В мае 1977 года, выйдя из подземного перехода у метро, я обнаружила на пустыре рыжие купола. "Шапито линяет", - подумала и, продравшись сквозь толпу, внезапно оказалась подле торговцев в рваных до полного бесстыдства костюмах. Торговцы были зелено-синие и дрожали от холода. Один упрятался в скафандр. Немудрено.
На рыжем обгоревшем брезенте валялись безделушки типа раковин-пепельниц, стояли ни с чем не сравнимые цветы в ржавых банках из-под пиротехники. Шла торговля бусами, лентами, погремушками для попсовиков и осколками хроноскопических зеркал. Блестящие ленты и нити бус оборванцы вытягивали из канистр и резали крохотными автогенчиками. Такими "зажигалками" не пренебрег бы уважающий себя взломщик.
Действия продавцов отличались вялостью и замедленностью, бусы необычно сверкали - будто внутри них светили мощные маленькие лампочки. Среди желающих приобрести диковинки не прекращалась грызня, стремящихся пролезть без очереди отпихивали. Я не сразу смекнула, что и сама очутилась в хвосте.
Фрагменты зеркал не пользовались успехом: они были дороги и предназначались для гадалок, но некая солидная дама, отбывающая за мной второй круг, не отводила от своего осколка глаз.
Почему-то, возможно из-за тайного страха контрабанды, я отказалась от переливающегося оттенками радуги учтиво вытянутого куска бус и показала на притулившийся у канистры удивительный цветок в консервной банке. Зеленый торговец страдальчески ухмыльнулся, бросил мутный взгляд туда, откуда ожидали милицию, потом - на меня и заломил червонец.
Я забрала банку. Ко мне пригнулся пожилой гражданин и, постучав себя костяшками пальцев по лбу, прошипел что-то назидательное.
Дорогой без конца останавливалась и любовалась растением: в центре его цветки напоминали пестрых шмелей, по краям влажно блестели от сока, ниже - загибались в голубые с розовым шпоры. Листья... Они не походили друг на друга, но во всяком - изящные дырочки, окошки, обрамленные спиральками. Не сказала главного. Запах! Это невероятный аромат волшебной страны! А новостройки - обычный советский "Ман--хеттен" - почудились седьмым небом, когда двинулась в их сторону.
Дома меня едва не хватил удар: попытавшись пересадить растение, я не увидела корня. И уже заподозрила обман, как заметила, что, вынутое из банки, оно не упало, но воссело на подпорки-кресла и вдобавок уперлось в подлокотники. Габитус у этого сибарита был изумрудно-игнорирующий.
- Не хочешь расти в земле - заставлю колбасу есть! - выпалила я.
- Жирной колбасы не потребляю, - надменно подпустив прозрачный намек, ответило растение и, вскочив, помчалось по комнате. Юркнув в угловую щель, оно гнусно пискнуло и исчезло.
А около подготовленного сосуда возник иной цветок...
Второе растение поражало нормальностью: отсутствием изгибов, абсолютно одинаковыми и регулярными супротивными листьями. Правда, несколько косовато торчал длинный лиловый корень, зато как живая смотрелась фуражка с золотой кокардой.
К этому растению я почти привыкла. Существом оно оказалось довольно-таки сносным и в принципе смирным! Не капризничало. Время от времени выпускало розовые и желтые лепестки с гербами и водяными знаками. Говорило только о простом. Сидело в грунте крепко и уверенно.
Однако к июлю растение сильно разрослось, его выпирало из суповых горшков и даже семилитровых кастрюль. Я обнаружила: по ночам оно втайне бегает на общественную клумбу, усаженную бархатцами и настурциями. С каждым разом задерживалось там все дольше.
Я обошлась без претензий, но, пользуясь случаем, заказала бочку с крепкими обручами, а также приобрела стальной пломбир и собачий ошейник.
Коварное растение что-то пронюхало и начало вянуть. В августе его выбросила.
За лето рыжие полусферы у метро исчезли. Их разобрали дачники и растащили кто куда. В конце сентября я опять натолкнулась у подземного перехода на дрожащих от холода зелено-синих торговцев. Никакой очереди. Прямо на мостовой лежали сварганенные из скафандров акваланги и полоски рыжего картона, утыканные прозрачными жучками-паучками. Наверное, паучки эти гораздо хуже и мельче, чем те, что сбывают на толкучке у "Юного техника". Без микроскопа их хорошо не разглядишь!
Больший успех имел торговец, стоявший в стороне. Подойдя к нему, я увидела стереофотографии бурлящих толпами улиц античных полисов. Приезжий педагог сумел определить Пальмиру и Вавилон. Его настойчивые потуги выяснить названия прочих городов не увенчались успехом: окружающие пожимали плечами, а продавец хмуро молчал.
Мне понравилась фотография с выводком саблезубых тигрят, и я купила ее. Надо было заранее догадаться, что стереотак быстро портится! А возможно, кадры сделали на кадрах. Через пару дней тигрята исчезли и на снимке проступили унылые приболотные заросли; через неделю на месте зарослей уже красовались свайные хижины и бритоголовые субъекты в звериных шкурах; еще дней через пять - деревянная мельница с крыльями от фундамента до облаков.
Вскоре сельский пейзаж безнадежно ухудшили небезызвестные дома сто тридцать больной серии. Затем здания превратились в руины - предстало будущее планеты.
Фотография перед вами. Смотрите на теперешнее изображение! Песчаный стереохолм! Ни бетона, ни кирпичей.
А эта задумчивая четырехглазая свинья еще сегодня утром не держала в зубах бластер!