Аннотация: Еще кусочек. Вернее, его половина. Я написала больше, но вторую часть не успела выложить. Выложу ближе к концу недели.
Я со вздохом развернула липкую пленку. Охристая глазурь сухими хлопьями посыпалась мне под ноги. Я вздохнула, булочка была возрастом с неделю, а то и две.
- Решила отравиться? - внезапно раздался у меня за спиной знакомый голос, и я вздрогнула от неожиданности, уронив несчастную булку прямо в желтый, описанный собаками, снег. Я устало обернулась. Филипп Вельс стоял от меня в двух шагах, небрежно сложив на груди руки. Редкие витающие в воздухе снежинки падали ему на открытую шею и таили, каплями стекая за ворот. Видать, никто ему так и не рассказал о существовании верхней одежды. Впрочем, может, так действует "вампирья регенерация"?
- Садись в машину, - Филипп кивнул на рычащий позади него "орфель".
В салоне оказалось очень тепло. Замерзшие пальцы тут же болезненно закололо.
- Я не смогу тебе много рассказать, - начала я, когда Вельс сел в машину и завел мотор, - я не помню ничего с мо...
- Знаю, - перебил меня Филипп, оборачиваясь назад и резко выворачивая руль вправо дабы развернуть машину, - пристегнись, пожалуйста.
Чуть повиляв по дворам, машина выехала на шоссе. Мимо потянулись хмурые дома, фонарные столбы и начавшие вспыхивать яркие неоновые вывески магазинов. Зимний день был короток.
- Эти провалы в памяти...Что это? - спросила я, когда Филипп был вынужден остановиться на светофоре, - Последствия твоих действий с моим сознанием? Что-то пошло не так?
- Нет. - свет фар встречной машины осветил тонкий профиль Филиппа, неотрывно следящего за заснеженной дорогой, - Следователь заэкранировал часть твоих воспоминаний, чтобы ты не смогла рассказать кому-нибудь материалы дела. Стандартная практика на допросах.
- Но ты же говорил, что синдром Цефииды должен отбить желание у следователя рыться у меня в памяти?
- Он и не рылся у тебя в памяти. Воспоминания по-прежнему в твоей голове. Он поставил маркер, а потом убрал из быстрой памяти все, что, случилось после его установки.
- Не сказать, чтобы я все поняла... А эти знания можно извлечь?
- Можно. На ментальном допросе.
- Ясно. Значит, нельзя.
В этот момент в лобовом стекле мелькнул знакомый натриевый фонарь и заляпанная объявлениями дверь моего подъезда. Быстро, однако. Как же это не плохо - владеть автомобилем. Не надо мерзнуть на остановке, дышать сигаретным дымом, а потом толкаться в набитом автобусе.
Аккуратно припарковав машину возле большого сугроба у входа, Филипп заглушил двигатель. От меня не укрылся его внимательный и настороженный взгляд в зеркало заднего вида. Я удивленно обернулась, однако ничего не обычного не заметила. Лишь пара влюбленных подростков гуляла по тротуару, целомудренно державшись за руки, да сосед дядя Миша лихо орудовал лопатой, силясь откопать из сугроба личный автотранспорт. Дядя Миша воевал с местной детворой, пытавшейся соорудить на высокой березе под его окном наблюдательный пункт. Малолетние шпионы то и дело соседом ловились и за ухо и препровождались к родителям, за что в последствии частенько бывали лишены воскресных мультфильмов. К несчастью дяди Миши, ребятня у нас оказалась злопам«ятная, и он то и дело страдал от мелких детских пакостей. То ему ручку входной двери зубной пастой намажут, то слово матерное на двери мелом выведут. С тремя ошибками. Или вот как сейчас, машину в сугроб закопают.
- Сейчас мы поднимимся к тебе, и ты быстро соберешь вещи.
- Что? - опешила я, - Какие вещи? Зачем?
Ответом мне был хлопок дверью. Филипп вышел из машины, обошел ее кругом и распахнул дверь с моей стороны, закрыв собой проем.
- Ты временно переезжаешь ко мне, - поставил он меня в известность прежде чем протянуть мне руку.
Я ошарашенно перевела взгляд с его раскрытой ладони на увесистую пряжку кожаного ремня, находившуюся как раз на уровне моих глаз.
- Временно к переезжаю к тебе? Для чего?
Филипп нетерпеливо обернулся назад.
- Нет времени объяснять. Быстрее!
Командный тон Вельса разом привел меня в чувство. Задремавшее было раздражение, как и тогда, в студенческой столовой, вдруг обернулось внезапной вспышкой злости. Этот человек не пойми, что сделал с моим мозгом! Благодаря ему моя бабушка оказалась между жизнью и смертью, а я загремела в цепкие лапы следователей- мозгоковырятелей. Из-за него у меня провалы в памяти! Из-за него я лишилась работы! Меня чуть не подорвали в каком-то сарае средь леса! Полгорода, включая прокуратуру и лучшую подругу считают меня его подстилкой! И после всего этого у него нет времени на объяснении? Да за какую же овцу меня держит, если думает, что я сейчас без вопросов вприпрыжку брошусь паковаться?
- Нет времени объяснять? Быстрее? Знаешь, что, маменькин сынок, никуда я с тобой не поеду, покуда ты мне не все не объясни... Ай!
-Мне кажется, ты забываешься, - тихо проговорил Филипп, бесцеремонно вытаскивая меня из машины за локоть.
Холодный ветер тут же лизнул мне щеку, впрочем, ни сколько не охладив моего настроя.
- Я сейчас закричу, - громко воскликнула я, косясь на проходившую мимо пожилую соседку, с подозрением нас рассматривающую.
Филипп хмуро проследил за моим взглядом, однако отпускать меня и не подумал.
- Прекрати этот спектакль для пенсионеров, - зло прошипел Филипп мне прямо в ухо, перехватывая меня за талию и прижимая меня к себе. Пожилая соседка неодобрительно пробурчала что-то под нос о распущенных нравах молодежи, неприлично выясняющей свои амурные отношения на виду у всего двора и побрела своей дорогой.
Черт, еще и капризной дурой выставил перед всем двором!
- А не то что? Сделаешь мне больно, как тогда на перроне? А не боишься, что установочку сшибет, и я все-все выложу, как на духу, следователю на следующем допросе?
По лицу Филиппа скользнула тень. Вынув из кармана телефон с сенсорным экраном, он сунул мне его под нос:
- А не то один единственный звонок в первую городскую маг-больницу по поводу отмены платежа, и ты завтра же будешь готовить похороны для своей бабушки!