Аннотация: О Ленинграде, о ГКЧП, и о некоторых последствиях долга...
Представляешь, представляешь? - захлёбывался в собственном восторрге Дима - тут же никакой Европы не надо! Вот она, Европа, здесь. Видишь - дворцы, набережные, снова дворцы - всё свое!
- Да кого ты уговариваешь, Дим, это же все знают! - пытаюсь его утихомирить.
- Какже, знают, а чего ж тогда убегают толпами за бугор?
- Ну это ты, братец, зря. Европа Европе рознь. - Я уже так устал спорить с ним, что мои реплики представляют собой лишь фигуры речи.
Димка незаметно для самого себя выбросил в Неву очередную недокуренную сигарету.
- Ты сигареты-то не транжирь, где мы тебе их тут достанем?
- А чего такого? Вон, сгоняем до Среднего, там и найдём.
- Ага, с каких это пор люди заботятся о ближних своих?
- Ладно тебе, всё я понимаю...
Димка внезапно замолчал и нахмурился, усмотрев что-то интересное на противоположном берегу, судя по направлению взгляда - где-то в районе Адмиралтейского канала.
- Ну-ну, не буду мешать, - попытался я поддеть Димыча. Но он уже где-то витал. Этой его способности я никогда не понимал - как он так мог?
- Всё, Димка побежали-полетели. в Петропавловке опять какие-то "патриоты" обьявились.
В три минуты рота снялась с места. Грубые движки БТР-ов изнасиловали влажную тишину, уже неделю стоявшую на Васильевском. Немногочисленные прохожие быстро разбегались.
У Кунсткамеры скромный митинг. Мегафонный голос решителен и настойчив:
"...Товарищи, сегодня, в годовщину создания Государственного Комитета Чрезвычайного Положения, Правительство призывает Вас усилить бдительность и пресекать любые попытки...".
При переезде на Петроградскую сторону разогнали пулемётным огнём маленькую, но отчаянную демонстрацию.
Без происшествий домчали до оцепления вокруг Петропавловки. Крепость молчала, на закрытых воротах белела надпись:
"Мы - не рабы!"