Акулова Анастасия Сергеевна : другие произведения.

В ловушке безысходности

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Бросая свою дочь в нашем мире, они не знали, что однажды она им понадобится. Ну, разыграть сценку "родители, нашедшие своё чадо", и вылепить из своего мира сказку перед глазами наивной 18-ти летней девчонки, не сложно. Но вот облом - аристократы, конечно, привыкли лгать и изворачиваться, но не настолько, как девочка, выросшая в приюте.
  Глава 1
  "Безвыходных ситуаций вообще не бывает, вернее, они - лишь следствие человеческой склонности считать всякий затруднительный случай безнадёжным".
  Макс Фрай. Ворона на мосту
  
  Жить... Мечтать... Молчать...
  Кричать... Стоять... Бежать...
  Не думать... Не болеть... Не видеть...
  Не смотреть... Не слушать и молчать...
  И уходя прощать...
  Ну а уйдя - забыть!
  Тоску не приютить...
  Жизнь заново начать...
  Не плакать, не кричать...
  На небе солнце разглядеть!
  И тихо прошептать:
  "Я БУДУ ЖИТЬ ОПЯТЬ!"
  Нет! Громко прокричать:
  "Я БУДУ ЖИТЬ ОПЯТЬ!!!"
  
  Автор: Kubanochka
  
  
  Усталость - это словно проклятие, наложенное на каждого жителя большого города. Человеку вообще свойственно рано или поздно уставать от того, что происходит с ним каждый день. Эта суета, обыденность, рутина... Хочется спрятаться от них в квартире с чашкой горячего кофе, просто посмотреть телевизор или посидеть в интернете... но и от этого рано или поздно устаёшь. И всё по новой - бесконечный цикл, в котором порой теряешься.
  День в самом разгаре. Он не выдался ни ясным, ни пасмурным - каким-то безликим, как и бесконечные паутины одинаковых дорог, какофония несочетаемых звуков, толпы людей. Всё слишком привычно, серо и будто покрыто многолетней пылью. Все куда-то спешат, машины проезжают на огромной скорости. Люди - как крохотные муравьи в своём большом железобетонном муравейнике. Совершенно разные и поразительно одинаковые одновременно.
  Сероглазая девочка лет четырнадцати размеренно брела куда-то, не обращая внимания ни на проносящиеся автомобили, что едва не сбивали с ног, ни на яркие вывески и афиши, которые, казалось, в этом городе вездесущи. Девочка в серой школьной форме, с тоненькими наскоро заплетёнными русыми косичками, усталым безразличным лицом и тяжёлой чёрной сумкой с учебниками совершенно ничем не отличалась от многих других, и идеально подходила большому запыленному городу.
  Хмурясь, девочка сильно сжимала ручки школьной сумки, упрямо глядя куда-то перед собой.
  - Слушай, Мина, - за ней быстро, широкими шагами шёл парень примерно её лет, с блёклыми, словно выцветшими глазами, от взгляда которых непременно захотелось бы поёжиться, - мне-то по большому-то счёту пох*й, но для галочки спрашиваю ещё раз: чё это ты вдруг нас кинула?
  Нахмурившись, девочка взглянула-таки на него, подбирая слова.
  - Прекрати называть меня, как собачку. Я Кармина. Трудно запомнить? Ну, а раз пох*й - не спрашивай, - равнодушно пожала плечами она, будто стряхивая с себя невидимый груз, - Я не кидала вас. Просто хочу научиться жить нормально.
  - Что тебя бл**ь не устраивает?! - Вспылил парень, грубо дёрнув её назад и заставив повернуться к нему лицом. - Реально думаешь, что сможешь чего-то добиться? Мы всегда остаёмся отбросами.
  - Руки убрал. - С вызовом прошипела девочка, - Мне плевать, кто и как ко мне относится. К презрению и жалости я давно привыкла. И знаю, что ничего не даётся легко. Я не мечтаю о чём-то заоблачном: хочу начать нормально учиться, потом работать. Чтобы было, на что пожрать, со временем - купить квартиру. И знаешь, пьянки как-то не очень всему этому способствуют. И уж тем более - та дрянь, которую вы вкалываете себе в вены с некоторых пор. Где только берёте, кретины.
  - А ты, значит, у нас правильная?! - Фыркнул парень, опасно сузив глаза, - С каких это пор? Ещё скажи, что это не ты буквально несколько месяцев назад была каждый день бухая в стельку, гостеприимно раздвигала ножки перед всяким, кто заплатит?
  Кармина на корню задушила раздирающую изнутри ярость.
  "Нельзя, - выдохнув, про себя отчеканила девочка, - Тебе ещё два года там жить. Успокойся и проглоти".
  - Вот и завидуй этим "всяким" молча, Шрам. - Кармина лишь холодно улыбнулась, ничем не показав, что её задели те слова, - На твои домыслы мне, знаешь ли, тоже всё равно. Можете и дальше гнить в той заднице, куда вас загнали, и думать всю жизнь, что вам всё равно ничего не добиться. Повторяю ещё раз: руки убери и иди, куда шёл.
  - Ну и пошла нах*й, - зло выплюнул тот, отпуская предплечье девочки, на котором, как она с сожалением предположила, останутся синяки. - Мы тебя раньше с ребятами защищали чуть что. Карабкайся теперь как хочешь, с**а.
  Тряхнув копной грязных русых волос, девочка пошла дальше с видом Наполеона. Но на самом деле её буквально раздирало от сомнений и страха повторения прошлого.
  "Не будь слабачкой, - одёрнула она себя, поджав губы, - Знала ведь, что так будет".
  Ещё одна ступенька, разделившая её с прошлым. Что-то, едва ощутимо, но поменялось в её проклятой, беспросветной жизни дворовой собаки.
  Но даже несмотря на крохотную надежду однажды выбраться из своего ада, которую она воспитала в себе за последние месяцы, Кармина лишь посмеялась бы, если бы узнала, где окажется через пару лет.
  
  ...
  
  Герцогство Ферон, город Гемма.
  
  В обширной, уютной, дорого и со вкусом обставленной спальне согревал разожжённый огонь в камине, тихо потрескивали свечи в изящных золоченых подсвечниках, освещая комнату неровным танцующим светом. Большую часть комнаты занимала роскошная кровать, скрытая алым пологом, в углу примостились софы и стеллажи с древними, едва не рассыпающимися в прах рукописными книгами.
  Тишина. Ничем не нарушаемая, раздражающая. По крайней мере, так казалось мужчине, что расположился в большом мягком кресле у огня с бокалом дорогого вина в холёной руке.
  Высокий, худой, он казался хрупким, как стеклянная статуэтка, что, как ни странно, часто было ему на руку. Проигрывает тот, кто недооценивает врага - эту истину он, лорд Вальтемат тер Моран, усвоил ещё в далёком детстве.
  На первый взгляд он казался не более чем обычным богатеем, привыкшим к роскошной жизни: белокожий, ухоженный, как девушка, брюнет с маслеными карими рыбьими глазами, в которых то и дело мелькал нездоровый огонёк, с тонкими чертами лица и манерными повадками.
  Он всегда умел мастерски играть выбранную им же роль. Никто, даже самые опытные и умные, не замечал за жеманностью поведения - грации хищника, за показным скудоумием - тонкой игры, за простодушием - змеиной усмешки.
  Вот уже много лет он сохраняет за собой славу полного дурака, которому просто однажды очень повезло. Никто не знал - а может быть, просто все уже забыли - каким образом он пришёл к власти в своём небольшом, но важном независимом герцогстве.
  История, чужие ошибки - не учат никого. А богатство процветающего герцогства объясняли просто - мол, это благодаря уму и смекалке герцогини, которая, несомненно, держит мужа "под каблуком".
  Впрочем, сама герцогиня тоже так считала, и эта иллюзия позволяла красивой, властолюбивой, но глуповатой и легкоуправляемой женщине жить спокойно.
  Герцог прекрасно умел скрывать свои эмоции. Наверное, эта маска слишком глубоко въелась в кожу, раз уж он уже много лет действительно всегда равнодушен. Возможно именно поэтому удивление, злость, и даже толика страха, которым он позволил появиться на своём бледном, как мел, лице, оставшись один, сейчас приносили почти что облегчение.
  Рой мыслей никак не желал раскладываться по полочкам. Слишком резко нарушился многолетний спокойный уклад жизни, слишком... Всё слишком. Слишком, чтобы он сейчас как обычно чувствовал себя хозяином положения.
  Бокал, не выдержав напряжения, треснул в его руке, а по комнате вдруг прошёлся ветер, отчего прытко пустился в пляс огонь. В застывших глазах мужчины пылал такой же огонь, и впервые они не казались столь пустыми. Герцог даже не пошевелился, и взгляд остался столь же задумчиво расфокусированным. Разве что тонкие губы сломал какой-то дикий, яростный и одновременно бессильный волчий оскал.
  "Потерять всё, что строил годами, из-за давней ошибки?! - Брезгливо отбросив осколки, тут же затерявшиеся в ворсе дорогого ковра, подумал Вальтемат, - Это было бы не просто глупо - уничижительно и постыдно".
  Потерянный где-то глубоко в дебрях собственных запутанных размышлений, герцог, обычно внимательный до паранойи, не заметил, как всколыхнулся алый полог, из-за которого показалась хрупкая женская фигурка. Потому вздрогнул, почувствовав тонкую руку на своём плече.
  Герцогиня, естественно, оставалась внешне юной, цветущей и красивой, как пятнадцать лет назад, но теперь было в этой аристократичной красоте что-то неестественное, хоть и не сразу заметное. Конечно, она не считала это хоть сколько-нибудь достойной расплатой за магию, способную сохранить её внешнюю молодость до самой смерти, и радовалась, что это достаётся ей легко.
  Ей всё доставалось легко. Всегда. Единственная дочь богатого графа, она не зала ни в чём отказа с самого детства. Её обучали лучшие учителя, ей доставалось всё самое изысканное. И за это он, герцог Моран, мог бы ей отчаянно завидовать, если бы не видел в ней всего лишь недалёкую избалованную куклу, за милым "фарфоровым" личиком и изумительно-женственной фигурой которой только весьма надоедливая и скучная личность.
  По крайней мере, он видел её такой. Но не мог не признать, что на людях она буквально расцветает, и кажется весьма очаровательной.
  "Пока не начнёт задирать нос" - про себя добавил он, мельком взглянув на сонное личико по-хозяйски приобнимающей его за плечи жены.
  - Дорогой, почему ты не спишь? - Тихий голос казался очень громким в этой тишине. - Что-то случилось?
  Герцог едва сдержался, чтобы не поморщиться. Его, лицемера со стажем, ужасно раздражала лживая забота, тем более от женщины, которая давно ему осточертела.
  Судя по кокетливой улыбке на её губах, она по прежнему считает, что он готов упасть ей в ноги и исполнить любую прихоть своей "богини".
  Если бы брезгливость была ядом, герцог умер бы в тот же момент. Хотя, быть может, и намного раньше. Но он лишь сдержано улыбнулся:
  - Всё в порядке, дорогая.
  Томно вздохнув, Айла изящным жестом откинула на спину красивые распущенные волосы, в свете огня так похожие на настоящее золото, обошла кресло побоку, и, видимо, не найдя другого места, без раздумий устроилась на коленях герцога.
  "Как девка из дешёвой таверны, - про себя заметил он, - Хотя почему "как"?"
  Жажда стряхнуть с себя жену, и, желательно, прямо в камин, только обострилось, когда та начала перебирать его волосы.
  "Ненавижу этот чёртов навязанный брак" - в миллионный раз за последние десять лет сокрушённо подумал Вальтемат.
  - Всё ещё переживаешь из-за разговора с королевским послом? - голосом серены проворковала она, - Дорогой, ну разве ж это проблема? Что нам стоит выполнить условия? Так или иначе Эмили когда-нибудь вырастет, её нужно будет выдать замуж. Согласись, племянник короля - далеко не худшая партия. Не кронпринц и его брат, конечно, но и у нас не королевство. На мой взгляд, чем скорее заключим помолвку, тем лучше. Тогда мы всегда будем при дворе.
  Вальтемат, бросив на жену раздражённый взгляд, устало потёр виски. Иногда её недогадливость и беспечность утомляла его куда больше, чем политика.
  - Не уверен, дорогая, - зубы свело от простецкой улыбки, - что ты внимательно слушала посла. Что он сказал?
  - Что его величество изволил уведомить нас о своём желании заключить магический брак между его племянником, герцогом Ориганом Беркутом, и нашей дочкой-первенцем, - практически процитировала она, - А что тебя смущает? То, что брак магический? Согласна, неприятное обстоятельство, но мы же как-то с тобой живём уже пятнадцать лет в таком браке. Или тебя смущает разница в возрасте? Маги остаются внешне юными до самой смерти, да и видеться они, я так понимаю, будут не так уж часто. К тому же, до совершеннолетия Эмили ещё долго...
  - Дело не в этом, - он, скорее, размышлял вслух, чем пытался что-то объяснить жене, - Им нужна не Эмили, Айла. Не она первенец, если ты ещё помнишь.
  - Глупость, - фыркнула она с насмешливой ноткой, - Не на Джонатане же герцогу жениться.
  "Не женщина, а кукушка, - подумал Вальтемат, - Даже не помнит, кого родила в первый раз".
  Однако герцогиня, запнувшись на полуслове, побледнела, давая надежду, что он ошибался на этот счёт. Синие глаза с хитринкой вдруг стали какими-то пустыми, и женщина почему-то схватилась за горло и слегка прокашлялась, словно ей стало вдруг не хватать воздуха.
  - Неужели ты думаешь, что они каким-то образом прознали про того ребёнка?- Наконец, сипло выдохнула она, внимательно, даже умоляюще взглянув на мужа, будто в надежде, что он опровергнет её предположения, - Откуда?..
  - А вот это и вправду глупый вопрос, - сухо заметил герцог, вновь напрягшись, - Некоторые маги в королевстве, начиная с одной небезызвестной, в особенности тебе самой, личности, знают буквально всё такого рода, просто не всегда считают нужным лезть. Видимо, это не тот случай. Оно и понятно. Надеюсь, мне не придётся объяснять, к чему приведёт магический брак королевского племянника с нашим истинным первенцем.
  - Зависимость. Полная и нерушимая вассальная зависимость, - почти в ужасе прошептала женщина, бегая глазами по комнате. - Почему им неймётся?
  - И снова глупый вопрос, - фыркнул Вальтемат, опять наливая себе вина, - Независимое герцогство на границе двух огромных, вечно враждующих государств, уже много веков лезущих из кожи вон, лишь бы перепрыгнуть друг друга на мировой арене. По примеру твоего отца ты знаешь, что стать вассалом - всё равно что рабом. Из вассального герцогства или графства начинают высасывать соки, как из колонии. Дай только шанс - сожрут и не подавятся. И, кажется, такой шанс уже нашли.
  В глазах Айлы читалась такая незамутнённая паника, что даже герцог, находящийся далеко не в самом радужном настроении, не выдержав, расхохотался, заставив её вздрогнуть.
  - Не трясись так, дорогая. Магический брак возможен только с совершеннолетия и требует абсолютно добровольного согласия обоих, не продиктованного никаким магическим внушением или психологическим давлением. Если мне не изменяет память, нашей дочери-первенцу исполнится восемнадцать только через два года. Мы ещё сыграем пару шахматных партий.
  Айла могла только удивлённо приподнять бровь. Определённо, это вечер открытий: меньше всего она ожидала услышать подобные слова от своего простака-мужа.
  А брошенная ими много лет назад девочка готовилась к ещё одному переломному моменту в своей жизни - сдаче экзаменов и поступлению в колледж, не подозревая, что кто-то в этот же момент решает её судьбу совсем иначе.
  
  Глава 2
  
  Надежда-это наша жизнь
  В надежде заключаются все цели
  В надёжности вся сила есть
  А в безнадёжности - бессилие.
  
  Надежный человек - твой друг,
  А в ненадежном - нет надежды.
  В надежде черпаем мы силы, наконец
  Надежда умирает ведь последней.
  
  Спустя два года.
  
  Молоденькая девушка стояла близ преподавательского стола в одной из аудиторий, где принимают экзамены. Почти болезненно худая, в старых потёртых джинсах и заношенной кофте она казалась бы младше своих лет, если бы не взрослая серьёзность в усталых льдисто-серых глазах. Она могла показаться сейчас совершенно равнодушной, если бы не напряжённо-прямая спина. Так же, как и улыбка на её губах вполне могла бы сойти за самоуверенную усмешку, если бы не затаившаяся в уголках губ усталость.
  - Ну что ж, Миронова, держи, - С едва заметной улыбкой произнёс преподаватель, отдавая девушке зачётку, - Заслужила.
  Чуть слышно выдохнув, девушка с улыбкой взяла зачётку, и, пробормотав "до свидания" быстрым шагом вышла из аудитории.
  Чувству, которое поселилось в груди, трудно было дать название. Не ликование - Кармина знала, что у неё всё получится, так как отдала этому много сил. Скорее, это была несмелая радость от осознания, что она преодолела ещё одну ступеньку на пути к цели.
  "Осталось ещё пару экзаменов, и я заканчиваю колледж, - с лёгкой мечтательной улыбкой подумала она, шагая по шумным улицам города, - Ещё совсем чуть-чуть... У меня будет нормальная работа. Возможно, когда-нибудь я сумею даже поступить в университет".
  ...Общежитие встретило привычным запахом старого подъезда. Быстро добравшись до своей комнаты, Кармина сходу буквально сбросила с ног великоватые старые кроссовки и неуклюже плюхнулась всем телом на кровать. Видавшая виды железная кровать ещё советского образца громко протестующе скрипнула, но девушка, по привычке молниеносно одевшая наушники, уже не слышала ничего, кроме любимой композиции. Единственным внешним раздражителем, мешающим полностью расслабиться, был пристальный изучающий взгляд соседки.
  "Она как те бабушки-сплетницы, располагающиеся у каждой многоэтажки, из тех, кто называет проститутками всех девушек, у которых длина юбки выше щиколотки, - подумала Кармина, слегка подёрнув плечами и раздражённо посмотрев на соседку, от чего та сразу отвернулась, - Такой же прилипчивый, надоедливый взгляд, способный зацепиться за мелочь, вывернуть человека наизнанку. Раздражает. Впрочем, есть люди с куда более неприятными качествами. Мне ли не знать".
  Быстрым и не слишком аккуратным движением расплетя собранные до этого ранее в пучок тонкие болезненные волосы, Кармина, наконец, вздохнула спокойно, и, обняв руками подушку, уснула под одну из любимых классических композиций - серенаду Шуберта, прямо в одежде. Что не удивительно, она готовилась всю ночь. Да и день был тяжёлым.
  
  ...
  
  Герцогство Ферон, Гемма
  
  Вечер тихо опускался над городом, рассыпаясь тысячью капель вечерней росы в главном саде, что окружал герцогский замок. Ферон, герцогство на границе двух сверхдержав, всегда славился своей красотой, силой и ухоженностью, если не сказать богатством. Лакомый кусочек, за всю историю переходивший из рук в руки столько раз, что жители уже много сотен лет не пытались запоминать, к какому государству они относятся.
  Но в какой-то момент чудом, практически благодаря случайности, удалось дипломатическим путём выгрызть независимость, и вот уже пятьдесят лет Ферон сам по себе - маленькое государство, только без собственного флота. В герцогстве появилось даже деление на города, правда, довольно условное.
  Замок герцога находится в почти что самом маленьком из них, но одном из самых красивых при этом. Цветущая Гемма - рай для земледельцев и всякого рода хозяйств.
  Санрайс, герцогский замок, располагается близ глубокого чистого озера, однако, несмотря на поражающий воображение пейзаж, совсем не кажется романтичным. Древний, как мир, переживший сотни и тысячи осад, естественно, отразившихся на внешнем виде, изначально сконструированный конкретно как военная крепость, ныне он походил на груду серых камней, зачем-то сложенных в несуразное подобие здания. Архитектурный памятник давно ушедшему и далеко не самому радужному прошлому. Многие считали, что герцог живёт там до сих пор только из-за воспоминаний детства и по привычке, при этом опять же не трудясь вспомнить какие-то ранее известные факты, которые могли бы кардинально изменить существующие ныне общепринятые взгляды. Герцог, по своему обыкновению, ничего не отрицал и не подтверждал на этот счёт, ускользая от наводящих вопросов и намёков, следуя всё тому же принципу: "людьми, предпочитающими всё сводить к чему-то элементарному и привычному лично им, легче управлять, легче что-то внушить, при этом ни у кого не вызвав желания докопаться до сути".
  И метод пока что действовал вполне успешно.
  Золотоволосая маленькая девочка в милом голубом платьице с рюшами, что стояла подле окна, скучающе положив головку на руки, сложенные на подоконнике, прожила всю свою пока ещё короткую жизнь в этом городе. И он не просто надоел ей - он её пугал.
  Здесь, из этого окна, открывался вид на сад - единственное место, в котором очаровательной пятилетней Эмилии действительно нравилось играть. Там не было ледяных равнодушных лиц, людей, чьи самые тёплые улыбки похожи на гримасы, злобы, задекорированной косметикой, и едкого яда за красивыми словами.
  Эмили хоть и была твёрдо уверена, что она уже взрослая, со вздохом признавала, что, в отличие от своей матери, не видит ничего весёлого в скучных, помпезных балах. Там ей не разрешали бегать и танцевать, она должна была сидеть с прямой спиной на отведённом ей месте и сутки напролёт мило улыбаться. Вобщем, вести себя, как герцогиня.
  "Фу, не хочу быть герцогиней" - давно решила для себя девочка.
  Уже вечерело, но ей захотелось выйти погулять.
  "Одну всё равно не отпустят, - подумала девочка, накидывая плащик на плечики, - Плохие стражники. Придётся идти к няне. Опять поведут за ручку, как маленькую..."
  Так, вздыхая о наболевшем, Эмили поплелась к комнате своей молоденькой новой няни Равии, всё же сочтя, что так лучше, чем никак.
  Миновав пустые коридоры, на каменных стенах которых висели уже зажжённые факелы, девочка остановилась у одной слегка приоткрытой двери, из которой лился свет чадящих сальных свеч и слышались разговоры.
  -...Завтра, - таинственным шепотом, заинтриговавшим Эмили, произнесла Равия, поправив безукоризненно белый кружевной чепец на голове, - Уже завтра хозяин откроет портал в запечатанный мир. И лично отправится за тем ребёнком. Посол приедет буквально на днях. Не завидую девочке... лучше б, наверное, померла, когда родители бросили. Теперь ведь они её используют. Ещё сказочки, наверное, наплетут. Это они умеют мастерски, да так, что сама Мара купится...
  - Тсссс! - Оглядываясь, приложила палец к губам молоденькая пухленькая служанка, присевшая рядом с собеседницей, - Вдруг услышат ещё? Бед не огрести потом... А откуда ты узнала-то? Про девочку эту?
  - Дык я же няня их младшей, ко всякой комнате доступ имею, - похвасталась та, - Вот и подслушала ненароком. Увидим, что выйдет из этого. Думается мне, что ничего хорошего.
  - А когда здесь чего хорошего случалось? - усмехнулась служанка, - Ядом пропитан замок этот сплошь.
  Больше Эмили слушать не стала. Маленькая девочка, конечно, мало что поняла из этого разговора, но настроение почему-то испортилось, и гулять уже не хотелось. Потому, подобрав юбки, она тихонько убежала обратно.
  
  ...
  
  Выдохнув, Кармина резко села на постели с бешено колотящимся сердцем, судорожно оглядывая привычную тёмную комнату сонными глазами.
  "Вот те на, - проведя рукой по вспотевшему лбу, подумала девушка, - Никогда сны не снились, тем более такие явные... Бред какой-то".
  Быстро, однако, избавившись от мыслей о странном сне, девушка вновь провалилась в объятия Морфея.
  
  ...
  
  Герцогство Ферон, Гемма
  
  Рассвет в Фероне всегда был завораживающе прекрасным зрелищем. Многие жители герцогства вставали пораньше не только для того, чтобы приступить к не терпящей отложения работе, но и чтобы взглянуть на почти легендарный феронийский рассвет. Никто не пытался понять почему, но первые лучи восходящего солнца в Фероне светились не только алым и золотым, но и всеми цветами радуги, походя на северное сияние, как в далёких холодных краях Аранхора.
  Когда-то давно, в детстве, нынешнего герцога Морана удивляла и восхищала подобная красота, хотя бы потому, что тогда в его жизни было слишком мало красивого.
  "И кто бы знал тогда, что именно мне удастся добиться всего этого? - С лёгкой усмешкой подумал он, оглядев богатство помпезной, но при этом уютной комнаты. - Впрочем, и хорошо, что никто не знал. Иначе мой многоуважаемый отец проявил бы больше усердия в избавлении мира от "скверны" в моём лице".
  Задумчивый взгляд, прошедшись по комнате, будто споткнувшись, остановился на спящей девушке лет восемнадцати, что всё так же обнимала потрёпанную подушку, будто родного человека, при этом почти неестественно вывернув тонкую шею. Сонное лицо спокойно, а хрупкое тело напряженно, словно даже в этот момент она ждёт удара.
  Время притупляет даже самые острые чувства . Давно исчерпался юношеский запал, угасло пламя страсти, все достигнутые высоты перестали приносить удовлетворение, даже ненависть, которую он считал сильнейшим чувством в мире, чувством, которое умрёт только вместе с ним - больше не будоражит, как раньше, словно покрывшись слоем пыли. То, что было важно раньше, сейчас кажется пустяком, условностями или вовсе чем-то смехотворным.
  Хотя, наверное, не в этом случае.
  Время часто делает нас чуть сентиментальнее. Как ещё иначе можно объяснить то, что сейчас, глядя на эту девушку, он, давно привыкший оглядываться назад лишь за тем, чтобы не совершать прежних ошибок, испытывает что-то отдалённо напоминающее сожаление?
  - Совсем как в тот день, правда? - Хрипловатый голос как всегда неслышно вошедшей герцогини раздался чуть позади, - Ты тоже помнишь, я знаю. Вроде бы столько воды утекло, а то мерзкое чувство, как тогда...
  - Нет смысла об этом говорить, - оборвал её тот, равнодушно подёрнув плечами, - Я бы не стал ничего менять, даже если бы мог. Тогда я даже не раздумывал. Признайся, для нас обоих всегда существовали более важные вещи, чем семья.
  - О, конечно ты не раздумывал, - ухмыльнувшись, Айла сцепила перед собою руки и посмотрела на мужа с долей презрения и превосходства, - Ты бы потерял гораздо больше, чем я - единственный шанс. Учитывая твоё происхождение... - От полного чистой ярости взгляда мужа герцогиня практически подавилась собственными словами, тут же осознав, что сказала лишнее.
  - И что же не так с моим происхождением? Договаривай, ну же. - Едко отозвался тот, в пару широких шагов приблизившись к жене, театрально потупившей взор, - Что бы ты ни ответила, это прозвучит всего лишь как глупое чванство, дорогая. Естественно, я боялся потерять то, к чему долго стремился... не всем всё преподносится на блюдечке, как тебе.
  Устав, видимо, смотреть на наигранно-смиренное лицо жены, герцог отвернулся от неё, вновь расфокусированным взглядом посмотрев на спящую девушку. Затем, помолчав, куда более спокойно, равнодушно, не без сарказма и презрения добавил:
  - Можешь и дальше считать, что безукоризненное происхождение дало тебе в этой жизни хоть что-то, кроме хорошего приданого. Всё равно это - одна большая ложь.
  На мгновение Айла застыла, поражённо и уязвлённо глядя на мужа. Но в конце концов предпочла думать, что этого разговора просто не было. Как всегда, когда ей не удавалось подавить противника.
  - Почему она всё ещё спит? - наконец, тихо поинтересовалась она, - Не больна она чем-нибудь? Королевскому племяннику нужна здоровая невеста.
  - А тебе не всё ли равно? - со смешком отозвался он, - Она под заклинанием. Я наложил, чтобы она не сопротивлялась и не почувствовала переход - в первый раз и сразу между мирами - это болезненно. Проснётся только примерно через несколько часов. Кстати, вариант с болезнью я рассматривал одним из первых, но всё тот же небезызвестный тебе маг легко может проверить, правда это или нет, а так же излечить от любой болезни. Не убивать же нам её, в конце концов.
  - Ну слава Свету, хоть до этого мы не опустились, - хмыкнула герцогиня, - И что прикажешь делать? Ты подумал об этом, я смотрю?
  - Да, - кивнул Вальтемат, - Но тебе не обязательно знать деталей. Просто будь добра к девочке, сыграй из себя мать, нашедшую ребёнка. Пойдём, расскажу тебе "печальную историю о том, как у нас отобрали нашу девочку".
  Дверь за ними тихо захлопнулась, и в унисон с этим звуком спящая открыла глаза.
  
  Глава 3
  
  "Не бывает такой безвыходной ситуации, в которую мы не можем попасть". Платон.
  
  Мейхон, королевство Кайнур.
  
  Астарта
  
  Слепящее солнце проникало повсюду, в каждый уголок старого дома. Ясный день тёплого лета благоухал запахами разнообразных цветов, коими был полон каждый уголок столицы, но не приносил былой радости. Я ничего не могла поделать с меланхолией и апатией, не оставляющей меня уже столько времени. Со смерти отца прошёл год, однако ничто в моей жизни так и не вернулось в круги своя, с глаз так и не упала пелена неприятия действительности и полного равнодушия ко всем свалившимся проблемам. Папа заразился какой-то болезнью в одной из вечно сырых и холодных темниц, где заключённых морили голодом, а у нас не было даже возможности повидать его... Соизволили прислать лишь сухое оповещение: "Ваш отец, барон Вилард Фалгуни, скончался от тифа в городской тюрьме в ночь с седьмого на восьмое месяца тающих льдов восемь миллионов девятьсот двадцать пять тысяч триста восемьдесят второго года от сотворения мира.
  Я и моя маленькая сестрёнка, которой недавно исполнилось пять лет, остались одни.
  Раньше вся жизнь казалась простой и понятной, мало что вызывало тревогу или волнение, уж тем более - страх или боль. Родители оградили нас от любых проблем, и теперь я не знаю, хорошо это или плохо - потому что выросла совершенно неприспособленной к жизни.
  Меня зовут Астарта Фалгуни, и ещё недавно я считала себя самой счастливой девушкой на свете. Родилась в семье зажиточных горожан, в огромном городе Мейхоне, изначально единственный ребёнок в любящей семье. Мой отец, Вилард, происходил из древнего, давно обнищавшего баронского рода Фалгуни, от имений которых остался лишь небольшой клочок земли, а мама, Девора, была крестьянкой.
  Родители мои жили относительно неплохо: отец вёл хозяйство на своей родовой земле, мать помогала ему. Многим другим крестьянам приходилось гораздо хуже, так что они ни на что не жаловались. Я появилась в первый же год их брака, он вышел для них удачным в материальном плане, потому я была желанным ребёнком. Однако хоть в семнадцать лет девушка уже давно считается взрослой, моя хрупкая по телосложению мама была не готова к рождению ребёнка. Роды были тяжёлыми, но всё обошлось - лекари лишь предупредили, что больше рожать ей нежелательно.
  Меня окружали лаской, заботой и любовью. Когда мне исполнилось пять, папа с мамой потратили большую часть своих средств на моё обучение - музыка, рисование, алгебра, литература, и... танцы. Мои любимые танцы. Наставницей и хореографом мне стала замечательная танцовщица - Танильдиз*. Наняли её для того, чтобы научить меня только основам бальных танцев, на случай, если мечты родителей сбудутся и мне каким-то чудом удастся стать женой аристократа. Однако Танильдиз, заметив во мне способности и любовь к танцам, обучила меня не только парным танцам, но и многим другим, не требуя дополнительной платы.
  Я хорошо её помню - не слишком красивая, но эффектная женщина лет тридцати, с длинными чёрными волосами, чёрными, как кофейное зерно, глазами, излишне загорелой кожей и женственной фигурой.
  Она всегда была улыбчива и внимательна со мной, лишь изредка бывали моменты, когда в её жизнерадостном взгляде появлялась серьёзность и неясная мне тогда печаль. Одним из таких моментов стал день, когда она сказала, что до поры до времени не может дать мне большего. Мне было двенадцать лет.
  "Ты счастлива, Асти, потому что тебя любят твои родители, - сказала она тогда, - Ты счастлива, потому что у тебя безоблачное детство, какое бывает не у всех. Но когда-нибудь и тебе придётся понять, что мир жесток, полон боли и проблем, а место женщин в нём наравне с безделушками. Я очень надеюсь, что тебе никогда не доведётся понять этого, но если это не так и судьба будет к тебе неблагосклонна, найди меня".
  Тогда я и впрямь не поняла смысла этих слов. Ну да, читала, что мир наш сугубо патриархальный, что есть гаремы и рабство, что всюду идут жестокие бойни, но никогда не видела этому подтверждения, потому и считала лишь чьей-то несмешной шуткой. Обожаемая принцесса, видящая лишь одну сторону, "оболочку" своего огромного и прекрасного города. Долгое время я даже не замечала, каких трудов папе с мамой стоит моё благополучие. Наивный ребёнок, я видела лишь их улыбки, а не скрывающуюся за ними усталость...
  В том же году мам забеременела вновь. Они с отцом мечтали о втором ребёнке, а предупреждения лекарей поняли как необходимость просто быть ещё более внимательными и осторожными во время этой беременности. В более раннем детстве мне не хотелось иметь братика или сестрёнку, я бы считала его (её) соперником за любовь родителей, однако в двенадцать лет я уже считала иначе, и была бесконечно рада наблюдать за увеличивающимся животиком мамы. Мы с папой закрывали глаза на её нервозность, выполняли каждый её каприз, а она, в свою очередь, все предписания лекарей.
  Эти роды выдались гораздо более тяжёлыми. Мне не разрешали войти, но из своей комнаты я прекрасно слышала, как мама надрывно кричала больше суток. Помню, меня трясло, я очень волновалась, то и дело плакала в подушку. С каждым часом страх становился всё сильнее, и в ту ночь я не спала. Задремала ненадолго и болезненно уже утром, а когда очнулась в кажущейся теперь неестественной тишине и вышла, тут же увидела, как из родительской спальни выносят мёртвое тело мамы, прикрытое окровавленной белой простынёй...
  Это было первым настоящим ударом для меня. Первой болью. Почти на полгода я заперлась тогда в своей комнате, не подпуская к себе никого, в том числе и папу. Дура, даже не изволила взглянуть на новорожденную сестрёнку, не говоря, но считая, что она тоже виновата в маминой смерти.
  Отец держался, как мог. Ещё последние годы жизни мамы наше материальное положение несколько ухудшилось, а после - и вовсе, но я, глупая эгоистка, совсем не видела этого. Утонула в своём горе, снедаемая, как последняя дура, сетованиями на судьбу и жалостью к себе.
  Папа использовал все возможные способы, чтобы вывести меня из этого состояния, но я упёрлась, как баран, а потом и он не выдержал всех свалившихся на него проблем. Начал пить, всё глубже опускаться в долговую яму. Но я, закрывшая сама себя в четыре стены, не замечала и этого.
  Остатки придуманного мира и "королевского" эгоизма рухнули в один миг. Лина, мой отчаявшийся лекарь, сообщила, что не намерена больше за копейки вытаскивать из бездны душевнобольную, тем более что не далее как вчера моего отца посадили в тюрьму за не выплату огромных долгов. Якобы, богатый кредитор милостиво позволил нам оставить нам с сестрой всё как есть, но лишь ровно до моего совершеннолетия. Так что мы, фактически, больше не обладаем ни копейкой.
  Я очнулась. Больше всего это походило на прозрение - наконец увидела, как оскудел и опустел наш дом, бывший некогда как полная чаша. В тот же день, стыдно признаться, я впервые увидела свою сестру, которую папа назвал Эванджелиной - "сверкающее счастье".
  Маленький ангел, она беспокойно спала в моей старой колыбельке, раскинув крохотные ручки и тихонько посапывая. Пухленькие щёчки покраснели, на них виднелись следы слёз. Я ведь, дура, даже не слышала, как она плакала, почти на сутки оставленная одна. И стало стыдно, как никогда раньше, до слёз. Ведомая каким-то порывом, склонилась и легонько поцеловала её в щёчку, поняв и почувствовав, что никогда её не оставлю. Если понадобится, буду жить только ради неё. Она - самое большое чудо в жизни, в целом мире. Настоящее "сверкающее счастье"...
  
  Вечно бы в глаза твои смотреть,
  Видеть бы всегда в них только свет!
  С тобою я захочу смеяться, петь,
  Сколько б ни постигло в жизни бед.
  
  Будь счастлива, любимая, родная!
  Я буду жить, дышать одной тобой.
  Такая милая... прелестная... смешная...
  Мне только в радость быть твоей сестрой.
  
  За руку держи! - несчастья сгинут,
  Как и беды, боль, обиды и страдания...
  Что бы ни случилось - не покину,
  Не дам познать тебе ни страха, ни отчаянья...
  
  ...Все эти годы я искала выход, любой. Но его не было. В нашем мире нет женских профессий, ни одной, так как права оказалась Танильдиз - мы не более чем бесправные безделушки. Это устанавливалось тысячелетиями и проявляется даже в самых отдалённых, захолустных и диких уголках мира. Женщина может быть только женой, дочерью, сестрой, любовницей, наложницей, падшей женщиной или рабыней. Полностью, во всём и всегда зависимы от мужчин. Если кто-то не согласен, это приравнивается к преступлению.
  Совершеннолетие моё наступает через месяц, и нас уже предупредили, что дом заберут. Куда идти, что делать - я не знаю. Знаю только, что уже согласна поступиться любыми принципами, чтобы мой маленький ангел, улыбчивая белокурая сестрёнка, Эва, могла жить в достатке. Даже если станет наплевать на собственную жизнь - буду жить ради неё, как пообещала себе уже давно.
  
  ...
  
  Астарта
  
  ...Который день я просыпаюсь с первым лучом рассвета. Бессонница - болезнь, мешающая жить и здраво мыслить. Беспрестанно болит голова, но это, наверное, уже от безысходности.
  Несколько месяцев, да что там, уже несколько лет я провела в беспрестанном поиске хоть какой-нибудь работы - всё без толку. Женщины в нашем мире всего лишь бесправные игрушки, необходимые лишь для удовлетворения желаний своих господ и продолжения рода. При том вне зависимости от того, королева ли ты или служанка - всё едино, меняются лишь условия жизни.
  Я, выращенная в любви обоих родителей, откровенно ненавижу эти предрассудки, но, опять же, бессильна что-либо изменить.
  Иногда даже посещала шальная мысль: а не лучше ли остаться одинокой, нежели всю жизнь зависеть от мужа, как рабыня?
  Сейчас эти мысли посещают редко, потому что голова забита совсем другим. Если честно, я уже согласна даже стать женой какого-нибудь господина, почитающего, как и все, женщин за одалиску, лишь бы обрести хоть какую-нибудь стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Жить хочется всем, и, прежде всего, обеспечить благополучие тем, кто дорог.
  До моего совершеннолетия осталось пару недель. Единственное, из-за чего я сохраняю маску уверенности и самообладания, а не бьюсь в истерике, это умиротворённая улыбка моей непоседливой Эванджелины, моей всегда жизнерадостной, полной детской непосредственности и счастья сестрички, которая, слава всем богам, даже не замечает трудностей. Как бы я хотела, чтобы ничто и никто не разрушил её детства. Она должна быть счастлива - ныне это всё, что я прошу, нет, требую у судьбы.
  Сама бы давно уже опустила руки, пустила бы всё на самотёк. Зачем и за что бороться, если никого и ничего не осталось? Да, я слабая - неженка, не приспособленная к жизни, которую очень легко сломить. Но если есть то или те, за что стоит жить и бороться, слабый обретает силу.
  
  Гляжу на будущность с боязнью,
  Гляжу на прошлое с тоской
  И как преступник перед казнью
  Ищу кругом души родной...
  
  Автор: Михаил Юрьевич Лермонтов
  
  Вот и сегодня я, едва рассвело, иду по городу, внимательно, почти умоляюще, как последняя нищенка, оглядываясь по сторонам. Надеюсь на что-то... на что? Уж точно не на чудо, ибо я, увы, давно уже не верю в чудеса, счастливые случайности и прочую дребедень, которой пудрят мозги маленьким и наивным. Да и не располагает к подобной вере этот город, который раньше казался огромным и прекрасным, а теперь виделся лишь суетливым и грязным местом, где не стоит искать удачи и сострадания.
  Город, где вертятся деньги, где вечная борьба за власть и первенство. Город-мечта, где кому-то вроде нас с сестрой места, да и надежды, просто нет.
  
  ...
  
  Гемма, герцогство Ферон
  
  Кармина
  
  Во снах человек ищет не столько покой, сколько свободу. Свободу от правил, принципов, норм, связующих нас по рукам и ногам в реальности. От прошлого, что следует за человеком по пятам, как голодный волк за пугливым зайцем. Но иногда слишком сложно даже просто прочувствовать границу, отличающую хищника от жертвы.
  Именно в тот момент, когда человек теряет из виду эту границу, прошлое настигает его.
  
  "Туман. Чёртов туман перед глазами. Темно... Уже выключены все фонари. Как же холодно... слишком...
  Я точно знаю, что оторвалась, убежала. Но никак не могу остановиться. Будто безумная несусь по абсолютно пустым улицам и переулкам в безлунную, холодную зимнюю ночь, надсадно кашляя, всхлипывая, вонзая ногти в ладони, до крови и кусая потрескавшиеся губы, чтобы не закричать, спотыкаясь в темноте и падая в холодный снег. И всё равно бегу. В каждом шорохе чудится скрип шагов по снегу, боюсь даже собственной тени, хотя и она видна в этой кромешной тьме едва-едва.
  Вся сплошь пропитана запахом дешёвого пива и сигарет, будто состою из этого "аромата".
  Сама виновата.
  Живот скрутило, едва до окончательно протрезвевшей меня, наконец, дошло, ЧТО могло случиться. Нет, безусловно, я бы пережила, смирилась бы, в конце концов, моя жизнь никогда не была раем, но...
  Пора что-то менять, и быстро.
  Пульс гулким эхом стучит в голове, а я замерла на своей кровати, обняв колени. Страшно, да, чёрт возьми, мне страшно..."
  
  Что-то будто вытолкнуло из этого сна-воспоминания, которое я мечтаю когда-нибудь всё-таки забыть. Какое-то чувство... неправильности, что ли. На уровне интуиции. А ей я привыкла доверять. А уж с громким хлопком двери сработал уже рефлекс.
  Всё кружится и опадает перед слипающимися, резко открытыми глазами. Светлый потолок с золотыми узорами. Богато.
  Усталый взгляд прошёлся по комнате почти отдельно от сознания. Какая-то часть меня всё ещё была в том кошмаре. И он так же реален, как если бы я пережила это вчера.
  И потому не сразу пришло понимание, что комната, в которой я оказалась, совершенно незнакомая и чужая.
   Глава 4 'Кто привык лгать, тому всегда надобно за собою носить большой короб памяти, чтоб одну и ту же ложь не переиначить'. Герцогство Ферон, Гемма. Золотоволосая женщина, закусив губу, разглаживала несуществующие складки на дорогом изумрудном платье. - Будь я наивной девчонкой, возможно, поверила бы в эту приторную историю, - усмехнулась она, подняв внимательный взгляд на мужа, - Но эта девочка росла одна, никому ненужная. Думаешь, поверит? Задумчиво рассматривая огромный рубин на пальце, герцог равнодушно подёрнул плечами. - На самом деле это не так уж важно. В любом случае ей придётся делать вид, что поверила. Магия не сочтёт это за давление на неё, ведь формально у неё есть выбор: остаться здесь и сделать всё как скажут, или же оказаться на улице, где за каждым поворотом можно попасть в руки работорговцам. - Учитывая то, что мы её не знаем, глупо быть в чём-то уверенными, - возразила герцогиня, скривив 'фарфоровое' личико в гримасе отвращения, - Может, она пол жизни провела на улице, как все эти жалкие оборванные попрошайки, которые сами не знают, зачем живут? - А это уже человеческий фактор, герцогиня. Иначе слишком много людей, особенно из знати, оказались бы среди упомянутых вами 'жалких оборванных попрошаек'. - Бодрый, слегка визгливый старческий голос заставил обоих вздрогнуть и повернуться лицом к говорившему. Шаркающим шагом по светлому широкому коридору замка к герцогской чете приближался приземистый седовласый мужчина неопределённого возраста. Идеальная осанка, немногочисленные морщины и твёрдая походка слегка убавляли видимый возраст, но все прекрасно знали, что на самом деле он ещё не осыпается пылью лишь благодаря своей магии. Длинные серебряные волосы старика были убраны на спину и собраны в замысловатую косу. Простая одежда из недорогой ткани могла бы принадлежать и обычному, не самому богатому горожанину, но поблёскивающие артефакты, коими тот был увешан, могли бы оплатить стоимость всей Геммы. - Дядя?.. - Слегка испуганно пролепетала Айла, забегав глазами по коридору, словно мышь в поисках норки, присев при этом в вышколенном книксене, - Добро пожаловать, мы... - ...рад вас видеть, - растерянный Вальтемат степенно кивнул в знак приветствия. - Хватит, хватит, - небрежно взмахнув рукой, слегка поморщился тот, - Не нужно сотрясать воздух пустой ложью, всё равно не поверю. Вы лучше поговорите о том, о чём разговаривали до моего появления. Интересно, я послушаю. - Дядя, мы...- сглотнув, герцогиня отчаянно искала оправдание, - Понимаешь, мы... - Ладно, не утруждайтесь, - непринуждённым жестом остановил её старик, взглянув будто в самую душу своими выцветшими, подавляющими волю голубыми глазами, будто собрался раздавить, как таракана, - Мне и так давно известно, что случилось с вашей девочкой-первенцем и почему. 'Так и знал, - с сожалением и удовлетворением в равных долях подумал Вальтемат, - Ещё бы этот всеведущий старикан не знал чего-то'. Герцогиня же побледнела, став белой, как тот кружевной платок, что держала в руках. - Неужели вы думали, что я не справлюсь рано или поздно, что сталось с моей племянницей после произошедшего с братом? - Как-то безэмоционально добавил старик, взглянув на герцогиню столь уничижительно, что ей стало неуютно даже стоять, опустив в притворной скромности глаза. - Но, как вы уже говорили, господин герцог, это не играет большой роли. Сделаю вид, что ничего не слышал... стар, глуховат стал. Нет желания разбираться в том, что касается только вашей отсутствующей совести. Я пришёл за фактом исполнения обещанного. 'Как будто у тебя совесть есть, старый хрыч' - про себя усмехнулся Вальтемат. - Мы всё сделаем, - сдержанно кивнул герцог, - Считайте, что условия выполнены. - Я буду так считать только после свершения ритуала, - отрезал тот, - Но, видимо, вы девочке даже не рассказали ещё ничего. Даю вам неделю. Она должна быть готова. От себя могу добавить одно: даже если вы откупитесь сейчас, через пару лет Ферон всё равно вернётся под корону. Слишком большое преимущество вы даёте. 'Как знать', - про себя усмехнулся Вальтемат. Вслух же ответил с вежливым полупоклоном: - Безусловно, мы учтём. И будем крайне осторожны. - Мы не были готовы к вашему приезду, - пролепетала Айла, осмелившись снова поднять голову, - Я сейчас же прикажу приготовить вам покои... - Лучше поговори с девочкой, - отмахнулся маг, - Попробуй хотя бы разыграть из себя заботливую мать. Наверное, это будет забавно. Стоящая под слегка приоткрытыми дверями Кармина, ошарашенная и не до конца понимающая, что вообще происходит, по крайней мере с последней фразой уже была полностью солидарна. ... Мейхон, королевство Кайнур. Астарта Часами бродила по узким улицам, похожим на большой лабиринт. Сливаясь с толпой нищих и зевак, я в своей поношенной, латанной-перелатанной и уже несколько маловатой по размеру одежде, оставалась никем не замеченной. Уже который день захожу в каждую лавочку, но на все мои просьбы о работе либо крутят пальцем у виска, либо вежливо выставляют за дверь, а некоторые и вовсе недвусмысленно посылают искать работу в дешёвых борделях. Под вечер уже не оставалось сил. Хотелось просто упасть где-нибудь под деревом, и если не умереть, так хотя бы хорошенько поспать. Приземлившись, как подкошенная, на попавшуюся ветхую лавочку, вытерла холодной ладонью пот с разгорячённого лба и вскользь осмотрелась. Прожив всё своё детство в этом городе, я знала каждый его уголок - удивительно, что при этом редко нарывалась на неприятности, хотя с прогулок могла возвращаться глубокой ночью. В этот раз меня занесло далеко, к самой окраине - я будто уже перестала замечать, куда иду. Небольшой пустырь на въезде в город был примечателен тем, что здесь находился самый большой и богатый постоялый двор Мейхона. Огромное трёхэтажное белокаменное строение с дешёвыми, но красивыми колоннами и фонтанами и у входа. Насколько я знаю, на нижних этажах располагается популярный паб, где, по слухам, не редко присутствуют представители разной аристократии - инкогнито, конечно. Хотя мне самой, честно признаться, никогда ещё не довелось там побывать. Уже почти безучастная ко всему от усталости, я, однако же, загорелась надеждой получить там должность какой-нибудь служанки. Подавальщицы, например, или посудомойки. Когда подошла, отчётливо рвущуюся из-за закрытой двери музыку, звон бокалов и пьяный хохот. Рука застыла у самой двери: я не выношу пьяных. Видела их редко, но мне омерзительны до дрожи запах перегара и лишённое любой логики поведение. Вздохнув поглубже, всё-таки вошла внутрь. Запах табачного дыма и алкоголя неприятно ударил в нос, заставив поморщиться. Полутёмное помещение, окна которого плотно закрыты ставнями, освещалось лишь парой-тройкой ароматизированных свечей, запах коих тонул в смешении многих других. Да, не каждый может позволить себе магические светильники - дороговатое удовольствие. Зато тепло, хоть и не сказать, что уютно. Взгляд, скользя по непримечательным затёртым столикам, так или иначе останавливался на фигуре хрупкой девушки в экзотическом танцевальном наряде. Приятного золотистого цвета, украшенный множеством мелких бриллиантов, будто россыпью звёзд, нескромный топ одалиски казался сделанным из золота, подчёркивал тонкую талию девушки, визуально увеличивал грудь и хорошо сочетался с её загорелой кожей. Шёлковая юбка в тон топу струилась множествами затейливых складок, переливалась, хотя и не была украшена мелкими бриллиантами, они казались лишними. Танцовщица красиво взмахивала ею на поворотах, и свободная юбка длиною в пол казалась золотыми крыльями. Запястья девушки украшали множества золотых тонких и широких браслетов, на лбу красовался кулон в виде капельки, чёрные вьющиеся волосы распущенны, что недопустимо в приличном обществе. Девушка танцевала мои любимые танцы из пустынь - так мы называем пляски народов востока. Невероятно женственно и грациозно, ошеломляя и заставляя покрыться плесенью зависти. Хоть её лицо и скрывает паранджа, я ведь вижу, что она улыбается - чёрные, как кофейная гуща глаза сверкают задорным, заразительным блеском. Хуже всего, что я знаю, каково это - жить танцем, сливаться с ним, быть единым целым и неделимым - но надолго потеряла возможность танцевать... так. Грациозно, красиво, весело и беззаботно. Судя по жадным взглядам мужчин, не одна я высоко оценила талант танцовщицы. До конца не могла оторвать взгляд, завороженно следя за танцем, где плавные движения тела писали целую жизнь. Может, она и одна из женщин лёгкого поведения, 'работающих' в этом заведении, но её танцы - истинное искусство, и я не могла не восхищаться, даже в такой момент. Но вот, танец закончился, и воцарилась тишина, такая неестественная для этого шумного места. Мужчины пожирали танцовщицу плотоядными взглядами, тихо отпуская пошлые шуточки, а мне вдруг стало как-то... неуютно, неприятно. Неужели такой дар дан для того, чтобы потворствовать чьим-то прихотям в низкопробных тавернах? Впрочем, не мне судить. Танцовщица, перекинувшись парой слов с каким-то солидным мужчиной, видимо, хозяином паба, вдруг уверенно направилась к выходу, накинув на плечи плащ. Я же, напротив, двинулась к хозяину, дабы спросить какой-нибудь работы вроде прислужницы. И вдруг остановилась, почувствовав чью-то тёплую руку чуть выше локтя. - Астарта? Асти?! - Оглянувшись, наткнулась на кофейные глаза танцовщицы, чьё лицо всё так же скрыто паранджой, - Что ты здесь забыла, девочка? - Мы разве знакомы?- немало удивилась я, внимательно вглядываясь в собеседницу, но совершенно не узнавая её в полумраке и под паранджой. - Да, и давно, - в её приятном грудном голосе, казалось, скользнула мягкая покровительственная улыбка, - Выйдем-ка на секунду? Подумав секунду, кивнула и двинулась вслед за странной незнакомкой к выходу. Уже сумерки... м-да. Пора возвращаться домой. И всё с той же уничтожающей меня изнутри мыслью, что ничего не сдвинулось ни на шаг. - Надеюсь, я ошибаюсь насчёт причин, приведших тебя в это Богом забытое место,- произнесла она, снимая паранджу, - Сюда не стоит ходить приличным молодым девушкам, имеющим хоть какие-то перспективы на будущее. Я изумлённо разглядывала 'незнакомку', едва подавив желание протереть глаза для достоверности. Ну да, на моей памяти никто не мог танцевать так, как она - чтобы никто не мог оторвать взгляд. - Госпожа Танильдиз? - смесь радости и неясной горечи превращалась в жуткое смятение при виде постаревшей, но всё ещё полной энергии наставницы из моего детства. Продолжение (с 5 главы) здесь: https://zelluloza.ru/books/3070/#book
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"