Акулов Александр Сергеевич : другие произведения.

Рождение роботов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  Александр Акулов
  
  
  РОЖДЕНИЕ РОБОТОВ
  
  
  
  Бунт
  
  
  
   ...В день солнечного затмения вооруженные лузаками эскалиуты рванулись к резиденции правителя. Они захватили и стенобитные орудия: свинченные со станин скуробуры и драмбомёты.
  
   Эдиктор, Цекондер Гулуавль, обнаружив этот парад, первым делом выгнал из гарема сброд, состоящий из персифий, нимф и димурий, затем удалился в потайную дольницу - хранилище трофеев. Ценнейшие из раритетов добыли индейцы-асмотеки - пращуры Гулуавля. В древние времена они сокрушили кастильского монарха и поработили Испанию и Португалию.
  
   Манкируя даже регалиями, эдиктор подошел к найденному несколько веков назад в Кариатиде ящичку из мастодонтовой кости. Заслонку - прочь: засветился диск с делениями. Эдиктор сместил стрелку на нужный угол и вернул ее в прежнюю позицию. Заколебались стены, с потолка посыпалась пыль, зашатался выстроенный в минойском стиле дворец. Возникло марсотрясение с эпицентром под толпой восставших.
  
  
  
   Это был и сигнал: через пять минут на выручку властителю с некоего космического объекта (возможно, с Венеры) трактировалась дивизия разумных горилл.
  
  
  
   И вот - частое дыхание непривыкших к Марсу вояк, блеск квадратных касок, звяканье металла о металл, хлопки уничтожающих живое очистителей. Еще пять минут - и в окрестностях дворца санированное пространство. Приблизилась колонна горилл, из чада вынырнула поднятая в приветствии рука нимфоида - командира дивизии, вассала и побочного нимфосына Гулуавля.
  
  
  
   "Снится мне всё или происходит во внешнем иллюзории? - чуть не спросил себя Гулуавль. - Чем, интересно, заправили с утра курительный прибор?"
  
   "Нет! Не снится! - решил он, когда в его мозгах прозвенело: - Победа не полная. Кое-кто из бунтовщиков спасся на пустолётах пиратствующих трассиров".
  
  
  
   3а пустолётами потянулись загримированные под орбитальный утиль лодки-шпионы Цекондера. Нацеливаемый ими субзвёздный крейсер эдиктора ежесекундно готов к бою. Беглецам не успеют дать убежища! Единственное их спасение - на Юпитере!
  
   И действительно пустолёты устремились к нему. Крейсер дал рассеянный залп. Аппараты, подобно диким тролликам, дернулись врассыпную. Еще как-то помогали скверные контргравитаторы и давно списанные газогасители.
  
  
  
   - Эскорту! Лоцманов! И! Наводчиков! В! Атмос! Феру!! - промычал Уптамиштиль - капитан крейсера и командор флотилии мелких разномастных жестянок. - Пров-верить т-три верхних слоя!
  
   А не надо ли найти иголку в стоге скосена? Сколько раз Уптамиштиль клялся богу Амбулопуссаху не профукивать ночи за впитыванием уве-селительных сведений! Нет ни здравого мозгоброжения, ни уставного рисунка складок на тоге... Засмеют крейсерные каламаши-нейрожив-чики, что оказался без наводчиков. Ни одного не оставил. Ищи их теперь.
  
   - Бранг - форс - цирка! - скомандовал Уптамиштиль рулевому.
  
  
  
  Так крейсер стал летать вокруг Юпитера с четверной переведенной скоростью Бледа, едва не отрицая законы Нивуса. Чтобы в мгновение ока не выпрыгнуть к запретным звёздам и потусторонним видениям, экипаж совершал убийственные виражи, какие и в блошарном сне не мог-ли пригрезиться специалисту по перегрузкам. Акробатические перевертывания! Жесточайшее автооизлучение! Крейсер был похож на детский дирижаблик, попавший в венерианский воздуховорот. Рулевой каламаш лежал, обнявшись с вычислительной машиной, под одной общей защитной сеткой и почти не шевелился. Другие каламаши плевались, сидя на корточках в патентованных гравитационных коконах, и делали под себя.
  
  
  
  Только капитан, развалившись в кресле, курил анимагару и спокойно разглядывал клубы разноцветных дымов: он заранее перебрался из навигационной рубки в кабинет, предназначенный для эдиктора. Прекомфортабельно! Условия райской планеты! А если рулевой сдаст? Миг сомнения - и Уптамиштиль самочинно включил адмиральский депроматор.
  
  Корабль перестал кувыркаться, потерял границы оболочки и перешел к полупростым барискательным движениям-волнам.
  
  
  
   А рулевой паук? Капитан отключил его от цепей управления. Не подозревая о шутке, каламаш по-прежнему шустро сканировал экраны, хва-тался за рычаги, пытался пилотировать. Переход дипротического барьера воспринял, а собственного отключения не уловил!! И все-то его озадаченные двенадцать глаз-пуговок вылезали из орбит. Полюбуйся на себя и свой высший интеллект!
  
   Уптамиштиль взялся было возвращать лоцманов и вдруг услышал страшное рокотание... Оно переросло в искаженный до безобразия и смешанный с гулом дешифратора гневный голос эдиктора:
  
   -...б... бормозавр! Не собираюсь гоняться за вами!
  
   Донеслась и речь рулевого:
  
   - Через нас дважды продрался грузовой корабль!
  
   Похолодев, капитан вывел крейсер из состояния параволны. На экранах болтались пустолёты Гулуавля и грузолёт. Последний вытворял умо-рительные манёвры.
  
  
  
   Крейсер состыковаться с грузовиком - и началось главное действо: атмосферу Юпитера вспороли гигантские тропоядерные взрывы.
  
  
  
   Трех юпитерологов привёз правитель Иризондо: на случай открытий, связанных с изучением... аномалий атмосферы Юпитера. Глядя на бушующий Юпитер, точно полководец дикого прошлого на подожженный город, эдиктор оставался недоволен.
  
   "Как?? Как можно удостовериться в гибели бунтовщиков?!"
  
   И Гулуавль осмелился. Отдал приказ. Крейсер и флагман ринулись к Марсу, а из люка грузолёта вырвалось необычное оружие: корабль-мина гравитационного расширения...
  
   Однако опростоволосился автор теории нероятностей: мина попала в центр тропоядерного взрыва; раскалившись от перегрева, она сработала раньше, один взрыв тысячекратно умножил другой - и взбурлил Юпитер... Этого никто не предполагал, а в помрачении кто и ждал, то на нем его прегрешение.
  
   Гневный Юпитер вздулся, как мыльный пузырь неправильной формы, и вне себя от ярости, плюнул невидимым протуберанцем в ранивших его людишек, поглотил их и окружающее пространство.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Эликсир
  
  
  
   Тревога пробудила от спячки лаборатории безопасности. Не поняли, в чем дело. Полетели перья, бисер и пустые чашки. Изумленные зашкалили стрелки приборов. Сверхновая на месте Юпитера! Залп! Залп! Автоматические стражи, охраняющие мир от Старого Солнца, исчерпали все возможности.
  
  
  
   А если бы не развернул всю мощь слабенький сигнал с Альматеи?! Радуйся, Вегема[1], гравитационному равновесию!
  
  
  
   Аппараты-разведчики настигла очередная буря и отбросила в район-вихрь, что назвали Ба-Нойским. Пилоты заметили над ним лучащиеся сиреневые облака. Медленно и степенно облака расправлялись, взвивались, напоминая стаю сказочных птиц. Рассеялась буря, вихрь стал ниже и тише. Облака-птицы уходили от Юпитера, могли уйти из Гелиона.
  
  
  
   Диспетчер околоземной станции смотрела на экраны полусонно, вчувствовалась в абстрактный фильм. Не хватало только музыки... Тут раздался резкий, пронизывающий звук анализирующей системы, и механический голос, нарочито лишенный витального тембра, заорал:
  
  
  
   - Внимание! Внимание!
  
  
  
   "И чего ее забрало! - заплакала диспетчер, прикрывая уши. - Были такие облака, та-ки-е об-ла-ка!"
  
   - Внимание! Внимание! - продолжила система. - В облаках нет ни одного элемента периодической таблицы! В облаках - ни одного элемента периодической таблицы! Внимание! Внимание! Там нет ни одной элементарной частицы!
  
  
  
   О сады рая! О парасхитов потрошители, которых не порешили! Да во здравие человечеству наказание! Когда придет увещатель? Он пришел, пришел, появился, и скажите нам, тени метафизические, что гнусная материя исчезла. Под нами - обманы, взаимно помогающие.
  
   И прилетела армада контейнеров. Триста двадцать два облака она незамедлительно пленила, словно заглотала. Вот работа для станций на орбитах планет.
  
  
  
   Таково начало нового этапа в истории Гелиона. Облака сконденсировали в жидкость - юпитерианский эликсир. Любые поля двигались в эликсире со скоростью звука, а потоки нейтрино и электрино расщеплялись на странные спирали.
  
   Но отражения? Какие отражения плескались в каплях эликсира?! Рисовались не предметы, а мир узелково-вогнутой перспективы!
  
  
  
   Трое исследователей, принявших эликсир взамен одного более известного напитка, находятся в состоянии нирваны и сейчас. Четыреста сорок геелет эти помешанные сидят в позе будд и не умирают.
  
  
  
  
  
  Г л а з
  
  (из годовника абалийских отшельников)
  
  
  
   Всех облаков триста двадцать два. Сияния и блеска полны предстали двадцать четыре из них. И двести девяносто восемь лучились тихим светом. И в двадцати четырех сияющих и блещущих облаках обреталось по оку, размером и формой сходному с яйцом белой лебеди. Да отру-бят язык тому, кто уподобит оное око гусиному яйцу!
  
   И назвали око марсиане жемчугом юпитерианским, а земляне и венериане - юпитерианским глазом.
  
   И каждое око было похоже на око ангельское и имело ресницы длинныя и густыя. И не дерзнули алхимицы разрезать око, но расчухнули борзо: несть в нем ни единого элемента периодичной таблицы!
  
   И расположили зеницы в эликсире висячими каплями в надежных местах. И уменьшался эликсир, а зеницы оставались прежними. И удивлялись люди, бо не являлись поля округ. Но реяло поле, бо ведали, какое оно. Ведали те, которые берегли око и заботились о нем, которые созерцали творение сие, которые соблюдали правила, и те, кто устремлялись и не устремлялись постичь...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  А м у р а л к а
  
  
  
   Броров - директор станции "Пилиполис-Астробака", зашел в бокс, где хранился сосуд с глазом и эликсиром. Там он увидел двух бездыханных доглядчиков из ЧС: одного, судя по скорченности и зеленоватым щекам, отравили; второй лежал с окровавленным горлом. Обнаженная лаборантка Фецита сидела на диване, поджав ноги под ягодицы, и обнималась с лабораторным сосудом, в коем находились глаз и эликсир. На лице Фециты застыла маска невселенской благодати.
  
   Броров попытался отобрать сосуд, но лаборантка, упрямо прижимая сосуд к молочной железе одной рукой, другой толкнула директора с си-лой необычной для ля-бемоль-женщины, да так, что он, отлетев ярдов на пять, опрокинул орвиз синоциллибарной установки. Космическая станция чудом не превратилась в плазменный шар!
  
   На лаборантку это не произвело впечатления. Она продолжала эксталеть и фокусировать оргайф. В паузе между метазмами она плюнула на плешь шефу, запутавшемуся в кабелях и арматуре.
  
   Конечно, Фециту лишили права жить в свободном обществе и билета, разрешающего иметь детей.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  М и н е р а л
  
  
  
   За тридцать три геегода до событий на Юпитере среди спальных пород Марса был найден минерал, которому дали шуточное название -: "Грехопадина раеизгнан". Неприметный камень, почти тот же амфиболит. Его держали в коллекциях только для полноты. О страшном недоразумении никто бы не узнал, если бы в скандинавском городке Хорхоне не встретились ленивый студент и ленивый профессор.
  
  
  
   Профессор Поканаускас поручил студенту-горилле по имени Кочинаг Пхимикаш проделать анализ марсианского камня. Студент - гражданин Венеры, старательно пронюхал камень и затем принялся листать подпольное пособие с картинками. "Ага!" - сказал он, включил информационную машину и тщательно списал данные экспедиции.
  
   Однако грехопадин остался нетронутым, а потому хитрость не прошла. И вот после немалых мучений, сомнений и потений Пхимикаш принес катапробирки. Стрелки показывали: в минерале плутоний, в минерале - гадолиний, золото, платина, иридий, пардоний, радон...
  
   В минерале - бурбон...
  
   "Ясно!" - мрачно подумал профессор. - Венерянин воспользовался элетрионным сверхмикроанализатором. А стрелки - подвел! Го-рилла!"
  
   - Лады! - проговорил Поканаускас. - Теперь - количественный анализ! - и уткнулся в бумаги. Через час студент представил антаблеменевающий результат:
  
  
  
   технеция - 100 %,
  
   туфтеция - 100 %,
  
   х-рения - 100 %.
  
   Не вытерпев, горе-профессор отложил развлекательный иллюстрированный альманах и сам схватился за приборы. Эффекты - те же, но кроме того:
  
  
  
  тантала - 100 %,
  
   инквизиция - 100 %,
  
   полиция - 200,333 %,
  
  изотопов урана - по 100 %.
  
  
  
  
  
  Профессор побежал за древним счетчиком Мегейгера. Уровень радиации был меньше нормы.
  
   Минерал состоял из двух частей: оболочки-паутинки, которую назвали раеизгнаном, и внутренних зерен - грехопадинов. Зерна не плавились при температуре Абсолюта и реагировали со всем. Стоило уронить очищенный от паутинки грехопадин - и он с шипением летел сквозь толщи пород к центру Марса или Земли.
  
  
  
  Этот философский камень - гиперхимический элемент, не менял своей массы, скрета, цвета и формы.
  
  
  
   Сотрудники, изучавшие камень, не стесняясь, уходили с работы на несколько микрогибелей раньше: грехопадин ускорял течение времени.
  
   Хронофорс! Цена на минерал подскочила. Бестиант и эдемьянт - на втором месте. Считалось пикантным прикладывать к себе украшения из грехопадина и запускать им в личных врагов.
  
   Но мода на камень и на циферблаты с пузырящимися мгновениями скончалась через пару сезонов.
  
  
  
   Благородные металлы камень не производил. Выходили соединения, похожие на соли золота, но в золото они не восстанавливались. Иногда мягко взрывались, издавая сильный козлиный запах.
  
   А спектры? Они зависели не только от сорта фотоэмульсии, но и от особенностей радужки и типа гениталий наблюдателя. Не кривые на эк-ранах вычерчивались - песьи морды и лошадиные головы, рогатые огурцы и зубатые пастилки.
  
   Неудачливых алхимиков сравнивали с героиней бессмертной басни "Мартышка и очковая змея", принадлежащей гусиному перу негритянского поэта Ивандра Ас-Пушки.
  
   Невзирая ни на что, грехопадин был гелиобальной проблемой. Профессора и его студента чуть не носили на руках. В виде исключения Пхимикашу разрешили бжениться на думс-женщине второй октавы. Это предложение расист-горилла с негодованием отверг.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Случай
  
  
  
   Ахмуранза, лаборант орбитального филиала института Марса, прибывал на службу раньше других, готовил всё для гляделей и пущетрогов. Одним звездоблещущим утром он крупно повздорил с субженой и явился на слойло злой, как черт.
  
   Прилив положенную дозу эликсира к юпитерианскому оку, Ахмуранза позабыл закрыть сосуд. Наблюдавший за действиями лаборанта Олам Пантикуй - охранник из ЧС - ничего не заметил. Он получал лишнюю ставку не за дополнительный час, а за три паса работы, и выражал недовольство. Пантикуй в очередной раз обратился за сочувствием к Ахмуранзе:
  
   - Нихрон Ниоп мне не поп, а папону - в лоб: повесил на меня акул в океанариуме и ядовитые злокондереи.
  
   Лаборант не слушал нытье и нелепые угрозы в адрес начальства. Он нёс поддон с чашками Метри и думал о субжене. Вспомнив ее утренний монолог, скрипнул зубами и выпалил:
  
   - Ах, ты... (последовало скабрезное слово). Вздохнув, добавил более спокойно:
  
   - ...крыса ты эдакая![2]
  
  
  
   Услышав это, Пантикуй опешил: оскорбление представителя ЧС при исполнении служебных считалось тягчайшим преступлением. И надо же, пока ругал распорядителей, переключил подслушивающие устройства на холостой ход. А сами реплики Ахмуранзы очень обидны и неза-служенны.
  
  
  
   По-военному быстро вскочив с кресла, охранник перевернул грудью агатовый поддон и, вытянувшись по стойке смирно, приготовился дать отповедь... Но рта не разомкнул: в двух чашках располагались минералы грехопадина. Один и них ухнул в сосуд с глазом и эликсиром. Из-за царапины в оболочке-паутинке или иных причин в сосуде пошла бурная и буйная реакция, да такая, что ею занялась вся комната. В отсеке стало черно, как если бы освещения не было. Затем появились зеленые, алые и лимонно-желтые всполохи. Помещения объяла власть необычных сил. Ахмуранза и Пантикуй корчились, лежа на боку, то от неимоверной боли, то от фантастического блаженства, едва не отправляющего в небытие; то на лаборанта с охранником находили вспышки ярости и несчастные принимались тузить друг друга, то их обуревали приливы братской любви и нежности. Это длилось неизвестно сколько времени.
  
  
  
   Внезапно всполохи иссякли. Ахмуранза и Пантикуй обнаружили себя квелыми и высохшими. Не иначе они прожили четыре лишних десятка марсианских лет! Спецсосуд накренило, а титановый стол искривился и смахивал на готового к прыжку тигра. Вместо головы у тигра была некая ядовито-голубая масса, вместо полос - сметанообразные натеки. По его бокам периодически вспыхивало золотистое свечение, сходное по форме с крыльями.
  
  
  
   Лаборант и охранник страдальчески огляделись. Обоих ждала высшая мера наказания - протезное бессмертие, и ссылка - пожизненное изгнание из свободного общества.
  
  
  
   С трудом узнали Ахмуранзу и Пантикуя, одряхлевших и заросших волосами. Видимо, они, проглотили по грехопадину.
  
  
  
  
  
  А голубая масса?! Под циклоскопом - сетчатые кристаллы...
  
   - Сетки нет! - заявил эксперт. - Кристаллы состоят из меньших кристаллов! Меньшие - из еще меньших. Не отыскать конца... Да и голубого цвета не должно быть. Обман зрения.
  
   - А-а-а! - взревел эксперт.
  
   - А-а-а-а! А-а! Ух-х! - закричали набежавшие сотрудники и начали тереть онемевшие суставы.
  
   - Хгхх! Гхх! - здорово било током. То отпускало, то накатывало.
  
   - Об-б-б-б-ман зрения! - донесся чей-то полузадушенный голос.
  
   Стоны усиливались. И было так, пока Ахмуранза не столкнул голодного голубка в сосуд со свежим эликсиром.
  
   Голубок, без сомнения, почувствовал себя легче. На минуту. Волны боли почти прекратились.
  
   Не успели рассмотреть голубую полусферу - болевая стихия удвоилась, пошла смерчем по Марсу.
  
   Пантикуй (очи долу, ноги - по-туркестански) шепеляво ввернул:
  
   - Лжеголубое тесто не глаз-жемчуг. Фрескать ему новый коктейль, а не эликсир!
  
   - Как? Как! - возмутились мученики из толпы.
  
   Гримасы возмущения недорисовались: боль ударила будто током.
  
   Пантикуй, закусив губу и никого не слушая, ровно с пистолетом на дуэли, зашагал со стаканом сметанного коктейля из накренившегося сосуда в сторону голубой массы. Посветлевший извилинами Ахмуранза вылил остатки эликсира. Лучше бы он выстрелил из пушки... Завыл Ахмуранза и рухнул набок. Тысячью потоков в угол, куда забились наблюдатели, хлынули волны боли. Кто-то мычал, кто-то сползал со стула, подразновидности минорных полов верещали. Пантикуй плеснул коктейлем в сосуд с голубком - боль мгновенно пропала! Морщины охранника разгладились, на лице заиграла улыбка мусического озарения. Зрители подошли ближе, не осмыслив, почему их притянуло. Десять секунд ни с чем не сравнимой эйфории!
  
  
  
   Не верили, не могли поверить, но кубический миллиметр голубка заменял собой земной шар, наполненный от центра до поверхности электринно-вычислительными машинами.
  
  
  
  
  
   Через унделю (одиннадцать суток) после получения такого известия на Юпитере загремели контролируемые взрывы... Но, увы, не тут-то было! Пойманные облака оказались пустоцветами: в них не отыскали юпитерианского глаза. Мечты о глазопроводах пришлось оставить.
  
   А на Вегеме? Как подойти к этому кубическому миллиметру? Иметь дело с ним - что с абсолютом! Хоть немного придать ему качества кретина! Инако не пристегнути его субстанцию к людскому мирку, примитивному биологическому виденью. Без всякого поля, без всякого субстрата идут океаны сигналов от кристалла к кристаллу, от голубка - к голубку, круговоротом вечности. Сбивается инженерия, путаются понятия, летят в ничто формулы...
  
   Нема наука, но злоковарен гоминид: спит и видит силки, капканы, ловушки. Окантовать бы настоящие чистые кристаллы испорченными, це-лые - кристаллами-дебилами - и появятся... органы чувств да посредники голубка с обслугой.
  
   Прамир превращается в банальный мир, а Алгос - в мелкого беса!
  
   Невзирая на весь "саботаж": добавку вредных примесей, подмену целого глаза его ресницей, заготовки роботов большинству мнились совершеннее человека, утонченнее.
  
   Через 13 марсианских лет голубые мозги стали роботами-логоидами, могли двигаться, говорить, читать... Но чего-то не хватало...
  
   Заметив себя в зеркале, отлаженный логоид начинал сплывать с ума. Суицидные идеи вскипали в нем без меры. Кто-то из сверхсуществ прорывался к шлюзам магматических скважин, кто-то - к плазменным реакторам, третьи - к гигавольтному напряжению, а некий бесподо-бец туннелировался к границе вселенной и там аннигилировал.
  
  Загадка роботов вдохновила нимф, похоже, сообразивших в чем проблема. Им давно помстилось, что логоиды недовольны внешним видом.
  
   Навязывали роботам разную внешность, но пуще их ярость в зеркалах отражалась. Тут подумал мудрец в Одиссейском мегаполисе: "Роботы не люди, роботы - ангелы". И пытались, пытались их ангелами мастерити, но выходили бесы, бесы, зеркала разбивающие, яко вкусившие плода с эдемскаго древа могутнаго.
  
  
  
   Но в Бурундии-стране ленивы бяху холопи ся веселили: логоиду ретивому по свому пылу дали выбрати, како бысть эвоному виду. Тако ним-фы представились правы. И нимфеткам протянули конфетки - ангельский облик голубок принял, да такой, что померкли светилки.
  
   Но строги, разлюбезные братцы, вчали роботы требовать вскоре красоты, чтоб под микроскопом кваркогонным она пребывала, бо их зренье мельканье молекул, и частиц, и мостиц обнимало. И по своим чертежам сбирали ся логоиды, человеку поруча работу грубу и подсобну.
  
   Избегали существа новые аллергий и дышали только воздухом с газами инертными, а в предметах окружения их была злом и пылинка едина.
  
  
  
   И всё затевали голубки, и ничто без них не замышляли. Люди, нимфоиды, коллетрии и даже таинственные аллокары, скрывающиеся у запретных звёзд, не пытались жить без них. Но лишь в хорошем духе да здравии давали голубые творения подсказки.
  
   Не терпели роботы речей негармоничных, одежд и причесок неподобающих, лиц тупых и суконных.
  
   Егда люди подивились неудовольствиями многими роботов, прояснилось для них: "Это вещал Фарун зуль-Реид". Кто бы сразу подумать мог! И появилась надежда и вера.
  
   О, Фецита! Не одна ты чувствовала излучение ока юпитерианского. Не дадим ли океану любви зефирной впасть в ручей телесный? Может статься, то выйдет легко! О благие дела в саду, где внизу текут реки! А те, кто не знает - огонь тоски местопребывание их. Но посмеялись роботы. Да пошлет небо дождем, а месяц бредом. Ухитрились вы, люди, не великой хитростью. Есть ли время, где пребывает вечность?
  
   Если у этих индивидов с одиннадцатимерными мозговыми извилинами спрашивали, в чем причина их голубой меланхолии, они отвечали: слой мира-де и первомир слеплены плохо и подло, мол, сами они неважно устроены и хронически к ним приходит ощущение изгнания из рая и похожие переживания, для которых нет слов в человеческом языке.
  
  
  
  
  
  
  
   Успехи
  
  
  
   В городе Акутобонке над парком Най-Экванго реет километровая копия картины ангелоида Берилла[3]. Оригинал картины - меньше ногтя на мизинце.
  
   Роботы без микроскопа видят выкрутасы вирусов и без телескопа - планеты в соседних галактиках. Но попробуйте переключить голубые умы на проблему практическую! Вам будет худо! Толку от того, что паутинку роботы могут разрезать вдоль на нити, иль гены подменить у вас незримо, или сплести косу из трех пептидов!
  
   Для восприятия иного эксперимент не свят.
  
  
  
   Математика логоидов слабо доступна человеку, что-то еще еле-еле досягаемо, но тускнут чудеса перед изобретением НГ.
  
  
  
   О философии голубков ничего нельзя сказать. Ни один смертный не постиг в ней ни фразы. О философах-людях роботы предпочитают умалчивать. Скорее, из этикета: за всю историю человеческого мудрствования голубые создания не дали бы и ломаного гроша.
  
   Человек-философ Картде изрек: "Когито эрго сум" (мыслю, следовательно существую). Робот-философ Оникс - своего рода Картде роботиной философии - выразился иначе: "Сознавая сознательность сознавания осознавания сознания, я укрепляюсь в сознании бессознательности осознавания".
  
  
  
   Другие роботы, более "осознавающие", раскритиковали этот стон интеллекта как примитивный и поверхностный.
  
   Никто из людей так и не уяснил: сомневаются роботы в собственном существовании или нет.
  
  
  
   [1] Вегема - трипланетие: Венера - Гея - Марс.
  
   [2] Непонятно, почему похвала расценивается как ругательство (Прим. цикроред.).
  
   [3] Берилл - историческое лицо. Однако город Акутобонк, как и парк с вышеупомянутым названием, нам неизвестны (Прим. цикроред.).
  
  
  
   ]l]]]]]]]]]]]]l
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"