Вначале возникает обманчивое впечатление, что эта книга - для тинэйджеров, что-то вроде продолжения жвачек, тянучек и "Чупа Чупса". Затем кажется, что это предварительная заготовка для киносценария. Потом становится заметен элемент пародии, возможно, не осознаваемой автором. Растет гора трупов, сюжет мельтешит все больше. Количество игр в прятки и погонь перехлестывает через край. Прятки, погони оказываются ритмической самоцелью. За исключением редких относительно спокойных страниц, развитие действия походит на работу отбойного молотка или бормашины. Это нечто вроде бесконечно возобновляемой компьютерной игры: "Убил! Убил! Еще раз убил! У - у - ух! Сам взорвался!" Подобной литературы (которую ныне успешно создают и заложенные в "железо" программы) - великое множество: "Вор у вора дубинку унес, а второй - у первого, а первый - опять у второго... плюс одеяло из толстой бесконечности". Отличный способ заполнять белую бумагу черными значками. Бесславно умер старинный белый бычок.
В таких же темпах там и сям возникают неточности, ляпсусы. Кроме того, раздваивается время действия не только. Текст словно бы пишется разными авторами, причем некоторые обороты, литературные упущения как будто говорят, что один из авторов - женщина (Кто еще может вынуть бак из багажника?). Именно в такой мельтешащий фон вставляется народная байка о подмене верховного правителя. Как известно, эти байки переросли в полуанекдоты: вначале о генсеках, затем - о президентах.
Руководитель и редактор серии, к которой относится книга, - Вячеслав Курицын. Он, как известно, большой шутник. Подобно покойному Курехину, он обожает всевозможные хэппининги, любит поиздеваться над просвещенной публикой. А над непросвещенной - тем более. Многообразные хохмы разбросаны по страницам книги. Похоже, некоторые места текста намеренно неотредактированы. Первую хохму мы видим уже на обложке: фамилия автора - Могилев, название книги - "Созвездие мертвеца".
Только при первом беглом взгляде книга попадает в категорию где-то между творениями Дарьи Донцовой и "Ночным дозором" Лукьяненко. Но речь, идет не об уголовщине и волшебстве, а о неизвестных катренах Нострадамуса. К счастью, в конце книги и астрология, и катрены Нострадамуса основательно дезавуируются.
Строчки о поэзии Сен Жён Перса и Рене Шара сливаются в романе с упоминаниями о краковской колбасе и маринованных огурчиках. Поэты выкладываются на тарелку. Не иначе мы имеем здесь дело с новым видом концептуализма. Интересно, что бы сказал о таком винегрете Дмитрий Пригов? До сих пор подобное удавалось только в поп-арте.
Учитель и ученица пробуют в Париже абсент. Надо полагать, совсем не тот, что пили в позапрошлом веке художники. Реакция ученицы вдруг глотнувшей подделку не совсем адекватна. Ей только ударяет в голову. Пусть в напитке почти нет запрещенного туйона, но горечь, от которой глаза на лоб лезут и возникают спазмы в горле, должна оставаться. Наверное, мошенник-гарсон принес что-то не то.
Автор слишком часто упоминает о паровом отоплении, смешивая конец ХХ века с его серединой. Главврач Онищенко сильно бы заинтересовался злостным применением пара для отопления жилых помещений. Однако главное не в этом! Девочка щупает "трубы парового отопления" и находит их теплыми. Это что-то из анекдотов о жене Бойля - Мариотта. Очевидно, давление пара в системе составляло 5 мм ртутного столба.
Дедушка Сойкин (он же отец школьницы - героини романа) оказывается зомби, которого спецслужбы окунают то в одно, то в другое время. А еще лет двадцать назад этого заслуженного работника надо было бы отпустить на пенсию. Глюкам автор вроде бы оставляет задним числом что-то похожее на реперные точки, но в сумме это не играет. Чтобы подобное заиграло надо быть Салманом Рушди или Кортасаром. СМЕРШ так и не перемешивается с ОМОНом, а самоходки "Фердинанд" (по-дамски обозванные почему-то танками) - с "КамАЗами".
Как детектив текст не стандартен. У него есть отличия и от так называемой "большой прозы". Они в конкретике, в камерности действия. Нет выхода на широкие эмоциональные или эпические стихии. Последние только намечаются. Отсюда - некоторое уплощение тематики. Текст остается именно камерным, невзирая на географический разброс. Основной упор делается на количество действий, но не на описание каждого из них. Всякое действие быстро начинается и быстро заканчивается. Подобное не характерно для литературы близкой к фэнтези, где, скажем, странный космонавт высаживается на астероиде и на протяжении пяти страниц сражается с летающим ящером, используя для этого каменный топор или заколдованный меч. Могилев строит ритмические небоскребы, но я не думаю, что эти стерильные кристаллические структуры приведут кого-то к мыльным слезам, мыльному смеху или мыльному же ощущению таинственности.
В интонации есть приближение к сказу. Ошибка автора в том, что он не прибег к спасительному третьему лицу: повествование ведется от "я" каждого героя. Подобный прием требует огромного мастерства. Героев в романе - около двух десятков и все персонажи, кроме иногда девочки, говорят одним и тем же языком, используют одну и ту же тональность рассказов, обладают одной той же психологией. Тон их рассказов - тот, каким говорит литературный маленький человек, а не предназначенный для подростков супермен. Фигуры разведчиков, диверсантов и бандитов не имеют традиционного колорита. Может, это прогресс! Подобный колорит давно всем надоел.
Есть типичные мультяшные словосочетания для ушей субтинэйджеров: "совершенно секретное для очень служебного пользования", "злоумышленный злодей", но сама объявленная в рекламе тематика (любовь преподавателя и ученицы, намеки на политический памфлет) отнюдь не для не для младшего и даже не для среднего школьного возраста.
Удачей можно было бы назвать описания сельской Франции, особенно после малоубедительных разрозненных высказываний о Париже, но эти описания, как и всё в тексте, опять начинают мельтешить, а затем переходят во вьетнамские впечатления. Подобные переходы формально не запрещены, но в данном случае они не захватывают дух, не вызывают ощущения полета.
Подводя итог, я не буду говорить, что мы имеем дело с имитацией литературы, паралитературой. Представленный текст, конечно, не чтение для филологов и литературоведов. Для них он неинтересен. Вердикт пусть выносит тот, кому этот роман адресован. Возможно, такой адресат существует. Допущенные автором подражания касаются только формы и способов компактизации действия, то есть того, где писательское дело касается буквы. А поскольку полного подражания мыльному или попсовому духу масскульта не получилось и вышло нечто третье, неизвестное, мы, как ни странно, имеем дело с поисковой работой, наметкой художественных пунктиров. Но на данный момент этот авторский позитив еще недостаточен, чтобы стать камешком или песчинкой в истории литературы.
Ресурс автора: http://abuntera.narod.ru
[1] По изданию: // Л. МОГИЛЕВ "Созвездие мертвеца" М.: АСТ; СПб.: Астрель-СПб, 2005.