Дзы-ынь, дзы-ынь, дзы-ынь... Междугородний звонок, частый и громкий. Он вызывает панику. Как сирена воздушной тревоги. Когда мне было лет пять, полвека назад, Советский Союз готовился к атомному удару от китайцев или американцев. По вечерам в нашем городке выключали свет, люди садились вдоль стен своих квартир, прижимали к груди колени и документы, и ждали конца учебной тревоги. Страху нагоняли прилично. Но война так и не началась.
Ничего хорошего по междугороднему телефону я никогда не слышал. Первый раз было так:
- Извини, Марк! Твоя мама умерла. Во время наркоза. Не переживай, она ничего не почувствовала.
Во второй раз голос девушки. Я ее не знал.
- Ваш брат погиб в аварии. Он в морге.
И еще названивает бывшая жена со Штатов:
- Твой сын дебил. Я отдаю его в кадетскую школу.
Мой сын вовсе не дебил. Он неплохо играет в баскетбол.
Я ненавижу междугородние звонки. Они очень опасны.
2.
- Алло?
- Пора отвечать по счетам, гаденыш.
И все.
Но я его узнал. Потому что последние двадцать пять лет вспоминал о нем каждый день. Катонов Алекс, мой одноклассник. Иногда он приходил ко мне во сне. С пистолетом или с парочкой громил в кожаных куртках. И с намерением убить меня. Вначале изгалялся, а потом пытался прикончить, но во сне, как это обычно бывает, у него ничего не выходило. Теперь, видать, решил сделать это наяву.
До сих пор на меня покушались только один раз. Моя бывшая жена. Она подсыпала какой-то дряни в грейпфрутовый сок. Но сын потянулся к тетрапакету первым. Понятно, что это нарушило план мужеубийцы. Она крикнула ему:
- Не пей! Срок годности давно истек.
- Почему? - спросил я, - Сок был куплен утром.
Налил стакан и выпил. Потом я неделю лежал в инфекционной больнице с диареей. А жена уехала с сыном в Америку. Наверное, мне повезло, иначе она могла повторить свои попытки.
3.
Когда я учился в школе, в стране был социализм. Я коллекционировал почтовые марки, и первая была - с портретом Ленина на коричневом фоне. Она мне очень нравилась. И еще я любил околачиваться в доме Алекса Катонова. Его бабушка учила меня играть на пианино. Но потом наши пути разошлись. Я верил, что лет через десять воцарится коммунизм, и, надо сказать, многие люди в это верили. И потому я боготворил учителей и целовал красное знамя во Дворце пионеров на праздник Труда. А Алекс и его дружки в это время подкинули бомбочку в окно директора школы. Бомбочку делали из смеси перманганата калия и магниевых опилок. Директор школы с домочадцами обедала на кухне, когда крошечный пакет влетел с улицы прямо на стол и взорвался. Никто не пострадал, но шуму было много. Алекса и его дружков не поймали, потому что он обеспечил всем алиби. Они купили билеты в кино и вернулись на сеанс после взрыва. Алекс был очень изобретателен во всяких проделках. Так что, случись со мной какая-нибудь неприятность, на него никогда не подумают. Уверен, он представит уйму доказательств, что находился в ту пору где-нибудь в Гималаях. И все кто там есть, шерпы, японские альпинисты и сам далай-лама подтвердят, что так оно и было.
Правда, один раз Алексу не повезло. Он и шесть его приятелей устроили рискованную игру на каком-то пустыре. Разожгли там костер, положили на него плоский камень и сверху патрон от винтовки. А сами встали вокруг. Патрон начал крутиться от пламени и затем выстрелил. Пуля пробила ногу самому младшему из ребят. Его папаша чуть не засудил Алекса, как зачинщика.
4.
На выпускном вечере мы с Алексом подрались. Все к тому шло. Мы с ним были вроде идеологических противников. Он - диссидент, а я - апологет власти. Когда я с похвальной грамотой в руках спустился со сцены актового зала, Алекс толкнул мне под ноги кресло. Я чуть было не упал. Мы вышли на задний двор школы и при свете луны не очень-то умело помахали ручонками. Потом нас разняли. Так и закончили школу, отделались синяками и ненавистью.
5.
Я учился в фармацевтическом институте. Мне нравилось приготавливать гомеопатические лекарства. Их делают из пчел, змей, серы, фосфора, цветков календулы, даже из экскрементов полевой мыши. Сперва надо истолочь их в ступе, потом взболтать в спирте. Из одной пчелы может выйти тысяча флакончиков "Аписа". Помогает при отеке Квинке. Я могу сделать снадобье из чего угодно. Наверное, это занятие получше, чем стрельба из пневматического ружья по горихвосткам.
На третьем курсе я потерял девственность. Интересно, если я что-то потерял, приобрел ли что-нибудь взамен. Та девушка, однокурсница из соседней комнаты в общежитии, точно приобрела. После совокупления она заняла у меня двадцатку и не вернула. Я с ней больше не встречался. Она была неимоверно толстая и во время секса вопила так, что вахтерша прибегала узнать, в чем дело. И еще та девушка сказала, что использовала меня в гигиенических целях, у нее с гормонами были нелады. Я был вроде тюбика со спермой. В общем, мне не довелось испытать никакой радости от происшедшего, скорее наоборот, и я никому об этом событии не трепался.
На последнем курсе я ходил на тренировки по каратэ. Тогда этот вид спорта был вне закона. Мы тренировались в подвале школы. Кихоны и ката нам показывал парень с наколотыми иероглифами на спине. Кроме того, он продавал нам кимоно, сшитое из тонких простынок. Они рвались при каждом резком выпаде. И тем не менее мы все были до смерти рады. Когда я после занятий ехал на трамвае в общежитие, мне казалось, что смогу разделаться с любым пассажиром, каких бы габаритов он не был. Такая глупая, ни на чем не основанная самоуверенность.
6.
После института я вернулся в родной город. Там я встретил Алекса, и выяснилось, что он тоже занимался каратэ. Его всегда тянуло к нелегальным штучкам. Наша размолвка была забыта. Мы стали тренироваться вдвоем. То есть вначале с нами было несколько последователей, но они скоро ушли, не выдержали нагрузок. Мы с Алексом вкололи себе феноболин, я стянул его в аптеке, где работал, и за месяц прибавили в весе по девять килограмм. Алекс отдал мне свои брюки и рубашки, они ему стали малы, а мне впору. Он много чем полезным со мной делился. Книжки всякие давал почитать. Сэлинджера, Воннегута, Генри Миллера. И еще у него был целый ящик кассет с записями Биттлз, Пинк Флойда, Лед Зеппелин. Можно сказать, он открыл мне глаза на иное искусство. Раньше я слышал только то, что передавали по радио, советские песенки о ландышах и ратном труде. И в библиотеках ничего не найдешь, кроме повестей о гражданской или Отечественной войне. Потом мы с Алексом создали музыкальную группу. Я играл на гитаре, Алекс на синтезаторе и с нами был еще один парень, басист. Мы пели кое-что из "Смоков" и "Машины времени". Алекс все хотел заработать побольше денег. У него к тому времени были жена и двухлетний сын.
7.
Его жену звали Аней. Она была красавица, кто угодно подтвердит. Высокая большеглазая шатенка. И умна была, если уж на то пошло. Алекс привез ее с Кавказа, и она давала фору всем местным девушкам. И вообще наш городок был не для нее, ей бы не на пыльных улочках ходить, а где-нибудь по мостовым Парижа или Барселоны прогуливаться. В каждом провинциальном городке есть такие люди, которые отличаются от толпы манерой одеваться или поведением. И в конце-концов их отторгают, и они уезжают куда-нибудь в мегаполис.
У Алекса был отменный вкус. Он всегда умел выбрать лучшую книгу, музыку, автомобиль, девушку. И с женой ему подфартило. Аня была не привередлива. Иной раз увидишь, она то грядку с редисом поливает, то рулет из лаваша стряпает, то с ребеночком кубики складывает. Алекс мне как-то признался:
- Единственное, что меня прикончит, это ее измена.
Я малость удивился, он никогда не откровенничал на такие темы. И еще он вечно был озабочен тем, как в одночасье заграбастать кучу денег.
- Ничего плохого в этом нет - добивал он мои последние социалистические устои, - это вроде игры, на исходе которой у кого-то монет больше, у кого-то меньше. Но как выиграть и не попасться?
И он пытливо смотрел мне в глаза. Он помнил, каким паинькой я был в школе, и сомневался, что я так сразу приму его авантюрный план. А то, что план у него давно созрел, дураку было понятно. Я ведь тоже знал, каким Алекс был в школе. Тот еще пройдоха.
8.
А задумал он вот что. В их строительной конторе был один кассир. Толстый неповоротливый мужичок, похожий на Дени де Вито. Каждый месяц он получал деньги в банке для выдачи жалованья рабочим. Складывал купюры, их там было не очень много, в старенький дипломат и шел пешком по глухим закоулкам обратно в контору. Никаких броневиков и автоматов. В городке лет сто никто не подвергался нападению, считалось, что подобные угрозы могут быть только в капиталистических странах. Алекс предлагал подстеречь толстяка в тихом месте, припугнуть его и отобрать дипломат. Он сказал, что это займет минут десять, мы успеем вернуться на работу, и никто не заметит нашего отсутствия. И вот еще что. У Алекса был пистолет, маленький, с перламутровой ручкой, я вначале подумал, что это стартовый. Его привез со второй мировой войны дед Алекса. Не удержался, наверное, когда увидел такого красавца, и утаил трофей. Предполагалось, что мы возьмем его на дело, на всякий случай. Не деда, конечно, а пистолет.
9.
Ну, да я согласился. Мне деньги не были нужны позарез. Но я чувствовал, как терзался Алекс, когда видел Аню в скромных платьицах, в бедно обставленном доме. К тому же, чтобы решиться на некий шаг, надо просто сложить подходящую логическую отговорку. Я и подумал, что жизнь так многообразна и в ней столько всего понамешано, что профессия вора не хуже любой другой, разве что опаснее. При том, что я не собирался заниматься этим все время, а всего лишь один раз попробовать, будто кошелек на дороге найти. Хотя холодок в груди был. Замахнуться на государственную собственность, да еще с пушкой в руке. Если бы мы попались, нас вполне могли расстрелять.
Честно говоря, я вдобавок не смог выдержать испытующего взгляда Алекса. Точно так же на пустыре, когда патрон крутился на камне от язычков пламени, он смотрел на своих дружков, и ждал, кто струсит. По большому счету, Алекс как иезуит проверял меня.
10.
Был солнечный июльский денек, и мы с Алексом прижимались к углу свежебеленного домишки. Вымазались в известке, как черти. Ждали мы недолго, Алекс все верно рассчитал. В проулке появился толстый кассир. Он шел неторопливо, может быть даже напевал себе под нос какую-нибудь дурацкую песенку. Я двинул к нему первым, Алекс за мной следом, пистолет был у него. Нет смысла говорить о том, что творилось в моей голове. Все равно у нас ничего не выгорело. Я уже подошел почти вплотную к толстяку, и тут он поднял на меня глаза и сделал вот что. Он улыбнулся, раскинул руки и обнял меня.
- Марк! - заорал Дени де Вито, - Как ты вырос мальчик.
Он вытянул два пальца правой руки и ткнул ими мне в живот:
- Идет коза рогатая... помнишь? Как мама?
Я вспомнил его. Он работал с моей мамой в госбанке. В те давние времена я еще в садик ходил, и к концу смены забегал к маме на работу. И этот тип вечно тыкал в меня своими толстыми пальцами.
Я обернулся и посмотрел на Алекса. Он едва не плакал. Я же, признаюсь, почувствовал громадное облегчение. Словно вышел из тюряги, хотя и никогда там не был.
11.
Алекс позже провернул одну сделку, и деньги у него завелись. Он привез партию одеколона в лагерь к заключенным, и те взамен снарядили ему несколько грузовиков с камышом. Одеколон зэки пили вместо алкоголя. А камыш Алекс сдал на завод строительных материалов, его добавляли в бетон для крепости.
12.
В августе Аня с двухлетним сыном поехала на Кавказ навестить родственников. Алекс решил дать себе возможность чуток встряхнуться. Да это потом вышло ему боком. В баре, куда мы с ним направили лыжи, он подцепил одну девчонку, Марину. Скажу сразу, ничего в ней особенного не было. Разве что молода, и фигурка ладная. Но на мой взгляд была она потасканная что ли, то есть для нее раздвинуть ноги перед любым выродком ничего не стоило. Алекс тем не менее втюрился в нее всерьез. Затмение на него нашло, вот что. Так бывает с теми, кто редко налево ходит. Я считался с его чувством и не мог прямо заявить ему, что Марина обычная потаскушка. Но он сам предвосхитил всю трепотню:
- Про нее всякое болтают. Потому что завидуют. Я ни чему не верю.
В общем обхаживал он эту девчонку, словно принцессу.
- А как же Аня? - спрашиваю его.
- Там все кончено.
Совсем свихнулся.
13.
Я смешивал свинец с купрумом, когда позвонила Аня:
- Алекс мне изменил!
Надо же, открыла Америку.
- Ты, наверное, что-нибудь не так поняла.
- Как еще можно понять, если двое лежат голышом в постели? Только не говори, что они там грелись или пережидали плохую погоду. Марк, верни его. Иначе я пересплю с каким-нибудь подонком.
Делать нечего, я купил бутылку виски и поехал к влюбленным голубкам на переговоры. Алекс и его подружка затворничали в коттедже на местной турбазе. Он качал воду из колонки, когда я там нарисовался. Меня он встретил не очень-то приветливо.
- Алекс, не дури. Погужевал и хватит, - говорю ему, - Вернись в лоно семьи, иначе Аня отдастся первому попавшемуся типу. Она не шутила.
- Хоть двадцать раз, - Алекс был неумолим. Мы прикончили с ним виски, и я покатил обратно в город.
14.
- Ничего не вышло, - сказал я Ане, входя в ее домик.
- Я так и знала.
Она выставила на стол графин с клубничной наливкой. Я с утра ничего не ел и после первого же бокала у меня перед глазами все поплыло. И когда лицо Ани оказалось возле моего, и я вдохнул запах ее волос, и почувствовал ее тело под тонким халатом, и ее мягкие губы... мы поцеловались и продолжали целоваться на полу. В общем, надо было быть конченым евнухом или замок навесить на пиписку, чтобы этого не произошло.
Я оказался тем самым подонком, с которым Аня отомстила Алексу. Не очень-то приятно. Паршиво, если уж говорить прямо.
И хуже всего то, что она меньше чем через сутки рассказала обо всем Алексу. Назло.
15.
В ту пору в городок наведывались бывшие одноклассники. В отпуск к родителям под отчий кров. Иной раз ребята встречались и за кружкой пива вспоминали школьные годы. Поэтому я не удивился, когда мне позвонил Ростик:
- Марк, приходи к магазину "Тюльпан" часам к трем.
Правда, на улице шел дождь и с Ростиком я никогда дружбы не водил. Он всегда был приспешником Алекса. Но мало ли что, возможно, ему понадобились какие-нибудь лекарства. Я взял вьетнамский зонтик, большой как пляжные тенты, и двинул к месту встречи.
Магазин "Тюльпан", там продавали газонокосилки, был закрыт. Я стоял в одиночестве у входа, а мимо проезжали автомобили. Вдруг над правым ухом будто оса пролетела, и звякнуло стекло. Я посмотрел на витрину и заметил в ней маленькое отверстие. Я глянул туда, откуда могла прилететь пуля, и увидел старенький "Москвич". Он медленно ехал в струях дождя, а в пассажирское окно на меня смотрел Алекс. Лицо у него было бледным. И уверен, в руке он сжимал пистолет с перламутровой ручкой.
16.
Я узнал, что в тот же вечер Алекс уехал из города. Подался куда-то на север. А еще через пару дней к нему направилась Аня с сыном. Перед отъездом она не преминула сказать мне:
- Алекс настоящий мужчина, не то что ты.
Не знаю, что она имела в виду. С тех пор я ни разу эту троицу не встречал.
17.
Понятное дело, жизнь текла своим чередом, но каждый мой шаг был словно бы отслежен незримым оком Алекса. Я слыхал, что он перебрался в Москву, владел там парочкой магазинов и рестораном, и прикупил шахту на Украине. И вроде бы якшался с криминальными типами, и его начальный капитал был не очень законным. Все это лишь подкрепляло мою уверенность в том, что Алексу не составит труда расправиться со мной. Возможно, некий кодекс его мира не позволял ему сделать это, пока у меня был маленький ребенок. Но теперь после того, как жена и сын эмигрировали в Штаты, я был одинок, и телефонный звонок возвестил мне о приговоре.
Хотя, может статься, он всего лишь задумал припугнуть меня и погрузить мое бытие в хаос ежедневной тревоги. Алексу нравилось наблюдать за человеком в его предсмертные минуты. Не удивлюсь, если он до сих пор отрывает лапки у мух, одну за другой, и в конце сворачивает ей голову. Ему бы в священники пойти, потешиться, напутствуя чад в загробный мир.
18.
Этот тип следовал за мной по пятам каждое утро. Когда я выходил из подъезда своего дома, он уже торчал на той стороне улицы и затем шел позади меня, соблюдая дистанцию. Если я останавливался, он делал то же самое, прислонялся к дереву и поглядывал на меня. Лицо у него было худое, в морщинах, видно, что выпивал он изрядно. На нем было потрепанное осеннее пальто и старые грязные ботинки. Один раз я направился к нему, и тогда он повернул назад, сохраняя то же расстояние, словно однополярный конец магнита. В аптеку он не заходил, топтался неподалеку минут пять и пропадал на весь день. Меня это напрягало. Как-то я притаился за углом дома и, когда преследователь нарисовался передо мной, схватил его за лацканы пальто и прижал к стене.
- Что тебе нужно, мужик?
Он скривил рожицу и запел отвратительным голоском:
- Шло дитятко по тропинке, В темном девственном лесу, Кто там дышит ему в спинку, Ничего я не скажу...
Да это был натуральный псих.
19.
Спустя время я получил письмо. Отправитель был из Бомбея и подписался именем Деттавен. Внутри конверта был вложен листок со следующим текстом.
"Ответьте на вопросы честно, насколько это вам свойственно.
А. Если вы застанете свою жену с любовником, кого из них вы убьете? При условии, что с женой вас связывает глубокое чувство привязанности и малолетний ребенок.
В. Что считается изменой, предательство жены или друга? При том, что совершается оно одновременно и в одном месте.
С. Какой способ убийства вы бы предпочли, явный или незаметный для жертвы? Полагаете ли вы обязательным испытать чувство удовлетворения?"
Под этим тестом был нарисован кроссворд, который я быстро разгадал.
По горизонтали: 1. Цель жизни (7 букв) - счастье. 2. Просветление (7 букв) - самадхи.
По вертикали: 1. Столица Непала (8 букв) - Катманду. 2. Млекопитающее, похожее на мышь, с семенниками внутри тела (10 букв) - землеройка.
Я любил разгадывать кроссворды. Это развивает мозг. Правда, неизвестно было, куда отправлять ответы.
20.
Ночью я проснулся от шороха под кроватью. Потом кто-то простучал лапками по полу, будто котенок. Я включил свет. В углу комнаты замерла ящерица. Она была большая, почти варан. Следила за мной крохотными глазками, чтобы выяснить в какую сторону юркнуть. Я сходил в прихожую за перчатками и покрывалом. Когда вернулся в комнату, ящерица была на том же месте. Я накинул на нее покрывало, словно охотничью сеть, и схватил ее. Она билась в руках, как пойманная рыба. Я отнес ее на кухню и положил на стол. На спинке рептилии был нарисован фломастером черный крест. Метка, тибетское предупреждение. Я взял тесак для разделки мяса. Теперь надо было просто решиться и отрубить пленнице голову. Кое-кто мог бы это сделать легко, точно лук нашинковать. Надо, вероятно, преступить некую грань в себе, чтобы без раздумий выстрелить в кого-нибудь или расчленить. Я, к примеру, не мог ни с того ни с сего ударить человека по лицу. Интересно, считается ли признаком исключительности и мужественности подобный навык. Алекс мог бы это сделать. Он никогда не соблюдал всякие там запреты и традиции.
И сказано: оставил он 99 и пошел искать одну заблудшую. И нашедши, возгласил, что она в сердце его, а не те 99. Так что сам Господь возлюбил бы Алекса. И тогда я поднял тесак и оттяпал голову ящерицы, так что кровь брызнула мне в лицо.
21.
Никогда бы не подумал, что Ростик может запросто перерезать горло своему ближнему. В школе он списывал у меня домашние работы по математике. И более услужливого типа я не встречал. А потом он умотал на юг и вступил в чеченскую армию Бахаева. Разделывал там пленных ножом, как баранов. Тоже начихал на христианскую заповедь: не убий. Надо, вероятно, иметь силу вырваться из клетки с табличкой, которую прибил служитель в зоопарке. Я всегда был против муравьиной иерархии: солдатики, рабочие, трутни. Меня бы тоска взяла, если бы всю жизнь пришлось соблюдать некие ролевые правила. Я поэтому и на флот не пошел, хотя с детства мечтал попасть в нахимовское училище. Но когда в девятом классе начали вести военную подготовку, и нас муштровал отставной прапорщик, я понял, что глупо подчиняться чьим-то бредовым командам. Алекс навешал на меня ярлык жертвы и вел себя, исходя из этой безотрадной картинки. Ну так вот, мне хотелось показать ему, что я никто. Ни жертва, ни аптекарь, ни любитель кедровых орешек. Я пустота, в которой может таиться опасность.
22.
В Москву я добирался на поезде. С собой у меня был лишь флакончик с настойкой болиголова и аконита. Единственное оружие, которым я неплохо владел. Несколько капель, добавленных в любой напиток, через полчаса останавливали сердце. Я не знал толком, как применю отраву, и смогу ли воспользоваться ею. Но без нее я чувствовал бы себя младенцем против десантника. По большому счету, вся затея была абсурдна. Но когда у тебя появляется проблема, надо не заморачиваться на ней, а решать ее, насколько это возможно. Иначе станешь жертвой паранойи. Алекс хорошо знал это. Я прыгнул в пропасть скорее от страха, чем от храбрости.
23.
Алекс жил в двухэтажном особняке в тополиной роще близ Москвы. Мне казалось, что я неприметен в своем длинном пальто, шляпе, в больших очках для близоруких. Но меня раскусили сразу, как только я появился на аллейке возле его дома. Вышли два крупных парня в спортивной одежде, схватили меня под руки и неспешно поволокли к воротам. Бессмысленно было сопротивляться, кричать. Так, очевидно, ощущает себя ягненок перед закланием.
Мы зашли в дом и очутились в большом холле. Один из парней снял с меня шляпу и кинул ее в угол. Наверху, на лестницу вышел Алекс. Я его узнал, хотя он сильно располнел, на голове блестела лысина.
- Привет, корешок, - сказал он. И в его тоне я опять расслышал издевательские нотки.
- Привет, - говорю. Односложно, угрюмо, как ученик принесший двойку за тест и дающий отчет папаше.
Алекс спустился вниз, подошел ко мне и протянул руку:
- И где же твой волшебный эликсир?
Я вытащил флакончик из кармана и протянул ему. Он задумчиво повертел его и спросил:
- Сыграем?
На самом деле это было утверждением, а не вопросом.
24.
Мы перешли с ним в соседнюю комнату, гостиную и сели за громадный стол. На стене висел портрет Анны с черной ленточкой внизу. Похоже, она умерла, но Алекс ничего не пояснил.
- Оставим небольшой шанс, - сказал он, - скидка на наш почтенный возраст.
Нам принесли три блюдечка с молоком. В одно из них Алекс накапал отравы из моего флакона.
- Па-па-па-пам!! - торжественно пропел он и вытянул руку в сторону двери. Охранник внес в комнату большого кота и поставил его на стол. Алекс покрутил блюдечки, как наперсточник, и затем придвинул их каждому из нас троих, себе, мне и коту. Он пристально смотрел мне в глаза. Боюсь, я не мог доставить радости его ожиданию. Я не чувствовал страха, мне было все равно. Не успели мы пригубить молока, как раздался глухой стук. Мы посмотрели вниз на нашего компаньона. Кот валялся на столе, вытянувшись во всю длину мертвым.