Гетайры спешились вокруг палатки Александра и принялись дружно обустраивать лагерь. Остальное войско расположилось подальше от реки и возможных атак персидских лучников. Сорокатысячное войско противника, не обращая особого внимания на македонян, мирно разместилось восточном берегу Граника. Из лагеря защитников Азии в небо поднималось множество струек дыма от полевых костров и войско Александра решило последовать примеру персов. Патрули сатрапов Ариста и Нифата медленно скакали на небольшом расстоянии от основных сил, рассматривая при этом ближайшие к ним отряды отдыхающей фаланги.
Аргений вертел в руках прихваченную в Перкоте медную ложку. Не то, чтобы он был вором, да ещё и настолько мелочным, просто всадник случайно схватил её в ветхой харчевне, когда войско покидало это небольшое поселение. Тамошние торговцы-повара, видать, знатно нажились, накормив добрую половину солдат, так что одной ложкой больше, одной меньше - от них не убудет.
Перкот, как и множество других городов Малой Азии капитулировал, когда жители прознали о приближении несущего демократию Александра Великого. Хотя при этом город и лишался казны, но зато жители оставались целы и довольны новыми порядками. Македонский иногда оставлял на местах старую городскую власть, хотя влияние их ставало, мягко говоря, ограниченным.
- О чём задумался? - Кассандр посмотрел на брата.
- Да ни о чём, собственно, просто замечтался, - улыбнулся Аргений. - А ты что, не нажрёшься никак?
Светловолосый Кассандр звонко рассмеялся, и швырнул куриную кость прямо в нос коню Аргения.
- Э! Ты что делаешь, подлец? - гетайр с наигранным гневом посмотрел на младшего брата и улыбнулся. - Иди лучше к своим, а то ошиваешься тут. Высекут тебя, как пить дать.
- Да кто меня тронет? Не смеши! У меня ж брат гетайр самого Александра Великого! Ладно, ладно, уже ухожу.
Аргений служил в рядах македонской кавалерии с лучших времён Филиппа, отца Александра, и был верен войску, как собственной матери. Теперь он стал верным гетайром нового царя и вовсе не оплакивал смерть Филиппа, видя в его сыне куда более сильного человека. Кассандр же, брат всадника, служил в рядах непобедимой македонской фаланги, но судя по тому, сколько времени он проводил в лагере гетайров, продвижение по службе ему было обеспечено.
Повертев старую медную ложку, всадник улёгся на свой плащ и стал глядеть на проплывающие мимо кудрявые облака. Белые невозмутимые овечки-облака напоминали ему о доме и о матери, об оставленной любви и друзьях. Они были чем-то вроде музыки, вечной музыки, всегда успокаивающей нервный глаз солдата личной гвардии царя. 'На носу первое крупное сражение с персами, а я думаю об облаках', - подумал солдат. - 'С ума схожу?..'
- А что, если я умру? - тихо спросил сам себя Аргений.
- Конечно умрёшь, все мы умрём, - буркнул Грив, варвар также взятый на службу Филиппом. - А потом попадёшь на самое дно миров за всё, что натворил в жизни. Как тебе такое? Думаешь, эти жертвоприношения в Элее или Илионе спасут нас? Какое дело Богам до солдатни? Всех нас ждёт бездна, бездна...
- Ты бы отдохнул, дикарь, - улыбнулся македонянин.
- Успеется, - снова буркнул Грив и принялся начищать два здоровенных, невероятно тяжёлых молотка, которыми владел в совершенстве. В основном, гетайры имели на вооружении длинные копья и мечи, хотя, конечно, бывали и исключения. Примером тому и был непонятно где найденный Филиппом варвар Грив. В бою он смахивал на телегу с камнями, пущенную с холма : пустить вниз легко, удержать - невозможно. Грив несколько раз получал нагоняй за излишнее усердие, но всё же воякой он был отменным.
Её немного понаблюдав за медленно плывущими по небу облаками, Аргений уснул, но через час с небольшим проснулся от бурных восклицаний Пармениона, одного из командиров и пока ещё верного соратника Александра. Прислушавшись, гетайр разобрал что-то о сложном положении, ловушке и невозможности прямой атаки. Аргений сел и прислонился спиной к лежащему рядом камню. Рядом вся так же сидел и крутил в руках свои молотки наёмник, давно ставший верным солдатом Македонии - Грив. Аргений поискал взглядом младшего брата, но так его и не увидев, перевёл взгляд на реку.
Граник.
Граник в этих местах слишком быстр и глубок, да к тому же на той стороне ждёт огромное вражеское войско, хотя и не намного более нашего. Но всё же, переходить её тут будет явным самоубийством. 'Надеюсь, Александр это понимает'. Гетайр расслабился и снова обратил взор к облакам.
Что там, за ними? Невообразимо высоко в небе просто так, без всяких опор, висят в воздухе огромные белоснежные храмы, в которых живут Боги. Где-то там сейчас красавица-Афродита и могучий Зевс-громовержец. Весельчак Дионис кружится в танце с вечно юной Артемидой под скептические замечания мудрой Афины Паллады. А мы все тут, внизу, сидим на выжженной солнцем равнине у реки, о которой врядли слыхали в родной Македонии, собираемся воевать с людьми, до которым нам никогда не было дела. Наверное, эти люди тоже сейчас смотрят в небо и видят там своих богов?
Аргений снова уснул.
С наступлением темноты, в лагере началось непонятное оживление. Забегали солдаты фаланги, спешно строясь в колонны. Через четверть часа подняли и гетайров. Войско двинулось с места, оставив горящие костры и часть людей, вероятно для того, чтобы враг не заметил ухода войска вдоль реки. Аргений ехал метрах в двух от оживлённо беседующих Александра и Пармениона. Недалеко, как всегда, ошивался и Филота, старший сын Пармениона и командир гетайров царя. Солдаты передвигались в абсолютной тишине, а шум Граника заглушал скрип повозок и стук лошадиных копыт.
Рядом ехал Грив, тихонько напевая какую-то песенку давно покинутой родины. Аргений смотрел куда-то в бесконечность, то и дело почёсывая подозрительную напухлость за левым ухом. Внезапно немец затих и хищно оскалился.
- Стоять! - прошипел впереди Филота. Его слова, тут же подхваченные сотнями солдат, понеслись над войском. Немец снова улыбнулся, и от этой улыбки в животе разлился предательский холод - больно уж отвратительной она казалась, особенно в преддверии битвы.
- Наверное, брод нашли... - тихо сказал македонянин.
- Точно, - подхватил Финий, убийца, бежавший из Афин. Этот светловолосый жулик сумел доказать отцу Александра, что он достойный собутыльник, а значит, по мнению Филиппа, и хороший солдат. - Скоро начнётся.
- Начнётся... - вздохнул Аргений.
- Опять умереть боишься? - Грив посмотрел на македонянина из-под тяжёлых бровей. - Умрешь значит.
- Ага, спасибо, философ, - буркнул в ответ помрачневший Аргений.
Войско стало лагерем до рассвета. Разжигать костры, само собой, было запрещено. За любой шум солдат мог поплатиться жизнью, поймав животом кинжал своего же соседа, не желающего попасть под обстрел персов. Хотя за это, в конце концов, казнили бы и любителя тишины. Когда на востоке стали появляться первые неуверенные солнечные лучи, Александр объявил переправу.
Аргений с большим отрядом кавалерии был уже на другом берегу, когда на небольшой холм чуть далее полёта стрелы взбежал персидский разведчик. Завидев македонян, он помчался назад. Филота выругался, хотя сделать ничего уже не мог. Через несколько минут три сотни персов понеслись на вооружённых копьями гетайров, но их запоздалая атака захлебнулась собственной кровью. Выступившая вперёд тяжёлая фаланга без труда разнесла слабо-организованное нападение персов. Среди защитников Аргений углядел яростно сражающегося брата и улыбнулся. Кассандр одним из первых успел омыть своё копьё-сариссу персидской кровью.
Большинство напавших понеслись назад к основным силам. Время стало слишком дорого, и Александр протрубил контратаку.
Воздух стальной волной ударил в лицо Аргению, когда он, вместе с остальными гетайрами бросился преследовать бегущих персов. Над ухом просвистела стрела и окровавленный вражеский наездник покатился под копыта коню македонянина. Жулик-грек улыбнулся, обгоняя Аргения. Впереди завязалась схватка, и гетайры направили своих лошадей в самую её гущу, но опоздали. Часть врагов, буквально разорванные на куски валялись рядом с мёртвыми лошадями, остальные убежали. Отличился варвар - его молотки и руки были алыми от крови персов, а с лица не сходила всё та же жуткая улыбка. Александр объявил отход, и конница организованно вернулась к войску.
Собрав солдат, Парменион беседовал с сыном. При виде Александра он поскакал к нему, но тут же вернулся к своим фессалийцам. Царь быстро перестроил войско и двинул на равнину, прямиком к ожидающим его персидским сатрапам. Левый фланг, командовал которым всё тот же Парменион, немного замешкался, но почти сразу догнал солдат Македонского.
Под громогласное пение труб Александр повёл кавалерию мощным клином прямиком на левый фланг персов, куда сразу же начали подтягиваться лучшие части из центра вражеского войска. Македонский улыбался. Впереди были греческие наёмники во главе с предателем-Мемноном и сатрап Арсамен.
Аргению посчастливилось оказаться в середине несущегося на встречу смерти клина. Когда до врага оставались с полсотни метров, Александр внезапно повернул левее и тараном врезался в ослабленный центр вражеского войска. Ошеломлённые персы разлетелись от мощного удара, словно кучка набитых тряпками кукол.
При ударе в строй врага Аргений сломал копьё и теперь ожесточённо рубил персидскую пехоту скользким от крови кописом. На него из толпы бросился вражеский военачальник, размахивая огромным мечём, словно мельница. Внезапно конь македонянина встал на дыбы и начал заваливаться на бок - из его левого глаза торчала короткая стрела. Наездник проворно соскочил с падающей, но уже мёртвой лошади, отмахнулся от удара и нырнул под коня персидского командира. Выскочив с другой стороны, он одним ударом сорвал пёрса с лошади и пронзил его шею подхваченным тут же кинжалом. Гетайр вскочил в седло, и успел увидеть, как длинное копьё, пролетев с десяток метров, пробило щит Александра и вонзилось ему бок.
От удара Грива голова подобравшегося сзади перса буквально разлетелась вдребезги.
- Спасибо, - выкрикнул македонянин.
- Всё равно умрёшь. Не сейчас, так позже, - ответил варвар и с ревом бросился сразу на троих недругов, осаждавших молодого фалангита.
Перед глазами Аргения мелькали окровавленные лица товарищей и врагов. Под копыта то и дело попадали мёртвые тела, лежащие в лужах собственной крови, медленно уходящей в землю. Вокруг него расстилалось ужасающая бойня. Он кружился в отвратительном танце смерти, ритмом которому было биение сердец бесчисленных врагов. Копыта персидского коня покраснели от крови лежащих на земле убитых.
Внезапно всё замерло и земля начала переворачиваться.
Лошадь, зацепившись за что-то, кубарём покатилась по земле и выбросила Аргения вперёд на несколько метров. Гетайр упал на спину, ощущая резкую боль в кисти левой руки. Кувыркаясь в воздухе, он умудрился попасть под шальную стрелу. Из горла вырвался оглушительный крик боли. В глазах плыло.
Теперь о левой руке, как минимум, на время боя, можно было забыть. Широкий наконечник стрелы превратил кисть в кровавый клубок костей и сухожилий. Македонянин встал на колени, и, вырвав болтающуюся стрелу, с криком отбил удар одноглазого перса. Крутанувшись вокруг собственной оси, Аргений снёс врагу голову. Откуда-то вынырнул крепкого сложения греческий наёмник и метнул в гетайра дротик.
Нога взорвалась болью.
Слева что-то прожужжало, и наёмник с хрипами упал на землю, разрывая ногтями пробитое горло.
- Лови коня и давай быстро к царю, он созывает гетайров! - Кассандр осмотрелся и соскочил с персидской лошади. В руках фалангита красовался чёрный, обмотанный тряпками лук.
- Царя убили! - крикнул Аргений.
- Быстрее, дурак! Жив он, его спас Клит Чёрный! - Кассандр подхватил чьё-то копьё и насадил на него бегущего перса. - Александр там, у реки!
Старший брат, с трудом забравшись в седло, правой рукой направил коня сквозь неплотный заслон персов и случайно сбил с ног лёгкого фалангита. На упавшего бросился худощавый перс и заколол кривым кинжалом, но тут же левым лёгким поймал стрелу Кассандра. Прежде чем Аргений добрался до царя, его брат успел отправить на тот свет ещё четверых персов.
Центр вражеского войска дрогнул под новым напором непобедимой македонской фаланги и персидская пехота начала медленно отступать, частично бросаясь в бегство. Фланги остались без поддержки, и македонская кавалерия смогла ударить в тыл Арсамену, пехота которого тут же разбежалась.
Правый фланг персов разогнал Парменион со своей фессалийской конницей, а оставшихся наёмников Мемнона окружили на небольшом холме и почти всех перебили.