Алатиель : другие произведения.

Беглянка. Пролог. Ужин, таинственный незнакомец и спешный побег из дома

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Выложено в 21:45 25.08.2015 // Так вот, каждый год перед днём рождения я загадывала перед сном единственное желание: выйти замуж по любви и жить долго и счастливо. И тогда я думала, что "счастливо" и "с приключениями, как у героев древних легенд" - это синонимы. Мне кажется, я ошибалась...
Пролог.
  Я лежала на теплом плаще под вывороченными корнями старой сосны и прижималась к теплому боку волка, и пыталась унять скачущие в голове мысли.
  С Серым я была знакома давно, лет восемь. Говорят, что я тогда потерялась в лесу. В воспоминаниях остались только нора под корнями сосны, куда залезли два перепуганных детеныша - я и волчонок. Мы сидели, обнявшись, голодные и напуганные, когда нас нашел батюшка. Сначала он хотел убить Серого - по щенку было видно, что из него вырастет очень большой и лютый зверь, но я тогда так разревелась, что мне обещали не трогать волчка. С тех пор у меня появился надежный заступник в лесу. Серый быстро вырос в красивого и крупного волка, но ко мне относился по-прежнему как к ребенку - разрешал кататься на его спине, прибегал по первому зову и всегда провожал меня до полянки, с которой была видна наша усадьба.
  При воспоминании об усадьбе, своей комнате и теплой мягкой постельке у меня в глазах предательски защипало: вот бывает так, что всем довольна, всё хорошо, и тут внезапно приходит чужак, и всё изчезает как утренний туман!
  Всё-же я разревелась, позорно всхлипывая и размазывая грязные разводы по щекам. Убегать из дома я не хотела, но и обратного хода у меня теперь тоже не было: ведь убежала я не от любимого батюшки, а от будущего жениха... А ведь как хорошо день заканчивался!
  
  День перед праздниками всегда проходит не так, как обычно, а уж перед двойным праздником - тем более. Завтра будет Летнее Солнцестояние и мой день рождения. Вечером - званый ужин и танцы, я буду стоять рядом с батюшкой принимая и провожая гостей, и тогда же батюшка всем объявит кто будет моим женихом и когда свадьба. Разумеется, это будет красивый и умный парень, отец у меня разбирается в людях... Из грёз я вынырнула только тогда, когда батюшка сказал:
  - Присаживайтесь к столу, Боримир Быкович!
  Я искоса глянула на мужика и порадовалась, что в этот раз меня не просят приветствовать гостей от лица женской половины рода.
  - Благодарствуйте, Всеволод Всеславович!
  Голос у него оказался под стать фигуре: тощий и сутулый гость говорил весьма тоненьким голосом, что особенно было заметно на фоне густого и низкого баса моего батюшки. Садясь на лавку, этот несомненно чиновный муж быстро оглядел присутствующих за столом. Невольно вздрогнув, быстренько прочитала коротенькое обращение к Предкам об избавлении от страхов - взгляд белесых глаз оказался неожиданно цепким и тяжелым, что никак не вязалось с общим обликом гостя.
  Все двадцать человек работников - батюшка не любил обозначения "домашняя прислуга", сидевших в нижней столовой, дружно смотрели в тарелки и молча ели. Стучали деревянные ложки по глиняным мискам, иногда тихо просили соседа передать кусок мяса или ломоть хлеба. Было непривычно: гораздо чаще общие ужины проходили под мягкие шутки и добрый смех.
  Вздохнув украдкой, я грустно поглядела на подружку Лютичку, дочку старшей нашей поварихи. Вчера звонкоголосая Лютичка обещала, что сегодня после ужина будет петь - тренироваться перед праздниками, и я надеялась, что смогу уговорить ее попытаться спеть на два голоса: в нашей округе девушки старались каждая себе выделиться, и поэтому песни на два голоса точно собрали бы всё внимание парней на традиционных Летних смотринах ...
  Из очередных мечтаний меня опять вырвал голос батюшки:
  - Благодарение Предкам...
  Отец читал традиционную благодарственную молитву, означающую окончание трапезы. Все быстро дожевывали хлеб и отставляли миски - у большинства они и так были пустыми, да и у остальных еды оставалось буквально на пол-ложки.
  Я тоже быстренько проглотила оставшуюся во рту еду и вместе с остальными проговорила заключительну часть молитвы:
  - Благодарение и слава Предкам!
  И вздохнула.
  Только у меня и у гостя на тарелке было еще много сладкой пшенной каши с тыквой. Про мужика понятно - он почти под конец трапезы пришел, а я, получается, весь ужин мечтала.
  - Спокойной ночи! - сказал батюшка.
  Это значило, что все разойдутся по своим комнатам, погасят лучины и свободного времени между ужином и сном сегодня не будет. Лютичка грустно посмотрела на меня и развела руками, а потом заговорщицки подмигнула. Я печально улыбнулась ей в ответ. Да, знаю, еще можно будет попытаться рано утром, перед основными приготовлениями к вечернему празднику...
  Так, находясь в своих мыслях, я механически помогала убирать посуду со стола. Маленькая надежда, что батюшка будет занят гостем и не заметит, что я пойду относить тарелки на кухню - а, значит, и утянуть пару-тройку пирожков или горсть орехов. Когда я уже собралась нести свою стопку грязных мисок, отец повернулся ко мне:
  - Кукушонок, иди спать.
  Ну вот.
  Стопку пришлось отдать младшей кухарке и, стараясь не показывать разочарования, подойти к батюшке пожелать ему добрых снов, как того требовал обычай. Весь путь из трапезной к лестнице меня не покидало ощущение тяжелого взгляда в спину.
  
  Сидеть в своей комнате было скучно. Шитье не шло - бисер валился из рук, а иголка уже раз пять уколола пальцы. Выглянув в окно - а батюшка меня баловал, поставил дорогущее остекление вместо дешевого бычьего пузыря или более привычных слюдяных кусочков - я закручинилась: солнце только село за верхушки близкого леса, над землей стояло марево нагретого воздуха, желудок пел голодные песни - всё вокруг подсказывало, что мне стоит пробраться на кухню и немножко поесть. Решено: иду на кухню.
  Выходила из своей комнаты я осторожно, стараясь не глядеть в большое ростовое зеркало, которое батюшка подарил мне на прошлый день рождения. Зеркало было тоже дорогим, но не запредельным - всего лишь полированным листом бронзы, а не стеклянным. Но я всё-равно его не любила - оно отражало меня толстой. И батюшка тоже иногда мягко подшучивал над моими размерами, сравнивая меня с коровкой.
  Скривившись от таких мыслей, я все же решительно открыла дверь и подозрительно огляделась. На всякий случай. В коридоре было тихо и темно. Перед лестницей чуть покачиваясь от сквозняка мерцал маленький подвесной фонарик. Батюшка отчего-то считал, что ходить каждому со свечкой или таким же фонарем - только пожар разносить, и перестроил дом так, чтобы во всех местах днём было обычное солнечное освещение, а на ночь - зажигать такие маленькие фонарики над лестницами. Мол, всё одно половина живущих в доме полуночники, так что свечей на всех не напасешься.
  Я полуночницой не была, но поесть любила. Как и батюшка... Но я не толстая, я заметная! И вся в батюшку!
  Примерно так я убеждала себя, пока ноги сами несли меня по коридору до лестницы, потом налево и вниз - к кухне. Два пролёта и я замираю посреди коридора, остановленная гневным батюшкиным голосом за плечом:
  - Что это такое?!
  "Поймал!" - подумала я и выдохнула.
  - И ты считаешь, что прийдет невесть кто, скажет "Я договаривался с дедом твоей дочки, отдавай мне её в жёны", и я должен поверить просто на слово?! - продолжил он, все более сердитым голосом.
  И только сейчас я сообразила, что слышала батюшку из окна, мимо которого только что прошла. Видимо в батюшкином кабинете тоже были распахнуты окна, как и в кухонном коридоре...
  - Всеволод Всеславович, я понимаю, это обидно: восемнадцать лет растить ребенка и в конце узнать, что дочка обещана незнакомому вам человеку, но ничего не поделаешь!
  Судя по интонации, батюшкин гость тоже еле сдерживал себя чтобы не зарычать.
  - Что ж вы раньше не приходили? - в голосе отца была ярость и безсилие: против иного слова и железо, и золото не помогает...
  - Дак, Всеволод Всеславович...
  Начал отвечать гость, а меня как пыльным мешком стукнуло: он сказал "дочка", то есть они обсуждают... меня!!!
  Есть расхотелось тут же.
  Тихо, на цыпочках, я подошла к окну, легла животом на подоконник и высунулась как можно дальше из окна. Слышимость стала лучше, но вот содержание разговора на этот раз подкачало: мне было отличнейше слышно как гость и батюшка на все корки костерят друг друга. Щеки у меня пылали - мужчины уже давно не стеснялись в выражениях. Поднявшийся ветерок расшалился и уже раза три хлопнул меня по щеке деревянным ставнем, которым служанки должны были закрыть окно на ночь, но мне было всё-равно. Я висела, жадно вслушиваясь в брань.
  Оказывается, сразу после того как матушка моя родилась, её определили этому белесому в жены. Когда она подросла и познакомилась с ним, выяснилось, что ей это не по нраву. Матушка сначала просто ругалась, а потом сбежала и пришла к наречённому жениху через две недели, показав брачный браслет и сказав, что уже ни один волхв её не сможет заставить выйти за него замуж - она ждёт ребенка от другого. Тогда гость и матушка заключили договор, по которому она обязывалась вырастить меня, выдать замуж, а потом уйти от мужа и стать женой гостя, как было оговорено ещё до их рождения.
  - Мила умерла восемь с половиной лет назад. - глухо сказал батюшка. - Она мне ничего про такие уговоры не говорила.
  - Гляньте на этот договор, надеюсь, почерк жены вы не забыли за эти годы? - мне показалось, или в голосе мужчины проскользнула злая насмешка?
  Потом были две минуты напряженного молчания и тихий, полный боли голос отца:
  - Ах, милая, что же ты мне не сказала...
  У меня устали руки, и я сползла обратно на пол. Подслушивать разговор дальше уже не было никакого желания. Всё, что было существенным для меня, я уже услышала: меня хотят выдать за этого блёклого и страшного мужика! И, судя по тому, что гость захватил с собой не дорогие ткани и бархат, не жемчужные ожерелья и золотые браслеты, а всего лишь один договор, он был твёрдо уверен в том, что жену он здесь себе достанет и без подарков невесте.
  Стоять в кухонном коридоре было опасно. Батюшка в расстроенных чувствах любил поесть, а в комнатах у нас никто и никогда не кушал - чтобы мышей и прочих подобных тварей не плодить.
  В горле стоял комок, на глаза наворачивались злые слёзы пока я, уже не заботясь о тишине, бежала обратно в свою комнату. Так значит я ему тёлочка, которую сторговали в позапрошлом году, раз он только с бумагами приехал! И, значит, не будет никакого праздника завтра - ни вечерних гуляний по лугу перед речкой, ни песен с Лютичкой, ни подарков на Солнцестояние и день рождения - будет только объявление, о том что я перехожу в род этого!! Не бывать никогда такому!!!
  План созрел мгновенно: сбежать из дома. В конце концов, что спасло матушку, вполне может спасти и меня саму! Тем более я не какая-нибудь кисейная барышня, которая дальше ворот отцовской усадьбы носа не кажет пешком.
  Сменная рубаха и штаны; тёплая кожаная куртка как те, что носят охотники; приличное платье - не всё же мне придется по лесам и полям ходить, к людям тоже выйти в чём-то надо... Девичьи мелочи - все в один мешочек, потом разберусь и разложу. Тёплый шерстяной плащ - и ходить удобно, и если в лесу спать придётся - тепло будет. Надо бы еще косу обрезать - в лесу с волосами ниже колен тяжело, но мне их стало очень жалко. Решила, что по дороге обрежу, благо дело такое - нехитрое. Лёгкая деревянная миска, кружка-долблёнка и тяжёлый нож - вот вроде дорожный мешок собран. Ещё надо бы найти еды и не забыть хоть пару перстней взять - чтобы было на что обменять еду... В последний момент вспомнила про ложку - запихала поверх всего, лишь бы не вывалилась. Спешно переоделась во второй набор лесной одежды и спешно, как будто меня кто подгонял, заперла дверь изнутри.
  Окидывая на прощанье комнату - вдруг я больше никогда её не увижу, поймала себя на ощущении нереальности происходящего. Обида и злость на батюшкиного гостя исчезли, уступив место сказочному ожиданию чуда. Тем более, что одно из древних сказаний было посвящено девице, которой было суждено не только сбежать из-под венца, но и стать княгиней, что правила землями родичей наравне с князем...
  "Ага, а если ты такая вся Любава-Премудрая, то в лесу тебя должен ждать Княжич-Несмеян" - сказала сама себе сердитым голосом, подражая старшей поварихе. Мысленно попросив помощи и опеки у Предков, я, чтобы не передумать, быстро открыла окно нараспашку и решительно полезла в него.
  Упасть я не боялась совершенно - благо полная луна в окружении звёзд светила ярко, да и лазать через окно мне случалось в любую погоду и по ночам тоже. Батюшка делал вид, что не знает ни о чём, хотя решётка для диковинного винограда и обычного хмеля с этой стороны дома была значительно толще.
  Стараясь не шуметь, осторожно повисла на руках и спрыгнула во двор - всё же отец прибил решётку к дому не ниже почти двукратного роста человека - чтобы соблазна не было. Потом, старательно, вдоль стеночки, прокралась до забора. Там, между птичником и дровяным сараем, была традиционная для любого забора напасть - доска на одном гвозде. Вот ей-то я и воспользовалась на пути к свободе.
  Потом были поля, мостик через речку и несколько минут почти надсадного хрипа, пока я бегом взбиралась на крутой берег той стороны. Вдоль опушки мне пришлось уже просто идти быстрым шагом - всё же это не дело дышать как загнанная лошадь.
  Быстрый взгляд в небо вызвал отдельный печальный вздох. Оказывается, я очень долго собиралась - и от ночи у меня осталась, дай Предки, хорошо если четвертушка. А это значит, что пробежать лес насквозь и устроить днёвку недоходя до торжища я уже не успеваю. Был еще, правда, один вариант - не пробовать устроиться наёмной кухаркой или поломойкой, как сделала в далёкой древности Любава-Премудрая, а просто дождаться утра и спокойно за четыре часа дойти до Школы, чтобы стать там ученицей.
  Школа, в отличие от нанимателя, не отдавала своих учеников никому, и даже государев сыск вынужден был договариваться с мудрецами, управлявшими обителью знаний. Ну и еще один плюс - что туда я в любом случае поступала. И не только из-за того, что относилась к дворянам - по матушке, но и потому что там набирали вообще всех, кто согласен был отслужить князю-государю верой и правдой за потраченные до этого деньги на содержание и Школы, и учеников.
  Под сенью деревьев было прохладно и сыро, и темно - как же без этого. Позевав минут пять, я поняла, что вариант с обучением гораздо выгоднее всех прочих - хотя бы тем, что я смогу заглянуть в логово к своему другу-волчку, и выспаться в обнимку с ним тоже. Поэтому, быстро свернув на знакомую тропинку, уже через четверть часа я стояла у знакомого выворотня и нахально лезла в волчье логово.
  Серый прибежал буквально через минуту, обнюхал меня и лизнул в щеку - мол, здравствуй, рад видеть. Насмешливо поглядев, как в ответ на ласку я зеваю, он протиснулся мимо меня в дальний угол пещерки, сделал пару кругов на месте и вальяжно лёг. Я радостно улыбнулась и, скинув не глядя дорожный мешок, поползла на четвереньках к волку - обниматься: так спать теплее будет.

Продолжение

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"