Аксёнов Вадим Витальевич : другие произведения.

Вилафеллунд

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Пролог
  
  - И вина! Вина побольше! - громогласно приказал уже изрядно выпивший Корнелиан - Клеомброт, где девки?
  - Всё будет, мой император, сейчас всё будет - уже достаточно пожилой, но всё такой же вежливый и готовый выполнить любую прихоть своего господина, Клеомброт, урождённый сумат, поклонился в ноги Корнелиану и, семеня, вышел из зала, где уже вовсю разгоралась очередная попойка императора Танатской империи, неугомонного Корнелиана Антия.
  В дверях Клеомброт столкнулся с желавшими войти новыми участниками попойки. Им сумат тоже низко поклонился, пропустил и только после этого смог уйти по делам властелина Таната. Пропустил же он не кого-нибудь, а самого наследника короны, худощавого Виттелия, совсем не похожего на своего богатыря-отца. Как обычно, юноша шёл не один, а в сопровождении своих друзей, единственных людей, которым он хоть как-то доверял. Севастий Туллий, человек небольшого роста, можно даже сказать, тщедушный и мелкий, шёл чуть позади, по левую руку Виттелия. Широкоплечий и высокий Квинт Сцолла, сын легата, племянник легата, внук легата, в общем, человек с явно военным складом жизни, шёл по правую руку наследника империи. Позади этой троицы был самый незаметный и тихий из них, Вифаний Полибий, человек начитанный и зажатый. Вот такая компания и пришла в пиршественный зал, где император Таната праздновал свой триумф.
  - О, кого я вижу? Ваше императорское величество соизволило снизойти к нам, простым смертным. Что бы это могло значить? - Корнелиан, осушив глиняный кувшин средних размеров с разбавленным вином, разбил его о пол, чем вызвал одобрительный гул своих воинов-собутыльников.
  - Отец, я пришёл поздравить вас с этой великолепной победой - Виттелий был невозмутим и сохранял достоинство.
  Император презрительно хмыкнул и отвернулся, не желая более разговаривать с единственным сыном. В их взаимоотношениях это было вполне нормально - с того момента, как умерла Адриана, единственное связующее их звено, мать и жена.
  Пир продолжался. Юноша выждал паузу, понимая, что отец не собирается даже делать вид, что ему интересно то, что скажем ему сын. Спутники наследника короны молчали и наблюдали за другом, ожидая его реакции. Виттелий, наконец, принял решение, гордо вскинул голову, смерил пьющих воинов отца безразличным взглядом и спокойно сел за деревянный стол.
  - Сосунок, а какого мнения о себе - недовольно буркнул Гай Фабий, старый боевой товарищ Корнелиана. Этот седой коренастый воин с самого детства был при императоре, сначала в ребяческих играх, а потом уже на полях сражений. Шрамы Фабия говорили сами за себя - Гай никогда не был трусом и шёл в передних рядах, сокрушая своих противников тяжёлым молотом. Эту небольшую прихоть Корнелиан легко разрешал своему другу, хотя все остальные воины обязаны были носить короткие гладиусы - иное оружие у легионеров было не разрешено. Фабий при императоре был в чине легата легионов, но сам так ни разу войска не вёл - Корнелиан эту обязанность оставлял за собой.
  - А и сатир с ним, весь в мать - отмахнулся император, не желая продолжать неинтересную тему. Он протянул свою огромную волосатую руку за другим глиняным кувшином разбавленного вина. В империи пить вино в чистом виде считалось позорным, ибо человек отдавался полностью во власть напитка, терял контроль.
  Виттелий отца опередил и, взяв кувшин, разлил разбавленное вино по двум кубкам, окованным золотыми обручами - империя славилась своими золотых дел мастерами. Поставив кувшин на стол, наследник короны взял оба кубка в руки и посмотрел на Корнелиана.
  - Отец, позвольте выпить с вами. Я знаю, вы не считаете меня достойным вас сыном, вы бы были гораздо счастливее, если бы я был таким как Квинт - юноша скосил взгляд на друга, чьё лицо сейчас не выражало ни одной эмоции, застыв какой-то маской - Я хочу выпить за вас, мой отец, за ваш военный гений и за то, что вы наш правитель. Да здравствует император!
  Молодой Антий протянул второй кубок Корнелиану. Тот, несколько опешив от сыновей пылкости, столь редкой, осторожно выпил разбавленное вино, поглядывая на Виттелия, словно что-то ещё ждал от него. Юноша же, внутри радуясь, что отец пьёт с ним, осушил свой кубок.
  - Может быть ты и не так уж безнадёжен - вдруг улыбнулся во все свои зубы император и потрепал пятернёй аккуратно уложенные кудрявые волосы Виттелия, который всегда старался придать им более прямой вид с помощью разных мазей - Видали! Со мной сын выпил!
  Тут же как гром раздались крики воинов, поздравляющих Корнелиана с таким событием.
  Вакханалия в столичном городе Тантополе продолжалась до самого утра. Весь императорский дворец, находившийся на Центральной площади, гудел. Среди статуй эпохи Викториана были свидетелями распития более чем двухсот бочек вина. В каждом уголке этого огромного дворца, отстроенного ещё при деде Корнелиана, можно было встретить воинов, стаскивающих туники со служанок. Прекрасные сады, гордость умершей Адрианы, превратились в этот вечер в общественный туалет. Все праздновали по своему триумф императора - победу над фальками у Брумского леса. Корнелиан не только смог разбить армию северного соседа, но и убил в поединке короля Ллевелина, своего старого противника.
  Пир уже шёл к своему окончанию, все его участники постепенно отключались, когда властелин Танатской империи, вставший для того, чтобы предложить так сказать тост перед сном, неожиданно схватился за живот, заревел раненым медведем и рухнул под стол. Виттелий, Гай, Квинт и три ближайших воина тут же, не смотря на разную степень опьянения (трезвыми были только наследник и его друг), подскочили к лежащему на мраморном полу Корнелиану. Тот катался с одного бока на другой, мычал, ревел, никого не мог узнать и походил на человека, потерявшего последний разум. Такой вариант хоть и напрашивался в силу количества выпитого, но всё же оказывался не таким уж явным - император имел свойство пить, не просыхая, дня два и при этом быть в полном уме.
  Корнелиана еле смогли поднять с пола и унести вшестером в его покои. Император был совсем плох: его лицо было белым как саван, глаза безумно перебегали с предмета на предмет, но при этом смотрели как будто сквозь стены.
  Виттелий совсем потерял свою обычную хладнокровность, всё время порывался что-нибудь сделать для страдающего отца, но, не зная, что же именно надо, ломал от отчаяния руки и сдерживал слёзы.
  Состояние Корнелиана только ухудшалось и скоро для всех присутствующих в его покоях стало очевидно, что император не выживет. Неожиданно, властелин Таната резко поднялся на кровати и вполне нормальным взором оглядел Виттелия, Фабия, Квинта, врачей и всех остальных, кто был в комнате.
  - Сын, подойди - строго приказал Корнелиан.
  Юноша тут же очутился рядом.
  - Приготовься, теперь ты будешь править этим народом. Квинт, подойди. Я растил тебя как своего сына и вижу, что не ошибся в тебе. Будь во всём послушен своему новому императору и помогай ему.
  - Служение и честь - Сцолла ударил в грудь кулаком, туда, где было его сердце.
  Император словно этого и ждал - он рухнул обратно на подушки и уже больше ничего не произнёс. Грудь обездвижено застыла, доказывая всем, что Корнелиан Антий отбыл в мир иной.
  - Отец? Отец!!!
  
  
  ****************************************************************
  
  Гриффин в мрачных размышлениях бродил по большому пиршественному залу, сейчас слабоосвещённому десятком факелов, висящих на стенах. В голове молодого Локерна была полная сумятица. Сначала отец заставил его сидеть в Раверине, не взяв с собой, а теперь ещё до столицы Рифферунда дошли остатки армии короля Ллевелина, убитого императором Корнелианом, с этим ужасным известием. Теперь старший сын погибшего короля, Гриффин, должен был взять на себя всё бремя власти. Обоюдоострая секира и золотой обруч с красным рубином - древние регалии правителей Рифферунда - лежали на длинном деревянном столе. Локерн время от времени поглядывал на них, но близко не подходил. Не то, чтобы он боялся быть королём, но всё это было очень неожиданно для молодого человека.
  Своего отца Гриффин любил и уважал, но скорее как короля Ллевелина, а не как Ллевелина Локерна. Вот и сейчас, копаясь в себе, он понимал, что чувствует потерю повелителя, а не родителя. Возможно, это было связано с тем, что мира в семье Локернов особо никогда не было, королева Гита была взята в плен и насильно стала женой короля Ллевелина. Погибший король ценил её за красоту, но никогда особо не любил, да и верность ей не хранил. Гита же растила своих детей в любви и чести, окрашивая мужа в самых красивых тонах. И если младшие Локерны воспринимали это как правду, то Гриффин, возмужав, быстро понял, что король Ллевелин был далеко не таким уж героем.
  Сейчас же вся забота о семье и королевстве упала на плечи молодого человека, совсем недавно женившегося на старшей дочери князя Военега, Ждане. А это означало, что именно он, Гриффин, должен вернуть восставшие племена гонтов, откуда родом его мать; разобраться с участившимися набегами островных викиров и остановить всеядность Танатской империи, уже забравшей пограничный город Дирб.
  Все эти мысли сейчас крутились в голове старшего сына короля Ллевелина, когда в пиршественный зал вошла его мать Гита.
  - Гриффин, остановись. Подойди, сын мой. Я знаю, ты сейчас в смятении. Соберись. Там, снаружи, тебя ждёт твой народ, он жаждет лицезреть своего нового короля. Ты не имеешь права бросить их на произвол судьбы. Иди. Вот корона и оружие, веди своих воинов на врагов Рифферунда и да помогут тебе боги - королева-мать бережно надела Гриффину на голову золотой обруч и вложила в руки обоюдоострую секиру.
  Молодой человек внимательно посмотрел на оружие в своих руках, перевёл взгляд на Гиту, кивнул ей и пошёл к закрытым дверям бурга. Снаружи не было слышно разговоров, как будто люди повымерли. Но, стоило новому королю Рифферунда выйти во двор, как тут же мечи и секиры застучали по щитам - воины приветствовали своего повелителя.
  
  ****************************************************************
  
  Святомир стоял в маленьком капище на коленях перед большим колесом, покрытым сеном и колосьями - изображении Калгора - и горячо взывал к верховному богу о душе своего отца, погибшего князя Военега, которого долго пытал и убил великий каган Степи Кандыр.
  Единственный сын из четверых детей, Святомир, узнав об этой ужасной новости, заперся здесь, в капище, уже давно, и даже не знал, что его мать, Любима, закрыла за собой дверь в опочивальню и никого не впускала к себе. Более того, она ничего не отвечала на отчаянные призывы своих младших дочерей, Чаяны и Светы. Перепуганные и заплаканные княжны везде искали своего старшего брата, но, бросив это бесполезное занятие, просили мать открыть им. На решительные действия дочери Военега согласились только тогда, когда за дверью раздались звуки отворяющегося окна. Два гридня, Светозар и Горыня, выбили створы, сломав засов, но было уже поздно - княгиня выбросилась из окна, не пережив горя утраты своего горячо любимого мужа.
  
  ****************************************************************
  
  Великий каган Степи, покоритель пуртов, бесстрашный Кандыр хмуро посмотрел на весеннее небо. Было уже достаточно тепло, но великий воин ощущал лишь холод. Этот холод был не природного свойства, а от понимания приближающейся кончины. Сегодня был его пятидесятый день рождения, а это означало только одно - смерть. Теперь это уже был не великий каган Степи, покоривший пуртов, а всего лишь старик, которому пора отправиться в долгое путешествие.
  Кандыр всё это прекрасно понимал, но умирать ему как-то совсем не хотелось. Но выбора не было. Великий каган с напускным равнодушием вошел в огромный пиршественный зал Гексапейского дворца, где его уже ожидали сыновья. Старший, Самар, совершенно бесстрастно наблюдал за приближающимся отцом. В его глазах Кандыр не прочитал ни почтения, ни презрения, ни подобострастия - ничего.
  Младшие сыновья старались не смотреть на великого кагана. Было видно, как им не хотелось принимать участия во всём этом ритуале, но никто из них ни капли не жалел своего отца - скорее в них говорило нежелание замараться его кровью.
  - Самар, прежде чем мы... начнём, я хочу с тобой поговорить... как великий каган с будущим каганом - Кандыр внимательно наблюдал за реакциями старшего сына.
  Самар слегка кивнул головой и сам отошёл подальше от своих братьев. Великий каган, прихрамывая на левую ногу, приблизился к нему. Некоторое время Кандыр смотрел в окно, а его сын - на него, не начиная говорить раньше своего отца.
  - Отпусти меня - наконец, решился великий каган - Я уйду далеко, за залив Клинка, в пески курбов. Я не буду мешать тебе, клянусь Аргиллой, только оставь мне жизнь, ятаган и коня. Больше и не надо.
  Самар слегка сощурился, не отрывая взгляда от Кандыра.
  - Отец, вы же знаете - это невозможно - спокойно ответил старший сын. В его голосе не было ни жалости, ни презрения.
  - Я знаю, обычай... Но ведь нельзя же всю жизнь слепо им подчиняться. Многие из них уже отжили своё - тихо произнёс Кандыр.
  - Эти самые обычаи держат наши народы от распада и разложения, разве не так? - Самар сейчас повторил любимую фразу отца, которую тот вдалбливал ему с самого детства.
  - То есть, ты согласен, чтобы потом и тебя вот также слепо убили твои сыновья, когда придёт время? - огрызнулся, вспыхнув, покоритель пуртов.
  - Если я доживу до этого, то приму смерть от своих сыновей как подобает великому кагану - старший сын был непоколебим.
  Кандыр недовольно дёрнул щекой и снова посмотрел в окно на город, где тысячи людей сновали по улицам, улочкам и площадям столицы каганата. Пастухи гнали множество коров, овец и коз на убой, по всему городу раздавались мычания и блеяния. Торговцы громко и яростно спорили с покупателями о ценах на товар, не желая прогадать - кто знает, что могут подсунуть в обмен. Жизнь в единственном городе Степи шла своим чередом, совершенно не думая о том, что их каган должен умереть.
  - Молодец, сын - снова заговорил Кандыр, глядя на Самара - Ты прошёл моё последнее испытание. Ты будешь великим каганом.
  - Благодарю, отец - старший сын чуть склонил голову, продолжая наблюдать за покорителем пуртов. Самар хотел полностью запечатлеть в своей памяти эти последние минуты своего отца, думая о том, что тот ему сказал. А что будет, когда придёт его время? Он также запросить о жизни или же стойко примет удары ятаганов? Самар хотел верить, что он умрёт как подобает великому кагану, но тень сомнения плотно сидела в его сердце.
  Наконец, старший сын Кандыра, дал знак братьям и те подошли к ним, окружив отца и обнажив свои ятаганы.
  Великий каган Степи, покоривший пуртов, ещё раз посмотрел на своих младших сыновей, задержался на старшем и хитро улыбнулся, закрыв глаза. Он уже представлял себе дальнейшие события в каганате, но понимал, что сам уже ничего не сможет изменить. Его время вышло.
  
  ****************************************************************
  
  - Морские собаки! Как вообще они осмелились вторгнуться в наши земли? - гнев эмира Якуба Алласида был направлен на окружавших его сановников, так как до викиров правитель курбов из своего дворца в Мартадухе добраться попросту не мог.
  - О, пусть небо покарает этих неверных собак! - визирь Махмуд, ещё совсем не старый сановник, возвёл руки к расписному потолку.
  - Не вой! - маленький эмир, разжиревший на своих пирах, злобно ударил своего визиря в грудь толстой короткой ножкой в золотом башмачке - Где Омар? Живо позвать ко мне Омара!
  Несколько сановников в длинных, расшитых золотом халатах, побежали исполнять приказ своего капризного эмира, но их одеяния очень мешали быстрому передвижению. Спотыкаясь, падая и сопя, некоторые из сановников всё же достигли золотых дверей, но было уже поздно - сын эмира уже входил в приёмный зал. Старший из многочисленных отпрысков ненасытного Якуба, Омар был гораздо выше своего отца, да и многих курбов. Возможно именно поэтому в его глазах было постоянное презрение к мелким букашкам, которые семенили рядом с ним.
  Эмир испытывал к своему сыну двоякие чувства. С одной стороны он терпеть не мог этого великана, отнюдь не отличающегося нехваткой ума. На оборот, Омар часто вслух и очень серьёзными аргументами противоречил отцу, чем безмерно раздражал того. С другой - первенец эмира был единственным из всех его отпрысков, действительно способным взять на себя власть эмиратом.
  - Омар, немедленно приведи мне этих морских собак! Сейчас же! Они посмели напасть на мои корабли и разграбить Мирдас!
  - Этого бы не случилось, если бы у нас был хороший флот, способный противостоять кораблям викиров - холодно заметил сын эмира, взяв с золотого подноса яблоко, в которое тут же вгрызся своими белыми крепкими зубами.
  - Что?! Немедленно отправляйся в Мирдас и найди их! - Якуб очень быстро терял последние остатки самообладания. Сановники безмолвными тенями разошлись по углам за колонны, не желая попадаться ему под руку.
  - Пустая трата времени. Викиры никогда не задерживаются в том месте, где грабят, более дня - Омар как будто нарочно злил отца.
  - Немедленно догони их! - эмир вскочил со своего золотого трона, тяжело дыша и сжав маленькие кулачки.
  - Они уже далеко.
  - Я сказал...
  - Ты не слушаешь меня, отец. Их здесь уже нет. Ты даже не способен понять такую простую истину, не то что управлять эмиратом.
  - Собака, да как ты смеешь...
  - Глупец - старший сын безразлично пожал плечами и, повернувшись к Якубу спиной, пошёл к дверям, выбросив в окно огрызок яблока.
  - Стража, схватить изменника! - эмир окончательно потерял всякое самообладание.
  - Стража, убейте безумца, пока он нас всех не погубил - Омар бесстрашно посмотрел отцу в глаза.
  - Что?! - удивлению Якуба не было предела.
  Стражники, не зная кого им слушать и чей приказ исполнять, попросту замерли на месте, ожидая развязки очередной ссоры между отцом и сыном.
  - Убейте этого подлеца!
  - Меня кто-нибудь уже избавит от этого взбалмошного старика?
  - Выродок! - Якуб решил лично избить своего сына и с этой целью стал вприпрыжку спускаться по золотым ступенькам трона, но запутался в длинных одеждах своих, споткнулся, потерял равновесие и рухнул на пол, хорошенько пройдясь боками об углы. Охая и ахая, эмир попытался подняться, когда рядом оказался Омар.
  - Само небо свергло тебя - с довольной ухмылкой произнёс он и всадил отцу кинжал в грудь.
  
  ****************************************************************
  
  - Мы неплохо повоевали сегодня, сынок. Хорошая добыча, славная. Всем хватит - конунг викиров Виглаф Хорф крепко держал своего старшего сына Рагнвальда за руку, облокотившись о фальшборт. Драккары северян, нагруженные добычей, плыли по Спокойному морю домой, в Сэбьёрг.
  Молодой воин кивнул, соглашаясь с отцом. Отец тяжело и прерывисто вздохнул, принимая это за ответ.
  - Хальфдан, Гуннар, Кнуд - вот ваш новый конунг. Передайте вашей матери, что я буду ждать её в Последней Битве. Мне понадобиться моя подносчица щита.
  Виглаф сжался, скривив лицо от приступа боли, сплюнул сгусток крови, накопившийся во рту.
  - Всю жизнь ненавидел стрелы...
  Сыновья смотрели на отца, ушедшего в небесный хирд. Совсем ещё юноша, Кнуд еле сдерживал слёзы.
  Рагнвальд открыл было рот, но лишь лязгнул зубами и ничего не произнёс. Он вопросительно посмотрел на Хальфдана, чего-то вопрошая у него. Потом посмотрел в ту сторону, где должны, по его мнению, находиться Северные острова и кивнул. Свою тоску по умершему отцу новый конунг оставил в себе, не желая показывать братьям и воинам.
  - Домой! - зычным голосом отдал приказ Хальфдан, самый широкоплечий и коренастый из четверых братьев. Рагнвальд же встал у кормила главного драккара.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава I
  
  Каким-то странным и непонятным образом в один год, почти один за другим, погибли шесть властителей шести основных государств Вилафеллунда. Такое странное событие дало свои результаты. Где-то они проявились сразу, где-то всё прошло тихо и мирно.
  В Танатской империи смерть воинственного и всеми почитаемого Корнелиана Антия вызвала целую бурю событий. По городам и имениям, в деревнях и форпостах - всюду люди шептались об этой странной потере. То, что император был отравлен, в этом мало кто сомневался, но вот кто именно был отравителем - этот вопрос мучил всех, начиная от нового правителя Таната Виттелиана и заканчивая обычным пастухом.
  У императора выявились и другие проблемы по восшествию на трон. Одна из них сразу же выявилась в день коронации - народ Тантополя гудел, разговаривал, откровенно плевал на то, что говорил им Виттелиан, выйдя на балкон. Горожане нагло шутили в адрес императора, сравнивая его с напыщенным гусём. На удивление окружающих сына Корнелиана, тот не стал устраивать за такое открытое проявление хамства каких-либо гонений. Правда, нашлись умники, принявшие сие за обыкновенную трусость. Виттелиан не стал переубеждать и их.
  Ещё одной проблемой оказался Сенат. Эти люди были сильно унижены предыдущим правителем Таната и, вздохнув свободно от своего притеснителя, подняли головы. Тут же началась хитрая игра, где ставкой была республика - именно её так жаждали старые напыщенные сенаторы. В ход пошло всё, вплоть до открытого обвинения Виттелиана в убийстве своего отца. Город просто уже бродил от таких событий и готов был взорваться серьёзным восстанием со дня на день.
  Но и на этом проблемы нового императора не заканчивались. Вольнолюбивый народ лембатов, одного с танатами и суматами роду (эти племена происходили из лагиров), находящийся на северо-востоке Таната, решил, что самое время освободиться от ига своих древних врагов - танатов. Лембаты на протяжении нескольких столетий боролись за первенство в Сонгатской долине, но в итоге проиграли легендарному прадеду нынешнего правителя империи Викториану Антию. Восстание охватило три основных города северо-востока Таната - Лембополь, Верополь и Сурдополь. И если последние два удалось кое-как сохранить, то город на Пограничной реке быстро оказался во власти лембатов и стал их столицей, как и было когда-то.
  И это всё притом, что официально империя продолжала воевать сразу на два фронта - на севере с Рифферундом, а на юге - с Курбским эмиратом. Фальки пока ещё были вынуждены возвращать свои же земли, но вот курбы уже нагло бродили под стенами Бурдополя.
  Все эти события упали на плечи Виттелиана сразу, будто желали в момент раздавить худосочного императора, страдающего оттого, что его кучерявые волосы всё никак не выпрямлялись. И вот, когда все противники Антия ждали его капитуляции, сын Корнелиана отдал свой первый приказ: Гай Фабий, старый товарищ его отца, отстранялся с должности легата легионов и отдал сей почётный титул своему другу Квинту Сцолле. Негодованию престарелого воина не было предела. За Фабия тут же вступились старые проверенные легионы, ходившие ещё с Корнелианом. По сути дела это означало только одно - гражданскую войну. Новый легат легионов уже готовился со свежесформированными легионами выйти против бунтаря Гая, убежавшего в Марополь, когда в дело вмешался несчастный случай - при переправе через Малую реку Фабий, известный любитель накатить перед сном, упал с лошади и захлебнулся.
  Смерть бывшего легата легионов потрясла его легионы и полностью их деморализовала. Никто не знал, что им делал и как быть. Этим настроением не преминул воспользоваться Виттелиан. Он во всеуслышание обвинил Сенат, уже вовсю готовивший свержение молодого императора, в том, что они убили Гая Фабия, подсыпав тому в вино яд. Но это было только начало. Правитель Таната чуть ли не прямо заявил своим легионам, перед которыми выступал, что сенаторы имеют прямое участие в смерти всеми любимого императора Корнелиана.
  Волна негодования и жажда мести вернула старые легионы под всё более крепнувшую руку Виттелиана, который отдал их Квинту. Сенат в страхе за свою жизнь бежал в мятежные земли лембатов. Туда же направился Сцолла. Молодой легат легионов, в которого почти никто, кроме императора, не верил, очень быстро, эффективно и смело добился успеха в своей первой компании: лембаты были разбиты у своей же столицы и снова вошли в состав Таната, Сенат же практически весь отловлен и отдан народу на растерзание.
  Такими решительными и быстрыми действиями новый император разобрался сразу с четырьмя проблемами: официально убийцы Корнелиана Антия были найдены и понесли заслуженную кару, Виттелиан вызвал интерес у своего народа, Сенат был уничтожен, а лембаты возвращены. Оставалась только война.
  
  ****************************************************************
  
  В столице Рифферунда Раверине мало что изменилось после смерти короля Ллевелина. Гриффин, как и его отец в своё время, начал с того, что закатил огромный пир на весь город. Прийти мог кто угодно и было совершенно не обязательно иметь при себе хоть какую-то еду - новый король угощал. На несколько дней столица попросту не просыхала.
  Однако Гриффин очень скоро сел за карту - изучать состояние королевства. Рифферунд располагался от берегов Спокойного моря на западе до Великой реки на востоке, на севере от берегов Ледяного моря до Пограничной реки и Большого болота на юге. Королевство граничило с опасными соседями: с севера на рыбачьи деревеньки постоянно нападали неистовые викиры, с востока в набеги ходили бывшие данники гонты, а с юга шла железными шагами Танатская империя, желающая поглотить рифферундов.
  В первую очередь Гриффин решил обезопасить свои северные границы. Новый конунг викиров Рагнвальд в последнее время сильно зачастил со своими воинами, и поделать с этим ничего было нельзя. О высадке на Северные острова не могло быть и речи - викиры тщательнейшим образом следили за своей морской границей. Поэтому единственным вариантом борьбы с набегами Гриффин нашёл постройку линии прибрежных бургов, которые должны были охранять крестьян и горожан. Строительство шло быстрым темпом, всё было продумано до мелочей, вплоть до расстояния, на котором бурги должны стоять друг от друга, чтобы воины могли видеть всё происходящее с соседями.
  Выполнив в кратчайшие сроки свою же первую задачу, король перешёл к решению второй, благо что Рагнвальд на время убрался от берегов Рифферунда. Гриффин повёл войска фальков и фиров на восток, в земли воинственных гонтов. Перед этим король окончательно переделал по своему свою армию: фальки были теперь в основе своей пешим войском, а фиры, прекрасные наездники - конницей.
  Выйдя из Фирдона, портового города в устье Великой реки, Гриффин очень скоро столкнулся с пропавшим Рагнвальдом - тот преспокойно грабил северные берега гонтов, решив не губить своих людей под бургами рифферундов. Такое положение дел очень рассердило вспыльчивого короля и он тут же попытался навязать конунгу викиров сражение. Но легче было найти иголку в стоге сена, чем поймать хирды Рагнвальда и его братьев. Викиры могли нагло разграбить какую-нибудь деревеньку и уйти на драккарах в море, чем и пользовались, оставляя Гриффина в дураках.
  Поняв, что ловля северных разбойников бесполезна и на это уходят все силы и много времени, король Рифферунда повёл свою армию по землям гонтов с целью захвата и присоединения их.
  
  ****************************************************************
  
  Новый конунг викиров за одну неделю потерял не только отца, но и мать: Гуннхильд, узнав о смерти мужа, попрощалась со своими сыновьями и дочерью, после чего взошла на драккар погибшего конунга и вместе с ним сгорела.
  Рагнвальд очень скоро отправился в новый страндхог. Все северные берега, итак вечно страдавшие от набегов его отца, теперь попросту взвыли. Грабежу подвергались те, кто совсем недавно был ограблен уже во второй раз и при этом они прекрасно понимали, что завтра к ним могут прийти снова.
  Но теперь грабежи были лишь для отвода глаз местных вождей. Пока драккары под предводительством Гуннара и Кнуда появлялись то у берегов Рифферунда, то рядом с землями гонтов, конунг и Хальфдан высадились на северо-востоке земель гамалов, небольшого племени одного с фальками, фирами, камбрами и гонтами рода (рифферунды - изначально самое сильное племя Вилафеллунда, какое-то время владычествовавшее на всём материке). Вышедшую им навстречу армию викиры разбили и устроили лагерь. Очень скоро начались строительные работы - Рагнвальд задумал постройку мощного бурга на материке.
  Через несколько месяцев Бретрабьёрг уже возвышался над водами Ледяного моря. И это было только начало, потому что конунг викиров хотел построить ещё пару-тройку таких же баз для своих драккаров, чтобы можно было продвигаться всё дальше на юг, в богатые земли курбов и камбров. Но так было не на всём северном берегу - Рифферунд и земли гонтов Рагнвальд сразу отмёл, как территории для своих баз, дабы не дать возможность Гриффину возможность хоть как-то отомстить за набеги на его земли.
  
  ****************************************************************
  
  Лесное княжество только сейчас стало обращать внимание на ту новую для себя угрозу, которая исходила от теперешнего главного племени в Великой Степи - плювцев с их каганом Самаром. Святомир, уже давно не имеющий практики владения оружием, первым же своим решением назначил воеводами двух гридней, Светозара и Горыню, тех самых, которые принесли ему известие о гибели матери. Оба они посылались в Городище и Кременец на восточную границу, дабы возглавить защиту горных детинцев от возможных набегов конных степняков.
  Почему эти два гридня так быстро смогли взобраться на такое почётное место, многие приближённые князя понять не могли. Возможно, Святомир, этот всегда весёлый и улыбчивый молодой правитель, считающий войну недостойным занятием, выказал в своём решении какую-то свою проницательность, разборчивость в людях, а может наоборот, излишне доверился первым двум попавшимся на глаза гридням. В любом случае, оба они были отправлены на самую опасную сейчас в княжестве границу, где им и предстояло доказать, верно ли поступил князь или совершил грубую ошибку.
  
  ****************************************************************
  
  Каган Самар, взойдя на гексапейский трон, столкнулся с вполне ожидаемыми проблемами нового правителя Великой Степи. Его младшие братья, посовещавшись между собой, решили, что их старший брат не самый лучший из всех детей великого кагана Кандыра и не ему быть властителем Гексапея.
  Самар не стал ждать активных действий своих братьев и решил убить их всех в городе. Но, узнав про это, младшие сыновья Кандыра, взяв с собой всех своих приверженцев, бежали из столицы в земли пуртов, совсем только недавно покорённых предыдущим каганом. Эти кочевое племя очень желало вернуть себе свободу и, приняв у себя опальных мятежников, сторговалось о своей независимости в обмен на военную поддержку против Самара.
  Но не только пурты приняли активное участие в восстании младших братьев кагана. Ванады, одно из племён рода борян (к которым также относились лесики, болотники, озёрники, горцы и добцы), поселившиеся на окраине Великой Степи у подножия Старого хребта, вполне отдавали себе отчёт в том, что, поставив на гексапейский трон своего должника, смогут тем самым обезопасить свои посёлки от частых набегов степняков. Поэтому они также поддержали мятежных братьев.
  Самар проявил себя как хладнокровный правитель. Он не стал тут же собирать свою армию и сражаться против объединённого войска мятежников, пуртов и ванадов. Для начала старший сын Кандыра послал своих людей в лагерь братьев, отдав приказ войти к ним в доверие и рассорить меж собой, что и было выполнено очень просто, так как ни о каком доверии и братской любви не было и речи. Разругавшись в пух и прах, братья покинули общий лагерь, решив бороться с Самаром поодиночке. Пурты и ванады же ушли в свои земли, более не желая вмешиваться в дела Гексапейского каганата.
  Правитель Великой Степи, узнав, что братья рассорились, тут же повёл на них свои войска. Один за другим, мятежники были разбиты и взяты в плен. Самар приказал запереть их в клетки и везти за армией, которую он направил уже на пуртов, желая наказать их за мятеж и помощь его братьям. Объединённые войска плювцев, кантров и суров вторглись в земли бывших подданных каганата и разбили их армию. Все, кто посмел поднять оружие на кагана, были убиты. Но Самар этим не ограничился - он отдал приказ казнить каждого второго мужчину племени из тех, кто не был на поле боя, а оставшуюся половину увести в армию.
  Выбранных на смерть казнили на том же месте, где произошло сражение, и оставили на съедение степных хищникам - каган повелел не сжигать тела мятежников. Это было, пожалуй, самым суровым наказанием для любого степняка и Самар желал этим показать, что неповиновение ему и уж тем более мятеж будут караться самым жестоким методом.
  Теперь настала очередь ванадов. Властитель Степи прекрасно был осведомлён об их участии в мятеже. Но даже не это руководило сейчас старшим сыном Кандыра - он желал расширить свои владения, а ванады были единственным племенем в Великой Степи, кто не подчинялся и, более того, даже не платил ему дань.
  Отдохнувшая армия степняков двинулась к посёлкам ванадов. Многочисленная конница кагана в основном состояла из вооружённых копьём и ятаганом тяжёлых всадников в укреплённой броне и лучников, почти не защищённых броней, зато выигрывающих в скорости. Именно с них обычно Самар предпочитал начинать свои атаки, чтобы второй волной тяжёлой конницы уже разбить врага.
  Ванады были уже наслышаны о той каре, которая постигла пуртов за помощь братьям властителя Великой Степи. На общем собрании всех старейшин было решено выслать женщин и детей к воеводам князя Святомира в Городище, прося защитить их. При этом ни один мужчина не пожелал покинуть родные края, будь то глубокий старик или совсем ещё юноша. Все вооружились, кто, чем мог, и такое вот войско отправилось навстречу грозному кагану Самару.
  
  ****************************************************************
  
  Эмир Омар ибн Якуб начал своё правление, как подобает любому властелину Курбского эмирата - он умертвил всех своих братьев, не желая иметь какую-либо конкуренцию, хоть те и не представляли для Омара серьёзную угрозу. После этого новый эмир разогнал или казнил почти всех лизоблюдов своего отца, оставив при себе только визиря Махмуда. Почти весь гарем Якуба был отдан солдатам, лишь самые красивые остались во дворце. В своих покоях Омар велел очистить всё от золота, расплавить его в слитки и отправить в сокровищницу. Посреди большой комнаты же он приказал установить обычный широкий стол и свой любимый кальян.
  Пригласив Махмуда в обновлённые эмирские покои, правитель курбов показал ему один из свиток, которые теперь лежали на столе. Это был чертёж нового корабля, более быстрого и лёгкого, чем те, что сейчас были у эмирата. Но не это было самое главное - Омар так же показал ещё один свиток, где была формула горючей смеси, которая и должна стать основным козырем новых кораблей.
  Поражённый визирь тут же убежал исполнять приказания о постройке этих кораблей и изготовлении горючей смеси. Так, впервые месяцы правления нового эмира всё было употреблено на охрану берегов - нападение викиров очень сильно запало в душу Омара.
  Нападать на ослабленную Танатскую империю эмир не стал: то ли не решился, то ли раньше других уловил в новом императоре сильного противника и не стал раньше времени его раздражать. Да и проблем в эмирате хватало - Якуб сильно запустил экономику, да и не обошлось без восстания темнокожих лиммеров. Омар лично встал во главе своего войска и смог в нескольких стычках разбить мятежников. Это на какое-то время утихомирило основную рабочую силу эмирата. В столицу правитель курбов вернулся с очень интересным для себя трофеем, неким дурманом под названием хаши, которую он взял у одного из убитых главарей восстания лиммеров.
  Пока эмират решал свои внутренние проблемы, империя утихомирила восстание внутри своих владений. Момент был упущен. Но Омар и не думал совсем уж отказываться от войны с северным соседом. В его планах уже был захват Суматских гор и Бурдополя. Правда, для начала он решил узнать получше, что же за трофей ему достался.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава II
  
  Легат легионов равномерным шагом, не создавая лишнего шума, но и не скрываясь, вошёл в колонную залу императорского дворца, чтобы выйти на веранду. Не смотря на то, что снаружи уже была весна и солнце грело, здесь было достаточно прохладно. Зала плохо освещалась и поэтому расстояния между колоннами были в темноте. Сцолла смотрел только вперёд, но чувствовал на себе взгляды тех, кто дежурил здесь.
  Виттелиан стоял на веранде в застывшей позе, держа руку на книге.
  - Служение и честь! - легат легионов ударил кулаком по левой части лат.
  - Квинт, рад, что ты так быстро явился. Пора готовить легионы к войне. У тебя есть три года на покорение Курбского эмирата - Антий невольно хмурился из-за солнечных лучей, которые светили ему в глаза. Была бы возможность, император давно ушёл в тень, но ему приходилось ждать, пока старый скульптор доделает новый бюст. А уж жаловаться он и не думал.
  - Служение и честь! - Сцолла уже готовился отправиться в казармы.
  - Есть ещё одно задание... Вы уже закончили, Клиос? - Виттелиан обратился к старику. За свой первый год правления он успел собрать при дворце множество известных скульпторов, художников, поэтов и философов, чьи имена гремели по всей империи. Всем им Антий делал разные дорогие подарки, любил с ними вести разные долгие и познавательные беседы, иногда даже позировал. Но при этом, ни разу император сам не предлагал себя в качестве модели, так как был очень плохого мнения о своей внешности. Кучерявые волосы, которые он всё так же пытался выпрямить, лишь добавляли Виттелиану уверенность в этом.
  - О да, мой император. Премного благодарен, что вы согласились потратить на меня своё драгоценное время - старик добро улыбнулся и, быстро собрав свои инструменты, приказал носильщикам, отдыхавшим в тени деревьев, унести бюст Антия, который ещё предстояло отшлифовать.
  Когда, наконец, скульптор ушёл, и Виттелиан, Квинт и Вифаний, всё это время стоявший у края веранды, остались одни, император отошёл в тень.
  - В скором времени я бы хотел отравиться на пару дней с государственным визитом к нашему соседу, князю Святомиру. Вы оба будете меня сопровождать. Охрана должна быть небольшая, скажем так, тридцать самых лучших и проверенных легионеров. Чтобы не особо приметно, но и не слишком уж мало. Свободны.
  - Служение и честь! - отчеканили Сцолла и Полибий.
  Как только оба собеседника императора удалились, из колонной залы вышел на свет Севастий, чему-то весело ухмыляясь. Это заметил Виттелиан и нахмурился.
  - Служение и честь.
  - Убери эту ухмылку со своего лица и докладывай.
  - Слушаюсь, мой император - Туллий слегка прищурился, оставляя на лице лукавый вид - Ваш проект по организации... преторианцев скоро начнётся.
  - Очень хорошо, Севастий. Пока что командование над ними примешь на себя ты. Но, когда я вернусь из поездки в Лесное княжество, ты мне понадобишься для другого проекта, так что будь готов прийти по первому моему зову. Пока что отправляйся в Антополь, как и условленно - Виттелиан выпил ключевой воды из обычного глиняного кувшина и внимательно посмотрел на Туллия.
  - Служение и честь - Севастий снова ухмыльнулся и ушёл в колонную залу.
  
  ****************************************************************
  
  Столица Лесного княжества, деревянный Озерок гудел от новостей и событий. Сначала стало известно, что в город на берегу Великого озера собирается приехать танатский император Виттелиан Антий, а сегодня утром жители Озерка узнали, что около Морского Городка потерпел кораблекрушение драккар конунга Северных островов Рагнвальда Хорфа. Правитель викиров и его люди тотчас же были спасены и отправлены в столицу княжества, где их уже встречал сам Святомир Военежич.
  - Здравы будьте, нежданные гости. Прошу вас, в терем мой проходите - князь поджидал конунга на крыльце. Рагнвальд вопросительно посмотрел на Хальфдана. Тот перевёл старшему брату сказанное Святомиром. Подумав пару секунд, князь кивнул.
  Викиры вошли в деревянный терем, где уже были накрыты длинные столы. Здесь были и наваристые щи и борщи. Рядом с ними можно было найти горшки с картошкой и мясом. Чуть поодаль можно было увидеть вареники с ягодами и творогом. Ржаные и пшеничные караваи разных размеров окружали основные блюда. В самом же центре столов размещались подносы с запечёнными кабанами, утками в каше и курицами. Всё это было ещё горячее, только-только из печей вынутое. Из питья на столах были кувшины с молоком, простоквашей, квасом, морсом и обычной ключевой водой, а также брагой.
  - Извольте отведать сей скромный обед.
  Голодные викиры, не евшие ничего целый день, волчьим взглядом смотрели на всё, что было на столе, их животы урчали, они сглатывали слюни, но никто не посмел и с места сдвинуться, ибо стоял Рагнвальд. Тот внимательно посмотрел в добродушное лицо князя, подумал и кивнул. Тут же воины ожили, быстрыми шагами подошли к лавкам, стали их двигать, садились, но не ели, ибо конунг только-только сел. Это приметил Святомир.
  - Вы же Рагнвальд, верно?
  Старший Хорф взглянул на князя и вдруг хитро улыбнулся, что очень понравилось сыну Военега - он счёл это за хороший знак.
  - Я Святомир, князь земель этих. Вы у меня в гостях. Это мои сёстры, Чаяна и Света.
  Рагнвальд посмотрел на Свету, кивнул ей в знак знакомства, потом перевёл свой взгляд на Чаяну. Она была старше Светы на три года. Дети Военега и Любимы были светловолосы и голубоглазы. Чаяна отличалась от младшей сестры ростом - она была повыше. Да и, если сравнивать их, Света совсем была худа. Чаяна больше походила на свою бабку по отцу, сестра же была вылитая Любима.
  Викир кивнул девушке, но ещё долго посматривал в её сторону, правда, не делая это явным для своих братьев.
  - Не знаю, как вы, а я жрать хочу - Гуннар всё поглядывал на конунга.
  - Рот прикрой - Хальфдан недовольно смерил брата взглядом.
  - Простите, я не понимаю, о чём вы говорите, не владею языком вашим, но смею надеяться, что вы есть хотите. Ведь так? - Святомир переводил взгляд с Хальфдана на Гуннара, а потом и на Рагнвальда.
  Старший Хорф ещё раз внимательно оглядел все блюда и, наконец, утвердительно кивнул. Голодные викиры, уже тихо с ума сходившие от ожидания, волками накинулись на блюда, отрывали куски мяса от запечённых птиц, накладывали в миски картошку и кашу, брали кувшины с напитками. Повсюду зазвучали чавканья, всасывания костного мозга, причмокивания и даже нечто напоминающее рык довольного животного - воины ели.
  Довольный всем этим князь позволил себе захохотать. Посмотрев на него, улыбнулся и конунг.
  Отобедав, Святомир и его гости отправились на широкое поле под стенами Озерка, где уже всё было готово для проведения потешных боёв в честь Рагнвальда. Крепкие и сильные бойцы сошлись, чтобы драться на кулаках. Викиры, попав в свою среду, тотчас стали активно поддерживать своих кандидатов на победу, кричали, шутили, шумели - в общем, оживились. Даже старший Хорф позволил себе улыбнуться (скорее это сейчас напоминало звериный оскал) и даже повторил парочку понравившихся ударов. Что уж говорит про Гуннара и Кнуда - младшие Хорфы горели желанием поучаствовать в кулачных боях. Один Хальфдан был невозмутим и сидел рядом со старшим братом в ожидании. Вообще, братья были вроде и схожи между собой (все они были высокие, широкоплечие, светловолосые и светлоглазые), но при этом у каждого была своя внутренняя черта: Рагнвальд был замкнут, Хальфдан - терпелив, Гуннар - неистов, Кнуд - послушен.
  - Ну, как он тебе? - князь сидел с сёстрами позади викиров и мог спокойно наблюдать за всеми своими гостями. Бои Святомира совершенно не интересовали, он и посещал их только для того, чтобы свой народ не разочаровывать.
  - Кто? - не поняла Чаяна, сидевшая рядом с братом.
  - Рагнвальд.
  - Он? Зверь какой-то. Молчит, жестикулирует и скалится как волк - девушка нахмурилась, уже начиная догадываться, к чему задал ей такой вопрос брат.
  - Он ещё и улыбаться умеет - заметил Святомир, сам улыбаясь.
  - Всё равно... он дикий какой-то.
  - С хорошей женой вполне может стать нормальным.
  - Брат, воля твоя. Но... вы же первый день знакомы!
  - Он мне люб, пусть и дикий, зато он... чистый, незамутнённый. Чище, чем мы все. У него свой мир, не такой, как наш.
  - Воля твоя, брат...
  Князь слегка смутился оттого, что Чаяна не была рада его идее, однако очень быстро собрался.
  - Эй, Рагнвальд, дело есть!
  Конунг, услышав свой имя, обернулся и с какой-то хитрой улыбкой посмотрел на Чаяну, а потом уже на Святомира.
  - Ты мне люб, Рагнвальд, поэтому хочу женить тебя на сестре своей, Чаяне. Согласен?
  Конунг слегка прищурился. Хальфдан, видя задумчивость брата, решил перевести ему сказанное князем, но старший Хорф ладонью остановил его, после чего снова посмотрел на Святомира и кивнул ему.
  - Вот и славно. Люблю, когда дело хорошо идёт - князь встал, взял сестру за руку и подвёл её к уже поджидающему Рагнвальду. Тот осторожно, стараясь не сжимать, взял ладонь Чаяны в свою - Да благословит вас Калгор.
  Конунг посмотрел на яркое весеннее небо, где летали птицы и совсем тонкие облака держали свой путь на восток, а потом перевёл свой взгляд на девушку, робко ей улыбнувшись. Чаяна же от страха и неожиданности всего произошедшего с ней за эти минуты, даже не знала, как ей быть и что делать. Рагнвальд, видя её замешательство, улыбаться перестал и взглянул на князя, дабы не смущать свою невесту. Задумавшись на пару секунд, он потом указал Святомиру рукой на Хальфдана и постучал себе по груди в районе сердца, после чего указал уже на самого князя и повторил удары. Удивлённый Святомир перевёл взгляд с Рагнвальда на Хальфдана.
  - Это он вас братом своим признал - ответил на немой вопрос князя второй Хорф.
  - Я же говорю - чистая душа - прошептал Святомир, подошёл к конунгу и обнял его. В глазах князя стояли слёзы от переполнявшего его счастья.
  Несколько обескураженный такой выходкой правителя Лесного княжества, Рагнвальд похлопал свободной рукой (в другой он по-прежнему держал ладонь Чаяны, замершей на одном месте в полном непонимании) Святомира по спине, явно уже желая освободиться от объятий.
  Сияющий князь тут же велел готовить праздничные столы в тереме, желая отпраздновать такие важные события.
  
  ****************************************************************
  
  - Ну что, дружище, вот полянушка, вон там степняки поганые. Повоюем всласть - Светозар радостно оглядывался вокруг. Оба воеводы, приняв в Городище женщин и детей, решили с одной дружиной присоединиться к ванадам.
  Войско борянского племени разместилось у самых границ своих владений между Большим заливом и Степным лесом. Почему Самар не напал на них сразу, ещё в том году, после покорения пуртов, старейшины могли только гадать. Одним из вариантов было то, что каган Великой Степи вёл переговоры с камбрами, рифферундским племенем, проживающим южнее ванадов, о невмешательстве в сей конфликт. Ходили ещё слухи, что Самар муштровал пуртов, делая из них профессиональных воинов, а не просто кочевников. Могло быть и ещё одно: каган успел за это время найти себе жену и у них уже родился сын - вполне подходящий довод для того, чтобы подождать воевать. А возможно, все эти факторы сказались на действиях кагана. В любом случае, этой весной степняки были уже у границ ванадов и остановились лишь тогда, когда увидели их войско.
  Не имея над собой чёткого главы, старейшины всех родов ванадов были очень обрадованы появлению Светозара и Горыни, воевод Лесного княжества. Им они и передали управление войском. Светозар взял на себя конные рати, а Горыня - пешие.
  Никто не начинал битву, когда вдруг каган махнул рукой и из-за задних рядов вперёд выехали клетки с пленными братьями, сейчас больше напоминающими животных.
  - Что он задумал? - Светозар ещё пока был рядом с Горыней и не уходил к конной дружине. Оба они были на конях.
  - Сейчас узнаем - воевода из горцев внимательно наблюдал за Самаром, который подъехал ближе к ратям ванадов.
  - Вы поддержали этих людей в мятеже против меня! Смотрите же, какой жребий вы себе избрали! - прокричал каган Великой Степи с лёгким акцентом. Он отлично знал язык борян, ибо считал крайне важным общаться с соседними государями без помощи переводчика, который может неправильно перевести, или иметь свои цели.
  К клеткам подбежали вооружённые копьями воины и, как диких зверей, закололи братьев Самара. После этого клетки повезли назад. Как только они перестали мешать коннице, каган достал ятаган из ножен и, взмахнув им, указал на ванадов. Многочисленная конница, лёгкая и тяжёлая, сорвалась с места.
  Горыня тут же слез с коня и увёл его за пешие дружины ванадов. Светозар отправился к всадникам. Рати были выстроены следующим образом: первой на себя должна была принять удар передовая дружина, за ней находилась основная, самая многочисленная; левая и правая дружины расположились по бокам основной, позади же был запасной полк, рядом с которым также находились конные рати Светозара, готовые по указу Горыни обойти дружины справа и ударить по степнякам.
  Лёгкая конница степняков стала обстреливать застывшую на месте передовую дружины, готовая разойтись в стороны, как только подоспеют мощные тяжёлые всадники.
  Горыня тут же отдал приказ медленно отступать к основной дружине, чтобы слиться с ней. Но передовой полк не успел - тяжёлая конница обрушилась на него с трёх сторон. Копья протыкали людей и лошадей, крики и ржание раздавались отовсюду.
  Воеводе пришлось сдерживать порыв ванадов прийти на помощь погибающей передовой дружине - нельзя было ломать строй. Кто смог выбраться из той резни, успели добраться до своих, прежде чем конница степняков накрыла их.
  Самар ударил по всему фронту, не желая попасть в окружение из-за передвижения правой и левой дружины.
  Как только воины кагана достигли дружинников, Горыня дал знак Светозару, что пора выдвигаться. Воевода с радостью повёл за собой конные рати по дуге и ударил в тылы степняков. Совершенно ошеломлённые, всадники Самара дрогнули и, струсив, повернули назад. Среди беглецов Светозар увидел каганский плащ и отдал приказ преследовать степняков.
  Но далеко не все дрогнули. Большая часть продолжала давить на воинов Горыни, убивая их. Пока конница всё дальше и дальше уходила от поля сражения, здесь всё шло к своему финалу.
  Светозар и его всадники убивали одного степняка за другим, пока не поймали кагана. Молодой лесик смог ударом копья ранить лошадь степняка и та опрокинула своего всадника. Светозар с улыбкой на лице спрыгнул на землю, доставая из ножен меч. Кончиком он скинул шлем с головы поверженного. Но каково же было удивление воеводы князя Святомира, когда он понял, что это был не Самар, а обычный воин, переодевшийся в правителя Гексапея.
  Поняв свой ужасный просчёт, Светозар тут же погнал коня в галоп, уже осознавая, чем всё это может обернуться. Как же так он мог попасться на такую банальную уловку, бросить друга одного сражаться с основными силами противника во главе с хитрым предводителем? О, Калгор, что же делать?
  Поле битвы к моменту возвращению конной дружины было уже полем побоища. Никаких степняков уже не было и в помине - они отправились в деревни и сёла ванадов, ещё не зная, что погибшие старейшины успели отправить всех женщин и детей в Лесное княжество.
  Ни одного пешего воина-ванада, ещё готового сражаться, всадники не нашли - основная, левая, правая и запасная дружины полегли, не отступив назад ни на шаг.
  Светозар, удручённый, снял шлем-шишак, подавленным взором оглядел павших воинов, желая зацепиться хоть за одно движение, за одного живого человека среди этой порубленной массы тел. Сколько мужчин, ещё недавно шутивших, державших своих детей на руках и целовавших жён, сейчас не издавало ни звука. Одна ошибка... один просчёт и всё, нет людей...
  - Надо найти раненных, должен же хоть кто-то выжить - нашёлся, наконец, воевода.
  Всадники спешились. Долгие поиски привели к тому, что около сотни дружинников были найдены и им оказали хоть какую-то возможную в таких условиях помощь. За это время, друг за другом, в небо стали подниматься чёрные столбы дыма - Самар и его войско сожгли разграбленные деревни и сёла.
  Светозар упорно искал тело Горыни, переворачивал тела, вглядывался в застывшие лица и, наконец, нашёл своего друга. Горыня был весь в крови, чужой и своей. Грозный и воинственный лик его выражал готовность бороться дальше. Руки всё также сжимали длинный окровавленный меч, отправивший сегодня на тот свет не один десяток врагов.
  Воевода, тяжело вздохнув, склонился над другом, даже не представляя, как и что ему делать дальше. Какая-то апатия охватила ещё совсем юного Светозара, потерявшего своего наставника. Лишь только лёгкое шевеление кольчуги на груди Горыни вывело воеводу из его застывшего состояния - горец дышал, а это значит, что он ещё был жив.
  - Сюда! Сюда! Помогите мне!
  
  ****************************************************************
  
  Гриффин, постоянно что-нибудь трогая и перемещая с места на место, бродил по пиршественному залу. Иногда он просто замирал на месте, сжимая себе руки, и к чему-то прислушивался. По всему виду Локерна было видно, что он чего-то с нетерпением ждёт.
  Вдруг, лицо короля Рифферунда всё осветилось, он подбежал к открывающейся двери. Но, когда сын Ллевелина увидел вошедшего младшего брата, он резко остановился.
  - Что с тобой, братец? - Ратхар, удивлённый, посмотрел на Гриффина.
  - Да волнуюсь я просто - улыбнулся старший Локерн и потрепал брата по волосам. Тот извернулся, стал рычать и махать руками. Гриффин тоже стал рычать, только слегка присел, чтобы не сильно возвышаться над своим младшим братом, и стал медленно на него надвигаться. Довольный Ратхар стал бегать по всему пиршественному залу, прыгая и прячась.
  Закончилась вся эта беготня тем, что младший Локерн, увернувшись от очередного захвата Гриффина, запрыгнул ему на спину.
  - Давай, вези меня лесной зверь - хохотал младший сын Ллевелина.
  В это время открылась дверь и в зал вошла гордая Гита, почётная королева-мать, которой король оставлял управление Рифферундом, когда воевал.
  - Мальчик - тихо, но чётко выговорила она такое заветное и такое важное слово, которое заставило Гриффина замереть на мгновение, потом опустить ничего не понимающего Ратхара на деревянный пол и медленно подойти к Гите.
  - Мальчик - лицо старшего Локерна сейчас было детски наивно - Мальчик. Мальчик!
  Он стал обнимать и целовать ошарашенного младшего брата, а потом и мать, вызвав у неё улыбку.
  - А я... могу... ну...
  - Иди уже - Гите даже пришлось подтолкнуть своего первенца, чтобы он пошёл к жене и новорожденному.
  Гриффин словно на крыльях влетел в комнату, где Ждана уже кормила грудным молоком их первого ребёнка. Король Рифферунда присел у изголовья кровати. Взгляды Гриффина и Жданы встретились. Сын Ллевелина поцеловал жену, а потом и новорожденного.
  
  ****************************************************************
  
  Армия курбов, руководимая Омаром, тихо подкрадывалась к стенам спящего Бурдополя, некогда имевшего название Бурдис, когда ещё племена суматов были независимы от танатов.
  Эмир долго прикидывал разные варианты, слушал донесения своих шпионов и пришёл к выводу, что такой момент, как отъезд императора Виттелиана и его легата легионов Квинта в Лесное княжество, это шанс, выпадающий раз в жизни. Собрав своё войско, не совсем ещё готовое к длительным сражениям, сын Якуба решился на ночную атаку пограничного города. К своему сожалению, эмиру не удалось пока реализовать очередной их своих проектов, навеянных раскуриванием хаши, нынешнего неотъемлемого спутника Омара - правитель курбов придумал интересное осадное орудие, которое могло бы сильно увеличить шансы на взятие любой крепости. Но всё это было только на свитках, эмир пока не спешил с практикой.
  Часовые дремали на своих постах, в то время как воины Омара лезли по кошкам на стены Бурдополя. Но, неожиданно для них, из-за зубцов появились лучники, натягивающие тетивы. Тучи стрел обрушились на опешивших курбов.
  Сын Якуба внимательно и быстро оценил происходящее. Мало того, что на стенах города оказался улучшенный гарнизон, так ещё его войско пытались отрезать от родных земель - легионеры выстраивались в ряды, перекрывая дорогу в эмират. Омар готов был поклясться, что вёл их не кто иной, как Квинт Сцолла, тот, кто должен был находиться в совсем другом месте. А это могло означать только одно - их ждали.
  Эмир велел быстро собраться войскам в клин и ударить по пешим войскам империи. Легионеры дисциплинированно приняли удар конницы курбов, не сумевшей набрать ход, и отбросили их обратно под стены Бурдополя, с которых лучники продолжали обстрел.
  Видя, что ни о какой победе здесь не может быть и речи, тем более, что из города уже готовились выйти защитники и ударить в тылы курбов, Омар повёл свою конницу к Южному лесу, который славился своей дремучестью и опасностью, исходившей от ядовитых змей, болотных ям и диких зверей. Мало кто мог отважиться пройти по таким местам, а уж тем более на конях. Но особого выбора у сына Якуба не было - иначе плен. Тем более, там, за лесом было море, там был его флот, заранее размещённый поближе к городу на всякий случай. Пехота была брошена на произвол судьбы, но Омар даже и не думал о них - для него было безусловным то, что его жизнь важнее для эмирата, чем жизнь сотен воинов. Многие из этих копейщиков ещё пытались сражаться, но вскоре были окружены со всех сторон легионерами Сцоллы. Все, кто посмел оказать сопротивление, были убиты, бросившие же оружие - взяты в плен.
  Омар и его конница достигли опушки Южного леса. Эмир остановил коня, понимая, что животное попросту не пройдёт сквозь все те завалы, что присутствовали здесь, спрыгнул на землю и первым подошёл к древним деревьям, каждое из них было трудно обхватить и десятерым воинам. Здесь веяло какой-то дряхлой историей, веками. Эти деревья вполне могли быть свидетелями первых шагов людей, поселившихся на этом материке. Сын Якуба внутренне вострепетал от такого груза вечности, ощущая какой-то первобытный страх перед темнотой и теми шумами, которые издавал этот древний лес. На самом деле он был гораздо моложе Старого леса и уж тем более Дремучего, расположенных на севере, но Омар о существовании оных даже не имел представления.
  Курбы один за другим исчезали в темноте леса, не зная, выйдут ли они когда-нибудь к берегу Спокойного моря, где их поджидают корабли.
  
  
  
  
  
  
   Глава III
  
  Император Виттелиан всё же поехал в Лесное княжество, как и предполагал, только позже изначально озвученного срока. То, что первая дата была ловушкой для Омара и Гриффина, оба поняли гораздо позже - первый, попав в неё, а второй, узнав о том, что случилось с эмиром курбов у Бурдополя. Омар всё-таки вышел со своими людьми из Южного леса, потеряв половину от тех людей, с которыми вошёл в него.
  Ехать в Озерок сын Корнелиана не решился, справедливо рассудив, что такое неблизкое путешествие слишком опасно для Танатской империи. Поэтому Виттелиан и Святомир встретились в торговом городке Речник, который находился на берегах сразу двух рек - Великой и Болотной. Изначально Речник был просто деревней рыбаков, чью принадлежность к какому-либо племени было трудно определить. Но, когда князем стал дед Святомира, Мечислав, то, взяв сию деревеньку, он быстро оценил все преимущества постройки городка на таком удобном месте. Теперь Речник уже процветающий торговый город, где живут и лесики, и болотники, и озёрники, и горцы. Более того, есть даже конец, где обитают лембаты. Постоянная ярмарка позволяет городку становиться всё более живым, красивым и ярким.
  Как император того и желал, его сопровождали Квинт, Вифаний и тридцать отборных легионеров.
  - Здравы будьте, гости дорогие - князь как обычно был весел и доволен.
  - И тебе не хворать, Святомир - Виттелиан умел сносно разговаривать на языке борян, рифферундов и степняков, и даже понимал речь северян. Более того, сын Корнелиана держал в планах изучение языков малых народов, которые вроде и входили в основные, но всё же чуть-чуть да отличались.
  - Пойдёмте в терем, там уже накрыли для нас столы.
  Сытный обед был очень кстати. С дороги имперцы проголодались, но ели медленно, не спеша, тихо разговаривая, дабы не мешать соседям. Князю припомнились викиры и их шумный обед. Там всё было громко, весело, от души. Сейчас же все были чинны, аккуратны, как будто за каждым лично следил император.
  Безусловным центром внимания была, конечно же, Света, единственная незамужняя сестра Святомира. Квинт старался всё время смотреть в миску, но опять ловил себя на том, что ищет взглядом её глаза, такие глубокие, детские, наивные. Она с испугом смотрела на всех них, чужих ей людей. Вся её беззащитная хрупкая фигурка снова и снова заставляла железного воина терять над собой контроль. Вифаний уже не раз наблюдал, как его друг смотрел в одну точку минутами.
  - Что с тобой? - не выдержал, наконец, Полибий.
  - А? Да так, думаю, не нападут ли фальки, пока мы тут. Севастий ведь ничего с ними сделать не сможет один.
  - Ты всегда успеешь вернуться и всех нас спасти - улыбнулся Вифаний.
  - Знаешь, слишком уж ты уверен во мне. Мне б такую уверенность...
  - Ну а как в тебя не верить? За два года ты успел разбить лембатов и курбов. Ты уже обладатель бронзовых лат. Этого мало разве?
  Очень скоро Святомир и Виттелиан оставили своих воинов, и вышли на прогулку по городку.
  - Красивые здесь места - заметил сын Корнелиана, разглядывая людей, дома и природу.
  - Необычный городок. Мне он всегда больше нравился, чем Озерок с его княжеским теремом. Там всё как-то ненатурально, а здесь всё гораздо проще. Люди проще.
  Они остановились у берега Великой реки.
  - Святомир. Я приехал к тебе с предложением - начал Виттелиан - У тебя есть сестра, Света, которая ещё не замужем. Отдай её за меня.
  Князь склонил голову набок и так наблюдал за своим собеседником.
  - Интересный ты человек, Виттелий. Надеюсь, ничего страшного, что зову я тебя именем твоим первым?
  - Да нет, наверное - император был несколько сбит с толку и даже понимал, что не знает, что сказать.
  - Знаешь, люб ты мне, Виттелий - Святомир посмотрел на небо - Не знаю, составишь ли ты счастье сестре моей младшей аль погубишь её... Чудной ты, необычный и это любо мне. Однако, много на себя берёшь забот ты, не доверяешь людям твоим, нехорошо сие, опасно. Разум уйти может. Доверять попробуй друзьям своим. Ношу тяжкую власти не тяни один.
  Сын Корнелиана с удивлением смотрел на князя, который уже совершенно спокойно и невозмутимо любовался на рыбок, плавающих в реке, и улыбался какой-то по-детски, наивно.
  - Ты знаешь, что ты сам очень чудной - вдруг улыбнулся император.
  - Мысли иногда странные приходят ко мне, Виттелий. Думается мне, что все мы, люди, чудные по своему, у каждого своя любопытная черта. Все мы безумны. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени.
  Два государя постояли какое-то время у реки, наблюдая за жизнью ничего не подозревающих рыбок. Эти водные создания понятия не имели обо всех тех думах и речах, что вели император и князь, да им это и не надо было. Куда важней им было найти корм или спастись от более хищных собратьев. Может быть и у них было какое-нибудь своё королевство, свои государи, свои воины, принцессы и королевы, свои полководцы и советники, герои и предатели, войны и перемирия. Но только скрыто всё это было от глаз двух молодых людей, которых судьба поставила в положение правителей.
  - Что ж, Виттелий, идём, Свету ждёт судьба её - наконец, произнёс Святомир.
  
  ****************************************************************
  
  Гриффин, как это ни странно, не стал нападать на Танатскую империю и в этот раз, когда Виттелиан действительно уехал в Лесное княжество. Вместо такого рискованного похода король Рифферунда окончательно подчинил себе гонтов. Тем самым, он вышел к Великой реке и владениям князя Святомира. Военежич не замедлил этим воспользоваться и, когда состоялась свадьба императора Виттелиана и Светы, направился в Ельник. Там и встретились два государя.
  - Брат мой, ты просто светишься от счастья. Как там Ждана, Храмн? - улыбчивый Святомир обнял грозного воителя Гриффина. Эти двое, можно сказать полные противоположности друг другу, дружили с самого детства, и став правителями, продолжали сохранять эту привязанность. Противоположность Святомира и Гриффина заключалась, прежде всего, в их характерах, внешне же оба были вполне схожи: высокие, широкоплечие, с развитыми руками. Правда, если последний старался развить своё тело ещё больше, постоянно тренируясь, то князь явно давно не держал меч в руках.
  - Прекрасно, сын обещает быть настоящим воином, Ждана тебе письмо передала - король Рифферунда достал из мешочка, висящего на шее под рубахой скрученное письмо Жданы своему брата.
  - Ты слышал, Света теперь тоже замужем - радости Святомира не было предела. Он был всему: письму, свадьбе, встрече, просто жизни.
  - Да, уже весь город гудел по этому поводу. Вот только, братишка, объясни мне, как ты так умудрился женить Чаяну и Свету на таких мужьях?
  - На каких таких? Рагнвальд и Виттелий очень хорошие люди.
  - Хорошие? Братишка, ты что? Ты не перестаёшь меня удивлять. Я гоняюсь за этим морским псом и его братьями вот уж с год по всему северному побережью. Это же обычные разбойники. И что же делаешь ты, когда они попадают к тебе в руки? Накормил, напоил, да ещё и женил Молчуна на своей сестре. Эх, Свят. А Виттелий? Это же имперская крыса, он весь сплошная гниль и хитрость.
  - Гриффин, по-моему, ты слишком много воюешь. Откуда в тебе столько злости? У тебя прекрасная любящая жена, маленький сын, брат, которого ещё надо поставить на ноги, мать, готовая помочь советом дельным. Радуйся жизни.
  Король Рифферунда внимательно смотрел на князя, а потом вдруг засмеялся.
  - Знаешь, так иногда хочется тебе в лоб дать, но ты ж... это ты! - Гриффин похлопал своей лапищей Святомира по плечу.
  - Поезжай домой, брат, хватит воевать, дома ждут тебя.
  - Да я бы с радостью, братишка, но ты ж понимаешь, не могу так всё бросить. Этот твой Рагнвальд не прекращает набеги на мои северные владения, да и новые соседи, добцы, кто они вообще, что от них ждать. Я их не знаю.
  - За добцев не переживай, они не нападут. Обычные пахари, мирные. А Рагнвальд? Он не станет на тебя нападать более.
  - Откуда такая уверенность?
  - Вот уверен я и всё тут - Святомир весело подмигнул Гриффину и засмеялся.
  
  ****************************************************************
  
  Света была очень удивлена столице империи, Тантополю. Такого большого города она себе и представить не могла. Столица Танатской империи, древний город, расположенный у Великой и Малой рек, даже нельзя было и сравнивать с Озерком. Высокие мраморные колонны дворцов и театров, портики и балконы обычных городских домов, арки, фонтаны, вымощенные площади и дороги, ипподром и арена - всё поразило молодую девушку до глубины души.
  Виттелиан всю дорогу был внимателен и ласков с супругой, но не перебарщивал. Слуги и воины восхищались красотой Светы, тихий Вифаний просто преобразился - он, не переставая, развлекал императрицу чтением разных стихов и историй, как поучительных, так и просто смешных. Один лишь Квинт был задумчив, хоть и старался улыбаться как все. На все попытки младшей сестры Святомира завести с ним какой-нибудь непринуждённый разговор, Сцолла всегда находил оправдание отлучиться - то это была разведка, то кто-нибудь отстал, то выбирали место стоянки и т.д.
  Тантополь был покрыт цветами к приезду императора и его супруги. Красные, алые, нежно-розовые и просто розовые лепестки покрыли булыжники дороги ко дворцу. Света наивно-детскими глазами, с чуть приоткрытыми губками, вцепившись в борт императорской колесницы, смотрела на всю эту красоту, на толпы горожан, встречающих их. Это была просто какая-то сказка.
  
  ****************************************************************
  
  Махмуд на цыпочках подошёл к тяжёлой золотой двери и открыл её. На него тут же навалились дурманящие клубы дыма, полностью заполнившие собой пространство небольшой комнатки, где засел эмир Омар. Он сильно исхудал за последние месяцы, поражение при Бурдополе сильно повлияло на повелителя курбов. Хаши стал вытеснять из его жизни всё, даже еду. Ибн Якуб не переставал курить его со своими наложницами, которые засели вместе с ним в этой комнатке вместе с молодыми юношами. Это была новая забава эмира - он курил и смотрел как молодые юноши и девушки сношаются. Иногда Омар приказывал, чтобы они меняли позы, иногда и сам присоединялся к этой оргии. Чаще всего ибн Якуб просто курил хаши и что-нибудь проектировал. Изрисованные свитки горой валялись на стеклянном столике. Здесь были и разные осадные орудия, и орудия пыток, и какие-то формулы. Но никто, кроме самого эмира, их не понимал, а он не спешил им объяснять, да и не хотел. Полная апатия охватила молодого правителя курбов.
  Вот и сейчас, когда Махмуд вошёл в комнатку, привык к дыму и стал различать голые тела людей на ковре, неудержимо сношающихся, Омар сидел на диване, курил хаши и рисовал. Молодая, совсем юная девушка-лиммера, ей ещё не было даже пятнадцати, методично двигала своей небольшой головкой вверх-вниз между ног голого эмира. Создавалось такое впечатление, что правитель курбов даже не подозревал о её существовании, потому что он был полностью погружён в очередной чертёж.
  Визирь, переступая через сношающихся на полу, приблизился к своему правителю.
  - Мой повелитель, ваши разведчики докладывают вам, что армия императора идёт к нашим землям.
  Омар даже не посмотрел на Махмуда, продолжая рисовать.
  - О великий, что прикажете делать?
  Эмир оторвался от чертежа, чтобы покурить, продолжая игнорировать своего визиря.
  - Многомудрый, ваши воины ждут вашего повеления.
  Ибн Якуб опустил голову и уставился на девушку, продолжавшую своё занятие.
  - Их поведёт Квинт Сцолла, мой эмир.
  Покрасневшие глаза Омара переключились с маленьких грудей лиммеры на Махмуда. Указательный палец эмира коснулся губ, указывая замолчать, и медленно сполз по лицу вниз, приземлившись на голову девушку. Отбросив трубку, правитель курбов, обхватил голову девушки и заставил её ускориться. Как только она закончила, Омар встал и вышел из комнатки. Махмуд, поражённый, выбежал за ним следом, срывая с себя халат. Но одеть эмира не удалось - тот уже вышел в приёмный зал, где правителя курбов ждали его военачальники. Голый Омар уселся на трон, почесал пах и на минуту задумался, прикрыв глаза. Наконец, он их снова открыл и посмотрел на шокированных воинов. Лёгкая ухмылка появилась на губах эмира.
  
  ****************************************************************
  
  Викиры, не трогая ни одного селения, упорно шли по следам, оставленным армией короля Рифферунда, возвращающегося из Лесовика домой. Никто не задавался вопросом, зачем это надо - конунг захотел и все шли.
  Гриффин очень скоро понял, что его преследуют - он никогда не забывал окружать армию разведчиками, даже идя по своим землям. Фальки, фиры и гонты были очень быстро построены в боевые порядки. Локерн не преминул воспользоваться ландшафтом, дожидаясь викиров: пешие фальки, вооружённые длинными копьями и щитами (мечи и секиры вступали в бой позже) встали на вершине холмов; конные фиры были разделены на два отряда и ждали приказа короля ударить в тылы врага. Гонты, как самые слабые и ещё не подготовленные к нужному боевому порядку, были поставлены в резерв. Многих из них вооружили луками.
  Рагнвальд и его братья вели викиров одним мощным сплочённым хирдом. Северяне были вооружены гораздо лучше жителей Рифферунда: их мечи, секиры и щиты всегда считались желанным трофеем для любого народа, впрочем, как и кольчуги со шлемами.
  Когда две армии оказались на расстоянии трёх полётов стрелы, Рагнвальд поднял вверх кулак (щит висел у конунга викиров за спиной). Северяне остановились.
  - Что ты задумал? - Гриффин внимательно следил за действиями своего противника.
  Старший Хорф махнул Хальфдану и пошёл к холмам, на которых засели рифферунды. Гуннар и Кнуд тут же встали во главе хирда по кивку Рагнвальда.
  Когда старшие братья дошли до расстояния в один полёт стрелы, они остановились.
  - Прикажете лучникам... - начал Скаптар, один из бывших вождей гонтов, ставший вассалом короля Рифферунда. Этот невысокий коренастый воин один из первых понял, что сражаться против сына Ллевелина слишком опасно.
  - Нет, он не заслуживает такой смерти - Гриффин огляделся, потом его взгляд упал на Ратхара, который в этом году впервые сопровождал брата в походах - Идём.
  Мальчишка даже не сразу понял, что король обращается к нему. Удивление, смешанное с радостью, были настолько очевидны на его лице, когда Ратхар осознал, что Гриффин берёт именно его с собой.
  - Мой король, но насколько это благоразумно? Ваш брат ещё совсем юн! - Скаптар приблизился к сыновьям Ллевелина.
  - Благоразумие? Что это? - усмехнулся король Рифферунда и пошёл вместе с Ратхаром вниз.
  Наконец, два фалька предстали перед двумя ожидающими их викирами.
  - Что ты хочешь мне сказать, Рагнвальд? - усмехнулся своей собственной остроте Гриффин.
  Хальфдан заиграл желваками от злости, но ничего не ответил на дерзость короля рифферундов. Конунг викиров же склонил голову на бок, с какой-то даже укоризной взглянул на старшего Локерна, чем несколько смутил его - Гриффин ожидал от Рагнвальда другой реакции. Ратхар вообще ничего не понимал и лишь перебегал взглядом по лицам.
  Конунг посмотрел на Хальфдана, а потом указал на него и постучал себе по груди. Затем он указал на старшего сына Ллевелина, и снова ударил кулаком в грудь.
  Король Рифферунда ничего не понимающим взором наблюдал за действиями старшего Хорфа. Тот посмотрел на Хальфдана и стал чего-то от него ждать.
  - Ну и что всё это значит? - не выдержал Гриффин. Хальфдан морщился, но молчал, пока Рагнвальд не дёрнул его за руку.
  - Он признаёт тебя своим братом - нехотя перевел, наконец, второй сын Виглафа под давлением брата.
  - Что? - старший Локерн удивлённым взором уставился на викира.
  - Ты женат на сестре его жены и он признаёт тебя своим братом - Хальфдан совсем впал в желчь, явно недовольный тем, что отныне Гриффин не враг, а друг, даже брат.
  Король рифферундов перевёл взгляд на Рагнвальда. Тот утвердительно кивнул.
  
  ****************************************************************
  
  Чаяна заперла за собой амбар и пошла к общинному дому. На островах весна всё ещё не наступала: снег покрывал собой промёрзшую землю, ветер пробирал до самых костей, поэтому девушка куталась в медвежьи шкуры.
  Северные острова сейчас пустовали - викиры ушли в страндхог, как только льды сошли, и до сих пор не возвращались домой. Сестра Святомира даже не знала, печалиться ли ей или радоваться.
  Супружеская жизнь не задалась с самого начала. Рагнвальд за практически год совместной жизни остался для Чаяны зверем, очень странным зверем.
  Когда в их первую брачную ночь конунг викиров прикоснулся к руке девушки, та не смогла сдержаться и в страхе отпрянула от него и сжалась. Хорф тут же отсел на другой край кровати и оттуда смотрел на свою жену, более не пытаясь к ней прикоснуться. Так они просидели всю ночь - Чаяна в страхе, Рагнвальд - в отчаянии.
  После этого викир старался лишний раз не показываться дочери Военега на глаза. Но, стоило Чаяне чего-нибудь захотеть, как она это получала.
  В те моменты, когда супруги были вынуждены видеться, конунг всегда был причёсан и одет в новую чистую одежду. Он всегда в такие моменты дарил жене какой-нибудь небольшой подарок: серьги, брошку, ленту в волосы, поясок. Чаяна всё это принимала, благодарила мужа, но не могла перебороть в себе страха к этому человеку. Рагнвальд это прекрасно понимал и всё более закрывался, всё больше проводил времени вне дома.
  Не имея возможности постоянно общаться с сёстрами и братом, девушка нашла в землях викиров нежного и преданного друга - Сигрид, младшую сестру Хорфов. Они настолько прониклись друг другом, настолько не могли уже представить свою жизнь без постоянных бесед, что можно было предположить, что они сёстры по духу. Наверно, так и было.
  Крики и шум на пристани вернули Чаяну из его мыслей в реальный мир. К Сэбьёргу подплывали драккары конунга. Рагнвальд, как он обычно это делал, спрыгнул с борта своего корабля прямо в море, желая доплыть до берега. Жёны, родители, дети и родственники выходили встречать прибывших викиров.
  - Ты идёшь? - Сигрид, незаметно подошедшая к сестре Святомира, встала рядом. Чаяна от неожиданности слегка вскрикнула.
  - Да - переведя дыхание, ответила она.
  Девушки спустились к причалу. Рагнвальд, Хальфдан, Гуннар и Кнуд обняли сестру. Конунг осторожно подошёл к жене и протянул ей два письма, одно от Святомира, другое от Жданы. Чаяна, давно ничего не получавшая от родных, радостно выхватила письма из рук мужа и поцеловала, потом вдруг поняла, что сделала, смутилась и покраснела. Зато лицо Рагнвальда светилось таким счастьем, что даже вечно хмурый Хальфдан улыбнулся, а Гуннар, уже что-то нашёптывающий одной из девиц, которую крепко прижал к себе, захохотал, увидев брата. Один Кнуд ничего не понял и столбом стоял рядом с остальными Хорфами.
  
  ****************************************************************
  
  Квинт снял шлем и вытер пот со лба. Горячий ветер гнал мелкие песчинки в глаза, заставляя воинов постоянно щуриться и прикрывать лицо ладонями. Жара стояла просто невыносимая, но никто даже и не думал снимать латы. Сцолла вёл имперские легионы на Сураз, богатый город курбов, расположенный ближе всех остальных к границе с Танатом.
  Омар пока что не решался на прямое сражение и позволял легату легионов пройти вглубь своей страны. Несмотря на дурманный угар, гулявший в его голове, Алласид понимал, что пока что его войска не готовы ни на что, кроме партизанских нападений на легионы Квинта. В основном конные курбы нападали в самые жаркие моменты дня, когда бдительность легионеров заметно снижалась.
  Сцолла никому особо не стал объяснять, почему рискнул пойти на эмират сейчас, когда лето вступило в свои законные права. Но надо отдать ему должное - легат легионов тщательно подготовил обозы с водой и пропитанием для своих людей. На все расспросы Вифания, которого Квинт взял с собой в этот поход, Сцолла отвечал достаточно просто и логично - легат легионов считал, что воины империи не должны бояться каких-либо погодных условий и ландшафтов, будь то жара и бесконечные пески эмирата, холод и белые снега Северных островов, сырость и глубокие болота Рифферунда, ветер и дремучесть лесов Лесного княжества, безводье и опасность степей каганата. Солдаты и сами были не против этого, ведь, тем самым, они зарабатывали себе репутацию, да и попросту засиделись уже дома.
  Квинт решил выслать вперёд конную разведку. Воинам был отдан чёткий приказ находиться на таком расстоянии друг от друга, чтобы они не терялись из виду и могли быстро прийти на помощь. Однако разведчики нарушили указания Сцоллы, на чём их тут же поймал Омар. Алласид знал пески эмирата как свои пять пальцев и выждал подходящий момент, когда конница имперцев оказалась скрыта от легионов грядой барханов.
  Разведчики слишком поздно поняли свой просчёт - курбы уже успели их окружить. Стрелы и дротики летели в танатцев со всех сторон. Конные курбы добивали оставшихся в живых.
  Легат легионов был погружен в свои мысли. Как не бежал из Тантополя, все мысли его так или иначе возвращались к весёлым голубым глазам, к открытому радостному личику, к этому звонкому голосочку, такому ещё детски наивному.
  Крики и шум сражения за грядой барханов заставили Квинта выйти из его мира грёз в суровую реальность. Легионеры быстрым шагом взобрались на вершины холмов и застали лишь кровавое побоище - на песках не осталось ни одного раненного. Курбов и след простыл - как они появились из ниоткуда, так и исчезли. Сцолла нервно играл желваками, пытаясь не впасть в досаду оттого, что думал совсем не о том, что совсем прозевал засаду и погубил разведку.
  Неожиданно, пески как будто взметнулись ввысь и повсюду стали появляться вооруженные курбы, которые не замедляли пользоваться ступором солдат империи и нападали на них.
  Сложившаяся ситуация быстро отрезвился легата легионов, он собрался, стал отдавать чёткие приказания, убил пару-тройку курбов и искал Вифания, упорно отказывающегося носить латы и оружие. Сейчас это могло стоить Полибию жизни.
  Но Квинт не успел найти друга на поле сражения - перед ним появились двое могучих курбов, и пришлось отбиваться от их нападок. Пока Сцолла вполне успешно справлялся с этой задачей, за его спиной песок снова взлетел к небу и на ногах оказался полуголый Омар, сжимающий в руках саблю. Его покрасневшие глаза безумно бегали по незащищённой спине легата легионов, предвкушая, как сталь вопьётся в тело врага. Алласид взмахнул саблей и обрушил её на щит успевшего прикрыть друга Вифания. Полибий рухнул на песок, вскрикнув от боли.
  Легат легионов, ещё не понимая, что произошло сзади, увернулся от одной сабли, вторую отбил и зарубил курба, после чего отскочил в сторону, избегая новой атаки второго противника и Омара.
  Алласид рявкнул на воина, прогоняя его. Он желал лично убить Квинта, расквитаться за позор под Бурдополем. Сцолла же даже не понимал, с кем он сейчас сражается. Сабля и меч пытались найти доступ к телу, прорубить, искромсать, заставить кровь вытечь наружу.
  Сколько бы так сражались друг с другом два полководца, неизвестно, но Омара вскоре стали звать и требовать уходить - верный Махмуд верно оценил ситуацию, понимая, что танаты легко справились с первым волнением и уже вовсю убивали лёгковооружённых и практически незащищённых курбов.
  Алласид наконец услышал своего визиря, отскочил от наседающего на него легата легионов, бросив ему в глаза песок, и побежал к приближающимся конных курбам. Поле битвы осталось за Сцоллой.
  Квинт, кое-как очистив глаза от песка, приблизился к Вифанию, который сам себе перевязывал раненное плечо.
  - Спасибо.
  - Всегда рад подставить своё тело для защиты друга. Обращайся - болезненно улыбнулся Полибий.
  Предав тела погибших погребению, легионеры двинулись дальше. Омар и его конница пытались своими дерзкими нападениями остановить их продвижение, но в итоге легионы Сцоллы оказались под Суразом. Легат легионов тщательно изучал вместе с Вифанием карту эмирата и прекрасно был осведомлён о том, что поблизости деревьев нет - все они растут в пределах города. Поэтому от самого Адрианополя легионеры везли разобранные катапульты, таран и осадные лестницы. Вполне естественным минусом такого решения было отсутствие скорости в передвижении армии Танатской империи, но Сцолла на это и не ставил.
  Омар, благодаря этой неспешности, укрепил стены и ворота. Возможности доставить в город мангонелы эмир не имел, поэтому пришлось довольствоваться увеличением количества лучников. Были заготовлены котлы с горючей жидкостью - ей предстояла первая боевая проверка, ведь новый флот Алласида пока ещё ни разу не вступил с кем-либо в бой. Также курбы заготовили глыбы, чтобы скидывать их на головы осаждающих.
  Ибн Якуб расположился на крыше цитадели, поставил рядом с троном кальян, набитый хаши, и позвал несколько своих девиц из гарема. Здесь же расположились гонцы, готовые отправиться в любую точку оборонительной линии, дабы передать указания эмира.
  Квинт обложил город со всех сторон. Одну катапульту установили напротив главных ворот, другую - напротив малых, третью - напротив восточной башни, четвёртую - напротив цитадели. Таран было решено направить на главные ворота, две осадные лестницы - на восточную стену, ещё две - на западную.
  Атака началась примерно через час, когда все отряды были готовы. Сцолла, отдав легатам последние указания, сам возглавил нападение на восточную стену.
  У главных ворот началось основное сражение, сюда и Омар и Квинт стянули лучшие войска. Катапульта упорно била по деревянным створам, метая камень за камнем, пока её не перенаправили на ближайшую башню, когда таран добрался да ворот. Курбы не замедлили с ответом и вскоре осадное орудие, с таким трудом перевозившееся из Адрианополя сюда, под Сураз, полыхало вместе с теми, кто нёс его. Такова была цена просчёта легата легионов, не знавшего о существовании горючей смеси эмира. После этого катапульту пришлось перенаправить обратно.
  Тем временем малые ворота так же были под обстрелом катапульты. Здесь защитникам города приходилось особенно туго, потому что они ничего не могли противопоставить имперцам. Отряд, высланный Омаром, который внимательно следил за ходом сражений на всех фронтах, был тут же перебит легионерами, которые чуть было не захватили благодаря этой вылазке свой участок стены.
  Цитадель очень скоро решила проблему "своей" катапульты - та стояла слишком далеко и не могла нанести ощутимый урон, поэтому было решено поменять её местоположение. Алласид тут же воспользовался такой заминкой - по верёвочным лестницам спустились три десятка воинов, вооружённые небольшими горшками с горючей смесью. Курбы успели поджечь осадное орудие, прежде чем легионеры беспощадно вырезали всех их. Но смерть этого отряда была не напрасной - имперцы не смогли потушить огонь и катапульта сгорела. Лестницы так и не решились поставить к стенам города и послали их на северный участок фронта.
  Восточная стена и башня оказались под атакой самых метких инженеров. Это привело к тому, что танаты беспрепятственно приставили длинные лестницы и, возглавляемые Квинтом, пошли на штурм. Особенно этому поспособствовала атака малых врат, куда пришлось ибн Якубу перебросить защитников с других участков.
  Сцолла первым ступил на стены Сураза. Курбы яростно накинулись на легата легионов, но были оттеснены подоспевшими воинами империи. Одновременно с захватом участка стены на востоке катапульта на юге обрушила главные ворота, а легионеры на севере взяли малые врата.
  Эмир не стал дожидаться развязки событий в городе. Бой был проигран и Омар вместе со своими приближёнными покинул Сураз через тайный ход.
  Через два часа упорных мелких сражений курбы сдались. Торговый город, за несколько дней превращённый в крепость, был взят.
  
  ****************************************************************
  
  Месяц супружеской жизни прошёл просто идеально. Света делала всё, что хотела, никто ей ничего не запрещал и не имел права сказать "нет". Виттелиан был чудесным мужем, внимательным, заботливым, ласковым. И именно ему сестра Святомира решилась объявить новость.
  - Я зачала.
  Император с каким-то детским недоверием поглядел на Свету, будто вопрошал у неё, спрашивал, правда ли это или же шутка. Но, удостоверившись по доброй улыбке жены, Виттелиан обнял жену и крепко прижал к себе.
  - Ребёнок. У нас будет ребёнок. А кто? Сын или дочь?
  - Глупый. Как же я сейчас узнаю.
  - Да, да, совсем дурак - сейчас Виттелиан действительно больше походил на юношу, чем на правителя империи - Ребёнок...
  
  ****************************************************************
  
  Коренастая лошадёнка небольшого роста тянула за собой плуг. Гриффин, подталкивая её, смотрел на Ждану, сидящую перед ним. Сестра Святомира улыбалась и слегка болтала ножками так, чтобы совсем чуть-чуть задевать мужа. Ратхар шёл рядом, держа на руках пытающегося вырваться на свободу Храмна. Солнечный день согревал всех четверых, птицы весело щебетали, лошадёнка изредка фыркала, да отмахивалась хвостом от назойливых насекомых. Сейчас грозный король никоим образом не походил на воина - это был обычный пахарь, любующийся своей красавицей-женой.
  Младший сын Гиты сдался и поставил неугомонного племянника на землю. Детёныш тут же попытался с радостным смехом догнать отца, но его удерживала рука Ратхара. Недовольный, Храмн стал кривить личико, явно желая показать всем, какова сила его лёгких. Брат Гриффина снова взял мальца на руки.
  - По-моему, кто-то тут хочет пообщаться со своими родителями - заметил Ратхар, призывая на себя внимание Гриффина и Жданы.
  Король Рифферунда остановил лошадёнку, снял с плуга жену и подошёл к брату. Храмн тут же вцепился маленькими ручонками в сорочку отца, стал ножками толкать дядю, чтобы тот его отпустил. Гриффин подхватил сына по коленки. Малыш тут же стал лезть наверх и уцепился за бороду, которую стал дёргать и совать себе в рот.
  Пока король и королева игрались со своим сыном, Ратхар сам встал за плугом и направил лошадёнку вперёд.
  
  ****************************************************************
  
  Рагнвальд приблизился, улыбаясь, к Чаяне и протянул ей раскрытую ладонь. Девушка, уже без прежней боязни вложила свою ладошку и пошла за мужем. Они вышли из общинного дома и направились на вершину утёса. Было уже тепло, солнце грело и поэтому ни о каких мехах не приходилось и думать.
  Оказавшись на вершине, конунг остановился. Остановилась и его жена. С того места, где они стояли, открывался прекрасный вид на Сэбьёрг, пристань и Ледяное море. Чаяна с затаённым дыханием смотрела, как волны, одна за другой, накатывают на берег, подгоняемые ветерком. Сжав крепче руку мужа, она даже осмелилась подойти к краю утёса и посмотрела вниз, но тут же испуганно отпрянула обратно к Рагнвальду. Викир прижал к себе жену. Их глаза встретились. Никакой стены между супругами уже не было, Чаяна полюбила Рагнвальда, а он смог раскрыться ей.
  
  ****************************************************************
  
  Практически полное уничтожение мужской части населения ванадов открыло Самару два пути: проход ко княжеским Городищу и Кременцу, а также к землям камбров, самого на данный момент древнего племени из всех, что населяют Вилафеллунд. Эти племена первыми отсоединились от рифферундов, владычествовавшего долгое время над всем материком до того момента, когда лагиры и боряны подняли мятеж и не задвинули своих притеснителей на север.
  Камбры упорно держались мнения, что власть не должна быть сосредоточена в руках одного человека. Поэтому этим древним народом управляли четверо старейшин из Бабла, Тинда, Столе и Корсы, основных городов камбров.
  Именно сюда и решил направить свои орды повелитель Степи. Старейшины тут же собрались на совет, где решили собрать армию со всех городов и деревень. Как только им это удалось, камбры выдвинулись к границе своих земель и послали гонцов к Самару, предлагая ему вернуться обратно в Степь. Каган молча выслушал послов и отправил их к камбрам, ничего не ответив. Старейшины расценили это за объявление войны. Тут же на границе был сооружён укреплённый лагерь, а в городах готовили флот.
  Самар, узнав месторасположение войска камбров, разделил свою орду на три больших отряда. Первый пошёл прямо на лагерь, два других стали огибать его слева и справа.
  Старейшина Столе, которому в управление дали конницу, пошёл на перерез правому отряду степняков. Каган тут же изменил направление центрального отряда, ударив по конным камбрам сбоку. Правый отряд тут же развернулся и присоединился к разгрому противника.
  Левый отряд не стал атаковать лагерь, где засели пешие камбры. Степняки предпочли засыпать воинов противника стрелами и метательными копьями. Старейшины Бабла, Тинда и Корсы, видя разгром своей конницы, начали спорить о том, что им делать.
  Разгромив конных камбров старейшины Столе, два отряда властелина Степи стали огибать лагерь с двух сторон, также как и левый отряд, закидывая противника стрелами. Разослав гонцов, Самар ударил с трёх сторон сразу. Самые стойкие воины ещё держались, но многие, видя огромную орду степняков, идущих на них, дрогнули и в панике бросились бежать в единственный оставшийся проход к Тёплому морю. Началась самая настоящая резня.
  Выиграв это важное сражение, каган двинулся на Тинд, который ближе всех. Туда же бежали и все те камбры, что выжили в этой битве на границе. Город был обложен со всех возможных сторон, кроме морской. Самар прекрасно понимал, что из-за этого фактора он может простоять под стенами Тинда очень долго и вообще не взять город. Поэтому, ещё раз всё обдумав, он послал большую часть своих воинов на очередной приступ ночью, а достаточно крепкий отряд получил приказ войти в море и вплавь добраться до причала. Сняв доспехи и щиты, выбранные воины под покровом ночи доплыли до указанного места, вышли на причал и своим появлением посеяли панику среди защитников города - те даже не разглядели толком своих врагов и не заметили, что у них не было доспехов.
  Началась резня, были открыты ворота и в Тинд ворвалось всё войско кагана. Всю ночь, а затем утро и день степняки грабили, убивали и насиловали. Некогда богатый город потерял всё своё достояние, повсюду на улицах и площадях валялись зарубленные камбры. Тех, кого поймали живыми, пытали, пригвоздив к дверям домов. Любая женщина, пойманная воинами Степи, пускалась по кругу. Крики, мольбы и стоны огласили округу, заглушаемые лишь диким хохотом и руганью победителей.
  Отдохнув в разорённом городе, Самар направился на Столе. Город, чей старейшина погиб ещё на границе, узнав о судьбе жителей Тинда, принял решение открыть свои ворота перед завоевателем. Повелитель Степи взял Столе без единой потери. Каган по-своему оценил сей поступок горожан - он ненавидел трусов и предателей, поэтому очень скоро этот город камбров стал похож на Тинд. Было вырезано всё население Столе, не жалели никого.
  Старейшины Бабла и Корсы, посовещавшись, в чрезвычайной спешке погрузили на корабли всё самое ценное из своих городов, взяли, сколько могли, жителей и вышли в море, не желая стать добычей безжалостного кагана.
  Когда Самар вошёл в опустевшую Корсу, он велел предать город огню. Та же участь постигла и самый богатый город камбров Бабл. Теперь все их земель стали принадлежать повелителю Степи.
  
  ****************************************************************
  
  Особо долго засиживаться в Суразе Квинт не стал. Как только легионы отдохнули и были пополнены запасы воды и провианта, Сцолла направился в сторону Сунни, город-крепость курбов. В городе был оставлен крепкий гарнизон, который в спешном порядке стал ремонтировать стены и ворота Сураза.
  Омар находился в каком-то дурманном угаре. В моменты, когда он был не под действием хаши, эмир отдавал вполне ясные приказы по обороне Сунни, Мирдаса и Кардиза, но чаще всего ибн Якуб не мог даже вспомнить, кто такой Махмуд, докладывающий ему о выполнение указов. В такие моменты визирю приходилось брать управление эмиратом в свои руки.
  Квинт обложил город-крепость со всех сторон. Три катапульты были направлены на ворота, инженеры же вели подкоп стены. Как только им удалось обвалить участок на востоке города, внутрь ворвались легионеры Таната, смяв попытавшихся закрыть проход курбов. Сцолла, как обычно бывший среди первых своих воинов, чуть было не поплатился за это жизнью - фанатик-лиммер напал на легата легионов с ножом в руках, выскочив из-за угла дома. Но он лишь сумел оцарапать щеку Квинта, так как тот зарубил его.
  Город был взят. Но Омара опять не нашли - того увёл через тайный ход Махмуд. Они бежали в прибрежный Мирдас. Попутно эмир, придя в себя, отослал гонца в Кардиз с особым поручением.
  
  ****************************************************************
  
  - Наш черёд теперь настал - Горыня облокотился на зубец стены и всматривался в Степь.
  - А мы всё также бездействуем - Светозар щёлкнул ногтём по отколовшемуся камушку и тот полетел вниз.
  - Действовать верно надобно. Мы права на ошибку не имеем более. Опасен очень Самар.
  - Очень... и эта ошибка моя... если бы я тогда... Сколько погибло людей из-за меня - Светозар побледнел.
  - Ещё раз говорю тебе - это была ошибка наша, не ты один виноват. Тем более, думал ты, что кагана преследуешь.
  - Он ведь переоделся специально.
  - Да, был хорош этот ход...
  - Ну а теперь что?
  - Теперь? Держать ворота Кременца и Городища на замке. Вот что я придумал. Я в Озерок поеду, расскажу князю всё, он решит, что делать. Ты же держись здесь крепко. Коли придёт степняк поганый под наши стены, подумай, поступи по совести, просто так людей не губи.
  - Как скажешь, Горыня, как скажешь. Всё исполню, что велишь.
  - Ты только не рискуй. Вот вернусь, вместе по кагану ударим А один не вздумай.
  - Понял я.
  - Ну, я тогда поеду. Всё расскажу и помощь приведу - Горыня похлопал Светозара по плечу и поковылял к ступеням, ведущим во двор Городища. Светозар отвернулся. Он не мог смотреть, как его могучий друг, всегда крепкий как дуб, теперь был вынужден опираться при ходьбе на копьё, так как его нога после памятного сражения с Самаром больше не могла в полной мере держать вес воеводы.
  Примерно через час Горыня покинул Городище и отправился на коне в Озерок. Светозар остался за главного в двух детинцах Лесного княжества.
  
  ****************************************************************
  
  Князь ещё раз перечитал письмо Чаяны. Всё чаще сестра намекала ему, что пора бы найти жену. Об этом же открыто писала и Ждана. Святомир вполне понимал их тревоги, но найти себе жену никак не мог. Слишком часто он замечал в девушках Озерка любовь к богатству, жажду к блеску. Не о том они думали.
  Чаяна писала о сестре Рагнвальда, Сигрид, которая там, на Северных островах стала её лучшей подругой. Да, конечно образ этой девушки, так хорошо описанный сестрой, заставил Святомира задуматься, но всё-таки он боялся. Боялся и в этот раз разочароваться.
  Подумав, князь оставил письмо сестры и пошёл во двор, где веселились его люди, танцуя около огромного костра в честь праздника Калгора. Не было уже ни одного трезвого человека, бочки с брагой стояли открытыми повсюду, любой мог из них выпить. Святомир ковшом набрал и себе, выпил, снял рубаху и принялся танцевать наравне с конюшими, кухарями и прочими служащими у княжеского терема.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава IV
  
  Отсутствие как таковой зимы в эмирате позволило Квинту действовать без перерыва. Отдохнувшие после взятия Сунни легионы пошли на Мирдас, куда бежал эмир курбов. Омар тщательно готовил свой план решения проблемы вторжения.
  Сцолла направил все катапульты на ворота. Мирдас был ещё очень молодым городом и не обладал достойными стенами, поэтому осадные лестницы остались не у дел.
  Как только ворота пали, легат легионов повёл войска на приступ. Имперцы столкнулись с ожесточённым сопротивлением со стороны всего города - одной из придумок эмира была раздача хаши всем жителям и защитникам Мирдаса.
  Вторая придумка прибыла вскоре - все войска из Кардиза ударили в тылы легионеров. Квинт оказался окружён в небольшом городке. Легионы по-прежнему держали строй. О потерях всего осадного орудия пока не приходилось и думать. Надо было выжить. Сцолла направил два легиона против одурманенных жителей Мирдаса, некоторые из которых доходили до того, что поджигали себя и горящими факелами бросались на щиты легионеров. Три других легиона, которые лично возглавил Квинт, были направлены на кардизцев.
  Кварталы города методично вырезались. Курбы, прибывшие на помощь Мирдасу, были встречены и отброшены обратно в пески, у них ничего не получалось противопоставить хладнокровию имперцев.
  Омар, видя всю эту ситуацию, бросил свой народ и визиря, выйдя на кораблях в море. Всё население Мирдаса, принявшее хаши, было перебито, а кардизцы - разбиты и отброшены от города. Легат легионов, не желая терять времени, пошёл за ними к Кардизу, отдав приказ оставить приличный гарнизон в Мирдасе и следовать за ним остальным. Также был отослан гонец в Бурдополь за новыми катапультами и осадными лестницами. Вдобавок, Сцолла приказал взять из города инженеров и разобранные осадные башни и доставить их сразу к Мартадуху, столице эмирата с её высокими и крепкими стенами.
  Кардиз не стал оказывать сопротивление победителю и отдался на милость Квинта. Легат легионов приказал не трогать жителей города и обратился к ним через Вифания с просьбой отправить часть населения в опустевший Мирдас. Курбы, посчитав, что это лучше, чем грабежи и убийства, согласились, и половина города ушла по направлению к Спокойному морю.
  
  ****************************************************************
  
  Гриффин, укрепив все свои позиции на севере и востоке, решился пойти на Танатскую империю. Собрав известия о ходе войны Квинта с эмиратом, король Рифферунда собрал войска в Раверине, чтобы оттуда уже отправиться на Дирбополь, ещё каких-то пару лет назад бывший пограничным городом фальков, но взятый Корнелианом, отцом нынешнего императора.
  Не имея у себя катапульт, Локерн решил обойтись осадными лестницами и таранами. Воины были готовы, из гонтов сделали приличных лучников.
  - Ну, где мой сын? - Гриффин поцеловал Ждану и взял Храмна на руки - Смотри. Когда-нибудь все эти грозные дядьки будут слушаться только тебя.
  Король Рифферунда поцеловал сына и отдал его жене. К нему подошла Гита.
  - В твоих руках наши жизни. Береги себя, но помни, кто ты есть.
  Войска вышли из столицы королевства в сторону Дирбополя. Небольшой конный отряд был послан в Нардон наблюдать за Лембополем и расположенным там имперским гарнизоном.
  Дирб очень скоро обрёл своё былое имя - фальки, проживающие в городе, с радостью раскрыли ворота Локерну, забыв о том, что они граждане империи. Гриффин не стал устраивать погромы и отпустил всех танатов в Лембополь.
  
  ****************************************************************
  
  - Князь, явился я рассказать тебе о делах, творящихся на порубежье вотчины твоей. Каган Самар снова празднует победу - камбры в море бежали от хитрого степняка. Мы теперь на его пути. Нужда есть в ратоборцах сильных, князь. Битву ждём с каганом. Вели, пойдём на него, скажи слово - и ни с места не сойдём - Горыня склонил голову.
  - Вид твой страшен, воевода мой. Не ведал я об участи, случившейся с тобой. Но что же говоришь ты? Война у границ моих? Предлагаешь самим идти на кагана степного, ему уподобиться? Путь неверный это. Никакой войны не надо вести, слышишь? Если уж пришла напасть, дом свой защищай, но сам не иди с войной на соседа. Запомни это и иди, Горыня. Ратоборцев бери, сколько нужно - Святомир удручённо уронил голову на грудь - Иди, Горыня, Калгор тебе в помощь.
  Воевода, ковыляя, ушёл, оставив задумчивого князя одного. Тот встал, прошёлся по комнате, размышляя над тем, что сейчас сообщил Горыня. Но постепенно мысли о надвигающемся кагане отошли на второй план, и вперёд выдвинулось письмо Чаяны с извещением о том, что Рагнвальд согласился перед тем, как отплыл в страндхог, навестить в этом году Озерок и более того, привезти с собой Сигрид. Именно это сейчас более всего интересовало Святомира.
  
  ****************************************************************
  
  Эмир бешенным взглядом смотрел на всех, кто его окружал. Сейчас он меньше всего напоминал того Омара, каким был, когда стал правителем курбов: красота потускнела от беспорядочного образа жизни, ум затуманился хаши да и удачи он не принёс своему народу. И ибн Якуб всё это сам прекрасно понимал. Конечно, никто из его приближённых и не думал противоречить своему эмиру, выказывать какое-либо недовольство, но Алласид чувствовал, что его уже не почитают, не уважают. Не было рядом и верного Махмуда, которого он сам бросил в Мирдасе.
  Из этих неприятных поглощающих мыслей Омара вытянул крик о приближающихся кораблях. Приглядевшись к ним, эмир занервничал ещё сильней. Он узнал эти корабли. Прошло где-то четыре года с того момента, когда ибн Якуб последний раз видел викиров в водах Спокойного моря. И в какой момент? Когда на суше эмират терпит поражение за поражением...
  - Приготовьтесь. Изжарим этих морских свиней!
  Алласид сейчас вдруг как заново родился. Ведь именно для этого момента он создавал эту горючую смесь и установил специальные трубы с котлами на свои лёгкие корабли. Именно викиров ждал он на море четыре года. И вот, наконец-то, они здесь.
  Курбы налетели на один из боковых драккаров и принялись заливать его горючей смесью. Викиры, ничего подобного никогда ни видавшие, быстро потеряли этот корабль.
  Рагнвальд более медлить не стал. Его жестикуляции и громогласные выкрики Хальфдана приободрили северян и вскоре драккары уже пошли на захваты лёгких кораблей курбов, так близко подошедших к ним. Полетели кошки и, зацепившись за фальшборты, сцепляли корабли. Викиры тут же рвались на чужой борт, атакуя моряков эмирата.
  Конунг Северных островов первым оказался на корабле, перевозившем Алласида. Следом за ним уже был неотступный Хальфдан, ведущий за собой викиров. Рагнвальд быстро отыскал Омара на палубе и пошёл на него. Всех, кто пытался преградить путь конунгу, ждала смерть. Ибн Якуб, видя надвигающегося врага, обнажил саблю.
  - Ну давай, иди сюда! - бешенство и безумие уже слились воедино внутри эмира курбов.
  Старший Хорф нанёс удар секирой, но Алласид принял его на саблю. Пока правители двух народов бились друг с другом, Хальфдан, Гуннар и Кнуд вместе с викирами убили всех курбов, бывших на корабле. Очень скоро так стало со всеми суднами эмирата, пойманными северянами. Те же, кто не был пойман, попросту уплыли, бросив своего эмира на произвол судьбы или считая его уже погибшим.
  Омар всё время атаковал, ярость клокотала в нём, никакого расчёта в ударах не было и в помине. Рагнвальд был аккуратнее, ждал момента. И такой вскоре представился. Ибн Якуб снова обрушил саблю на то место, где секунду назад была голова Виглафссона, но, вместо того, чтобы разрубить её пополам, нашёл лишь одну пустоту, потерял равновесие и налетел на подставленную секиру.
  Конунг викиров резко вырвал лезвие из груди эмира. Тот рухнул на колени, ещё хватая ртом воздух. Сознание медленно покидало неугомонного Омара, он отказывался признавать сейчас свой конец, ещё мыслил о том, что отомстит, ещё покажет им всем, когда его голова покатилась по палубе корабля, самого первого из той серии, что некогда придумал Алласид.
  
  ****************************************************************
  
  Мартадух, столица Курбского эмирата, был взят в кольцо легионами Танатской империи. Квинт ждал прибытия осадных орудий со дня на день. Защитники города постоянно делали вылазки, не желая сдаваться противнику.
  Сцолла очень не хотел затягивать с осадой Мартадуха, поэтому постоянно искал и пробовал разные варианты атаки. На его предложение сдаться защитники города гордо ответили, что не предадут своего эмира. Легат легионов прекрасно понимал, что Омар за то время, пока войска Таната стоят под столицей и бездействуют, собирает силы и может нанести свой удар в самый неподходящий момент, поэтому один легион был послан на охрану тылов.
  Квинт решил найти потайной ход во дворец Алласидов - повоевав против Омара он очень хорошо запомнил его побеги из осаждённых городов. Но поиски ни к чему не привели - Сцолла попросту не понимал, где искать и рыскал по всей поверхности песков вблизи города. Близлежащий оазис также ничего не дал легату легионов.
  Тем временем, сторожевой легион поймал какого-то ободранного курба, очень изголодавшегося. По-видимому, он был воином, так как на поясе у него висели сабля и кинжал. Лицо курба было обветренно, в песке, от одежды остались лохмотья, в основном повязанные вокруг паха, головы и стоп. На боку была резаная рана, полученная, видимо, недавно, так как ещё не зажила и даже кровоточила. Отобрав оружие, легионеры отвели пленного к Квинту. Легат легионов тут же приказал найти Вифания, выступающего переводчиком. Вскоре он нашёлся. Их оставили одних, и Полибий стал общаться с курбом на его родном языке. Не прошло и часа, как он пришёл с отчётом к Сцолле.
  - Он моряк. Служил на корабле самого эмира Омара. На них напали викиры. Почти весь флот был захвачен, а сам Омар пал в сражении с Рагнвальдом, я думаю, это был именно он, судя по описанию.
  - Ты уверен, что он говорил правду? - Квинт внимательно посмотрел на уставшего курба, сидевшего на песке. Его взгляд был устремлён в никуда.
  - Ни в чём нельзя быть уверенным, уж извини за простую истину. Я могу лишь предположить, что врать ему незачем: он устал, голоден, хочет пить, ранен. Он услышал родную речь, обрадовался, расслабился. Но это всё так, моё мнение.
  - Ну ладно, предположим, что он говорит правду. Нам от этого только лучше - легат легионов задумался - Отпустите его.
  Легионеры проводили курба до конца лагеря и оставили его одного. Моряк, шатаясь, побрёл к оазису. Сцолла старался идти как можно ближе, но при этом на расстоянии, чтобы его не услышал уставший курб. Моряк вошёл в оазис, стал брести от одной пальмы к другой. Дойдя так до очередной, воин сел и стал выгребать руками песок, пока не наткнулся на дверцу. Вдруг, вспомнив, что кто-то может за ним следить, курб огляделся, никого не увидел, и лишь только после этого открыл её и залез внутрь.
  Как только дверца закрылась, и песок стал возвращаться на своё прежнее место, Квинт всё внимательно оглядел, запомнил и вернулся в лагерь. Взяв с собой человек сто, легат легионов пришёл к нужной пальме, раскопал лаз, открыл дверцу и первым полез в потайной ход. Туннель был рассчитан на невысокого человека, поэтому высокому Сцолле приходилось идти согнувшись.
  Сколько воины Танатской империи пробыли под песками, никто из них не знал. Наконец, легат легионов добрался до дверцы, которую тихонько приоткрыл. Они находились в неосвещённой кладовой. Это Квинт понял по мешкам, на которые наткнулся, и по писку мышей.
  Найдя рукой дверь, Сцолла приоткрыл её. Видимо, ослабший курб молотил по доскам, пока ему не открыли, а когда его обнаружили, то забыли поставить засов на место. Ни раненного моряка, ни тех, кто его обнаружил, поблизости не было, поэтому танаты, обнажив гладиусы, пошли за легатом легионов наружу. Улочка, на которую они выбрались, была пустынна - ни одной живой души. Подумав, Квинт решил идти к центральной площади. Оставив человек двадцать внутри кладовой, он с оставшимися воинами направился на доносящиеся откуда-то из-за домов крики и возгласы. Где-то в центре было большое скопление народу, который что-то шумно обсуждал.
  Защитники столицы Курбского эмирата с великой радостью встретили полуживого визиря Махмуда, который сумел выбраться из Мирдаса и добраться до корабля Омара, чтобы увидеть гибель своего повелителя. Именно это он и сообщил курбам, шокировав их и отняв последнюю надежду. Тем временем Вифаний, которому Сцолла заранее дал инструкции, снова стал предлагать сдать Мартадух без кровопролития. Всё это вместе взятое внесло смятение в умы и сердца курбов, не знавших теперь, за кого и за что им бороться. Каково же было их удивление, когда к площади подошёл отряд имперцев.
  Махмуд, понимая всё положение эмирата, решился на сдачу города без боя. Вскоре известия о смерти последнего эмира из рода Алласидов и сдача Мартадуха легату легионов Танатской империи дошли до Сакко, Кирбона и Вель, которые не преминули признать власть императора Виттелиана. Немало важным фактором в этом стала боязнь курбов перед лиммерами, темнокожими фанатиками, мечтающими о своём эмирате.
  Квинт тут же разослал гарнизоны по городам, укрепив власть империи в них. Лиммеры сделали попытку восстания, но безуспешно - легионы встретили их и разбили.
  Вернувшись в Мартадух, Сцолла застал в городе прибывших инженеров и гонца от Виттелиана. Новости были не самые приятные: король Рифферунда вторгся в пределы империи, захватил Дирбополь и с большой, хорошо подготовленной армией шёл на Лембополь. Император требовал максимально быстрого возвращения своего легата легионов с войсками. Квинту ничего не оставалось, как собрать все незадействованные в охране городов легионы и направиться в Тантополь. Вифаний, изрядно покопавшись в бумагах Омара, прихватил с собой его свитки и таинственную коробочку с непонятным дурманом хаши, о котором много рассказал Махмуд. Бывший визирь Алласида стал отвечающим за новообразованную провинцию Курбия.
  
  ****************************************************************
  
  Самар остановился лагерем в десяти полётах стрелы от Кременца, детинца, защищавшего один из двух проходов Старого хребта, ведущих в Лесное княжество. Предстояла очень нелёгкая задача - взять каменную крепость, не имея осадных орудий.
  Светозар лично находился здесь, не желая командовать обороной детинца из Городища. Он прекрасно понимал, что у степного кагана нет катапульт, таранов и осадных лестниц. Но и у воеводы князя не было ничего, чтобы могло усилить защиту стен детинцев.
  Самар отослал своих людей в Степной лес за материалом для осады. Для него это было новое дело, ещё ни разу сын Кандыра не использовал осадные орудия при взятии городов. Повелитель Степи, сидя на коне, мог часами смотреть на стены Кременца, пытаясь понять, как ему предстоит их брать.
  Светозар отослал гонцов в Городище с указаниями по обороне детинца от возможной атаки степняков - такого варианта событий воевода не исключал. А вот Горыне сообщать о прибытии степняков под стены Кременца Светозар не спешил - рассчитывал справиться собственными силами. Он вообще ходил по стенам Кременца весьма мрачный - сидение в детинце и ничегонеделание выводили деятельного воина из себя, он хотел сражаться, а не командовать.
  Практически так же тяготился своим положением и Самар. Привыкнув к тому, что всё происходит с налёту, быстро, каган просто не знал, что ему делать сейчас, когда надо было ждать и терпеть. Не выдержав, повелитель Степи снял войска, решив пройтись наскоком до Городища - вдруг удастся захватить защитников врасплох. В лагере остался крепкий, но небольшой отряд.
  Светозар, увидев уходящую армию степняков, тут же собрал конную дружину и вывел её из Кременца, оставив пеших защищать детинец. Степняки, оставшиеся в лагере, были полностью разбиты. Размявшиеся воины и их воевода уже готовились вернуться назад, когда поняли, что путь к Кременцу перекрыт.
  Самар всегда держал в хвосте войска людей, наблюдающих за тем, что происходит сзади. Они обычно сидели спиной к всаднику, привязав себя к нему. Благодаря этому степной каган тут же развернул орду и поскакал на Кременец, надеясь его захватить. Но детинец успел закрыть ворота. Тогда сын Кандыра решил расправиться с всадниками Лесного княжества.
  Конная дружина, насчитывающая где-то сотен пять хорошо обученных ратников, окружила своего воеводу. Светозар удивлённо осматривал ряды застывших степняков, ждущих команды своего повелителя. Воевода понимал, что проход к детинцу был перекрыт. О том, чтобы бежать, он и не думал.
  - Братцы, мы славно повоевали степняка поганого. Впереди ждёт нас ещё более славное поле брани. Не осрамимся же перед Калгором и землёй нашей, погубим злодея хитрого! За мной! За князя! - Светозар махнул мечом и первым поскакал на войска Самара. Вся конная дружина последовала за своим воеводой.
  Повелитель Степи тут же повёл своих воинов, расположившихся полукругом, навстречу всадникам Лесного княжества.
  Светозар выискивал взглядом кагана, желая на этот раз точно поймать его и пленить. Боевой азарт поглотил молодого лесика. Сейчас, несясь на врага в полном вооружении, воевода уже не думал о том, что с ним не так много воинов, что плювцы могут убить его, что Горыня просил не губить людей почём зря - всё это ушло, сейчас был только враг, которого надо было разбить.
  Конные лесики и горцы были встречены степняками. Самар тут же отдал приказ превратить полукруг в круг и один край пошёл по дуге на сближение с другим, отрезая воинов Лесного княжества от Степи. Но никто из них и не помышлял о своём спасении - воины Светозара вполне разделяли чувство воеводы. Достигнув степняков, конная дружина вступила с ними в сражение не на жизнь, а на смерть. Защищённость и обученность каждого воина Лесного княжества была заметно выше представителей орды кагана Степи, но последние стали брать количеством. Один за другим, могучие горцы и ловкие лесики погибали, заколотые, пронзённые или зарубленные. Степняки не гнушались удара в спину, запрыгивая к всаднику на коня и всаживая нож под шлем. Конечно, воины Светозара убивали по три, по четыре человека, но их тут же заменяли свежие степняки, а вот погибших дружинников уже никто не мог заменить.
  Тем временем из Кременца уже спешила пешая рать, не желавшая смотреть, как под стенами детинца погибают их друзья и соратники во главе с воеводой. Светозар, заметивший их прибытие, решил соединить конных и пеших ратников в одно войско и повёл выживших дружинников на прорыв. Но орда степного кагана и не думала так просто пропускать противника к спешившей подмоге.
  Из кольца вырвалось только десятков пять всадников. Воевода был последним. Он радостно глядел на приближающуюся пешую дружину Лесного княжества и летел к ней на всех порах, чтобы потом ударить по степнякам всей силой, когда из груди вышел окровавленный наконечник дротика. Дыхание со свистом вылетело из груди молодого лесика. Светозар ничего непонимающим, даже детски обиженным взором посмотрел вниз, на кровь, капающую на седло. Второй дротик пронзил воеводу князя Святомира, а за ним и третий. Светозар ещё раз взглянул уже затуманивающимся взором на пешую дружину, до которой почти доскакал. В глазах потемнело, силы оставили молодого лесика и он уткнулся лицом в гриву своего коня.
  Самар и его степная армия вихрем налетели на убитых горем воинов Лесного княжества. Никто из них не отступил ни на шаг, горцы и лесики сражались до последней капли крови, отдавая свои жизни, пока конь нёс тело к детинцу. Массы степняков забрасывали пеших дротиками и стрелами, выжившая конная дружина пошла в атаку и была перебита. Массовый удар степной конницы попросту смял и раздавил первые ряды ратников. Повсюду слышались крики раненных, как людей, так и лошадей, насаженных на копья, посечённых саблями и мечами, пронзённых стрелами и дротиками. Повсюду был грохот и лязг железа.
  Конь вошёл в раскрытые опустевшие ворота Кременца, уже никем не охраняемого, добрёл до знакомой конюшни и только здесь рухнул, истощённый потерей крови из многочисленных ран. Тело Светозара упало на землю лицом вверх, обратившись к чистому безоблачному небу с немым вопросом, как будто вопрошая, почему он погиб.
  
  ****************************************************************
  
  Горыня узнал о гибели друга и всех защитников Кременца, будучи в Лесовике. Обезумевший от горя воевода разнёс комнату, в который находился в тот момент. Собравшись, горец разделил собранную рать на два сильных отряда и оставил один в городе на случай, если степной каган решится углубиться в княжество, не взяв Городище. Перед своим уходом с другим отрядом в детинец Старого хребта, Горыня отдал приказ укреплять стены для продолжительной осады.
  Через несколько дней жители и защитники города поняли правду действий воеводы князя Святомира - Самар, разграбив деревни и сёла поблизости Кременца, привёл часть своей орды под стены Лесовика. Правда, сам каган не прибыл, он с другой частью своего войска осадил с двух сторон Городище, куда успел прибыть Горыня с отрядом ратников. Степной каган уже имел осадные лестницы и таран, так что осада обещала быть недолгой, тем более что детинец был полностью отрезан от Лесного княжества. Воевода упорно не желал делать какие-либо вылазки и сменял лучников на стенах.
  Всё шло к приступу Городища...
  
  ****************************************************************
  
  Рагнвальд с женой, братьями и сестрой прибыл в Озерок, как и писал князю. Столица Лесного княжества была украшена к приезду таких важных и таких любимых гостей. Святомир и жители города как-то даже позабыли о том, что произошло в Кременце.
  Семейство Хорфов Военежич встречал у ворот. Увидев сестру, он уже готов был бежать ей навстречу, но встал как вкопанный, когда заметил Сигрид. Девушка сразу же поразила сердце молодого правителя Лесного княжества.
  На протяжении всего пира Святомир не мог не думать о сестре Рагнвальда, и, не смотря на то, что как обычно много говорил и веселился, внутри же князь был напряжён. Его взгляд часто мельком пробегал по Сигрид, пытаясь уловить её настроение, её желания. Больше всего Военежича пугала неопределённость, с которой приплыли Хорфы. Сигрид пила, ела, общалась с братьями и Чаяной, иногда даже что-нибудь отвечала князю, но нельзя было сказать, что он её очень интересовал.
  Понимая всё это, Святомир стал чаще наливать себе в кубок медовуху и брагу. Заметила это и Чаяна и что-то стала шептать Рагнвальду. Супруги переглянулись, девушка опять зашептала, а конунг лишь кивал да поглаживал её ручку.
  - Эй, князь, что-то ты совсем скис - заметил уже изрядно выпивший Гуннар. Он очень бегло и ломано говорил на языке борян.
  - Да что-то не веселится мне. Слова закончились. Язык мой стал моим врагом - нехотя ответил Святомир.
  - Мудро и непонятно - Гуннар посмотрел хитрым взором на Хальфдана, следящего за ним, потом улыбнулся Рагнвальду и Чаяне, в глазах которых было недоумение и лёгкий испуг. Третий сын Виглафа сейчас вдруг почувствовал себя конунгом, властителем их всех. Все его братья, даже верный и тихий Кнуд, всегда волочащийся за ним, ждали, что он выкинет какую-нибудь пакость. Даже Сигрид, вечно спокойная Сигрид сейчас вдруг оказалась напуганной. Гуннар ещё шире заулыбался, встал из-за стола и опорожнил кубок так, что струйки медовухи потекли по небольшой бородке и закапали на рубаху. Внимание всех было приковано к Хорфу. Даже впавший в какую-то мрачную меланхолию князь оторвался от столешницы.
  - Скажи-ка, сестрица, как тебе сей князь? - Гуннар сейчас упивался своим успехом.
  Сигрид как будто огрели по спине, она вся вздрогнула. Хальфдан слегка привстал, готовясь в случае заткнуть брата, бойко заговорившего на языке борян. Святомир же неожиданно пришёл в себя, его лицо снова осветила лёгкая улыбка. Это заметили Чаяна и Рагнвальд и не стали пока вмешиваться.
  - Он хороший князь, думается мне. Только много к кубку прикладывается и боится заговорить о том, что его интересует - вдруг сказала Сигрид и посмотрела в глаза Военежичу.
  - А скажи-ка, сестра, взяла бы ты князя в мужья себе? - Гуннар с вызовом посмотрел в глаза Хальфдану, а потом, уже просто улыбаясь, Святомиру.
  Полная тишина повисла над столом. Теперь все глаза были прикованы к Сигрид.
  - Возьму, если только князь этого захочет - тихо, но внятно произнесла сестра конунга.
  - Хочу, всем сердцем хочу - затараторил Святомир, не отрывая взгляда от Сигрид.
  - Что ж ты молчал тогда? - улыбаясь, спросила девушка, но князь не успел ответить, потому что в терем ворвался запыхавшийся человек.
  - Княже! Прости мне мою смелость, но весть страшная пришла в твой дом. Степные волки поселились в твоих пастбищах! Поганый каган окружил Лесовик и Городище. Воевода твой ушёл в детинец, но судьба его мне не известна. Княже, погибаем, спаси народ свой - гонец рухнул на колени и упёрся лбом в деревянный пол.
  Святомир как встал, так и сел обратно на лавку. Он чувствовал на себе вопросительные взгляды Хорфов и своих людей. От него ждали слова. Решения. Спасения погибающих. А Военежич сейчас хотел больше всего запереться в тёмной комнате, скрыться от всех, спрятаться, как тогда, несколько лет назад, когда был убит отец и ему надо было принять княжество в свои руки. Если бы его тогда два гридня не вытащили на свет, так бы может и сидел Святомир в тёмной комнатке подальше от всех.
  Рагнвальд внимательнее всех смотрел на князя, переживающего тяжёлое смятение внутри. Взвесив все за и против, конунг посмотрел на Хальфдана, привлёк его внимание и указал ему на сложенное у дверей терема оружие. Второй Виглафссон посмотрел на секиры, мечи и щиты, потом снова на брата, утвердительно кивнувшего.
  - Князь, мы готовы выступить против Самара-завоевателя - громко произнёс Хальфдан.
  Святомир посмотрел на лица людей. Чаяна была напугана, Рагнвальд решителен, Хальфдан непроницаем, Гуннар насмешлив, Кнуд смирно сидел за ним и смотрел в кубок. Сигрид же с каким-то немым укором смотрела на своего избранника, ожидая от него чего-то. Князь догадывался, что она от него ждала, и понимал, что может сейчас её потерять, если промолчит и просто позволит Хорфам вместо него идти на войну.
  - Я благодарен вам и принимаю помощь вашу... Если готовы вы взять меня с собой. Я сражаться не умею, я не могу убить человека, но я не могу... я сидеть не хочу здесь, пока враг берёт мои деревни и сёла. Я просто не смогу в глаза тебе посмотреть - Святомир сейчас уже не смотрел на конунга и его братьев. Он смотрел только на Сигрид - Тебе нужен мужчина, защитник, а я не...
  - Не надо. Одним этим ты доказываешь, что ты мужчина - остановила его девушка.
  - Однако пойду я с братьями твоими, я должен. Ведь и они ждут этого от меня.
  К вечеру викиры и князь покинули Озерок, оставив в городе переживать за их судьбы Чаяну и Сигрид.
  
  ****************************************************************
  
  Взятие Гриффином Лембополя уже означало прямую угрозу для столицы Таната. Император Виттелиан мрачнел день ото дня, всё чаще и дольше сидел в своей рабочей комнате один. Он понимал, что Квинт может не успеть с легионами. Да и кого он приведёт? Уставших воинов, ещё недавно воевавших в пустыне? Положение было мерзкое.
  Проблемы масштабные сейчас соединились с проблемами личными - сыну Корнелиана приходилось терпеть все капризы Светы, которая должна была родить со дня на день. Это оказалось слишком тяжёлым испытанием для императора, привыкшего никого не впускать в свой мир. Изначально не имея особо ярких чувств к своей жене, сейчас Виттелиан всё больше убеждался в том, что она для него совсем чужая и стал относиться к ней не более как к матери его ребёнка.
  Но когда императору сообщили, что начались роды, все проблемы отошли на второй план. Появление наследника очень многое значило для Виттелиана. Все врачи и гадалки говорили ему о том, что родится сын. Правитель империи мерил шагами коридор, прогуливаясь около двери, за которой происходило важное событие в его жизни, и до боли сжимал себе руки оттого, что не мог быть там, в комнате.
  Когда, наконец, дверь открылась и Виттелиану позволили войти, он сделал это не сразу. Собравшись с силами, император оказался в комнате и увидел уставшую, но счастливую Свету и двух младенцев, сосущих молоко матери. Радость и удивление смешались внутри сына Корнелиана.
  Войдя в свою рабочую комнату, император плотно закрыл за собой дверь и быстро сел на трон. Ситуация была очень неожиданная. Никто не говорил о втором ребёнке. О втором сыне. О втором наследнике. Виттелиан был прекрасно наслышан об истории восшествия своего отца на трон империи. Корнелиан был вторым сыном императора Туллиана. Антоний, первенец, по древнему праву должен был наследовать власть после смерти отца и так и было бы, если бы молодой и амбициозный Корнелий не захотел стать императором. Юноша поднял мятеж, воодушевил легионы идти против своего законного правителя и разбил армию старшего брата. Антоний был пленён и Корнелий без всякого сожаления приказал казнить его.
  Именно об этом сейчас и думал Виттелиан, никогда не видевший своего дядю.
   - Мой император, позвольте поздравить вас с рождением сыновей - раздался неприятный льстивый голос.
  Правитель Таната даже не удивился осведомлённости Севастия и его бесшумному проникновению в личные покои.
  - Два сына. Целых два наследника. Это прекрасно, мой император, не находите?
  - Нет.
  - Отчего же?
  - Оба вырастут и захотят стать императорами. А ты понимаешь, что это означает.
  - Вы хотите что-то приказать вашему верному слуге?
  - Верно.
  - Что же?
  - А ты как думаешь?
  - Не смею говорить, мой император.
  - Не смеешь говорить... потому что ты тварь дрожащая! А я император. Твой повелитель.
  - Но ведь даже такому повелителю нужен такой жалкий слуга как я.
  - Нужен. Слушай внимательно. Два сына слишком опасны для будущего империи... Нужно сделать всё правильно. Я не могу рисковать. Как только мать уснёт, ты умертвишь одного из младенцев. Тебе понятно?
  - Служение и честь.
  - Да... это обращение сейчас как нельзя к месту - усмехнулся грустной улыбкой Виттелиан.
  - Позвольте обратиться?
  - Позволяю.
  - А что будет, если второй младенец тоже умрёт?
  - Такое возможно. Но всё-таки смерть младенца правящей династии бывает реже братоубийственной резни, разве нет?
  - Вам виднее, мой император. Разрешите идти?
  - Иди.
  - Служение и честь.
  Севастий так и не появился на свет. Как он говорил откуда-то из тени, так и исчез. Виттелиан остался один на один со своими мыслями, ожидая, когда его слуга исполнит страшный приказ. Но Севастий не спешил. Снедаемый своим напряжением, император уже не мог сидеть, он бродил, занялся проектами столицы, пытался что-то читать, лежал, но спокойствие всё не приходило. Время тянулось так медленно, что сын Корнелиана думал, что сойдёт с ума.
  В полночь Виттелиан не выдержал и пошёл в комнату жены. Света спала как убитая, обняв подушку. Младенцы посапывали в люльке неподалёку от кровати. Император приблизился к ним и наугад взял одно из сыновей на руки. Дитя, почувствовав прикосновение, зашевелилось, стало махать ручками и искать грудь. Не найдя оную, ребёнок сморщил личико, а потом заголосил на всю комнатку. Через несколько секунд к нему присоединился и второй сын. Из-за этого резко проснулась Света.
  - Есть захотели - улыбнулась она мужу и протянула руки, прося отдать ей ребёнка. Виттелиан, совершено потерявшись, машинально отдал ей кричавшего сына, а потом и второго, после чего вышел, закрыв за собой дверь. Император тяжело дышал, его даже шатало. Больше всего его поразило то, что Света даже не подумала о том, зачем он заходил в комнату. Ей бы и в голову не пришла такая мысль.
  Войдя в свои покои, сын Корнелиана заложил засов, чтобы никто не вошёл к нему. Почему-то было темно, не один факел не горел. Выбросив это из головы, Виттелиан рухнул на кровать.
  - Как прошло общение с сыновьями? - на этот раз голос уже не льстил, он был жесток и требователен.
  - Кто здесь? - глухим голосом спросил император, резко вскочив с кровати. Он помнил, что дверь закрыл. Глаза лихорадочно искали в темноте источник голоса, а руки уже шарили в поисках кинжала.
  - Не это ли ищете, мой император? - звон железа указал на то, что Виттелиану под ноги кинули искомый кинжал.
  - Где ты? Покажись!
  - Чтобы вы меня убили? Нет уж, спасибо.
  - Я всё равно тебя найду! - император, наконец, нашёл кинжал и крепко сжал его в руке.
  - Где же ваше хвалёное самообладание?
  - Почему ты не убил ребёнка? - несколько охладившись, спросил Виттелиан.
  - А вы? Почему же вы не смогли этого сделать? Вы же были так близки.
  - Я твой император и я задаю вопросу!
  - Хорошо... Я ваш слуга, я тварь дрожащая, но ребёнка я убивать не стану. Вы сделали из меня чудовище, но я не скотина в конце концов. Он ещё ничего не сделал плохого.
  - Пока.
  - Вот когда закончится это пока, тогда и наказывайте. Но нельзя же убивать младенца!
  - Ладно, с тобой я ещё разберусь. Видимо, придётся тебе ещё посидеть в темнице, раз не все чувства ушли. Сейчас же оставь меня одного.
  - Служение и честь.
  Квинт Сцолла, легат легионов Танатской империи прибыл в столицу на следующее утро с восходом солнца, приведя свои легионы, прошедшие весь эмират.
  Глава V
  
  Самар впервые в жизни понимал, что не понимает, как ему быть. Его орда завязла в осадах и ничего не могла поделать. Самоотверженная защита детинца голодающими больными ратниками во главе с их воеводой-калекой поражало как самого кагана, так и любого из его воинов. Лесовик же испытывал необычайный подъём воли и силы, когда туда прибыл князь с викирами. По докладам повелитель Степи понял, что сам Святомир не воевал, но одно его присутствие в городе означало для защитников очень многое. Моральный дух всей орды заметно упал, вера в непобедимость и непогрешимость Самара ушла в никуда. И он это прекрасно понимал, но снять осаду хотя бы с одного города не мог, иначе бы это посчитали проявлением слабости. А стоит проявить слабость, и тут же стая стервятников будет кружить над головой с желанием выклевать у трупа глаз.
  Хуже всего было то, что долгое отсутствие в Степи уже давало результаты - подмога шла вяло, новобранцы были необучены, пурты всё чаще сбегали из орды или начинали перепалку с плювцами. К тому же стали приходить сведения, что камбры снова появились у берегов каганата с явным желанием вернуть свои города. Сын Кандыра понимал, что этим всем надо было в ближайшее время заняться, но не мог он взять и бросить осаду, не взяв хотя бы Городище.
  Долгие ночные раздумья в шатре привели кагана к мысли, что крепость держится исключительно благодаря железной несгибаемой воле воеводы князя. Повелитель Степи знал, что запасы провизии были уже на исходе, люди получали крохи раз в день и пили воду из колодца, но при этом всё равно шли на стены и отбивали одну атаку за другой. Ни о каком подкопе не могло быть и речи. И самое поразительное - в Городище не нашлось ни одного малодушного защитника, готового открыть ворота перед завоевателем. Это очень озадачило Самара и заставило его пересмотреть своё отношение к жителям Лесного княжества. Из всего этого выходило, что надо было как-то избавиться от Горыни. Посылать наёмных убийц? Повелитель Степи с презрением относился к таким методам решения проблем. Убить его в битве не представлялось возможным - воевода князя вполне оправдано не выводил своих ратников наружу, а на стены степняки так толком никогда не взошли - не помогли им ни осадные лестницы, ни ночные атаки, ни кошки. Ждать естественной смерти от голода и болезни Самар не мог - время было против него.
  - Великий каган, разрешите войти? - голос снаружи оторвал повелителя Степи от мыслей.
  - Входи - Самар не стал садиться для церемонии на походный трон, который он практически не использовал. Сын Кандыра остался стоять у стола.
  - Повелитель Степи, Хромоногое Копьё желает говорить с вами.
  - Где он? - с кагана мигом слетело его хладнокровие.
  - Великий каган, он на стене и ждёт вас.
  Самар тут же вылетел из своего шатра и направился быстрым шагом к стенам Городища. Пройдя почти весь лагерь степняков он уже сам увидел Горыню, возвышающегося над зубцом стены.
  - Говори, я смыслю язык твой - повелитель Степи остановился в полёте стрелы от стены.
  - Кровь друга моего взывает ко мне. Поединка требую от тебя.
  - Думаешь, каган сражаться с калекой будет?
  - Коли великий каган и повелитель Степи не станет сражаться с обычным калекой, то потомки запомнят его не как покорителя пуртов, завоевателя ванадов и камбров, взявшего Кременец, а как труса, калеки испугавшегося - Горыня замолчал. Длинная пламенная речь заставила его облокотиться на зубец стены. Дышал воевода сейчас очень тяжело, через рот.
  - Поединку быть - Самар выждал минуту, прежде чем ответить.
  Услышав ответ, воевода князя Святомира нагнулся и скинул вниз верёвку. Тут же из-за зубцов вышли лучники и направили стрелы на стоявших за спиной сына Кандыра степняков, которые сбежались посмотреть на происходящее. Каган же невозмутимо стоял на месте, хотя видел, что с десяток наконечников смотрели на него.
  Как только Горыня очутился на земле, он дёрнул за верёвку, которую тут же утянули обратно. Горец поковылял к повелителю Степи. Самар, смотря на то, как шёл к нему его противник, вспомнил отца, который тоже хромал на одну ногу. Вспомнился ему и тот последний разговор. Каган сейчас уже прекрасно понимал, что Кандыр не проверял его, он действительно хотел жить.
  Горыня остановился в десяти шагах от Самара.
  - Понимаешь ты, что живым не уйдёшь отсюда? - спросил вдруг повелитель Степи, посмотрев прямо в глаза воеводы.
  - Всего лишь жизнь одного человека - как-то безразлично ответил Горыня, так же смотря в глаза кагану. Он достал меч из ножен, призывая сына Кандыра начать поединок. Говорить горцу сейчас совсем не хотелось, да и не о чем было. В другую руку он взял щит, висевший за спиной. Самар обнажил ятаган и тут же нанёс удар, который воевода принял на щит, после чего уже сам пошёл в атаку.
  Противники полностью ушли в свой мир, забыв обо всём: о степняках, готовых зарубить Горыню, о лучниках, готовых убить кагана, вообще об осаде и проклятой войне, измотавшей всех. Каждый бился за её окончание.
  Воевода князя, не смотря на свою хромоту, вполне выдерживал тот темп, который держал Самар, казалось, даже истощённость организма не могла сломить решимость воина.
  Повелитель Степи, имея ятаган, не мог колоть, поэтому все его удары были рубящие. Горец же мог и рубить и колоть, и часто пользовался этим преимуществом.
  Очень скоро щиты противников сломались, а это означало, что любой удар становился в два раза опасней. У Горыни уже была прорублена кольчуга и из раны на груди текла кровь. Самар же был вынужден обходиться без левой руки, безжизненно висевшей вдоль тела, да правая бровь, рассечённая, заливала кровью глаз.
  Попытка ударить воеводу по больной ноге закончилась для кагана неудачно - горец отбил эту атаку и сильным ударом обрушил свой меч на повелителя Степи. Сын Кандыра смог принять замах на ятаган, но из-за силы удар вынужден был на пару шагов отступить. В руках появилась дрожь. Следующий удар Горыни сломал ятаган. Тут же кончик меча уткнулся в грудь Самара. Каган тяжело вздохнул.
  - Ну же, бей - во взгляде повелителя Степи была усталость и отрешённость.
  Неожиданно воевода князя Святомира опустил меч. Он тяжело дышал и упёрся оружием в землю.
  - Нет, живи и орды свои из земли нашей уводи.
  - Думаешь, они послушают меня?
  - Вот и докажи, что сильный ты правитель.
  Самар лишь усмехнулся.
  - Пока я буду правителем народа своего, я сделаю всё, чтобы ни один житель Степи с войной не пришёл к вам.
  Горыня протянул правую руку. Каган пожал её.
  
  ****************************************************************
  
  Квинта в Тантополе встречали как спасителя отечества. Город устроил легату легионов триумф, который до этого не получал ни один человек при императорах.
  Виттелиан поджидал Сцоллу у самого входа во дворец. На лице Антия можно было заметить недовольство и презрительную ухмылку. Но, так как никто на него сейчас и не смотрел, император остался незамечен в своих чувствах. Его всё больше одолевало беспокойство, оттого, что народ сходил с ума, видя Квинта. Плебс, который так презирал сын Корнелиана, был готов носить на руках легата легионов, что не могло не задеть самолюбия Виттелиана. Однако, когда Сцолла приблизился к нему, император благодушно улыбался.
  - Служение и честь - Квинт ударил сжатым кулаком по латам в районе сердца. На его загорелом лице была улыбка от радости, что он дома.
  - Пройдём, мой друг внутрь, на улице слишком жарко - Антий и Квинт вошли во дворец - Я ожидал тебя видеть раньше.
  Сын Корнелиана внимательно посмотрел на легата легионов, потом его взгляд устремился в темноту за колоннами.
  - Моя ошибка, император - на лице Сцоллы никакой улыбки уже не было и в помине.
  - Ошибка одного человека может стоить гибели тысяч.
  - Виноват, мой император.
  - Интересно узнать, мой дорогой Квинт, как можешь быть ты виноват в том, что тебя заставили из одной войны пойти на другую и пересечь пески курбов с усталыми легионами. Не много ли ты на себя берёшь? - Виттелиан с наслаждением наблюдал за сомнениями легата легионов, не знавшего, что отвечать и что всё это значит.
  - Виноват, мой император, исправлюсь.
  - Эх, Квинт... скажи, может ли твой император ошибаться? - Антий словно бы устал, даже стал чуть-чуть прихрамывать при ходьбе.
  Сцолла же впал в замешательство, стал часто моргать, даже почесал затылок и с недовольством заметил, что снова стал жевать губы, как в детстве, когда у него спрашивали что-то личное.
  - Нет. Мой император знает, что делает - к легату легионов снова вернулась его уверенность.
  - Хороший у тебя император, мне он нравится... Квинт, пора тебе показать все свои силы. Эмират теперь уже часть империи. Омар уже в истории. Сделай то же самое и с Рифферундом и его королём Гриффином. Он вторгся в наши земли, взял Дирбополь и Лембополь. Разведчики говорят, что армия уже близка к Верополю - остановившийся Виттелиан положил руки на плечи Сцолле - Иди и победи его, Квинт.
  - Служение и честь - отчеканил легат легионов и пошёл к выходу, иногда поглядывая в темноту колоннады длинного коридора. Сцолла постоянно чувствовал на себе чей-то взгляд, но никого не видел среди колонн императорского дворца.
  Антий проводил легата легионов взглядом, улыбаясь самому себе. Он был доволен и своей речью и своими действиями.
  Легат легионов Танатской империи в этот же день отбыл с легионами к Верополю, понимая, что времени отдыхать нет. Да и случайная встреча со Светой не предала ему желания оставаться в столице. По всем сведениям, которые были предоставлены Квинту, Гриффин шёл уверено, не грабя, на Верополь. Вообще, создавалось чёткое ощущение, что король Рифферунда именно захватывал Танатскую империю, потому что во взятых городах и сёлах не было жертв среди мирного населения, никого не грабили, не насиловали. Это означало и то, что Локерн держал свою армию в жёсткой дисциплине.
  Первым в Верополе оказались танаты, закрыв ворота практически перед самым подходом рифферундов. Гриффин, узнав по штандартам, что Сцолла в городе, послал к нему Скаптара с предложением о сражении двух армий через два дня на равнине поблизости, дабы воины успели отдохнуть. Легат легионов был искренне рад такому щедрому подарку от короля и принял предложение.
  - Почему он так поступил? - Вифаний засел за стол и разложил перед собой свитки эмира Омара, от которых не отрывался с самого возвращения.
  - Видимо ему интересно сразиться со мной на равных условиях - Квинт, схватившись руками за ворот лат, шагал из угла в угол, раздумывая о численности противника, его силе и стратегии Гриффина.
  - Вот она - цена славы - Полибий усмехнулся.
  - Что ты там всё время читаешь? - Сцолла приблизился к столу.
  - Знаешь, этот Омар был далеко не так глуп, каким казался. У него был очень изобретательный ум, причём, я не берусь утверждать, что вот этот дурман мешал ему, возможно, даже наоборот, помогал придумывать. Ты только посмотри на это: лёгкие корабли, способные догнать любое судно викиров; горючая смесь, с которой мы столкнулись под Суразом; разные орудия пыток. А вот это вообще что-то. Как я понял, это из того же рода, что и катапульта, только гораздо более дальнобойное. Правда, она может запускать только один камень за раз.
  - Если она действительно такая мощная, то её определённо стоит сделать.
  - Знаешь - Вифаний посмотрел на друга, в его взгляде легат легионов увидел восхищение ребёнка. Удивило Сцоллу то, что белки друга покраснели, как будто он не спал. Видимо сказывалась рана плеча, полученная от Омара, которая часто давала о себе знать - Я сам возьмусь за это.
  - Ты? - Квинт удивлённо вздёрнул брови.
  - Да.
  - Но ты же не любишь войну, всё это кровопролитие, убийства.
  - Да, не люблю. Но это... это целое искусство! Никто, только представь себе это, никто ещё не сделал ничего подобного. Омар только начал, сделал чертежи. Я же дам им жизнь!
  - Бери столько людей, сколько тебе понадобиться.
  Через два дня оба войска стояли друг напротив друга. Гриффин выехал на коне навстречу танатам. Квинт не замедлил приблизиться к Локерну.
  - Здравствуй, король фальков, фиров и гонтов - Сцолла слегка кивнул головой в знак приветствия. Могучая фигура Гриффина поразила легата легионов.
  - Захват земель эмира был хорош. Омар ничего не смог противопоставить тебе.
  - Гонты - свободолюбивый народ и их покорение - подвиг.
  - Сегодня мы ещё встретимся - широко улыбнулся Локерн и протянул руку Квинту.
  - Обязательно - Сцолла пожал её.
  Король Рифферунда встал во главе пеших фальков, отдав конных фиров Ратхару, а лучников гонтов - Скаптару. Легат легионов Танатской империи решил обороняться, отдавая тем самым инициативу боя Гриффину.
  Первыми в атаку пошли всадники юного Локерна, который с радостью надел шлем воина на голову, понимая, какая на него возложена ответственность. Гриффин задул в рог и тут же второй волной побежали мечники и секироносцы. Лучники шли медленно - они больше были нужны для защиты, если вдруг фалькам и фирам придётся отступить.
  Всадники с двух сторон налетели на закрывшихся большими щитами танатов. Имперцы, практически полностью потеряв первую линию, смогли затормозить мощную кавалерию, после чего началось её уничтожение. Король Рифферунда, увидев это, остановился, пропуская вперёд бегущих воинов, поднёс рог ко рту и подал сигнал брату, чтобы он отступал. Ратхар и хотел бы продолжить бой, но не посмел ослушаться Гриффина.
  Отступивших фиров заменили подоспевшие фальки, накрыв легионеров второй волной. Старший Локерн сражался в первых рядах, разбивая щиты и убивая танатов обоюдоострой секирой. Квинт, видя, что всё это может плохо кончиться для его войска, вышел из строя, сел на своего коня и отдал приказ трубачу сигналить об атаке кавалерии.
  Лёгкие всадники, не идущие в сравнение с мощными фирами рифферундов, под командованием Сцоллы ударили во фланг армии Гриффина. Многие из них пали в первые же минуты, но результат не заставил себя ждать - фалькам пришлось сражаться на два фронта.
  Король Рифферунда, заметив среди всадников имперцев легата легионов, зарубил ещё одного кавалериста и вскочил на его лошадь, которую направил на Квинта. Сцолла успел подставить щит под удар обоюдоострой секиры Локерна, поэтому только вылетел из седла. Гриффин тут же спрыгнул на землю, поднял шлем имперца, посмотрел на него, ухмыльнулся и кинул легату легионов. Квинт, отбросивший сделавший своё дело щит, поймал шлем и надел его на голову, после чего встал на ноги. Противники оказались друг напротив друга. Позади короля Рифферунда продолжалась битва. Сам он по-прежнему улыбался, в то время как его соперник был серьёзен.
  Старший Локерн нанёс мощный удар секирой, Сцолла увернулся, тут же попытался достать гладиусом Гриффина, но тот ловко отпрыгнул и снова нанёс удар.
  Этот поединок между равными противниками мог бы продолжаться бесконечно, если бы не камень, о который споткнулся имперец. Он потерял равновесие и рухнул на землю.
  Чуть не налетевший на выставленный меч король громко зарычал и пнул тот самый камень, о который споткнулся легат легионов, сейчас удивлённо наблюдавший за своим противником, который не желал его убивать. Гриффин гневно махал обоюдоострой секирой в воздухе, плевался и чертыхался. Наконец, тяжело дыша, он остановился, подошёл к Сцолле и протянул ему руку, подняв на ноги. Квинт болезненно поморщился, понимая, что потянул ногу.
  - На сегодня бой закончен - хмуро произнёс старший Локерн.
  - Хорошо - согласился легат легионов, озадачено глядя на короля. Гриффин затрубил в рог, отзывая сражающихся фальков и присоединившихся к ним фиров, заметно потеснивших танатов.
  Две армии, заметно поредевшие в этом сражении у Верополя, отошли к своим изначальным позициям - рифферунды в лагерь, а имперцы в город. Уставшие воины валились прямо на траву, не сняв даже с себя кольчуги и латы. Никто не стал ждать, пока раздадут еду, многие уснули почти сразу же. Старший сын Ллевелина и сам уселся под деревом, прикрыв глаза.
  - Почему ты не убил его, брат? - Ратхар, ставший свидетелем поединка двух полководцев, присел рядом с братом. Его рука уже была перевязана.
  - Почему? Он настоящий воин. Владеет своим коротким мечом так, что нашим воинам стоило бы у него поучиться. Такой человек должен погибать, как подобает герою. Понимаешь? - Гриффин положил брату руку на плечи.
  - Понимаю - младший Локерн с восхищением смотрел на короля рифферундов - А ты его победишь?
  - Хочется в это верить. Квинт серьёзный противник, я никогда не встречал ещё подобных ему. Кажется, я даже начинаю бояться.
  - А почему бы вам не объединиться и не свергнуть этого императора?
  - Какая-то у тебя нехорошая мысль, братишка - Гриффин нахмурился - Так воин не должен поступать. Квинт дал присягу, он клятвенный раб Виттелиана.
  - Но ведь нельзя же слепо следовать за тем, кто может завести в болото? - искренне удивился Ратхар.
  - Ну... - старший Локерн нахмурился ещё сильней, подвигал бровями и почесал затылок, но это не помогло ему - ... ну да, нельзя... Ты это... прости... я не на всё знаю ответы... дурак у тебя братец, хоть и король.
  - Зато ты самый сильный - младший сын Ллевелина весело толкнул короля.
  - Это да - Гриффин шутливо зажал голову брата и стал кулаком ворошить ему волосы.
  
  ****************************************************************
  
  - Это самое необычное орудие, какое я когда-либо видел. Как бы тебе объяснить? Это как гигантский лук, только лежит на деревянном основании, куда кладётся большая стрела. Всё это можно передвигать благодаря колёсам - Вифаний был просто в восторге. Его глаза всё больше говорили о напряжённой работе, краснота белков увеличивалась, но при этом Полибий был очень бодр и весел.
  - А ты уверен, что она будет работать? - Квинт пытался размять перемотанную лодыжку, но понимал, что опираться на ногу он пока не может, а значит, не сможет и сражаться в рукопашном бою на открытой местности.
  - Я всё уже проверил - хитро, даже безумно хитро заулыбался Вифаний, что было на него совсем не похоже. Легат легионов перестал заниматься своей ногой и посмотрел на друга.
  - Знаешь, ты вот такой, какой ты сейчас, опаснее и меня, и Гриффина, и степного кагана вместе взятых - осторожно произнёс Сцолла.
  - Я? Я творю, я же не убиваю людей - искренне удивился Вифаний.
  - Ну да, только твои творения, они могут убить гораздо больше, чем один человек.
  Полибий нахмурился, но ничего не ответил другу. Тот, поняв, что ответа не будет, снова стать разрабатывать ногу.
  
  ****************************************************************
  
  Драккары викиров в ночной темноте подплывали к спящему приморскому городку Сакко, населённому курбами, лиммерами и камбрами. Как только Гриффин стал воевать с Танатской империей, Рагнвальд решил вести страндхоги и на её владения.
  Викиры бесшумно высадились на берег. Конунг поделил хирд, как обычно, на четыре. Хирд Гуннара должен был атаковать порт с моря, хирд Кнуда - дождаться открытия ворот, хирд Хальфдана - лезть по кошкам на восточную часть стены. Свой хирд Рагнвальд повёл на запад.
  Главной задачей викиров было сохранение полной скрытности от стражи, состоящей исключительно из танатов. Квинт оставил здесь очень сурового легата, не признающего даже суматов за воинов. Дисциплина первое время была жёсткой, но, чем дальше был легат легионов, тем чаще его заместитель доставал своих подчинённых из весёлых домов. И с этим не удавалось ничего сделать - южный город побеждал. Однако на стенах стояли вполне проверенные бойцы, прошедшие Бурдополь, засаду в песках, Сураз, Сунни и Мирдас, поэтому очень скоро хирды были замечены. Трубы известили город о том, что неведомый враг находится под его стенами. Из казарм быстро выбегали воины, в суматохе боевой тревоги надевая на себя латы. Из домов высовывались перепуганные, но при этом очень любопытные лица горожан, явно не заинтересованных только в одном - лично защищать Сакко. Легат появился на площади не сразу, но зато уже сразу стало понятно, каков он - латы были одеты правильно, всё блестело, меч был на перевязи, шлем на голове, зычным голосом раздавались команды - создавалось впечатление, что для него такие ситуация - дело привычки и ничего нового его каменное лицо не ожидало от этого ночного визита.
  Залезть на стены викирам не удалось - кошки тут же летели вниз, скинутые защитниками. Рагнвальд, оценив боеготовность гарнизона Сакко, не стал вести свой хирд на стены, а решил проникнуть в город через порт. Он был прекрасно наслышан о таком ходе Самара, сумевшего захватить Тинд благодаря тому, что его люди вплавь достигли пристани. Уж если такое смогли сделать дети Степи, то для детей Моря это явно не должно было вызвать никаких проблем, тем более что хирд Гуннара уже должен был атаковать Сакко на драккарах.
  Третий Виглафссон не стал исполнять указание своего старшего брата в точности. Он оставил людей на драккарах, снял кольчугу, шлем и оставил щит, после чего спрыгнул в море. Викиры выполнили действия своего хёвдинга в точности и последовали за ним вплавь.
  Пристани города никем не охранялись в связи с тем, что легат не ожидал удара с этого стороны, благо пристань была закрыта на цепь, протянутую над морем. Десяток стражей, обычно нёсший караул у пристани, сейчас был взят на стены, ибо там работы хватало - хирды Хальфдана и Кнуда не давали танатам расслабиться. Отсутствие стражи позволило торговцам хаши начать разгрузку своего товара на берег. Мальчишки-лиммеры, худые как щепки, постоянно подгоняемые пинками и затрещинами парой-тройкой торговцев-лиммеров, носили разрисованные вазы с одного из кораблей в маленький грязный домик, где был тайный склад. Очень скоро практически всё было перенесено на берег. Оставалась последняя ваза. Мальчишка схватил её двумя руками, прижав к груди с торчащими рёбрами, и тихонько побежал по деревянному причалу. Его товарищи и торговцы уже уходили, дело было сделано, они улыбались, тихо шутили между собой, как будто никаких боевых действий на стенах города не было. Тихий всплеск сзади заставил любопытного лиммера остановиться и обернуться. Это было легко, так как ваза много не весила. Сама по себе она ничего не значила, но разбивать её тоже не следовало. Однако мальчишка выронил вазу, она ударилась о доски и скатилась в воду. Худые ноги лиммера слегка тряслись. Глаза с ужасом смотрели на могучую фигуру незнакомца с обнажённым мечом, идущего на него. За его спиной на пристань залезали такие же высокие, длинноволосые люди с оружием в руках, все они были только в лёгких штанах. Мальчишка не успел раскрыть рот, чтобы позвать на помощь - меч снёс ему голову.
  Рагнвальд первым оказался на пристани. Перед его глазами предстали трупы чернокожих людей. Оглядевшись, конунг понял, что Гуннар уже был в городе. Мужчины, женщины, дети, старики, воины, горожане - все стали жертвами неистовства третьего Виглафссона. Те, кто пытался бежать, были убиты в спины. Те, кто прятался дома - были найдены, выведены наружу и жестоко растерзаны. Воины же были убиты.
  Ворота очень скоро были открыты и хирды двух Виглафссонов ворвались внутрь. Легат имперцев, понимая, что город уже не спасти, всё равно собрал около себя всех, кто мог ещё сражаться, выставил вперёд легионеров, прикрыв горожан, и встал около казарм, куда и забивались перепуганные до смерти люди.
  Имперцы бились стойко, но уже ничто не могло остановить вошедшего в раж Гуннара и его хирд, к которому присоединились остальные три. Один за другим, танаты падали замертво. Легат вступил в поединок с третьим Виглафссоном, но пал последним с оружием в руках, закрывая собой дверь в казармы, где прятались жители города, так и не ставшие рядом с легионерами, чтобы защитить свою жизнь.
  В деревянную дверь, которую держал засов и трое более смелых жителей города стали ломиться снаружи. Вскоре крюки не выдержали и вышли из дерева, из-за чего засов рухнул, а дверь с размаху размозжила голову одного из мужчин о стену. Гуннар первым ворвался в казармы.
  Сакко полностью оказался в руках викиров, опьянённых кровью противников. Казармы наполнились криками, воплями, мольбами о пощаде. Мужчин убивали, женщин и девушек выводили наружу и по очереди насиловали. Северяне врывались в святилища курбов, лиммеров, имперцев, грабили и оскверняли их. Из домов забиралось всё самое ценное. Цепь, запирающая причал, была сброшена в воду, чтобы драккары смогли подплыть к пристаням. Всё самое ценное, собранное из святилищ и домов, было погружено на них и викиры не стали более задерживаться в разорённом городе.
  Маленький мальчик, один из тех, кто ещё совсем недавно перетаскивал вазы с хаши, выбрался из тайного склада, со страхом глядя на трупы своих товарищей и торговцев. Его разорванные штаны были промочены, от него пахло, но мальчик ничего не замечал. Страх застыл в его глазах. И пусть те, кто его вселил внутрь лиммера, уже были на уплывающих кораблях, мальчик всё равно уже не мог забыть того, свидетелем чего он стал. Как и все те, кто остался жив в Сакко. Ночная бойня навсегда осталась в их душах. Вид безумно хохочущего викира, вонзающего меч в грудь коменданта, стоял у многих из тех, кто это видел, перед глазами.
  
  ****************************************************************
  
  Самар сдержал своё слово и увёл степняков из земель Лесного княжества, оставив за собой всё, что захватил у ванадов и камбров. Войско было откровенно недовольно таким поступком своего кагана. Степняки, чьи кони были самых лучших мастей, чьё оружие могло бы войти в коллекцию любого правителя, чьи одежды уже были далеки от тех тряпок, которые когда-то облачали воинов, сейчас враз позабыли, кому они обязаны всем. Никто даже не желал вспоминать все те победы, к которым привёл их военный гений старшего сына Кандыра. Повелитель Степи всё это видел и чувствовал, однако даже не пытался как-то восстановить былой авторитет среди своих воинов, не собирался перед ними отчитываться в своих поступках и уж тем более оправдываться. Он был уверен, что поступил так, как подобает кагану. Воину. Мужчине.
  Сын Кандыра решил вернуться в Гексапей, эту колыбель всех степняков, как можно скорее, поэтому остановки делались крайне редко. Воины потихоньку дезертировали, пурты вообще очень скоро ушли в свои родные кочевья. Никто даже не старался делать вид, что это войско кагана. Был полный разброд, повылезали разные наглые и ретивые воины, доказывающие, что они самые достойные степняки и именно им стоит доверить управление Гексапеем. Но даже никоим образом не трогало Самара, погрузившегося в молчание. Все мысли кагана сейчас были направлены на осмысление своей жизни. Он пытался понять, что же теперь, для чего жить дальше.
  Когда до столицы Степи оставался один переход, сын Кандыра решил сделать последнюю остановку. Сам он ушёл в свой шатёр, не желая смотреть на развалившихся степняков, нагло косящихся на него, но при этом избегающих прямых взглядов. Воины тут же стали распивать вино, взятое из городов камбров - никто уже не пил кумыс, считая это постыдностью, мерзким напитком. Никто уже не ел обычное вяленое мясо - степняки требовали жареную птицу с приправами и белый хлеб.
  Самар, усевшись на земле, расстелил перед собой карту Вилафеллунда, добытую в Бабле. Первая волна полного безразличия к себе и своему народу стала отпускать повелителя Степи. В его уме уже стал складываться новый план покорения земель, не захватывая земли Лесного княжества. Сын Кандыра собирался построить флот и по нему ударить по Танатской империи, захватить земли курбов, после чего вторгнуться уже на Сонгатскую долину, а там уже и в Рифферунд.
  Завоевательные планы Самара были прерваны неожиданно упавшим на него шатром, который был подрезан снаружи. Сын Кандыра попытался вырваться, но на него со всех сторон набросили воины с ножами. Великий каган Степи, успокоитель пуртов, покоритель ванадов и камбров, победитель Светозара был безжалостно, подло, предательски убит своими же людьми, которым он дал славу, богатство и новые земли.
  
  ****************************************************************
  
  Виттелиан безжизненным взглядом уставился в одну точку. Если бы кто-нибудь из слуг осмелился бы сейчас зайти в спальню императора танатов, суматов, лембатов, курбов и лиммеров, то он бы подумал, что Антий умер. Но это было не так - единственный сын Корнелиана так спал. Именно из-за этой жуткой привычки Виттелиан никогда не засыпал в комнате жены. Откуда пошло это, император и сам не мог объяснить. Возможно, причиной была постоянная тревога за свою жизнь. Возможно, Антий не хотел, чтобы его видели спящим, беззащитным. А возможно, что это была просто такая шутка природы. Виттелиан как-то очень быстро и безболезненно сжился с таким видом сна и перестал задумываться об его истоках.
  - Вифаний скоро будет в столице - голос Севастия, скрывающегося где-то в тени комнаты, вырвал императора Таната из царства сна.
  - Прекрасно. Что ещё? - Антий стал часто моргать.
  - Ваши дети живы и здоровы, жена спит.
  - Хорошо. Иди.
  - У меня есть вопрос.
  - Ты становишься очень дерзким, Севастий - недовольно нахмурился Виттелиан - Спрашивай.
  - Зачем я нужен вам? Вы сделали из меня того, кто я есть сейчас, но не используете по назначению, заставляете следить за вашей семьёй. Когда уже будет серьёзное задание? - на короткое время голос Туллия выдал его взволнованность. Император довольно улыбнулся.
  - Скоро, очень скоро, Севастий, а пока иди, я хочу спать - сын Корнелиана сейчас ощущал своё полное всемогущество.
  
  ****************************************************************
  
  Как так произошло, что король Рифферунда, могущий считать себя по праву победителем сражения при Верополе, стал отступать, не мог понять и он сам. Когда фальки, фиры и гонты пошли на приступ города, на них обрушился шквал стрел. Они отличались от обычных размером, одна такая стрела могла убить десятки воинов. Под Верополем армия Рифферунда потерпела сокрушительное поражение и вынуждена была отступать к Дирбу, так как Лембополь восстал и отошёл к империи. Лембаты решили не рисковать и не бороться сейчас за свою независимость, когда Квинт Сцолла был так близко. Одно его имя внушало благоговейный страх в сердца бунтовщиков и заставляло их молчать и подчиняться его приказам.
  Легат легионов не стал менять проверенную тактику осады городов и полностью окружил Дирб, не оставив никаких лазеек для гонцов и лазутчиков. В отсутствие Вифания, которого неожиданно вызвали в столицу, Квинт сам стал распоряжаться его осадными орудиями. Осадные башни, стреломёты, спасшие Верополь, и новые камнемёты, своими размерами заметно превышающие катапульты, были в распоряжении Сцоллы.
  Гриффин напряжённо наблюдал со стены за тем, как начинается осада его города. Всё, что он мог сделать, уже было выполнено: ворота и стены укреплены, везде были готовы вёдра с водой на случай поджогов, на стены принесли котлы с горячей смолой, камни, глыбы и брёвна. Ратхар сейчас ни на шаг не отходил от старшего брата, ожидая новых указаний.
  Первыми пошли вперёд осадные башни и стреломёты, направленные на ворота, прикрытые опущенной железной решёткой. Но не это привлекло внимание короля рифферундов, ожидавшего такого рода орудия. Неведомые высокие конструкции, у которых сейчас десятки человек натягивали канаты - вот они заставили Локерна вцепиться руками в зубец стены и внимательно следить за действиями имперцев. Длинные балки, к которым были прикованы цепи с мешком на конце, шли вниз, почти к самой земле. Вдруг они взмыли вверх и несколько шаровидных камней полетели в сторону города. Гриффин даже не шелохнулся, в отличие от Ратхара, отошедшего за зубец. Один снаряд угодил в стену, другой снёс зубец вместе с теми воинами, что прятались за ним, два других угодили в жилые дома.
  - Скаптар! Увести жителей в замок! - старший Локерн быстрым шагом направился к той части стены, где только недавно ещё был зубец. Перепуганные воины со страхом смотрели на своего короля. Гриффин осмотрел повреждения стены - Будьте внимательны здесь.
  Легионы и их орудия шли на город, стреломёты вскоре остановились и начали обстрел ворот. Король Рифферунда уже прикинул, куда подойдут осадные башни, и увеличил там количество воинов. К одному из таких мест он направился и сам, когда второй залп камнемётов накрыл город. Три снаряда пролетели выше стен, третий попал в один из зубцов в опасной близости со старшим Локерном. Тот ни на секунду не остановился, продолжив движение по стене, заставив тем самым Ратхара, дико озиравшегося назад, собраться и идти рядом.
  Когда осадные башни уже были близко, Гриффин отослал младшего брата и Скаптара руководить обороной двух других участков стены, а сам встал в первые ряды воинов. Постоянные удары больших стрел о железную решётку заставляли многих из них вздрагивать и поглядывать в сторону ворот. Но там всё пока было нормально - крепления держались. Оценить урон решётки было сложней.
  Квинт, как обычно, первым оказался на стене города и был вынужден тут же подставлять щит под удар обоюдоострой секиры короля Рифферунда. Два полководца снова сошлись лицом к лицу с той лишь разницей, что теперь оборонялся старший Локерн.
  Легионеры очень быстро стали оттеснять рифферундов со стен, побеждая их силу своей дисциплинированностью. Первыми полностью проиграли свой участок стены гонты Скаптара, следом фиры Ратхара. Фальки во главе с Гриффином ещё какое-то время держались, но и они были вынуждены капитулировать, когда их короля, упорно сражающегося в первых рядах и не желающего уходить за спины своих людей, свалили ударом щита в голову. Старший Локерн, рухнувший на одно колено, попытался встать, но на него тут же набросилось человек пять легионеров и обезоружило воинственного правителя рифферундов. Вид пленённого короля полностью деморализовал воинов и вскоре Дирб был в руках танатов.
  Гриффина, Ратхара и Скаптара отвели в цитадель, куда после раздачи указаний явился легат легионов императора Виттелиана.
  - Развяжите их - приблизившись к своим пленникам приказал Квинт. Его люди уже привыкли к тому, что все указания надо выполнять точно и быстро, не задумываясь над тем, что они могут значить. Поэтому никаких вопросов не последовало - Я всегда помню свои долги и стараюсь как можно скорей их возвращать. Вы уже дважды спасли меня, поэтому я хочу вернуть вам хотя бы часть этого долга. Дирбополь снова в руках империи и это я не вправе менять, но отпустить вас я имею полное право, так как вы мои пленные. Вы и все ваши воины можете беспрепятственно уйти в Рифферунд. Вас никто не тронет из моих людей - это я гарантирую. Единственное, что я вас попрошу сделать, это выслать мне гонца, когда вы будете в своём городе, чтобы мы могли снова начать военные действия.
  Старший Локерн, казалось, был нисколько не удивлён такому ходу событий, чего нельзя было сказать о его брате и гонте. Гриффин же подошёл к легату легионов и протянул ему руку. Квинт с радостью пожал её.
  - Быть твоим противником - большая честь для меня. Ты - честный человек и я всегда буду рад тебя видеть в своём доме, когда закончится эта война - произнёс король рифферундов.
  - С радостью принимаю ваше приглашение.
  Вскоре Гриффин и его армия покинули снова ставший Дирбополем город Танатской империи и, снабжённые провиантом, отправились в Кильберин, крепость у самого расположенную рядом с Великими болотами Рифферунда.
  
  ****************************************************************
  
  - Служение и честь - Вифаний ударил кулаком по груди в районе сердца.
  - Ну здравствуй, друг мой. Как добрался? Как рука? Я слышал, ты получил ранение на войне - Виттелиан сидел за столом, обедая, и рукой указал Полибию присоединиться к трапезе, что тот с радостью и сделал, так как был голоден.
  - Дорога прошла незаметно, спасибо, мой император. Плечо зажило, но даёт о себе знать.
  - Как дела но поле боя? Я так понимаю, что ты теперь главное лицо всей нашей армии.
  - Квинт, я думаю, уже взял Дирбополь. Рифферунды ничего не могут противопоставить орудиям Омара... - слегка осоловевший Вифаний разгорячился, его слегка фанатичный взгляд блуждал от одного блюда к другому и он не замечал хитрой улыбки Антия, внимательно за ним наблюдающего.
  - Скромный Вифаний. Это твои орудия, а не Омара, он лишь сделал чертежи, но именно ты сделал их, дал им жизнь - мягкая и вкрадчивая речь мёдом лилась в уши Полибия.
  - Да, да, мой император, я их сделал, чтобы ваши войска побеждали ваших врагов.
  - Скажи-ка, а где сейчас эти знаменитые свитки Алласида?
  - Я всегда ношу их при себе - Вифаний отпил из кубка вино, даже не почувствовав, что оно не разбавлено водой.
  - Могу ли я на них взглянуть? - обаянию Виттелиана не было предела. Последний раз он вёл себя так, когда был в Речнике, приехав за Светой.
  - Конечно, мой император - Полибий тут же полез в свою суму, которую, прежде чем сесть за стол, положил в ноги. Извлекая на свет один за другим свитки и раскладывая их перед присевшим поближе императором, Вифаний выронил чёрную коробочку, которая с грохотом упала на мраморный пол залы, где обедал Виттелиан. Лицо молодого человека посерело, но Антий сделал вид, что ничего не заметил, продолжая рассматривать чертежи, которые его очень заинтересовали. Здесь были и корабли Омара, и осадные орудия Вифания. Но не это поглотило внимание императора, а схемы разных орудий пыток и казней. Больше же всего он заинтересовался одним свитком, где изображалась деревянная платформа, в которой по колее, спирально заворачивающейся к центру, двигалось колесо. На эту самую колею клали приговорённого к казни.
  - Скажи мне, Вифаний, а Омар делал что-нибудь подобное?
  - Ннет, ничего подобного я не видел в городах курбов - Полибий до сих пор нервничал по поводу упавшей коробочку, которую он положил обратно в сумку.
  - Я хочу, чтобы ты сделал эту платформу - теперь во взгляде Виттелиана, смотревшего прямо в глаза окончательно перепугавшемуся Вифанию, не было и тени дружеской близости.
  - Но это...
  - Лучше не противься императору, дружище, не стоит - раздался знакомый голос за спиной Полибия. Молодой человек обернулся и выронил сумку, которую держал в руках. Предательская коробочка опять появилась на свет, и её уже поднял Севастий. Поначалу Вифаний не признал друга. Туллий был совершенно безволос, уши и ноздри постоянно мелко подрагивали, улавливая звуки и запахи, а ведь именно они сейчас служили Севастию ориентиром - его глаза были покрыты белёсой плёнкой. Всё лицо друга детства было покрыто различными татуировками. Одет он был в какой-то плотно сидевший балахон чёрного цвета. Этот Севастий меньше всего напоминал того тщедушного и мелкого человечка, каким его всегда видел Полибий, наоборот, сейчас это был ловкий и уверенный в себе человек, в каждом его движении была расчётливость и опасность. Именно её сейчас сильней всего ощущал Вифаний, видя Туллия. Хотелось в панике бежать, спрятаться в какой-нибудь норе, где никого нет, и никто не может достать тебя, но Полибий сдержался, остался сидеть. Его вдруг как молнией ударила мысль, что Севастий прекрасно знает, о чём он сейчас думает и как будто пьёт этот страх из него.
  Туллий же приблизил к носу чёрную коробочку и чуть-чуть понюхал её, хотя и так прекрасно знал, что внутри.
  - Мой любимый хаши... Эх, Вифаний, Вифаний... Ну здравствуй что ли.
  
  ****************************************************************
  
  Света ещё раз посмотрела на спящих сыновей и задула свечу. Спать она ложилась как обычно одна - Виттелиан всегда уходил в свою комнату. К этому младшая сестра Святомира уже давно привыкла. Даже к тому, что в последнее время супруг вообще перестал появляться здесь. Что-то изменилось у них после рождения Луция и Домиция. Нет, Виттелиан был всё также нежен, обходителен, ласков, но всё это теперь было как будто напускное, как будто он заставлял себя. Света не могла понять, в чём причина такого охлаждения к ней. Она часто рассматривала себя в зеркале и считала, что вполне красива. Её тело давно сбросило все родовые последствия, не было никаких лишних складок, она была худа и подтянута. Да, можно было сказать, что она не так много знает, но Света понимала, что не за это её выбрал Виттелиан.
  Часто переписываясь со своими сёстрами, младшая дочь Военега сравнивала свою семейную жизнь и их. У Жданы любимый и любящий муж, герой, король-воин, прекрасный и заботливый отец, маленький сынок - их будущее, в которого они оба вкладывают всю свою душу, которая у них одна на двоих. Скоро уже должен появиться ещё один ребёнок - об этом Света узнала из последнего письма первой - Гриффина Ждана не хотела отвлекать от войны. Чаяна сейчас только стала понимать, как сильно она любит Рагнвальда, который хоть и не может говорить, но только выигрывает от этого, так как постоянно действует, доказывает. От неё Света узнала, что конунг Северных островов никогда не произнёс ни единого слова, хотя с языком у него всё нормально. Никто из лекарей отца Рагнвальда не мог объяснить, с чем это связанно. Его много лечили, заставляли пить разные напитки, есть разную траву, но ничего не помогало. При этом старший сын был у родителей всегда любимым, о нём они заботились до самой своей смерти. А сейчас Рагнвальду помогает говорить Хальфдан, второй сын Виглафа и Гуннхильд, самый обделённый вниманием родителей. Только старший брат всегда уделял ему время и теперь Хальфдан полностью посвятил себя ему, хотя у него и есть жена и трое детей. Всё это Чаяна смогла узнать благодаря сообразительности своего мужа, умеющего найти нужные знаковые ассоциации. Они так много разговаривают, сидя на берегу моря или на скале.
  И вот, читая про всё это, Света понимала, что у неё: властелин расширяющейся империи, который постоянно занят, постоянно у себя, который забывает о ней, почти не интересуется своими сыновьями... Именно они сейчас для неё самое важное, самое дорогое, единственное счастье, отрада в жизни.
  Света тяжело вздохнула и легла спать.
  
  Глава VI
  
  Холода ударили внезапно. Буквально за одну ночь снег покрыл всю землю в округе, иней осел на латах и оружии легионеров, лёд сковал воду. Квинт, понимая, куда идут его люди, и в какое время, велел запастись в Дирбополе тёплой одеждой, но это не сильно помогло имперцам, не привыкшим к такой быстрой смене погодных условий. Болотистая местность также давала о себе знать - повышенная влажность и пронизывающий ветер, нёсший неприятный запах потихоньку изводили танатов.
  Легионы уже не первый месяц держали в осаде мощную каменную крепость Кильберин, отстроенную дедом Гриффина Харарихом. Камни для постройки везлись с далёкого северо-востока, где поселились у Северных гор добцы и гамалы.
  Король Рифферунда был снова разбит Сцоллой благодаря орудиям Вифания и вынужден был запереться в Кильберине. Бросать армию он наотрез отказался, но понимал, что жизненно необходимо послать кого-нибудь в столицу за сбором новых сил. Поэтому, ещё когда легионы Танатской империи не осадили крепость, старший Локерн выслал отсюда Ратхара и Скаптара в Раверин.
  Положение обеих армий было очень плохое. Рифферунды страдали от постоянных атак камнемётов, которые имперцы смогли довести до крепости (часть попала в болото). Приступы отбивались, но не без потерь среди воинов. Но хуже всего было то, что почти не осталось провианта, чистой воды не хватало, многие стали пить из грязного колодца и похватали болезни, от лихорадки и отравления до более опасных, связанных с гниением тела. Люди умирали десятками за день. Зачастую трупы могли оставаться на одном месте по несколько дней, пока их не закапывали или сжигали. Мороз не давал им разлагаться, но застывшие в одной позе белые лица и руки наводили на живых тоску и уныние.
  Танаты в полной мере ощутили на себе различие двух разных уголков Вилафеллунда. Холодный, уже даже зимний, ветер вгрызался в легионеров, обмораживая им руки и ноги, следствием чего становилась гангрена. Приходилось в полевых условиях производить ампутацию, но пользу она приносила редко - в основном такие воины умирали. Не смотря на постоянные атаки Кильберина, взять эту мощную крепость не удавалось, так как все осадные башни были сожжены ещё в первый месяц осады. Новые же строились очень медленно в связи с отдалённостью от Брумского леса, находящегося за Великим болотом. Но наконец-то танатам удалось сделать две осадные башни, и Сцолла повёл замёрзших легионеров в атаку. Голодны и больные рифферунды выстроились на стенах Кильберина, готовые биться до конца.
  Гриффин, заросший и осунувшийся, сжимая в руке обоюдоострую секиру, как обычно стоял в первых рядах, поджидая, когда уже осадные башни спустят мосты. Ветер упорно пытался превратить шкуру чёрного медведя, наброшенную на плечи, и волосы, придерживаемые золотым обручем с красным рубином, в развевающееся знамя. Глаза короля Рифферунда, всегда такие живые и выразительные синие глаза, сейчас потухли и смотрели как будто сквозь предметы. Старший Локерн всегда жил как обычный воин, он не любил всю эту роскошь, дворцы, блеск, так присущие владыкам мира, даже Святомиру с его простотой и душевностью. Гриффин всегда всё делал наравне со своими людьми, не приказывал и не требовал того, чего не мог сделать сам. Он также как и все убирал трупы умерших воинов и также как и все заразился одной из самых опасных болезней, бродящих по земле Вилафеллунда - его тело стало медленно разлагаться. Всё пока было ещё на ранней стадии, но конец был только один - смерть, потому что никто ещё не придумал, как можно вылечить таких больных.
  Наконец, деревянные мосты упали на зубцы стены.
  - Квинт! Квинт Сцолла! Я хочу поговорить с тобой!
  Строй легионеров, никем не атакуемый, стоял у выхода на мосты, держа щиты перед собой, и не двигался. Вперёд вышел легат легионов и пошёл к королю рифферундов.
  - Не подходи ближе, Квинт - Гриффин резко вскинул свободную руку, на которой кожа уже побелела - Уводи своих людей отсюда, пока не поздно. Мы все мертвецы, вся крепость - сплошной могильник. Смотри.
  Старший Локерн отошёл чуть в сторону, чтобы Сцолла мог разглядеть воинов. Кто-то еле стоял, у кого-то уже не было какой-либо конечности, чьё-нибудь лицо было прикрыто тряпицей, других страшно колотило, третьи были бледны как полотно и вызывали удивление, оттого что ещё были живы. Легату легионов изменила его выдержка, и он отступил на шаг назад, но потом собрался.
  - Уходи. Мы теперь не противники друг другу, Квинт. Спасай своих людей, пока не поздно.
  - Мне очень... - Сцолла спохватился, понимая бесполезность своих слов - ... я счастлив, что знал вас лично.
  Квинт со всей силы и от какого-то отчаяния ударил кулаком по латам. Гриффин повторил за ним этот жест, прощаясь навсегда.
  Легионы в спешном порядке покидали свой лагерь, не желая оставаться в опасной близости от заразы. Паника охватила умы воинов, сражавшихся в песках, на равнинах и в болоте. Каждый стал подозрителен, как к себе, так в больше степени к другим. Любой кашель, любая судорога или побелевшая кожа становились предметом номер один для сотен пар глаз.
  Король Рифферунда со стены провожал взглядом уходящие в Дирбополь легионы Танатской империи. Когда они отошли на расстояние в пять полётов стрелы, старший Локерн обернулся к своим воинам, сейчас смотрящим на него. Они все ждали от него. Чего? Он понимал особенно, чего именно. Какого-то решения, но что тут можно сделать, когда всем им скоро настанет конец...
  - Завалить ворота всем, что только можно найти! - громко произнёс Гриффин.
  Воины испуганно таращились на своего короля, пытаясь понять его приказ, никто не шевельнулся.
  - Все вниз! Мы должны завалить эти ворота. Никто не имеет права выйти из бурга, вам это ясно?! Мы уже мертвы, но там наши семьи... - у старшего Локерна сорвался голос. Он только сейчас вот понял, что больше никогда не увидит свой дом, не поговорит с матерью, не возьмёт на руки сына, не обнимет брата, не прижмёт к груди Ждану - ... Мы не имеем права принести в наши дома смерть!
  Мужчины, прошедшие пешком и на конях земли гонтов, воевавшие против империи, державшие оборону городов и крепостей против неведомых ранее орудий, месяцами отбивавшие атаки противника, боровшиеся с холодом, голодом, болезнью, сейчас вдруг сокрушённо глядели себе в ноги, кто-то еле сдерживал слёзы, кто-то рыдал, кто-то сдерживал злость. Но королю удалось своими словами сдвинуть их с места, каждый воин понял, что слова Гриффина правильны, что так и надо сделать, не смотря на желание жить. Фальки, фиры и гонты стали спускаться во двор Кильберина, чтобы навсегда закрыть его ворота для входа и выхода.
  Старший Локерн же остался на стене, обдумывая, что делать с оставленными имперцами осадными башнями - танаты в страхе побоялись даже прикасаться к ним. Единственным выходом король видел сжечь орудия. Он тут же отдал приказ о сборе верёвок и ткани, в общем, всего, что легко горело и могло бы послужить хорошим началом для пожара.
  Наконец, когда оба задания Гриффина были выполнены, молчаливые рифферунды встали на стене рядом со своим королём, видя только в нём сейчас смысл жизни. На многих лицах уже застыла одинаковая маска отрешённости. Некоторые ещё пытались как-то сами себя приободрить, но у них это плохо получалось. Старший Локерн же взял факел из рук воина, стоявшего рядом.
  - Все, кто не хочет ждать и клянётся честью, что не выйдет из этих башен - ступайте - король указал на мосты.
  Самые тяжелобольные, умирающие и отчаявшиеся пошли. Около Гриффина осталось не более сотни воинов. Старший Локерн поджёг кучу тряпья, рифферунды последовали его примеру и вскоре образовалось несколько костров на мосту и внутри башен.
  Воины застучали своим оружием по щитам, провожая тех, кто решил сгореть. В ответ им тоже раздались стуки. Огонь жадно цеплялся за верёвки и ткань, несмотря на желание ветра его убить. Постепенно он стал вгрызаться в дерево. Наконец, внутри башен он окреп и вскоре запылал во всю свою силу, скрыв от тех, кто остался, их товарищей.
  Квинт, удручённый, опустив голову, ехал на коне позади легионов. В его ушах стоял шум ударов мечей о щиты, которым провожали своих рифферунды. Он знал, что именно этот звук сейчас стоит в Кильберине. Обернувшись, Сцолла увидел горящие осадные башни.
  Возвращение в Дирбополь было очень тяжёлым. До города дошла лишь половина всего войска, уходившего несколько месяцев назад. Часть погибла в сражениях, другие - в болотах, третьи - замёрзли, четвёртых прибили свои, подозревая в них переносчиков заразы. Все попытки легата легионов прекратить подобное самоуправство заканчивались ничем - впервые его воины открыто не слушались его, продолжая убивать любого, кого считали больным.
  По прибытии к стенам города, Квинт остановил легионы и, не входя в Дирбополь, вызвал врачей. Им пришлось обследовать воинов прямо у дороги, но, к счастью имперцев, ни одного заражённого чем-либо опасным среди них не было, только простуженные и обмороженные. Сцолла проверился последним и с облегчением узнал, что и он здоров.
  Оказавшись, наконец, внутри города, легат легионов первым делом отослал гонца в Тантополь с подробным отчётом о том, что произошло в Кильберине. Почти что с таким же известием ещё один гонец отправился в Раверин к королеве Ждане. После того, как это было сделано, Квинт собрал у себя всех врачей, что были в Дирбополе. Плотно закрыв за ними двери, Сцолла предложил им сесть, сам заняв место у стола, расположенного у окна-бойницы.
  - Я собрал вас здесь, чтобы просить о помощи. Там, в Кильберине, остались люди, которые заражены, но может быть, есть какая-нибудь возможность их спасти. Я прошу вас отправиться туда, не заставляю и не приказываю. Я понимаю, что это значит и готов идти вместе с теми, кто согласится. Я готов выполнить любые ваши просьбы. Вы знаете, кто я - я держу своё слово - легат легионов наверно никогда не говорил так много за раз, слова рождались с трудом. Он вглядывался в лица врачей, пытаясь найти там отклик на его просьбу, желание помочь погибающим, долг, но вместо этого видел отвернувшихся людей, прячущих свои глаза и не желающих отвечать ему. Неприятная тишина повисла в комнате. Квинт ощущал закипающий гнев внутри в себя, пытался его сдержать, но эти безразличные лица лишь озлобляли Сцоллу - Ну и сатир с вами, трусливые собаки! Пошли вон!!!
  Ярость прорвалась наружу, легат легионов готов был пинками выкидывать врачей, которые и так в панике толкались и пихались, отталкивая друг друга от дверей, желая первыми убраться из комнаты подобру-поздорову. Но не все подались общей истерии - пятеро мужчин остались сидеть на своих местах, с какой-то отрешённостью наблюдая за вознёй у выхода. Квинт удивлённо уставился на них.
  - А вы что здесь делаете?
  - Мы, легат легионов, здесь потому, что готовы отправиться в Кильберин. Я говорю за всех нас - ответил самый высокий из врачей, мужчина лет пятидесяти, отличавшийся от остальных четверых ещё и залысиной и острым носом с горбинкой.
  - Правда? - со Сцоллы вмиг слетела вся его ярость и он с надеждой приблизился к врачам.
  - Да - закивали мужчины, встав.
  - Тогда отправляемся сейчас же, я возьму самых верных мне людей - Квинт уже чуть ли не выбежал из комнаты.
  - Постойте. Останьтесь в городе. Вы там ни к чему. А потеря пяти врачей ничто по сравнению с потерей легата легионов императора - высокий мужчина улыбнулся одними глазами и вышел. Остальные четверо пошли за ним, оставив Сцоллу одного, поражённого до глубины души их согласием.
  Уже через час небольшой отряд, состоящий из пяти врачей и тридцати легионеров, отважившихся пойти с ними, шёл по дороге в Кильберин.
  
  ****************************************************************
  
  - Много добычи. Хорошо - Хальфдан рассматривал награбленное с только что захваченного имперского торгового корабля добро, которые викиры перетаскивали на драккар конунга.
  Сам Рагнвальд разгуливал по палубе корабля, залитой кровью погибших, и думал о Чаяне, ждущей его дома. Перешагивая через трупы, он уже представлял себе, как обнимет её, когда его окликнул Гуннар.
  - Послушай, брат, я тут подумал - третий сын Виглафа избегал глядеть в глаза старшему и смотрел вдаль - У меня есть свой драккар и свой хирд. Я хочу плавать один, не с вами, хочу сам себе добывать славу, понимаешь меня?
  Кнуд, находившийся неподалёку, слышал, что говорит Гуннар, поэтому стал сигнализировать Хальфдану, чтобы он подошёл.
  - Свободу я хочу, надоела эта твоя опека. Мы ж не маленькие всё-таки.
  Конунг часто моргал, то опускал, то поднимал голову, почёсывался, переминался с ноги на ногу, пока говорил его брат.
  Приблизился Хальфдан, а вслед за ним и Кнуд.
  - Что случилось, Гуннар?
  - Разговариваем, не видно что ли? - осклабился третий Виглафссон.
  - Интересно как. Ты же никогда не хотел даже понимать его жестов, как же ты сейчас можешь с ним разговаривать? - удивился Хальфдан.
  - Да какая тебе разница, иди, следи за награбленным - Гуннар нагло посмотрел в глаза брату.
  - А ты мне не указывай, что мне делать, и без тебя разберусь - холодно ответил второй сын Виглафа - Всё нормально, Рагнвальд?
  - Вот пристал, сиделка. Посмотри на себя, ты же нормальный, сын конунга, всем тут управляешь, что ж ты всё с ним носишься, как с маленьким?
  - Замолкни, пока не наговорил чего лишнего.
  - А не хочу я молчать. Надоело! Надоело быть при нём постоянно, как дурак какой-то. Долго я терпел всю эту возню. Мы все уже взрослые, даже Кнуд отрастил себе усы и бороду. Почему мы должны терпеть этого урода? Почему отец выбрал его, неполноценного, сделал конунгом над нами? Ты же, Хальфдан, гораздо умнее его, тебя воины слушаются, а не его. Он даже "бе" сказать не сможет!
  - Зато он всё слышит и прекрасно понимает, разве нет? Разве он не живой, разве он не может испытывать боль? - Хальфдан становился всё суровее от слов Гуннара. Рагнвальд же опустил голову и смотрел в доски, как будто речь была не о нём.
  - Да и к троллям его! Мы нормальные, мы...
  - Ну и что, что мы нормальные? Во всех своих воплях ты забыл одно - он наш старший брат. Он может быть неполноценным, может быть уродом, может быть кем угодно, но он не перестанет быть нашим братом.
  - Ой какие мы нежные и семейные! Что же ты так о своих детях не заботишься, раз такой правильный? - расхохотался Гуннар. Хальфдан потерял всё своё хладнокровие и уже хотел ударить брата, но конунг неожиданно резко перехватил его кулак. Взгляд Рагнвальд как будто что-то хотел сказать, требовал дать право голоса.
  - Что ты хочешь? - второй сын Виглафа мрачно смотрел на старшего брата. Гуннар с насмешкой наблюдал за ними, а Кнуд был наготове, если вдруг Хальфдан опять решить наброситься на третьего Виглафссона.
  Конунг указал взглядом на Гуннара, потом на его драккар, затем в сторону Рифферунда, около берегов которого они сейчас находились.
  - Рагнвальд отпускает тебя к конунгу Гриффину - Хальфдан на всякий случай посмотрел на старшего брата, тот кивнул, подтверждая его слова.
  - Спасибо, не дурак, сам как-то догадался - съехидничал третий Виглафссон.
  - Пошёл вон! - Хальфдан сжал кулаки.
  - Ты идёшь или будешь дальше играться с братьями? - Гуннар отошёл к фальшборту, поглядывая на Кнуда. Тот замешкался под взглядами братьев, открыл рот, хотел что-нибудь ответить, но осёкся, видя мрачное лицо Хальфдана, и отрицательно покачал головой - Ладно, тролль с тобой. Живите, как хотите.
  Третий Виглафссон перепрыгнул на другой драккар, там на третий и, наконец, на свой, отдав команду плыть к Стронду, портовому городу Рифферунда.
  Хальфдан и Кнуд присели на фальшборт с двух сторон от Рагнвальда, провожавшего взглядом уходящий драккар Гуннара.
  - Он вернётся - тихо произнёс второй сын Виглафа.
  Конунг с какой-то совсем уж детской надеждой посмотрел на брата.
  
  ****************************************************************
  
  Квинт с удивлением наблюдал, как в город входят легионеры в чёрных латах. Ничего подобного в империи ещё не было, во всяком случае, Сцолла никогда таких не видел и не слышал ни от кого. Шли легионеры прямо к цитадели, то есть, по всей видимости, к нему. Впереди на чёрной лошади ехал облачённый в какие-то тряпичные одежды, отдалённо напоминающие балахоны жрецов, человек, чьё лицо было скрыто капюшоном.
  Он первым достиг стражи цитадели и спрыгнул на землю. Показав печать на свитке, сжатом в руке, человек оказался внутри и вошёл в залу, куда уже спустился заинтересованный такими непонятными гостями легат легионов Танатской империи. Легионеры, облачённые в чёрные доспехи, остались снаружи.
  - Ну здравствуй, Квинт. Небось думаешь, кто к тебе пожаловал сюда, на окраину? А это я, твой старый друг, Севастий - шутливо раскланялся гость, однако, не снимая с головы капюшон.
  - Что же ты прячешь своё лицо? - удивился Квинт, который и хотел бы подойти ближе к Севастию, да что-то внутри удерживало его на месте.
  - Ну, просто оно несколько изменилось и может тебя слегка испугать - старый друг скинул капюшон - Вижу, что угадал.
  - О боги, что с тобой? - вырвалось у Сцоллы.
  - Да так, Квинт, жизнь любит изменять нас. Ну да ладно. Главное, что я жив и ты тоже. Пока. Шучу - Севастий не смог сдержать улыбку самому себе - Тебе вот письмецо от нашего всеми любимого императора, самого честного и доброго правителя на всей земле.
  Легат легионов осторожно протянул руку за свитком. Полибий уже почти поднёс его, но в последний момент резко убрал и засмеялся, но потом всё-таки отдал письмо Квинту. Тот, озадаченный, сломал печать и развернул свиток.
  "Дорогой мой друг и спаситель моей империи. Я рад, что эта война, по сути, закончена и дело осталось за малым. Границы восстановлены, кое-что даже приобретено. С остальным справится Севастий, отдай ему все легионы, а сам возвращайся в Тантополь. Тебя ждёт триумф".
  - Но ведь ты... - легат легионов несколько смутился и не поднимал глаз от письма.
  - Слеп? - ухмыльнулся Полибий, прогуливаясь пальцами по карте местности.
  - Да.
  - Ничего страшного. Я ничего не упущу. А ты езжай, раз приказано. Император хочет лично возложить тебе венок триумфатора на голову.
  Вскоре Сцолла, сопровождаемый легионерами в чёрных латах, был на дороге в Тантополь. Мысли его долго не останавливались на одном предмете и перескакивали на что-нибудь другое, третье, мешали друг другу. Умирающий Гриффин, слепой Севастий, ничего не пишущий Вифаний, ждущий Виттелиан, прекрасная Света, с которой так или иначе ему придётся столкнуться в столице - всё это моталось из стороны в сторону и не находило покоя в голове Квинта.
  
  ****************************************************************
  
  Гриффин не спеша открыл глаза. Над ним был жёлтое полотно, трепыхавшееся от ветра и тряски. Судя по толчкам в спину и покачиванию, Локерн понял, что он лежит в телеге. Это было совсем не то, что он представлял о небесных чертогах. В сказаниях говорилось о множестве воинов, встречающих своего нового товарища по оружию, а тут всё было просто и как-то уж слишком жизненно. Более того, было холодно.
  Последнее, что король помнил из своей жизни, это когда он сел на трон, потеряв уже все свои силы от голода и борьбы с болезнью. Оглядевшись, сын Ллевелина увидел, что помимо него в телеге есть ещё пять человек, его воины, кем-то перемотанные.
  - Впереди большой отряд. Он едет сюда - кто-то, кто был снаружи, говорил на имперском языке, что сильно озадачило Локерна. Он всё больше приходил к мысли, что попал в совсем другие чертоги, туда, где владычествует Крысолов.
  - Будьте готовы ко всему. Я пойду, поговорю с ними - второй человек также говорил на языке танатов.
  Телега остановилась, но видимо оба имперца не очень спешили, потому что не успел один из них пойти навстречу отряду, как тот уже сам оказался у повозки.
  - Кто вы такие? - как же сладка родная речь. Гриффин радостно заулыбался, ему хотелось выйти наружу, увидеть земляка, поговорить с ним, но он вдруг только сейчас понял, насколько он слаб. Меха, в которые Локерн был плотно укутан, оказались слишком тяжёлым препятствием для него. Помучавшись с ними минуту-две, король Рифферунда обессилено закрыл глаза. О чём говорили снаружи, он естественно пропустил и теперь, пока ещё был в сознании, пытался понять, почему так тихо. Долго так пролежать Гриффин не смог - веки налились свинцом и он отключился. Последнее, что Локерн увидел - очень знакомое лицо, показавшееся у входа в повозку, но кто это был, он не понял.
  Когда сын Ллевелина проснулся, он был уже в очень знакомой ему комнате. Деревянный потолок, стены, кровать - всё говорило о том, что он дома, в Раверине. Это сильно озадачило Гриффина - как Крысолов смог сделать точно такую же комнату для него в своих чертогах?
  - Пусти меня! Я хочу его видеть!
  - Да пойми же вы наконец - любое прикосновение к нему может быть очень опасно для вас.
  - Мне плевать, он мой муж! Я буду с ним до конца, каким бы он не был!
  Локерн задумался. Видимо, он чем-то сильно насолил Крысолову своей жизнью, раз тот так над ним решил пошутить. Вдруг дверь распахнулась и в комнату влетела заплаканная Ждана. Увидев мужа, который смотрел на неё сейчас как на привидение, она подбежала к кровати.
  - Любимый мой, ты жив. Слава Калгору. Я так боялась потерять тебя - сестра Святомира целовала и обнимала Гриффина, который всё также пребывал в состоянии ступора, не понимая, кто перед ним - его жена или видение, сотворённое Крысоловом - Скажи же что-нибудь.
  - Я умер?
  - Нет, любимый, нет, слава Калгору ты жив и ты дома.
  - Но я же... в Кильберине... больной... мы же похоронили себя!!!
  - Вас спасли. Этот прекрасный человек, Квинт, он послал отряд смельчаков, которые смогли проникнуть в крепость и достали вас, тебя и ещё пятерых воинов - лицо Жданы светилось счастьем. Казалось, будто всё хорошо, ничего плохого не происходит, потому что сейчас она была рядом с тем, ради кого живёт, кого любит и с кем хочет жить.
  - Но мы же все больны! - король Рифферунда даже отстранился от жены.
  - Да - реальность заставила дочь Военега вернуться обратно.
  - Почти все погибли ещё до того, как врачи смогли оказаться внутри Кильберина. Все вы шестеро, кого оттуда вынесли, больны одной болезнью, так что риск заразиться появляется только при прикосновении. Всю одежду сожгли, вас чем-то обмазали, чтобы... продлить жизнь на какое-то время... - потухшим голосом сообщил Ратхар, стоявший в дверях.
  - Погоди-ка, это же был ты, ты заглянул в повозку, ведь так? - вдруг припомнил Гриффин.
  - Да. Квинт написал нам о том, что случилось в Кильберине, и мы отправились в крепость, но врачи успели раньше.
  - А что же стало с ними и с теми людьми, кто им помогал? - старший Локерн переводил взгляд с жены на брата.
  - Почти все умерли ещё по дороге в Раверин, два врача в очень плохом состоянии.
  - А как их звали?
  - Мы не спросили...
  Гриффин судорожно вздохнул, потом вдруг резко посмотрел на Ждану с дикой болью в глазах.
  - Это же... и ты теперь... тоже... ты прикасалась ко мне... - по заросшим щекам грозного короля текли слёзы.
  - Не важно. Я хочу быть с тобой. Если ты умрёшь, то и я хочу умереть - сестра Святомира тоже заплакала, прижавшись к мужу.
  Ратхар отвернулся - он еле сдерживался, чтобы не расплакаться. Неожиданно в коридоре с радостными криками "папа" появился маленький Храмн. Откуда он узнал о прибытия отца, уже было не важно - ребёнок бежал со всех ног в комнату короля, желая его обнять. Всполошённые этими криками Гриффин и Ждана с ужасом смотрели на открытую дверь. Младший сын Ллевелина оказался единственным, кто не растерялся в этой ситуации - он резко хлопнул дверью перед самым носом малыша и встал между нею и Храмном.
  - Я хочу к папе!
  - Папа болен, он отдыхает.
  - Я хочу видеть папу!
  - Храмн, потерпи немного. Вот папа выздоровеет, и тогда ты его увидишь.
  - Папа!!! Папа!!!
  Ратхар, понимая, что племянник не отступит от своей затеи, сгрёб его в охапку и понёс в детскую комнату. Храмн рвался, рычал, кусался и брыкался, желая освободиться и попасть к отцу.
  Гриффин не выдержал и зарыдал, уткнувшись лицом в грудь Жданы.
  
  ****************************************************************
  
  - Спокойно ли на границе всё? - Святомир пытался быть серьёзным, но все его мысли были сейчас далеки от государственных дел.
  - Да, князь-батюшка, степняки друг друга теперь воюют, головы над ними нет. Вернулись камбры в города свои, прогнали плювцев поганых. Ванады думают перебираться за хребет, на отчину свою пограбленную. Есть и те, кто здесь жить хочет - мы и не гоним, люди они хорошие, братья наши - Горыня старался свой вес переносить на здоровую ногу и упорно стоял, не желая садиться при князе, хоть тот и предложил.
  - Скоро праздник будет большой. Жена моя на сносях, вот-вот разродится. Хочу, чтоб был ты наставником сыну моему, ежели таковой родится.
  - Честь великая для меня, княже, достоин ли я?
  - Достоин, Горыня, достоин. Спас Отечество моё ты. Я должник твой всю жизнь буду. Береги себя, Горыня, славный воевода, не ошибся я в тебе. Поступок твой с каганом степным великой чести стоит. Поступил ты по сердцу, за что благодарен я тебе. Ну, иди, Калгор да сохранит тебя.
  
  ****************************************************************
  
  Квинт въехал в Тантополь триумфатором. Горожане не скупились на похвалы легату легионов, человеку, спасшему империю от Гриффина. Второй триумф Сцоллы был не менее пышен, чем первый. Виттелиан и Света встречали героя Таната у входа во дворец. Только вот герой был очень задумчив и не разделял общего ликования, что не ускользнуло от глаз императора, который, однако, не подал виду, что заметил состояние своего друга.
  - Лучшие люди города ждут тебя, Квинт, входи - Антий был само великодушие. Света поздравляла Сцоллу, широко улыбаясь, очень картинно, что совершенно ей не шло. Вообще, легат легионов, не сразу увидел в жене Виттелиана ту Свету, которую когда-то увидел в Речнике и полюбил - сейчас это была разодетая в дорогие шелка женщина, как бы снисходящая до разговора с окружающими с вершины своего трона. Никакой детской наивности уже не было в этих блеклых глазах, потерявших всю свою живость.
  За накрытыми столами собралось множество известных и богатых людей города, которые тут же стали поздравлять Квинта со вторым триумфом. Больше всего удивило Сцоллу то, что почти никого из них он и в глаза не видел раньше. Не сразу легат легионов понял и то, что среди гостей нет Вифания, старика Клеомброта, скульптора Клиоса, всех тех художников, поэтов и философов, которыми любил себя окружать Виттелиан. Одни богатеи.
  На все попытки узнать у императора о том, где Вифаний, Антий весело переводил разговор на какую-нибудь другую тему или же отвечал очень туманно. Более того, очень скоро он стал изображать из себя пьяного, что совсем удивило Квинта, знавшего, что его друг не пьёт.
  К Сцолле подсела Света и завела с ним обычный светский разговор ни о чём. Легат легионов отвечал просто, в основном очень кратко. Его удивила эта перемена в той, которую он так любил и наверно любит до сих пор. Сестра князя превратилась в обычную женщину столицы из высшего общества, ничего из той Светы, что несколько лет назад восторженно глядела на постройки Таната, уже не было заметно в ней.
  Празднование уже перешло в ночную пьянку. Виттелиан нетвёрдой походкой удалился к себе в комнату, но, стоило ему исчезнуть с глаз пирующих, как это снова был император. Спокойно дойдя до комнаты своей жены, он вошёл внутрь и закрыл за собой дверь.
  Примерно через час Света ушла спать. Встав перед большим зеркалом, она с удовольствием разглядывала себя, светящуюся и яркую, когда сзади тихо подошёл к жене и положил руки на талию.
  - Ох, ты испугал меня - сестра Святомира широко улыбнулся ещё одной своей фальшивой улыбкой, в которой не было ни страсти, ни любви, ни призрения, ни даже радости. Обычная такая улыбка.
  - Есть у меня к тебе один разговор - Антий, наоборот, подключил к своему шёпоту страстность.
  - Он долгий? Я так устала... - Света картинно зевнула и стала снимать серёжки.
  - Как тебе наш милый Квинт? Какой-то он сегодня был задумчивый? - Виттелиан провёл ладонью по спине жены и положил на плечо.
  - Просто он не привык к такому обществу - дочь Военега распустила волосы.
  - Знаешь, надо его развлечь. Давай так - ты сейчас наденешь на себя что-нибудь такое лёгкое, домашнее, спустишься вниз, в комнату, которую я отвёл для Квинта, и отдашься ему - император спокойно разминал плечи своей жены.
  Света сначала подумала, что ослышалась. Но, глядя в отражение глаз мужа, смотрящего на неё, она поняла, что тот не шутит.
  - Нно почему? Чем я заслужила к себе такое отношение?
  - Ты здесь совсем не причём - спокойно ответил Виттелиан, но при этом больно сдавил ей плечи.
  - Я не знаю, что на вас нашло, возможно, вы пьяны или приревновали меня к вашему другу, потому что я много с ним разговаривала, но я не собираюсь делать то, что вы мне сейчас сказали - сестра князя нервно покусывала свои прекрасные губки.
  - Посмотри мне в глаза - ты же видишь, что я не пьян. Ревновать? Зачем? Мне это ни к чему. Послушай, я не хочу тебя долго уговаривать. Давай, иди - Антий даже поцеловал жену в шею, отчего она содрогнулась.
  - Нет! - Света отскочила от мужа и обернулась к нему.
  - Почему? - искренне удивился Виттелиан - Тебе это ничего не стоит. Просто раздвинь ноги и закрой глаза...
  Сын Корнелиана тут же получил звонкую пощёчину от жены. Потерев щеку, он снова посмотрел на пышущую гневом Свету. Теперь уже в его глазах был один холод.
  - Хорошо. Я понял... Если ты этого не сделаешь, я убью Домиция.
  С девушки мигом слетела вся её уверенность. Руки задрожали. Сейчас, как никогда, она почувствовала своё одиночество здесь, в этом помпезном и грязном Танате. Как же ей сейчас не хватало рядом брата.
  - Выбирай: одна ночь или жизнь твоего сына.
  - Но это же и твой сын!
  - У меня останется Луций. Знаешь, так даже будет лучше. Иди спать, а я сделаю то, что должен был сделать сразу. Империи не нужен второй наследник.
  Виттелиан пошёл к двери, уже не ожидая ответа от жены.
  - Постой... - Света вся дрожала от страха перед этим совершенно чужим человеком, которого, получается, она никогда не знала. Он казался ей живым воплощением Тьмы.
  Император, не дождавшись продолжения, хмыкнул и взялся за ручку двери.
  - Постой! Я выполню то, что ты мне велишь - сестра Святомира сама содрогнулась от произнесённых слов.
  - Вот и славно - улыбнулся Виттелиан - Иди, умой лицо, приведи себя в надлежащий вид и пойдём.
  Довольная улыбка не сходила с лица Антия, пока он наблюдал за своей женой, которая дрожащими руками вытирала лицо и надевала лёгкую тунику. Его взгляд не сходил с прелестей тела Светы, чем приводил её в замешательство. Девушке хотелось спрятаться от этого взгляда подальше, но она уже сделала выбор и теперь могла только беспрекословно следовать указаниям мужа. Наконец, Света была готова.
  Квинт уже готовился лечь спать, когда постучали в дверь комнаты, куда определил его старый Клеомброт, превратившийся в безмолвную тень дворца императоров, совершенно незаметную и бесшумную. Сцолла нехотя встал с кровати и открыл. Каково же было его удивление, когда перед ним оказалась жена Виттелиана, опустившая взгляд в пол.
  - Что-то случилось, моя императрица? - триумфатор даже отступил на один шаг.
  - Можно мне войти? - тихо спросила девушка.
  - О, да, конечно, простите - легат легионов совсем стушевался. Сестра князя вошла в комнату.
  - Закрой дверь, мне надо с тобой поговорить наедине - Света присела на край кровати.
  - Да, да - Квинту ничего не оставалось другого, как выполнить её повеление. Он закрыл дверь и остался стоять на месте.
  - Подойди, сядь сюда - жена Виттелиана похлопала маленькой ладошкой рядом с собой. В глаза легату легионов она упорно не смотрела - Разговор будет долгим, а в ногах правды нет.
  Сцолла, превозмогая свою неуверенность, деревянными ногами подошёл к кровати. Он ничего не понимал, но, как обычный воин, выполнял приказы, которые ему отдавались. Однако сел триумфатор на расстоянии от императрицы.
  - Я знаю, ты давно влюблён в меня, ещё с того времени, когда увидел в Речнике на том пиру - не сразу начала Света очень тихим голосом.
  Всё внутри Квинта натянулось как тетива лука. Мысли разбежались в разные стороны, как жуки, когда поднимаешь трухлявое полено. Слова той, которую он никак не мог забыть, звенели в голове.
  - Ммоя...
  - Ничего не говори. Мне итак тяжело... Квинт, ты великий воин, не то, что мой муж, слабак и трус - во взгляде девушки, посмотревшей на дверь, была нескрываемая ненависть.
  - Я не думаю, что должен слышать подобные слова - легат легионов сглотнул тяжёлый ком в горле.
  - Ты никому не должен, забудь на время это слово. Я здесь, я твоя. Возьми меня! - сестра Святомира протянула обе руки к Сцолле, но тот резко вскочил на ноги.
  - Извините меня, моя императрица, я очень хочу спать, я устал. Желаю вам спокойной ночи - триумфатор попытался пройти к двери, но Света перекрыла ему дорогу.
  - Послушай, если я это...
  - Квинт, дружище... - Виттелиан остановился как вкопанный, ошарашено глядя на легата легионов и свою жену. Девушка отошла в сторону, опять опустив голову. Сцолла судорожно пытался понять, что ему говорить и делать.
  Император вдруг сурово посмотрел на свою супругу
  - Вот ты как? Тебе всё мало, решила моего друга соблазнить, дрянь! - сын Корнелиана приблизился к зарыдавшей Свете - А я ведь тебя любил. Всем сердцем. А ты? Что ты наделала?
  - Это я, мой император - вдруг произнёс Квинт, подойдя к Антию - Ваша жена не виновата, я завёл её сюда силой. Она отпиралась.
  Виттелиан тяжело дышал. Он посмотрел в глаза Сцолле.
  - Ты мне врёшь - совершенно спокойно произнёс он.
  - Я полюбил вашу жену, когда только увидел, и мечтал обладать ею - продолжать гнуть своё легат легионов.
  - Но ты мой верный друг, ты спас мою империю. Как ты мог? - искренне удивился Антий.
  Квинт судорожно соображал.
  - Слава в голову ударила. Два триумфа - это же какая честь. Я решил, что я не хуже вас, ведь я победил курбов и рифферундов - судорожно выпалил Сцолла.
  - Ты отдаёшь себе отчёт, что подписываешь смертный приговор таким признанием? - сурово произнёс сын Корнелиана. Света, наконец, подняла голову и с жалостью посмотрела на того, кто ради неё сейчас себя убивал.
  - Значит, так тому и быть - тихо ответил легат легионов.
  - Стража! - в комнату быстро вошли три воина в чёрных латах - Отвести предателя в темницу.
  
  ****************************************************************
  
  - Имперские войска взяли Нардон и теперь продвигаются вглубь к Портуру - Ратхар удручённо сел на скамью.
  - Да, теперь Квинта не остановить... - тихо произнёс Гриффин, к которому уже стали возвращаться силы от долгой голодовки. Правда, он по-прежнему лежал на кровати.
  - Там теперь кто-то другой, жестокий и беспощадный. Он убивает всех, кто посмел выйти против легионов с оружием. Говорят, урод, глаза не видят, но сражается очень ловко.
  - Сколько ты собрал людей?
  - Тысячи три да Гуннар со своим отрядом.
  - Да, этого мало.
  - Что делать, брат?
  - Что-нибудь придумаю. Скажи лучше, у Жданы признаки болезни есть?
  - Нет... пока.
  - Да... пока... Знаешь, я вот что подумал... Я отправлюсь к Святомиру, попрошу его о помощи. Ты пока тренирую новобранцев. Скаптар тебе в этом поможет, он воин дельный. А вот Гуннара и его ребят я заберу с собой - не доверяю я им.
  - Но... но как же...
  - Закроюсь, одену много вещей, никого трогать не буду.
  - Почему всё так вышло?
  - Не знаю, да это сейчас и не важно. Некогда думать, Ратхар. Соберись. На тебе теперь много дел. Понимаешь?
  - Понимаю.
  - Вот и отлично. Иди, сообщи Гуннару, что он отправляется со мной.
  Когда младший сын Ллевелина, удручённый, ушёл из комнаты, король Рифферунда сел на кровать, свесил перевязанные ноги, опёрся на свою обоюдоострую секиру, которая стояла у изголовья кровати (Гриффин не желал с ней расставаться и часто засыпал, сжимая в руках), и встал. В этот момент вошла Ждана и ахнула, увидев мужа.
  - Что ты делаешь? Тебе надо беречь силы - она подбежала к Гриффину.
  - Я уеду на некоторое время, надо повидать Святомира, понимаешь, дела - старший Локерн, шаркая, приблизился к столу и взял золотой обруч, после чего одел его - Ну как, похож я на того короля, каким когда-то был?
  - Одни шутки... Гриффин, а что если ты там... - сестра князя не смогла выговорить слово "умрёшь".
  - Любимая - король рифферундов приблизился к ней - Всё будет хорошо. Заботься о Храмне и Хальде. Мы ещё увидимся.
  
  ****************************************************************
  
  Квинт, прислонившись спиной к стене, уставился в серый каменный потолок, нависший над ним. Мысли легата легионов, дважды триумфатора Таната, победителя Омара и Гриффина сейчас были только об одном дне своей жизни. Снова и снова Сцолла вспоминал весь тот разговор и не понимал, как Света могла прийти к нему и предложить себя. Ведь она никогда даже и знака не подавала, что замечает его любовь. И как она могла предать своего мужа, обзывать его трусом? Всё это как-то не укладывалось в голове Квинта, не получалась картина. Но он прекрасно понимал, что всё равно сделал бы так, как сделал, если вдруг можно было вернуться назад.
  Не выходил у бывшего легата легионов и Виттелиан. Они росли вместе, прошли многое, выстояли. Сцолла очень хорошо помнил первые дни после смерти императора Корнелиана, когда Виттелиан был подавлен, постоянно запирался в своей комнате, ни с кем не хотел говорить. Квинт помнил, как его за спиной называли убийцей отца. И вот, выдержав те пытки, Виттелиан теперь столкнулся с таким ударом. Триумфатор понимал, как выглядело то, что увидел его друг. Но не мог он сказать, что это Света пришла к нему. Не мог. Даже если она на самом деле уже делала нечто подобное с другими. Не мог...
  Сидя в сумраке каменной темницы, Сцолла сейчас много вспоминал о детских годах, когда они все, он, Виттелий, Севастий и Вифаний были дружны. Замечательное было время. И где же сейчас Вифаний, бедный Вифаний, который стал совсем другим, после постройки первого своего осадного орудия? Пропал... Они все изменились. Хотя нет. Копаясь в себе Квинт понял, что он как-то не поменялся. Он остался прежним, тем Квинтом, который ходил по правую руку от наследника империи.
  Устав думать, Сцолла стал отжиматься. Физические упражнения всегда были его любимым отдыхом. Эх, сейчас бы гладиус в руки... Мечты, безумные мечты... Бывший легат легионов отчётливо понимал, что ему уже никогда не взять в руку гладиус. То, что его казнят, в этом он не сомневался. Виттелиан был не из тех людей, кто может простить. Бедный Виттелиан. Он ведь совсем потерял веру в людей, совсем закрылся ото всех.
  Больше всего Квинта удивляло то, что к нему никто не пришёл: ни Вифаний, ни Виттелиан, ни Света. Все забыли о легате легионов. Его просто не существовало. И почему вообще он ещё жив? Почему тянут с казнью, доводят его до состояния животного? Сцолла не понимал. Единственным оправданием он видел нежелание Виттелиана казнить его. Видимо, он слишком дорожил им и поэтому оттягивал казнь. Но ведь не казнить он уже не мог. Были свидетели. Писарь записал его слова.
  Постепенно Квинт стал впадать в состояние домашней скотины: он ел, пил, спал. Мысли надоели, и он их гнал прочь. Физические упражнения также были отброшены за ненадобностью. Всё надоело Сцолле. Он стал осознавать, что ждёт смерти, лишь бы не быть здесь, в этом каменном мешке, в этом сумраке, смраде, кошмарном сне...
  Таким вот, уставшим и ждущим, и нашли триумфатора стражники. Их появление, кажется, не удивило Квинта. Он спокойно встал по их приказу, дождался открытия решётки и вышел. Сцоллу заковали и повели по длинному плохо освещаемому туннелю мимо таких каменных мешков, где сидели какие-то существа, когда-то бывшие людьми. Некоторые, ещё не совсем отупевшие, приближались к решётке, чтобы проводить взглядом бывшего легата легионов. Но Сцолла их не замечал. Он видел только свет в конце туннеля. Этот свет ослепил его, когда они вышли наружу. Где-то с минуту Квинт брёл, зажмурив глаза, ведомый стражей. Когда же он смог раскрыть их, то увидел толпу имперцев, стоящую по обе стороны от легионеров, охраняющих тот путь, по которому ему предстояло пройти. На лицах горожан Сцолла видел интерес, любопытство, ожидание зрелища. Были и те, кто горел ненавистью. Кто-то даже бросал в него камни, но это быстро пресеклось - легионеры были начеку. Эта странная перемена в толпе, ещё совсем недавно встречавшей триумфатора как спасителя отечества, не удивила Сцоллу, но не потому, что он её ожидал - ему было попросту всё равно.
  - Отдайте приказ и мы спасём вас. Легионеры ждут вашего приказа, легат легионов - зашептал один из стражников.
  Квинт внимательно посмотрел на него. Стражник был ещё очень молод, один из новобранцев, которых Сцолла навербовал перед походом на Гриффина. Память подсказала.
  - Один ваш приказ и мы захватим город. Только прикажите - снова зашептал он. Мольба стояла в глазах юноши.
  Триумфатор молчал. Он замечал, что легионеры, мимо которых они шли, оборачивались, чтобы увидеть его, того человека, которого они любили и боготворили. Странно, что Виттелиан не поставил на стражу своих легионеров в чёрных латах. Может быть, и он хочет, чтобы Квинт бежал, может он даёт ему тем самым знак.
  Однако Сцолла не побежал, и стражникам пришлось довести его до помоста, накрытого полотном, под которым было орудие казни. У верёвки, которая должна снять это самое полотно, стоял совсем седой заросший человек в балахоне. Бывший легат легионов лишь скользнул по нему безразличным взглядом и остановился на балконе, где вскоре появился Виттелиан в сопровождении Светы. Квинт с его орлиным зрением прекрасно видел, что император не спал как минимум ночь, впрочем, и его жена тоже. Было видно, что его на секунду обозлило то, что он видит Сцоллу здесь, на помосте, но потом снова появилась маска императора, ибо все взоры сейчас были на нём. Виттелиан подал знак рукой, чтобы глашатай зачитал обвинение и приговор. Триумфатор даже не слушал, его это мало интересовало.
  Услышав имя Сцоллы вдруг задвигался седой человек, до этого стоявший совершенно неподвижно.
  - Квинт... Квинт...
  Бывший легат легионов с удивлением посмотрел на седого человека и весь содрогнулся - это был Вифаний, это точно был Вифаний, но только весь измученный, его лицо было в ожогах, порезано и лишено глаз.
  - Вифаний - впервые за последнее время чувства вернулись к Сцолле.
  - Он всех нас уничтожил. Севастия, меня, а теперь и тебя - прошептал Полибий.
  В это время глашатай закончил читать и взглянул на императора в ожидании подтверждения. Посмотрел на него и Квинт. Виттелиан вскинул руку, сжатую в кулак с оттопыренным пальцем. После небольшой паузы большой палец указал вверх - приговор подтверждался.
  Сцолла тяжело вдохнул воздух. Его глаза встретились с глазами императора. В одних было непонимание, вопросы, подозрения, в других - ответ в виде насмешки. Эта насмешка подтвердила сказанное Вифанием. У Квинта как будто выбили землю из-под ног. Вся его вера камнем рухнула в пропасть.
  Один из палачей сдёрнул полотно с орудия казни. Это должен был сделать Вифаний, но он сейчас впал в ступор, узнав, кто станет первой жертвой его же произведения искусства. Перед всеми предстала платформа, на которой стояло большое колесо. Ещё одно колесо было маленьких размеров и стояло на возвышении где-то на уровне груди человека.
  Бывшего легата легионов привели в самый центр закручивающейся спирали-колеи, по которой должно было двигаться большое колесо. Здесь его приковали к платформе, уложив на неё. Палач, снявший полотно, подошёл к маленькому колесу. Как только два его товарища ушли с платформы, он стал крутить это колесо, приводящее в движение весь механизм орудия казни. Большое колесо с трудом сдвинулось со своего места и начало путь по колее.
  Толпа замерла в ожидании зрелища. Стражники и легионеры опустили головы, понимая, что их кумира, легата легионов скоро не станет. Вифаний, оттеснённый к толпе, стоял на месте и направил лицо в сторону орудия казни. Виттелиан подошёл к самому бортику балкона, с интересом наблюдая за процессом, в то время как Света молилась об окончании всего этого ужаса. Ей хотелось убежать, но выход с балкона зорко охраняли легионеры императора.
  Большое колесо приблизилось к левой руке Сцоллы, который упорно смотрел в светлое безоблачное небо, такое прекрасное и такое манящее. Оно звало его наверх, к себе. Мысли оставили Квинта, он уже не думал о том, кто же такой на самом деле Виттелиан. Он хотел туда, к птицам, парящим высоко-высоко, вне досягаемости коварства человека.
  Народ затаил дыхание. Все они сейчас ждали кровь: одни, чтобы поплакать; другие, чтобы ужаснуться; третьи, чтобы насладиться; четвёртые, чтобы развлечься.
  Лицо императора практически не изменилось, когда колесо наехало и раздавило левую руку его друга. Света зарыдала, её ноги подкосились, и она сползла по колонне на мраморный пол балкона. Колесо дошло до ног бывшего легата легионов, не издававшего ни единого звука, чем он сильно разочаровал людей, стоящих около орудия казни. Выдержка подвела Виттелиана, он не мог видеть, как человек, который всегда его уважал и считал своим другом, тот, кто спас его империю, сейчас погибал по его воле. Он вцепился в бортик балкона, что-то замычал, но продолжал смотреть, как колесо приблизилось ко второй руке и также легко и непринуждённо раздавило её, после чего направилось к голове. Квинт Сцолла, легат легионов Танатской империи, дважды триумфатор, друг детства императора Виттелиана, победитель Курбского эмирата и королевства Рифферунд, всё также смотрел в небо и не издал ни единого звука, когда большое деревянное колесо наехало на его голову.
  
  ****************************************************************
  
  Князь Святомир, узнав о том, что король Гриффин едет к нему, оставил Озерок и Сигрид с родившимся Радомиром и поспешил в Ельник, желая как можно скорее увидеть друга детства, смертельно больного. Об этом Военежич узнал недавно из письма Жданы, местами размытого от слёз. Воевода Горыня был оставлен за главного в княжестве. Святомиру же понадобилось несколько дней для того, чтобы достичь своего северного городка.
  Старший Локерн прибыл в Ельник через день. Он сам сидел на коне, полностью покрытом попоной - король не хотел заразить даже животное. Лицо оставалось пока что единственным, что было обнажено - всё остальное, включая руки, было закрыто либо одеждой, либо повязками.
  - Здравствуй, Гриффин - князь откровенно не знал, как ему сейчас быть и как себя держать, поэтому застыл на месте, посреди терема. Ему вдруг стало стыдно, что он такой живой и здоровый, в то время как его друг умирает от страшной болезни.
  - И тебе не хворать, Святомир - старший сын Ллевелина был очень бледен, исхудал. Под глазами были чёрные мешки.
  - Как Ждана, дети? - Военежич подошёл к окну.
  - Ждана не больна пока, чем удивляет всех, ибо не отходит от меня. Хальда растёт, Храмн... он видит меня, но издалека, страдает сильно... - король отвернулся, чтобы друг не увидел его слёзы.
  - Бедный мальчик - Святомир содрогнулся.
  - Свят, я с делом ехал к тебе. Император, муж сестры твоей, скоро завоюет всё моё... Ратхарово королевство. Нужна помощь мне твоя - вдруг резко начал старший Локерн, понимая, что не выдержит, если будет разговаривать про родных. Он и так тяжело пережил известие о смерти матери, которая потеряла рассудок, узнав о болезни сына.
  - Я с радостью - князь чуть даже не обнял Гриффина от радости, что тот решился прийти к нему, как к единственному другу.
  - Сколько воинов дать можешь ты? - сын Ллевелина уже начал быстро соображать, как и где он нанесёт удар по ненавистной империи.
  - Постой. Я помогу тебе, но не так. Хватить воевать. Помирю тебя с Виттелием я - Военежич весь светился от своей задумки.
  - Что?! - вот только король не разделил его радости.
  - Да - князь даже не обратил внимания, как подействовали его слова на друга, так он был погружён в свою идею - Я Виттелию уже написал, когда выдвинулся из Озерка. Он успел прислать гонца сюда, известил, что готов прийти на переговоры в Речник, куда поедем мы с тобой сейчас.
  Гриффин молчал, пытаясь сейчас взвесить все за и против того безумного плана, что решил выполнить Святомир.
  - Случилось что? - тот только сейчас обратил внимание на молчаливость друга. Видя лицо князя, который готов был сделать для него почти всё, король вдруг расхохотался.
  - А и Крысолов с ним. Едем.
  На следующий день два друга выехали из Ельника в Речник, куда уже спешил правитель Танатской империи.
  
  ****************************************************************
  
  - Вызывали, мой император - Севастий как обычно был бесшумен и Виттелиан не мог сказать, когда именно он появился в палатке.
  - Да - Антию очень не нравилось, что он не мог контролировать это свойство Туллия - Для тебя есть три задания.
  - Служение и честь. Только у меня сразу есть вопрос: кто в таком случае поведёт легионы Квинта... ваши легионы, мой император, на Раверин? - специальная ошибка доставила Севастию огромное удовольствие, потому что сын Корнелиана не смог скрыть своего раздражения при упоминании имени Сцоллы. Публичная казнь бывшего легата легионов принесла не те результаты, на которые рассчитывал император. Попытка Светы убежать с детьми ещё была пресечена, за что её посадили в темницу, но вот недовольство в рядах легионеров и брожение в провинции Курбия так просто решить не удалось.
  - Я сам поведу. А ты должен убить Горыню, человека, занимающего ту же должность, что сейчас ты. Святомир будет со мной, так что он помехой не будет. После этого ты должен будешь взять в плен Сигрид и их сына, ясно? - Антий ещё больше рассердился за неспособность кратко изъяснять свои указания.
  - Вы уже думаете о захвате земель борян? - Туллий сделал вид, что удивлён.
  - Закрой пасть! - не выдержал сын Корнелиана.
  - А третье задание - Севастий заулыбался.
  - Сбежал Вифаний. Найди его - Виттелиан отвернулся, чтобы слегка остыть.
  - Он же слепой. Куда он может убежать? Скорей всего заблудился в городе - в голосе Туллия была откровенная насмешка.
  - Ты тоже слеп, но я не вижу, чтобы это тебе мешало - Антий сжал кулаки.
  - Я - это я.
  - Ты - мой раб. Не забывай об этом - император резко обернулся.
  - Я помню это - гадкая ухмылка не сходила с лица Севастия.
  - Пошёл вон!
  - Служение и честь.
  На утро Виттелиан въехал в Речник, где его уже дожидались Святомир и Гриффин.
  - Долго мы тут будем без дела сидеть? - Гуннар обгладывал кость.
  - Сколько потребуется - старший Локерн был не в восторге от компании викира, но предпочитал держать его поблизости.
  - Что-то ты какой-то сегодня серьёзный, мой болезненный друг? Случилось что? Может, палец потерял? - третий сын Виглафа ухмыльнулся своей шутке.
  - Знаешь, ты прав, что-то я слишком серьёзен. Пошли в баньку сходим, я тебя веником отхлестаю, попьём медовухи, а? - не остался в долгу король Рифферунда. Гуннар не успел ответить, так как объявили о прибытии императора. Князь, успевший чуть ли не калачиком свернуться на небольшом троне, вскочил на ноги и детски наивно стал глядеть по сторонам, пытаясь понять, в чём дело. Старший Локерн же нахмурился. Один викир, казалось, никак не отреагировал на это известие, продолжая высасывать костный мозг.
  Виттелиан вошёл лёгкой походкой, делая вид, что рад и доволен жизнью. Можно даже было сказать, что сейчас его лицо было приятно и миролюбиво.
  - Здравствуй, Виттелий - Военежич собрался.
  - Здрав будь и ты, Святомир. Здравствуй, Гриффин - император обратился к королю Рифферунда на его родном языке, с одной стороны показывая приличие, а с другой - что от него не скрыть какие-либо переговоры на другом языке.
  - Приветствую - старший Локерн вполне оценил такой тактический ход имперца. Его лицо ещё более помрачнело.
  Князь для начала усадил всех за один стол. За Гриффином он ухаживал сам, не подпуская к нему никого из челяди. Виттелиан сразу взял тон обычной светской беседы, обсудив все обычные темы для разговоров. Вообще, тому же Гуннару, сидевшему как бы сбоку, могло показаться, что за столом сидят обычные люди, знающие друг друга достаточно давно, а не три правителя, двое из которых воюют между собой.
  - Ну, поели, можно и к делу приступить - Военежич велел челядинцам убрать со стола. Как только они снова остались вчетвером, князь продолжил - Мы собрались здесь, чтобы говорить о том, что происходит между вашими владениями, то есть, о войне вашей кровопролитной.
  - Я лично за мир говорить приехал. Воевать тяжко стало. Нет сил более. Предал меня человек мой самый верный, захватчиком оказался обычным, славы возжелавшим. Возомнил себя великим, хотел свергнуть меня... Я мира хочу, с семьёй быть, сыновей растит. Армии своей не верю более. Откровенен сейчас потому, что верю, что и ты, Гриффин, мира хочешь - сын Корнелиана сейчас выглядел гораздо старше своих лет, как будто сильно устал. Всё его лицо выражало сейчас какую-то растерянность. Короля Рифферунда больше всего удивило сказанное о Квинте. Сопоставляя то, что Сцолла сделал для него, сын Ллевелина не верил, что этот человек мог посягнуть на власть императора.
  - Я мира хочу не менее. Сам я не жилец на этом свете, но брату хочу оставить корону - решил кратко ответить старший Локерн.
  - Что ж, условия простые выдвину я: воины мои уйдут из земель твоих беспрепятственно, только Кильберин и Нардон останутся в пределах Таната. Портур же возвращаю тебе. Что потребуешь взамен? - Виттелиан внимательно смотрел на Гриффина.
  - Мира, только мира - подумав, ответил король Рифферунда, понимая, что нет сейчас у него людей, чтобы бороться против империи. Много воинов погибло под Верополем и во время защиты Дирбополя, Кильберина, Нардона и Портура. Новое же поколение пока не было готово достойно заменить своих отцов.
  - Вот и хорошо. Предложение имею к вам. Закрепим сей договор прилюдно, на берегу Великой реки, чтобы быть на землях своих, чтобы не подумал кто, что кого из нас силой принудили. Возьмём каждый человек по тридцать и при них огласим ещё раз то, о чём сейчас договорились. Князь же свидетелем снова будет - Антий посматривал то на Святомира, то на Гриффина. Гуннара он как будто не замечал, хотя и за ним следил внимательно. Вообще, нахождение здесь викира не входило в планы сына Корнелиана.
  - Да, да, согласен я - закивал князь.
  - Быть посему - согласился король.
  
  ****************************************************************
  
  Каким образом Рагнвальд смог узнать о встрече Виттелиана, Гриффина и Святомира на берегу Великой реки, где сходятся границы королевства и империи, ни Хальфдан, ни Кнуд не знали. То, что это мог быть Гуннар, исключали оба.
  Самый быстрый драккар был спущен на воду и один хирд уплыл к Фирдону, где брала своё начало река.
  Чаяна ещё долго стояла на берегу Ледяного моря, провожая взглядом уплывающего мужа, так и не решившись сообщить ему одну новость.
  
  ****************************************************************
  
  Горыня, ковыляя, подошёл к шайке с водой, набрал половинку ковша и не спеша утолил жажду холодной водой. Из открытого окна в комнатке, где находился воевода князя Святомира, доносилось весёлое и громкое чириканье маленьких воробьёв, расположившихся на ветках мощно разросшегося дуба. Бойкие птицы видимо устроили какой-то совет здесь, потому что одни чирикали громко, другие тише, третьи перебивали остальных. Улыбнувшись, горец подошёл к небольшому столику, на котором лежал свежеиспечённый каравай, купленный им на рынке, отломил краюху, понюхал чудесный запах горячего хлеба, после чего стал кидать маленькие кусочки на траву. Чириканье сразу стало громче, воробьи налетали на хлеб, сшибая друг друга. Более хитрые дожидались, когда их удачливый собрат зазевается, и вырывали прямо из клюва желанный кусочек.
  От всей этой забавной птичьей возни Горыню отвлёк скрежет металла о печь, занимавшую большую часть комнатки. Обернувшись, воевода увидел какого-то неизвестного ему человека в балахоне, сжимающего в правой руке длинный кинжал, напоминающий по своей форме застывший язык пламени. Лица незваного гостя не было видно, так как капюшон был надвинут почти до рта. Ничего хорошего внешний вид незнакомца не представлял, поэтому горец положил руку на эфес меча, висевшего на поясе у левой ноги.
  - Что надобно тебе, человече?
  Гость не стал отвечать на вопрос воеводы, его губы разъехались в неприятной ухмылке. Незнакомец не спеша пошёл на Горыню, совершенно не издавая звука при этом. Горец, не задумываясь более, взял в руки меч, что спасло ему жизнь - противник уже атаковал. Отбив первую атаку, воевода сам рубанул мечом, но незнакомец уже отпрыгнул к печи. Он передвигался быстро и ловко, что позволяло постоянно держать Горыню в защите. Более того, горец понимал, что неведомый враг лишь забавляется с ним, не действует во всю свою силу. Несмотря на то, что комнатка была небольшая, поймать незнакомца Горыне не удавалось. Нога давала о себе знать. Стол, скамьи, шайка - всё сейчас было поломано или опрокинуто. Комнатка стала напоминать небольшой разрушенный городок.
  Воевода устал. Он был уже несколько раз ранен, сам же по-прежнему не смог попасть по противнику ни разу. Приметив, что горец выдохся, незнакомец решил, что пора заканчивать, тем более, что шум их маленького сраженья уже услышали соседи и держали совет, что им делать. Атаки стали точнее и быстрее, неведомый гость заторопился. Горыня отбивался, глаза заливал пот, он был прижат к печке.
  Наконец, противник пошёл на прямую атаку с целью убить воеводу, в очередной раз избежал меча горца и всадил кинжал в сердце. Больше он уже ничего не успел сделать - отбросив бесполезное оружие, Горыня зажал своего убийцу в железные объятия и переломил ему хребет.
  
  ****************************************************************
  
  Как было обговорено в Речнике, трое правителей выехали из города к выбранному по карте месту. Каждый из них ехал со своими людьми своим путём, чтобы никому не казалось, что тут есть давление с какой-либо стороны.
  Князь ехал наравне со своими воинами на коне. В дороге он беспрестанно молился за успешный исход задуманного им дела. Несмотря на то, что всё вроде бы уже было решено и вся эта встреча была лишь для народа, Святомир очень боялся, как бы не сорвался Гриффин.
  Было решено остановиться у Старого болота. Люди князя поставили ему палатку, куда Военежич, поужинав, и ушёл, дабы лечь спать. Такие дальние поездки, совершенно непривычные для князя-домоседа, сильно изводили его, постоянно хотелось спать.
  Помолившись, Святомир уже хотел потушить лучину, когда в лагере возникла какая-то возня, шум и ругательства. Удивленный, князь, подошёл к выходу из палатки и уже хотел спросить у воинов, стоящих снаружи, в чём дело, когда внутрь вошли люди в чёрных латах, оттеснив при этом Военежича.
  - Это что...? Что это значит? - князь переводил взгляд с одного легионера на другого.
  - Здравствуй, Святомир.
  
  ****************************************************************
  
  - Что-то никого не видать - ухмыльнулся Гуннар. Викир опёрся ногой на большой камень и почёсывал мелкую бородку.
  - В дороге всякое может быть - Гриффин опять начал нервничать, что совсем было на него не похоже.
  - Мне сдаётся, тебя обманули, мой болезненный друг - третий Виглафссон решил подкрепиться и выпить чего горячительного и с этой целью пошёл к своему походному мешку.
  - А ты разве сейчас не в том же положении? - огрызнулся король Рифферунда, расхаживая по полю, расположенному чуть выше берега Великой реки.
  В этот момент к спорящим викиру и рифферунду подбежал один из воинов Гуннара, поставленный в дозор.
  - Там всадники скачут и их больше тридцати - выпалил он.
  - Похоже из меня будет неплохой пророк - как бы не к кому лично не обращаясь произнёс сын Виглафа, залезая в мешок.
  - Ты бы лучше подготовил своих людей к сражению - старший Локерн на удивление расслабился, более того, на его лице была довольная улыбка человека, вдруг отпустившего всё и получающего наслаждение от жизни.
  - О, это всегда пожалуйста - заметивший эту перемену Гуннар чуть ли не впервые в жизни ухмыльнулся без какой-либо шутки.
  Все воины с Северных островов подтянулись со своих постов к своему хёвдингу, окружив его и сына Ллевелина кольцом. Вскоре показались и всадники в чёрных латах, быстро окружившие маленький отряд, после чего спешились.
  - Ну и что теперь? - третий Виглафссон посмотрел на Гриффина.
  - Где ты, умник? Покажись! Неужто боишься посмотреть мне в глаза? Спрятался за своих воинов-псарей! Ты как был трусом, так им и остался! Покажись, сучий сын! - король Рифферунда, выйдя из круга викиров, тщательно всматривался в ряды легионеров, ища Виттелиана. Он был уверен, что император Танатской империи где-то здесь. Самое удивительное, что воины в чёрных латах даже не пытались сейчас атаковать викиров, им как будто было всё равно.
  Неожиданно, по чьей-то неслышной и невидимой команде первый ряд легионеров присел на одно колено, обнажив второй, оказавшийся лучниками. Все они по чьей-то указке подняли луки и натянули тетиву.
  - Вот и всё - Гуннар прищурился.
  - Да пошёл он к Крысолову! - Гриффин зарычал и побежал на воинов в чёрных латах. Третий Виглафссон не замедлил к нему присоединиться, а вслед за ним и остальные викиры. Рослые и мощные, возможно, лучшие воины-предводители своих наций, эти два человека, не испытывающие друг к другу никаких даже приятельских чувств, сейчас бежали рядом и оба ухмылялись.
  Лучники спустили тетиву. Стрелы полетели в бегущих воинов. Кто-то был убит сразу, кто-то только ранен. Король Рифферунда, несмотря на три стрелы, угодившие в него, смог добраться до легионеров, снёс одному голову своей обоюдоострой секирой, которую, не замедлив, вонзил в тело ещё одного имперца, а третьего, всадившего в старшего Локерна меч, тот попросту задушил. Удары наносились со всех сторон и великий воин, грозный правитель Рифферунда, вернувший гонтов, отправился в небесную дружину, с довольной улыбкой покидая этот так любимый им мир.
  Гуннар продержался немного дольше. Главный шутник среди своих братьев, этот самый непредсказуемый викир щедро раздавал врагам раны от своих меча и секиры и пал только тогда, когда уже никого из его воинов не осталось в живых.
  
  ****************************************************************
  
  Драккар уткнулся в береговую полосу. Рагнвальд к этому времени уже был на земле, так как спрыгнул заранее в реку. Викиры разделились на два хирда: Хальфдан повёл свой за конунгом, не желавшим никого ждать, а Кнуд остался со своим на драккаре.
  Старший Виглафссон добежал до тел, лежавших на земле. Их убийцы успели покинуть сие место и уйти безнаказанными, унеся тела павших товарищей. Рагнвальд медленно шёл от одного тела к другому, ища только одного человека. Он даже наткнулся на тело Гриффина, но всё равно пошёл дальше. Наконец, конунг нашёл мёртвого Гуннара. Викир даже в смерти ухмылялся, как он это делал всегда.
  Рагнвальд упал на колени рядом с телом брата и, издав глухой звук, обнял Гуннара. Из глаз викира побежали слёзы. Старший Виглафссон не то выл, не то рычал - что-то непонятное вырывалось из его глотки. В таком состоянии Хальфдан его и нашёл. На все попытки брата обратить на себя внимание, Рагнвальд не реагировал. В таком состоянии его и пришлось попросту погрузить на драккар, после чего викиры отдали должное телам погибших воинов, возведя им большой погребальный костёр.
  Весь обратный путь до Сэбьёрга конунг не воспринимал окружающих его людей, не узнавал братьев, ничего не ел и мыслями был в каком-то другом мире. Хальфдан и Кнуд поочерёдно сменяли друг друга, следя за старшим братом, но оба они понимали, что скорей всего он уже не вернётся к ним. Рагнвальд как будто умер вместе с Гуннаром.
  Драккар максимально быстро приплыл в столицу Северных островов. Чаяна, обрадовавшаяся тому, что муж не стал надолго уходить в страндхог, вышла в пристани и очень сильно удивилась, что Рагнвальд не стал прыгать в море, как он обычно любит это делать. Смутное сомнение закралось в мысли девушки, разные неприятные догадки пришли ей в голову. Драккар, наконец, остановился, и первым на доски сошёл совсем хмурый Хальфдан, держащий два копья, которые были скреплены щитами. За другие концы держал Кнуд, не менее хмурый, чем его брат. Сестра Святомира с тревогой приблизилась к ним, пытаясь разглядеть лицо того, кого они несли. Ужас уже охватил её сердце. Когда же Чаяна увидела, что на щитах лежал Рагнвальд, она потеряла сознание.
  Когда девушка пришла в себя, она уже была в общинном доме на широком ложе. Рядом с ней сидел Хальфдан.
  - Где он? - первым делом спросила Чаяна.
  - Он в мужском доме. Ты успокойся - второй сын Виглафа привстал, видя, что сестра Святомира уже готова была вскочить и бежать к мужу - Он жив... но он болен. И его болезнь скорей всего заберёт его...
  Девушка тихо заплакала, сидя на ложе. Дождавшись, когда она придёт в себя, Хальфдан отвёл Чаяну к Рагнвальду и оставил их одних. Конунг слегка дрожал в лихорадке, его лоб горел, глаза были закрыты. Что с ним сейчас происходило, никто не знал.
  Сестра Святомира легла рядом с мужем и обняла его. Она не знала, что ей делать и как ей быть. Слова Хальфдана всё ещё стояли в ушах. Видя лицо братьев Рагнвальда, она понимала, что они уже отчаялись, Кнуд рыдал совсем как дитя.
  - Любимый мой, не уходи. Не оставляй меня, слышишь, Вернись к своей семье. У тебя скоро будет ребёнок, не оставляй его, не оставляй нас одних...
  Девушка тихо плакала, прижавшись к телу мужа. Снаружи же Хальфдан обнимал свою жену, что-то у него спрашивающую, но он её попросту не слышал и не понимал. Всё, что он сейчас видел, это Кнуда, сидевшего на берегу моря и обнявшего свои колени.
  
  ****************************************************************
  
  - Не грусти, Святомир. Так лучше даже. Гриффин умер в бою, а не от своей болезни - Виттелиан как будто наслаждался той болью, которую сейчас испытывал князь. Оба они сейчас ехали на колеснице императора в столицу Таната.
  - Я так понимаю, что я пленник теперь твой? - наконец, решился Святомир. После того, как он понял, что сын Корнелиана его использовал, чтобы убить короля Рифферунда, князь почти не спал, осунулся и даже чуть постарел.
  - Ну почему пленник сразу? Мы же с тобой друзья, ты жить у меня будешь во дворце, мы с тобой будем разговаривать о мироздании, о философии, да много о чём. Хорошо будем, поверь мне - Виттелиан сейчас сам от себя был в восхищении.
  - А сестра моя где? - на удивление, Военежич ни разу не сорвался, хотя Антий специально надавил ему на несколько болезненных мест своей речью. Он впал в какую-то апатию, как будто отрешился от этого мира.
  - Света? - несколько недовольный тем, что его словесная атака провалилась, император чуть скривился при упоминании своей жены, но потом даже ухмыльнулся - Увидишь ты её скоро.
  Святомир совсем безразлично кивнул и снова стал смотреть в никуда. Виттелиану это всё не очень нравилось, поэтому очень скоро он отправил князя вместе с отрядом в столицу, отдав очень строгие указания по его охране и расположению в темнице. Сам же Антий отправился в Портур, где его ждали легионы. Несмотря на то, что сын Корнелиана казнил их любимого Квинта, легионеры по-прежнему молчали и не поднимали бунт. Возможно, это было связано с тем, что императора постоянно окружала личная гвардия в чёрных латах. Может быть, каждый воин понимал, что такой человек, как Виттелиан может пойти на убийство жены, матери и даже ребёнка. Возможно, все они просто ждали того, кто поднимет их на борьбу против сын Корнелиана.
  За очень короткое время земли гонтов были обескровлены и перешли под власть империи. Виттелиан был готов идти на Раверин. Гибель Севастия в какой-то мере даже окрылила его. Теперь он сам везде был во главе своих войск, теперь он получал триумфы. Ещё больше внутренних сил Антию придало известие о том, что княжна, потеряв верного воеводу и своего мужа, взятого в плен, прислала вестника с изъявлением покорности Танатской империи, прося лишь вернуть Святомира домой к семье. Прочитав это послание, Антий не сдержался и расхохотался прямо в лицо вестнику, склонившему перед ним голову. Сына Корнелиана особенно позабавила эта просьба княжны.
  Тем временем, до Раверина дошли известия о гибели короля Гриффина. Ратхар и Скаптар тут же выставили дозор за безутешной Жданой, понимая, что она может наложить на себя руки. Однако скоро перед ними предстали стражники с известием, что королевы нет в замке и где она, никто не знает. Это обстоятельство ещё больше подкосило молодого Локерна, вообще не представляющего, за что ему браться сейчас, за что потом, а что вообще пока не трогать. Посовещавшись с верным гонтом, Ратхар отдал ему все указания по охране Храмна и Хальды, после чего отослал их всех в Фирдон, где они должны были сесть на корабль и уплыть в Сэбьёрг. Сам же пока не коронованный правитель Рифферунда, юноша, вынужденный стать мужем прямо сейчас, стал стягивать все силы в Раверин. Новое известие о том, что Лесное княжество вошло в Танатскую империю в один момент ослабило и без того слабый боевой дух защитников. Всё чаще Ратхар слышал разговоры прислуги и обычных воинов о том, что их дело конченное.
  Виттелиан обложил столицу Рифферунда со всех сторон, как это всегда делал Квинт Сцолла. Несколько легионов он отослал на захват Стронда, Мунда и Фирдона, которые остались практически без защиты. Но одно обстоятельство в один момент спутало все планы императора - в одно утро открылись ворота, поднялась решётка и опустился навесной мост Раверина. Антия и его легионы встречала делегация из знатных горожан, сообщившая о сдаче столицы королевства. Но самое удивительное было то, что в городе не обнаружилось ни одного воина. Все они вместе с Ратхаром попросту растворились, и никто ничего не мог сказать сыну Корнелиана. Это событие взбесило Виттелиана, он рвал и метал. Тут же были собраны поисковые отряды, но это не принесло никакой пользы. С удивлением император вскоре узнал, что Фирдон, Стронд и Мунд также сдались без боя. Тем самым, единственным городом, остававшимся в руках Ратхара, был Транд. Именно туда и решил направиться Антий в поисках брата Гриффина.
  В дороге Виттелиана встретил гонец, сообщивший, что Транд так же сдался империи. Совершенно сбитый с толку, император решил как можно скорее оказаться в этом городе, поэтому покинул легионы, наказав им возвращаться в Раверин, а сам с небольшим отрядом в тридцать легионеров продолжил путь.
  Пришлось остановиться на ночь около Северного леса. Сын Корнелиана выставил вокруг своей палатки охрану, повсюду были костры. Сам он улёгся на походную кровать и прикрыл глаза. Полный провал в триумфальном захвате королевства вмиг сбил с императора всё его самодовольство. Всё вышло как-то скомкано и некрасиво, не удалось даже толком выставить с позором короля Рифферунда, так как Ратхар сбежал, а тело Гриффина уже было не достать. Надо было его сразу взять с собой, да Антия тогда отпугнул драккар викиров и он только успел отдать приказ забрать погибших танатцев. Северяне всегда пугали сына Корнелиана своей внезапностью и беспощадностью. Резня в Сакко, устроенная Рагнвальдом очень сильно поразила императора, хоть он её и не видел.
  По крайнем мере, теперь Виттелиан был властелином огромной империи. Его границы выходили ко всем четырём морям. Дело оставалось за малым: покорить Степь, камбров, ванадов на юго-востоке, добцев и гамалов - на северо-востоке, и викиров - на их островах. Да. И тогда он будет полновластным правителем всего Вилафеллунда. Антий улыбнулся самому себе.
  Возня снаружи отвлекла императора от его мыслей. Озадаченный тем, что кто-то из его людей посмел шуметь, когда он спит, сын Корнелиана решил наказать провинившегося, когда неожиданно в палатку вошёл Рагнвальд. Ошеломлённый, Виттелиан дрожащей рукой стал искать кинжал или гладиус, но ни тот, ни другой не попадались ему. Конунг же, увидев Антия, оскалил зубы, и с окровавленной секирой в руках пошёл к нему.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Эпилог
  
  - Спишь? - Света погладила брата по голове.
  - А? Нет - Святомир перевернулся на другой бок, чтобы увидеть сидевшую на соседней лавке сестру. Это уже был совсем не тот Военежич, каким он был раньше - он весь зарос, его глаза совсем потухли и стали безразличны почти что ко всему, только Света и вызывала в них жизнь - Что случилось?
  - Мне кажется, там кто-то есть, за решёткой - тихо произнесла она, указав глазами.
  - Где? - Святомир стал вглядываться в темноту коридора темницы.
  Неожиданно у самых прутьев появился какой-то человек. Его совсем седые волосы прикрывали лицо. Человек слепо шарил по прутьям рукой и остановился лишь тогда, когда нащупал замок. Перепуганные брат и сестра внимательно следили за действиями незнакомца. Его приход мог означать только одно - Виттелиан решил, что ему с ними делать. Седой человек же достал ключ и открыл решётку.
  - Выходите, моя императрица, и вы, князь. Мир ждёт вас - тихо произнёс Вифаний и поклонился удивлённым детям князя Военега.
  
  ****************************************************************
  
  Ночной воздух был достаточно тёплым в Раверине. Легионеры, стоявшие на страже, внимательно всматривались в темноту Брумского леса, всё время ожидая оттуда вылазки людей Ратхара. То, что рифферундский король был там, в этом мало кто сомневался. Такой лес был прямо-таки создан для того, чтобы там прятался средний отряд хорошо вооружённых воинов.
  Легионер зевнул, кивнул стоящему неподалёку другому легионеру и уже повернулся, чтобы пройтись, когда перед ним возник полуголый человек, весь разрисованный. На голове у него был золотой обруч. Резкое движение обоюдоострой секиры и голова танатца отлетела от шеи. Ратхар облизнул забрызганные кровью губы и огляделся - повсюду его люди убивали легионеров. Знамя Танатской империи было срублено и волчья голова Рифферунда снова появилась над Раверином.
  Ратхар Локерн, коронованный правитель фальков, фиров и гонтов, взвыл, обращая своё лицо к полной луне. Из разных концов города тут же раздались точно такие же звуки, издаваемые сотнями, если не тысячами людей. Рифферунд сбрасывал с себя иго империи.
  
  ****************************************************************
  
  - Говори, где твой щенок! - воин схватил упавшую женщину за волосы. Та лишь плюнула ему в лицо - Тварь.
  Пурт, недолго думая, зарубил её, после чего стал искать того, за кем пришёл. Но, устав искать, он вышел из маленькой юрты ни с чем. Маленький мальчик же, надёжно скрытый своей матерью, смотрел ей в глаза, которые улыбались ему, сыну Самара, Азамату.
  
  ****************************************************************
  
  - Другого шанса попросту может и не быть - сказал Махмуд - Сейчас мы легко сможем поднять народ на святую войну.
  - Но ведь для этого нам нужен новый эмир - вставил своё слово худой сановник.
  - Значит, мы его выберем - согласился Махмуд.
  - Вас мы и выберем себе в эмиры, Махмуд - важно произнёс другой сановник, старый и весь в дорогих одеждах - Вы - участник многих войн, были визирем, знаете, как управлять народом. Лучшей кандидатуры и не сыскать, разве не так, друзья.
  Все остальные сановники утвердительно закивали. Махмуд же лишь опустил голову.
  
  ****************************************************************
  
  Рагнвальд не стал дожидаться, когда драккар подойдёт к пристани и спрыгнул в море. Взобравшись на доски, он с удивлением заметил, что Чаяна его не встречает. Побежав к общинному дому, конунг заметил, что около женского какое-то собрание. Тут из толпы его заметил Храмн и подбежал.
  - Дядя Рагнвальд, а там тётя Чаяна рожает, представьте себе. Но нас не пускают - важно заметил сын Гриффина.
  Ошеломлённый и счастливый, старший Виглафссон взял Храмна на руки и посадил его себе на плечи. В женский дом его не пустили, поэтому конунгу пришлось ждать наравне со всеми. Подошедшие Хальфдан и Кнуд, узнав о том, что сейчас происходит, обняли брата. Наконец, из дверей вышла жена Хальфдана, вытирая руки, и объявила, что родился мальчик.
  Рагнвальду разрешили войти. Пройдя несколько кроватей, он наконец увидел Чаяну, всю взмокшую, и маленького ребёнка, сосущего молоко. Их ребёнка. Их сына. Девушка, увидев мужа, улыбнулась ему.
  
  ****************************************************************
   На берегу Великой реки рядом с курганом проплывающие мимо торговцы стали часто видеть одинокую женщину, то сидевшую, то лежавшую на одном и том же месте. Кто-то даже рассказывал, что слышал, как эта женщина неописуемой красоты разговаривала с кем-то, даже спорила. Но никому из этих торговцев так и не удалось к ней приблизиться - как только она кого-нибудь замечала, то тут же убегала к лесу. Никто из них не мог понять, кто она и зачем сюда приходит.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"