Начнём с того, что в мире существует много различных рассказов. Мне же, как автору этих строк, нравятся сатирико-юмористические (шутейные) рассказы нашего писателя В. Шишкова, написавшего, кроме того, знаменитый роман "Угрюм река". Прекрасные рассказы написаны В.Войновичем. Один "Иван Чёнкин", чего стоит! Хороши произведения И. Ильфа и Е. Петрова, а так же М. Зощенко. Во всех этих рассказах описаны реальные и вымышленные события и то, что они смешны, указывает отношения авторов к этим событиям. Мы же попытаемся описать документальные события, произошедшие в начале, середине и конце двадцатого века, рассказанные мне, моим отцом, Александром Павловичем. Большинство этих рассказов, на мой взгляд, интересны, и рассказаны в стиле В. Войновича, хотя никакого Войновича мы тогда и не знали. Свои рассказы Александр Павлович часто рассказывал и моим детям, то есть своим внукам. Постоянно слышалось: "Дедушка, - расскажи ещё раз, как ты лису поймал; а как ты у "белых" телефонный провод отрезал; а как ты пулю проглотил; а как ты в институте учился и т. д." А я бы сейчас ещё раз попросил: "Пап,- расскажи, о событиях 1937-го года то, что мой крёстный случайно видел, как советские КГБисты, на кладбище, живых людей ночью в землю закопали; или как в 1933-м году на Украине люди от искусственного голода сёлами вымирали". Как вы понимаете, такие события тогда были рассказаны под строжайшим секретом, и без передачи кому-нибудь чужому. Но сейчас можно всё, и мы с горечью узнаём о страшных зверствах, творимых атеистами в России в течение семидесяти лет двадцатого века. Но хочу сразу успокоить наших читателей, что таких грустных рассказов будет не много. После ухода Александра Павловича в мир иной, - на встречу к Богу, мои дети начали приставать уже ко мне: "Пап,- расскажи, как дедушкины друзья самогон закрывал?", и теперь уже мне приходилось пересказывать много раз рассказанных моим отцом одних и тех же историй. Конечно, если брать во внимание те рассказы, которые нравятся детям, то можно было бы назвать мои записи - "Рассказы дедушки Саши", но большинство рассказов серьезны, и рассчитаны на нас с вами. Поэтому и назовём их, - "Рассказы Александра Павловича". Примерно около восьмидесяти процентов написанного текста будет соответствовать своему названию, и лишь оставшиеся двадцать процентов, будут рассказаны другими людьми, а так же моей матерью, и мной, так мы постепенно войдём в век двадцать первый. Для лучшего понятия прошлых и настоящих событий, в рассказы будут вписаны достоверные исторические факты, рассказанные моим отцом, а так же рассказанные третьими лицами, то есть реальными людьми конкретно мне, автору этих строк. То же, что будет касаться особо засекреченных (спорных) документов прошлого, то они сейчас почти все опубликованы, и интересующиеся могут всё найти, например, у военного историка Дмитрия Волкогонова, у писателя Александра Солженицына, известнейшего политика Александра Яковлева или в Интернете. То, что не все документы сталинской эпохи рассекречены, объяснить тоже не сложно, просто сейчас их ещё нельзя рассекречивать, чтоб не вызвать в русском народе эффект разорвавшейся атомной бомбы. Не сложно догадаться, даже рядовому историку, что содержится в этих документах, но об этом позже. Хочу ещё раз напомнить, что не наше дело восстанавливать в своих рассказах историю России, этим занимаются историки, просто наши документальные рассказы удивительно переплетаются с событиями, происходившими в двадцатом веке. Не буду обрисовывать здесь биографию рассказчика,- она вся будет изложена в рассказах, а время охватится от русско-японской войны 1905 года, - до наших дней, то есть начала двадцать первого века. Боже мой! - Сто лет прошло, - а было вроде бы вчера? Всё время-время, а что есть время? Всё рядом,- рукой подать, и если время действительно измерять рукой, а вернее рукопожатием то, например отец моего деда, мог поздороваться в своё время с поэтом Пушкиным. Так как очень многие доживают до правнуков, то получается, я мог поздороваться за руку с человеком, который держал Пушкина за руку. Выходит, я живу от времени Пушкина всего лишь через одно рукопожатие, а мои дети через два. Ведь это совсем недавно и почти рядом! Фамилии и имена людей основных событий изменять не будем, лишь некоторые фамилия, участников конца двадцатого века, изменим. Первые рассказы напишем в простой разговорной форме диалога двух людей, когда один рассказывает, а другой спрашивает. Такое бывает обычно при простых дружеских беседах. Действительно, зачем усложнять реальность искусственно придуманными формами, ведь в каждом из этих рассказов есть своя неповторимая "изюминка", а то какой смысл и вспоминать всё это! Итак, Александр Павлович рассказывает, а мы его слушаем, в том числе и я его сын, как автор-составитель этих рассказов. Посмотрим, что из этого получится.
Севастополь виден!
Это было не очень давно. Наш сосед через дорогу, - Зинченко Павел, да ты его знаешь, я тебе о нём уже рассказывал раньше. Так вот он служил на черноморском флоте, и было это примерно в 1900 году. Однажды когда их военный крейсер подходил к Севастополю, боцман послал его нести вахту на фок мачту. Там примерно на высоте двадцати пяти метров было сооружение похожее на бочку, в которой находился матрос. Его посылали туда, когда нужно было что-нибудь обнаружить, - например остров, другой корабль или берег, и называли такого матроса "Вперёд смотрящий". Навигационные приборы в то время уже работали прекрасно, но не было тогда ещё радара (локатора). С корабля, из-за округлости земного шара, невозможно было сразу увидеть берег, а с большой высоты, обнаружить его можно было на два часа раньше. Когда матрос Зинченко увидел за горизонтом город, он изо всех сил закричал: "Севастополь виден!". Слегка подкорректировав курс, крейсер благополучно возвратился в Севастополь. Зинченко за бдительную вахту объявили благодарность. В последствии, когда матрос Павел Зинченко после длительной службы был списан на берег, - он возвратился домой. Наши односельчане радостно встретили его, и так как тогда ещё не было ни радио, ни телевидения, всем было интересно послушать рассказы бывалого моряка. Но особых заслуг и новостей у нашего Павла не было, и поэтому он очень часто рассказывал своим землякам как с высоты фок мачты, первым увидел Севастополь, за что и был поощрён. В то же время, рядом с Зинченко, жил его сосед. Звали его Иван, а фамилия была Кривопуст. На Украине, или как сейчас правильно называют в Украине, очень много интересных фамилий, но об этом чуть позже (примечание автора). Так вот, этот самый Иван Кривопуст, был немного придурковатый, или чудненький, так некоторые называют таких людей. До умалишенного он явно не дотягивал, так как всё-таки имел небольшое присутствие ума. "О чём я говорил?", переспрашивает меня Александр Павлович. - Ах, да, - так этот Кривопуст, как увидит утром Зинченко, вместо приветствия кричал через забор: "Севастополь виден!". Павлу это нравилось, и он улыбался и вежливо кланялся. Впоследствии и днём на любой улице, увидев из далека Павла, Кривопуст кричал, медленно растягивая слова и подчёркивая буквы "О" в слове Севастополь: "Се-во-сто-поль ви-ден!". Павлу это очень быстро разонравилось, тем более соседи стали хихикать, а другие люди стали подшучивать над ним. Павел был человеком серьёзным, немного нервным, и без чувства юмора. Он стал постоянно избегать встреч с Кривопустом и при этом яростно злился на него. Конечно, это не прошло незамеченным и народ поселка, в котором он жил стали звать его: "Паша - Севастополь виден", или иногда короче "Паша - Севастополь". За это Зинченко навсегда возненавидел своего соседа. Но вот в 1905 году началось война России и Японии, о причинах её возникновения, может быть, расскажу попозже, разговор не об этом. Дело в том, что наш Павел то был моряком, но как ни странно на войну его не забрали. Насмешки соседа ещё больше усилились, теперь он уже всем рассказывал, что Паша - Севастополь вовсе и не моряк и в городе Севастополе никогда не был. Такие шутки Павел выдержать уже не мог, и при виде соседа, он то сильно краснел, то вдруг сразу белел. Нервы у него совсем расшатались, и он даже стал заикаться. Как известно Россия стала терпеть поражение от Японии, и вот, наконец, Павлу пришла повестка, - на войну. Зинченко расстроился, у него была семья, дети, но между тем он и облегчённо вздохнул: "Ну, наконец, то". Павлова жена как водится обычно в сёлах, выскочила на улицу и стала во всё горло голосить, этим собирая вокруг любопытных и сочувствующих баб. Поэтому Кривопуст одним из первых узнал о повестке. Был очень жаркий июньский день. Окна в доме Павла Зинченко были распахнуты настежь, в комнате Павел со своей женой готовил свой дорожный мешок, завтра отправляться по повестке. Вдруг за окнами на улице они услышали отчётливый звон будильника и чье-то громкое песнопение. Выглянув в окно, они увидели как мимо их дома медленно прогуливаясь и постоянно заглядывая к ним в окна, ходит по солдатскому чеканя шаг, их сосед Иван Кривопуст. В руках у него находился старый поломанный будильник. Вышагивая, сосед крутил пальцами заводной рычажок будильника взад-вперёд, взад-вперёд. Получалось в такт шагов что-то наподобие звона колокольчика. Дзынь-дзынь, дзынь-дзынь, и под эту нехитрую музыку Кривопуст пел, очевидно, им сочинённую песню из двух предложений. "Пойдешь на войну, там тебя убьют, - пойдешь на войну, там тебя убьют", - звонко лилось по улице. Надо отметить, что у Кривопуста был тонкий голос, его даже неоднократно приглашали в местную церковь певчим, но после небольшого экзамена, согласились лишь оставить сторожем и уборщиком мусора при церковном дворе, а в молодости он даже чуть не попал в священники в эту же церковь, но об этом позже. А пока сосед Иван ходил около дома соседа Петра и, заглядывая к нему в окна, пел свою песню: "Пойдешь на войну, там тебя убьют". Было лето, ребятишки бегали вокруг Кривопуста и дружно хохотали. "Маш, Маш, закрой окна", - говорил, заикаясь и сильно нервничая, наш матрос-призывник по прозвищу "Паша - Севастополь виден", и шёл 1905 год. - "А что было потом, попал ли Паша Севастополь на войну?", - спрашиваю я. "Да нет", - отвечает Александр Павлович. Война вскоре закончилась, наши проиграли войну Японии и Павел Зинченко, не успев далеко уехать, как через месяц вернулся домой. "Па, а почему наши проиграли японцам войну?", - спрашиваю я. "Вот подрастёшь, тогда всё расскажу", - отвечает Александр Павлович. А пока всё.
Куда ты залез? - Пропал я и ты.
Прочитав первый рассказ, прихожу к выводу, что для поддержания диалога, пока нужно хотя бы в начальных рассказах оставить самого себя, как спрашивающую сторону. Как обычно, авторы не вводят себя напрямую в действие рассказов, но пока без диалога с Александром Павловичем, не получается. В дальнейшем оставим рассказчика одного, и будем его слушать не перебивая. Помогает в моей писанине компьютер. Хорошо на нём печатать, чуть что, сразу подправляет неправильно написанные слова. Молодцы Американцы, что придумали такую хорошую, компьютерную, операционную систему. Я думаю, зря наши "левые" ругают Америку, - это у них от зависти, а ещё за неудавшуюся мировую революцию. Вот такая полу шутка. И так, я продолжаю спрашивать: "Пап,- расскажи подробнее о поселке, в котором ты жил, об Иване Кривопусте, и ты ведь родился в 1913 году, а рассказываешь про 1905 год?".- Да, родился я перед первой мировой войной, но то, что было до меня, неоднократно рассказывала нам моя мать, а в последствии другие люди нашего поселка. В семье нас было трое детей, старший брат Михаил, я и младший брат Петя. Кстати тебя назвали в честь погибшего в немецком плену старшего брата Михаила, так что ты сейчас живёшь как бы за него, так что на тебе лежит груз ответственности и за прошедшее поколение людей. Я немного призадумался: "Па, рассказывай дальше". - Разница в возрасте у меня между старшим и младшим братом всего лишь один год. Получается, дети тогда рождались у людей каждый год, и нас было бы не трое, а больше, если бы отца моего, а твоего деда не забрали в 1915 году на войну. А в 1916 году он погиб под Карпатами, и было ему тогда всего лишь двадцать два года. - "Па, расскажи ещё что-нибудь ещё про Кривопуста?". - Ладно, давай пока прервёмся на этом разговоре. А Кривопуст, что Кривопуст, он в дальнейшем оказался хорошим человеком, но жизнь его в нашем посёлке прошла яркой линией через все судьбы людей его знавших. Не знаю, наверно без него, и жизнь была бы пресной и скучной. Я хорошо его помню вплоть до 1935 года, когда я поехал в Харьков учиться в ветеринарном институте. "Па, ты опять отвлекаешься", - говорю я. Вообще особенностью Александра Павловича, было очень подробное описание всех рассказываемых событий, это немного утомляло, но было очень интересно, и постоянно хотелось подгонять, - а что было дальше, - а дальше вот что было. - Когда Кривопуст был молодой, то женился. Люди стали спрашивать: "Вань, расскажи как жена то твоя?".- "Ух, жена то моя хороша",- отвечал Кривопуст. При этом он громко щёлкал языком, и жадно глотал слюну. - Но! - Он многозначительно поднимал свой мизинец вверх, - но - очень много ест! - Люди смеялись, Кривопуст хмурился и, что-то бурча, уходил. В то время закончили строительство церкви в нашем посёлке, а попа, то есть священнослужителя (Батюшки), ещё не было. Кстати, когда коммунисты в начале тридцатых годов начали ломать нашу церковь, то с колокольни, то есть с очень большой высоты летели кирпичи, и хоть бы один из них разбился. Вот какое качество кирпичей было в старину. Но так церковь разобрать и не смогли, потому что вместо цемента, а цемента тогда ещё не было, применялся особый состав для кладки кирпичей, состоящий из глины, смешенной с просеянным речным песком, а вместо воды использовали яичный белок. Получалась крепчайшая смесь, разорвать которую было не возможно. Так что взорвали нашу народную церковь,- а что тогда было! Весь день посёлок стонал и молился, а бабы всю неделю голосили. Отец замолчал. Молчал и я. Мне было не понятно ещё тогда, почему коммунисты взрывали наши русские церкви, и почему немцы этого не делали? Но тогда всё это было не интересно, и до боли чесался язык, и хотелось слышать рассказ только о Кривопусте. Я молчал, зная, что если прерву это молчание нелепым вопросом, то дальнейшего рассказа может и не быть. Отец, глядя на меня, улыбнулся и как бы в благодарность за моё молчание, продолжил: - "Да, - о Кривопусте ...". - Всем жителям хотелось побыстрей сходить на службу в новую церковь. Но как я уже говорил, батюшку с волости ещё не прислали, и тогда наши люди пошли в соседнее украинское село, в церковь к местному дьякону. Очень молодой дьячок, с короткими усиками и небольшой бородкой согласился помочь соседним прихожанам. Он сказал, что пока не пришлют нового батюшку, прихожане должны сами выбрать себе человека из числа достойных мирян посёлка, который временно будет нести церковную службу. А он, то есть дьякон будет постоянно приходить, помогать, а заодно и обучать этого человека как отправлять церковные обряды. Так и порешили. Вернулись посланники домой, собрали сход, и всё рассказали. Народ посёлка дружно кивал, вот только когда начали выбирать, так сказать временно замещающего священника, желающих не нашлось. У всех было большое хозяйство, земля, дети и ни кто не хотел идти в священники. Тогда решили, почти как в том анекдоте, - каждый двор должен был привязать в общем месте на пустыре свою овцу, и пастух будет бить их кнутом. Чья овца первой оторвётся тот и должен временно исполнять обязанности священнослужителя. Как вы уже догадались, первой оторвалась овца Ивана Кривопуста. Делать нечего, пришлось соглашаться. Подходил небольшой церковный праздник, из соседнего села приехал молодой дьячок. В церкви собралось много народа, все волновались. В алтаре, дьякон нарядил Ивана в рясу, и они приготовились к службе. Между ними ранее был договор о том, что первым выйдет Иван, а дьякон потихоньку будет подсказывать ему из алтаря, о чём говорить. Конечно, перед этим они немного прорепетировали. Предполагалось, что Иван первым выйдет из алтаря, и по подсказке священника поприветствует православных мирян, ну а дальше сам дьякон должен был выйти и начать службу. На этом как бы первое Богослужение для Ивана и заканчивалось. Он лишь должен был стоять рядом с дьяконом, усердно молиться и внимательно слушать, учась и всё запоминая. Служба началась, открылась дверь алтаря, и оттуда вышел Иван, все облегченно вздохнули. "Ну, начинается", - прошептал священник, имея ввиду, - приготовься. "Ну, начинается", - громко тонким голосом повторил Иван. Священник, стоя за дверью алтаря, оторопел, и тут же машинально прошептал: "Куда ты залез". "Куда - ты - залез", - слово в слово на распев повторил Иван. В церкви стало тихо, все открыли рты. Священник за дверью алтаря схватился за голову и в ужасе прошептал: "Пропал я и ты". Иван с ещё более уверенным в голосе тоном громко пропел: "Пропал я и ты". Люди от удивления ахнули. Что произошло дальше, легко домыслить. Так закончилась Иванова карьера священника. "Да, Пап,- интересно", - говорю я, но не очень смешно.- "А я и не пытался тебя рассмешить, это быль, что тут смешного", - отвечает Александр Павлович. - Я хорошо помню Кривопуста, мы ещё были ребятишками и часто бегали вокруг него, крича: "Дядь Вань, расскажи, как ты с колокольни упал?". Кривопуст серьёзнел, гордо задирал голову и говорил: "Ну, это было очень давно, когда я ещё звонарём, а не сторожем в церкви работал. "Дядь Вань, расскажи",- кричали мы. - Ну, когда однажды я звонил, дёргая язык колокола за верёвку, дунул сильный ветер, верёвка колокола замоталась за мои ноги, и когда язык колокола пошёл в обратном направлении, верёвка сдёрнула меня в низ, и я полетел на землю, и прямо трямбух в сирень. Не очень понятное слово "трямбух" вызывало в нас такое магическое действие, что о последствии спрашивать не хотелось. Как думается сейчас, Кривопуст наверно выдумал это событие, да и звонарём он вряд ли работал, но вокруг церкви действительно росла сирень. Вот такие события были до первой мировой войны.
Съест ли германец пуд соли?
Началась первая мировая воина. Так же как и во второй мировой войне, Англия, Франция и Россия стали воевать с Германией. Моего отца Павла, сразу не взяли на фронт, но когда армию генерала Брусилова разгромили в Польше, понадобилось новое пополнение в русской армии. Тогда отца и забрали на фронт. Вначале были месячные сборы, а потом примерно через две-три недели обучения их отправили на фронт. Моя мать рассказывала, когда проходили сборы, отец прислал ей своё фото. Посмотрел тесть Павла на фото зятя, и оно ему не понравилось. С фотографии смотрел молодой человек невысокого роста в погонах рядового солдата. На другой день, тесть Павла собрался и поехал в воинскую часть, которая пока ещё находилась в Харьковской губернии. В пути тесть был около одного дня, и к вечеру добрался до места. Дальше произошло опять таки, как в анекдоте. Весь вечер, и до полу ночи, тесть угощал военное начальство своего зятя различными яствами, и морем шампанского, а на утро когда выстроился весь личный состав бригады, полковник с "больной" головой стал проходить вдоль строя. Увидев рядового Павла, он, тыча ему в грудь указательным пальцем, спросил капитана: "Как этого поведение?". "Отличнейшее, ваша светлость", - "Произвести!". На следующий день Миша, - твой дед Павел, - стал младшим чином царской армии, - прапорщиком. Но это как говорится, от гибели на поле брани его не спасло, а наоборот. Когда кончилась война, и возвратились земляки Павла, они рассказали о гибели твоего деда. Проходил бой с немцами у подножия карпатских гор. Был сильный артобстрел, и они все сидели в окопах. Поступил приказ идти в атаку. Никто не хотел даже высовываться из укрытия. Павел сказал, что надо идти в бой, земляки уговаривали отсидеться. "Нет, не могу, я присягал царю и отечеству", - сказал Павел. Я верую в Бога, и если вы не пойдёте, то я пойду один, и он пошёл, - и не вернулся. К сожалению, многие честные люди быстро уходят к Богу, а некоторые негодяи живут долго.
Но мой рассказ вовсе не об этом, а о том, что лежали мы тогда втроём на большой русской печи, и сверху наблюдали, как взрослые собирались вечером на посиделки, и было нам тогда не более пяти лет. Каждый вечер посидельщики обсуждали войну и другие новости. Погибшего отца уже оплакали, и с тревогой ждали непонятного будущего. Были разговоры о том, что в Петербурге прошла какая то революция, и что Керенский арестовал царя, потом помню поздней осенью пошли слухи, что какой то Ленин сделал переворот и арестовал Керенского. Но вот вдруг как стрела пронеслась главная новость: "Германцы идут". Тревога ходила из дома в дом, и каких слухов только не было. Одни говорили, что германцы будут всех грабить, что они много едят и пьют. Другие говорили, что Ленин продал Украину Германии за мешок золота, и потому германцы нас грабить не будут и т. д. и т. п. Как сейчас стало известно, эти слухи были не без почвенные. Ленин долгое время с "личным" другом Зиновьевым жил в Германии. Немецкие историки недавно, в 90-х годах (прим. автора), нашли подлинные засекреченные документы в старых архивах о том, что Ленин имел тесные контакты через немецкие спецслужбы с германским правительством, кроме того, партия Ленина существовала и финансировалась за счёт того же правительства. Немцы скрупулёзны, поэтому эти документы тоже сохранились. Как ни странно об этом тогда в 1918 году не знал не только Троцкий, но и так называемый любимец партии - Бухарин, поэтому они выступили против "Брестского мира". Знали об этом только Зиновьев и Свердлов, а в последствии Сталин и Троцкий. Это теперь проливает свет на многие непонятные страницы советской власти. Во-первых, Германии срочно нужно было вывести Россию из войны, так как Англия и Франция стали серьёзно её теснить. Поэтому Ленин от Германии получает дополнительную финансовую помощь и секретное задание о заключении сепаратного мира. Как известно по личному приказу Ленина, сепаратный "Брестский мир" был срочно принят, кроме того, за признание и активную финансовую помощь, коммунисты отдали Германии ещё и Украину. Но это Германию не спасло. Хоть она при помощи Ленина и выбила Россию с поля сражения, но Англия и Франция всё же победили Германию. Во-вторых, после окончания первой мировой войны тайные контакты советской России и Германии продолжились. В результате Германия первой из всех мировых государств, официально признала Ленина и советскую власть. В-третьих, при приходе в 1933 году к власти Гитлера, тайные контакты коммунистов и фашистов продолжились. В результате, по сохранившимся секретным документам, теперь тоже стало известно, что СССР был союзником фашисткой Германии и во второй мировой войне, вплоть до 1941 года (прим. авт.). Но мы немного отвлеклись, и Александр Павлович продолжает: "Мы тогда ещё не знали, что германцы, - это обыкновенные люди, но уже понимали, что надвигается нечто живое, которое ест и пьёт". Лежа на печи, мы всячески фантазировали и спрашивали взрослых: "Мам, а мам,- а германец за один раз съест пуд соли?". Мать чтоб отвязались, отвечала: "Съест!". Мы от удивления замолкали и только перемигивались.
Вкусна ли немецкая пуля?
Однажды утром, мы услышали сильный ровный шум и одиночные ржания лошадей. Все жители вывалили на улицу. "Кайзеры, кайзеры едут",- говорили вокруг люди. Мы, наконец, то поняли, что это и есть те самые германцы. Немцы ехали длинным строем на лошадях. На них было красивое обмундирование, на головах железные блестящие каски с пикой наверху. Левой рукой они держали лошадей за поводья, а в правой руке у них находились копья, смотрящие вертикально вверх и каким-то специальным креплением прикреплённых к правой ноге. Говорят в бою копье, прикреплённое к ноге, помогало сразить противника. Немцы улыбались,- страх прошёл, и народ стал тоже улыбаться. "Пап, а что немцы никого не трогали", - спрашиваю я. - "Нет, никого не трогали", - отвечает Александр Павлович. Дело в том, что когда в 1918 году коммунисты подарили Германии Украину (Брестский мир), то немцы стали считать её частью Германии, и войскам строго настрого было приказано не обижать местное население. Наш посёлок, - это крупнейший тогда на всю Россию конезавод,- "Стрелецкий конезавод", и посёлок назывался, - "Стрельцовка", который теперь в Луганской области. Войско разместилось в конюшнях, а офицеры поселились у населения в домах с согласия домовладельцев. Кроме того, за постой офицеры платили деньги, народ называл их - "Кайзерки". Старые бабки, которые не умели выговорить слово "Кайзер", быстро перекрестили немецкие деньги в "Казарки". Немецкие солдаты ходили везде по улицам, но в дома к жителям никогда не входили. Однажды когда я гулял по улице, и было мне, тогда пять лет, ко мне подошёл немецкий солдат. Он присел на корточки и долго смотрел мне в глаза. Затем прижал к себе, и через некоторое время, держа меня под мышки, высоко поднял над землёй. Из глаз солдата лились слёзы. Потом он ушёл, подарив мне боевой неиспользованный патрон. Александр Павлович часто мне рассказывал эту историю, и всегда у него в глазах появлялись слёзы. Только теперь понимается символичная трагичность того момента. Действительно, у пятилетнего ребёнка от немецкой пули погиб молодой отец, и теперь немецкий солдат, имея дома такого же маленького сына, плача отдаёт свой неиспользованный патрон ребёнку, как бы говоря: "Я не стрелял в твоего отца". Мы долго сидели молча. - "Пап, а что было дальше, куда ты дел патрон?",- Спрашиваю я. - "Патрон?",- переспрашивает Александр Павлович. - Патрон я принёс домой, братьям и матери всё рассказал, а потом спросил: "Мам, а почему германец плакал?". "У него наверно дома остался маленький сын похожий на тебя, потому он и плакал",- ответила мать. А с тем патроном, тоже произошла интересная история. Мы его разрядили, порох сожгли, а гильзой и пулей стали играться. Долго мы с ними игрались, но однажды, когда я один лежал на печи, стал баловаться пулей. Я то держал её в губах, то засовывал под язык, то закладывал за щёку, потом вынимал её изо рта и опять брал в губы. Александр Павлович говоря, жестикулировал руками, смешно раздувал щёки, и как бы не смотря на слушающего человека, демонстрировал свой рассказ. - Потом губы мои случайно разомкнулись, и так как я лежал на спине пуля, скользнув по языку, моментально оказалась в горле. Машинально глотнув, я проглотил пулю. "Пап, а какого вкуса была пуля", - не выдержав, спросил я. "Что ты такое спрашиваешь?",- удивился Александр Павлович. - "Ой, пап, я хотел спросить, а как она потом вышла". - Хм, - вышла? Да кто тогда на это обращал внимание. Может, вышла, а может, и до сих пор во мне сидит. Помню, я тогда немного испугался, и жалобно растягивая слова, заголосил: "Мам, я пу-лю прог-ло-тил!". - "Не балуйся, а то сейчас ремня дам",- только и услышал я в ответ от матери. Это сейчас подняли бы шум, к доктору побежали, а тогда всё было проще. Александр Павлович, что-то вспомнив, улыбнулся. - Пап, а что ты улыбаешься? - Да так, кое-что вспомнил. - Расскажи па? - Да когда говорил, что сейчас бы за доктором побежали, то вспомнил историю как Вовка Кривопуст, сын того самого Ивана Кривопуста, тоже однажды стал баловаться, но только рыболовным крючком, и представлял,- как это рыба на крючок попадается? Вот он, представлял, представлял, демонстрировал, демонстрировал, беря в губы крючок. "И проглотил крючок?", - испуганно спросил я. - Нет, ещё смешнее, он случайно загнал крючок себе в губу. Да так глубоко, что сам вытащить не смог. "Па, расскажи?", - оживился я. Ну что рассказывать, повела Вовку мать в амбулаторию, там фельдшер попытался вытащить у него крючок из губы, но Вовке было больно, и он мотал головой, то туда, то сюда и фельдшер никак не мог с ним справиться. Тогда он сказал, что нужно эту операцию делать под наркозом. Повела мать Вовку домой. По пути они встретили отца. - "Что случилось?", - спросил Кривопуст. "Да вот Вовка загнал в губу рыболовный крючок, а фельдшер не может его вытащить, говорит надо делать под наркозом", отвечает мать. - "Ах, тудыт твою мать, - под наркозом!", - громко выругался Кривопуст. - Я тебе сейчас покажу,- под наркозом! - Кривопуст сжал свой кулак и поднёс к Вовкиному носу. - Пошли. - Он схватил сына за шиворот и потащил его назад к фельдшеру. "Доктор, бери самый большой скарпер и вырежи у него крючок, а я держать буду этого паршивца, а ежели он будет сопротивляться, то отрежь ему губу и пол языка",- грозно прокричал Кривопуст. После столь серьёзных угроз, Вовка сидел как вкопанный на стуле посреди амбулатории и не шевелился. Отец лишь слегка придерживал его голову. Конечно, никакого скальпеля не потребовалось, фельдшер лишь раскусил пополам рыболовный крючок своим каким-то медицинским инструментом и легко вытащил крючок из губы. "Вот такая была история",- улыбнувшись, сказал Александр Павлович. - Ах, да. - Вот ещё, - стоило теперь Вовке хоть чуть-чуть где-нибудь нашалить, как Кривопуст громко кричал, грозя кулаком: "Вовка! Под наркозом!", и сын его, испугавшись, переставал баловаться. - Пап, а что стало потом с немцами? - С немцами? - Да немцы так же быстро ушли с Украины, как и пришли. Им пришлось убраться восвояси из-за того, что Англия и Франция победили Германию. За это Сталин навсегда возненавидел Англию. Ведь большевики, а правильнее сказать коммунисты, были союзниками Германии в Первой мировой войне, поэтому как ты помнишь сразу после войны, Германия самой первой признала СССР как государство, подавая остальным дурной пример. - Па, почему дурной пример? - Потому, что коммунистам нужно было официально оформить своё государство, для того чтоб стать хозяевами над российским народом. - А для чего хозяевами? - Для того, чтоб без наказано от других государств, творить беззакония и зверства. Ведь за двадцать лет довоенного правления, коммунистами было уничтожено около двадцати миллионов россиян. Только по официальным данным, в 1930-м году было выслано десять миллионов крестьян, никто из них живой не вернулся из ссылки домой, а если взять 1933 год, то только на Украине от искусственного голода умерло около семи миллионов крестьян. В Германии в конце первой мировой войны тоже появились свои коммунисты, это Карл Либкнехт и Роза Люксембург, так чтобы был порядок в стране, и не было раскола, немцы быстренько их расстреляли. У нас же этого не произошло, потому коммунистам в 1922 году удалось уничтожить государство "Россия", расколов её на пятнадцать стран! Я думаю, дело историков изучать, почему это произошло с Россией. Нам простым людям в это вмешиваться не следует. Хотя конечно если немного поразмыслить, то все трагедии, произошедшие с Россией в двадцатом веке, это от неверия русского народа в христианскую религию. Поэтому в 1917 году народ России так легко поверил сатане и сатанистам. Ну а теперь что изменится? Разве что старички-христопродавцы постепенно вымрут, русское население отстроит заново порушенные коммунистами церкви, тогда возможно и возродится Россия как государство.
Хлеб со с солью и со с водой.
Немцы ушли, и люди в Стрельцовском конезаводе зажили прежней жизнью. Мать моя иногда заходила к жене Ивана Кривопуста на посиделки. Та любила готовить блинчики и они, кушая их, судачили на бабские темы. Мать как-то спросила: "Маш, а Ванька то твой блинчики любит?". - Ох, Ань,- очень. Только он их не наедается. - Как не наедается. - Да, да как тебе рассказать. Вообще то наедается когда берёт большой кусок хлеба, оборачивает его блинчиком и съедает. - А так разве наешься, - говорит он. Надо признать, что Кривопусты жили бедно, да и земли у них было очень мало и если перевести тогдашние десятины в современные гектары, то получалось только около 30-ти гектар. Помню, каждый день утром к нам заходили соседские ребята, и мы убегали на улицу гулять. Мать моя, как все женщины была любопытной, и каждый раз интересовалась: "Хлопцы, что вы сегодня завтракали?". "Лепёшки со сметаной", - был ответ. И так каждый день. - Лепёшки со сметаной, - лепёшки со сметаной, - лепёшки со сметаной. Но вот наступил первый день рождественского поста. Ребята утром как обычно забежали к нам. "Хлопцы, что вы сегодня завтракали?",- как обычно спросила мать. "Хлеб со с солью, и со с водой", - бойко ответили звонкие голоса. Через посёлок протекала небольшая речка, уровень воды в ней поддерживался наличием водяных мельниц. Кроме того, один раз в пять лет, все жители посёлка выделяли с каждого двора одного человека, и речку дополнительно прочищали и углубляли. В речке водилось много рыбы и раков. Рыбу в речке никто не ловил, разве что ребятишки удочками немного баловались. Но зато почти каждый двор держал большое количество гусей. Наступали тяжелые времена гражданской войны. Россия была разделена на красных и белых. "Пап, расскажи, кто воевал за белых, а кто за красных?", - спрашиваю я. "Официально я об этом нигде не читал", отвечает Александр Павлович. - Думаю, эта информация в советское время была засекречена, а где и писалось, то в искажённом виде. Но вопрос твой не сложный, и давай разберёмся по порядку. Всё упирается в вопрос чести, нравственности, религии и конечно собственности. Россия была крестьянской страной, то есть около восьмидесяти процентов населения жило в деревнях. Земли в дореволюционной России распределялись примерно таким образом: - около семидесяти процентов находились в собственности крестьянских общин, примерно двадцать процентов принадлежали дворянским поместьям, пять процентов принадлежали церкви и немного, тоже около пяти процентов принадлежали, бурно развивавшимся в то время промышленникам. Распределение земель внутри общины (села), определялось самой общиной (крестьянами). Обычно земли делили на количество душ в семье (на едока). В некоторых общинах землю выделяли только на мужское население, на женщин земля не выделялась. Каждый год, чтоб не было обидно, местонахождение участков меняли, а сами участки распределяли по жребию. Такое землепользование резко тормозило аграрное развитие России, так как реально земля была в собственности общины. Крестьянин не мог удобрить свой участок земли, так как в следующем году он переходил к другому, почти не мог свободно посадить на своём участке то, что он хотел. Сбыть свою продукцию в обход общины, тоже было затруднительно. Сельская община была похожа на большой советский колхоз или сельхоз артель, потому и была убыточна. Понимая не эффективность такого ведения сельского хозяйства, тогдашний премьер министр царского правительства Пётр Столыпин издал закон, о праве выхода крестьян из общины со своей собственной землёй, и что главное, разрешение общины при этом не требовалось. Теперь каждый крестьянин реально становился собственником своей земли. Как во второй половине девятнадцатого века, первыми кто активно воспротивился проведению царём Александром -II аграрных реформ, и отмены крепостного права была первоприемница ВКП (б), террористическая организация "Народ и воля", так и в начале двадцатого века коммунисты воспротивились проведению П. Столыпиным аграрных реформ. "Левые", первыми смекнули, что если крестьяне в первом случае будут освобождены от крепостного права, а во втором случае ещё получат в собственность и землю, то крестьянское население России станет жить зажиточно, и навсегда уйдёт от бедности (пролетаризма). Так как "левые" паразитировали на пролетаризме, то не в их планы входило искоренение люмпенизации, то есть того же самого пролетаризма. Лишь только по этой причине "левые" убили русских царей Александра второго и Николая второго, а так же П. Столыпина. Реформа быстро дала о себе знать. Крестьянами было произведено столько продовольствия, что его некуда было девать. Поэтому в эти годы Россия становится крупнейшим экспортером пшеницы и другого сельскохозяйственного продовольствия в Европу. В 1913 году Россия вышла на второе место в Европе, по доходам на душу населения, на первом была Великобритания. Сейчас не верится, что раньше население России жило богаче немцев, французов, австрийцев и прочих шведов. Никогда теперь население России не выйдет по уровню жизни на второе место в мире. - "А почему пап?", спрашиваю я. "Потому что",- отвечает Александр Павлович, - во всём мире земля и другие средства производства находятся в конкретной собственности народа. У нас же всё принадлежит государству, даже наши жизни нам не принадлежат! А государство, - это КПСС, чиновники и другие бюрократы. Так что всё принадлежит им. Даже вообразить, что если когда-то КПСС исчезнет, то народ конкретно в своей массе никогда собственности не получит. А если и получит, то это будет фиктивно. - Пап, как фиктивно? - Просто так всё будет размыто, что не поймешь, кому конкретно будет принадлежать фабрика или завод. Рабочие так же останутся бесправными, ведь реальных профсоюзов принадлежащих конкретно рабочим, у нас никогда не было и не будет. - А почему не будет? - Потому, что в Англии, например рабочему движению уже более трёхсот лет, и их Тред-юнионы очень крепки. Наше же зарождавшееся независимое рабочее движение в начале двадцатого века вначале исказили, а потом полностью уничтожили большевики. Что касается крестьян, или теперь это колхозники, землю они в конкретную собственность никогда не получат. А если и получат, то опять фиктивно, дадут, как говорят в народе какую-нибудь Филькину грамоту, и опять в ярмо (упряжь для волов) какой-нибудь сельхоз артели. А кто захочет выйти из этого ярма, то чиновники так обложат его разными инструкциями и законами, что ни продать свою землю, ни подкупить новой, крестьянин никогда не сможет, и вряд ли у России появится новый Столыпин, ведь кому захочется быть убитым. "Но мы сильно отвлеклись", - говорит Александр Павлович, так что когда началась гражданская война, белая армия состояла исключительно из крестьян и казаков. Командовали войсками русские офицеры. Что касается красной армии, то она состояла в основном из рабочих, и командовали этой армией комиссары, то есть опять таки коммунисты. Почему же коммунистам удалось в масштабах такой огромной страны как Россия, стравить рабочих и крестьян в одной гигантской мясорубке? Что касается крестьян, то мы уже почти ответили на этот вопрос. Отец посмотрел на меня и продолжил. - Так вот, у крестьян и казаков была в собственности - земля, многочисленные сельскохозяйственные животные, дома и т. п. В каждом селе была церковь, которую крестьяне считали, тоже свей. Православное христианство пустило в сельской местности свои глубокие корни, и благотворно влияло на дух, волю и самобытность русского народа. Когда по сёлам пронеслось сообщение, что в городах к власти пришли антихристы (селяне называли их - анчихристы), все православные крестьяне добровольно пошли в белую армию. В городах, в рабочей среде, было по-другому. Не у всех рабочих семей были свои дома и квартиры. Большинство жило в рабочих общежитиях (бараках). Вообще коллективный труд, и особенно коллективное жильё, - развращает людей. Делает их ленивыми, безответственными, а когда появляется какой-нибудь провокатор, или соблазнитель, то массовое сознание может спасовать. Жизненные особенности рабочих усугублялись ещё и тем, что после работы, а так же в выходные и праздничные дни, им нечем было заняться, потому что никакой частной собственности рабочие не имели. Церкви в городах посещали в основном мещане (Мещанин - коренной городской житель, владелец квартиры, или частного дома), а рабочему порой было стыдно находиться в церкви среди городских мещан, разного сословия. Конечно деление людей на сословия, была ошибкой царской России, и когда в результате февральской революции 1917 года к власти пришло социалистическое правительство Керенского, провозгласившее Россию республикой и отменившее разделение общества на сословия, завись и злость, осталась в умах граждан бывшего низшего сословия. Конечно, рабочие семьи тоже посещали церкви, но делали это в основном женщины, а мужчины сидели в трактирах и пили водку. Когда Россия в середине 1917 года стала испытывать трудности на фронтах первой мировой войны, центральная власть временного правительства ослабла, и коммунисты, как и в 1905 году стали устраивать в Российских городах беспорядки. На заводы, фабрики, в трактиры, были посланы провокаторы, которые, спекулируя на военных трудностях, вели антигосударственную и антихристианскую пропаганду. Партия Ленина, в те годы, несмотря на решение Всероссийского учредительного собрания всех политических партий, решает сделать антигосударственный переворот. Организаторская подготовка была возложена на Троцкого. Как известно Троцкий был блестящим оратором но, не смотря на его пламенные речи в рабочих бараках и солдатских казармах, он не имел подавляющего успеха, тогда коммунистами в ход был запущен тактически провокационный ход. Было обнародовано, что под Зимним дворцом в подвалах хранятся большие запасы царского коллекционного вина. Как известно за бутылку спиртного русский слабовольный человек мать родную продаст, поэтому в ночь перед штурмом собрались большие толпы всяческого люда. Это были солдаты, с оружием покинувшие свои казармы, матросы, сбежавшие с кораблей, рабочие, вооружённые прутьями и палками (по рассказам Д. С. Лихачёва большинство матросов штурмовавших Зимний дворец были морфинисты, непосредственно перед штурмом им коммунисты раздали большое количество морфия. Очень много было женщин, которые вместо оружия в руках держали заранее приготовленные вёдра для вина. После штурма, пьяный угар больше недели гулял над Петербургом, а люмпенов большевики две недели не могли выкурить из царских подвалов Зимнего дворца. В России в 1917 году к власти пришли коммунисты не в результате Социалистической революции, а в результате пивного путча, а точнее: - в результате алкогольного переворота. Тоже было и в Германии, там после пивного путча к власти уже в 1933 году пришли фашисты. Интересная параллель! Конечно, поднятый на флагштоки сатанизм не смогли выдержать православные граждане России. В стране началась гражданская война. "Да что я вам это рассказываю", - подчёркивая слово "Вам" сказал Александр Павлович. - Александра Солженицына надо читать. Он подробно день за днём описывает все эти события, начиная с1914, по 1918 год, кто интересуется, - изучайте нашу российскую историю. "Я помню хорошо и белую армию и красную", - продолжает Александр Павлович.- Как едут по посёлку белые, все на конях, хорошо одеты, на ветру длинные бороды развиваются, сразу видно, что крестьяне. Люди посёлка все вываливают на улицу, радостно приветствуют конных и молятся. Когда в посёлок входили красные, люди в ужасе прятались по домам, а мать кричала нам: "Бегите скорее на речку, загоните наших гусей на двор". Мы бежали, что есть духу на нашу речку, отыскивали наших гусей и с шумом гнали их во двор. Красные подбегали к реке, выхватывали из-за спины свои винтовки, потом как сейчас помню, приседали, одним коленом становясь на землю, а на согнутое другое ставили винтовку и стреляли в гусей. Потом собирали их, подтыкивая шеи под ремень. Получалось, вокруг красноармейца кругом висели гуси. Из далека, получалось, мужчина в белой женской юбке. Было очень смешно, мы смеялись, но красные нас не трогали. Глупые мы тогда были и ничего не понимали. В конце гражданской войны белые тоже начали отстреливать гусей нашего посёлка. Да и что говорить, армии, как белые, так и красные, были голодны. Так, что теперь хоть какие-нибудь войска появлялись на горизонте посёлка, мы мальчишки стремглав бежали на речку. И каждый, загонял своих гусей во дворы. "Почему же красные победили в гражданской войне?", - спрашиваю я. - "Примерно в середине гражданской войны", - отвечает Александр Павлович, - когда свирепствовала продразвёрзка, коммунисты у селян отбирали абсолютно все продукты питания, крестьянское население начало вести партизанскую войну против красных. Ленин понял, что войну не выиграть, тогда он применил, опять таки обманный тактический приём. Через агитаторов и провокаторов, в белую армию активно стала поступать информация о том, что на селе Ленин разрешил грабить дворянское добро, и делить дворянские (помещичьи) земли. Хотя этих земель и имущества было не так много, но сработала в глубине разбойничья, крестьянская душа. Крестьяне побросали свои винтовки и что бы ни опоздать к дележу, разбежались по своим хатам, где и были пойманы, и теперь уже насильно мобилизованы в красную армию. Коммунисты, корифеи низменных сатанинских чувств, потому они так легко поймали рабочих бутылкой водки, а крестьян куском земли.
Как я помог красным.
Гражданская война была на исходе. В посёлок Стрельцовку в последний раз вошли белые. Теперь это были казаки. Они гарцевали на своих конях ровным строем, гордо приподняв свои молодые подбородки, и пели старинную казацкую песню:
Смело, мы в бой пойдём
За Русь святую,
И как один прольём
Кровь молодую.
Из под лошадиных копыт летела по воздуху придорожная пыль. Жители посёлка уже не выходили встречать хлебом и солью своих освободителей, все устали от войны, только мальчишки бежали в след колонне и громко невпопад подпевали казацкую песню. "Пап, а есть на тот же мотив песня гражданской войны!", - говорю я.
Смело, мы в бой пойдём
За власть советов,
И как один умрём
В борьбе за это.
"Да-а!", - отвечает Александр Павлович. - Действительно "умрём за это!", и в большинстве, кто воевал за красных, по приказу Сталина в последствии были застрелены в затылок в подвалах НКВД. Как там, у В. Высоцкого: "Их брали в ночь зачатия ...". Сатана не жалеет даже своих слуг, лишь бы уничтожить всё человечество. Ну, а насчёт так называемых революционных песен, так в природе не существует оных. - На слове "оных", Александр Павлович сделал многозначительную паузу, и продолжил. - Эти песни почти все народные, и коммунисты их украли у России, переделав лишь слова под свой лад. Даже написанной в годы первой мировой войны патриотической песне, в начале второй мировой, подставили новые слова: "Вставай страна огромная, вставай на смертный бой, с фашистской силой тёмною ...", хотя сами с фашистами дружили, и были их союзниками. Ну да ладно, мы православные их прощаем, они нас только не простят. Итак, продолжим. Белые так же, как и "германцы", разместились в больших конюшнях конезавода. Не прошло и двух дней, как начались сильнейшие бои. Красные наступали. Белые из конюшен, очевидно, там был их штаб, протянули через весь посёлок по огородам в сторону поля телефонный провод. Из далека, куда тянулся телефоний провод, еле слышно доносилась артиллерийская канонада. Телефонный провод проходил прямо через наш огород, и я часто подходил и трогал его руками. Провод был, так сильно натянут, что гудел, а когда я по нему бил небольшой палочкой, он издавал протяжный, звенящий, вибрирующий звук. Провод был чёрный, и такой красивый, что мне захотелось иметь такой же. Мне уже было шесть лет, но ума
было мало. Я думал, что если отрежу небольшой кусочек, то никто и не заметит. Пойдя, домой, я взял большой столовый нож, и осторожно пошёл в сторону огорода. Подкравшись к телефонному проводу, я присел на корточки и начал его потихонечку пилить, думая, что отрежу не больше метра. Но сколько я не пилил, провод не отрезался. Тогда я приложил все свои детские силы, и вдруг хлоп, провод щёлкнул и исчез из моих рук. Я встал и увидел, что один конец провода очень далеко валяется на соседнем огороде, а другого конца совсем не видно. Провод лопнул как струна на гитаре. Я очень испугался, и от страха залез на чердак сарая. Вечерело, не прошло и десяти минут, как послышались ржания лошадей и мужские ругательства. Впоследствии выяснилось, что белые пытались соединить два конца разрезанного мной провода, но как они не тянули, так и не смогли стянуть вместе и соединить два сильно натянутых конца. Тогда они стали искать того, кто разрезал провод. Люди сказали, что видели, какого-то мальчика, но куда он делся, не знают. Долго искали белые, но потом так же быстро удалились, как и приехали. Если б нашли меня, то точно бы зарубили. Вот такая жуткая история. А когда я поздним вечером пробрался в дом и, забравшись на печь, стал засыпать вместе с братьями, то вдруг такое случилось, что стало ещё страшней, чем было. Послышались ржания лошадей, выстрелы, дикий звон сабель, адские крики. "Даёшь!!!", - кричали на улице с одной стороны нашего дома. "Даёшь!!!", - кричали с другой стороны. Наутро всё стихло. Был ли разрез телефонного провода результатом прорыва красных, или это было закономерно, я не знаю. Но красные победили не только в нашем посёлке, но и везде! (Как пишет Александр Яковлев в своей книге "Сумерки": "В результате октябрьского, коммунистического, контрреволюционного переворота, по отношению к Февральской народной социалистической революции, Россия на долгие десятилетия погрузилась в настоящие сумерки! Прим. авт.). Александр Павлович рассказывает дальше: "Продразверстка продолжалась, а это значило, что абсолютно всё продовольствие, которое ещё немного оставалось в крестьянских погребах и сенях, продолжало отбираться продотрядами красноармейцев. Везде начались стихийные массовые крестьянские восстания против красных. Рядовым примером тех далёких событий может послужить партизанское сопротивление крестьян под руководством Александра Антонова в Воронежской и Тамбовской губерниях, которых сумели умертвить лишь обширным применением газов. Сотни неразорвавшихся химических снарядов, до сих пор достают из тамбовских болот. Вёшенское восстание крестьян, описанное М. Шолоховым, Коршевское крестьянское восстание в Бобровском районе Воронежской области, да и знаменитое восстание кронштадтских моряков, против своих поработителей, тоже забыто. Историю надо чтить, чтоб не повторялись подобные ужасы".
Голод, грачи и школа.
Начался 1921 год. Мне было семь лет и есть было абсолютно нечего. Начиналась весна, брат Миша еле ходил, у него были опухшие ноги. Я был небольшого роста, потому наверно не опухал. В наш небольшой лесок прилетели грачи. Мать как-то подозвала нас и сказала: "Миша, Саша, ради Бога, ступайте в лес и попробуйте принести хоть немного грачиных яиц, а то мы все помрём с голоду". - Так мы оказались в лесу. По оврагам кое-где, ещё лежал снег. Вверху на деревьях гнездились колонии грачей. Очевидно, грачи недавно сели на яйца, так как не было большого шума и гвалта, который обычно бывает перед яйцекладкой, и после вылупливания птенцов. Так как Миша был старшим братом, то он первым полез на высокое дерево. Руки его тряслись, ноги не слушались. Он не смог долезть даже до середины дерева, силы покинули его. Тогда полез я. Дерево было большим, и казалось, уходило в небо. Так как я раньше любил лазать по деревьям, то я смог долезть до верхушки. Грачиные гнёзда располагались на ветках, и были построены из мелких палочек и прутиков, и в каждом гнезде сидело по грачу. Я смог дотянуться только до двух гнёзд. Грачи слетели, не создавая большого шума, и о счастье, в моём кармане оказалось восемь яиц. Помню когда я слез с дерева, мы очень радовались. Сидя под деревом, мы обдумывали, как поступить, съесть яйца сейчас, или понести их домой? Решили съесть только половину. Тщательно разжевав, и проглотив вместе со скорлупой по два яйца, мы долго сидели и отдыхали. - В глазах рассказчика заблестели слёзы. Александр Павлович вздохнул и продолжил. - Вот так в принципе мы остались в живых. Тогда домой мы принесли около тридцати грачиных яиц. На следующий день, уже в два раза больше. Брат Михаил быстро пошёл на поправку. Мы уже с ним по очереди стали лазать на деревья за яйцами, пока один находился на дереве, другой отдыхал. Другие люди быстро узнали о грачиных яйцах, и тоже стали лазать по деревьям. Очень трудно теперь стало добывать яйца, - влезешь на дерево, а там уже кто-то побывал. Тогда мы приметили, если на дереве кора немного поцарапана и ветки кое-где надломлены, то делать на этом дереве уже нечего. Постепенно яйца в гнёздах закончились, но мы уже окрепли и по инерции продолжали ходить в лес. Питались луковичками подснежников и прорастающим молодым диким луком. Кое-где на деревьях начали каркать молодые вылупившиеся грачата. Мы так же по очереди лазали на такие деревья и, находясь на самой верхушке, трясли, что есть мочи ветви дерева. Грачата вываливались из гнезда и падали на землю. Тот, кто был внизу, ловил их. Потом вставляли шею грачонка между указательным и средним пальцем, зажимали голову в кисти руки, и резко тряхнув, туловище отрывалось, шлёпаясь на землю, а голова оставалась в руке. Свою добычу мы бережно складывали в сумку и приносили домой. Однажды нам сильно повезло, мы наткнулись на старого больного грача, который не мог летать. Долго за ним погонявшись и, наконец, поймав, мы попытались проверенным способом оторвать ему голову, но не тут то было. Грач был старый, и его шея не поддавалась, тогда я стал держать птицу за голову, а брат тянул за туловище, коп и голова оторвалась. Дома была большая радость, мы два дня всей семьёй ели суп из грача. "Теперь будучи взрослым", - говорит Александр Павлович, - Когда я встречаю грачиную колонию, то молюсь и низко кланяюсь грачам, спасшим наши жизни. - Потом стало легче. Появились первые листочки на липе. Боже мой, какие они были вкусные. Вообще листья липы съедобны, и если кто-нибудь окажется в лесу, то обязательно попробуйте. Прошёл месяц май, настал июнь. Однажды проходя по меже, я заметил на соседском огороде широкие листья и жёлтые цветы, это была тыква. Подкравшись, как кот к добыче, я увидел небольшую, величиной с мой кулачёк, первую, молодую тыкву. Я втайне сорвал её и, спрятавшись, съел. - Как-то проснувшись рано утром, я вышел во двор, светило солнце и было тепло. Как обычно, хотелось сильно есть. На краю крыши нашего дома сидел и чирикал воробей. Под крышей ему отзывались воробьята. Я быстро сообразил, в чём дело и, подставив лестницу, выдрал около пяти голых слепых воробьят. Придя, домой я, обмокая воробьят в соль, живыми поел их. Вот что делает голод с людьми! - Когда мне было лет шесть - семь (прим. авт.), отец часто рассказывал эту историю, но я тогда не верил, и не понимал его. - "Пап, а когда ты пошёл в школу?", - спрашиваю я. "Была гражданская война, а потом голод", - отвечает отец. - Мне было девять, а старшему брату десять лет, когда мы пошли в первый класс. Жил в нашем посёлке очень старый учитель. Жители уговорили его начать обучать детей. Но голод только заканчивался, а учителю тоже нужно было жить, и поэтому решили, что каждый школьник должен был в школу что-нибудь приносить. Каждый день несли кто лепёшку, кто кусочек хлеба, а у кого была корова, приносили пол бутылки молока, и обязательно каждый ученик приносил в школу одно полено дров для печки. Снаряжая нас каждый день в школу, мать клала нам в сумки по небольшой деревянной чурке,- это для школы, и по одной вареной картошке, - это для учителя. Интересно (прим. авт.), что все события, происходившие начиная с 1917 года в бывшей Российской Империи, буквально в каждом населённом пункте, так были похожи друг на друга, что если конкретно не указывать о каком месте идёт речь, всякий прочитавший живой участник этих событий скажет: "Это происходило в нашем селе". Голод 1921, 1933, 1946 годов, методы коллективизации и раскулачивания, репрессии, всё было сходно буквально везде. Ниже мы опишем типичные рассказы различных людей, живущих от Петербурга до Воронежа, Ростова, Украины и Молдовы, и вы увидите, что рассказы их очень схожи. Мать моя рассказывала, что у них в маленьком селе, что под Острогожском, Воронежской области, события тех лет, так же как на Украине, были идентичны. Они так же носили в школу из дому дрова, только тоже старый учитель, по договорённости, ходил завтракать, обедать и ужинать по очереди в каждый дом, где были ученики. Вот вам и трудные времена, вот вам и неграмотные крестьяне, а каждый понимал, что детей надо учить. Но вернёмся к Александру Павловичу, и послушаем, как проходил первый урок. - В классе нас собралось приблизительно человек тридцать, и все были мальчишки. А возраст примерно: от семи до четырнадцати лет, и все в первый класс. Первая мировая война, революция и гражданская война прервала учёбу детей в школах. Вот вошёл немного сгорбленный учитель в старом потрёпанном пальто, представился, как его зовут. Начал знакомиться с учениками. Подошла очередь и до меня. "А вас как зовут молодой человек?", - спрашивает учитель. Я, насупившись, отвечаю: "Шурка". "Не Шурка, а Александр", - говорит учитель. - Моментально подумалось, что за непонятное слово, - Александр, почему учитель обзывается? Так постепенно и начался урок. На доске учитель начертил примерно около десяти непонятных знаков. - Дети! Это буквы. Кто из вас может быть, раньше учился, и знает буквы, поднимите руки. Моментально взвилось около пяти детских рук. Первым оказался Вовка Кривопуст. Он был старше нас, года на два-три. - Так напомни, как тебя зовут? - "Вовка", моментально выпалил Кривопуст. - Не Вовка, а Владимир! Скажи ты нам Владимир, какая это буква? - Учитель показывал длинной толстой линейкой, на непонятный значок на доске. - "Зе", - бойко ответил Кривопуст. - А эта? - Зе, - А эта? "Зе", - не моргнув глазом, повторил Кривопуст. "Ну, тогда поцелуй жопу козе", - мрачно ответил учитель. В классе раздался дружный хохот, а Вовка моментально оказался в углу. Первый урок продолжался, и стал медленно подходить к концу. Вдруг класс опять взорвался громким хохотом. Это Вовка Кривопуст корчил рожи. Теперь уже учителю пришлось применить "тяжёлую" артиллерию. Длинная толстая линейка гулко заходила по Вовкиным бокам, спине, голове. Хорошенько досталось и некоторым смеявшимся. После этого происшествия, ученики сидели очень смирно и внимательно слушали уроки. Следует отметить, что дореволюционные учителя, довольно часто применяли жёсткие меры наказания к своим ученикам. Не будем здесь рассказывать про способы наказания, но отметим лишь то, стоило родителям узнать, что их ребёнок в школе был физически наказан учителем, или сам ученик об этом жаловался, то моментально школьник получал от родителей такие тумаки и затрещины, что жаловаться на учителя сразу отпадало желание. Потому если ученик в школе получил наказание, то он всячески скрывал это, чтоб не получить дополнительную порку от родителей. Так постепенно начиналась учёба. Писали вначале черным грифелем на тонко отструганных дощечках, и мелом на школьной доске. Потом люди принесли старые дореволюционные учебники, так же листы старой бумаги для письма, кое у кого были и старые карандаши. Все задачи в дореволюционном учебнике "Арифметика" начинались примерно так: "Купец купил на ярмарке десять рулонов ситца, по два рубля за рулон. В своём магазине он продал этот ситец по два рубля сорок две копейки за рулон. Сколько купец получил барыша?". В следующей задаче так же спрашивалось: "Сколько купец получил барыша?", и т. п. "Запомнилось мне одно интересное стихотворение, написанное в тогдашнем букваре", - продолжает Александр Павлович. - Один абзац я помню не полностью, но в целом стихотворение было написано примерно так:
Раз прислал мне барин чаю,
И велел его сварить,
А я с отроду не знаю,
Как проклятый чай варить?
Взял я всё на скору руку,
Чай весь высыпал в горшок,
На приправу перцу, луку
И петрушки корешок.
Чай мой вышел,- объеденье!
Два раза прокипятил,
И немножко в украшенье,
Сверху маслица подлил.
- - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - -
Чай готов, извольте кушать!
Снял я с барина пальто.
Молодец, будешь справен,
То вари разов чай пять,
А на праздниках получишь,
От меня рублишек пять.
Пять рублей?- ведь денег много,
С ними можно загулять,
И Анютка, - недотрога,
будет меня уважать!
Слышу,- барин расходился,
Меня в горницу позвал,
В волоса мои вцепился
И давай меня таскать.
Долго думал, я ж старался,
Чем ему не угодил?
А потом я догадался,
Что я чай не посолил!
С лева, - совхоз; справа, - колхоз; а нам теперь? - магазин!
Начались годы НЭПа. Чтоб прекратить крестьянские восстания, и сохранить свою власть, Ленин опять применяет хитрый тактический ход, под названием "Новая экономическая политика", - НЭП. Ленин учитывает ошибки продразвёрзки, когда весь хлеб у крестьян забирали, и теперь обкладывает крестьян относительно посильным налогом (продналог). Земли, которые были у крестьян в собственности до 1917 года, так же оставили за крестьянами, но теперь только в аренде, так как земли в СССР, - национализировали, то есть они перешли в собственность государства, а конкретно к правящей верхушке, потому что власть в СССР не была выборной. Мы тогда этого ничего не знали и радовались, что власть разрешила нам прокормить самих себя. Выходило, как в анекдоте, корову держать и доить можно, но кормить, - запрещено. Но вот Ленин разрешил кормить "корову", и жизнь стала постепенно улучшаться. Конечно, более половины молока, что давала мифическая корова, отбирало государство, но нам всё же этого стало хватать. Постепенно жизнь наладилась. Мы мальчишки ходили по людям и хорошо подрабатывали прополкой участков выделенной земли, которые составляли в среднем на семью около пятидесяти гектаров. Мы так втянулись в это дело, что нам не составляло большого труда, работая вдесятером от зари до зари, за одну неделю прополоть такой участок. Были мы уже подростками, но ещё любили озорничать. Жил неподалёку от нас сосед по огороду, дед Сипот. Почему звали его так, не помню, наверно фамилия была такая. Он был гораздо старше нашего отца, пришёл раненный в ногу с первой мировой войны, и ходил, прихрамывая с палкой. Помню, когда он волновался, то всегда говорил: "У, - У, - У", и любимым его словом было: "К примеру", а ещё он очень часто на вопрос отвечал в рифму. Как-то приходит наша мать с улицы и смеётся. Мы спрашиваем её: "Мам, чего ты смеёшься?". - Как же мне не смеяться анчехресты вы мои. Встречает меня сегодня утром дед Сипот и с укором говорит: "Анна, я к примеру с твоим Павлом вместе на войне воевал". "Так", - говорит мать. - Вот твои дети Мишка с Шуркой вчера на огороде окликают меня. Я, к примеру, молчу. Они опять, - Де-е-д, я, к примеру, молчу. Они опять, - Де-е-ед? Я, к примеру, отвечаю: "- Что?". А твой младший Шурка зубоскалит: "Дед шут, дед шут, дед шут". "Ах, анчехресты, ну я им дома задам блинов", - отвечает мать. Мы засмеялись, а мать строго посмотрев на нас, сказала: "Деда Сипота, не дразните, чтоб это было в последний раз".
Наш посёлок стал обстраиваться, армии нужны были лошади и по особому распоряжению Будённого, конезавод восстановили, завезли несколько пород лошадей, люди получили работу, и всё вернулось на свои места. Каждый год в Харьков с собственными жокеями на ипподром, конезавод отсылал лучших лошадей Ахалтекинской породы для участия в дерби. Конные соревнования в те годы были очень популярны в нашей стране и, не смотря на сталинщину, разрешен был даже тотализатор. Тех, кто играл на ипподроме в тотализатор, называли тотошниками. Они порой выигрывали хорошие деньги по тем временам, и поэтому при проведении тренировочных забегов лошадей, всем, со стороны наблюдающим гражданам, было запрещено пользоваться секундомерами. Но опытные тотошники, находили и из этого выход. Находясь на ипподроме, они закладывали руки за спину, нащупывали свой пульс, и уже по пульсу как по секундомеру, определяли скорость лошадей, на которых потом ставили свои ставки. Стрелецкий конезавод почти постоянно выигрывал дерби, поэтому многочисленные призы и медали всё время красовались в конторе хозяйства. Раньше везде, даже в маленьких сёлах постоянно проводились ярмарки-праздники. Обычно они проходили осенью. Это примерно как сейчас праздник села или города. Только они сильно отличались от теперешних "устроительств". Дело в том, что те ярмарки-праздники, которые тянулись с царских времён, устраивались и проводились людьми, а теперь всё устраивает и проводит сельское или городское начальство. Люди сейчас лишь созерцают, как поют или пляшут нанятые артисты, как выступает и хвалит сам себя руководитель села, как награждают почётной грамотой, купленной за колхозные деньги в соседнем книжном магазине, очередную доярку за "большие" надои молока. Потом обильные, заугольные, самогонные возлияния, отборная матершинная брань, треск кустов, женские повизгивания, а утром, - больные головы, разбитые опухшие морды и испорченные души. Ярмарки, проходившие по старым русским обычаям, проходили обычно так. Каждый крестьянский двор старался выставить для обзора на ярмарку то, чего не могли выставить другие дворы, или то, что у него лучше получалось. Например, одни единоличные крестьянские хозяйства выставляли образцы отборной семенной пшеницы, другие выставляли образцы зимних яблок собственной селекции, третьи племенных гусей и обычно таких крупных, что ни у кого не было. Красовались здесь и стройные молодые жеребята (стригуны), белые, чёрные, рябые бычки и тёлочки, были даже недавно завезённые из Германии белые меховые кроли (великаны), их завезли наши бывшие пленные солдаты, которые, находясь в немецком плену и работая на Бауэров, почерпнули для себя много нового в сельском хозяйстве. В медовом ряду красовались различные небольшие бочонки из бересты и липы, наполненные доверху разными сортами медов. Тут же красовались мастерски сделанные и не похожие друг на друга образцы ульев. Один улей был сделан в форме старой крестьянской избы с красивой камышовой крышей, аккуратно сплетёнными, обмазанными и побеленными стенами. Через маленькие, стеклянные оконца можно было видеть как крупные, жёлтые, украинские пчёлы ползали по сотам. Леток был в форме двери, и конечно был закрыт во избежания вылета пчёл. Другой улей напоминал старинный сказочный замок с ребристой крышей и миниатюрными, множественными, печными трубами. Следующий улей был построен в форме двух круглых башен с острой крышей и флажком на верху. Хозяин вежливо кланялся и демонстрировал устройство своего улья, приподнимая верхнюю башню. Внутри нижняя и верхняя башни были отделены мелкой металлической сеткой. Пчеловод объяснял людям, что в нижней башне живёт одна семья пчёл со своей маткой, а в верхней башне её дочь, с другой семьёй. Следует отметить, что ярмарка организовывалась людьми в основном не для продажи, а для демонстрации своих народных промыслов, как сельского хозяйства, так и кустарных изделий. Тут были валенки, кожаные сапоги, шубы и даже искусно сотканные, покрашенные холстяные брюки. Мастеровые люди выставляли на всеобщее обозрение и забаву всевозможные карусели, различные качели и качалки. В разных местах ярмарки были воздвигнуты высокие и гладкие столбы. На них красовались изделия граждан, - сапоги, валенки, свиные окорока, сладости, и т. п. Предлагалось это взять бесплатно, вот только надо было залезть на высокий и гладкий столб. Конечно, все это делалось для общей забавы и увеселения. Особо мне запомнилось, как один мастеровой-плотник по строительству ветряных мельниц выставлял на ярмарку модели различных образцов своих мельниц. Это были большие в пять метров высотой, и маленькие до одного метра, ветряные мельницы аккуратно и красиво сделанные из бревенчатых срубов. Размах крыльев мельничного винта составлял около восьми метров. Такая модель была действующей, то есть крылья мельницы постоянно вращались даже от едва заметного ветерка. Внутри мельницы через винт, зубчатые деревянные редуктора вращение передавали на каменный жернов. Хозяин, демонстрируя, как работает мельница, высыпал ведро пшеницы в желоб и снизу жёрнова, уже по другому желобу, тут же высыпалась мелко размолотая мука. Меленькие мельницы были тоже действующими, но скорее походили на красиво сделанные игрушки, а размах лопастей винта составлял лишь около полу метра. Всего мельниц было около пятидесяти штук, и чтобы обойти их все, подробно разглядывая каждый экземпляр, нужно было затратить времени не менее дня. Они, так же как и ульи были различного вида, от башен, замков и крепостей, до обыкновенных пирамид. Воистину не скудеет русский ум на различные чудеса и придумки. Вот на такой ярмарке и повстречались все знакомые нам ребята из посёлка "Стрельцовка". Небольшие деньги, которые выдали им родители на приобретение сосательных конфет под названием "Петушок на палочке" уже давно закончились, и ватага ребят бесцельно бродила от одной карусели, к другой. Мимо случайно проходил дед Сипот, немного прихрамывая и опираясь на свой посох. За ним понуро шла его рыжая собака. Ребята, близко не приближаясь, окружили деда. "Дедушка, у тебя красивая собака!", - крикнул один из ребят. - "У, у, посмотри, какая у неё грязная срака", - моментально отреагировал дед Сипот. Все засмеялись. Как мы помним, он частенько отвечал в рифму, и наверно это ему нравилось. Поэтому деда часто окружала ребятня. У Сипота был внук, и звали его Сенька, то есть Семен. Старинное уже забытое выражение "быть под рукой", означало быть наказанным, и мы опять возвращаемся к ребятам: - "Дедушка, говорят у вас Сенька, был под рукой?" - "У, у, ты думаешь, у меня глаза засыпаны мукой", - улыбаясь в короткую бороду, ответил дед. - "Дедушка, а ты любишь хорошую погоду?" - "У, у, я люблю лишь прыгать голым в воду". - Раздался очередной, дружный, ребячий смех. "Все ребята уже задали по своему вопросу", - рассказывает Александр Павлович. - Хотелось и мне что-нибудь спросить у деда Сипота, но на ум ничего не приходило. Сзади на шее у деда была большая шишка, которая появилась у него после первой мировой войны. Не долго думая, я выкрикнул: "Дедушка, а почему ты с шишкой?". - "У, у, у, у, - да потому что ты дурак!", - не найдя рифмы, зло ответил дед, и пошёл прихрамывая дальше. Нам хотелось пить, но на морс, денег ни у кого уже не было. Тогда Вовке Кривопусту в голову пришла гениальная мысль, нужно у кого-нибудь занять денег. Но у кого? "Давай попросим у Деда Сипота", - предложил он. Все дружно обрадовались. Быстро догнав деда, ребята вновь окружили его. Гордо выставив вперёд одну ногу и подбоченившись одной рукой, Вовка Кривопуст не очень смело окликнул деда: "Дедушка, позычь мне денег". Дед остановился, опёрся на свою палку и спросил: "А чей же ты будешь хлопец?". Вовка осмелел, подошёл ближе и ответил: "Я Вовка, сын Ивана Кривопуста". "Хм", - ответил дед. - Ну, подойди тогда милок поближе, я сейчас позычу тебе немного денег. - "Ура, получилось, сработало", - думал, улыбающийся во весь рот, Вовка Кривопуст, подходя к деду Сипоту. Дед изловчился, крепко схватил Вовку за правое ухо и стал, громко приговаривая, сильно, сильно крутить его: "Я что тебе, к примеру, товарищ?". Вовкино ухо трещало, лицо сильно покраснело. - Я что тебе, к примеру, друг? - От боли Вовкино лицо стало пунцовым. В заключении дед отпустил Вовкино ухо, и со всех сил размахнулся своей палкой. Ловко пригнувшись Вовка, отскочил в сторону. Просвистев над головой, палка не найдя опоры для удара, по инерции потянула деда Сипота за собой. Громко ухнув на землю, дед Сипот, что есть мочи, зачертыхался. Ребята разбежались в рассыпную, дед, кряхтя и продолжая ругаться, медленно поднялся. Нужно отметить (прим. авт.), что по рассказу отца, раньше в деревнях на Украине, матом не ругались. Первую матерную брань отец узнал и услышал лишь после коллективизации, будучи в двадцатилетнем возрасте. То же рассказывала мне и моя мать. Она услышала первую матерщину лишь в пятнадцатилетнем возрасте, когда в их деревне после создания колхозов, люди стали ругаться в Бога. Так откуда же в русских деревнях появилась матерщина? Как уже говорилось, коллективный труд, развращает, а насильственный коллективный труд (тюрьма, колхозы), развращает в двойне. Тем более коммунисты сказали, что Бога нет, этим освободив все низменные чувства и поступки русского человека. А раз так, то быстро были забыты такие христианские истины, как совесть, стыд, честь. Кроме того, как мы помним, в деревни для проведения насильственной коллективизации было послано несколько тысяч "передовых" рабочих. Их нечеловеческий облик "хорошо" описывает Шолохов в "Поднятой целине". Это были люди, как сейчас говорят, - без роду, племени и семьи. А на практике, - спившиеся или проштрафившиеся в материальном плане люди, не умеющие и не хотящие работать на заводах. Но так как они были членами ВКП (б) и в недавнем прошлом активно участвовали в перевороте и гражданской войне, то были посланы организовывать колхозы, чтоб не мешали своей некомпетентностью и ленью восстанавливать заводы и фабрики. Вот такие люди были отправлены коммунистической партией в деревни. Именно они принесли в деревню матерщину. Александр Павлович вспоминает, что в середине пятидесятых годов он повстречал в чайной одного такого бывшего председателя колхоза, и имел с ним продолжительную приятельскую беседу. Окончательно спившийся человек, поведал ему несколько собственных коротких историй. "Я тогда ещё в конце 20-х годов, работая на заводе, начал крепенько выпивать",- рассказывал бывший председатель. - Потом по этой же причине проворовался. Вызывают меня в партком, ну думаю хана мне. Сейчас отымут партбилет, а потом посадят в тюрьму. Парторг прямо заявил мне: "Выбирай, или поедешь в село председателем колхоза, или парт билет на стол!". Пришлось идти в председатели. Приехал с мандатом в село, а там никакого колхоза ещё нет. Собрал с активистами общее собрание, повытаскивали с изб всех, даже самого малого и самого старого. Для храбрости как обычно хлебнул три рюмашки, и чтоб не разводить демагогию вытащил свой маузер, пару раз пальнул вверх и высказал такую речь. - Вы все здесь кулацкие морды, я приехал к вам с мандатом председателя колхоза. Завтра же здесь будет колхоз, и все личное имущество будет общим, а если хоть один человек будет против этого, то всё село, мать вашу так, сошлю в ссылку на Соловки. Ни один даже не пикнул. Но надо отдать мне должное, что ни одну избу мы не раскулачили, ни одного человека из села не выслали. В последствии через десятилетия люди села стали благодарить, и называли меня, чуть ли не святым. И действительно ведь в соседних сёлах выслали не меньше половины семей. Что с ними стало, не знает до сих пор никто. А люди всё видят, всё понимают, и поэтому благодарны. А ведь мне несколько раз приходила директива и план с района, сколько семей нужно выслать. А я никого не выслал. Меня два раза вызывали в райком, грозили, показывали разнарядку с области, требовали выявить кулаков, но я вынимал свой партбилет, клал его на стол и говорил им: "Забирайте, забирайте Ваше, но никаких кулаков у меня в селе нет". - Конечно, мне всегда помогала водочка, а то, был ли бы я такой смелый? - А потом после всего этого, наше село стало таким дружным, как говорят, ни разлей вода. Собеседник Александра Павловича выпил ещё раз небольшую рюмку водки и продолжил. - А после смерти Сталина, у нас в селе вообще была лафа. Сразу после уборки хлеба мы посылали мальчишек на околицу села, там они залазили на деревья и всматривались в даль, не едет ли с района проверяющее начальство. А мои колхозники тем временем затаривали все свои личные амбары зерном. Если хоть кто-нибудь появлялся на горизонте, мальчишки свистели, и "разграбление" колхозного тока временно прекращалось. А что? - люди забирали своё, - заработанное. Ведь официально на трудодни не разрешали ничего выдавать, вот крестьяне и голодовали от этого. Лишь только потом мы рапортовали в район и начинали вывоз хлеба. Так всё-таки пронюхали в районе и вот сняли меня вроде как за постоянное пьянство, но я ведь знаю, что сняли меня за то, что мои колхозники богато зажили, а советский человек богато жить не должен. Собеседник в полупьяном забытьи наклонился лицом к столу, потом поднял свои глаза наполненные слезами и произнес: "А ведь и в сорок первом мы колхозный хлеб перед отступлением сразу не сожгли, хотя и был строгий приказ. Так что наши колхозники успели отовариться, и в оккупации остались с хлебом, а ведь в соседних хозяйствах НКВДисты все элеваторы пожгли, и люди сильно голодали". - Итальянцы у нас в селе стояли. Хорошие люди, никого не обижали. Сельчане рассказывали, - раздобудут у кого-нибудь бредень и идут на пруд, - за ними ватага ребятишек бежит. Как затянут и выволокут бредень на берег, ребятишки рыбу хватают, а итальянцы лягушек. Одна знакомая старушка рассказывала мне, что однажды итальянец пришёл к ней с дюжиной ободранных лягушек и попросил сковороду. Тут же изжарив на её печи своих лягушек, он удалился. Бедная старушка не знала, что ей теперь делать со сковородой, на которой жарились лягушки. Сперва она хотела её выкинуть, но сковорода в селе была большой ценностью, и старушка нашла свой выход. Она целую неделю регулярно намазывала сковороду коровьим маслом, а собака её тщательно вылизывала, лишь после этого отчаянная старушка осмелилась использовать сковороду по назначению, при этом приговаривая: "Чтоб я ещё раз дала мою сковородку этим басурманам? - на-кась выкуси!". Разговор перешёл в веселую беседу. - Ох уж эти итальянцы, как они бедные отступали. Зима была, они намотают себе на головы женских платков, напялят на себя женских юбок, ведь мужской одежды у населения не было, накрутят на ноги, чёрт знаешь что, и медленно бредут гуськом, держась, друг за друга. И так человек сорок - пятьдесят. А передний итальянец за хвост ишака (мула) держится. Так и идут домой в свою Италию голодные, холодные и без оружия. Их никто не трогал, даже мальчишки. А если б кто и тронул, то повалились бы они все как домино на землю. Собеседник, немного помолчав, вдруг громко рассмеялся. "Что с тобой?",- испуганно озираясь, спросил Александр Павлович. - Да так, ещё вспомнил одну смешную историю. - Расскажи. - Да неудобно и стыдно, - да нет, рассказывать не буду. - Да что ты, ведь уже всё позади, Сталина нет, Хрущёв - класс мужик, разрешил нам анекдоты про него рассказывать, - не бойся. - Да я и не боюсь, но дело касается лично меня, - ну да ладно, расскажу. Это было на второй год моего председательствования. Вызвали нас всех председателей колхозов в район на совещание. Ну, я как обычно перед заседанием зашёл в чайную и для смелости принял хорошую успокоительную дозу винца, но как ни странно меня не ругали, а докладчик всё время втолковывал нам, про какую то зябь. Что нужно её, почему-то поднимать, или подымать, или засевать - ничего не запомнил, так как прибывал в лирическом настроении. Поднятие зяби (прим. авт.), означает осеннюю вспашку полей для лучшего накопления влаги в почве к весне, и улучшения структуры самой почвы. Но наш председатель, будучи городским человеком, тогда этого не знал. После заседания, на радостях, ещё немного добавив жидкой храбрости, председатель сел на свою линейку (конная повозка), и поехал восвояси. - "Когда я к вечеру начал подъезжать к своему селу, то на колхозном поле увидел, как один мужик пашет на лошади землю", - продолжает рассказывать наш собеседник. - Тррр, - я остановил свою лошадь. - Эй, мужик, нука пойди сюда. - Подходит мужик, снимает свою шапку и молча, своими глазами, как бы спрашивает меня: "Зачем звал". Посмотрел я на него, - весь грязный, оборванный, не бритый и к тому же совсем исхудавший. Ну, точь в точь как кулак. Насмотрелся я на них, когда этих самых кулаков с других деревень чекисты через наше село на подводах в область увозили. Ну и этот был такой же доходяжный. - "Что ты делаешь?", - спрашиваю его. - Землю пашу. - Как! И ничего не сеешь? - Нет. - Ах ты, кулацкая твоя рожа! Ах ты, вредитель! Почему зябь не сеешь?! Да ты кулацкая твоя душа стоишь поперёк указаний нашей партии? - Мать твою так. Да я всё твоё семейство не на Соловки, а на Курильские острова завтра же вышлю. Упал мой мужик на колени и взмолился как к священнику, а у самого слёзы текут. - "Прости ты меня наш батюшка родной", - говорит. - Прости за самоуправство, теперь буду только тебя слушаться. Не высылай ты меня и мою семью на эти Куриные острова, ведь на моём горбу пять малых хлопцев сидят, да ещё больная жена. Жалко мне стало мужика.- "Вставай", - говорю. - Я немного погорячился. Но от ныне, чтоб просто так не пахал, а зябь сеял. "Ладно", - говорит мужик. - Буду зябь сеять. Утром пришёл мужик в контору за семенами зяби, но тут как раз и выяснилось, что этой самой зябью он и занимался.
Вот такое грустно-лирическое отступление мы сделали от рассказываемой темы. Хотя к проблеме насильственной коллективизации и колхозно-совхозной жизни, мы будем возвращаться ещё не раз. А пока посмотрим, как проходила коллективизация в Стрельцовском конезаводе - ! 60, и окружающих его посёлках Стрельцовке и Новострельцовке, Меловского района, Луганской области. Хочу сразу уточнить (прим. авт.), что описываемые в начале действия, происходили в Новострельцовке, хотя Стрельцовка или Новострельцовка, всё это Россия, хоть и числится теперь Украиной.
В доме культуры конезавода собрали общее собрание. Так как Стрельцовский конезавод имел тогда общесоюзное значение, то приехал представитель с обкома ВКП (б). Зачитали постановление коммунистической партии о всеобщей коллективизации и в связи с этим ликвидации кулачества как класс, поаплодировали сами себе и нашему кормчему товарищу Сталину, а в заключении объявили: "Товарищи, кто за постановление нашей партии прошу поднять руки". Конечно, все понимали происходящее, и что грозило человеку, не поднявшему руки. Поэтому лес рук, опережая друг друга, моментально взвился вверх. - "Товарищи, кто против?", - по залу молнией пронеслась гробовая тишина. - Товарищи, ещё раз спрашиваю, кто против? - После небольшой паузы, кряхтя и укая, встал дед Сипот. - "Я, к примеру, вот что хочу сказать", продолжая укать, взволнованно обратился дед к залу. "Земля наша дарственная и подарена в собственность нам, нашему посёлку и конезаводу великим князем Романовым, а дарственная в собственность земля, - отъёму не подлежит!". Что тут вдруг случилось, - бабы во всю мочь заголосили, мужики загудели, молодёжь засвистела, выражая коммунистам недоверие, но деда Сипота активисты под руки вывели из зала. Восстановилась тишина, после этого так и решили, - объединиться на основе конезавода, в Стрельцовке - колхоз, в Новострельцовке - совхоз. Прошло года два, в Стрельцовке и Ново-стрельцовке опять собрали праздничный митинг и всеобщее собрание по поводу вручения "Акта о передаче государственной земли в вечное пользование колхозу и совхозу". В зале опять собралось много народа. Как и в прошлый раз в первом ряду сидел участник первой мировой войны дед Сипот. Начальством была создана праздничная обстановка, произносились торжественные речи, в заключении представитель райкома сказал: "Товарищи, вам только что передали акт на вечное пользование землёй, теперь земля стала вашей на всю жизнь, кто по этому праздничному поводу хочет выступить?". Все молчали. - Товарищи, как же так, такое радостное событие, а вы молчите? - Все продолжали угрюмо молчать. Первым опять не выдержал и встал, повернувшись к залу, дед Сипот: "У, у, - чево мовчитэ, вам зимлю дают на вичные кары, а вы мовчитэ?!" (Чего молчите, вам землю дают на вечные муки, а вы молчите?!). - Да, всё понимали тогда малограмотные люди, но времена были такие! Конезавод был нужен государству, поэтому за "кулацкое" происхождение, из обоих Стрельцовок, никого не выслали. Но, забегая вперёд, скажем, что дед Сипот в 37-м году как-то зимней ночью канул в небытие, и лишь следы от "Чёрного воронка" остались в неглубоком снегу, очевидно навсегда увёзшего деда Сипота в Рай, на встречу к Богу.
"Прошла коллективизация, как-то вышла моя мать на урезанный до тридцати соток свой огород", - продолжает Александр Павлович, - посмотрела, посмотрела, как дальше жить то будем? - Корову отняли в колхоз, на миниатюрном огороде теперь разве что травку да цветочки сажать!
На смежном огороде тоже мрачно стоял и смотрел сосед Иван Кривопуст. Они медленно сошлись. - Как-то будем жить теперь, сосед Иван? - Да так соседка Анна, - так теперь и будем жить: - На лево - родгосп (совхоз), на право - колгосп (колхоз), а нам теперь за харчами одна дорога, - в магазин.
Не доисы, - мени отдасы ...
- Заканчивался 1932 год. Мы уже давно со старшим братом Михаилом окончили с успехом школу. За это время я пытался работать в разных местах конезавода, однажды даже был учеником у сапожника, но ничего не получилось, - продолжает Александр Павлович. - Брат Михаил проявил большие способности, и был принят в правление конезавода бухгалтером. Там он зарекомендовал себя примерным и отличным работником. Очевидно, по его рекомендации меня приняли в контору табельщиком, и хотя я получал в два раза меньше чем мой брат, но жить было можно. Кроме того, исключительно только для рабочих конезавода существовала столовая, и обеды в ней были бесплатными. Мы регулярно посещали свою столовую, - как вдруг такое случилось, что просто без слёз, это не возможно рассказывать. Отец (прим. авт.) часто рассказывал эти ужасы, будучи под водочным опьянением. Мы с матерью слушали, но не верили тогда ему, да и поверить в такое было не возможно. Он рассказывал, рассказывал, а слезы постоянно лились и лились из его глаз. Вот и сейчас сидя за компьютером и печатая эти строки, из глаз моих тоже льются слёзы, они капают на клавиши, я их вытираю своими пальцами, но они непроизвольно льются. В левой руке у меня платок, не успевая утираться, я печатаю правой рукой, а ведь я ещё ничего и не рассказал.
- Как-то однажды, вот так вдруг, наша столовая стала окружаться пухлыми людьми. Они облепляли окна, постоянно заглядывая внутрь столовой. От их пухлых лиц и узких глаз просто некуда было деться. В саму столовую почти невозможно было втиснуться. Везде, особенно в коридоре была давка. Каждый столик в столовой окружался тройным кольцом голодных пухлых людей. Это были украинцы. Они пришли из соседних сёл. Почему это так случилось, никто в конезаводе ещё не знал. Александр Павлович продолжает свой рассказ. - Сидеть за столом и есть в столовой было не возможно. Каждый голодный заискивающе заглядывал тебе в глаза, люди толкались сзади, которые находились по бокам, были к кушающему человеку в лучшем положении. Каждый, кто находился рядом, шептал на украинском языке мне на ухо: "Колы ни доесы, мени отдасы, - отдасы? - эгеш отдасы? - отдасы? - эгеш отдасы? (если не доешь, то, отдашь ли это мне?)", - со всех сторон шептали голодные и теряющие свой рассудок люди. Для меня ходить в столовую стало невыносимой пыткой, я не выдерживал, бросал есть и в слезах выбегал на улицу. Голодные люди хватали то, что оставалось на тарелках, начиналась потасовка издали похожая на драку. Однажды в очередной раз, выбежав на улицу и наревевшись, а ведь мне уже было девятнадцать лет, я за большим деревянным ящиком для мусора, услышал собачий визг и рычание. Не знаю, что меня туда повлекло, инстинкт или любопытство, но я заглянул за ящик. Там лежали и рычали друг на друга два обессиленных опухших от голода тела. Я не оговорился, не два человека, а два тела. Своими четырьмя руками они судорожно сжимали маленькую, очевидно найденную ими в мусорном ящике, кочерыжку капусты. Подняться они уже не могли, так как беспомощная борьба за кусочек несъедобной пищи окончательно отняла их силы. От бессилья и беспомощности они уже не могли выдавливать членораздельные человеческие звуки, и как собаки, только выли и рычали друг на друга. Кто из писателей, когда нибудь описывал подобные ужасы? - Эдгар По, или Джек Лондон?... У Джека Лондона есть один рассказ, как обессиленный и обезумевший от голода человек полз по заснеженной Аляске к берегу моря, где находился корабль. На своём пути он встретил такого же обессиленного и голодного, но не человека, а волка. Произошла борьба за жизнь, человек прокусил горло волку и напился волчьей крови и остался жив. Конечно, мы прощаем великим писателям их оригинальные литературные придумки, на современном языке это называется, истории, высосанные из пальца, но реальные описываемые мной события выдумать не возможно, да и грешно.
1933 год, - массовый, искусственный и умышленный голод, как мы теперь знаем, устроенный коммунистами в Украине. Только за один год там умерло от голода около семи миллионов крестьян. Это гораздо больше населения такой страны как Грузия, включая Абхазию, Аджарию и Сев. Осетию. Совсем недавно, в 2003 году, Украина отметила 70 лет искусственному голодомору и геноциду крестьян. По центральному российскому телевидению были показаны фрагменты украинского телевидения. Это документально-художественный фильм "Голод", а так же рассказы живых очевидцев тех событий и комментарии к ним. Так же украинскими иммигрантами в США собран огромнейший материал, основанный на рассказах и документальных событиях того времени. Такой же материал собирается и в Украине. По американским данным, умерло более семи миллионов человек, по современным украинским подсчётам не менее шести миллионов! Вот, лишь 1/100 часть причины, по которой не хотят открывать государственные архивы времён правления нашей родиной, сбесившимися от запаха крови и не протрезвевшими ещё от царских винных подвалов зимнего дворца, осатаневшими коммунистами. Если с Российской Федерации с 1929 по 1930 год были высланы на Соловецкие острова, в Казахстан и Сибирь более 10-ти миллионов крестьян, из которых никто не вернулся обратно! То Сталин, очевидно, размышлял, что не стоит тратить силы и средства на высылку украинских крестьян, а дешевле умертвить их на месте, тем более украинцы, это не русские и категорически откажутся высылать своих односельчан. Плюсуем и получаем, - 17 миллионов лучших тружеников, крестьян-кормильцев Российского государства умертвили за какие то два-три года насильственной коллективизации. Вот и ещё одна причина утаивания архивов коммунистического ЧК. А если сюда ещё приплюсовать гражданскую войну, репрессии 37-38 года, сговор Сталина и Гитлера по разделу Польши, в результате чего началась вторая мировая война, - то, сколько же русского народища было уничтожено коммунистами? Но в этих строках мы пишем только об уничтожении крестьян в начале тридцатых годов. Так что тогдашнее постановление партии коммунистов на ликвидацию крестьянства как класс, - было выполнено!
Ну да ладно, пусть историки в этом разбираются, а мы не историки и поэтому слушаем Александра Павловича дальше. - На дорогах в 1933 году то здесь, то там валялись мёртвые люди. Конный завод выделял мужчин, которые тут же у дороги хоронили эти трупы. "Однажды входя в столовую", продолжает рассказчик, - в углу битком набитого коридора, я увидел мальчика лет восьми. Он еле стоял прижатый в углу обезумевшей толпой. Я уже не из жалости, а по велению какой-то силы протиснулся к нему. - Что ты тут стоишь хлопчик, - спросил я его. - Дядя, я есть хочу, - сказал он на украинском языке. Слово "дядя", на меня произвело какое-то странное, непонятное чувство, ведь меня ещё никогда и никто так не называл. Моментально в голове проскочило моё голодное детство, грачи, съеденные живые воробьята. Голова закружилась, появилась тошнота, мне стало плохо. Преодолев себя, я вывел мальчишку на улицу. - Постой здесь, - сказал я ему, - и не куда не уходи, я тебе сейчас что нибудь принесу поесть. Выпив через край тарелки юшку борща, и проглотив двумя глотками свой компот, я быстро собрал со стола то, что было твёрдое и, не обращая внимания, на кучу мутных голодных глаз сопровождающих меня, выбежал на улицу. Мальчик находился на том же месте. Стоя рядом, чтоб ни кто не отнял, я медленно отдавал принесённую пищу ребёнку. Он, озираясь, быстро ел. - Поджидай меня на этом же месте и завтра после обеда, - сказал я ему. На другой день я принёс взятую из конторы старую газету. Всё то, что можно было собрать после моего сильно сэкономленного обеда, я аккуратно завернул в газету, и отнёс мальчику. Когда он в очередной раз поел, я осмелился спросить его о происшедшем в их селе горе. Рассказ мальчика показался мне очень странным. Как он рассказал, - их село окружили солдаты в красных фуражках и никого из села не выпускали. После того как в селе стало не хватать еды, солдаты прошлись по избам, и выгребли из домов и погребов все последние остатки пищи. Умерших людей они стаскивали в специальную вырытую большую яму и туда сбрасывали. "Мамка мне сказала, чтоб я убегал из села, и я убежал. Один солдат видел меня, но догонять и стрелять не стал". Вот такой короткий детский рассказ. Я продолжал подкармливать ребёнка. Так продолжалось более недели, парнишка мой заметно окреп, перестал шататься и на его лице при виде меня, стало появляться, что-то наподобие улыбки. Всё вдруг, так же быстро оборвалось, как и началось. Выйдя однажды утром на работу, я почему-то сразу не обратил внимания на какую то странную тишину. Днём всё выяснилось, подходя к столовой, я везде увидел солдат в красных фуражках. Голодных и пухлых людей нигде не было. Не было на прежнем месте и моего мальчика, что с ним стало, до сих пор не знаю. "Если выжил, то хорошо, если нет, то плохо, ведь его судьба была и на моей совести", - рассказывает Александр Павлович. - Как потом мы узнали, все украинские сёла были окружены НКВДешниками. Подступы к городам были так же перекрыты ими. Так что чудом, прорвавшимся из оцепления крестьянам, некуда было податься, кроме как умереть на дорогах. Как мы видим и убежавших крестьян оказавшихся в районе конезавода, выловили и увезли стражи коммунизма, - в небытие. Позже моя мать узнала от меня о том парнишке, и очень долго ругала меня за то, что я не привёл его к нам домой пожить. Так бы он точно остался жив. По моим наблюдениям более 90% населения украинских сёл расположенных около конезавода, вымерло. Вот такие события были в нашем государстве, и все эти зверства коммунисты творили для "процветания, богатства и всеобщего счастья".
В это время даже появилось небольшое количество разных грустных афоризмов. Во всех областях не только Украины, но и Краснодара, Ставрополя, Ростова и юга Воронежской области, весь хлеб в колхозах, был конфискован. Крестьяне голодали, и каждый двор писал председателю прошения: "Дайте хлеба; дайте хлеба; дайте хлеба; - выделите хлеба!", - но хлеба не было. Председатели просто не успевали отвечать на все заявления колхозников. Появлялись стандартные отписки. Один председатель на всех заявлениях постоянно писал: "Отказать"; - отказать; - отказать. Конюх колхоза пишет этому председателю записку, что он нашёл на дороге двух умерших от голода людей, и что с ними делать? Председатель отвечает: "Отказать!". Чем не трагикомедия, - даже трупам в чём-то непонятном было отказано. Другой председатель на все просьбы писал: "Хлеба нет!", и подпись, - Соловьёв. "Хлеба нет, - Соловьёв", стало поговоркой. В конце 50-х годов в железнодорожном буфете станции Мальчевская, Ростовской области, Александр Павлович увидел, как двое рабочих железнодорожников подошли к буфетчице и попросили отрезать им кусок хлеба. Буфетчица громко заявила: "Хлеба нет!". Один из рабочих уходя, негромко произнёс: "Хлеба нет, - Соловьёв". Человек стоявший поодаль как-то неожиданно передёрнулся. Потом посмотрел на Александра Павловича, и хотя он ничего не спрашивал, рассказал: "А я ведь лично знал этого Соловьёва ...".
Годы затишья перед очередной бурей.
Посвящается 130-летию отмены
крепостного права в России.
1861 - 1991гг.
Следующий рассказ, подробное продолжение предыдущего, и будет полностью посвящён политическим событиям начала 30-х годов двадцатого века, неоднократно рассказанных Александром Павловичем в своих многочисленных рассказах. Кто интересуется историей тех сталинских времён, может подобную и подробную информацию найти в засекреченных архивах НКВД, которую кратковременно открывали с 1991 по 1992 год. Мне же, как автору - пересказчику тех давних лет, очень неприятно и противно об этом вспоминать (прим. авт.).
Но Александр Павлович продолжает: "За то, что православные христиане сельской России в начале 30-х годов отказались от коммунистической идеологии общественного опролетаривания своей материальной и духовной жизни, советские спецслужбы, по особому указанию Сталина, осуществили массовое истребление сельского населения России (геноцид). Массовая высылка "кулацких" семей в 1930-м году не помогала, и Сталин решает, по ленинскому примеру, навести массовый террор, но теперь не на интеллигенцию как в начале 20-х годов, а на православных крестьян. Ранней весной 1932 года в непокорных областях России и Украины, было конфисковано всё зерно. Государственных зернохранилищ не хватало, и основная масса зернового хлеба была размещена на многочисленных баржах в Азовском море близ Мариуполя. После конфискации всей пшеницы, выходит особое распоряжение Сталина об обязательном массовом засеве всей колхозной земли. Получив такое указание, за невыполнение которого грозили смертной казнью, председатели колхозов Украины, Краснодарского края и юга воронежской области, были вынуждены произвести массовую вспашку колхозной земли и "засев" несуществующего зерна. Под страхом смерти, по всей стране был произведён такой "засев" пшеницы. Осенью 1932 года "не взошедшая" пшеница была реабилитирована Сталиным, - всеобщей "засухой". Так начиналось наказание Сталиным непокорного сельского населения России. Искусственный голод, устроенный Сталиным в 1932 - 1933 годах, по зарубежным данным, унёс 12 миллионов российских жизней, по современным Российским данным (прим. авт.), с учётом не родившихся людей: более 150-ти миллионов крестьянских жизней, то есть больше, чем сейчас проживают в Российской Федерации. О массовом искусственном заморе российских крестьян, мы писали в предыдущем рассказе, но отметим высказывания английского писателя Бернара Шоу посетившего Сталина именно в эти годы. Ему были показаны образцовые подмосковные колхозы, где переодетые под колхозников розовощёкие, жирные сотрудники НКВД, угощали английского писателя копчёными окороками и качественной русской водкой с местной колхозной винокурни. Учитывая то, что Англия была злейшим врагом Сталина, а половина сотрудников британской разведки была советскими шпионами, то и высказывания Бернара Шоу о всеобщем счастье крестьян в СССР, было лживым. Хотя может быть, и сам Бернар Шоу был сексотом НКВД. После "наказания" крестьян, Сталин, для укрепления своей политической власти разобрался с Кировым и с 17-м съездом своей партии. Поэтому сумасбродные поступки властей по отношению к селянам в середине 30-х годов постепенно остыли, и православные христиане сёл опять зажили спокойно. Когда мы говорим спокойно, то имеем ввиду, что советские власти перестали массово убивать русских людей. Думая о русских, подразумеваем те народы, которые жили на территории бывшей Российской Империи и пострадали от коммунизма. Пострадали, значит, обрусели, то есть, - стали русскими. Помните у В. Высоцкого? - "Вы тоже пострадавшие, а значит обрусевшие! Твои без вести павшие, мои без вины севшие". Не пострадала от сталинщины лишь Грузия, если конечно не считать близких родственников Джугашвили, умерщвленных им самим. Так что в этом случае грузинское население нельзя считать русскими людьми. Ну, я думаю, грузины на нас за это не обидятся. Недавно по телевидению показывали колхоз Северной Кореи. Ходят люди в грязных, рваных, заплатанных фуфайках, не поймёшь не то бабы, не то мужики. "Господи!", - подумалось, "да это же наши русские люди. Ну, ни чем не отличаются от нас, даже глаза от голода покруглели". И это двадцатый век! Стало быть, северные корейцы хоть и живут за границей, а тоже русские люди!
- "После того как у крестьян всё отобрали в колхоз", продолжает Александр Павлович, - по стране прокатилась вторая волна крестьянских восстаний, и власти, были вынуждены разрешить колхозникам держать на своих подворьях кое какую живность. Вначале это были куры, утки и гуси. Потом разрешили держать коз, овец и свиней. Ещё позже разрешили держать крестьянской семье, одну корову. Лошади оставались под запретом. Кому сейчас расскажешь, не поверят, - скажут, что это анекдот!
Уже в 21 веке, вновь прочитав рассказы моего отца, я плакал, а ведь уже февраль 2022 года.
После, в феврале 1917 года, Россия стала Республикой.
После октябрьского переворота 1917 года, Российская республика распалась на 17 стран, включая Финляндию и Польшу. Потом рассыпался и Советский Союз.
РСФСР стала самостоятельной Республикой. Но после Бориса Ельцина, во все государственные органы проникли нерусские люди. Они специально изменили конституцию, и теперь Россия не Республика, а федерация.
В этой федерации все, даже малые народы, имеют свои республики, и только у русского народа в этой федерации нет Русской республики, или Республики Русь!
Это сделано для того, чтобы русские люди, не имея своей Родины (Республики), быстрее вымирали.