Скрюченный труп. Мозговое вещество и кровь на подушке. Моча и дерьмо под одеялом.
Из его рта, ноздрей, ушей, глаз хлынула кровь.
Пуля пробила нёбо, проскочила мозг, пробилась через затылочную кость.
Мужчина передернул затвор пистолета, сунул ствол себе в рот, нажал на спуск.
Он достал пистолет ТТ из-под подушки.
Сейчас я вышибу себе мозги и кто-то другой будет убирать после меня всю грязь. Хватит уже жалобных молитв о спасении души, пора покончить с этим говном. Не нужно погружаться в пороки так глубоко как я - там хорошо, но все время хочется блевать. В порочной глубине все наоборот - шиворот-навыворот. Тебе хочется плакать, а жидкости льются не из глаз. Заливаешь в себя всякую дрянь, выплескиваешь из себя семя в теплые щели.
Всем моим собутыльникам было со мной весело. Мое веселье и жизнерадостность - ложные чувства. Я был клоуном - смехотворный, пошленький и никчемный.
Я очень стар. Моя немощь не имеет пределов. Мои глаза провалились в глазницы, оттуда, из тьмы, я смотрю на свою жизнь и сожалею обо всем мною сделанном, но еще больше о несделанном.
Вы бы даже не захотели меня убить - побрезговали бы. Я просил и даже приказывал многим - чтобы меня растоптали. Я принес в мир еще больше зла и сам заразился злом. Меня нельзя простить, но я всегда разрешал себя ненавидеть.
Я мог сгореть раньше. От меня остались бы твердые кусочки: не оформившиеся череп и грудная клетка, позвоночный столб, тазовая кость. Языки пламени ласкали бы мое крохотное тельце, кожа бы пузырилась, а жилы трепетали от адского жара. Ей надо было бросить меня в печь. Она была права, когда сказала: "Лучше бы я тебя не рождала".
Не урывайте знания маленькими кусочками - это опасно - вы можете запутаться. Не уподобляйтесь мне, я много знаю, но не могу ни к чему применить знания, ибо они не могут принести пользу. Поглощайте знания, утопитесь в них.
Меня часто посещали мысли о том, что надо разрушить все старое, воздвигнуть новое, пробовать что-то; но мне было удобно просто плыть по течению. Не может быть совершенства в мире, где все хотят быть пассивными. В моей голове всегда происходило что-то интереснее, чем за ее пределами.
Я умру и оставлю после себя лишь клочок бумаги с мелкими буковками. Никаких притч, заповедей или поучений. Я немой. Никогда не чувствовал себя своим среди людей.
Я был ужасен и глуп в своей самовлюбленности. Многого требовал от других, но от себя не требовал почти ничего. Я отталкивал всех, говоря правду. Глупцы меня ненавидели, умники игнорировали, и никто меня не любил. Как тогда, так и сейчас, я не нужен ни одному человеку на земле. Я лишний.
Я был невыносим для всех моих любовниц. Меня могли полюбить женщины, но не было такой женщины, которая могла бы со мной уживаться.
Я пытался писать эссе, но садился за клавиатуру печатной машинки и вдохновение умирало. Хотел писать картины, но измазав холст краской, никогда не получал того, что хотел. У меня даже фотографии получались паршивые. Я не мог выразить себя и страдал. Никто не знал меня настоящего.
За свою несправедливо долгую жизнь я грешил с несвойственным обычному человеку упорством, лишенный здравого смысла, неумеренно пьяный.
У меня нет друзей. Были люди, которых я использовал, были люди, с которыми я проводил время вместе. Не было никого, кто мог бы меня поддержать.
Я эгоистичный дурак, который осознал этот неутешительный факт лишь перед самой своей постыдной кончиной.
Маленькие капельки слез падают на тонкую бумагу и оставляют разводы в местах, где появляются буквы.
Он начал писать свою последнюю записку.
итремс о инмоп