|
Когда ты осознаешь, что это случилось с тобой ...
- Иди сюда, тебе сказали! - На враз обмякших ногах, шаркая по асфальту, Максим обреченно побрел к скамеечке у подъезда.
Здесь были все. Длинный, Серый, который кричал сейчас Максиму, Пашка, самый отмороженный, Бетмен и даже Очкарик, маленький лизоблюд и подпевала.
- Деньги давай, деньги! - Не успел Максим приблизится, как Длинный и Пашка подхватили его под руки, выворачивая карманы. Максим зажмурился и отвернулся насколько смог.
- Нету у меня ничего ... - Выдавил он сквозь схваченное трусливыми спазмами горло.
Заводила Серый схватил его за подбородок и вывернул голову. Максим еще сильнее зажмурился, а Серый, тыкая пальцем ему грудь, приговаривал: - Ты живешь в нашем дворе! Значит должен нам платить! А иначе, вали из нашего двора, понял, мразь жирная?
- Он пустой! - С отвращением процедил Длинный, выпотрошив все карманы школьной формы Максима.
- Принеси деньги, понял, толстый?! - Кулак Серого уперся в живот, причиняя сильную боль. - Достань, укради, но принеси мне деньги, понял, ты, жирный? Не принесешь, я тебя ...
Резкий удар в солнечное сплетение перебил дыхание, Максим упал бы, хватая ртом загустевший воздух, но жилистые руки подонков крепко держали его за ворот.
- Дай ему еще! - Услышал Максим грубый бас Бетмена. И откуда только взялись силы в руках, резко толкнув державшего его Длинного, от неожиданности отступившего на шаг, Максим бросился бежать. За спиной раздался дружный рев: "Держи его! Бей!"
Сердце стучало где-то в районе горла, тяжелый портфель колотил по спине. Максим мчался, не разбирая дороги, продираясь сквозь кусты, и разбрызгивая грязь весенних луж. Завернул за угол и со всего размаху налетел на стену, расквасив нос. Тупик! Максим тяжело поднялся на колени.
- Ну, вот и добегался! - Носком кроссовка Длинный поддел Максима под ребра, отбросив на стену. Жгучая боль огнем разлилась по груди.
- Оставь меня! Не подходи! - Максим спиной оперся о кирпичи дома, вытянув обе руки перед собой. Из носа струей лилась кровь, не давая дышать, попадая в рот. Отморозки приближались, сжимали круг, нависали над ним.
- Оставьте меня в покое! - Изо всех сил заорал Максим, отгораживаясь раскрытыми ладонями от неумолимо надвигающихся врагов.
Сквозь брызжущие из глаз слезы, Максиму показалось, что его пальцы окутались серебряной пеленой. По ладоням с веселым треском забегали искры. Громко и тягуче, как в трубе, вдруг завыл ветер. На солнце набежали ниоткуда взявшиеся тучи, свет померк. Длинный, а за ним и все отморозки, остановились и дружно задрали головы вверх. Мощный поток ветра ударил, как будто из широко расставленных ладоней замершего перед ними пацана. По асфальту звонко застучали капли дождя. Громыхнуло так, что все присели. Ослепительный разряд молнии ударил между ними и распластавшимся по стене Максимом.
- Надо валить! -Истошно заорал Очкарик. Еще одна молния разворотила асфальт буквально в шаге от его ног. Из глубоких трещин пошел пар, и выплеснулись язычки огня. Охваченные ужасом отморозки, не сговариваясь, бросились к выходу из тупика. Однако земля уходила у них из-под ног. Асфальт раскалывался на огромные куски, которые двигались, наползали друг на друга, словно льдины в половодье. В образовавшихся провалах плясало, вставая стеной, обжигающее пламя. Длинный плюхнулся на землю и жалобно завыл. Ему вторили остальные. Стремительно надвигался хаос. Били в асфальт ослепительные молнии, потоками воды обрушился на землю дождь, на встречу которому вставала неугасимая огненная стена, ураганный ветер прижимал к земле.
А находящийся в самом центре катаклизма маленький толстый мальчик удивленно рассматривал серебряный искорки на собственных ладонях ...
И что же ты теперь будешь делать? ....
Максим стоял на песчаном, выглаженным морем до идеальной формы, берегу, обмахиваясь пальмовым листом. "Что-то сегодня слишком жарко ..." - Мысли текли рассеяно и неторопливо. Он в задумчивости поднял правую ладонь к небу. Между пальцев проскочила серебряная искорка, и тут же солнце скрылось за тучкой, а с воды подул освежающий ветерок.
- Ваш коктейль, о, Великий! - Очаровательная молодая девушка в юбке из лиан и цветов склонилась в глубоком поклоне.
Максим подтянул цветастые шорты и взял с подноса стакан. Девушка, не разгибая спины, медленно пятилась. Максим невидящим взглядом провожал ее.
- Как же хорошо! - Улыбался он про себя. - Кайф то какой! Я ведь и в самых глубоких мечтах не мог представить, что все так и будет ...
Пройдя несколько шагов по берегу, он поднялся на веранду дома, выкрашенного в ослепительно белый цвет. Плюхнулся в кресло и отпил из стакана. Сморщился и с отвращением швырнул стакан на пол.
- Никогда не понимал, что люди находят в этом алкоголе, ведь гадость же! - И уже громко: - Принесите сок! Апельсиновый!
Пара негров в белоснежных ливреях быстро и бесшумно вытирали пятна и убирали осколки с пола. Мгновенно другая девушка склонилась перед ним в поклоне, удерживая на вытянутых руках поднос с новым стаканом.
- О, Великий! - Густую тишину летнего тропического дня прорезал надрывный старческий голос. В раскрытые двери вбежал седобородый старик в индийской чалме и с ходу, не останавливаясь, бухнулся на колени перед Максимом. - Не вели казнить!
Максим, из под прикрытых век, взглянул на старика. Тот не останавливаясь, бил поклоны так, словно собирался проделать дыру или в полу или в собственной голове, через раз приговаривая - "О, Великий!"
- Хватит! - Максим пнул старичка ногой в бок. - Поднимайся! Что у тебя?
- О, Великий! - Еще раз просипел старик, так и не поднявшись с колен. - Он отказался! Совсем отказался! И он сказал, что его не запугают какие-то угрозы, и что великая страна Америка никогда не будет подчиняться какому-то мальчишке!
- Что, прямо так и сказал?! - Максим сжал кулаки.
- О, Великий! Прости мне это недостойному, таки и сказал. А еще он сказал, что в случае чего, сбросит на Ваш остров ядерную бомбу и покончит с этим всемирным узурпатором и эксплуататором!
- Ну что же! - Максим ударил кулаком по подлокотнику. - Ну что же! Посмотрим, как ему понравится вулкан посреди Нью-Йорка!
Он откинулся головой на спинку, крепко зажмурил глаза, сжал губы в тонкую линию и поднял руки перед собой. Увидев это, старик и негры-прислужники опрометью бросились вон из комнаты. Максим сквозь опущенные веки любовался танцем серебряных искорок на своих ладонях ...
Проходит немного времени, и ты понимаешь, что ...
- Не уходи! Останься! - Максим в исступлении заламывал руки.
- Нет! Я сказала, нет!
- Маша, но почему?
- Ты знаешь почему.
- Но я люблю тебя, Маша!
- Но я не люблю тебя.
- Но что не так? - Максим взял ее ладони в свои. Такие холодные ладони. - Разве тебе было плохо? Разве я не дал тебе все, что ты хотела? Все о чем только может мечтать женщина?
- Это все не то.
- Маша, ты жила со мной в роскоши, я положил к твоим ногам весь мир. Ни один мужчина не может похвастаться этим. А я это сделал ради тебя.
- Мне не нужен ты, мне не нужен твой мир. Он такой же холодный, как и ты сам. Ты живешь на жарком острове, но внутри тебя лед.
- Я так много тебе дал!
- Ты ничего мне не дал! Ты только брал! Ты берешь все, все что захочешь, и ничего не даешь взамен!
- Но я люблю тебя!
- Нет! Ты никого не любишь кроме себя самого.
- Маша, не уходи! - Максим упал на колени.
- Я ухожу. Я не могу быть с тобой.
- Если ты уйдешь, - Максим сильно сжал ее ладони в своих, - я отберу у тебя все! Ты останешься одна. Я уничтожу тебя!
- Я не боюсь! Я никогда не буду одна. - Девушка вырвала свои руки из его объятий.
- Значит, я так и думал! - Взревел Максим. - Кто он?
- Тебе незачем этого знать! Ты уже ничего не можешь изменить.
- Я уничтожу его! Я разорву его на мелкие кусочки! - Слова вылетали яростно, остро, горло сжимали незнакомые спазмы, воздуха не хватало.
- Ты ничего не сделаешь, ничего! Ничего такого, что сможет разлучить нас!
- Я убью его!
- Тогда убей и меня! Ты же такой великий! Властелин мира! Ну, давай! Чего же ты ждешь? Для тебя ведь так просто разрушать, ты никогда и ничего не мог создать, ты все только ломаешь!
- Но я люблю тебя! - Горло перехватывало. Слезы сами набегали на глаза.
- Хватит! Прощай!
Глухо хлопнула дверь. Максим еще несколько секунд стоял на коленях посреди опустевшей комнаты, а затем со стоном повалился лицом на диван. Рыдания рвались из груди. Хотелось выть и реветь. Сдавленный рев-стон прорвался наружу, и Максим в слепой ярости заколотил кулаками вокруг себя.
"Я люблю! Люблю! Люблю!" - Стучало молотом в висках. И: - "Не люблю! Не люблю! Не люблю!" - Слышалось в ответ.
Как быть, если у тебя есть все, абсолютно все, кроме одного, того, что тебе действительно нужно?
Максим яростно крутанулся, воздев обе руки к небу. По ладоням побежали серебряные искорки.
- Нет! - Закричал он в ту же секунду, и лихорадочным рывком сцепил руки на груди. - Нет! Никогда!
Следующие несколько часов он провел словно в коме. Не двигаясь, не разговаривая и практически не дыша. Пока, наконец, не смог оторвать чугунную голову от теплого шелка дивана.
- Нет! Я никогда и ничего больше буду разрушать! Я не хочу больше править миром! Ты еще узнаешь... Ты еще полюбишь ... Я буду только создавать ... И я положу новый мир к твоим ногам ... Теплый и солнечный ... Мир счастья и любви ....
А потом ты вдруг встречаешь равного тебе ...
- Привет! - Рыжий незнакомец плюхнулся в кресло.
Максим с удивлением уставился на него. Скупого жеста было достаточно, чтобы в комнату вбежали охранники с твердым намерением избавить Великого от любых неудобств. Но Рыжий и ухом не повел. Он лишь покрутил указательным пальцем в воздухе, и охранники разом развернулись и строевым шагом покинули дом. Максим не был в этот момент уверен, что его челюсть не отвисла до самого пола. Рыжий усмехнулся и хозяйским взглядом оглядел помещение.
- Неплохо живешь. Я пока еще не успел таким обзавестись. Но ведь все впереди, а? - Он заговорщицки подмигнул.
Максим, наконец, справился с удивлением.
- Кто ты такой?
- Ну, вообще-то меня зовут Антон, но из-за этого, - Он провел руками по волосам, - меня называют Лисом. А о тебе я наслышан, как же.
- И чего тебе надо? - Максим начинал медленно закипать. Наглость Антона-Лиса начинала его раздражать. Но все же он старался держать себя в руках.
- Да так, мелочи. - Ухмыльнулся Лис. - Хочу вот предложить тебе разделить со мной бремя правления этим захудалым мирком.
- Это мой мир! - Зарычал Максим, перегнувшись через стол.
- Может быть, может быть. - Лис не стеснялся выказывать нагловатое презрение. - Но ведь все меняется со временем, а? Старые люди уходят, на их место приходит молодежь.
Гнев все сильнее охватывал Максима. "Да кто это такой? Пришел, развалился на моем кресле, насмехается тут!"
- Это мой мир! А ты убирайся отсюда!
Неожиданно улыбка пропала с лица Лиса, словно стертая губкой в один миг. Он вскочил и бросил прямо в лицо Максиму:
- Я думал с тобой по хорошему, но раз ты так ... Это был твой мир? А теперь он будет мой!
В глазах Лиса разгорались яркие огоньки, делавшие его похожим на какого-то демона из преисподней. Максим вскочил, опрокинув стол, и вытянул руки перед собой. Серебряные искорки заплясали меж ладоней.
Небо потемнело, а на месте, где только что находился Лис, воздух стал быстро сгущаться. Прозрачное облако закрутилось вокруг человека, охватывая его со всех сторон, становясь плотнее и плотнее и вот, через секунду, уже не человек, а глыба льда находится перед ним.
Максим опустил дрожащие руки. Уже сколько лет, верный своей клятве, он не пускал свои силы на разрушение и вот, в течение нескольких секунд он убил человека. Или не убил?
По ледяной глыбе ползли трещины, Максим присел и закрылся руками от летящих во все стороны обломков льда. Лис, с горящими как у дьявола глазами, стоял посреди комнаты.
- Значит, ты хочешь так! - Заорал Лис. Красные лучи из его глаз брызнули во все стороны, и Максим почувствовал нестерпимую боль, охватившую все его тело. Защищаясь, он машинально снова поднял руки. Серебряные искорки побежали по пальцам, и боль отступила. Но и Лис не отступал. Каким-то образом он все больше и больше усиливал давление. Максим защищался.
Вокруг трубно завыл ветер. Из прорвавшихся небес хлынул дождь. Засверкали молнии. Зашевелилась, встала дыбом земля. Море обрушивало гигантские волны. Лед и пламя свились в неразделимом танце умирая, и возрождаясь друг от друга.
Максим не знал, каким образом он обрушивает на этого, столь неожиданно появившегося врага, такие силы. За столько лет он ни разу не попытался выяснить, откуда взялось его могущество и каковы его пределы. А сейчас он просто давил. Давил изо всех сил, вырывая все из самого себя. Лис, видимо, делал тоже самое.
Огонь. Лед. Земля. Воздух. Стихии сошлись в смертельной битве, пытаясь превозмочь самое себя. Темнота перемежалась с ослепительным светом, вокруг Максима бушевал хаос, темными жгутами оплетая его тело, свиваясь и развеиваясь, обретая власть и снова теряя ее.
Максим уже не чувствовал земли под собой. Он весь словно был заключен в невидимую сферу серебряных искр, границей которой служили его вытянутые руки. Лишь одно имело значение: совсем рядом алела такая же сфера, внутри которой, он знал это, находится его враг.
И он посылал и посылал вперед волны хаоса, наращивая и наращивая их мощь. Перевитые темным жгуты кнутами хлестали вокруг. А навстречу им бросались такие же волны. Напряжение нарастало, грудь сдавливало невиданной болью, мышцы наливались свинцом, в голове пульсировала нестерпимая боль. Но Максим знал, что если он отступит, это будет конец. Конец всему. И он не отступал.
Валились деревья, обвалами рушились горы, взрывались вулканы, моря и океаны выходили из берегов, а Максим все гнал и гнал волну хаоса перед собой.
"Опомнись! Остановись!" - Кто это? Маша?
Максим опустил руки и в тот же момент его накрыл оглушающей силы взрыв. Максим мгновенно оглох, из ушей струей брызнула кровь, налились кровью, как будто лопнули, глаза, Максим смотрел, словно сквозь кровавый туман, тело обмякло и прорвалось разрывающей болью. Изо рта выплеснулась теплая волна. Казалось, все разом взорвалось изнутри ...
И ты понимаешь, что все кончено ...
Максим сидел на холодном камне, обхватив колени руками. Вокруг только камень. Маленький астероид, метров двести в поперечнике. Ничего кроме камня. Ни воды, ни жизни, ни даже атмосферы. Впрочем, Максим вполне мог обходиться без всего этого. Ему не нужно было питаться, и воздух ему тоже был не нужен. Как, почему, Максим не понимал. Он просто сидел и смотрел на пляску астероидов.
Все пространство вокруг него было заполнено каменными глыбами. Одни казались неподвижными, другие медленно дрейфовали, сталкиваясь, ломаясь и вновь разбегаясь. Максим смотрел на пляску бездушных камней.
Он вспоминал...
Как очнулся на этом самом астероиде, а может на другом, но все равно на голом, холодном куске камня. Как, ничего не понимая, огляделся вокруг. И как пришел к нему ужас осознания содеянного. Он не думал о том, почему он остался жив. Не думал о том, что случилось с Лисом, выжил ли он или нет. Он думал только о тех, кто остался там. Там, за границей серебряной защищающей сферы. О тех, кого не стало, когда планета, отданная им во власть хаоса, перестала существовать.
Он плакал. Слезы текли из его глаз сами, и он не вытирал их. В душе ... В душе он ощущал тягучую пустоту. Дыру. Провал в ничто. Дверь в хаос, который он сам же и выпустил на свободу ...
Вспоминал, как вытянул вперед руки, и как побежали по ладоням серебряные искорки. И как душащий хаос вновь встал на дыбы. Он хотел все исправить, хотел вернуть жизнь, он отдавал за нее собственную душу, но как кубики в неумелых руках ребенка, рассыпалось прахом все, к чему он пытался прикоснуться. Он самолично отдал свой мир хаосу, и хаос не желал с ним расставаться.
Он вспоминал, как огненной кометой мчался сквозь вселенную, зажигая солнца и создавая миры там, где только это было возможно. Чистые миры. Яркие, теплые, счастливые. Он не думал о себе, вкладывая частицу души в каждый мир, отрывая от сердца то, что делало из холодного куска камня и космического мусора новую планету. Он желал им лишь счастья и мира. Спокойствия и доброты. Миллионы солнц, миллионы планет, миллионы кусочков истерзанной человеческой души.
И вот он вернулся сюда. На тот самый обломок, а может и на другой, какая разница. Максим не мог исправить то, что сделал здесь, не мог изгнать хаос собственной души, не мог повернуть время вспять. Теперь он хотел лишь одного. Он распростерся на холодном камне. Сердце билось редко и гулко, грудь сдавливали снова подступившие рыдания. Ведь где-то там, среди этой пляски камней, была Маша ...
Максим поднял обе руки перед собой, в последний раз любуясь серебряными искорками, и закричал:
- Я умереть хочу!
- Я! УМЕРЕТЬ! ХОЧУ!
И тогда замыкается круг ...
В одном ярком солнечном мире:
- Иди сюда, жирный! Иди, быстро, кому сказал! ...
|