В четвертой бригаде ели собаку. Сваренное со специями в двухведерном алюминиевом бачке мясо было не хуже баранины. Поэтому сообщили по радио диспетчеру нефтепромысла, чтобы обед им сегодня не привозили. Дежурная, Анна Сергеевна, удивилась:
-- Вы что, голодовку объявили?
-- Да, -- согласился бурильщик Смыкин, -- хватит, натерпелись!
-- Что случилось? -- встревожилась Анна Сергеевна.
-- Это мы изложим в письменном виде, -- пообещал Смыкин.
Машинист подъемника Рафик Нагибулин и помбур Серега Ухов многозначительно засмеялись: если держать бак с собачатиной на морозе, голодать можно до конца вахты, неделю.
На связь с четвертой бригадой вышел мастер Мохов.
-- Вы что там митингуете, чем недовольны?
-- Не скажу, -- сказал Гриша Смыкин.
-- Это что, тайна, что ли?
-- Тайна!
-- Какой тогда смысл в голодовке? -- удивился Мохов.
-- После напишем!
-- Кому? -- не понял Мохов.
-- Найдем! -- пообещал Гриша.
Рация замолчала, перекурила с полчаса, затем закричала голосом начальника цеха Щуковского:
-- Эй, голодающие! Ответьте, голодающие! -- надрывался начальник на всю тундру в радиусе действия промысловой радиостанции.
-- Что! Что надо! -- всполошился чей-то сонный голос в эфире.
-- Кто голодает? -- встрял другой радиослушатель.
-- Четвертую ремонтную голодом морят, -- пояснил третий невидимый знаток.
-- Четвертую вызывают, а не вас! Уйдите со связи! -- рассердился Щуковский. -- Не мешайте!
-- Они, наверно, уже копыта откинули... -- предположил кто-то.
-- Да уйдите же со связи! -- злился Щуковский.
Бесполезно. Его забили неведомые голоса. Эфир загудел как анархистский митинг. В четвертой бригаде чутко прислушивались к дебатам: те дошли уже до точки -- послышались утверждения, что четвертая давно вымерла, только начальство скрывает ото всех трагедию, чтобы не привлекать внимание широкой общественности...
-- Убрать кастрюлю! Кости за борт! -- скомандовал Смыкин. -- Сейчас на нас налет будут делать!
Когда у бригадного балка-вагончика тормознул "УАЗик", артель Смыкина озабоченно суетилась у подъемника, вытягивая из скважины колонну труб. К ним на рысях подбежали Щуковский, Мохов, профорг Юрков.
-- Стой! Стой! -- замахал руками профсоюз.
Рафик остановил лебедку, высунулся из своего скворечника.
-- Пойдемте в балок! -- крикнул Щуковский.
В вагончике расселись по лавкам.
-- Вы что, протестанты болотные, чокнулись? -- взял быка за рога профорг. -- Почему от пищи отказываетесь?
-- Неохота! -- ответил за всех Сергей.
-- Кончайте темнить! -- застрожился Юрков. -- Почему от еды отказались?
-- Наше дело! -- заявил Рафик.
-- Было ваше! -- завозмущался Щуковский. -- Теперь вся тундра про голодовку трындычит! Вы о коллективе подумали?
-- Подумали. Стройнеть мы будем по методу американского профессора Бэби Хью! -- отчеканил Рафик.
-- Тебе не вредно, едва в будку втискиваешься, -- сказал Щуковский, -- а остальные-то зачем?
-- А мы из солидарности! -- заявили остальные.
-- А куда это вы писать грозились? -- поинтересовался Мохов.
-- В Америку, -- сказал Смыкин.
-- В ООН, что ль?
-- Не. Профессору Хью!
-- А что это за гусь такой?
-- Не гусь, а знаменитый физиолог! -- укорил его Рафик. -- Журналы читать надо, темнота!
-- При чем тут журналы?
-- При том... физиолог Хью выдвинул оригинальную идею оздоровительного голодания, -- разил несмышленыша Смыкин, -- вот журнал, читайте, просвещайтесь!
-- Сами читайте! -- отбоярился от предложения Щуковский. -- Вы у нас шибко грамотные...
-- Не, не шибко, в самый раз, -- уточнил Гриша.
-- А если в самый раз, то возьми и объясни сейчас промыслу, что к чему, -- предложил начальник, -- а то о вас уже черт-те-что болтают!
-- Это можно, -- согласился Гриша и включил рацию на передачу.
-- Внимание! Внимание! -- заверещал Гришка в микрофон. -- Работает вся радиостанция четвертой бригады! События последнего часа трактует Григорий Смыкин! Бригада номер четыре сменным составом начинает курс оздоровительного голодания по методу знаменитого профессора Бэби Хью! Желающим присоединиться даем бесплатные консультации в десятой комнате второго общежития!
Эфир оживился.
-- Эй! Смыкин и его придурки! Голодайте дальше, очереди в трактире короче станут!
-- Гриша! -- Воззвал другой, -- Райке твоей расскажем, она тебя на вахту без копейки отправлять будет!
-- Мужики! Не робейте, мы с вами! В чемоданах вас после вахты довезем!
-- Зачем чемоданы? В нефтепровод кинем, домчит их по трубам вперед нас еще, и в задвижках не застрянут.
-- Где там застрять! После голодовки они обтекаемыми станут. Шеренгой проскочат, стенок не заденут! А дома их бабы с порошком в стиральных машинах провернут, высушат, выгладят -- как новые будут!
Полемика стала неуправляемой, делегация укатила.
Два дня "протестанты" были самыми популярными людьми на промысле. Слава могла расти и дальше: собачатина еще не кончилась. Идею предал Рафаэль: под "век воли не видать" попросил своего дружка тайно принести хлеба -- без него еда не еда.
И о секретной тайне заговорили все. Смысла в "голодовке" уже не было...