Аннотация: Слегка юмористическая версия того, что ждёт человека после смерти. С тибетским уклоном.
Последним, что помнил Оливье, был удар ножа. Ужасающе глупая смерть. Ну кто его дёрнул за руку вступиться за незнакомую девушку перед группой темнокожих хулиганов? Кто вообще так делает в наше время? Тем более будучи инженером, а не каким-нибудь легионером. Надо было незаметно пройти мимо, спрятаться за угол и вызвать полицию. Не то чтобы они охотно спешили на вызовы в Сен-Дени... Но девушка, похоже, была ещё и не местная, кричала на каком-то восточном языке, повторяя: "Tvari! Tvari!" Красивая такая, необычная, живая... Даже самому как-то встряхнуться захотелось и потянуло на несвойственный риск. А ещё вдруг стало стыдно за свою некогда великую страну, которую теперь позорят аборигены из бывших колоний. Перечитал Дюма в детстве, интеллектуал несчастный. Ну, хоть девушка убежала. Впрочем, как и отморозки.
Постойте, выходит, он помнил что-то ещё после смерти? Да, точно: белый свет в конце тоннеля. Об этом многие писали. Вот только никто не предупреждал о том, что творится за светящимися вратами. А там... Там... Впрочем, связной картины в памяти не осталось. Слишком дикие и огромные, подобные грозной буре чудовища скалились ему и тянули огромные лапы. Непонятно, как Оливье проскочил между ними, успев возненавидеть это сияние, которое просто насквозь его просвечивало - ничего не скроешь! Ни как украл трусики у Жанин из раздевалки в старшей школе, ни как проколол колесо сокурснику-конкуренту при устройстве на престижную работу, чтобы тот опоздал на собеседование, ни как сдал в приют соседскую собаку, которая гадила ему под двери...
Но что же было потом? Ах да, он бросился в спасительный тёмный тоннель, чтобы спрятаться от всего этого ужаса. Полетел по нему куда-то... И всё. А теперь вокруг какая-то сумрачная серость, ощущение покачивания и приглушённые звуки, похожие на гул в каком-нибудь цеху. Только непонятно, что производят. Звуки хлюпающие и чавкающие, словно живые, но слишком ритмичные и многочисленные.
Оливье попробовал пошевелиться - ничего не вышло. Его ограничивала какая-то оболочка, но точно не тело, потому что не слушалось. Где же он и что с ним?
- Михалыч! - раздался над головой ужасный скрежет камня по металлу, каким-то образом сложившийся в понятные слова. - У тебя там что-то шевелится.
- А я что, шлюха? - вот этот голос был, хоть и немного скрипучий, но вполне человеческий; казалось, что принадлежит он бодрому старичку. - Это член знает где, мне туда не дотянуться, хоть с двух ртов соси. У Веньки лопата длиннее. Слышь, Веня!
- Скоолько рас моошно повториат, я не Венйа, а Вайнамойнен! - тягучая речь, похоже на финский акцент, и имя соответствует.
- Да не стану я себе язык через задний проход продевать! - возмутился Михалыч. - У тебя уж который час там конверт посерёдке болтается, а ты всё с краю гребёшь, как членосос недолюбленный. Он того и гляди вылупится, шлюха.
- Ну и што. Я санят. Не виидиш? Не уубешит небос.
Хотя Оливье не понимал, почему "старичок" называет всех шлюхами, у него возникло стойкое ощущение, что речь идёт о нём. Конверт, значит? Бог знает как, забился он изо всех сил отчаянно, оболочка надтреснула и открылся вид на потолок.
- Вылупился, - проскрежетало сверху нечто, похожее на...
Оливье отказался бы поверить своим глазам, будь они у него. Это свиное рыло на жуткой волосатой коричневой морде с рожками могло принадлежать только чёрту. На него уставились горящие красным, словно угольки, глаза без век.
- Тысяча извинений, - пробормотал Оливье дрожащим от страха голосом из въевшейся куда-то в основы существа вежливости, которая должна была, кроме прочего, защищать его от злодеев, хотя уж куда яснее, что это обман. - Не будете ли вы так любезны подсказать мне, где я?
- Француз что ли? - крякнул Михалыч.
- Да, - не видел смысла отпираться Оливье.
- Иметь его в рот!
Оливье предпочёл не отвечать на это ничем не спровоцированное оскорбление. Очевидно, что Михалыч был из низших слоёв общества и изъяснялся какими-то странными ругательствами. Главным сейчас был самый страшный вопрос, который, однако же, необходимо было срочно прояснить:
- Я в аду?
Старческий голос рассмеялся, а чёрт кисло проскрежетал:
- Если бы! - чем развеселил Михалыча ещё больше.
Рогатая голова венчала бугристое мохнатое туловище с чудовищными лапами, но далее тело исчезало в поверхности потолка, похожего на пещерный, только слегка колышущегося. От этой картины мутило, хотя желудок вместе с телом отсутствовал.
- А где? - спросил Оливье, опасаясь испытывать облегчение преждевременно.
- В кот-ле Сан-сары, - чётко и раздельно ответил Вайнамойнен.
Как будто это что-то поясняло. Оливье помолчал, но подробностей не последовало, пришлось самому уточнить, чтобы окончательно успокоиться:
- Это не в аду котёл?
Теперь рассмеялись все трое, причём смех чёрта звучал ужасней всего - как будто по нервам напильником водили. Хотя какие, к чёрту, нервы без тела? Оливье заворочался снова, пытаясь выпростаться из сковывавшей его оболочки, чтобы понять, что он вообще теперь из себя представляет и где находится. Чёрт безучастно наблюдал. Михалыч и Вайанамойнен, судя по звукам, активно работали лопатами.
Наконец-то выбравшись из грязной пелёнки, сложенной на манер конверта, Оливье взлетел над огромным котлом, заполненным жидкостью неопределённого цвета, в которой плавали сотни таких же пухлых пакетов, только запечатанных. От неожиданности он рванул довольно высоко и с перепугу тут же метнулся в сторону, чтобы не врезаться в чёрта. Вместо этого шмякнулся о какую-то плоскость.
- Ааккуратней, увашайэмый, - сказал финн.
Оказалось, что Оливье влетел в широкую изогнутую лопату, которой тот забрасывал один из "конвертов" в дыру. Тысячи подобных дыр покрывали стены странной живой пещеры, в которой они все находились. Стены колыхались точно так же, как и потолок, а дыры как будто дышали и иногда "причмокивали".
- Что это? - спросил Оливье.
- Как что? - отозвался Михалыч, залихватски подхватывая "конверт" из котла и ловко швыряя его в дыру слева. - Знамо, зачинающие утробы, шлюха. Вот, отправляем любленый сброд на перерождение, - и он проделал ту же операцию с другим конвертом, только в дыру справа.
- П-п-почему "сброд"? - начал заикаться Оливье.
Он наконец "обозрел", что представляет собой бесформенную дымку. В отличие от Михалыча и Вайнамойнена, которые были похожи на людей, пусть и немного расплывчатых. Получалось, что он тоже один из "сброда"? Голая душа?
- Ну а как ещё назвать выкидышей, которых угораздило влюбиться сюда, пролетев, как член над Парижем, мимо всех тех вульвических оказий? - хохотнул некультурный работник.
- Вы про огромных чудовищ? - уточнил Оливье.
- Это боги луушших миров, - соизволил важно ответить за него финн.
Оливье готов был поверить, что те гиганты были богами... Почему бы нет, раз уж он после смерти беседует со странной компанией в непонятном месте, которого точно не могло существовать в реальной жизни. Но чтобы те миры были лучше? Это выше его понимания!
Зато он вдруг сообразил: то, что показалось ему вначале ловкостью, на самом деле было безответственностью - Михалыч явно баловался и куражился, забрасывая некоторые конверты за спину, не глядя. Просто куда попало! Казалось чудом, что ни один не пролетал мимо. Впрочем, промежутков без дыр было крайне мало.
Он действительно казался старичком, но только каким-то слишком уж бодрым. Курчавые волосы лохматятся, борода топорщится, на ногах... сабо? Нет, плетёнки из соломы называются как-то иначе. Судя по архаичной обуви и имени, это был какой-то болгарин. Или русский? Чёрт их всех разберёт... Ай, неудачное теперь выражение! Оливье украдкой покосился на помянутого всуе, но поспешил перевести взгляд на другого рабочего, осознав, что без глаз не может быть никакой "украдки". А вдруг тот заметит?
В противоположность Михалычу, Вайнамойнен работал тщательней и размеренней. Сначала издалека заглядывал во внутренность очередной дыры при помощи какого-то окуляра. Потом помешивал котёл, вылавливал конверт, который, видимо, казался ему подходящим, и аккуратно отправлял внутрь. Дыра с причмокиванием захлопывалась, срастаясь без следа, чтобы через какое-то время прорасти вновь. Это несколько сводило на нет методичность работы финна, одетого относительно современно, но нисколько того не смущало.
Также рядом с чёртом время от времени разверзалось что-то вроде толстой кишки, откуда выпадали в котёл новые конверты. Стало понятно происхождение тех ритмичных звуков, которые фоном слышал Оливье. Однако работа этих двоих при таком раскладе казалась бесконечной.
- Вам помочь? - спросил Оливье у Вайнамойнена, поскольку тот был культурнее, да и справлялся явно медленнее.
Финн молча посмотрел на него, оторвавшись от окуляра, вздохнул, сунул прибор в карман и пошёл выбирать очередной конверт.
- А чего же не помочь? Помоги, пока не засосало, - ответил вместо него Михалыч. - Если батька выдаст инструмент.
Очевидно, под "батькой" он имел ввиду бригадира, которым являлся чёрт - тот свисал с потолка вниз головой и только наблюдал за работой, ничего не делая.
- Да нахрена ему инструмент, у него и рук-то нет, - проскрипел начальник. -Сейчас ещё пару раз так по залу шарахнется, и засосёт его ближайшая голодная утроба.
Оливье невольно "попятился" подальше от стенки, зависнув на краю котла.
- А как можно получить тело?
- Переродится, - флегматично ответил Вайнамойнен. - Саэтим ты сдес. Вот и ступай в дыру. Хоочеш, я найду тебе местешко поотеплейэ?
- Давай я лучше тебя на удачу зашвырну, - весело предложил Михалыч. - У меня рука лёгкая!
Судя по скептическому хмыканию финна, тот был в этом отнюдь не уверен. С одной стороны, Оливье была чужда североевропейская педантичность, а с другой, рождаться "на удачу" звучало дико. Это же на всю жизнь...
- А можно я сам выберу? - спросил он.
- Твоё право, раз уж вылупился, - проскрипел чёрт.
- Так засосёт же, к похабной матери, - возразил Михалыч. - Веня, дай ему свою "трубу".
- Она необходима мне для рааботты, - возразил Вайнамойнен.
- Ой, да любить тебя в глотку, - старичок упёр руки в бока. - Важности, как у елдака, вспухшего на ровном месте, а толку? Всё равно, один член: что не успеем, в первую попавшую шмондю засосёт. А ты только приближаешь момент, затягивая.
- Дай, - скрипнул чёрт.
Казалось, его забавляет новый персонаж в закрытом помещении.
Финн со вздохом повиновался и стал присматриваться к следующей дыре, прищурив глаз. Оливье принял окуляр в протянувшиеся откуда-то из общей массы дымчатые ручки. Интересно. Может, так и всё тело можно изобразить? По крайней мере, предмет не падал. Но ему захотелось сначала уточнить тревожную деталь:
- А что за момент, когда всех засосёт? Сколько у меня времени?
- Да не парься ты, - ответил Миахлыч, снова принимаясь расшвыривать конверты. - Время ещё есть. Вот когда котёл заполнится, тут такой смерч подымется, шлюха, что всё не приколоченное улетит в свободные дырки, к любленой фене.
- А мне можно остаться?
- У Аасиля всего две рууки, - ответил финн, как будто это всё поясняло.
Нет, Оливье понял, что Аасилем (или Азилем? кажется, финн не выговаривал "з") звали чёрта. Но...
- А при чём тут руки?
- Экий ты непонятливый, - крякнул Михалыч. - Я ж сказал: улетит всё, что не прибито. А у него ручищи, как член колом стоячий в шестнадцать лет - знай вульвы заколачивай. Только он нас и удерживает, родимый, от того, чтобы вместе со всеми не - фьюить!
- А вы, значит, оттягиваете момент заполнения, распределяя души? - наконец Оливье начал что-то понимать.
- Слава тебе... Азиль, допетрил! - выдохнул Михалыч, залихватски швыряя очередной конверт куда-то за спину над головой.
Не попал, развернулся, подобрал с пола и закинул совсем в другую дыру, находившуюся на удобном расстоянии, чтобы донести туда лопату. Нет, теперь Оливье понял причину спешки, но всё же не выдержал:
- Как можно так безалаберно распоряжаться чужими жизнями?
Чёрт на потолке захохотал так, что Оливье захотелось больше никогда не веселить его. Если бы только он мог понять, что сказал смешного.
- Да ты погляди сначала, обследуй, - хитро заулыбался Михалыч. - Глядишь, и вопросы отпадут, любленый в рот...
Оливье эти ругательства вдруг напомнили машинный перевод, которым он иногда пользовался, чтобы прочесть примечания к чертежам от иностранных партнёров.
- А на каком мы языке разговариваем? - спросил он.
- Каждый на своём, - ответил Азиль.
Оливье так бередил душу его адский скрежет, что он не посмел уточнять, как же они друг друга понимают. Раз нет тел, нет языков и ушей - очевидно, у рабочих одна видимость - наверное, что-то телепатическое. Просто каждый строит фразы так как привык, и воспринимает соответственно. В общем, похоже, его предположение недалеко от истины, и странные ругательства - просто издержки "перевода" понятий.
Он осторожно приблизился к одной из дыр, стараясь определить безопасное расстояние. Почувствовал небольшую тягу и отпрянул, испугавшись - так действительно недолго и всосаться.
- Смоотри не тоолко прйамо, - решил проинструктировать его Вайнамойнен, - а ешо немношко наалево и нааправо, чтобы в блиишайшее прошлое и будушее заглянут.
- Спасибо, - поблагодарил Оливье.
Приставил окуляр к глазу... Хотя, откуда у него глаз? Ну, похоже, теперь есть. Один. Ладно, этого хватит. ...И всмотрелся в отверстие.
Там здоровенный жирный мужик прыгал на задыхавшейся под его весом замухрышке. Глаз у неё был подбит. Комната обшарпанная, диван с клопами... Фу! Он даже не захотел заглядывать в прошлое и будущее. А сразу переместился дальше.
Так, здесь вроде бы приличная девушка, но занимается любовью с парнем стоя в каком-то тёмном месте. Инстинктивно покрутив колечко на окуляре, как на бинокле, чтобы лучше рассмотреть, Оливье понял, что это кладовка. Ну, терпимо, в принципе... Перевёл прибор немного вправо и увидел, как будущая мамочка принимает смятую купюру, спешит куда-то по подворотням, заходит в притон, отдаёт эту купюру в обмен на порошок, мчится домой, готовит раствор и колется... Нет, ну это никуда не годится!
Оливье отлетел подальше и заглянул в новую дыру. Вот это уже похоже на цивилизацию. Приличное европейское семейство среднего класса. Да. Муж отымел жену. Немного скучно и скомканно, но, по сравнению с предыдущими картинками, это ерунда. Сместил обзор вправо... Да что ж такое? Дамочку трахают по очереди два негра. И это будет его мама?! Ну уж нет! Благодарю покорно! Только не эти ублюдки!
Обозрев ещё с десяток отверстий в разных участках пещеры, озадаченный француз спросил в пространство:
- А что же тут всё так грустно? Я вот рос в нормальной семье...
- Это ты так думаешь, шлюха, - подмигнул Михалыч. - События-то ты увидел единичные, зато самые смачные. А в остальном, может, эти люди и живут вроде как нормально. Только настоящих нормальных разобрали те, кто сюда не долетел, раньше очнулся. Верно, Азиль?
- Подтверждаю, - отозвался чёрт, голос которого после всего увиденного каким-то чудом перестал казаться таким травмирующим. - Здесь пробуждения случаются редко. Обычно это происходит раньше. Или не происходит вообще. Вот почему ты нас забавляешь.
- Достаточно, чтобы остаться?
- Извини, как сказал Вайно, у меня всего две руки.
- А если я начну помогать и котёл не наполнится?
- Рано или поздно наполнится. Какой-нибудь теракт устроят или массовую бомбардировку на локальной войне - и котёл мигом завалит.
- Ну, это же не каждый день случается. Вот у меня уже ручки есть. Может, дашь лопату? - осмелел Оливье.
Ему совершенно не хотелось ни в одну из увиденных утроб. А ещё больше не хотелось думать о том, что такого грязного может быть в прошлом или настоящем его вполне приличных родителей. Лучше он будет считать, что попал сюда по ошибке, по собственной глупости. С перепуга от внезапной смерти. Потому и очнулся.
Чёрт покряхтел, разверз пасть и выплюнул прямо оттуда третий инструмент. Вот и ладно. Работа отвлечёт от неприятных мыслей.
- А что же ты там выбираешь, если одна утроба хуже другой? - спросил Оливье, передавая прибор.
- Ну, не скааши, - финн с удовольствием вернулся к детальному изучению очередного отверстия. - Грех с грехом рааснитса. Вот сдес у нас... шестокие роодители, - он спрятал окуляр в карман и направился к котлу. -Берйом коонверт пооболше и оотправляем к ним.
- Ой, да объясни ты по-нормальному, шлюха, - сплюнул Михалыч. - Короче, здоровяк терпеть долго не станет. Вырастет, скорей всего большим, и скорее рано, чем поздно улюбит папашу-болвана к херам собачьим.
- Это поможет ему снова не попасть сюда? - с сомнением протянул Оливье.
- Скоорее всего, нет, - флегамтично отозвался финн. - Но чем хуже шеловек пеерешивёт, тем быстрей проснйотса.
- То есть, тёплое местечко, которое ты мне предлагал, на самом деле было местечком пожёстче? - нахмурился француз.
- Ну поошему ше? Тут мноого не особо явных гаадов. Вернул бы тебя в Эуропу. Ты всйо равно ниишего не вспоомниш. Хоотя лутше шередоват...
- Почему?
- Потому что в сытой Европе ты пятьдесят кругов сюда обратно намотаешь без особых подвижек, -вмешался Михалыч, - Давай я тебя лучше в Россию заброшу, - значит, всё-таки русский. - Или в Китай - жизней за пять пробудишься и больше сюда не попадёшь, шлюха! - он радостно рассмеялся.
Всё это было слишком сложно и невероятно для Оливье. Не поддавалось осознанию. Может, над ним шутят? Надо ещё немного осмотреться, чтобы разобраться. Зачерпнув первый попавшийся конверт из котла, он вдруг заколебался, не зная, какой подход в работе выбрать.
- Кидай, не парься! - подбодрил Михалыч.
И поскольку никакого понятия о том, что может означать форма и размер подобранной души, у Оливье не было, он всё-таки не стал присматриваться в происходящему в отверстии, чтобы не расстраиваться. Не швырнул конечно, поднёс аккуратно, и дыра всосала пелёнку! Ух! Как-то даже не по себе осознавать, что вот сейчас подарил кому-то новую жизнь, пусть и не очень завидную...
На второй раз уже легче, а потом ещё и ещё. Оливье увлёкся, сам не заметил, как отрастил себе ножки, чтобы было на что опираться. Работал он не так споро, как Михалыч, конечно, у которого явно наблюдался переизбыток сил, а с уважением, аккуратно, и всё-таки быстрее, чем дотошный финн. Теперь пещера была условно поделена на три сектора и котёл разгружался в три лопаты, но почему-то не пустел.
Когда движения дошли до автоматизма, Оливье снова одолели мысли.
- А другой выход отсюда есть? - спросил он.
Чем снова вызвал смех остальной троицы. Освоившись и перестав испытывать страх, новичок немного осмелел в своих реакциях:
- Что я такого смешного сказал?
- Даже он не может отсюда выйти, - ткнул пальцем в Азиля утирающий рукавом слёзы Михалыч.
- Как это? Я думал, он начальник.
- Ну, одно другому не мешает, - угрожающе проскрипел чёрт.
Его внезапно удлинившаяся рука мгновенно оказалась у лица француза. Тот отпрянул и сразу же почувствовал тягу из дыры за спиной. Еле успел развернуться и выставить лопату поперёк. Она держала! Но поток продолжал тянуть его внутрь. Дыра "зачмокала", усиливая напор, и Оливье понял, что сорвётся...
В последний момент его "за шкирку" оттащила всё та же страшная когтистая чертячья рука. Теперь он был ей страшно благодарен, потому что успел разглядеть по ту сторону какую-то крайне похотливую женщину в процессе эксперимента, сколько партнёров подряд она выдержит - за дверьми стояла целая очередь, набранная по объявлению. Похоже было на бешенство матки, о котором он только читал в порно-журналах, но мысль о том, что такая сучка станет твоей мамой, вовсе не возбуждала, скорее наоборот! Судя по взгляду мельком вправо-влево, она была не прочь заиметь и ребёночка, отчасти мотивируя этим своё поведение, но на самом деле "весёленькая" жизнь ждала того малютку. Ох!
- Спасибо, - почтительно сказал он чёрту, опускаясь на пол. - Я всё понял. Но как же так вышло, что вы не вольны над собой?
- Поплатился за жадность, - проскрипел Азиль. - Хотел душонок зачерпнуть "за красивые глаза". Главное, пробился во входное отверстие. Наполовину. И застрял. А котёл образовал новый канал рядом. Теперь вот ни туда и ни сюда.
Оливье хотел спросить, почему же чёрт сам не выбросил его конверт до пробуждения в какую-то из дыр, раз может произвольно удлинять конечности. Но понял, что уже получил ответ раньше: потому что это было хоть какое-то разнообразие. Наверное, Азиль адски скучал... И может быть, если показать себя более забавным, чем, скажем, тот же финн, что вроде бы несложно, то при следующем вихре чёрт подаст вторую руку именно ему?
Какое-то время новичок пытался придумать план, как занять место в команде, чтобы не рождаться в этих отвратительных условиях. А потом ему пришла в голову мысль, что двое других, наверное, работали по той же причине. Если приглядеться, финн не так уж медленно разгребал свою сторону котла. Вальяжным он только казался, потому что не суетился. Кроме того, он составлял довольно комичную пару Михалычу, который не мог подолгу молчать и часто начинал то ругаться, то рассказывать какие-то байки, то вообще петь. Именно по контрасту с ним флегматичные замечания Вайно казались смешными. А как мог бы обыграть это Оливье? К сожалению, он никогда не был особым юмористом. Инженер, что и говорить...
Зато его обучили научному подходу и логическому мышлению! Если попробовать разобраться в механике этого места, приняв за закономерности среды всё, что он наблюдал и ему сообщили, за неимением более надёжных данных...
- Слушайте, а вот если котёл переполняется, вы сказали, что возникает вихрь, который раскидывает все конверты по отверстиям. Но ведь так не бывает, чтобы на Земле в одну секунду забеременели тысячи женщин?
Ответил ему Вайнамойнен, не отрываясь от рабочего процесса:
- А ктоо скасал, што сдес ест времйа? Все эти дыыры ведут в раазные моменты. К тому ше, как ты смотрел вбок, так и душа мошет войти немного под ууглом. Как при игре в кегли черес трубу. Снаеш такую?
- Нет, но могу себе представить. Спасибо, я понял.
Получается, что, по сути, этот самый котёл Сансары полностью автономен. Но если так, то зачем вообще этот труд? Очевидно, чтобы оттянуть рождение. А это возможно только за счёт чёрта. Если бы Азиль здесь не застрял... Очевидно, что у несвоевременно пробудившихся душ не было шанса зацепиться. Они бы даже не поняли ничего, ведь некому было бы объяснить. Например, самого Оливье засосало бы в первое же отверстие, к которому он подлетел поинтересоваться, что там. Если это действительно происходит так редко, здесь было бы совершенно пусто... И скучно! Так может быть, первых рабочих достал из котла сам Азиль?
- Давно вы здесь, Михалыч? - перебил он какую-то очередную его байку.
- Да уж смен сто, любить его мать.
- Это сколько?
- Смена - проомешуток мешду вихрей, - пояснил Вайнамойнен. - Я бес маалого двадсат отработал.
- А долго одна смена длится?
- Когда как, - оба пожали плечами.
Вряд ли Михалыч болтал с чёртом восемьдесят смен. Да он и рассказывал, кажется, что-то забавное про прежних напарников. Значит, скорее всего, Азиль менял участников своего маленького шоу на выбывание, когда они ему наскучивали. Так что, возможно, шанс у него и был - против финна или даже поднадоевшего русского, но... Что лучше: развлекать неопределённое количество времени чёрта, даже не находясь в аду, чтобы однажды неожиданно "вылететь в люк", или сразу туда отправиться? Вряд ли варианты за это время станут привлекательней...
- Михалыч, а что ты там говорил про жизнь в России?
- Весело у нас! Не соскучишься! - задорно подмигнул тот. - У нас знаешь как? Чем бедней живёт человек, тем он честней и порядочней. Так что богатого жена во сне зарезать может, но их у нас мало. Зато бедняки друг за друга горой! Вытащат из любой передряги всем миром. У нас говорят "не имей сто рублей, а имей сто друзей".
Интересно, если бы у него в Париже было хотя бы два таких кусочка "горы", погиб бы он так рано и нелепо? Оливье вспомнил слово, которое кричала девушка: "Твари". Хотел спросить у Михалыча, на его ли это языке, но уже и сам понял значение. Забавно, что повёл он себя именно так, как описывал "старичок". И подумал, что лучше оказаться на стороне девушки, чем этих "грязных животных". Ведь в отверстиях мелькало и достаточно бедных африканских деревень... Особенно если одна жизнь в России равна десяти благополучным на его родине.
Оливье бросил свой инструмент и подошёл к Михалычу.
- Подбросишь? На удачу?
- А чего ж не подбросить, любить тебя в зад? - обрадовался "старичок".
Немного привыкший к его грубости француз, не стал обижаться - он отставил свой призрачный копчик, чтобы было удобней. Михалыч поплевал на руки, перехватил покрепче лопату и от души зарядил в "тысячу".
- Иии... эх!
...
- Агу!
Идея: 7 декабря 2022 г.
Написано: 9-10 декабря 2022 г.