге, - ответил Гималай и поднял вверх руки, в которых держал тонкую книгу в мягком переплете, - есть притча, в которой говорится о пагубном воздействии на остров черного знака. К сожалению, в ней не указываются ни способ, каким этот знак будет нам предъявлен, ни дата. Тем не менее, по моим подсчетам, этот знак может появиться приблизительно в наше время.
- Вот видишь! - сразу воскликнул старейшина, сидящий с краю. - Ты и сам не уверен, говоришь "приблизительно". А ведь речь идет ни много, ни мало, как о нашей жизни, жизни наших детей и наших поданных. Мы не можем рисковать и покидать остров, направляясь, куда глаза глядят, тем более что нас там, - и он выразительно показал рукой в сторону океана, - никто не ждет!
- А как же закон, что говорится об этом в книге? - задал вопрос Капул, самый пожилой старейшина.
- А что нам закон! - вскочив с места, закричал Монтек - Законы были писаны давно, да еще неизвестно кем и для кого!
- Не богохульствуй, Монтек! - грозно отозвался Гималай. - Ты должен знать, что законы даны не на время, а навсегда Высшими Существами. Все наши предки всегда чтили и выполняли законы, поэтому на острове до сих пор царят мир и справедливость.
- Но ты же сам говоришь нам о том, что острову наступает конец, - не унимался Монтек. - Значит, Высшие Существа отступились от нас, и мы больше не обязаны выполнять их законы. Где же логика, Гималай?
В зале поднялся шум, мнения разделились. Старейтор с вздохом опустил руки и занял свое кресло. В этот момент он потерял всякую надежду на благоприятный исход собрания, понимая, что никаких козырей у него больше не осталось. Четверо старейшин и в их числе теперь уже бывший его друг Монтек, стали собираться. Они считали, что больше на этом собрании делать нечего. Выслушав все мнения, они остались при своем убеждении: острову ничего не грозит, по крайней мере, в ближайшее время, а если и возникнет какая-нибудь опасность, они всегда успеют к ней подготовиться.
После их ухода Гималай встал со своего кресла и подошел к оставшимся старейшинам. Один из них явно колебался: с одной стороны он давно привык доверять Старейтору, многократно убеждаясь в правильности принятых им ранее решений, с другой - он не чувствовал надвигающейся опасности и не хотел портить отношения с большинством старейшин. Гималай хорошо понимал его состояние.
Другой старейшина был уже слишком стар, он вот-вот собирался передать свою должность сыну. Капул был на стороне Главы, интуиция, выработанная годами, подсказывала ему, что Гималай ближе к истине, чем остальные старейшины. Он обещал Старейтору подумать самому и посоветоваться с сыном. На том и разошлись.
Оставшись один в пустом здании, Гималай машинально сел в кресло и обвел зал отсутствующим взором. "Это конец, - подумал он. - Все было напрасно, и это собрание, по-видимому, будет для меня последним. О, боги, что со мной? Нет, нет, нельзя падать духом! Я сделал главное: я предупредил. И многое еще можно спасти. Надо только взять себя в руки и не расслабляться до конца, до самого конца".
Гималай послал мысленный приказ человеку, с которым он имел телепатическую связь. Через некоторое время отворилась дверь, и в зал тихо вошел мужчина среднего роста в белом хитоне и синей шапочкой на голове. Он подошел к Старейтору и почтительно склонил перед ним голову.
- Здравствуй Куратор - как можно ласковей поприветствовал его Гималай. - Перейдем к столу, разговор будет долгий и серьезный, - с этими словами он встал и оба направились к креслам, стоящим у стола. Первым занял кресло Гималай, после него сел и визитер.
- Для начала скажи мне, что самое страшное в жизни? - спросил
Гималай.
- Одиночество - ответил Куратор не задумываясь.
- Так. А какое чувство труднее всего заглушить?
- Тоску, - ответил собеседник, чуточку подумав.
- Да, верно - согласился Гималай, не глядя на собеседника и, немного помолчав, спросил опять:
- Будут ли потомки Адама счастливыми, сможешь ли ты им в этом помочь?
На этот раз Куратор задумался чуточку дольше, но не потому, что вопрос застал его врасплох. Он понимал, какой ответ хочет услышать Старейтор, и подбирал нужные слова, чтобы не обидеть его. Наконец, собравшись с мыслями, он ответил несколько уклончиво:
- У Адама будет много потомков - и, улыбнувшись, добавил: "Это и ваши потомки, уважаемый Глава. На нашем острове нет несчастных. Все довольны жизнью, никто серьезно не болеет, и смерть принимают легко, во сне, зная, что их ждет еще и другая жизнь и.."
- Ты лукавишь Куратор, - перебил его Гималай. - Я спрашиваю тебя не об острове. Я хочу знать, что будет с моим сыном и его потомством, на чужой земле и поможешь ли ты им там!
- Вы так далеко смотрите вперед, что мне трудно ответить вам сразу, Старейтор. Но если вы все же настаиваете на немедленном ответе, то я скажу так: на всей земле, - и Куратор, акцентируя последнее слово, слегка кивнул головой, - кроме нашего острова, нет ни одного места, где могла бы процветать жизнь, подобно нашей. Что же касается меня, то я буду делать все возможное и даже более того, чтобы все ваши потомки чувствовали поддержку Высших Сил, даже после моего ухода
- Хорошо. Но это не все. Скажи мне, почему остров должен исчезнуть именно в наше время?
- Это очень трудный вопрос, уважаемый Старейтор, но я выскажу вам свое мнение. В течение многих веков наш народ развивался не только духовно, но и размножался физически. Численность населения острова с каждым веком увеличивалась и в настоящее время достигла, по-видимому, критической величины. Раньше нам нечего было делить, так как всего хватало всем, и даже с избытком. Дальнейшее увеличение населения приведет к дефициту земли и продуктов питания, что в свою очередь породит недовольство среди жителей, и нарушит их духовное равновесие, в результате чего, они потеряют контроль над своими поступками. Поскольку программа развития островитян, по-видимому, уже выполнена, то нет необходимости в дальнейшем существовании острова. Нам важно сохранить нашу веру, знания, законы и уклад жизни, и суметь передать это другим народам, пока островитяне не начали морально разлагаться.
- Но процесс уже пошел! Сегодня на Совете произошел раскол, и последствия этого не замедлят проявиться!
- Это неизбежно, Старейтор. Нам надо сохранить от пагубного воздействия Отрицательных Сил часть народа, хотя бы часть вашего округа. Отрицательные Силы уже пробили брешь в духовной оболочке острова. Какое-то время Положительные Силы будут их сдерживать, после чего остров начнет разваливаться. Нам важно успеть построить корабли до начала катаклизма.
- Да, я уже сказал об этом Адаму, он соберет своих друзей и они приступят к строительству кораблей, но общее руководство я поручаю тебе.
- Спасибо за доверие, Старейтор.
- А теперь поговорим о других делах.
4.
Как ни опаздывал Адам на встречу, Мара пришла еще позже. Она была дочерью одного из влиятельных жителей острова, члена Совета, старейшины Монтека. Мара была юной, привлекательной голубоглазой блондинкой чуть выше среднего роста, статной, с правильными чертами лица. Они любили друг друга и через три месяца должны были пожениться, тем самым еще более закрепив дружбу своих родителей.
Адам встретил ее радостно, крепко обнял и прильнул своими губами к щеке девушки. Мара не сопротивлялась его ласке, но и не теряла головы. Она стала мягко отстранять ладонями возлюбленного, и Адам неохотно выпустил ее из объятий. Затем влюбленные взялись за руки и медленно пошли вдоль берега реки, молча глядя себе под ноги. Девушке рисовалась их будущая совместная жизнь, Адам же собирался с мыслями; он не знал, как сообщить ей о важном происшествии дня. О том, что произошло на Совете, никто из них еще ничего не знал.
И тут, внезапно, они услышали, где-то рядом, громкие крики и остановились. Мара инстинктивно прижалась к Адаму, который, напрягшись, сначала посмотрел в сторону поляны, а потом уже перевел взгляд на реку. На противоположной стороне реки они увидели несколько громадных черных птиц, которые, задрав свои длинные шеи, громко кричали.
- О, боги, кто это? - с ужасом спросила девушка.
- Они прилетели сегодня, я их видел еще в полдень.
- Откуда они такие, и вообще, что это значит? - Она была явно взволнована, и что-то подсказывало ей, что птицы принесли беду.
Адам мягко взял ее за плечи и, глядя прямо в ее прекрасные глаза, медленно, словно под пыткой, сказал:
- Эти черные птицы - вестники плохих новостей. Я был у отца, и он мне сказал об этом. Давай сядем под деревом, и я тебе все расскажу.
5.
Вечером того же дня весь остров уже знал о прилете птиц и расколе, происшедшем на Совете старейшин. Островитяне собирались кучками и обсуждали создавшееся положение. Паники среди жителей не было, но ходили слухи, что разрыв между старейшинами может изменить и жизнь простых островитян. Но того, что вскоре произошло, никто не ожидал.
Все началось с семейной распри: Мотек запретил своей дочери встречаться с Адамом. В одностороннем порядке он расторг свадебный договор, о чем послал письменное уведомление его отцу, Гималаю, на следующий же день после собрания.
Два его сына, которые и раньше относились к Адаму прохладно, стали откровенно враждебны по отношению к нему. Их настроение быстро передалось окружающим друзьям и части населения округа Монетка. Поговаривали даже о проведении официальной границы между округами. Остальные старейшины заняли выжидательные позиции.
По распоряжению Гималая, жители его округа начали приготовления к строительству кораблей. С самого начала они натолкнулись на сопротивление со стороны четырех округов, отказавших им в разрешении использовать их территории для доставки необходимых материалов. Более того, они развернули целую компанию против намечающегося строительства, стараясь запретить вырубку деревьев, необходимых для строительства кораблей, что задерживало начало работ. Пользуясь правом большинства, они сместили Гималая с его должности Старейтора и выбрали новым главой Совета старейшин Монтека. Это было неслыханным нарушением закона, на который уже мало кто обращал внимания.
Однако дальше этого старейшины не пошли, решив, что для начала этого достаточно, что Гималай признает свою ошибку и раскается. Но запретить ему строить корабли, используя только собственные ресурсы, они не могли, и через две недели работы начались. В виду сложившихся обстоятельств, построить можно было теперь только один корабль.
С каждым днем сторонников бывшего Старейтора становилось все меньше. Птицы давно улетели, не причинив никакого вреда
острову. На строительство корабля многие уже смотрели, как на блажь. Верящих людей, среди которых был Адам и его друзья, было немного, остальные работали по необходимости.
Да, запретить строить корабль на территории округа Гималая старейшины не могли, но подвергать насмешкам строителей никто не запрещал.
- Гималай видно совсем рехнулся, - говорили между собой противники его идеи. - Но Адам, почему он пошел у него на поводу?
- Да, хорош был бы зятек у Монтека, слава богам, что сея чаша его миновала.
- А как это перенесла Мара? У них ведь, говорили, была большая любовь!
6.
Со дня прилета птиц прошло три месяца, и если бы не продолжающееся строительство корабля, то можно было бы сказать, что на острове ничего не изменилось. Да, на самом острове ничего не изменилось, но изменилась атмосфера взаимоотношений: стало постепенно исчезать взаимное дружелюбие, как-то незаметно появились зависть и ложь, жители все реже уделяли время духовным занятиям, и все больше придавались примитивным играм.
На Гималая и его сына давно махнули рукой; у Адама остались только самые верные его друзья, в число которых входил и Куратор. Они все чаше оставались вдвоем после работы, которые проводились под руководством Куратора, уединяясь для бесед. Друзья Адама не обижались на него, когда он предупреждал их, что хочет остаться наедине с Куратором; тема их бесед сохранялись в тайне даже от друзей.
В один из таких дней Адам закончил свою работу раньше положенного времени и покинул строительную верфь, когда остальные еще работали. Через некоторое время ушел и Куратор, оставив руководство на одного из друзей Адама.
Спустя час они встретились в назначенном месте в лесу, принадлежащем негласному стороннику Гималая, пожилого старейшины Капула, который передал-таки свою должность сыну и был уже не у дел.
Адам стоял прислонившись к дереву и Куратор не сразу его нашел. Адам первый увидел идущего в его сторону человека и шагнул навстречу ему.
- Все готово - сказал подошедший Куратор, - они нас будут ждать около большой пирамиды. Это владение бывшего старейшины Капула, он согласился нам помочь. Мара должна подойти туда вместе с его сыном, тот ведь теперь сам старейшина и вхож в дом Монтека. Все будет сделано на законных основаниях и изменить что-либо уже будет нельзя по тому же самому закону.
Адам кивнул в знак согласия, и они молча и осторожно, не поднимая лишнего шума, тронулись в путь.
Когда они подошли к пирамиде уже совсем стемнело. У входа никого не было. Адам затревожился, но Куратор его успокоил:
- Не волнуйся, они где-то здесь, не стоять же им у входа на виду.
В это время послышался шум приближающихся шагов, и вскоре показалась фигура человека, в темном одеянии.
- Это ты, Грэг? - спросил Куратор, направляясь ему навстречу.
- Да, - ответил знакомый Куратору мужской голос.
Адам пошел вслед за Куратором и вскоре увидел здоровенного мужчину.
- Познакомьтесь, - сказал Куратор и подвел Адама к Грэгу.
- Рад познакомится, - приветливо сказал Адам, протягивая руку, - я слышал о вас много лестного. Вы один из тех, кто поддерживает моего отца, а он, как вы знаете, остался почти в одиночестве. А где Мара? Что-то я ее не вижу здесь.
- Я тоже рад с вами познакомиться, - пробасил Грэг, одновременно пожимая руку Адама. - Вышла небольшая неувязка, но дело поправимо. Ей пришлось задержаться. Вы, наверное, знаете характер Монтека, он приказал сыновьям следить за ней. Ее семья опасается, что она будет искать с вами встречи. Я был у них сегодня дома, Монтек пригласил меня на ужин. Во время ужина Мара сослалась на головную боль и удалилась в свою комнату. Я не смог сопровождать ее и мне пришлось откланяться, но перед уходом кормилица Мары шепнула мне, что все остается в силе. Будем надеяться, что она найдет способ улизнуть из дома.
- Что ж я готов ждать, но будет ли ждать Дискейтор? - заволновался Адам.
- Это уже моя забота, - заметил Куратор, - я с ним сейчас поговорю, а вы ждите, - и он направился к входу в пирамиду и скоро пропал из вида.
Оставшись одни, молодые люди немного помолчали, а потом Адам сказал:
- Я вам очень благодарен, Грэг, что вы согласились нам помочь; мне очень жаль, что поневоле втянул вас в это опасное дело. Если семья Монтека узнает вашу роль посредника, то вы приобретете могущественного врага, а этого я вам никогда не пожелал бы.
- Я сам был когда-то влюблен, и знаю, что это за чувство. Монтек не
имеет никакого морального права распоряжаться судьбой дочери. А потом ведь он сам дал в свое время согласие на этот брак. Чувствами не играют, нельзя манипулировать любовью, это не Совет старейшин, где говорят одно, делают другое, а думают третье, особенно в последнее время. Любовь не должна и не может быть заложницей чьих-то интересов.
- Спасибо Грэг, я надеюсь, что сегодня приобрел друга. Если возникнет необходимость, - а я боюсь, что она возникнет, - знайте, что для вас найдется место на корабле.
В ответ Грэг благодарно кивнул, но высказываться по этому поводу не стал.
Часом раньше их встречи, в комнате Мары владычествовала атмосфера нервозности. После того, как Мара покинула обеденный зал, сославшись на головную боль, внешнее спокойствие покинуло ее. Она с трудом дошла до своей комнаты и, тут же бросившись на кровать, заплакала.
- О, боги, что же я делаю, - думала она, - ведь я же предаю свою семью, свою родную мать! Что будет с ней, когда она узнает, что я убежала из дома? Ну почему, почему отец расторг договор, неужели он не понимает, что я люблю Адама и готова пойти с ним, на край света! О, боги, дайте мне силы покинуть этот дом!
В это время отворилась дверь и в комнату вошла кормилица. Увидев состояние Мары, она бросилась к ней, и, обнимая, стала ее утешать
- Успокойся моя девочка, все образуется. Ведь ты же любишь его, сколько раз ты повторяла, что не можешь без него жить. Вот увидишь, все будет хорошо, он тебя любит, и он тебя ждет. Вот я готова пожертвовать ради тебя и своей репутацией в доме, и даже своей привязанностью к тебе. Будь умницей, возьми себя в руки, вспомни какого ты рода!
Последние слова кормилицы немного пристыдили Мару: она перестала плакать, вытерла слезы, подошла к зеркалу и посмотрела на свое заплаканное лицо.
- Нет, так не годится, посмотри на кого я похожа?
- Вот и я говорю, - тут же оживилась кормилица, - сядь, я сейчас приведу тебя в порядок.
В это время в коридоре послышались шаги, затем распахнулась дверь, и в комнату вошел отец.
- Что это еще за фокусы ты вытворяешь? - спросил он грозно дочь - Разве нельзя было дождаться конца ужина и проводить гостей? Знаю я твою головную боль: выкинь это из головы раз и навсегда, не позорь меня Мара! А ты тоже хороша, - обратился он к кормилице, - потакаешь ей во всем, секретничаете, думаете, я не замечаю?
Выпустив пар, отец смягчился и сказал уже спокойным тоном:
- Завтра мы с тобой поедем к моему другу, старейшине, в третий округ. У него есть сын, говорят очень способный молодой человек, познакомишься с ним, э, а там может и замуж за него пойдешь, раз тебе не терпится. Спокойной ночи.
Монтек повернулся и твердыми шагами властелина вышел из комнаты, даже не закрыв за собой дверь.
После его ухода кормилица кинулась к двери, прикрыла ее, потом вернулась и молча уставилась на побелевшее лицо Мары, на немигающие остекленелые ее глаза, не смея проронить ни слова. У нее создалось впечатление, что Мара окаменела. Но это длилось всего несколько секунд, после чего в той внезапно произошла перемена, будто какой-то вихрь подхватил ее и закружил по комнате. Кровь бросилась в лицо Мары, и она в сию же секунду кинулась собираться в путь. Кормилица тут же засуетилась, стараясь помочь ей, но от растерянности и страха перед Монтеком у нее все валилось из рук.
Наконец сборы были закончены, а от недавнего угрызения совести не осталось и следа. Ни в какой округ она не поедет, и распоряжаться своей жизнью никому не позволит. Если у нее и были раньше какие-то сомнения, то теперь ее решение окончательно.
- Ну, вот и все, - выдохнула она. - Прощай кормилица, я никогда тебя не забуду. И знай, что я всегда любила тебя как родную мать.
Они бросились в объятия и расцеловались; на глаза кормилицы навернулись слезы:
- Прощай милая, родненькая ты моя и будь счастлива! Вот, возьми этот талисман. В трудную минуту твоей жизни он поможет тебе, - и она протянула Маре старинный кулон. Мара еще раз на прощанье поцеловала кормилицу в щеку и решительно направилась к окну.
Тихо растворив створки окна, она спрыгнула на землю и быстрым шагом направилась к повозке, ожидавшей ее за пределами дома Монтека. Это была повозка Грэга, и управлял ею его слуга, которому было приказано довести девушку до границы округа, от которой в десяти минутах ходьбы находилась венчальная пирамида.
Мара села в повозку. Благополучно доехав до границы, она спрыгнула с повозки, поблагодарила слугу, и зашагала к светящемуся вдали острию пирамиды.
Первым ее увидел Адам и сразу же кинулся к ней. Девушка остановилась, но, узнав любимого, побежала ему навстречу.
Адам заключил Мару в объятия и, позабыв обо всем на свете, стал безумно целовать ее лицо, повторяя одно и то же: Мара, Мара, Мара.
Почти в то же время из темноты появился Куратор. Он молча наблюдал за влюбленными, давая им возможность насытиться друг другом, но сообразив, что этому не будет конца, решил напомнить им о цели их встречи. Подойдя поближе, он кашлянул. Адам нехотя выпустил из объятий девушку и, посмотрев на Куратора, спросил:
- Все готово?
- Да. Дискейтор ждет вас, - ответил он, - и все трое пошли к входу.
После поспешного ухода Адама, Грэг, постоял еще немного, затем грустно вздохнул и ушел.
Войдя в пирамиду, Куратор жестом пригласил его спутников пройти в помещение, сам же остался стоять около двери. Адам и Мара осторожно, будто боясь вспугнуть некое таинственное существо, притаившееся в пирамиде, стали мелкими шажками продвигаться к центру, одновременно оглядываясь по сторонам.
Вдоль внутренних стен на уровне человеческого роста, были расположены светящиеся шары - источник света в пирамиде. Они представляли собой особые живые организмы, и каждый шар заключал в себя целые скопления светлячков. Это освещение использовалось только в вечернее и ночное время. Днем свет проходил через крышу, сделанную из того же материала, что и крыша Красного Дома, с той лишь разницей, что она была остроконечной.
Адам и раньше бывал в пирамидах вместе с отцом, для Мары же, все было новым и она, слегка раскрыв рот, жадно впитывала в себя атмосферу сооружения.
В помещении стоял какой-то особый запах, а сверху, через крышу волнами лучилась энергия, некая эманация, и скоро они почувствовали, как их тела становятся легче. Внешних наклонных стен пирамиды заметно не было, так как внутренние стены были обычными и образовывали квадрат. Но за ними угадывались лабиринты проходов, а под полом чувствовались пустоты, неизвестного, даже для Адама, назначения.
Адам знал, что пирамиды на острове были построены очень давно - точной даты не знал никто, даже его отец и Куратор, - по определенному принципу, в соответствии с точными геометрическими пропорциями. Отношение периметра пирамиды к ее высоте, составляло 2п, а угол наклона боковых граней был равен 52 градусам. Адам хотел было сообщить об этом Маре, но в этот момент открылась боковая дверь в стене, которую, поглощенные своим любопытством они не заметили, и в помещение вошел Дискейтор. В самом центре пирамиды точно под острием крыши, находился небольшой столик прямоугольной формы из красного дерева, ножки которого утопали в полу. Главный служитель пирамиды прямо направился к столу, одновременно жестом руки приглашая к нему молодых людей.
Дискейтор был ростом ниже среднего, облаченный в синюю мантию. Гладко выбритую голову покрывала круглая желтая шапочка.
Он достал из-под стола диск серого цвета, сделанного из неизвестного для Адама металла, по-видимому, неземного происхождения, и, положив его точно на середину стола, произнес:
- Мне известны причины, по которым вам приходится венчаться тайно. Я никогда не согласился бы вас обвенчать в такой обстановке, ибо это противоречило бы закону, который мы все обязаны неукоснительно соблюдать. Но в данном случае обстоятельства сложились так, что острову грозит уничтожение, что радикально все меняет. Освещая ваш брак, я тем самым спасаю вас и ваше будущее потомство и продлеваю вам жизнь, а жизнь людей угодна богам.
Тут он замолчал и посмотрел в сторону Куратора. Перехватив его взгляд, тот подошел к столу и встал у торцевой его части между молодой парой и Дискейтором, который, слегка кашлянув, продолжил:
- Итак, готовы ли вы, - тут он обвел взглядом присутствующих, - к церемонии сочетания?
- Да, - хором ответили все.
Услышав положительный ответ, Дискейтор стал делать сложные пассы руками над поверхностью диска. Все трое внимательно следили за движениями его рук. Через минуту диск начал светиться, а затем стал медленно вращаться. Адам заметил, как по краям диска стали постепенно вырисовываться созвездия,
Наконец вращение прекратилось, и в самом центре диска возникла маленькая световая колонна, которая стала подниматься все выше и выше, прямо к острию пирамиды. Достигнув вершины пирамиды, колонна исчезла.
- Именем закона, - тут Дискейтор посмотрел на Адама и Мару, - объявляю вас мужем и женой в присутствии свидетеля, - и он перевел взгляд на Куратора. - Сочетание прошло согласно закону, который не имеет обратной силы. Брак одобрен богами. Поздравляю вас, будьте счастливы.
После этих слов, он достал ранее заготовленные им четыре пергамента, в которых был заранее написан им же текст о бракосочетании. Он дал всем посмотреть текст, затем свернул их в трубочку, обвязал каждый из них тонкой, но прочной нитью из особого растительного материала, и передал каждому по одному пергаменту. Последний, он оставил у себя.
- Церемония окончена, - сказал он, - я вас больше не задерживаю.
Все трое поблагодарили Главного служителя и вскоре покинули пирамиду.
Оставшись один, Дискейтор еще долгое время стоял около стола с задумчивым видом. Он знал, что закончившаяся церемония бракосочетания была последней на острове.
За свою долгую и плодотворную жизнь, он благословил сотни браков, и все они были счастливыми. Сам он никогда не имел жены: он слишком сильно любил всех людей, и не мог отдать кому-то предпочтение, и выбрал нелегкий путь одинокого человека, дорогу, ведущую к небесному раю.
Ему были известны многие тайны природы, в том числе тайна притяжения земли, которое он мог преодолевать по собственному желанию. У него не было друзей в обычном смысле этого слова, но он пользовался заслуженным уважением со стороны всех жителей острова. С ним советовались при решении важных вопросов, его мнение было весомым при разрешении споров, венчаться в его пирамиде считалось большой честью.
И вот теперь наступает конец. Он знал о грозящей острову опасности еще задолго до прилета птиц. Именно поэтому он согласился тайно сочетать влюбленную пару, именно поэтому он впервые пошел против воли могущественного старейшины, прекрасно осознавая последствия. Но сейчас для него это не имело уже значения: он ждал катастрофу, которая станет кульминационным моментом его жизни и он, наконец, будет освобожден от земных уз и вознагражден Высшими Существами за свое добровольное отшельничество, за свою безграничную и бескорыстную любовь к Богу.
7.
На следующее утро в доме Монтека поднялась суматоха, и разразился скандал. После бесполезных поисков Мары, к главе дома была вызвана кормилица, которая все ему рассказала.
Взбешенный обманутый отец в гневе приказал своим слугам заточить кормилицу в погреб, вызвал своих сынов и, поведав им о случившемся, как он выразился, "позоре его дома и рода" приказал им любой ценой привести дочь домой.
Заплаканная мать, не переставая теребить в руках мокрый от слез платок, пыталась вразумить мужа различными доводами и не предпринимать опрометчивых поступков, которые могут привести к открытой войне, втянув в нее ни в чем неповинных людей. Монтек обвинил ее в выгораживании непутевой дочки и попустительстве в действиях, направленных на ослабление мощи их дома, а также в нанесении лично ему неслыханного оскорбления.
Сыновья были явно на его стороне, мечтая проучить Адама и вызволить Мару из его дома. По правде говоря, судьба сестры мало волновала ее братьев, но эта история стала хорошим поводом, для сведения счетов, и в глазах жителей острова могла выглядеть, как справедливое наказание человеку, нарушавшего закон и обвенчавшегося с их сестрой без согласия главы семьи.
Старший сын по имени Харик, не отличавшийся большим умом, но зато хорошо развитый физически, предложил отцу собрать сотню отважных жителей, перейти границу, атаковать дом Адама и забрать сестру. Услышав сказанное сыном, мать выбежала из зала, в котором только еще вчера она сидела рядом с дочкой. Ее вопли вперемежку со стенаниями были слышны на весь дом.
Такой поворот событий несколько умерил пыл братьев, и озадачил Монтека. Он почувствовал, что сыновьями руководит личной мотив мести к Адаму, что может привести к кровопролитию, - невиданное на острове зрелище, - и это пагубно отразится на его взаимоотношениях с другими старейшинами. Немного поразмыслив, он взял себя в руки, и уже спокойно сказал:
- Нет, это не годится, - и задумался.
Несмотря на раскол, произошедший три месяца назад на собрании старейшин, он не считал Гималая своим злейшим врагом, тем более что того сместили с должности Главы. Старейшины все еще уважали Гималая за его прошлые заслуги, а решать конфликтные ситуации военным путем на острове не принято. И тут в разговор вмешался младший сын.
- Надо найти предлог и выманить Мару из дома Адама. Когда он вернется за ней, то это уже будет на нашей территории, и чтобы забрать ее обратно, ему придется применить силу, и тогда мы будем вправе отстоять свою сестру.
- Здорово придумано! - воскликнул Харик и с нескрываемым восхищением посмотрел на брата.
Монтек внимательно посмотрел на своего младшего сына. Он часто удивлялся его умению находить обходные пути, хитроумные решения, действовать в обход, заходить с тыла. Чина, - а именно так звали его друзья, - не был так развит физически, как его старший брат, зато был смекалистым.
- Идея неплохая, - заметил отец, - остается только найти предлог.
- Мы устроим молодежный праздник, - снова сказал Чина, - и пригласим на него все сливки нашего острова, и в их числе Адама и Мару. Мы пустим слух, что ты, отец, простил дочь и хочешь с ней помириться, дабы ни у кого не возникало сомнения в твоей любви к единственной дочери. Ну а потом, как я уже сказал, на нашей территории, - и он, не договорив, развел руками.
- А как ты собираешься послать им приглашение? - нетерпеливо спросил Херик.
- Это сделает ее кормилица, Мара ей доверяет. Так что выпусти отец кормилицу, да будь с ней поласковей. Скажи, что погорячился, все понял и простил. И пусть она еще про мать скажет, мол, плачет та, убивается. Думаю, что они обязательно придут, Адам человек бесхитростный и подвоха не почует.
- Куда ему с тобой тягаться, - заулыбался Харик, - быть тебе полководцем, Чина.
8.
Дом Адама находился вблизи реки, в центральной части острова в живописном месте. Из окна спальни, расположенной на втором этаже двухэтажного дома открывался чудесный вид.
Мара стояла у отрытого настежь окна, облокотившись о подоконник, и с наслаждением впитывала в себя утренний воздух, изобилующий кислородом. Только что взошедшее солнце ласкало остров своими косыми лучами, заигрывая с растительным миром. Издали поверхность реки казалась зеркалом, отражающим окружающий мир. В саду на деревьях весело щебетали птички, а на маленькой лужайке, прямо под окнами, кувыркались, смеясь, на траве дети обслуживающего персонала дома. На краю лужайки под ветвистым деревом сидела в позе лотоса группа молодых людей. Мара видела их сосредоточенные лица и мысленно была вместе с ними.
В комнату легкими шагами вошел Адам. Мара тут же повернулась к нему. Перед ней стоял голый по пояс атлетически сложенный кудрявый брюнет с карими глазами. Лицо его светилось добротой, взгляд нежно касался ее тела. Мара бросилась ему на шею и от избытка счастья стала безудержно хохотать, одновременно покрывая поцелуями его лицо, шею, плечи. Адам отвечал взаимностью. Они стали кружиться по комнате, и вдруг оба упали на мягкую роскошную кровать. Тогда их губы, наконец, встретились, и они слились воедино.
Спустя некоторое время в комнату тихо постучали. Задремавший на время Адам открыл глаза. Мара лежала рядом с блаженной улыбкой: по-видимому, ей снился какой-то приятный сон. Адам осторожно, чтобы не прерывать ее сна встал с постели, оделся и вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. У перил галереи верхнего этажа стояла в ожидающей позе пожилая женщина. Это была служанка, знавшая его еще с пеленок. Увидев вышедшего к ней Адама, она широко улыбнулась и сказала:
- Доброе утро, мой мальчик, вернее сказать день, - тут же поправилась она. - Не пора ли подавать завтрак? Вы спуститесь вниз, или слуга принесет вам его в комнату?
- Мы спустимся сами, - ответил Адам, - но попозже, Мара еще спит, и я не хочу ее беспокоить.
- Хорошо, я поняла. Хочу сказать тебе еще, что к нам пришла кормилица Мары с каким-то письмом.
- Я сейчас спущусь, только приведу себя в порядок. А ты пока займи ее чем-нибудь, угости фруктами.
- Не беспокойся Адам, у нас с ней есть о чем посудачить, - и, загадочно улыбнувшись, стала спускаться вниз.
Адам вернулся в комнату. Мара все еще спала, но уже без улыбки на устах. Убедившись, что жена спит, он вышел из комнаты, спустился вниз, прошел по боковому коридору, чтобы не встречаться с кормилицей Мары, и оказался на воздухе, в той части двора, где стояло большое корыто со свежей, только что набранной из реки водой. Приняв обязательные для него водные ритуальные процедуры, Адам облачился в чистый, заранее приготовленный ему хитон синего цвета, обулся в легкие сандалии, присел на крыльцо и задумался.
Приход кормилицы Мары и обрадовал его, и насторожил. Он понимал, что пришла она по чьей-то указке, или даже приказанию. С одной стороны это говорило о доброй воле ее отца, не желающего идти на конфликт, и, возможно, смирившегося с ситуацией под влиянием обстоятельств. Но с другой стороны это и настораживало: не такой человек Монтек, чтобы вот так сразу понять и простить свою дочь.
В таком неопределенном настроении он вошел в зал для гостей, где сидя за столом, мирно беседовали две пожилые женщины.
Увидев вошедшего Адама, его служанка засуетилась, позвала слугу, и попросила того приготовить завтрак. Кормилица Мары тут же встала из-за стола и направилась к Адаму, одновременно протягивая ему послание.
- Добро пожаловать к нам, - радушно приветствовал ее Адам, - я надеюсь, что ты пришла к нам с добрыми вестями, я угадал?
- Да, да, конечно, иначе бы я к вам ни за что не пришла. Господин велел мне передать вам приглашение на праздник, устраиваемый его сыновьями, на который придут не только все отпрыски старейшин, но и вся наша передовая молодежь. Народу будет много, приглашены лучшие балетмейстеры и затейники, так что праздник будет славный. Вот, пожалуйста, - и она протянула приглашение.
Адам взял из ее рук пергамент с родовой печатью Монтека, но распечатывать его сразу не стал, а задумчиво посмотрел на кормилицу.
- Скажи мне, пожалуйста, в честь чего праздник, уж не по поводу ли женитьбы дочери? - спросил новоиспеченный муж.
Кормилица не была глупой женщиной, и, уловив иронию в его словах, залилась краской, но тут же, взяв себя в руки, ответила, что причина праздника ей не известна, вероятно, это было запланировано раньше, и что может быть это еще один повод, чтобы примерить дочь с ее семьей. Такой ответ не очень убедил Адама, но он не стал больше терзать кормилицу, понимая, что она только разменная пешка в игре братьев Мары и что она, не может знать истинных причин. И все же он не удержался от вопроса:
- Скажи, пожалуйста, как реагировали родители Мары, узнав, что их дочь не только своевольно покинула дом, но еще и тайно обвенчалась?
- Господин сначала очень рассердился, а госпожа стала плакать. Но потом они, наверное, смирились и решили простить дочь, - ответила кормилица не совсем уверенно. О том, что ее поначалу заперли в погреб, она промолчала.
- Ну, хорошо, ступай, - рассеянно сказал Адам.
Сразу после этого он распорядился подать завтрак на двоих в спальную комнату и поднялся наверх. Войдя в комнату, он увидел проснувшуюся Мару, которая полулежала с открытыми глазами на высоко взбитых подушках.
- Выспалась? - игриво спросил Адам.
- Я никогда столько не спала, наверное, уже полдень?
- Около того. Сейчас нам принесут завтрак, - сказал Адам. - А перед завтраком положено целоваться, чтобы вкуснее было, - добавил он присев на край кровати.
Но Мара засмеявшись, улизнула от его объятий, живо соскочила с кровати и стала бегать по комнате вокруг Адама, размахивая своей накидкой, ухватив ее по пути с кресла.
Адам в игру не включился. Он любовался своей женой до тех пор, пока та, запыхавшись и раскрасневшись, не плюхнулась, наконец, в кресло.
- Ну вот, видишь, - заметила она, едва переводя дыхание, - какая я еще неразумная, ношусь по комнате, как угорелая, а ты меня даже не останавливаешь! Все, хватит, пора бы мне, наконец, умыться, и привести себя в порядок, а то мой муж может меня разлюбить. Ты не знаком случайно с моим мужем? А то я могу тебя с ним познакомить. Он такой, знаешь, высокий, красивый, умный и, - она сделала паузу, смешно скосила глаза и добавила, - строгий. Он не любит шалостей, беготни и баловства.
Тут она так заразительно засмеялась, что Адам не смог удержаться и стал ей вторить.
В дверь тихо постучали. Наконец отсмеявшись, Адам спросил:
- Сколько тебе надо времени на сборы? Может быть, все же спустимся вниз и поедим в зале? Все домашние, наверное, с ума сходят от любопытства, ну-ка, покажись им, какая ты у меня красавица, пусть все об этом знают! - и тут же громко добавил: Несите все назад, в зал, мы скоро спустимся.
- Ну вот, - сказала Мара, - заставляю слуг сбиваться с ног. Все! Больше такое не повторится. Спускайся вниз, я скоро. Да, а что это у тебя в руках? По-моему я узнаю нашу гербовую печать, или я ошиблась? Это что, послание от отца? Как же это я сразу его не увидела?
- Да, послание, но я его еще не читал. - Адам несколько замялся, - почитаем вместе после завтрака, ну я пошел, жду тебя.
Мара произвела на всех сильное впечатление не только своей красотой, но и учтивостью по отношению к ним
Закончив завтрак, молодожены вышли на крыльцо дома, полюбовались цветами в саду, и решили немного прогуляться. На поляне уже никого не было, и Мара захотела помедитировать. Они подошли к тому дереву, под которым она еще утром видела группу молодых людей. Мара села поудобнее в позу лотоса, закрыла глаза и отключилась.
Адам, примостившись рядом с ней, распечатал, наконец, пергамент, и раскрыв его, ознакомился с содержимым. Ничего принципиально нового он не узнал. В принятой форме в нем указывалось, что Адам и Мара приглашаются на праздник, который состоится через неделю в фамильной усадьбе Монтека. Подписано приглашение было Хариком.
Минут через двадцать Мара открыла глаза, встряхнула головой и уставилась в какую-то точку. Адам, молча наблюдавший за ней последние пять минут, был удивлен переменой, произошедшей с ней.
- Что случилось Мара, что с тобой? - спросил он ее с беспокойством.