В известковые пальцы закроюсь
И в виссоные руки завьюсь,
Но чуть позже вы здесь найдете 
Давно охладевший, безжизненный труп.

Меня б уложили в теплую душу,
И, чтоб ветер скользил по изгибу хряща,
Нежно шептали бы в ухо, 
Не подбирая слова.

Чтоб чужие руки отогрели мне пальцы,
Чтоб забрали холод из моей пустоты,
Поселив туда кусочек танцующей плазмы
И удушающе томное желание тьмы.

Чтобы слабый мой вздох твое сердце согрел,
Чтоб я встала, проснулась,
В тепле встрепенулась, 
И стала бы жизнь тормошить.

Огонь в моих ясных глазах зажжет в тебе жажду,
Они вырвутся из полона недоверчивых складок в углах,
И я буду смеяться и глупо кружиться, 
Чуть касаясь ключей травы, плясать на мысках.

В волосах запутался ветер, и бьется, и воет, 
Вырываясь и сново путаясь в них.
А бархат голоса струится по склону,
Напевая до боли знакомый мотив.

По берегу каменистых сердец белого моря
Мы б ходили ногами слонов сальвадора дали,
Вдыхая души погибших подлодок,
Слушая гром оживших камней по пути.

Но не все так отрадно, весело просто, легко.
Так недолго и сгнить в спокойствии омута счастья.
Голова закружилась, металлический привкус во рту,
И улыбка задергалась, станем смеяться от страха.

Только дрожь в напряженных руках,
Только рвущийся тоненький нерв
И соль в широко открытых глазах
Не даст нам погибнуть, сопрев. 

И ляжем в траву, неровно дыша.
Я не буду верить, что это я.
Мне не может дано быть этого счастья:
Видеть трепет звезды, к тебе тихо прижавшись.

Пока умираю, пока замерзаю, 
Крепко младенцем прижавшись к себе,
Обвьюсь в виссонных руках,
Колени подожму к голове.