Новейшая история еврейского народа
"Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Горести и страдания еврейского народа Эмиль воспринимал как свои собственные.Подборка представленных здесь стихов разных поэтов свидетельствует об этом.Однако последний стих говорит об оптимизме Эмиля.Таким он и был при жизни-последняя нота всегда оптимистична. Людмила Шамшина.
|
Новейшая история еврейского народа в стихах,
написанная свидетелями и участниками событий
Собрал и составил Эмиль Айзенштарк
Хаим Бялик
Я знаю, кану я как звёздочка в туман,
И пропадёт моя могила.
Но гнев мой да вовек дымится как вулкан,
Чьё пламя спит, но не остыло.
И вечная, как он, как вечны небеса
Над местом бойни беззащитной,
Да станет наша скорбь как кость у злого пса
В гортани мира ненасытной.
И небо напоит, и всю земную гладь,
И лес, и степь отравой жгучей.
И будут с ними жить, и цвест, и увядать,
И расцветать ещё могучей.
Без имени, без форм пройдёт из рода в род
Свидетель Ужаса нетленный,
И вопль его немой задержит твой восход,
День Искупления вселенной.
Но если День придёт, и Правды лживый взор
Над миром в наглости возблещет,
И лицемерный стяг в крови моих сестёр
Над их убийцами заплещет,
И Божия печать, поддельная, на нём
Бесстыдно солнцу в очи глянет,
И если хоровод, и лживых песен гром
Над местом нашей пытки грянет,
То хлынет наша кровь по небу и земле,
И станет солнце тьмой багровой,
Печатью Каина у мира на челе,
Клеймом бессилия над Иеговой.
И звёзды задрожат: "О, день великой лжи!
О, скорбь, неслыханная, миру!"
И встанет Мститель-Бог, рыча от ран души,
И занесёт Свою секиру.
Владимир Жаботинский
НА СМЕРТЬ ГЕРЦЛЯ
Он не погиб как древле Моисей
На берегу реки обетованной,
Он не довёл до родины желанной
Её вдали тоскующих детей.
Он сжег себя, и жизнь отдал святыне,
Но не забыл тебя Иерусалим,
И в лучший день родимой Палестине
Мы только прах героя предадим.
И понял я значенье странных слов,
Поведанных в Агаде бен-Барханой,
Что погребён пустынею песчаной
Не только род трусливых беглецов.
Ничтожный род, рабы, в чей дух и спины
Вожгла клеймо египетская плеть,
Но кроме них среди немой равнины
В сухом песке зарыты исполины,
Их сердце сталь и тело их как медь.
И понял я сказанье мудреца:
Весь мир костями нашими усеяв,
Не сорок лет, а сорок юбилеев
Блуждаем мы в пустыне без конца.
Но не раба, вскормлённого бичами,
Зарыли мы в сухой чужой земле.
То был титан с гранитными плечами,
То был орёл с орлиными очами,
С орлиною печатью на челе.
И был он горд, и мощен, и высок,
И зов его гремел как звон металла.
И он сказал: " Во что бы- то ни стало!"
И нас повёл вперёд и на восток.
И дивно пел о жизни, полной света,
В ином краю, свободном и своём.
И днём конца стал день его расцвета,
И грянул гром, и песня не допета,
Но за тебя МЫ песню допоём.
Пусть мы сгниём под муками ярма
И вихрь умчит клочки Священной Торы.
Пусть сыновья уйдут в ночные горы,
А дочери в позорные дома.
И в мерзости наставниками людям
Да станем мы в тот чёрный день и час,
Когда тебя и песнь твою забудем,
И посрамим погибшего за нас.
Твой голос был как манна с облаков,
И без него томит нас скорбь и голод.
Из рук твоих упал могучий молот,
Но грянем мы в сто тысяч молотков.
И стихнет скорбь от их живого гула,
И голод наш умрёт среди разгула,
И пиршества работы напролом,
Мы прогрызём утёсы на дороге,
Мы проползём, где нам изменят ноги,
Но "хай га-Шем" мы песню допоём.
Так в оны дни отец наш Израиль
Свой стан привёл к родимому порогу,
И преградил Сам Бог ему дорогу,
И бился с ним, но Яков победил.
Грозою нас как листья разметало,
Но мы твои потомки, богобор,
И мы пройдём во чтобы-то ни стало,
Пусть божий меч на страже перевала,
А мы пройдём Ему наперекор.
Спи наш герой, наш царственный трибун,
Настанет день, услышишь гул похода,
И скрип телег, и гром шагов народа,
И шум знамён, и звон весёлых струн.
И в этот день от Дана до Бершевы
Благодарит спасителя народ.
Услышишь вновь весёлые напевы,
И поведут в Сионе наши девы
Вокруг твоей гробницы хоровод.
Михаил Светлов
НОВОГОДНЯЯ НОЧЬ
Пей товарищ Петров, председатель ЧеКа,
Пусть нахмурилось небо, тревогу тая.
Эти звезды разбиты ударом штыка,
Эта ночь беспощадна как подпись твоя.
Приговор прозвучал, мандолина поёт
И труба как палач наклонилась над ней.
Выпьем, что ли, друзья, за 17 год,
За оружие наше, за наших коней.
Эдуард Багрицкий
РАЗГОВОР С ФЕЛИКСОМ ЭДМУНДОВИЧЕМ ДЗЕРЖИНСКИМ
Век притаился на мостовой,
Сосредоточен, как часовой.
Иди и не бойся с ним рядом встать,
Твоё одиночество веку подстать.
Оглянешься, а кругом враги,
Руку протянешь - и нет друзей,
Но если он скажет: " солги!" - солги!
Но если он скажет: " убей!"- убей!
Иосиф Уткин
ПОВЕСТЬ О РЫЖЕМ МОТЭЛЕ
В синагоге шум и гам,
Гам и шум.
Все евреи по углам,
Ша, шу.
Выступает реб Аврум,
В синагоге гам и шум.
Реб Аврум сказал:
Боже мой!
Евреи сказали:
Беда.
Реб Аврум сказал:
Дожили?
Евреи сказали:
Да.
Павел Гастев
(Комсомольский работник 20-х годов, сын старого большевика Михаила Гастева, политкаторжанина в царское время, которого Ленин лично назначил наркомом, а Сталин расстрелял в 30-е годы. При этом вся семья Гастевых была репрессирована. Сын расстрелянного наркома, Павел Гастев, оказался в тюрьме. В период хрущевской оттепели вышел на волю и написал поэму "Тюрьма", которая ходила в списках и никогда не была напечатана).
ТЮРЬМА
................................................
Плесень на стенах дворцовых громад,
Запах Невы тлетворен и душен.
Тридцать лет коронованный кат
Пытал и насиловал наши души.
Тридцать лет мы гордились цепями
При жизни причислившись к лику повешенных.
Мы думали: Будет нам вечная память.
Прости нам гордыню, Господь, многогрешных.
Но если когда-нибудь наши дети
Нас пригласят на суд и на стих,
Слово моё неподкупным свидетелем
Горькую правду не даст подсластить.
Декабрь стал достояньем легенды,
Но мы, декабристы, отнюдь не герои.
Мы - мелко злобствующие интеллигенты
Благонамеренного покроя.
Мы - патриоты без роду племени,
Апостолы вольности без креста,
Подлая, ржавая немь безвременья
Ссохлась коростой на наших устах.
Мы рады амнистии как щенята,
Забывши побои при виде еды.
Трудно поверить, что мы когда-то
Были молоды, злы и горды.
Не по плечу нам досталась мука
Из мрака и хлада нашей тюрьмы.
Мы завещаем далёким внукам:
Будьте мужественнее, чем были мы!
Вот так по традиции со времени оно
Мы проповедовали безверие
В сибирских ссылках Российской империи,
В купе столыпинского вагона,
В бетонных могилах застенков Берии.
Как распорядок тюремный нуден:
Жалкий мирок местечковых забот,
Нищенский запах селёдочных буден,
Сдобный угар ритуальных суббот.