Мономолекулярный меч и магия

Глава 1. Спящая красавица

Отчего обыкновенному землянину из последнего десятилетия двадцать второго века может прийти в голову, что завести собственный термоядерный реактор прямо у себя во дворе - это хорошая идея? Да просто оттого, что его жизнь далеко не так радостна и безмятежна, как его с самого рождения пытаются убедить.

Казалось бы, ну вот тебе дешёвое электричество и недорогие расходники, делай на принтере или в чане всё, что душе угодно, и будь счастлив. Но только вот дёшево - это не бесплатно, безусловный доход любые хотелки не покроет, а чтобы купить что-нибудь, надо сначала продать что-нибудь.

А что такого ты можешь предложить на продажу, если ты никому не известен и тебе едва за двадцать?

Твои друзья, родственники и знакомые в твоих услугах не нуждаются, они сидят на безусловном доходе, как и ты, дома у каждого тоже гудит принтер, а где-то в общественном ангаре у них имеется общий один на всех соседей чан, такой же, как лично у тебя, претенциозного неудачника, в гараже. Он простаивает без дела, занимая место как раз между стандартным электроскутером и заготовкой под гафниевую батарею собственной оригинальной конструкции (а где бы ты достал подлинные чертежи такой штуки?), бесполезной, потому что гафний-178 всё равно тебе фиг кто продаст.

А серьёзным людям, у которых реально найдется, чем платить, ты тем более свои поделки не продашь. Они занимают серьёзные места, или даже официальные (везёт же людям!) должности, и могут позволить себе покупать изделия только у проверенных производителей, которые и сами тоже ничуть не менее серьёзные. Закрытый класс, прорваться в который в двадцать лет нереально, даже если веришь, что достоин и являешься никем только по недоразумению.

Можно ещё попробовать свалить на Марс или даже в Пояс. Там ты со своими шаловливыми, но прямыми руками будешь нужен сразу всем, но и пахать придётся вместе со всеми, просто чтоб не сдохнуть, и никаких тебе собственных проектов. Только Земля - для людей, а всё за её пределами - жутко опасное место, пригодное только для чудиков, забывших, что выживать, есть и размножаться - это первичные потребности, и никакая слава и острые ощущения их не заменят.

Одна беда, если с выживанием и пропитанием на нынешней Земле проблем нет, но вот с размножением всё сложнее. Не то, чтобы совсем уж никак и не с кем, но как-то оно не так, как хотелось бы В том смысле, что если ты совсем никто, то кому ты такой нужен?

Весьма желательно для начала стать кем-то. Неважно, кем именно, но хоть кем-нибудь. Или же послать всех к чёртовой бабушке и жить только по своим правилам. Построить собственный термоядерный реактор - это хороший, годный способ добиться того, и другого, и ещё до кучи всякого хорошего. Такое, конечно, не поощряется, но не так стрёмно, как рабочая гафниевая батарея в гараже, или, боже упаси, самопальный ядрён-батон. За второе и прибить могут без предупреждения, при полном одобрении соседей, прецеденты известны.

Потому разумнее всего реактор, не одобряемый бдительными соседями, спрятать глубоко-глубоко под землю. Очень удачно, когда твой дом стоит на известковых отложениях, внутри которых непременно должны найтись карстовые пещеры. А если таковых не обнаружится, копать нычку под реактор в известняке будет гораздо легче, чем в каком-нибудь граните.

А потом останется собрать всем известный бублик, да, чёрт возьми, его чертежи даже в сети есть! И даже без нарочно внесённых искажений, ибо бесполезно!

Собрать нужные материалы будет непросто, но имеются заинтересованные люди, готовые помочь. Изготовить все детали и правильно собрать установку сложно, но для всерьёз увлечённого человека посильно. А дальше, года через два, если пойдёт по плану, запуск и вот тебе море энергии.

Где-то в глубине под известковыми скалами текут подземные реки, несущие растворённые минералы, настоящий клад. Имея вдоволь энергии можно извлечь из этого раствора массу всего полезного. Вот тогда-то начнётся взлёт, стать поставщиком редких элементов - неплохой старт на пути к успеху.

***

Нежданно-негаданно Иван узнал, что копание туннелей в известковой скале не схоже с простым сверлением широких дыр в большом камне. С большим тщанием собранный и отлаженный самодельный робот-землекоп, специально предназначенный долбить породу там, где велено и двигаться по запланированному маршруту, по нескольку раз за сутки глючил, застревал в подземных трещинах, а однажды позабыл про уже готовый коридор и собрался заново рыть такой же на два метра южнее. Что ж поделать, профессиональный горнопроходческий ИИ никакой добрый пират в сеть не вложил, потому пришлось приспосабливать бытовой софт от 'крота', который протаскивает под землёй всякие кабели и прокладывает пути под водопровод и канализацию, а это несколько иное.

Шахта становилась всё глубже, и скоро достигла почти минус ста метров. Штабель сложенных во дворе белых блоков, напиленных алмазным диском и поднятых на поверхность, достиг внушительных размеров. Всё равно от соседей подземные работы никак не спрятать, но можно показать пальцем на заготовленные стройматериалы и именно их объявить целью всей затеи.

Искусственный идиот всё чаще впадал в полный неадекват, отказываясь самостоятельно выполнять поставленную задачу, и тогда Ивану приходилось самому подключаться к его слабым мозгам и лично устанавливать приоритеты. Это было утомительно, но он не унывал, находя такие происшествия поучительными. Для него, начинающего молекулярного архитектора, была привычной работа с чаном, правильнее называемым 'мокрым реактором', где все параметры материалов заранее известны, а процесс выращивания полностью под контролем, был бы только чан исправен, да рецепт изделия безошибочен. Борьба с непредсказуемой природной скалой, столь непохожей на синтетический материал, специально предназначенный, чтоб его резали, как хотели, оказалась для Ивана сосем новым опытом, похожим на решение интересной головоломки.

Необходимость лично держать ситуацию под контролем отвлекала Ивана от других дел. Роза-Мария, хорошая знакомая, почти единственный постоянный клиент и возможный в скором времени спонсор, подкинула новый заказ. Ей срочно потребовался расчёт рецепта для выращивания очередного чудища, должного глубоко впечатлить или даже потрясти всю её тусовку. Расчёт оказался, как и всегда, если касался непризнанных шедевров дизайна от Розы-Марии, непростым, и на несколько суток загрузил оба совсем не слабых Ивановых компа. А робот-землекоп меж тем добрался наконец-то до серьёзной пещеры со сталактитами и тоненьким ручейком. Проточная минеральная вода, именно её Иван собирался отыскать, она должна была послужить охладителем для реактора и сырьём для извлечения его будущего богатства. Пока что обнаруженной воды было недостаточно, но поиски шли без сомнения в правильном направлении.

В причудливо извилистых подземных галереях сигнал от домашней сети проходил как-то странно. Автономные телекамеры норовили покинуть зону уверенного приёма, теряли связь и отползали обратно по собственным следам. Придурочный робот опять умудрился совершить удивительное, нечаянно обрезав своим алмазным резаком сетевой кабель точки доступа, полностью отрубил всю связь в подземелье, и после этого автоматически встал на паузу. Вслед за ним остановились и хвататель, принимающий из-под режущего диска свежие известковые блоки, и грузовая тележка, перевозящая и грузящая их на подъёмник. Подъёмник, к счастью, остался под контролем, иначе вышло бы совсем глупо.

Иван, ругая себя за жадность и лень, отправился в гараж раскочегаривать малый чан. Расчёт рецепта беспроводной точки доступа в неубиваемом корпусе при помощи одной только собственной головы занял сорок минут. Чтобы вырастить два десятка таких штук, чану понадобилось ещё два часа, опять же, под непрерывным контролем самого Ивана, поскольку компы были заняты удовлетворением прихоти Анны-Марии. Временно перенаправит часть их вычислительной мощности на другую задачу показалось Ивану неспортивным, к тому же его нездоровое любопытство зудело и подзуживало проверить собственные возможности.

Сам Иван под землю, разумеется, не полез, отправив туда монтировать нормальную новую сеть вместо нищебродской поломанной пару пауков. Их тоже пришлось контролировать самому, двадцати точек доступа для не особо крупной пещеры оказалось вполне достаточно, но места их размещения потребовалось выбирать с умом.

Под конец, задействовав все камеры и виртуально оглядевшись по сторонам, Иван обрадовано хмыкнул. Стена в одном из маленьких закутков, прямо за сталактитами, была мокрой. Как раз в той стороне, где сканирование пообещало найти уже по-настоящему крупную пещеру. Иван разбудил бастующего шахтёра, велел долбить эту многообещающую стену до самого упора, и только после этого перестал блокировать голос внутреннего помощника, который вот уже час пытался достучаться до его внимания.

Оказалось, что за всеми хлопотами Иван умудрился поднять температуру тела до тридцати восьми и двух десятых и теперь почувствовал слабость. Псевдонейроны, при всех их достоинствах и несомненной пользе, пока ещё не сравнялись с настоящим нервным клеткам. Мнимое быстродействие углеродных суррогатов в решении математических задач было похвально и выручало, но только потому, что живые нейроны эволюция таким никогда и не грузила. А вот энергопотребление и теплоотдача у разнесённого по телу продолжения мозга были дикими. А значит, настало время отдохнуть: выпить холодного чаю, положить мокрое полотенце на лоб и подремать.

***

Поутру проснувшись с лёгкой головной болью и подозревая наличие на стройке очередного сюрприза, Иван запретил себе заглядывать в сеть напрямую. Вместо этого не спеша почистил зубы, побрился и позавтракал, и только закончив утренние дела, смахнул пыль с обычного оптического монитора. Прибор некомфортный и малоинформативный, зато перегрев мозга с ним не грозит.

Предчувствия его не обманули. За ночь в подземелье кое-что произошло, но к добру или к худу, следовало ещё разобраться. В стене маленького зала, именно в том месте, где он велел роботу копать, образовался аккуратно выпиленный проход куда-то. Хвататель и тележка опять зависли и замерли неподалёку в ступоре, а сам копатель пропал, очевидно, как раз туда, в эту квадратную дыру.

Автономные камеры залетали в неё, по неизвестной причине теряли сеть, как уже не раз случалось, и возвращались обратно. Видеозаписи, которые они успевали сделать в свете собственного слабого фонарика, мало что давали разглядеть. Паук, посланный в неизвестность с большим шахтным светильником в лапах, точно также потерялся на пару минут и вернулся посрамлённым. Он не смог разглядеть и запомнить ничего, кроме очередных каменных стен и сталактитов, так и не выяснив, куда подевался главный шахтёр.

Это было странно, но не страшно. Добавив обоим паукам самостоятельности, Иван приказал одному устанавливать в свежеоткрытой области светильники, а второго отправил на поиски робота-копателя. Пропажа нашлась быстро, всего-то минут через десять, а просмотр записи, сделанной в ходе поисков, мгновенно убедил Ивана, что настала пора спуститься в пещеры лично. Кажется, он умудрился раскопать что-то совсем непонятное.

***

Торопиться было некуда, но и медлить не следовало, потому уже два часа спустя Иван находился в крайней точке раскопок, где ещё ловилась сеть, полностью снаряжённый для подземных приключений. Один шаг вперёд, и сеть пропала. Ещё три шага, пискнул тревожный сигнал, и диггерский костюм опустил на лицо Ивана прозрачную маску. Газоанализатор обнаружил сероводород, не в смертельной концентрации, но дышать без маски было бы противно.

Ещё две дюжины шагов, и вот он, новый зал. За два часа пауки развесили два десятка мощных фонарей, осветив его достаточно ярко. Выглядело неизвестное помещение занятно: словно арена цирка, накрытая куполом, и форма и размеры склоняли именно к такому впечатлению. На месте, где в здании цирка расположены высокие зрительские места, здесь, наоборот, зиял глубокий провал. Он замкнутым кольцом опоясывал плоскую центральную площадку, а на его дне громко журчал водяной поток. В эту-то ловушку и свалился копатель, и сейчас бродил навстречу течению по кругу в поисках выхода.

Иван со вздохом подключился к роботу и велел ему остановиться. Достать трёхтонный агрегат с пятиметровой глубины будет непросто. Странно, как так вышло, что вполне дееспособный, пусть и немного проблемный ИИ оплошал настолько, что свалился в яму? Ещё страннее выглядел текущий по дну замкнутой канавы ручей. Вода естественным образом может течь только сверху вниз, а не мотаться бесконечно по кругу. Разве что на противоположной стороне зала есть исток, откуда вода втекает, и слив пониже, куда уходит. С узкого козырька, на котором Иван стоял, ту сторону было не разглядеть.

Но обдумать эти мелочи можно было и позже. Сейчас же Ивана привлекала самая диковинная вещь, из всех, которые он встречал лично и наяву, занимающая центр здешней так называемой 'арены'. Пауки, получившие задачу навести переправу, клейкими анкерами крепили ванты из угольного шнура к потолку и с впечатляющей скоростью строили из того же материала подвесной веревочный мостик, а Иван всё смотрел на центр зала и пытался решить, стоит ли вообще переходить на тот берег?

На древнего вида бронзовых цепях, покрытых патиной, невысоко, словно кровать, над полом пещеры висел хрустальный гроб. Почти такой же, как у Пушкина в сказке, но только не качался, а пребывал в покое, ну а печальную тьму развеяли фонари. Благодаря их свету Иван с десятиметровой дистанции отчётливо наблюдал лежащую в гробу покойницу, одетую во что-то больничное. Кто и в какую историческую эпоху сумел построить подобное и спрятать на такой глубине, Ивану было неизвестно, и он чувствовал запах сенсации, или даже переворота в исторической науке. Внешний вид находки противоречил сам себе, цепи выглядели как корявые троглодитские поделки, а саркофаг, напротив, внушал уважение прозрачностью и чистотой. Подавив голос совести, стремящейся запретить ему лезть с грязными ногами в древнее захоронение вперёд археологов, Иван решительно перешёл мост и изумлённо замер.

Обитательница хрустального гроба выглядела вполне живой. Очень молодая смуглокожая женщина, возможно, девушка, Иван затруднялся даже предположить её примерный возраст. Её высокий рост не вязался с худощавым, почти мальчишеским телосложением, а черты скорее милого, чем красивого лица, соединяющие признаки разных рас, сбивали с толку ещё больше. Африканские губы и скулы из Азии делали незнакомку похожей на какую-нибудь тихоокеанскую островитянку, но её выдающийся европейский нос побил бы многие рекорды длины и остроты. Она могла бы сыграть в кино подружку для Пиноккио, или послужить моделью художнику, желающему как можно ярче изобразить аллегорию любопытства. Да ещё и прямые густые волосы необычного пепельно-серого оттенка выглядели на фоне её оливковой кожи седыми. Иван не удивился бы, окажись ей хоть пятнадцать лет, хоть тридцать.

Одеждой для женщины служил не в медицинский халат, как казалось издалека, а весьма посредственная одёжка. Подобную шмотку Иван видел в одной онлайн-игрушке про выживание в постъядерном мире, в начальном комплекте новичка этот предмет именовался 'туникой из картофельного мешка'. Не самое подходящее облачение для принцессы, как и отсутствие обуви, но лежащим в гробу обувь не особенно нужна. Однако же, тем, кто положил неизвестную красавицу в этот открытый со всех сторон для любопытных взглядов ящик, следовало бы позаботиться о приличиях. Короткая одёжка из грубой дерюги едва прикрывала тело и вставляла напоказ обалденные длинные ноги, стройные, спортивные и мускулистые. Судя по внешним данным, она могла бы стать балериной или чемпионкой-лёгкоатлеткой. Какой-то жадина потратился на неизвестный прозрачный материал и бронзовые цепи, но пожалел ткани на погребальное одеяние. Потрясающая бестактность, оставить даму здесь одну в таком виде, просто свинство.

Иван поймал себя на мысли, что скорее готов думать о незнакомке, как о спящей красавице из сказки, чем воспринимать её как есть, мёртвой. Велев себе ни на что не надеяться, просто так, для отчистки совести, он задействовал тепловое зрение. Громкое название, а по правде всего-то три десятка тепловых рецепторов под глазницами и над бровями, ещё в детстве Иван установил их себе просто для понтов. Видеть в тепловых лучах они не помогали, а всего лишь определяли температуру предметов на некотором расстоянии.

Но здесь их возможностей оказалось вполне достаточно. Иван не удивился.

Не удивился.

Он обалдел.

В пещере было прохладно, температура воздуха едва превышала одиннадцать градусов. Температура стен, потолка, идеально ровного пола на этом круглом островке, воды, текущей вокруг этого островка, и всего-всего прочего, не отличалась. И гроб, и цепи, на которых он так живописно висел, также не были ни холоднее, ни теплее воздуха.

А вот девушка была гораздо теплее. Тридцать четыре и семь десятых градуса по Цельсию. Живая.

Никакой это не гроб, а устройство для гибернации человека. Так решил Иван, изо всех сил недоумевая. Про устройство, подобное увиденному здесь, он не читал и не слышал. Капсулы гибернации существовали, но выглядели совсем иначе. Они были здоровенные, требовали для обеспечения работы целый набор внешних устройств и, конечно же, питание. Всунуть всё необходимое, в том числе компактный источник энергии, в этот небольшой, метр на метр на два, ящик, оставив ещё место для человека, было бы весьма затруднительно при всех чудесах современной нанотехнологии. А если бы и получилось, аппаратура не была бы прозрачной. А сейчас сквозь толстые прозрачные стенки и крышку не наблюдалось ничего технологического, только спящая красавица. Но когда бы она ни попала туда, это точно случилось не в древние времена.

Иван заинтересованно рассматривал изделие неизвестной ему высокой технологии и вскоре на верхней грани обнаружил знаки, заключённые в толще прозрачного материала. Иногда похожие рисунки гравируют лазером внутри стеклянных предметов. Надпись в несколько строк состояла из сотни причудливых значков. Они почти не повторялись, а значит, являлись иероглифами. Однозначно, не китайскими или японскими, их бы Иван и узнал и прочёл. А так, чтобы опознать этот язык, надо было лезть в мировую сеть, но доступ в неё остался там же, где и сеть домашняя, в другой части пещеры.

Просто так, без задней мысли, Иван накрыл надпись ладонью, и в это самый момент его глаза заполнил яркий свет, а сухой треск больно ударил по голове. В глазах заскакали зелёные чёртики, а ноги подкосились. Надо было бежать прочь, пока не рухнул потолок, но что-то опять ударило в лоб, и Иван упал на колени. Незнакомка лежала на полу прямо перед ним в куче стеклянного песка.

Пещеру наполнял звон, Иван огляделся и увидел, что это бронзовые цепи свободно раскачиваются и гремят. Должно быть, одна из них хлестнула его, когда гроб внезапно рассыпался в эту стеклянную крошку. К счастью, Иван чувствовал себя вполне целым и, благодаря диггерский шлем за спасение головы, а светофильтр за спасение зрения, принялся спасать принцессу. Какой бы срок она ни провела в этой непонятной капсуле, теперь система жизнеобеспечения погибла, и нужно было срочно поднимать девушку на поверхность и вызывать 'скорую'.

Он поднял девушку на руки, радуясь, что стеклянные крупинки не остры и не режутся. Ноша оказалась не тяжела, но несколько больше, чем он ожидал. Не успел он сделать шаг, как случилась ещё одна, которая уже по счёту неожиданность. Спящая открыла глаза. В её взгляде Иван разглядел недоумение и испуг. Неудивительно, она только что пробудилась неизвестно где и куда-то несёт человек, лица которого не разглядеть под маской.

Иван отключил автоматику газовой защиты и убрал маску с лица. Теперь спасаемая не должна была пугаться. Она и не испугалась. Медленным неуклюжим движением она обняла Ивана за шею и зашептала что-то беззвучное непослушными после затянувшегося сна губами. Иван старался расслышать её голос, их лица сблизились настолько, что девушка смогла слабыми руками обнять его ещё самую чуточку крепче и губами коснуться его губ. 'Ну вот, - подумал Иван, - принцесса проснулась сама, но по сказке в этом месте должен быть поцелуй'.

Он чувствовал, что сил у разбуженной совсем немного, но ей отчего-то важно не бросить начатое на полпути. Её холодные руки разжались и бессильно повисли. Щёку Ивана щекотал слабый ветерок, девушка дышала часто и поверхностно, непонятно, как она вообще могла шевелиться при температуре тридцать четыре и семь?

Отстранилась она очень скоро. Теперь на её лице не было страха, а только радость и надежда.

- Привет, - начал он разговор. Может быть, она не знает русского, но надо же поздороваться с той, кого целовал. - Меня зовут Иван.

Она хотела ответить, пыталась вдохнуть, но глубокого вдоха не получалась. Иван вспомнил про сероводород в воздухе, но не почувствовал его запаха. Пахло пряностями: чёрным перцем, корицей и имбирём, а ещё свежим хлебом. И во рту неожиданно поселился вкус сгоревших хлебных корок и перца, губы и язык жгло.

Собеседница, наконец, справилась с дыханием и громко отчётливо прошептала:

- Кэтэротимутай, - то ли представилась, то ли поприветствовала.

Теперь она смотрела гордо и даже, быть может, покровительственно. Такой странный взгляд огромных разноцветных глаз, зелёного и жёлтого. В них хотелось утонуть, и, кажется, именно это и случилось.

Глава 2. Кому улыбается Роза?

Перелёт до Петропавловска-Камчатского занял три часа. Иван прилетел без багажа, не считая пустой корзинки, и походного запаса еды и воды, в одном только туристическом костюме и с надетым под него экзоскелетом. В самолёт в таком виде давно уже пускают без проблем. Экзоскелеты из чисто военного снаряжения превратились в аксессуар для прогулок по дикой природе, которая, как ни крути, враждебная цивилизованному человеку среда. Если в походе случится травма, искусственные мышцы помогут остаться на ногах. Кому-то затея слетать за грибами за пол континента покажется странной и подозрительной, но Иван регулярно посещал форум 'Грибных Маньяков', где знатоками утверждалось, что грибы на Камчатке - одни из лучших в мире. Да и желание просто полюбоваться на сопки, это тоже вполне себе причина посетить полуостров. Так что его легенда выглядела вполне убедительной.

Далее он прямо в аэропорту арендовал одноместный квадрик и отмотал ещё полторы сотни километров на запад. Приземляться пришлось не там, где было бы удобнее, а в двух километрах от нужного места, потому что на квадрике имелись камеры и 'чёрный ящик'. Отпустив летательный аппарат, Иван пешком преодолел оставшееся расстояние напрямик по лесу, изображая увлечённого грибника. Нужным ему местом являлась крохотная поляна, наполовину укрытая сверху кроной огромной ели, которая и была первой целью сегодняшнего путешествия.

Иван нажал на известное ему утолщение на коре дерева известным ему способом и передал цифровой пароль. Ствол дерева раскрылся, словно шкаф. В тайнике стоял по стойке смирно манекен, в точности похожий на самого Ивана, в таком же точно туристическом костюме по позапрошлогодней моде. А в бутылке, что лежала у Ивана в корзинке, плескалась совсем не минералка, как было написано на этикетке, а вовсе даже чистейший этанол, чтобы было чем этого манекена заправить. Получив содержимое бутылки внутрь, копия Ивана быстро нагрелась до температуры человеческого тела и пришла в движение. Иван сунул в карман андроида свой телефон, передал в руки корзинку и отправил гулять по лесу и изображать себя, собирающего грибы. Задача для этого ИИ посильная, различать грибы и отличать съедобные от поганок он умел, а сейчас как раз был сезон.

Иван закрыл тайник, накинул взятый из него противоспутниковый термооптический плащ и бегом побежал в сторону моря, до которого отсюда было не слишком далеко, километров пятнадцать. Без экзоскелета такая пробежка была бы для Ивана подвигом, но синтетические мускулы несли его вперёд так резво, что оставалось только не мешать ногам правильно шевелиться. Две автономные камеры кружили вокруг, осматривая путь впереди и стараясь выявить слежку. Слежки не было.

Недалеко от морского берега, в месте совсем не живописном, а напротив, отвратительном и пустынном, куда по своей воле не забредёт ни турист, ни грибник, ни медведь, стоял домик, принадлежащий одному нелюдимому типу, которого звали Анон Кастыль. Дурацкое имя, а главное, беспалевное, ага. Когда-то Иван создал эту виртуальную личность просто для разминки, не имея в виду как-то её использовать, а потом уже было поздно переименовывать. С другой стороны, некоторые свободные художники порою берут себе ещё и не такие псевдонимы.

Домик был пуст и безлюден, но изо всех сил пытался казаться живым. Энергии от солнечной батареи и ветряка вполне хватало для питания домашних роботов, которые убирали грязь внутри и снаружи, ухаживали за цветами на подоконниках, переставляли мебель и посылали другие сигналы, что хозяин дома тут проживает, но всего лишь ненадолго отлучился.

Иван подключился к спрятанному неподалёку терминалу, на который выводилась информация системы охраны. Никой посторонней активности вблизи дома за время его отсутствия замечено не было. Он не стал заходить в дом, видя, что там и без него всё в порядке, а направился прямо в гараж. Ещё один тайник содержал предметы, нужные для перевоплощения. Иван переоделся и налепил на лицо биомаску. На глаза поместил плёнки, искажающие капиллярный рисунок, и напоследок, переключил экзоскелет на имитацию чужой походки. Теперь он не Иван, а Анон! Обмануть кого-то, целенаправленно ищущего конкретного человека, такие меры не помогут, но затеряться в толпе или не оставить свой настоящий образ в памяти ИИ какой-нибудь топливной заправки - вполне.

В виртуале невидимый обитатель дома был гиперактивен, тоннами потребляя из сети кино и порнуху, время от времени выгладывая свои оригинальные произведения. На искушённый взгляд эти видеоподелки ничем не отличались от типичных выкидышей нейросети, но кто-то за них всё-таки платил, иначе на какие шиши вышеупомянутый Анон Кастыль приобрёл бы этот скучающий в гараже микросамолётик? Забавно, у Ивана прав на управление самолётом никогда не получал, а у Анона таковые имелись. Такой вот парадокс.

Иван сел в кабину, проверил состояние машины и содержимое её баков. И то и другое оказалось вполне хорошим, преодолеть полторы тысячи километров до Саппоро не составляло проблемы. Он выкатился наружу, взлетел на машущих крыльях и, поднявшись на сто метров, врубил маршевую турбину. Аппарат, прижав крылья поближе к телу и опираясь на воздух самыми их кончиками, привычно разогнался до пятисот узлов.

Впереди было два часа полёта. Опять время будет потраченно впустую ради дурацкой конспирации. Как говорили в старину: 'Детский сад, штаны на лямках'. Что бы это ни значило.

***

Не далеко, но и не близко от Саппоро, что на Хоккайдо, в живописном месте среди сосен к боку скалы приклеилось маленькое кафе. Ни вывески, ни названия оно не имело, поскольку служило по большей части для своих, чужие сюда забредали нечасто. Свои же называли это заведение 'Мышеловкой' за прямоугольную форму самой постройки и решётчатый переплёт сплошного остекления. Именно в это широко известное в узких кругах, и прекрасно знакомое всем, кому надо, место так спешил Иван, старательно маскируясь от возможной слежки. Можно было бы не творить всю эту дичь с прятками неизвестно от кого, но хозяйка заведения настаивала. Строгий секрет и глубокая тайна, короче говоря.

Здесь было, где посадить маленький самолёт, и было чем его заправить, что Иван сразу после приземления и приказал сделать местному автозаправщику. Ну и снял биомаску, разумеется. Приходить на деловую встречу под чужой личиной как-то невежливо.

В 'Мышеловке', прямо у входа, его встречала широко и белозубо улыбающаяся хозяйка.

- О, Роза-Мария, это нереально красиво! - восторженно воскликнул Иван, не ради дежурного комплимента, а вполне искренне. - Привет, ты поменяла имидж?

Роза-Мария, чистокровная африканская пигмейка, радостно лыбясь, весело смотрела на Ивана ярко-синими глазами. Кучерявые волосы, заплетённые в девяносто девять косичек, приобрели медно-красный цвет и змеились по плечам девушки, словно пучки электрических проводов.

- Это в знак примирения с Гансом, - ответила она многозначительным тоном. - Теперь я тоже немножечко немка.

- А я не знал, что вы поссорились, - задумчиво произнёс Иван, пытаясь понять, на что же собеседница намекает. - А чего тогда целиком не отбелилась?

- Вообще-то я нравлюсь себе такой, какая есть! - возмутилась Роза-Мария, резко мотнув головой и на секунду став похожей на зрелый подсолнух.

- Да, я заметил, - ответил Иван, наслаждаясь зрелищем, а потом до него дошло: - Ну, в таком случае поздравляю вас!

- Пойдём, - Роза-Мария подхватила гостя под руку и потащила к самому почётному столику, - накормлю тебя за счёт заведения.

- А как же твоя жадность, которой ты так гордишься?

- Ха-ха-ха! - подражая какому-то неизвестному для Ивана персонажу, она изобразила истерично-надменный смех. - Не волнуйся. Если твоя работа меня не устроит, вычту с тебя в десятикратном размере!

- Тогда пока только кофе, а жрать после приёмки.

Они сели за столик, Иван вручил постоянной клиентке карточку памяти с проектом и взялся изучать меню. Передавать информацию из рук в руки через физический носитель - это каменный век, но Роза-Мария настаивала именно на таком способе, исключающем удалённый взлом. Она запустила содержимое карточки на планшете и с большим интересом погрузилась в изучение. Впрочем, о единственном посетителе тоже не забыла:

- Ты кофе с коньяком будешь? У меня 'Наполеон' есть. Так-то гадость, но зато настоящий, прямо из USSR! Ребята из моря целый контейнер достали.

- Не-не, я алкоголь не употребляю вообще ни в каком виде, - отвлёкся Иван от разглядывания изображений разнообразных пирожных. - От него кровяные клетки слипаются и закупоривают капилляры в мозгу. И от этого страдают яркость восприятия и фантазия.

- О... - Роза-Мария оторвалась от планшета, - правда что ли?

- Более чем.

- А чем тогда ты своих углеродных тараканов в своей голове кормишь? - спросила она, положив планшет на стол. По его экрану странным аллюром бежала на месте двуногая хвостатая фигура, похожая на человеческую.

- Углеводами, естественно, - ответил Иван, и поднял книжечку меню повыше. - Вот смотри, - он принялся нажимать на его экран, - заказываю вот это вот большое-пребольшое с пенкой и вот эту пироженьку, которая вся чёрная шоколадная, а сверху красная розочка.

- Иванушка-дурачок, - хихикнула Роза-Мария, а потом вздохнула и посмотрела на него серьёзно. - Тебе бы чем-нибудь покислее заинтересоваться уже.

Взгляд её новых синих глаз был таким глубоким, что Иван внезапно впал в задумчивость. А Роза-Мария уже рассматривала его новый проект и то восхищенно охала, то в недоумении кривила бровь:

- А чего скелет-то такой корявый? И суставы такие извращенские?

- А как ей прямую спину сделать, если у неё хвост? Она же тогда ходить нормально не сможет, - Иван терпеливо обосновывал свои решения. - А суставы увеличенной подвижности, потому что ты сама просила больше свободы движения, чтобы было секретное кун-фу и всё такое.

Роза-Мария, сделав умное лицо, скептически покачала головой и продолжила вникать.

- А чего ты сиськи-то такие здоровенные ей приделал, они же вперёд перевешивают, - презрительно щурилась Роза-Мария. - Ну куда такая развратная грудь к спортивной фигуре?

- Меньше не получилось, - оправдывался Иван. - В левой груди размещается микроволновой радар, а в правой эхолокатор. Их габарит диктуется их функцией. Больше можно, меньше - никак.

Схватив кончик носа в задумчивом жесте, Роза-Мария тайком скосила глаза на собственную грудь. Кажется, сравнение не доставило ей радости.

- А где?.. А, вижу!.. - теперь уже Роза-Мария радовалась. - Мозг распределён по всему телу, главная часть в заднице...

- В тазобедренной области, в бронекапсуле, - уточнил Иван, раздражённо вертя головой. Кофемашина прекратила пыхтеть, уже пора было принести заказ.

- А в голове только зрительные и слуховые сенсоры... - громко шептала Роза-Мария. - И ещё в неё едят, то есть пьют... А это что? - удивилась она. - Зачем в голове бак? Чем она питается?

- Бак в голове не я придумал, так все уже года три делают. А питание стандартное смешанное. В животе неприкосновенная батарейка, а обычное питание чистым этанолом через рот. Но можно любой этанолсодержащей жидкостью, хоть пивом, или твоим 'Наполеоном'. И углеводороды тоже подойдут, бензин там, керосин... А, вот и мой кофе!

Кофе принёс официант, похожий на гигантское алюминиевое яйцо, установленное вертикально над колёсиком от самоката. Он поставил заказ перед Иваном, вежливым женским голосом с китайским акцентом пожелал приятного аппетита и укатился прочь.

- Мари, а где твоя служанка? - удивлённо глядя вслед неожиданному механизму, спросил Иван. - Ну, та эльфийка, такая ушастая?

- Выключила и убрала на склад, потому что застебали уже, - вздохнула Роза-Мария, и продолжила, отвечая на немой вопрос: - Да ты сам же, например, предлагал её в садо-мазо костюм одеть!

- Или тебе просто надоела старая игрушка, - Иван рискнул поспорить, - и теперь ты захотела новую. Кстати, как ты её оцениваешь?

- Круто, всё устраивает! - Роза-Мария благосклонно кивнула. - Начну растить нулевой экземпляр завтра, прямо с утра. Выбирай для неё имя, разрешаю!

- Мурка!

- Чо, блин? Какая Мурка? - возмутилась девушка. - Перезагадывай!

- Не могу, - ответил Иван, - слово не воробей, а имя для кошки в самый раз!

Роза-Мария постаралась вложить в свой взгляд всю возможную грусть и возмущение, но Иван не сдался, изобразив позу уверенной в своей правоте свободной и гордой личности; предложение, сделанное добровольно и принятое другой стороной, не полагается забирать назад.

- Гад ты, - пробурчала Роза-Мария. - Почему ты при каждой встрече творишь фигню?

На её лице отпечаталась обида, с виду небольшая, но похожая на настоящую.

- А сама-то, - перешёл в контрнаступление Иван, - каждый раз заставляешь меня полдня досюда добираться, хотя пути-то всего на пару часов!

- Ты же знаешь, - в голосе Розы-Марии возникла извиняющаяся нотка, - не я это придумала.

- Ну да, весь ваш клуб реконструкторов борется с 'мировой закулисой'. Это вы мне рассказывали уже не по разу, и ты, и Ганс.

- Всё ещё не веришь в них? - привычно-устало спросила Роза-Мария.

- Неа...

- А напрасно! - оборвала она Ивана и грозно на него глянула. - Сам подумай, ты, со своими куцыми возможностями можешь натворить столько всякого, представь, на что способны те, у кого доступ ко всем знаниям, всем материалам и всей энергии, что в мире есть!

- Так это не секрет, - возразил Иван, - много чего могут, и такие люди не прячутся и всем известны.

Но Роза-Мария оседлала любимую тему и не принимала возражений:

- Те, кто не скрываются, это не настоящие правители мира. А настоящие ещё в двадцатом веке родились. Сам подумай, почему сейчас население в пять раз меньше, чем тогда?

- Потому что сто с лишним лет назад каждый придурок узнал, как сделать атомную бомбу прямо у себя на кухне, а придурков тогда было дофига.

- Неверный ответ! Придурков и сейчас полно, - Роза-Мария взяла красноречивую паузу, - а никто друг друга не взрывает.

- Так всё человечество поменялось с тех пор. Я твой интерес к средневековью в целом разделяю, но в двадцатом веке куда круче было. Люди воевали, горели в танках, добровольно врезались на набитых взрывчаткой самолётах во вражеские корабли, ходили в атаку на лазерные башни с одной винтовкой на троих. А сейчас такого и представить невозможно.

- Так в том-то и дело! - Роза-Мария подняла палец в потолок. - Они-то как раз то время хорошо помнят, вот и разобрались тогдашними методами со всеми, кто им мешал. Кого поумнее, тех выперли на Марс, а кто совсем наглый был, те не выжили.

Спорить дальше Ивану не хотелось. Он слушал эти рассуждения не в первый раз, причин соглашаться он не находил, но и возразить по существу было нечем. Спорить с верующими тяжело, особенно если рот занят пережёвыванием пирожного. Однако разговор шёл в нужную сторону, куда Иван его и направлял, а потому задал заранее готовый вопрос:

- А вот скажи, как ты смотришь на возможность посетить место, где это самое мировое правительство никем не правит?

- Если на Земле, то такого нет, - уверенно заявила Роза-Мария. - Если только сектанты какие-нибудь. Типа 'Снежных Людей' в Гималаях.

- Это кто? - удивился Иван.

- Лицемерные уроды, - скривилась собеседница и пренебрежительно махнула ладонью. - Заявляют, что противостоят вырождению человечества из-за чрезмерной зависимости от технологий. Ходят по снегу голые и босиком, типа просветленные йоги. А на самом деле поставили реактор, имплантировали себе вторые желудки, гонят спирт из углекислого газа и воды, и им согреваются. Заняты перекрёстным развратом и ничем больше.

- Фигасе! - засмеялся Иван, и чуть не подавился кофе. - Нет, такого нам точно не надо. Я совсем другое имел в виду. А ещё мне бы с Гансом договориться по медицинской части. Кожу и кости хочу укрепить против копья хотя бы. Словечко замолвишь?

- Иванушка, ты меня не пугай, - Роза-Мария нахмурилась. - Даже у 'Снежных Людей' винтовки есть. Ты в какую дыру собрался, где люди с копьями ходят?

- Ну, это долго объяснять. Тебе бы кое с кем встретиться и самой всё с ней обсудить.

- И где же? - Роза-Мария задала вопрос крайне скептическим тоном.

- У меня дома.

- У тебя дома. Поговорить с 'ней', - девушка опять заулыбалась. - Интересненько. И кто она?

- Она раньше жила как раз в таком месте, о котором ты всегда мечтала, - ответил Иван, пытаясь выглядеть серьёзным и не улыбаться в ответ. - Не шучу. Приезжай и сама её расспрашивай обо всём.

Роза-Мария молча встала из-за стола, подошла к окну, постояла недолго, вернулась обратно и спросила:

- Обедать будешь?

- Угу.

- У меня из натурального только щи по-японски, с морской капустой и каракатицами, и соевые пельмени.

- Сойдёт.

Роза-Мария снова покинула кресло и топталась возле окна до тех пор, пока яйцеподобный официант не доставил к столу обед на две персоны. Когда Иван расправлялся с пищей, она рассеянно шевелила ложкой, и как только он всё прикончил, отодвинула наполовину полную тарелку, заглянула Ивану в глаза и потребовала:

- Рассказывай!

Глава 3. Кэтэ Роти Мутай

- Кэтэ Роти Мутай, - так звучало имя, которым назвалась спящая красавица.

Иван гадал, как же это правильно переводится на русский. Выходило то ли 'Великая Мать Зерна', то ли 'Высокая Госпожа Полей', или даже 'Могучая Командирша Грядок'. В общем, что-то про силу, власть и растительные посадки.

Идентифицировать язык, на котором теперь уже не незнакомка пыталась с ним общаться, Иван не сумел, но как-то худо-бедно различал смысл слов. Чудилось в них что-то азиатское, возможно это был кантонский диалект, который Иван никогда не учил, но вполне мог слышать чужие разговоры на нём.

Носители мозговых сопроцессоров, пренебрегающие их тонкой настройкой, порой ловят подобный глюк: внезапно в их голове всплывает информация, проникшая туда непонятно как. К примеру, если не проконтролировать функцию автоматического перевода, то слова иностранного языка, где-то случайно услышанные, могут в фоновом режиме, мимо сознания, переводиться через сеть, и сохраняться в суррогатной памяти. А потом эти области памяти используются для чего-то другого, информация частично теряется, а сохранившиеся обрывки проявляют себя позднее. И с ним, видимо, случилось именно это.

Первый день их знакомства, начавшийся с хлопотного утра и, завершился вечером, оказавшимся волшебным. То, как Иван вытащил девушку из глубокого подземелья и принёс в дом, совсем вылетело из его памяти. Запомнил он только ощущение, когда она, совсем холодная, дрожала и прижималась к нему, пытаясь согреться. Что происходило до того, как они оказались вдвоём на кухне, он тоже помнил смутно. Вроде бы, он сразу же перенёс её туда, включил чайник, а потом сбегал в спальню за большим пледом. А вот 'скорую' отчего-то не вызвал, хотя собирался. Твёрдая уверенность, что с девушкой и так всё будет хорошо, а посторонние люди могут только помешать, возникла вдруг сама собой.

Она сидела в кресле, забравшись на него с ногами, целиком завернувшись в синий в красную клетку плед. Наружу выглядывала только голова, да ещё рука, попеременно подносящая ко рту то взятую со стола чашку с горячим чаем, то ложечку с рябиновым вареньем, зачерпнутым прямо из банки. И чашку, и ложку девушка хватала с забавной и милой неуклюжестью, но неспешно, со спокойным достоинством. Проглатывая очередную порцию варенья, она всякий раз облизывала опустевшую ложку с обратной стороны и изображала в сторону Ивана едва заметный кивок. Несмотря на её завлекательную красоту, Ивану и в голову не пришло искать в столь фривольном жесте намёк на стремление к близости, настолько это не вязалось с её мимикой. Он откуда-то ясно понимал, что так она выражает благодарность за угощение и выражает восхищение его вкусом.

Спину она держала прямо, не облокачиваясь на спинку кресла. Яркий свет заходящего Солнца освещал её лицо, не похожее ни на какое другое. Кажется, больше нигде на всей Земле не существовало столь необычного сочетания черт, его гостья выглядела бы иностранкой в любом уголке мира. Иван понимал, что может ошибаться, думая так, он бывал не везде и видел далеко не всё, но если бы в его мире обитали другие женщины с подобной внешностью, изображения этих красавиц гуляли бы в сети.

В лучах заката её волосы потеряли прежний цвет сгоревшей до пепла бумаги и светились изнутри, окрасившись розовым. Смуглая кожа теперь казалась полупрозрачной, а глаза подражали спелым плодам: слева зелёный лайм, справа жёлтый лимон. На эту красоту хотелось любоваться бесконечно, забыв о времени. Тем более, с временем сегодня и правда творилось что-то не то. Иван, взглянув на свои внутренние часы, ожидал, что сейчас окажется никак не позднее пяти вечера, но и они, и Солнце показывали половину девятого. Всё-таки пребывание под землёй здорово сбивает с толку. Или же он и в самом деле слишком засмотрелся на гостью и позабыл обо всём.

Время её лечило. Иван теперь видел, что она уже не дрожит от холода, его тепловое зрение ощутило под пледом здоровые тридцать шесть и пять. А может быть, её вылечили горячий чай и варенье. Она начала разговор, и попыталась объяснить на своём полупонятном языке, кто она такая и откуда, и добиться от Ивана того же. Иван старался ей помочь, коверкая неудобные странные слова, которые сами возникали в его голове, как только он представлял нужную фразу по-русски. Беда была в том, что этих чужих слов было мало, и все они как будто происходили из лексикона жителя каменного века. Хотя нет, не совсем так. Слово 'железо' среди них нашлось, но вот 'машина' уже нет. Оттого все его фразы, несмотря на желание быть правдивым, выходили до ужаса грубыми и искажающими реальность. Гостья слушала его, удивлённо распахнув глаза, и, кажется, не очень верила.

Но её рассказы звучали для Ивана ещё менее правдоподобно. Она утверждала, что ничего не знает ни о Земле, ни о проживающих на ней народах. И в самом деле, слова земных языков, как проговорённые Иваном, так и выданные программой автоперевода, ничего знакомого ей не напомнили. Не помогли даже найденные в сети реконструкции древних языков со всех континентов, включая гипотетический язык первых африканских кроманьонцев. Пусто, словно она никогда не посещала эту планету, ни сейчас, ни в древности.

Гостья же именно это и утверждала. По её словам, она оказалась 'в другом мире, но не там, где мёртвые, а под другим небом' из-за козней злых богов. Этих богов следовало как можно скорее 'наказать и прогнать', что она и собиралась сделать сразу, как наберётся сил и вернётся домой.

Когда Иван выразил сомнение, что одинокой девушке по силам наказывать и гонять богов, она гордо задрала длинный нос и гневно заявила, что сама валяется богиней, да не какой-то мелкой, а могущественной и древней. На богиню эта красавица действительно походила, но всё-таки в поэтическом смысле, а не буквально, притом выглядела никак не древней, а очень даже юной. Но надо заметить, что от заключённого в её голосе чувства силы и правоты по Ивановой спине побежали мурашки.

Для себя Иван решил, что бедность языка их общения стала причиной путаницы в понятиях, и возможно, гостья полагает себя какой-нибудь изгнанной королевой. Тогда под древностью следует понимать не её собственный возраст, а почтенное время правления какой-то там династии, из которой она происходит. И запросто может быть, что власть в том месте, куда она собралась возвращаться, обожествляема, оттого-то она - 'богиня'.

Ну, или же всё не так, и она пациентка дурдома с манией величия, забывшая все нормальные языки, кроме какого-то экзотического, которую положили в сделанный по неизвестной технологии хрустальный гроб и закопали на глубине сто метров... кто? Врачи психиатры? Инопланетяне? Тайное мировое правительство?

Когда это было сделано? Год назад? Сто? Миллион?

Вопросы, вопросы...

Можно было сколько угодно проявлять скептицизм, не веря её словам, но существование этих слов само по себе свидетельствовало в пользу её правдивости. Микрофон планшета слушал их разговор, и программа-переводчик металась по всей мировой сети, стараясь найти хотя бы одно знакомое слово. Тщетно. Они общались на языке, неизвестном на планете Земля.

Иван осторожно поинтересовался у гостьи, как так вышло, что они друг друга понимают. То ли богиня, то ли королева прямо ответила, что 'поделилась с верным воином своей божественной кровью'. Тут Иван вспомнил истории про вампиров и малость заволновался. Девушка, спящая в гробу и что-то там делающая с кровью, и впрямь отличный персонаж для подобной сказки. С другой стороны, вампиры не сидят в солнечном свете прямо у окна, и не уплетают с аппетитом рябиновое варенье, половину банки за один раз. Ну, по крайней мере, не должны, если считать взятую из страшных историй информацию достоверной.

А ещё вампиры не клюют носом и не стараются спрятать зевоту. Девушка же хотела спать. Иван предложил довести её до кровати (до ложа, слова 'кровать' в их общем языке не нашлось), она важно протянула руку, позволяя помочь ей подняться с кресла. Всё-таки она была очень слаба.

Он вёл её в гостевую спальню, а она обнимала его за плечо, не так, как девушка обнимает парня, а словно королева, перебравшая шампанского на приёме, опирается на пажа. Кровать со спальными принадлежностями вызвала сначала удивление, а затем одобрение. Она скинула плед, потом стянула через голову свою первобытную дерюжку, оставшись совсем голой, повесила оба предмета на спинку кровати и влезла под одеяло.

Иван хотел пожелать ей спокойной ночи, но опять не нашёл нужных слов. Поэтому сказал просто:

- Пусть ночь будет спокойной.

В ответ он получил долгий задумчивый взгляд. Затем она улыбнулась и уверенно кивнула, словно полагала, что в её власти сделать ночь такой, какой потребуется.

***

На следующее утро после совместного завтрака Иван затеял для гостьи самодеятельный медицинский осмотр, благо, медицинский сканер в его жилище имелся. Такая серьёзная вещь для использования по прямому назначению требует настоящих медицинских знаний, которых Иван, конечно же, не имел, но для общего контроля самочувствия и поиска, в порядке дежурной паранойи, 'жучков' в теле, сходило и так.

Опасения, что исследуемую пациентку, явную дикарку, будет сложно уговорить лечь в аппарат, оказались пустыми. Она, выслушав объяснения о целях предстоящей процедуры, без всяких споров заняла место на подвижной кушетке, и, оказавшись внутри белой трубы, спокойно провела в ней всё положенное время.

Результаты исследования оказались... неоднозначными. Но по-любому следовало похвалить себя за верное решение не спешить обращаться к квалифицированной медицине.

С одной стороны, никакой угрозы жизни и здоровью гостьи сканер не обнаружил. Девушка оказалась несколько истощённой, но ни травм, ни хронических заболеваний, ни болезнетворных организмов, ни заражения наномашинами в её теле не нашлось.

С другой же стороны её организм оказался несколько странным и не вполне современной автоматической медицине понятным, о чём медицинская программа сообщила витиеватым текстом, сводящимся к: 'Пациент скорее здоров, чем болен, но тут всё сложно, умываю руки'. Список всяких неправильностей, касающихся ненормальной формы внутренних органов и расположения их не на своих местах, оказался длинным. Самым примечательным оказалось, что по каждому пункту впадала ссылка на статью, из которой следовало: такая аномалия не опасна и хоть редко, но встречается. В общем, его гостья - целый набор отклонений, обыкновенных по одному, но невозможных, если все сразу, и при этом она жива, здорова и помирать не собирается. Вот и хорошо.

Терпимое отношение, проявленное девушкой к сканеру, распространялось и на остальную технику, что была в доме. На тот же чайник на кухне, например. Она не скрывала, что видит подобные предметы впервые, но ничему сильно не удивлялась. Точнее, она демонстративно проявляла лёгкое удивление пополам с одобрением или показным скепсисом, смотря по тому, был ли этот предмет в данный момент для неё полезен. И всё это она называла колдовством. Таким образом, реакция дикарки на современные технические чудеса сводилась к двум не высказываемым вслух заявлениям. Или: 'Твоё колдовство классное, молодец'. Или: 'Твоё колдовство прикольное, но нафиг не нужное'.

Колдовство она в целом не любила, но конкретно то, что присутствовало в доме, была готова терпеть. Во-первых, потому что колдовство Ивана было 'добрым', а во-вторых, конкретно к Ивану, живущему 'под другим небом', Кэтэ не считала нужным выставлять претензии.

'Кэтэ', как она разрешила Ивану себя называть, означало то ли 'Великая', то ли 'Высокая', что соответствовало истине. При росте в метр и восемьдесят пять сантиметров он кончиком носа касался её плеча. Следовало порадоваться, что она не пожелала зваться 'Мутай', то есть 'Госпожой', тогда бы получился какой-то мазохизм. Но на это Кэтэ сообщила, что так к ней обращаются её дети, в число которых Иван не входит.

Про своих детей она рассказывала много и охотно. Они жили в деревнях, вручную копали землю и выращивали хлеб. А может быть, только бросали зёрна в пашню, а урожай а проращивала лично Кэтэ, так её тоже можно было понять. Видимо она работала в своём варварском обществе какой-то жрицей-царицей, называла всех жителей своими детьми, а урожай без её команды просто отказывался созревать.

Про своих детей она рассказывала много и охотно. Они жили в деревнях, вручную копали землю и выращивали хлеб. А может быть, только бросали зёрна в пашню, а урожай а проращивала лично Кэтэ, так её тоже можно было понять. Видимо она работала в своём варварском обществе какой-то жрицей-царицей, называла всех жителей своими детьми, и верила, что урожай без её команды откажется созревать.

Дети Кэтэ Мутай были хорошими и добрыми, жили дружно, но на них постоянно нападали очень злые пастухи, с которыми приходилось жестоко воевать. Ещё государству и народу досаждали злые колдуны, а также чужие жестокие боги, с которыми приходилось разбираться самой Кэтэ с помощью верных воинов. Однажды злые боги обманом усыпили её, и вот так она оказалась здесь. Теперь же ей следовало восстановить собственные силы, а также раздобыть войско, и отправляться спасать свой народ, который в её отсутствие жестоко угнетают.

К Ивану она относилась с явным уважением, как к спасителю, сокрушившему вражеские козни. Его небожественная природа презренного смертного частично искупалось следующим: он всё-таки могущественный колдун (что выглядит безнравственно, но солидно); он живёт под другим небом (что вообще выводит его из числа обычных людей). А ещё, судя по количеству мечей в его доме, он являлся великим воином. Когда же выяснилось, что его имя означает 'Милость Божия' (сам Иван был про то не в курсе, пришлось подглядеть в сети), Кэтэ, в очередной раз напомнившая, что как раз является богиней, объявила это совпадение чудесным знаком, и пожелала, чтобы он возглавил её армию и занялся набором добровольцев.

Иван, слабо представляя, что делать с такой честью, отговорился, что пока занят, и её военными делами займётся сразу, как закончит свои. Она приняла такой ответ как должное и, показав жестом руки, что аудиенция у королевы окончена, отправилась рассматривать стену в гостиной. Там было на что взглянуть: дюжина висящих на ковре опасных предметов, точно копирующих внешность мечей из разных стран и эпох, но гораздо прочней и острее оригиналов. Подарки от Ганса и его друзей, из тех совсем недавних времён, когда они ещё не поняли, что детство кончилось. Фехтовать этими клинками Иван так и не научился, но для украшения жилища они годились. А теперь они послужили ему рекомендацией для поступления на должность варлорда или даже сёгуна, ура.

По поводу занятости Иван не врал. Подземный проект пока оказался в застое, но заказу от Розы-Марии требовалось уделить всё возможное внимание. Следующие несколько дней он с головой погрузился в проектирование новой игрушки для старой знакомой. Все предварительные расчёты уже были готовы, оставалось вручную исправить все косяки, а затем загрузить компы перерасчётами, затем снова исправить косяки, загрузить компы перерасчётами перерасчётов, и так далее, пока не сделается хорошо.

Скучающая Кэтэ заглядывала через его плечо в дисплей и сообщала, что своим детям ни почём бы не позволила заниматься подобным колдовством. Иван отвлекался, пытался разъяснить суть своей работы, но она не проявляла интереса. По её мнению, узнавать что-то сверх необходимого о жизни 'под этим небом' было бессмысленно. Местная жизнь совершенно чужих людей её не касалась, потому что её божественная власть не распространялась на них.

Когда Кэтэ надоедало скучать, она осторожно гуляла вокруг дома, не подходя близко к внешнему краю газона. Работающий круглосуточно газонный робот поначалу вызвал в ней интерес. Она полдня ходила за ним следом, наблюдая, как он рыхлит почву, кладёт в неё семена вместе с крупинками удобрений и выжигает лазером сорняки. Так было, пока она не пожелала узнать, когда ожидается уборка урожая, и услышала, что все растения служат только для красоты. Она расстроено пробурчала что-то про неправильную жизнь под неправильным небом и до ужина закрылась в гостевой комнате.

Иван даже обрадовался, что спасённая из хрустального гроба красавица прекратила слоняться по дому и отвлекать от работы. Что вообще с ней делать, он не представлял. Со стороны ситуация выглядела романтичной, как начало детского сериала про школьников, спасающих принцесс из других миров, но лично его, смотревшего на это изнутри, неожиданное приключение угнетало. Романтики между ними не только не возникло, но и не предвиделось. Кэтэ держалась приветливо, но каким-то образом провела между ними невидимую непересекаемую черту. Похоже, она имена большой опыт управления людьми, чего с её предполагаемым божественным званием и следовало ожидать. Иван же с какого-то момента заметил, что воспринимает её примерно так, как думал бы о подруге детства, однажды вышедшей замуж за его лучшего друга, то есть совсем не как ту женщину, за которой можно приударить, ничего не рискуя навсегда потерять.

На следующее утро Кэтэ пришла завтракать побледневшей и хмурой. Она грустно смотрела исподлобья, обиженно скривив губы, разговаривала неохотно, ограничиваясь пустыми вежливыми фразами. Ела без аппетита, по-прежнему облизывая ложку с обратной стороны, но с таким видом, словно делала одолжение.

Весь день грустная девушка донимала Ивана упрёками, что всё вокруг неправильно. За неправильность порицалось не только местное небо, но и всё, что под ним. Растения были бессмысленные, еда безвкусной, воздух не имел правильного запаха, а синицы за окном и кот соседки - души. Только к вечеру страдалицу осенило, и она заявила:

- Я знаю! Нужно вернуться и посмотреть!

Вернуться требовалось в пещеру, ранее вмещающую усыпляющий гроб. Иван был не против, нытьё его уже достало, и внезапное изменение ситуации показалось удачным. Собраться ему было недолго, только надеть диггерский костюм. Кэтэ же категорически отказалась от любого защитного снаряжения, и даже переоделась из предоставленных ранее Иваном майки и шорт обратно в своё платье системы 'мешок с дырками для головы и рук'. Ещё оставила на себе тот самый шерстяной плед, согревший её в первый день, и в который она с тех пор заворачивалась и носила так, не снимая.

Спуск не занял много времени, как и короткий путь до пещеры. Никаких препятствий им не повстречалось, только Иван сочувственно хмурился, глядя, как Кэтэ босиком шлёпает по острым камням. От обуви она тоже отказалась, но это её ничуть не огорчало.

Когда они, наконец, добрались до цели, Иван понял, что шли не зря. Если бы он знал, что здесь притаилось такое, то и сам бы захотел на это посмотреть. А может быть совсем наоборот, решил бы завалить вход и держаться как можно дальше. Трудно решить, как относится к непонятному явлению, о котором никогда не слышал.

Крохотный островок в центре пещеры покрылся высокой травой, выросшей за несколько дней на голом камне в полной темноте. У корней травинки ярко зеленели, выше переходили в жёлтый, а их бурые кончики выглядели смертельно острыми и яростно раскачивались безо всякого ветра. Они тёрлись друг о друга, скрипели и похрустывали. Ещё выше над травой тянулись к потолку зрелые колосья, ход роста которых был заметен на глаз, без всякой ускоренной съёмки. Один колос внезапно зашевелился и с громким треском принялся рассыпать семена. В глубине зарослей то и дело проскакивали электрические искры, от которых вспыхивали маленькие пожары, тут же затухающие, но успевающие выпустить облачко дыма, который заметно замутил воздух. Дым пах пряностями и горелым хлебом и щипал глаза.

Иван собрался узнать у Кэтэ, что за чудо он видит, но одного взгляда на неё оказалось достаточно, чтобы понять: ей сейчас не до разговоров. Кэтэ глядела на творящееся растительное безумие с таким счастливым и не верящим выражением лица, словно случилось что-то по-настоящему важное и великое. Она мелкими шажками приближалась к верёвочному мостику, явно собираясь перейти на ту сторону, и в тот самый момент, когда Иван попытался было её от этого удержать, с радостным возгласом помчалась вперёд. Подвесную переправу она преодолела одним стремительным рывком и, высоко подпрыгнув над шелестящей травой, приземлилась в самой середине зарослей.

Иван бросился следом, не понимая, что происходит, и, чувствуя опасность, но не успел совсем ничего. В тот момент, когда его нога вступила на островок, шелест травы и треск искр слились в частый грохот, который завершился резким сухим щелчком, точно таким, с каким разбился гроб, но в несколько раз громче. И вспышка света оказалась звуку под стать. Светофильтры защитных очков заслонили глаза чёрными шторами, но он губами ощутил, как этот свет горяч.

А после удара, сквозь звон в ушах, Иван различил радостный смех. Кэтэ, целая и невредимая, исполняла какой-то дикий танец, то высоко прыгая, то кружась широко раскинув руки. Синий в красную клетку плед развевался как плащ, а босые пятки стучали по полу, высоко поднимая пыль.

Пыли вокруг было много. Вся ненормальная трава куда-то исчезла, не иначе как превратившись в клубы висевшего в воздухе разноцветного, в зелёных и жёлтых прожилках, тумана. Кэтэ словно магнит притягивала эту дымку к себе, чтобы превратить яркие пылинки в бесцветные пепельные хлопья. Пепел падал на её волосы, одежду и пол пещеры, и скоро от яркого тумана не осталось ничего.

- Они живы! - кричала Кэтэ, счастливо улыбаясь. - Тысяча лет прошло, но меня помнят!

Иван подошел поближе. Кэтэ закончила плясать, но не успокоилась и возбуждённо переступала ногами, словно готовясь куда-то бежать. От прежней хандры не осталось и следа.

- Иван, - обратилась богиня к нему, - собирай друзей, мы идём на войну!

'А почему бы и нет? - подумал он тогда. - Она, кажется, не врёт, а подходящие друзья у меня найдутся'.

Глава 4. Порядок, основанный на правилах

Поход к Розе-Марии отнял почти весь день, третий по счёту после маленького божественного откровения со взрывом. В гости Иван отправился утром, значительно раньше, чем Винни-Пух, а вернулся домой как раз к ужину, когда пора подкрепиться.

Кэтэ, поставленная в известность, что Иван наконец-то занялся её проблемой, встретила его у входа жадной просящей улыбкой. Иван кивнул ей и сказал: 'Дело сдвинулось'. Она тут же сделала лицо серьезным, повторила кивок, задумчиво посмотрела на содержимое корзинки в его руке и пошла вслед за ним на кухню. Ивана приводила в восхищение её спокойная манера вести разговоры. Кэтэ умела молча и внимательно слушать собеседника, и, не перебивая, давать ему возможность говорить столько, сколько понадобиться. За короткое время знакомства он успел заметить, что она ни разу никуда не торопилась и не его торопила. За одно это он готов был поверить в её божественное звание, такой наблюдался контраст с любой из знакомых ему женщин или девчонок.

В корзинке, расположившейся на кухонном столе, лежал побочный результат сегодняшнего путешествия. Кибер-манекен 'Иван-2' с ИИ, натасканным на сбор грибов, справился с задачей на отлично, наполнив корзинку подосиновиками и боровиками. Иван принялся вынимать их и раскладывать по столу, а Кэтэ стояла неподалёку и, затаив дыхание, рассматривала Ивана и его добычу как-то по-особенному, словно ждала чего-то важного.

Ивану же было несколько лениво этим заниматься. Разборка и чистка грибов не является увлекательным занятием, а автоматические грибочистки существуют, но они очень тупы и склонны как пропускать червивые грибы, так и выбрасывать в мусор хорошие. Потому Иван достал из ящика сразу два ножа и спросил Кэтэ:

- Поможешь их почистить?

- А так можно? Я не испорчу всё? - спросила она очень-очень серьёзным тоном.

- Ты же знаешь, как держать нож?

- Да.

- Значит, не испортишь, - поспешил он ответить, довольный, что не пришлось её уговаривать, - я покажу, что делать.

Обучилась Кэтэ практически мгновенно, выслушав указания Ивана и проследив за его работой, и тут же к этой работе присоединилась. Нож она держать и правда умела, работала им быстро и старательно, разрезая грибные ножки и шляпки, ловко отсекая и выбрасывая в мусор всё, что хоть как-то намекало на присутствие гнили и червей. Иван перед разделкой каждого гриба проверял его благонадёжность и удостоверился, что ИИ грибник не подвёл, ничего лишнего в корзину не попало, только белые и подосиновики.

Дело было сделано дружно, грибы почищены тщательно, и помыты и порезаны. Далее они последовали на сковородку, вместе с отварной картошкой из холодильника, луком и сметаной. Кэтэ снова встала в уголке и следила за кулинарными упражнениями Ивана. А он вспомнил, где и когда раньше видел похожее выражение лица: так увлечённо, широко распахнув глаза и приоткрыв рот, Роза-Мария смотрела интересное ей кино.

Жареные грибы с картошкой они ели вдвоём, прямо из сковородки. Иван пытался пошутить по поводу нарушения всех этикетов при кормлении божественно-королевской особы, но Кэтэ не поняла прикола. Видимо никаких таких этикетов не имелось, кроме требования соблюдать пропорциональность потребления. Кэтэ зачерпнула ложкой ровно столько же раз, сколько и Иван, который, заметив такую манеру, принялся опускать свою ложку на сковородку со строгой периодичностью.

Грибов было много, значительно больше, чем поместится в двух желудках. Иван, чувствуя, что больше не влезает, положил ложку, облокотился на спинку стула и задумчиво посмотрел вдаль. Кэтэ повторила те же действия, и задумчиво посмотрела на Ивана.

Ивану стало сыто и лениво, и совсем не хотелось разговаривать. Кэтэ продолжала не отрываясь смотреть на него и ждала, должно быть, разговора. Текли минуты, и Иван понял, что пора.

- Я удачно слетал... - начал Иван, но Кэтэ, впервые за всё проведённое в доме Ивана время, его перебила:

- Нет, не слетал. Я вижу. Ничего не получилось.

- Чего не получилось? - не понял Иван.

- Поговорить с духам у нас не получилось. Ни у меня, ни у тебя.

- Э? В смысле? - только и смог вымолвить Иван, не сумев придумать вопроса поточнее.

- Я же говорила, что могу всё испортить. Ты один должен был чистить растения силы и есть их. Но ты сказал, что и мне можно, и я поверила, - на лице Кэтэ проступила досада, готовая вот-вот перейти в слёзы. - Но духи меня испугались, и не стали с тобой разговаривать, получилось, что мы оба зря старались.

- Ну, не так всё плохо... - Иван просто не знал, что ответить на такое неожиданное заявление.

- Это даже не важно! - она снова его прервала. - Ты просто не понимаешь, кто я такая. А я великая богиня, вот что тебе важно помнить! Мы с тобой друзья, но ты должен это знать, тебе же лучше будет.

Иван потратил некоторое время, чтобы собрать в кучу разбежавшиеся мысли, и пробурчал в ответ:

- Ну да, понятно. Буду знать и помнить. Спасибо за совет, ваше величество.

Кэтэ встала из-за стола, обошла Ивана, обняла его сзади, положив подбородок на его плечо.

- Я тебя не пугаю, не обижайся, - сказала она миролюбиво, - мне очень приятно с тобой дружить, и совсем не хочу, чтобы ты меня боялся. Но сегодня ты отнёсся ко мне, как к простой женщине, поэтому духи не заговорили с тобой и растения силы пропали напрасно, - Кэтэ грустно вздохнула и продолжила: - Есть правило, нарушая которое ты себе навредишь: нельзя пренебрегать божественными силами. Когда пойдёшь со мной, это будет важно.

Иван дал себе зарок как следует обдумать всё только что услышанное. Недоразумение с 'грибными духами' нечаянно открыло возможность посмотреть на гостью с неожиданной стороны. В настоящий же момент, наконец, следовало перейти к обсуждению действительно случившегося.

- Кэтэ, сегодня я разговаривал с Розой-Марией, о которой тебе рассказывал. Она очень хочет с тобой встретиться.

- Та колдунья? - Кэтэ в сомнении подняла бровь. - А нам нужен ещё один волшебник? Ты и сам многое можешь.

- Она не только колдунья, у неё есть сильные слуги, и она просто хороший человек, - вступился за подругу Иван, - а главное, её парень, Ганс, очень сильный воин. Я с ним завтра встречаюсь.

- Пара: воин и колдунья, это серьёзно, - уважительно заключила Кэтэ. - Полезные союзники или опасные враги. Конечно, пусть приходит. Я её лично проверю.

Кэтэ замолчала, задумалась о чём-то и подошла к окну.

- Иван, - окликнула она, глядя на тропинку за газоном, - а что за женщина каждое утро бегает мимо твоего дома? Хотела говорить со мной, а я не понимаю по-вашему. Кажется, он на меня разозлилась.

- Такая пухлая, черноволосая, с длинной косой? - спросил Иван, и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: - это Василиса, соседка, пытается лишний вес согнать.

- Зачем? Она же такая красивая? - вздохнула Кэтэ завистливо.

- Ей пятьдесят лет уже, - улыбнулся Иван, - и ты гораздо красивее.

- Шутишь? Кэтэ Роти Мутай не может быть красивой, она должна быть похожа на хлебный колос.

Голос Кэтэ прозвучал резко и сухо, была ли в нём гордость, или обида, Иван не разобрал. Она вышла из дома и подняла взгляд на небо. Вечернее Солнце покраснело и наполовину спряталось за лесом. Иван вышел следом за ней и встал рядом.

- У тебя очень красивое Солнце, - сказала Кэтэ, разглаживая складку на пледе, - мне оно нравится. Но моё Солнце лучше. Оно пушистое и тёплое, как шерсть. Сам увидишь.

***

В восьмиугольнике два облачённых в полные латные комплекты бойца коротко поклонились друг другу и захлопнули забрала. Ассистенты рефери проверили надёжность запоров на рыцарских шлемах, а он сам выдал привычное напутствие:

- Никаких правил, но дерущийся нечестно будет навеки опозорен! - и, дождавшись, когда ассистенты окажутся за пределами боевой площадки, взмахнул рукой и крикнул:

- Начали! - и тоже резво перескочил через канаты.