Малышев Александр : другие произведения.

Попаданец против попаданца (рабочее)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 3.24*11  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Все наслышаны о параллельных мирах и попаданцах. В жизни есть отличия от киношных штампов... Но параллельные миры есть. И есть попаданцы. И попаданки тоже бывают. А еще есть Служба, которая следит за этими событиями.
  "Попаданец против попаданца".
   таймлайн, замечания, вопросы .
  
  

"Впереди пятьдесят лет необъявленных войн, и я подписал контракт на весь срок".

  (Эрнест Хемингуэй)
  
  И так бывает...
  Вызов к начальству не всегда приятный момент. Даже если любишь свою работу. Другое дело, что к моему начальству можно не спешить... живем под знаком вечности, да. Обычно между возникновением "возмущения" и возможностью на него отреагировать проходит достаточно времени. Достаточно по меркам Земли-0 (она жеж - Текущая Реальность). Мой начальник сам однажды провел на Земле-37 не самые приятные четырнадцать лет в заключении... пока спасательная партия Службы не выдернула его домой.
  Попаданец-1.
  - Попаданец...
  - Как всегда. Где?
  - Земля-144. До апреля 1942-го все текло примерно как в Реальности (слово "текущая" у нас выбрасывают - это такой сленг Службы). А потом пошла "волна" (*волна - изменения реальности какого-то из параллельных миров... как круги на воде от вмешательства попаданца). Мы зафиксировали изменения порядка 10 параметров. ..
  - Кто?
  - Неизвестно. И самое плохое - он в Темной Зоне. (*Темная Зона - это значит мы не можем засечь попаданца и нейтрализрвать).
  - И что решено?
  То, что вопрос решен я был уверен 100%. Слишком мелкая сошка в Службе ваш покорный слуга, чтобы Самый Главный Начальник решил с ним посоветоваться. Я - обычный "полевой агент", правда с необычной судьбой.
  Решения принято там... непроизвольно я закатил глаза к потолку, а меня вызвали, чтобы отдать приказ. И вперед... Как бы я не напускал на себя скучающий вид, струя адреналина уже ворволась в кровь. Такие уж мы люди, Агенты. Скучно нам жить в уютном 22-м веке. Вот путешествия по мирам, многие из которых совсем дикии - это да. Нерв. Игра.
  Экстрим, - подсказало подсознание мне слово из МОЕГО прошлого... из моего мира. Прошлого мира.
  Но слова шефа меня потрясли еще сильнее, чем просто приказ.
  - Присядь, Игорь.
  Вот это да!!!
  - Решение принято, но оно... гм-гм... необычное.
  Все страньше и чудесатнее. Ладно, послушаем.
  - Ты отправишься следом за этим... - шеф задумчиво пожевал губами - но не ловить этого придурка по неизвестным местам, а для того, чтобы парализовать его вмешательство.
  О, как!!! Неожиданно. Служба обычно не злоупотребляет такими методами... был случай, когда пяток Агентов исправляли несколько лет учиненный одним сумасшедшим погром на Земле-85. Ну еще пару случаев можно вспомнить в стиле "попаданец против попаданца не на расстояние удара". И все.
  Судя по всему, тут не обошлось без Института Изучения Альтернативной Истории. Они похоже опять затеяли Эксперимент Века. А это значит одобрение дано с самого-самого верха. Дела.
  Понятно, почему Внедрять решили меня. Я скажу честно, без хвастовства, туточки лучший специалист по земной истории-20 века. По классической разумеется. Да и русский по национальности... хотя чем черт не шутит, могут засунуть меня и куда-нибудь в США. Чтобы помог Рузвельту А-бомбу сделать в 43-м и применить по Гитлеру. Персонально...
  Шеф хитро посмотрел на мои попытки анализировать ситуацию, больно откровенно они читались на моем лице.
  И стал излагать:
  - Попаданец попал, - тавтанул Шеф - в Германию. Видимо целенаправленно к Адольфу Гитлеру. И стал менять историю в пользу победы Третьего Рейха. Мотивы непонятны, но наши экстра-психологи считают главной мотивацией Объекта страсть к власти...
  - А что. Захватить один мир. Используя свои возможности... А потом? Потом можно и на покорение соседних миров замахнуться! - мысленно прикинул я. Хорошо, что у Агентов таких мыслей нет по определению. Стоит нам немного... того... и нас автоматически вернет на Землю-0.
  -... вычислить мы его не можем. Надо парировать неблагоприятные обстоятельства, и поэтому тебя отправляем... - продолжал шеф плавно подводить меня к главному - матрично.
  Вау!!!
  Он сказал это так спокойно, буднично. А ведь это очень-очень необычно. Затраты на матричное внедрение в десятки раз больше, чем в живом, так сказать, товарном виде.
  - Вот твой реципиент, - на стол легла прозрачный на вид тонюсенький кристалл информации.
  Читаем...
  Василевский Александр Михайлович, начальник Генерального штаба... все ясно. Это я знаю. И пожалуй получше тех знатоков, которые составляли докладную. Вот так. Положил кристалл обратно на стол и задумался.
  Почему не сам Сталин? Или тот жеж Черчилль. Открыл бы я Второй фронт в 42-м, вот Гитлер бы взвыл, усмехнулся я про себя.
  - А вот данные по "волне" - второй кристалл лег рядом.
  Так-с.
  Появление ФВ-190 на Восточном фронте весной 42-го. Ага... еще они, но в штурмовом варианте. Ускоренное производство "Тигра". Сворачивание усилий в Африке в пользу советско-германского фронта. Вот как - вернулся Гудериан. Командующий 1-й танковой. А Клейст?.. Ага, на замену Паулюсу? Логично. На чердак этого слабака. Еще бы Роммеля выписал на советско-германский фронт, и Олл старз лучших немецких генералов была бы готова.
  Ясно.
  Парень решил выиграть войну на Востоке. Принудить к миру СССР так сказать. Ну-ну. Эх, знать бы из какого он мира и что замыслил. Может это просто любитель острых ощущений, сбежавший от окружающей скуки. Или его мир погубили коммунисты (вариант: западные демократы) в безумной термоядерной войне (Земля-62). И он решил отыграться. Матч-реванш, н-да.
  Итак, что мы имеем. Попаданец. Время...
  Апрель 42 года. Возможно и раньше, но серьезное воздействие началось именно тогда. К Гитлеру. Вряд ли Внедрение матричное, скорее парень смог убедить вегетарианца в своей полезности.
  Попаданец-2, специальный Агент Службы - матричное заполнение А.М.Василевского.
  Задача: нейтрализация попытки немцев выиграть войну на Востоке в 42-м году.
  Карты растелены, роли расписаны, фигуры расставлены... игра началась.
  (Сегодня мне пожалуй стыдно за тогдашнее легкомысленное отношение... какая это игра. Война!!!)
  

"Если б душа

  

отделялась от тела,

  

сколько бы чаек

  

ко мне прилетело.

  

Сколько бы ласточек

  

в окна влетало.

  

Сколько б коней

  

в дом тропу протоптало.

  

Если б душа

  

отделялась от тела,

  

я не ходил бы тайком

  

на Пастера,

  

в дом, где живут

  

все друзья неживые.

  

Где не лежат

  

и цветы полевые.

  

Может, потом

  

и случится такое,

  

там, за неслышной

  

подземной рекою,

  

на перевозе,

  

где лодочник желтый

  

знает, зачем

  

и откуда пришел ты.

  

Но на земле

  

не случается чуда.

  

Тот, кто погиб,

  

не приходит оттуда.

  

Были юнцами.

  

Не стали старее.

  

Тех, что погибли,

  

считаю храбрее.

  

Может, осколки их

  

были острее?

  

Может, к ним пули

  

летели быстрее?!

  
  

...Дальше продвинулись.

  

Дольше горели.

  

Тех, что погибли,

  

считаю храбрее".

  
  

Поженян Григорий Михайлович (1922-2005), поэт-фронтовик.

  
  Часть 1. Там был ад.
  
  

И русская судьба безбрежней,

  

Чем может грезиться во сне,

  

И вечно остается прежней

  

При небывалой новизне.

  

Борис Пастернак.

  
  
  
   Вместо пролога.
  12 июля 1942 года, Москва, Кремль.
  -... действия Лизюкова заслуживают специального рассмотрения. Надо создать комиссию или передать его дело в трибунал, - голос заместителя начальника БТ и МВ Сергеева звенел металлом.
  - Товарищ Сталин, - я поднялся со стула и нерешительно переступил с ноги на ноги - По-хорошему, Лизюкова не наказывать надо. А наградить.
  - Ви не согласны с мнением руководства танковых войск? - посапывая трубкой спокойно спросил Иосиф Виссарионович.
  - С отстранением от командования армии и понижением в должности до комкора Ал... товарища Лизюкова - быстро поправился я (вождь не любил, когда кого-то называли по имени-отчеству) - я согласен. Приказ подписан мной 11 июля... со вчерашнего дня, генерал Лизюков назначен командиром Второго танкового корпуса.
  Помолчав, чтобы лучше сформулировать, продолжил гнуть свое:
  - Но я категорически против наказания. Бои были жестокие, танкисты проявили героизм и мужество. Генерал Лизюков был на самых опасных участках, лично ходил в танковые атаки...
  - Почему же вы оставили Воронеж? - недоуменно спросил молчавший весь совет Калинин.
  Вздохнув, я объяснил:
  - Потому что сегодня не Гражданская... одного мужества командарму мало. Нужно еще и мастерство. Потому что враг силен и жесток, бьется из-за всех сил, рвется к Волге и Кавказу. Вот, поглядите на карту, товарищи, какие силы действовали против Лизюкова...
  Я указал на карту, где синие стрелы пронзали красные линии наших войск и прорезав голубую ленту Дона, уперлись в Воронеж:
  - Противник мобилен, давит танками и самолетами...
   Вспомнились бесконечные бомбежки. Немецкие самолеты гонявшиеся чуть ли не за отдельными солдатами. Как бойцы ждали ночи, чтобы прекратилась круговерть над головами.
  И повернувшись к Верховному добавил:
  - Там был ад.
  
  Глава 1. А начиналось все так.
  Пришел я в себя резко, рывком. Словно вынырнул из глубины. Кабинет. Cтол. На перекидном календаре 25 июня. Отлично... Завтра Александру Михайловичу заменят приставку и.о. перед должностью. А через пару дней начнется "Блау". Время на адаптацию, а она бывает тяжелой*, есть. Мало, но есть.
   *Сам момент попадания каждый из переживших описывает по-своему. У меня это происходило примерно так: представьте, что вас пропустили через мясорубку, где ножи разрезают тело (хотя на самом деле все происходит только с вашим сознанием) до атомов... потом эта масса вылетает в длинную трубу и летит со сверхскоростью, чтобы попадая в новый мир снова собраться в нечто единое... врагу не пожелаешь пережить такую пытку. А кому легко? А так бы все, кому не лень шастали бы по параллельным мирам...
  
  
   Воспоминания реципиента. Проверим... Словно вспоминаешь хорошо знакомую книгу или много раз виденный фильм... Яркие, но отрывистые...
   О сколько нам открытий... только не чудных! Последние обрывки информации меня потрясли. "Блау" уже началась! Торопится мой неизвестный враг. А Начальником ГенШтаба Василевский уже стал. Сегодня. Вспомнил сухой голос Сталина по телефону, свои... упс... уже свои(?!!) попытки отказаться от высокого доверия и ощущение чудовищного напряжения. Будто реальная физическая тяжесть навалилась на плечи.
  Итак, что мы имеем. Немцы ударили по Брянскому 21-го, накануне годовщины. Практически одновременно нанесла удар и армия Паулюса. За 4 дня Гот рассек наш фронт, прорвался к Дону, и начал захват плацдармов на восточном берегу. Контрудары танковых корпусов притормозили немецкий паровой каток, и теперь в бой должна пойти 5-я танковая Лизюкова. Директива дана.
  В Реальности этот сильный козырь не принес перелома в битве. Как-то оно теперь выйдет?
  Вот, интересно. Зафиксированы немецкие самолеты желтой, "пустынной" окраске. Логично. Мой неведомый Оппонент идет ва-банк. Гитлеровцы перебросили все ресурсы, откуда могли.
   Хм. А что у нас с самолетами?
   История Реальности по этому поводу противоречивыми данными пестрит. Поскольку одни считают все, другие без ПВО и/или АДД, третьи - без У-2.
  С авиацией у нас плохо. По цифрам, в Действующей армии, АДД, ПВО, авиации флота и РВГК порядка 7 тысяч машин. Но 2 можно выбросить сразу, это "У-2" и тому подобные самолетики.
  Из оставшихся, минимум половина - неисправны... Ну и толку, что за АДД числится почти 300 машин, если из них боеспособны менее 100, а готовых экипажей и того меньше - 89.
   ВОПРОС: у кого есть реальные цифры, большая просьба поделиться... но я оставляю за собой право на авторский произвол!
  Кабинет поплыл, очертание стола, стен, карты стали распдлывчатыми. Н-да. Путешествовать по мирам это вам не в булоШную на такси... Где-то здесь раскладушка (память Александра Михайловича услужливо подбросила на блюдечко с голубой каемочкой нужную информацию)... ага вот.
  ***
  Двухчасовой сон помог. За окном начинался рассвет. Открыл окно. Вдохнул прохладный воздух. Ну, за работу, товарищи.
  Просмотр сводок, отчетов, документов.
  По примеру другого своего визави, генерал-бухгалтера Гальдера, я заносил в записную книжку наиболее важные моменты.
  Когда-то я читал, что Черчилль, приехав в Москву в августе 42-го сообщить дядюшки Джо трудную новость о невозможности открыть Второй фронт, по итогам этой поездки обронил: "Русские дотянут до зимы".
  Не знаю, чем он руководствовался, интуицию никто не отменял. Понятен и скепсис союзничка по поводу возможности советских войск перехватить инициативу у вермахта. Не верили г-да англоскаксы, что Красная Армия поднимется на еще одну битву, сравнимую с Московской... Мои же выводы после анализа ситуации изложены здесь:
  Из записных книжек.
  26 июня 42-го
  1. Горючего запасенного, производящегося сейчас и по ленд-лизу хватит на 6-8 месяцев. Отчет АБТУ...
  2. Призыв 1924 гр., добровольцы (женщины и пацаны с 16 лет), формирование штрафбатов*(!) из зеков, паникеров и прочего шлака, даст нам до конца года порядка 3-х миллионов бойцов.
  3. Уже сформированы (20-ть+) танковых корпусов. Продолжается формирование новых ТК + ТА. До конца года - 28, часть перешиты в механизированные.
  4. Приказ N 227*?
  Тактика.
  1. Фестунги. Сталинград - обязательно!!!
  2. Продолжать контрудары ТК. Побольше пехоты и гаубиц им. Нет мотопехоты - давать кавалерию. Но поспешать медленно.
  3. Партизаны, РДГ. Обязательно. Согласовать с ГРУ и НКВД.
  4. Власов. Немедленная эвакуация в Москву.
  *- ускорить события.
  Если же отвлечься от рациональных планов, то итоги первого года войныя подвел для себя так. Война напоминала бой прекрасно технично оснащенного, великолепного боксера-профи, чемпиона мира (Вермахт) против новичка-перворазрядника из любителей, этакого увальня из какого-то Урюпинска(РККА). Профи выигрывал в одну калитку, эффективно и эффектно смотрелся, но нокаутировать соперника за 12 раундов не смог. Почему? Слишком разные весовые категории у бойцов оказались. Немец блистал в весе до 75 кг, а русский Иван неожиданно пришел из абсолютной категории, с весом под 120 кило. И выстоял. Огромные пространства и людские ресурсы России в который раз поглотили всю мощь европейских захватчиков. Более того, боксер в красной майке с надписью СССР пару раз приложил чемпиона в середине первого матча и уронил его на настил ринга.
  Нокаута нет, и не будет!
  Начиная второй год войны на Востоке Гитлер наверняка рассчитывал, что открывает тринадцатый раунд первого боя; и перед ним все тот же новичок, измотанный и избитый до полусмерти. А СССР выходил после зимней передышки уже на новый матч. С другим, куда более серьезным и уверенным в себе, настроем; с другой предматчевой подготовкой; куда более опытным и тактически зрелым; с собственным "хитрым планом" на эту встречу.
  
  
  Глава 2. Лучшее - враг хорошего.
  
  Начало "Блау" на неделю раньше не означало для немцев автоматически успешности во всем. Первым сбоем стал Севастополь. Лишенный ради генерального наступления 8-го авиакорпуса Рифтгофена, Манштейн резко притормозил. Бои там растягивались... Впрочем, спешка с 11-й армией им в новом формате и не особо нужна. Вторым вынужденным решением стала "жертва пешки" под Демянском. Под нашим нажимом началась эвакуация из мешка. Бои шли там долго, растянувшись почти на два месяца... Александр Михайлович как раз вернулся из поездки оттуда. В связи с началом "Блау" его стремительно отозвали в Москву и столь же стремительно и быстро назначали начальником ГенШтаба.
   Следующей неожиданностью (приятной для нас и видимо крайне болезненной для той стороны) стал неудачный дебют "лишнего" танкового корпуса. Мой оппонент по ту сторону фронта решил усилить 4-ю армию Гота дополнительным танковым корпусом.
  Для этого был переброшен 39-й ТК. В него вошли:
  - развернутый в панцергренадерскую дивизию СС "Лейбштандарт";
  - 17-я тд, переброшенная из ГА "Центр" вместе со штабом фон Арнима.
  -свежесформированная 407 пд из Германии и
  -венгерская моторизованная бригада.
  Таким образом, этот корпус был типичным представителем вооруженных сил противника во второй год войны. Представлен весь спектр вражьих сил. Тут и СС, и ветеран Восточного фронта (17) тд, и наспех созданные птенцы зарождавшееся тотальной мобилизации. Наличие союзников тоже объяснимо. Сил собственно Германии уже не хватало. Но мой визави решил пока обойтись вкраплениями саттелитов в сильные немецкие соединения, видимо помня закончившиеся катастрофически попытки воевать чисто союзными армиями под Сталинградом и на Дону.
  Поставить новый ТК на правый фланг Гота было логично, поскольку помимо прорыва к Воронежу, 4-я танковая одновременно должна была ударом смежными флангами с 6-й армией окружить наши армии правого крыла Юго-западного и левого фланга Брянского фронтов. Так и произошло в Реальности, но окружение оказалось неплотным. Вот эту ошибку и должен был исправить "лишний" корпус.
  Но реальная война мало похожа на бумажную...
   Вступив в бой 23-го, (XХХIХ-й) корпус внезапно напоролся на сильное сопротивление. И это вполне объяснимо.
  Там, где в реальной истории советский полк бежал без боя, потому что при бомбежке погиб командир и выбит весь штаб, благодаря случайности, вызванной "волной", все начальники остались живы. И полк уперся рогом. Там, где советские бомбы, снаряды и РС наносили мало вреда, по прихотливому капризу Судьбы они внезапно плотно накрывали вражеские боевые порядки. Там, где русские дивизии бросались под гусеницы вражеских танков и гибли без особого влияния на победный марш панцергренадеров, в новой реальности их просто не было. Ибо они еще не доехали до фронта. А встречали они противника в других местах... с другим результатом. "Туман войны", те самые роковые случайности, от которых никто не застрахован сработал против немцев.
  Мне посчастливилось узнать с десяток вариантов исторических событий в разных параллельных мирах и такие сюрпризы знакомы. Господи, во скольких мирах Наполеон победил под Ватерлоо! Причем стопяциот разными способами.
  Не менее неприятный сюрприз ожидал фон Арнима 25-го.
  24-го, нащупав слабое место на стыке советских дивизий корпус прорвал оборону. Лидировали в наступлении ЛАГ и 17-я. Прорвавшись на 40-45 км. за длинный летний день, дивизии вышли на оперативный простор. Казалось, задумка с лишним корпусом стала приносить ощутимые плоды. Но 25-го наши нанесли контрудар 16-м танковым корпусом.
  И пришелся он по второму эшелону, а конкретно по тыловым частям ЛАГ и венграм. Болельщики любят спрорить, что было бы если... если бы в начале матча удар пришелся не в штангу, а мяч влетел в сетку? Как бы тогда повернулся ход матча и чем бы сердце успокоилось. Вот таким голевым ударом и стал контрудар шестнадцатого. Прошив слабое прикрытие, танкисты расстерзали пару тыловых колонн и врезались в мадьярские ряды. За один день союзники потеряли два десятка танков, кучу броне- и просто автомашин, десяток раздавленных орудий и сотни пленных.
  А главное, чумазые от копоти и загорелые до черноты под жарким солнцем советские бойцы получили сильный психологический допинг. Победа рождает уверенность. Окрыляет. Особенно - победа в первом бою.
  Фон Арниму пришлось разворачивать часть своих сил на северо-восток. 16-й не смог развить удар, под воздействием танков, панцергренадеров и бесконечных атак авиации немцев он стал медленно откатываться назад. Перейдя к тактике танковых засад и коротких ударов малыми силами. Однако, и немцам не удалось решить проблемы разом. Вместо стремительного прорыва, им пришлось двое суток вести тяжелые бои. Эта непредвиденная задержка изменила рисунок операции.
  Уже 26-го 21-я и 40-я армии начали отскок из-под угрозы окружения.
  Южная клешня, состоящая из армии Клейста, испытывала теже проблемы. Только контрудар наносили два танковых корпуса ЮЗФ (4-й и 24-й). Одновременные удары танковых корпусов извне и стрелковых дивизий изнутри зарождающегося "котла" сковали фрицев.
  
  Глава 3. Июльское пекло.
  Пять последних дней июня прошли для меня в бесконечной череде дел... Доклады в Ставке, переговоры с фронтами, анализ данных, подписание бесконечных директив и телеграмм. Под Воронежем дела шли все тяжелее, и туда направлялся беспрерывный поток пополнений и резервов. Одновременно, тоненький ручеек частей и соединений был пущен под Сталинград. Формирование гарнизона будущего фестунга(крепости) началось.
  К концу месяца и Сам понял, что главной ареной борьбы летней кампании станет южный фланг. Скрипнув, военная машина непобедимой и легендарной стала разворачиватся в нужную сторону.
  Пожалуй одно решение упомяну особо. Помня, как жаловались танкисты на недостаток пехоты, с Западного фронта катуковцам (1-й ТК) была переброшена усиленная кавдивизия. Вскоре, плечом к плечу с его корпусом встал 16-й отступивший после своего дерзкого контрудара на север.Так начала формироваться оперативная группа генерала Катукова (фактически: слегка урезанная танковая армия). Группа нависла на фланге Гота, медленно отступая под ударами врага.
  В 45-м, два танковых корпуса без проблем пробили бы оборону немцкой пехоты (55 АК) и перехватили тылы ушедших вперед танковых горпусов 4-й ТА. Но 42-й не 45-й... не хватало опыта ни командирам, ни бойцам. Танкисты не имели поддержки с воздуха, а собственные зенитные средства корпусов были слабы. В результате перспективный контрудар выродился в серию частных боев.
  Правда 42-й и не 41-й!
  Стремительного марш-марша у немцев тоже не вышло. Все новые танковые корпуса РККА вступали в бой. Эти хаотичные, плохо подготовленные, неодновременные удары, тем не менее тормозили немецкий паровой каток. 28-го своими передовыми отрядами в бой пошла 5-я танковая армия. Наступила пора и мне отправится к Дону.
  Не обращая внимание на удары в свою левую скулу танки и панцергренадеры Гота практически с ходу форсировали Дон (28-30). Захватив плацдармы на восточном берегу, быстро накопили силы и коротким броском прорвались к Воронежу. Началась ожесточенная борьба за город.
  Еще 23-го к городу началось выдвижение резервов. На станции выгружался 18-й танковый корпус, с севера и востока подходили стрелковые дивизии резервных армий. Ставка бросила в бой сразу три резервные армии, заодно снимая отдельные дивизии, бригады, полки отовсюду где можно. Теперь все зависело от стойкости этих войск.
  Ночью с 30 июняна 1 июля, как представитель Ставки, я вылетел на Воронежский фронт. Интересно, что в подкорки мозга Александр Михайлович... нет, не боялся немцев. Опасался. Это опасение зародилось еще в Первую мировую, когда он воевал на ЮЗФ. Этот фронт сражался в основном с австрийцами, но солдаты и офицеры, в том числе и молоденький прапорщик Василевский, с тревогой следили за противником: не сменили ли австрияков жесткие германцы.
  СПОЙЛЕР: Против нас по-прежнему стояла 7-я австрийская армия генерала Пфлянцера-Балтина; солдаты, а в некоторой мере и офицеры радовались, что нам придется иметь дело не с немцами, а с австрийцами, которые были слабее. В начале каждой артиллерийской перестрелки мы поглядывали на цвет разрыва и, увидев знакомую розовую дымку, которую давали австрийские снаряды, облегченно вздыхали. http://militera.lib.ru/memo/russian/vasilevsky/03.html
  Лето и оснь 41-го тоже не добавили оптимизма. И хотя вера в победу оставалась, а контрнаступление под Москвой и зимняя кампания ее укрепили, но опасения остались. Катастрофическое развитие событий в мае-июне 42-го тоже настраивало на жестокую и бескомпромиссную борьбу.
  Сюда добавлялось и вполне понятное волнение от первого испытания собственных оперативных навыков и тактического искусства. Командовать из Москвы легко, а как оно будет на поле боя?
  Из записных книжек.
  Принято решение формировать бригады из средних и легких танков, а все КВ собирать в тяжелые полки прорыва РВГК. "Матильды"?
  Готовить [к обороне] кавказские перевалы. Не менее усиленного стр. бат. на каждый.
  Будущие ф. [*фестунги] - Сталинград, Калач, Ростов. Без разрешения Ставки ни одного солдата из гарнизонов не брать. Для Сталинграда - 1-я гв. А?
  3 ИАК РВГК под Воронеж. 1 ИАК - прикрыть Масленникова. 2 ИАК?
  Немцы очищают Демянский мешок. Плохо.
  Севастополь держится...
  
  Шаг на месте.
  1 июля я прилетел в Елец.
  Уже на аэродроме почувствовал дыхание хаоса катившегося по войскам Брянского фронта. Нас никто не ждал, машины из штафронта прибыли только через полтора часа.
  По дороги к ВКП фронта видны следы вражеских бомбардировок. По обочинам дороги лежали еще не убранные тела погибших людей, в основном беженцев. Попалась и пара разбитых танков: обгоревший Т-34 и упавший в овраг, видимо сброшенный туда близким взрывом бомбы, перевернутый Т-70...
  Беженцы были, но не так много, как в 41-м. Трясясь на повозках или устало катя тачки на Восток уходили в основном женщины и дети. Мужчин, даже стариков и подростков, было мало.
  На ВПУ нас встретил заместитель комфронта генерал Чибисов. Сам Голиков командовал фронтом из восточной, заречной, части Воронежа, одновременно руководя обороной города. Начальник штаба Казаков был непосредственно в Пятой. Потеря управления была явной.
   - Жаль, что не удалось настоять на своем в Ставке: разделить фронт на два, - подумалось мне. Тем более, что на этом предложении настаивали и сами воевавшие на Дону. Армия Гота, глубоко вклинившись в наши порядки, своим построение напоминала почти прямой угол, имея северный и восточный (воронежский) фас. Соответственно, логично было подчинить наши войска двум фронтовым управлением.
  Как оказалось, на временном КП даже не знали места расположения штаба Лизюкова, не имели связи ни с ним, ни с командующим. Не удалось связаться со Ставкой. "Будет втык" - пронеслось в голове. По заведенному Иосифом Виссарионовичем порядку представители Ставки должны были отчитываться перед Ставкой каждый день. Оставалось уповать на прагматизм Сталина: не выгонит же он меня с работы, сразу после назначения на должность. Какой-никакой кредит доверия у "товарища генерал-полковника"(так я мысленно часто называл себя) есть. До конца 42-го его хватит хоть?
  
  Как и в Реальности, контрудар Пятой повторял все ошибки предыдущего лета (и моей Реальности): разрозненые по времени и месту удары, введение корпусов в бой по частям, плохая разведка, недостаток пехоты и собственной артиллерии, что снижало боевую мощь. Шесть сотен (с хвостиком) танков, практически стандарт для советской ТА обр. 43-45 гг., не смогли качественно изменить ситуацию. Вражеские самолеты висели над головой. Штуки и штурмовые фоккеры чуть ли не буквально прижимали атакующих к земле. Гонялись они и за автомашинами на дорогах, много раз нашему кортежу приходилось сворачивать с дороги и прятаться в оврагах или лесках.
  К вечеру 1-го все-таки удалось разыскать КП Лизюкова. На следующий день снова грянул бой.
  Первый бой для меня был очень важен. За свою карьеру Агента во всяких переделках побывал, да и воспоминания Александра Михайловича тоже под рукой. Но никакой, самый расхудожественный или документальный фильм не передаст всюполноту ощущений воина в битве. Тем более, когда отвечаешь не только за себя, а ответственность лежит за тысячи людей... По опыту войны, подчерпнутому из мемуаров, я отправил своего адъютанта Сергея к линии фронта на "перехват" раненых. Солдатский телеграф - сильное средство связи, получше некоторых. Горячие, прям из боя, новости из первых рук должны были помочь понять, как там идут дела.
  8.00 ударила наша артиллерия. Даже мне было понятно насколько жидким был огонь. 8.30 по традиционной схеме - залпом "катюш" прозвучал сигнал к атаке. Введенный в бой 2-го июля Второй танковый корпус смог продвинутся на два км. К 12.00 воздух заполнился вражескими самолетами.
  - Где наша авиация? - возмущенно бросил какой-то танкист в сторону находящегося на КП авианаводчика в звании майора.
  Начались контратаки немцев. Бой распался на отдельные эпизоды, переходя в формат "битвы за избушку". К вечеру танкисты откатились назад. Общее продвижение корпуса составило пятьсот метров. Потери были большие. В отчете комкора особенно резануло сообщение "4-е подбитых КВ пришлось взорвать". Эх. Останься поле боя за нами...
  Чуть лучше дело было у соседей справа. Усиленная танковой бригадой Тихновецкого соседняя (?23?) стрелковая дивизия продвинулась на полтора км, завязав бой за совхоз им. Кирова. Бригада сохранила почти всю матчасть, но испытывала большие трудности с боеприпасами и горючим. К шести вечера бои затихли.
  
  Шаг в сторону.
  Неприятно поразило меня обсуждение результатов боя и планирование удара на следующий день. И КОМАНДОВАНИЕ КОРПУСА И КОМАНДОВАНИЕ АРМИИ (правда самого Лизюкова не было, он уехал в передовые части) собиралось продолжить наступление в той же самой группировки точно по тому же самому направлению. Если в первые сутки я не особо вмешивался в процесс, собирая информацию и изучая людей, то здесь пришлось решительно вмешаться.
  Как представитель Ставки и начальник Генерального Штаба, можно было просто приказать, но мне хотелось, чтобы командиры нашли другой вариант сами. Школа Бориса Михайловича. И поэтому я начал с вопроса: А как вы думаете, немцы ждут нашего удара?..
  Бурное обсуждение показало, что повторный удар в той же группировке теряет смысл.
  Решение было таким. Немедленно перепланировать наступление, перебросив основные силы правее, в полосу 223 сд. Подать горючее и боеприпасы Тихновецкому. Подтянуть артиллерию и катюши. Отдельно я побеседовал со штабом Воздушной армии. Летуны пообещали штурмовики.
  Коротка июльская ночь. Тихо ругаясь, тревожимые короткими огневыми налетами немцев, танкисты Лизюкова перемещались в полосу соседней дивизии.
  Утром снова начался бой. Увы, немцы тоже сделали правильный ход, укрепив свои силы в р-не совхоза и роща Круглая.
  Опять вместо сильного удара на большую глубину атаки переросли во встречное сражение. Используя хоккейную терминологию: много борьбы в углах площадки, зацепов, задержек, драк и мало реальной красивой игры. К середине дня, поддержанные штурмовиками и катюшами на прямой наводки танкисты овладели рощей Круглой. Практически сразу они попали под мощный обстрел тяжелых орудий немцев и непрерывный конвейер ударов с воздуха. К вечеру от рощи остались одни обугленные пеньки. Казалось, ничто живое там не выживет. Но в действительности оказалось, что не все так плохо. Танкисты и пехотинцы умело укрылись в окопах и захваченных у немцев блиндажах, замаскировали танки.
  Хуже дела пошли у Тихновецкого. Бригада с батальоном автоматчиков ворвалась в совхоз, захватила окраину, но продвинутся дальше не смогла. Немцы умело использовали овраг пересекающий селение как естественный противотанковый ров. Спокойно отшли, заняли позиции в центре совхоза и встретили нас ливнем свинца и стали.
  Слабая поддержка артиллерии не позволила танкистам овладеть ключевой позицией - каменным клубом на пригорке. К вечеру бой затих и здесь.
  
  Шаг в другую сторону
  Естественно решение перенести удар в обход упорно обороняющихся позиций. Сами немцы неоднократно демонстрировали нам, как надо обходить узля сопротивления, ловко отыскивая слабо укрепленные рубежи или нанося удары в стыки советских дивизий и армий.
  Поэтому основной удар армии перенесли в полосу действия Ротмистрова, с правого фланга на левый. Составленный вечером 3-го на лету план тут же стал приводиться в действие. Единственными уточнениями с моей стороны были:
  наносить удар не на юг, а на юго-восток. Так мы выходили в тыл ударной группировки Гота;
  И еще замечание. Второй эшелон ударной группы (339 сд, тбр) должны были выбросить к фронту свои артиллерийские части. Для участия в артподготовки. Вообще, выключение из артиллерийских наступлений орудий и минометов резервов и вторых эшелонов войск было повальным.
  Смущенный тем, что все три дня боев в местах моего присутствия Фортуна отворачивалась от наших войск, я решил "на удачу" оставить место прорыва и съездить в оперативную группу Катукова.
  Начатый без меня контрудар Ротмистрова 4 и 5-го прошел плохо. Одной из причин стало присутствие подошедших к немцам пехотных дивизий. Попав под сосредоточенный огонь десятков ПТО, зениток и тяжелых орудий даже танки КВ выходили из строя. Двухдневный бой закончился большими потерями.
  
  Прыжок на месте.
  Дорога по изуродовааному бомбежками и обстрелами, разбитому тысячами прошедших машин и танков шляху заняла пять часов. Несмотря на накачку ОГ силами (кавдивизия из 8-го КК, 15 сд из состаа Тринадцатой армии, 1-я гв.сд Руссиянова, мсбр с Дальнего Востока) действовала она крайне невнятно.
  Катуков спланировал двухсторонним охватом окружить два немецких пехотных полка. 3-5 июля, этот удар состоялся. В окружение попали правда полтора немецких батальона (разведка сильно преувеличила немецкие силы). Но дальше удар развития не получил. Немцы грамотно заняли круговую оборону и стойко держались.
  Самоуверенность арийцев меня потрясла. Они не стали даже деблокирующую группу создавать. А просто нанесли удар по соседям Катукова. Потрепанные дивизии 13-й армии Пухова отошли, обнажив правый фланг танкистов. Досталось и правофланговому мотострелковому батальону 1-го ТК.
  В результате ОГ пришлось снова отступать.
  С тактической точки зрения, грамотно спланированный и твердо проведенный в жизнь удар принес безусловнй успех. Наши бойцы оттеснили немцев па 5-6 километров, окружили немецкую часть.
  Но с оперативной... Два танковых корпуса, усиленных целом рядом соединений пытаются разбить два немецких пехотных полка. Ведут бой трое суток. И в конце концов отступают.
  Было о чем поговорить нам в блиндаже командующего.
  Разговор был долгим и обстоятельным. Две недели боев - достаточно много времени, чтобы придти к определенным выводам. Общий рефрен беседы: танки воюют сами по себе, стрелки, артиллерия и авиация - сами по себе. Взаимодействия родов войск и соседних соединений отстутствуют. Иногда совсем. Приказ Генштаба об оснащении всех армий, корпусов и дивизий мощными радиостанциями не мог быть выполнен по техническим и организационным причинам.
  Перед отъездом я решил поддержать генерала:
  - Награждать вас, Михаил Ефимович не за что, а ругать не хочется. Есть у меня тут одна карта...
  Расстегнув планшет, я достал карту-план Берлина на немецком языке. Попалась она мне на глаза среди массы трофейных документов в кабинете Генштаба, вот я ее и схомячил. Специально изучал ее, делая пометки. Вздохнув, протянул генералу:
  - Поизучайте на досуге.
  - Берлин? - удивился Катуков, глядя на подарок.
  - Да, товарищ Катуков, Берлин. Нам его еще брать.
  Несмотря на текущее положение дел, несмотря на потери и отступления, Красная Армия продолжала верить в победу... Этой верой все больше проникался и я. Вот и решил таким странным образом поощрить генерала.
  Вышли на воздух. Долгожданный вечер принес прохладу. Попращались за руку.
  - Воюйте, товарищи умнее, - сказал на прощание и бросил адъютанту: -Машину...
  
  
  
  Глава 4. Воронеж.
  Только на пятый день своего прибывания на Брянском фронте я добрался до "головного офиса" - ВПУ фронта. Голиков развернул свой НП недалеко от Воронежа, на левом берегу одноименной реки.
  Если к Катукову я подсознатльно испытывал пиетет, воспитанный советским кино и мемуарной литературой, и был слегка разочарован действительностью, то к Голикову (по тем же причинам) изначально относился скептически.
  Однако вот как бывает. При личной встречи он мне понравился. Возможно, я увидел его в тот момент, когда расстерянность от внезапных ударов немцев, обернувшаяся потерей управления, уже прошла. Генерал взял себя в руки и уверенно руководил боями. Иначе бы бросок на Воронеж на неделю раньше Реальности привел бы к потере города на неделю раньше...
  Однако этого пока не произошло. Точнее, большую часть города, лежащую на западном берегу р.Воронеж немцы захватили. Разрезав заодно здесь группировку наших сил пополам. Но части 18 ТК, которыми теперь командовал Черняховский зацепились за пару южных кварталов, сохранив важный плацдарм на том берегу.
  Одновременно, с севера, по "сухому фронту"(*междуречье Дона и Воронежа) бил т.н. сводный танковый корпус. Или группа Завалишина. Танков там собралось много. 115 отбр, усилившая сд генерала Завалишина. 181 тбр, оторвавшаяся от своего 18-го корпуса - она просто не успела к Воронежу, немцы перехватили пути раньше. Отд. танковый батальон огнеметных танков, приданный 163 сд полковника Морозенко. Два десятка танков, в основном из ремонта, оказалось в отдельном батальоне НКВД, отступившем от Воронежа на север и влившемся в состав импровизированной группы. И, наконец, 4-й гвардейский танковый полк прорыва РВКГ. Он прибыл из резерва буквально накануне.
  ТПП РВГК были во многом моими "крестниками". После многочисленных обсуждений, в том числе и до моего попадавлова, Ставка пришла к обоснованному выводу. Формировать бригады (отдельные и для ТК)из средних и легких танков, а КВ собирать в специальные танковые полки (штат - 21 танк). Маршевые возможности не позволяли перетяжеленным КВ успевать за тридцатьчетверками как в будущих(?) глубоких прорывах, так и при многочисленных перебросках для контрударов; зато броня и огневая мощь могла помочь при прорыве вражеской обороны. Предполагалась предавать их стрелковым частям либо танковым корпусам для нанесения главных ударов, поэтому полки получили статус РВГК.
  И вот дебют совместного детища Генштаба, АБТУ и Ставки.
  Мне было очень важно посмотреть на результаты гвардейцев. Поэтому убедившись, что Голиков твердо руководит войсками под Воронежем и кризис после падения города миновал, я тем же днем отправился к Завалишину.
  
  Последняя попытка переломить судьбу.
  Атака сводного корпуса была последним шансом переломить ход Воронежской битвы. Группе Завалишина придали все что можно: артиллерию, включая несколько тяжелых артидивизионов с левого берега р.Воронеж. Новые РСЗО М-31 "андрюша", он же "лука".
  Атака на сухом фронте, т.е. между реками Дон и Воронеж на сам город была скорее символом отчаяния, чем глубоко продуманной стратегии и тактики. Ибо перед нашим фронтом стояли уже не разрозненые боевые группы, нарезанные из танковых и моторизованных дивизий и передовых (развед)батальонов пехотных соединений. А вполне серьезные, основные, силы подошедших пехотных дивизий. Подкрепленных к тому же танками 9 и 11 тд.
  Наступление 7-го июля началось с 50-минутной артподготовки. Была и поддержка с воздуха. Еще ночью по вражеским позициям "отработали" легкобомбардировочные полки По(У)-2. АДД тоже произвела несколько десятков вылетов по тылам немцев. Утром ринулись штурмовики. Короткая их атака была яростной, но малопродуктивной. Вместо того, чтобы висеть 30-40 минут над головами противника, подавляя любое проявление активности, Илы поспешно сбросили свой бомбовый груз и заспешили домой. Даже наличие в воздухе массы истребителей 3 ИАК РВГК Савицкого не гарантировал от атак мессеров и фокеров; от плотного зенитного огня с земли. Завершаюший залп "катюш", в котором поучаствовали и М-31 дал сигнал к атаке.
  Первую траншею наши захватили, но бой в глубине сразу показал: система огня немцев до конца неподавлена. Имевший вместо штатных 21 тридцать два танка ТПП дошел до позиций зениток и был остановлен там... 2 КВ сгорели полностью, еще десяток было подбито. Пехота за танками не прорвалась.
  На моих глазах огнеметные танки выжгли пару дзотов, но затем попали под фланговый огонь вражеских противотанкистах. Один за другим машины превращались в факелы. Один из охваченных огнем Т-26 ринулся вперед, в бесстрашном броске достиг вражеской артпозиции... и остался чернеть обуглившейся массой на раздавленнной "колотушке".
  Не дело начальника Генштаба рисковать жизнью на передовой, но желание посмотреть своими глазами на отбитые позиции перевесило. Кроме того, я верил в свою звезду, и немного наплевательски относился к возможности погибнуть "здесь и сейчас".
  Осмотр немецких траншей многое мне объяснил. Вот позиция пулеметчика. Все дно засыпано стреляными гильзами. Позицию пулеметчик и его командир выбрали идеальную, словно созданную для фланкирующего огня. Обнаружить ее было трудно, так как перед фронтом росли кустики, а сам сектор обстрела прикрывал небольшой вал. Земля перед позиций обильно смочена водой (чтобы не поднимать пыль, демаскируя себя).
   Чуть дальше обнаружили позицию снайпера. Отлично замаскированное убежище. Эти не ушли безнаказанными - разбитая винтовка с исеченным осколками оптическим прицелом, пятна крови... Рядом взорвалось несколько наших мин, видимо совершенно случайно. Повезло. Но самого снайпера вытащил напарник (или отступающие пехотинцы) - неглубокая, но хорошо замаскированная траншея уходила в тыл.
  Сражение явно клонилось в пользу немцев. Бой за вторую линию окопов затянулся до полдня. К 17.00 он сам собой затих. Оперативный прорыв не был достигнут и на следующий день. Поредевшие до 50-60 человек роты, в которых выбило большую часть командиров и политруков, даже при поддержки почти сотни танков не смогли прорвать плотное построение немецких дивизий.
   Появилось чувство некой обреченности. Командир чувствует ситуацию, и с объективной трезвостью я понимал... Даже если бы у меня под рукой был свежий танковый корпус (а то и вся 3-я танковая армия, чем дядюшка Джо не шутит...), а не собранные с бору по сосенки соединения и части. Если бы атаку поддерживали 400 стволов гаубичной артиллерии. А наши самолеты , а не немецкие висели бы над полем боя с утра дол вечера. Вряд ли мы смогли прорваться к городу.
  Летчики 15-й воздушной делали все, что могли, но примитивная тактика и превосходство в ТТХ немецких самолетов сказывалось.
  Очень уж умело воевали немцы. Без суеты отвели свои части на вторую, потом третью линию. Энергично маневрировали резервами... их подход с юга можно было увидеть невооруженным взглядом, по столбам пыли тянувшимся вверх. Отлично взаимодействовали с авиацией. Дважды на моих глазах сталинские соколы пытались сорвать бомбометание, и оба раза немецкие истребители отбивали эти атаки. Черные хвосты горящих самолетов тянулись к земле... Падали правда не только наши ястребки, но и немецкие люфты. Кое-что сбивали-подбивали зенитки - на обратном пути мы увидели разбитый в хлам "фоккер", приткнувшийся у самого берега Воронежа.
   Удары с воздуха были страшные. Сам попав под пару бомбежек, я стал лучше понимать тот ужас перед вражескими Ю-87, что буквально парализовывал наших солдат тем летом... А когда над полем боя появлялись "фокеры" становилось совсем тяжело. Именно атаки ФВ-190 стали причиной гибели комкора-4 Героя Советского Союзам Мишулина. Тяжело ранен при бомбежке был и начальник АБТУ генерал Федоренко. После чего его ОГ из 4-го и 24-го ТК окончательно распалась.
  Даже переброска 3-го ИАК РВГК (две ИАД, пять ИАП) знаменитого "Дракона" (генерала Савицкого) не смогло переломить ситуацию. Корпус был укомплектован опытными летчиками с Дальнего Востока, перевооружен на новые самолеты (ЛаГГ-3, Як-1). Но им пришлось тяжело.
  
  Допрос пленного
  Вторым по значимости источником информации из первых уст является допрос пленных. Конечно, я читал доклады разведчиков и особистов, опрашивающих военопленных немцев. Но личная встреча - это личная встреча. Первая беседа лицом к лицу состоялась именно под Воронежем. Обер-лейтенант Карл Вольфарт.
  Воюет с 40-го года. Брал Белград. На Востоке с 41-го года. Уверенный в себе, но не наглый. В плен попал "случайно". Траншею окружили тысячи русских азиатов, свалились со всех сторон, повязали.
  Мою беседу с немцем сложно было назвать допросом, скорее хотелось понять, что чувствуют по ту сторону фронта.
  Странный был этот рассказ. С одной сторны немец был железно уверен в собственном превосходстве, умении воевать, скептически оценивал наших командиров. С другой стороны прорывались новые нотки
  "сопротивление возросло... у русских есть "катюши"(дословно: сталинские органы)... эти расстояния... местное население пусть и не враждебно, но настороженно принимает фрицев (в одной деревни их роту обстрелял 16-летний пацан из местных)... многие жители пытались уйти из-под оккуппации... танк Т-34 хорош, у нас такого нет... у многих в роте обморожения с прошедшей зимы...
  авиация русских действует на нервы (это он про ночные налеты легкобомбардировочных полков По-2)... много потерь среди офицеров, на недели погиб друг, обер-лейтенант Куртсоффер...
  Нет, снайперы не донимают... минометный обстрел тоже... артиллерия ваша - да, бьёт сильно. Позавчера разнесла батальонную кухню... "
  Задумавшись на секунду, я задал вопрос:
  - Гитлер совершил ошибку, напав на СССР?
  Пленный чуть вздрогнул слушая переводчика, неуверенно втянул голову в плечи и поколебавшись, все-таки произнес:
  - Да. Это ошибка фюрера. Германия понесла очень большие потери...
  =================================================
  Вместо эпилога. Гибель комбрига.
  (написал фанфик по реальным воспоминаниям)Буквально за три часа до отлета из-под Воронежа я узнал о гибели Тихновецкого. Его бригада дралась отлично, сам комбриг мне понравился своим спокойным мужеством и уверенностью. Военный Совет армии ходатайствовал о присвоение бригады звания гвардейской, а самого комбрига представил к ордену.
   По дороге на аэродром заехал к танкистам. В хате на окраине (?) собрались командиры. Не было ближайшего помощника Тихновецкого, комиссара бригады Кузьмина. В том последнем бою он был ранен в голову и эвакуирован в армейский госпиталь.
  Рассказывали танкисты медленно, слова словно застревали в горле. Любили орлы своего командира.
  В основном говорил комбат-1 лейтенант Новиков (* большие потери, и за пять дней боев он вырос до комбата).
   - Бригада заняла село(?), замаскировались... Немцы появились внезапно. Колонной шли по шляху на юго-запад... Я невольно улыбнулся... близость Украины... и многие употребляли украинские слова: шлях, хата...
   - Самоходки ударили по селу, - продолжил начштаба старший л-т Макарин, - Комбриг сразу заматерился... "Вот сволочи, по мирным людям стреляют. Уходят, а напоследок гадят". А я никак в толк не возьму, по нам ведь бьют???
   - Он сразу догадался! - вклинился опять Новиков, - это я потом сообразил, после боя: немцы нас не заметили, иначе бы развернулись в боевой порядок. Просто шли в колонне и стреляли по хатам.
   - Комбриг и решил врезать... дистанция большая, вот и рванул с первой ротой на перехват. Прыгнул на танк и вперед. Сблизились и началась дуэль. И ведь как нарочно его личный танк оказался неисправен. Будь он не на броне, а внутри...
  - Подошел Кузьмин с еще одним взводом. Немцы не выдержали, быстро свернули с шляха и отступили. И почти в конце боя снаряд попал в башню Т-34 на котором был комбриг.
  - Ранило его тяжело - весь бок в крови, а он продолжал командовать... приказы отдавал, цели указывал. Я по рации их дублировал остальным, - произнес угрюмый брюнет-старшина из угла. Это командир танка, с котрого руководил боем Тихновецкий, догадался я. Старшина помолчал, добавил:
  - И ведь даже голоса не изменил, говорил спокойно, твердо... как всегда.
  Дальнейшее понятно. Пока закончился бой, пока перевязали и довезли до санбата, майор потерял много крови. Множественные осколочные ранения...
  - Похоронили мы его на холме, за селом...
   Таких людей теряем. Попрощавшись с контуженными горем танкистами, я с тяжелым чувством поехал на аэродром. По дороге к самолету поймал себя на мысли, что не хочу отсюда уезжать. Все понятно, главные события теперь перемещаются на юг, туда куда двигаются немецкие подвижные части - в большую излучину Дона. Куда ушла безнаказанной самоходка Штуг-3 погубившая комбрига Тихновецкого.
  Туда перенацеливался паровой каток 4-й танковой Гота, усыпав вороненжскую землю своими и нашими сожжеными танками, разбитыми орудиями и брошенными машинами. Но хотелось остаться здесь, на этой земле; там где принял свой первый бой. Где породнился крепким боевым товариществом со многими бойцами, командирами, генералами. Остаться и драться. За Воронеж, за комбрига, за многих - уже погибших и еще живых...
  Но ноги уже сами несли к трапу. Предстояло возвращение в Москву.
  Нужно было продолжать жить и исполнять свой долг...
  
  
  Часть 2. Грохочущий Дон.
  Вместо пролога. Долгий разговор усталой ночью...
  15 июля, Москва, ГенШтаб.
  - Андрей Андреевич, я прекрасно понимаю... вы устали, подавлены неудачами.
  Что-то сломалось в этом высоком и худом человеке. Я встречал таких на фронте, были у меня тяжелые разговоры и в тылу. Надлом от бесконечных поражений 41-го получив новую подпитку от обвальных событий весны-начала лета 42-го породил какую-то обреченность, почти фаталическую веру: немца нам не победить.
  Самое смешное, что благодаря подборкам трофейных писем от немецких солдат, которые попали в наши руки и переведенные специально для информирования высшего руководства нашей страны о настроениях вражеских войск, допросов пленных офицеров, данным из разведсводок от ГРУ и НКВД я знал другое. В немецких письмах встречались практически совпадающие по смыслу мысли: русских нам не одолеть.
  Немецкие солдаты и офицеры на фронте увидели то, что не попало еще в поле зрение немецких обывателей или лидеров Третьего Рейха. Что не отражали победные кинохроники с раскуроченной советской техникой или серымии от пыли колоннами русских пленных. Сопротивление росло. Ожесточенность советских войск росла. Опыт современной войны, перенимающийся под огнем и оплаченный потоками крови, тем не менее приносил плоды.
  Наступление 42-го все меньше походило на прогулку по Франции и приносило еще большие потери, чем в 41-м...
  - Я прошу направить меня на фронт, - глухо и как-то безжизнено проговорил генерал.
  "Боится, что отсюда его отправят в подвалы НКВД, что ли?" - мелькнуло у меня. Таким голосом и с такими мучительными интонациями боевые офицеры просят пистолет с одним патроном, а не в бой рвутся...
  - Товарищ генерал. Вам нужно время... - чуть не произнес "на реабилитацию"... - на восстановление сил. Отправляйтесь на Дальний Восток. У вас большой опыт современной войны... и теоретический, и практический. Готовьте войска, учите всему, что нужно на войне. Они нам могут сильно пригодиться в боях на юге.
  - Рвутся к Сталтинграду и Кавказу? - глазами поинтересовался Власов, кивнув в сторону карты на стене...
  - Рвутся, - также молчаливо кивнул я.
  - Ну а если самураи попробуют что-то такое учинить на наших восточных рубежах - то тоже будьте готовы дать отпор, - решился я закончить этот тяжкий разговор.
  - Еще раз прошу сделать все возможное для спасения моей... - кадык генерала дернулся, - армии.
  Вторая Ударная Армия уже не существовала как организованная сила, но отдельные группы и одинокие бойцы продолжали сражаться и выходить к своим.
  Прошедший год многое объяснил людям... и про фашистов и про их отношения к нашим людям в плену и оккупации. Борьба продолжалась.
  
   Глава 1. Бои в излучине начались .
  
  Фактически бои в излучине уже начались, одновременно с отражением наших контрударов под Воронежем. Правда носили они характер прощупывания, так сказать "местного значения". По мере подхода сил немцы искали слабые места в обороне потрепаных советских частей Юго-Западногоо фронта и наших свежих резервов, срочно перебрасываемых в горнило боев. Туда нацеливались целые резервные общевойсковые армии и две недоразвернутые, находящиеся в стадии формирования, танковые (1-я и 4-я).
   Таран трех армий группы "Б" нацеливался на Калач и далее на Сталинград. Кроме того, немцы активно пытались захватить плацдармы на левом берегу Дона, на флангах огромной дуги советских войск. Решение напрашивалось: атаковать по обоим берегам великой реки, быстро разгромить противостоящие соединения и прорваться к Сталинграду стремительно, без затяжных боев.
   Но оперативная пауза требовалась и "железным" немцам. Тяжелые переходы, просто африканская жара, всюду проникающая пыль, а главное - сопротивление Красной Армии - сделали свое дело. Кроме того, радовало, что ни одна попытка окружения наших армий не была доведена противником до конца. Части и соединения, теряя людей и технику все-таки вырывались. Ушел из-под многочисленных ударов бадановский корпус, хотя и оставил почти все танки на правом берегу Дона. Вырвались армии из-под намечавшегося котла у Миллерово. Несколько тысяч бойцов, вырвавшихся из вражеского тыла я видел собственнными глазами на сборном пункте севернее Воронежа.
   По данным разведки, моторизованные и танковые соединения вермахта потеряли более половины бронееединиц. Понесенные потери и отсутствие массовых союзнических контингентов в первой линии заставляли немцев расстягивать свою пехоту на флангах. Под Воронежем это привело к ряду неприятностей, контрудар 60-й армии с юга позволил оттянуть часть сил на себя. Все-таки пришлось бросать в бой венгров.
   Печально чуть не сложилась судьба альпийского корпуса итальянцев, попавшим под раздачу русских танковых контрударов. А ведь он шел во втором эшелоне наступавших войск.
  Смена фон Бока, произошедшая под благовидным предлогом разделения ГА "Юг" на "А" и "Б" стало косвенным доказательством кризиса в немецком командовании. Неожиданностью, хотя и предсказуемой, стало назначение "лучшего оперативного ума" командующим группой "А". "Б" возглавил, как и в Реальности Вейхс.
  Почти одновременно с поста начальника Генерального штаба сняли Гальдера, и заменили на Паулюса. Если снятие первого было предопределено регулярными стычками с фюрером, то вот его замена на Фридриха была мне малопонятной.
  Впрочем, если командир из Паулюса по отзывам был не самым лучшим, главным образом по волевым качествам, то штабистом он был неплохим.
  
  Из записной книжки. 16 июля 42-го.
  1. Совещание руководителей Генштаба показало, что мы правильно оценили немецкие возможности. "Блау" притормозил...
  2. Разделение Юго-западного фронта. Командующие: ЮВост. - Тимошенко, Сталинградский - Еременко.
  3. Сталинград: 1-я гв.А. садится в город и окрестности.
  4. Воронеж. Атаки продолжать. Брянский фронт возглавил Рокоссовский. М-31.
  
  Странное ощущение тем не менее не покидало меня. Похожее испытывает тренер футбольной команды, когда игроки хорошо натренированы, все здоровы, а выходят на поле - игры нет.
  Вроде все правильно делаем, а результатов не видно.
  Даже единственный успех - взятие Демянска, не согревал. Я-то понимал, что этот маневр придуман противником в своих интересах... Выведенные оттуда войска пойдут под Ленинград или Ржев. Чтобы не отвлекать резервы с юга...
  
  Глава 2. Ложное ощущение безопасности
  Сталинград встретил нашу группу удушающей жарой. Полевой аэродром на многие километры окруждала выгоревшая трава. Машины, поднимая столбы пыли неслись к городу. И все, что мелькало за окнами казалось глубоким тылом. Это чувствовалось по поведению как гражданских, так и военных.
  Шофер нашей машины, пожилой сталинградец, с удовольствием рассказывал о городских новостях. И в каждой фразе звучали "тыловые" представленния. Он говорил о репертуаре кинотеатров, меню столовых, лучших пляжах. Вот так. Люди в этом городе вряд ли представляли, что их родной город совсем скоро станет ареной ожесточенных боев. Среди руин и кучи битых кирпичей...
  В штабе Сталинградского военного округа повел короткое совещание. Приказ вызвать сюда руководителей горкома и обкома, местного НКВД и руководителей крупных предприятий вызвал недоумение у местного начальника, Герасименко.
  - Удобно ли приглашать, - начал он...
  - Удобно, удобно - заверил я, и добавил - если что, сошлитесь на меня. Я здесь не только как начальник Генерального штаба. А как представитель ГКО. - И не пригласить, а вызвать, - уже закипая закончил беседу.
  В состав ГКО я конечно включен не был. Но соответствующая запись "как представитель Государственного Комитета Обороны" была в командировочном предписании.
  Даже тишина в коридорах управления округа подчеркивала полусонную атмосферу казалось бы далекого тыла. Бои шли в районе большой излучины Дона, в 300-400 верстах, но неумолимый вал событий катил на восток.
  ... Совещание, а точнее "политинформация" от имени Ставки прошло в быстром темпе. Дав ряд указаний (готовится к авианалетам, круговой обороне заводов, эвакуации населения) и ценных указаний, я отпустил слегка ошарашенных людей. Плюнуть, и съездить на пляж? Нет, лучше выспаться. Заполнив обязательную сводку-доклад в Ставку, я улегся на диван, людбезно предоставленный вместе с подушкой хозяином кабинета, и вырубился. Уснул как младенец. И чуть ли не в первый раз с момента попадания в голове не крутились цифры, карты, схемы, отчеты. Тыловая сонливость окружающих так подействовала?
  Наслаждаться отдаленностью от Ставки и Генштаба с его бесконечной конвейерной работой я продолжил на следующий день. Первые эшелоны гвардейцов-десантников, наскоро перешитых из ВДК в пять сд, уже прибывали в город. Выигрыш темпа давал возможность построить крепкую оборону у городских окраин, на внутреннем Сталинградском обводе. Заглянул к ним, потом отправился на заводы. На СТЗ формировались и пополнялись танковые батальоны и бригады. Многие танкисты работали в цехах, помогая рабочим. Среди опытных, затянутых в кожанные куртки или синии, промасленные (а то и обгоревшие) хлопчатобумажные комбинезоны танкистов, мелькали молоденькие юноши в необмятой еще зеленой форме. Курсанты Сталинградского... ускоренный выпуск. Работа шла быстро, грохот стоял адский. Все стремились поскорее сделать танки. Танки, столь необходимые сейчас фронту. Категорический приказ Ставки требовал, чтобы все выпущенные или отремонтированные танки шли только Сталинградскому и Юго-Восточному фронтам.
  Побывал я и на позициях зенитчиков. Точнее - зенитчиц. Расчеты устанавливаемых вокруг города батарей состоял из девушек. Мужчин было мало, в основном командиры, несколько сержантов и глубоких, судя по нестроевой выправке и солидному возрасту, запасников-рядовых. Жестокая необходимость войны поставила под ружье и их. Трогательные и трагические моменты из виденного когда-то фильма вставали перед глазавми, когда я увидел этих молоденьких женщин в выгоревших гимнастерках... Вгрызаясь в отвердевшую до крепости бетона сухую землю расчеты ПВО копали позиции на окраинах города.
  И хотя совсем другие слова надо было говорить, но вместо этого я лишь сухо и многозначительно сказал семенящему рядом комдиву и его начштаба:
  - Обратите внимание - чтобы у орудий был хороший обстрел по наземным объектам. Желательно круговой.
   И на молчаливо высказанное недоумение добавил:
  - Очень скоро это может понадобиться.
  Мысленно додумав "Не может. Понадобятся все. Эти молодые и веселые девчата. Седые рабочие цехов СТЗ и "Большевика", работающие по 14 часов в сутки. Обожженные танкисты из госпиталей, ждущие из ремонта танки. Сопливые ребятишки, осаждавшие двери военкоматов. Все. Все, кто могут стрелять".
  
  Глава 3. Все, кто могут стрелять.
  Если бы спутник-шпион мог обозреть пространства между Доном и Волгой этого лета, то увиденная картина потянула бы на эпическое полотно. Гигантский поток людей, техники, жд эшелонов, перебазируемых самолетов устремлялся к району бушевавших боев и к другой, будущей критической точке - Сталинграду. В этих колоннах, идущих под палящим июльским солнцем, шли моряки с Тихого океана; курсанты военных училищ, срочно собранные в батальоны и полки; целые саперные армии... Резервы шли на фронт, в засасывающую воронку большой излучины Дона.
  Навстречу ему шли беженцы, эвакуировалась техника и скот. В этом встречном потоке две машины оперативной группы Генерального штаба катили на запад. В штаб Юго-Восточного фронта.
  Тимошенко втретил нас сухо. Резкое понижение в должности, и нелицеприятный приказ Ставки, который поставил Юго-Восточный фронт в оперативное подчинение Сталинградскому вкупе с неудачами и тяжелыми потерями в боях вывели маршала из себя. Однако внешне он сохранял спокойствие. Человек военный, он просто молчаливо исполнял приказы двух генералов, Еременко и меня.
  Фактически, фронт создавался из ничего. Отступившие войска были измотаны и понесли большие потери. Стрелковые дивизии имели по 2-3 тысячи человек, сведенные в два стрелковых полка. Водномиз из них было всего 168 человек. Другой такой "полк" по оперативной сводке штафронта состоял из 456 человек без тяжелого оружия. Танковые корпуса сильно растрепаны, а обещанные из резерва ВГК еще только формировались. Фактически, штаб мог рассчитывать на один кавкорпус, бригаду моряков-тихоокеанцев, срочно переброшенных с Дальнего Востока, несколько отдельных танковых бригад и батальонов. И пару стрелковых дивизий подошедших из тыла. С этими силами фронт пытался сбросить немцев с нескольких плацдармов на левом берегу Дона, ограничивавшего излучину с севера.
  Именно с них немцы могли нанести удар 4-й танковой на Сталинград, не дожидаясь развязки боев на том берегу. Бои шли ожесточенные, но обе стороны вошли в клинч. Немцынемогли рсширить плацдармы, а мы их - сбросить в Дон.
  Было над чем поломать голову. Посовещавшись у карты в просторном доме на окраине деревни, отданной под штаб, договорились так: атаки прдолжать, но нужны резервы. Я отправил запрос в Ставку, с просьбой перенацелить одну-две дивизии и Первой гвардейской сюда. Да, идея фестунгов может и хороша, особенно из уютного кабинета в Москве. Но с уровня фронта это не так очевидно. А с НП в пятистах метрах от передовой - совсем.
  Гораздо теплее прошла встреча с Членом Военного Совета Н.С.Хрущевым. Он предложил позавтракать. Группа выехала из Сталинграда ранним утром, поэтому пришлось перекусить только бутербродами на скорую руку. Поэтому предложение было кстати. Завтрак был без разносолов, но плотный: яичница с салом, хлеб с настоящим деревенским маслом, чай из пузатого самовара. Я махнул рукой на обещание держать форму, и навалился на еду, отказавшись лишь от предложенных 100 граммов наркомовских.
  Встреча и разговор с Никитой Сргеевичем произвела странное впечатление. По понятным причинам я уже зарекся судить о людях по прочитанным в юности книгам или, в бытность полевым агентом, досье. Поэтому впечатления передам так: он явно был неплохим человеком, но его профессиональные и военные (особенно военные) качества были ниже всякой критики. Мнения по военным вопросам отдавали жутким дилентантизмом, а то и откровенной глупостью. Для политика и руководителя партийного звена это еще простительно. Но на посту военного комиссара...
  Кроме того, в разных частях беседы он умудрился противоречить сам себе. То высказывался в духе еще не появившегося на свет знаменитого (или пресловутого) приказа "Ни шагу назад", то начинал выведывать у московских гостей, а не является ли наше нынешнее отступление хитрым заманиванием врага и предлагал отвести войска к Волге. Возможно, ему хотелось услышать точную, конкретную версию от кутюр... т.е. тьфу, от начальства; чем разбираться самому.
  Заговорили и о Втором фронте... этот вопрос возникал часто, а говорить мне на эту тему всегда было тяжко. Если у людей того времени была хоть какая-то надежда, то я-то отлично понимал - Второго не будет.
  Более того. Недавний разгром конвоя PQ-17 грозил резко сократить поставки по ленд-лизу. Решил, что горькая правда лучше и прямо сказал:
  - Никита Сергеевич, союзники не будут торопиться, пока мы не подойдем к Берлину, - даже на уровне мыслей и слов я продолжал верить в Победу и твердить это всем (НЛП-треннинги, чо уж)... - Надо отбросить пустые надежды и рассчитывать только на себя.
  Оттянут англичане в Африке на себя пару дивизий - уже хорошо. Американцы авось что-нибудь разбомбят.
  Скоро-скоро прилетит в Москву Черчилль... откажется от высадки, пообещав фронт в 43-м. Улита едет, когда-то будет.
  С другой стороны, педалирование темы отсутствия Второго фронта в пропаганде (особенно неофициальной, "солдатским телеграфом") давало хоть какие-то оправдания поражениям 42-го.
  Ибо, исчез фактор "внезапности" на которую охотно списывали поражения в прошлом году. Битва под Москвой показала, что Вермахт можно бить и и разбить, тем болезненее стали крушения мая-июля. И наконец, переставала действовать ссылка на отсутствие боевого опыта. За год войны мы многому научились. Однако немцы все равно сражались лучше, искуснее, с отличной дисциплинированностью, а их управлением отличалось твердой волей.
  Мысль, что кто-то сильнее и умнее тебя крайне нериятна для любого полководца; а для Сталина с его южным, хотя и хорошо скрываемым под ледяной маской настоящего Вождя темпераментом, она переодически просто доводила до белого каления. Наверно так Карпов воспринимал любые слова похвалы Фишеру или Каспарову, - сказал бы я используя шахматную аналогию.
  ***
   Во второй половине дня тронулись к фронту. Побывать во всех частях, ведущих бой просто нереально, но к кавалеристам и морякам я заглянул. Противники здесь явно вошли вклинч. Наши не могли сбросить немцев с плацдармов; немцы, засыпаемые тяжелыми снарядами и РСами "катюш" не могли плацдармы расширить. У моряков дела шли получше. В ходе одной из атак им удалось отбить мельницу - крупный опорный пункт фрицев. Там был устроен импровизированный НП. Когда группа подъехала туда, следы горячего боя не были еще убраны. Среди немецких трупов лежало и несколько краснофлотцев, в тельняшках, с закатанными рукавами. Морская мода. Комбриг, опытный командир из пехоты изложил свой план: ночью атаковать соседний хутор. Общий рисунок ситуации я уловил: не хватало орудий, снарядов, поддержки с воздуха. Эх, сюда бы один полноценный танковый корпус... можно тогда ликвидировать один плацдарм за другим. Оставалось расчитывать на мужество бойцов и штыковой удар.
   Единственнный совет, который я мог в этой ситуации дать: попытаться ночью мелкими группами просочиться в тыл к немцам и на рассвете ударить с двух сторон. Атака прошла уже без нас и была успешной. Красная Армия, получив дорогой опыт войны, начала осваивать действия штурмовыми группами.
  Кавалеристы, при поддержки КВ, тоже атаковали на своем участке - колхоз Зареченский. Но были прижаты к земле сильным огнем. В конце концов бой свелся к огневому противостоянию. Шли в бой кавалеристы спешившись или на броне танков. Командовавший приданными танками комбриг, плотный, сам габаритами похожий на маленький танк, по фамилии Филин добродушно заметил по этому поводу:
  - Хорошие казаки бойцы, но все танки мне шпорами исполосовали, черти.
   В этом шутливом замечание был заключен очень важный момент. Взаимодействие родов войск, которого так не хватало нашим в 41-м, налаживалось. На тактическом, низовом уровне, командиры понимали: без этого взаимодействия победить невозможно.
  Накоротке поговорив с комкором Соколовым. Бойцы, среди которых полно доброврольцев-донцов защищающих свой дом, свою землю в буквальном смысле слова, порадовали своим моральным духом. На НП встретился молодой лейтенант с перевязанной рукой.
  - Комэск Степанцов, - представил его генерал, - Дважды ранен, но остался в строю.
  Недалеко ездовые распрягали лошадей. Мелькнула пара седоусых дедов с медалями и крестами еще с той, амперилистической войны. Совсем пацан в лихо заломленной папахе подскакал к штабу и передал донесение о контратаке немцев.
  - Тоже доброволец? - поинтересовался между делом я.
  - Да, - блеснул глазами юнец.
  - Сколько лет тебе, отрок, - вылезло старорежимное слово из глубин подсознания...
  Слегка смешавший мальчишка ответиил:
  - Шестнадцать. Я с сорок первого воюю - добавил он с гордостью.
  Да. Оружие взяли и стар, и млад.
  Вспомнилась встреча с партизанскими командирами в Москве. В условиях немецкого наступления удары партизан и диверсантов по коммуникациям немцев стали одним из важнейших факторов. Поэтому я лично повстречался с командирами, готовящихся со своими группами к переброски в тыл противника для развертывания там борьбы. Многие из них уже успели повоевать в тылу врага, другие вышли из спецслужб; обстановку на оккупированной территории знали неплохо.
  Разговор был недолгий, но плодотворный. Командиры были уверены в успешном выполнение своей миссии - развертывании всенародной борьбы с захватчиками. Уж больно сильно немцы успели насолить населению: поборы, насилие, расстрелы, аресты, угон молодежи...
  Я особо настаивал на необходимости наноситть удары по жд, мостам и прочим транспортным артериям гитлеровцев. Одновременно попросил ГРУ усилить подготовку и ускорить заброску РДГ.
  Сейчас необходимы все силы.
  ***
   По информациии из Ставки и Генштаба, до конца месяца два фронта бьющихся насмерть на берегах Дона должны были получить несколько армий (1-я Гвардейская, пару общевойсковых, саперные и штаб для 16-й воздушной), с десяток стрелковых дивизий, несколько десятков отдельных танковых и стрелковых бригад, отдельных артполков и саперных батальонов. Сталин лично пообещал усилить авиацию. Это обнадеживало.
  Наши ресурсы, несмотря на жестокие потери, росли. По справки от командования бывшего Юго-Западного фронта, им удалось вывести 21 танковую бригаду. Шесть из них, изрядно потрепанных и выведенных с фронта в ближний тыл, переформировывались в Сталинграде; с готовностью (ориентировочно) в августе. Еще двенадцать, передав свою немногочисленную технику более укомплектованным товарищам, отведены в район Куйбышева и Саратова. Эти должны были быть готовы к осени.
  
  
  
  Глава 4. Большая излучина
  
  
  Как не важны были дела на левом берегу, главное было на той стороне. Донская битва грохотала в большой излучине. Медленнее чем хотелось, но немцы сжимали фронт, стремясь рассечь и окружить советские войска, не дать уйти на другой берег.
  С нашей стороны пошло в ход испытанное, но недоведенное до ума оружие - контрудары и контратаки. Недоформированные танковые армии (каждая де-факто - усиленный танковый корпус) стали тем не менее крепким орешком для танкистов Гота и Клейста. 1-я танковая Гудериана чуть отстала, идя уступом сзади.
  Однако к исходу 17 июля (в реальности - именно это дата стала началом отчета Сталинградской битвы) над 62-й армией Сталинградского фронта нависла угроза окружения. Сжать клещи мешали контудары наших танкистов и отчаянная, на грани самопожертвования, борьба отдельных частей. Еременко свой штаб разместил в Калаче. Туда и отправилась наша группа 18-го.
  Над переправой шел воздушный бой. Мешанина советских и немецких самолетов, вой моторов и треск стрельбы прямо над головой, падающие периодически с небы горящие машины, разматывающие дымные клубки, разрывы зенитных снарядов. Картина, которую я увидел вполне тянула на название "гибель богов в аду сражения".
  Переправа тем не менее шла. С передовой вывозили раненых. Уходили беженцы, перегоняли скот. В сторону фронта грузовики везли боеприпасы и пополнения. Шли колонны посеревшей от пыли пехоты. Мелькали юные безусые лица, невысоких худеньких ребят. Чисто подростки. Я вырос в мире пережившем всплеск акселерации.
  А тут...
  Ближе к мосту мы увидели жуткие последствия бомбежки. Развороченные машины, кровавые отшметки тел... трупы.
   - Санитары! Санитаров сюда, - крики неслись с разных сторон. Еще не вступив в бой, новые подкрепления получили сильный отрицательный удар по психике. Некоторые отворачивались, другие темнели лицом, парочке бойцов стало плохо. Но колонны продолжали идти. "Как они все это вытерпели... четыре года!" - подумалось о своих предках.
  Прав был поэт...
  "Война - совсем не фейерверк,
   а просто - трудная работа,
   когда, черна от пота, вверх
   скользит по пахоте пехота"...
  
  из записной книжки.
  1. Немецкое наступление затупилось.
  2. Почему медлит Гудериан?
  3. ТК перебрасываются по графику. К концу месяца -?
  4. Авиация!!!
  Нарекания в адрес последней неслись отовсюду. Летчики дрались героически, истребители отчаянно шли в лобовые атаки и на тараны... одноместные Илы штурмовали с предельно малых высот, встречая плотный заградительный огонь "эрликонов" и пулеметов (универсальный МГ можно использовать для стрельбы по воздушным целям). На обратном пути их атаковали мессеры; из налета редко эскадрильи возвращались в полном составе. Бомбардировщики загружались бомбами с перегрузом; летчики пытались всеми способами хоть как-то помочь наземным войскам. Но даже этот героизм не мог компенсировать превосходство немцев в ТТХ самолетов, а главное - в умении немцев наращивать группировки ВВС на направлениях главных ударов. За неделю-две боев авиаполки стачивались до нескольких самолетов и пяти-десяти пилотов в строю. Приходилось их отводить в тыл на переформирование. Мы явно проигрывали темпы на юге.
  Однако появились и первые признаки для оптимизма. В действиях немцев почувствовалась опаска. Даже быстроходный Гейнц истратил много времени, и вместо решительного ввода 1-й танковой арммии в разрыв между Южным и Сталинградским фронтом топтался на месте.
   На КП Еременко не было.
  - Уехал к танкистам, - доложил начальник штаба.
  "Ищи ветра в поле", - перевел я для себя, и излишне резковато потребовал:
  - Карту...
  Ситуация складывалась сложная, чуть ли не слоенный пирог образовался на правом фланге фронтовой дуги. Полуокруженные части прорывались, кто на восток, к Калачу; кто на север - на другой берег Дона. Извне клещи Гота и Клейста атаковали советские танкисты 4-й танковой.
  Чуть лучше дела шли у 64-й. Вынужденная растянуться тонкой линией, армия все-таки смогла собрать несколько контратакующих кулаков. В результате, 1-я танковая не смогла прорваться с юга - юго-запада к донским переправам, и втянулась в тяжелые фронтальные бои.
  - Что известно о противнике?
  Сведенья были скудные, даже номера противостоящих корпусов не были известны. Н-да. Я достал свою генштабскую карту и перенес новые данные обстановки в нее; заодно дав задание начальнику оперативного отдела переписать хотя бы номера немецких корпусов и дивизий себе.
  Общий вывод после короткой беседы звучал примерно так: Группировка советских войск на этом плацдарме была обречена. Очень велико преимущество немцев. Вместо одной 6-й армии в Реальной истории - здесь наступали три. Вместо 3-4 корпусов, минимум 8. С другой стороны, решение на отвод армий за Дон тоже ничего не давало. Фрицы просто подвижнее и опередят наши войска. Оставалось одно: драться. В не самой лучшей группировке, при огромном превосходстве немцев в силах.
  В этом духе я и отправил телеграмму Верховному. Ничего не утаивая и не преукрашивая. Фактически, я подталкивал Ставку к созданию еще одного фронта в районе Сталинграда. К этому вынуждала суровая реальность. Действующий же Сталинградский фронт становился отрядом смертников, закрывавшим Фермопилы.
  "Любой ценой задержать немцев", - леймотив с которым я разговаривал с комбригом 20-й мотострелковой. Бригада была изъята из танкового корпуса и стала гарнизоном Калача - последнего рубежа обороны на правобережье.
  В ситуации близкой к безнадежной добрые вести пришли от соседа. Фронту Тимошенко, получившему подкрепление из резервов все-таки удалось ликвидировать один из тет-де-понов. При серьезной подготовке, сильной поддержки артиллерии и танков, при хотя бы минимальном прикрытии авиации и зенитными средствами, части Красной Армии могли не только твердо защищать рубежи обороны, но и успешно атаковать.
  
  Глава 5. Имя им - Стойкость.
   "Не отступать и не сдаваться"
  
  Встреча с Еременко состоялась в конце дня. Прихрамывающий после ранения и поэтому опирающийся на палку генерал-лейтенант вышел из запыленной эмки, неодобрительно прищурился на солнце, и встретившись взглядом со мной, шагнул вперед, попытаясь отчеканить шаг...
  Внезапное назначение, чуть ли не с госпитальной койки прямо в разгар битвы возможно и не лучшее решение, но в такой жестокий момент об этом не думалось.
   Генерал мне понравился своим деловым подходом и какой-то редкой уверенностью. Такой не отступит. Прекрасно понимая задачу фронта, Еременко в тоже время предложил несколько своих вариантов. Один из них - попытаться оторваться от немцев и перебраться на другой берег Дона я сразу отверг. Не выйдет. Второй - получив резервы продолжать атаки на немцев, обещал изложить Ставке...
  Насчет поддержки с воздуха ничего обещать я не мог, но опять же, задействовал все каналы и полномочия начальника ГенШтаба, чтобы помочь донцам. Дальнебомбардировочные полки уже получили приказ перекочевать на волжские аэродромы врайоне Куйбышева и Камышина, поближе к главной арене сражений.
   Сюда же переброшены истребительные полки асов под командованием Клещева и Шестакова; накапливались ночные бомбардировщики "У-2"(среди ночников был и женский ночной бомбардировочный полк); приказ Ставки предусматривал переброску целых дивизий ПВО...
  С Еременко я говорил напрямую. Он прекрасно понимал, что в его ситуации рассчитывать на успех, как играть ва-банк в покере с парой дохлых двоек; но задачу принял к сведению; лишь еще больше насупившись.
  Также было решено заменить Лопатина на Чуйкова в должности командующего 62-й армии. Будучи убежден, что только такой жесткий командарм сможет удержать рушащийся фронт, я настоял на этой замене. Одновременно, как представитель Ставки я обещал ускорить выдвижение резервов на восточный берег Дона. При неблагоприятном развитии обстановки они должны были прикрыть отступление Сталинградского фронта и хоть немного задержать немцев.
   Вечером, отправив донесение в Ставку, я вышел на берег реки. Прохлада, благословенная после оглушительной жары, тихий плеск медленно катящихся водных поток приятно успокаивали. Эх, посидеть бы просто с удочкой, развести костерок, сварить ушицы. Мечты, мечты...
  ***
  Утром я навестил в госпитале полковника Урванцева. Дивизия, которой он командовал меньше месяца, попала под удар немецких танков, была разрезана на несколько частей, но продолжала неделю сражаться в окружении. Часть бойцов и командиров вырвалась к своим... словно капельки ртути, оторвавшиеся друг от друга наши части хаотично метаясь, снова сливались вместе. При прорыве комдив был ранен осколками разорвавшейся мины в обе ноги, но бойцы его вынесли на руках. Тоже показатель отношения к командиру.
  Горячечный взгляд полковника метался от потолка к окну, скользил по моему лицу... он видимо пытался найти оправдания, почему дивизия перестала существовать, а во мне видел строгого ревизора.
  - Товарищ генерал-полковник... немцы ударили танками... соседи отступили... при бомбежки погиб почти весь штаб, - горькие, многократно слышанные и читанные в документах слова из уст конкретного, перемотанного бинтами, задыхающегося в специфическо-гнойном госпитальном запахе человека звучали особенно трагично, почти зловеще. - Я загнул фланги, потом перешел к круговой обороне. Держались, пока были снаряды и патроны... когда осталось по одной обойме на винтовку, по 30-40 патронов на автомат, по одной пулеметной ленте - пошли на прорыв... технику... оставшиеся без снарядов орудия взорвали... машины сожгли... мой адъютант Липашин лично... (тяжелый вздох) следил... минометы пытались вытащить... командир 1233-го полка подполковник Некрасов пошел в бой впереди солдат с пистолетом в руках и был скошен пулеметом... командир 456-го артполка майор Дунбанидзе погиб... комиссар 1224-го полка... когда комполка погиб... батальонный комиссар Огуречный командовал полком несколько суток, был ранен... убит осколком...
  Комдив рассказывал о этих тяжелых боях, упоминал десятки фамилий отличившихся, словно бой еще продолжался. Это было не банальное самооправдание, хотя и оно тоже. Даже с изрядной долей. Но по тому, как он горячо старался защитить не себя, а своих людей от обвинений, не дай Бог, в трусости и паникерстве, было заметно, что даже в отчаянном положении соединение не сложило руки. Попавшие под удар части не разбежались по лесам и балочкам, а продолжали сражаться, сохранять управляемость, то есть дрались как единое целое.
  Стараясь не перебивать, я все-таки дождался паузы, когда слабость взяла свое и Урванцев потянулся к стакану воды на тумбочке. Спокойно, даже улыбнувшись, все-таки взял разговор в свои руки. Поздравил полковника с представлением к ордену Ленина и генеральскому званию (предписание ушло в Ставку вместе с докладом... героически дивизия дралась, факт). Прекрасно понимая горечь, которую переживали отступающие под тяжелыми ударами соединения, несщие большие потери и оставляющие родную землю, я хотел хоть наградами скомпенсировать эту боль. Также походатайствовал, чтобы дивизии присвоили гвардейское звание. Ее остатки были выведены за Дон, чтобы в глубоком тылу пройти переформирование.
  Постепенно Урванцев успокоился и разговор перешел в деловое русло. Основные причины поражений все теже. Дивизия перебрасывалась из тыла, вступила в бой буквально с колес. Комдив даже толком не знал, кто соседи слева-справа. Разведку провести не успели. ПРИКРЫТИЕ С ВОЗДУХА ОТСТУСТВОВАЛО, А СВОИХ ЗЕНИТНЫХ СРЕДСТВ БЫЛО явно НЕДОСТАТОЧНО... Дивизии еще повезло, что немецкие подвижные части не давили на нее особенно, обошли и оставили "засыхать на корню" в ожидании своих вторых эшелонов (пехоты), а сами рванули к Дону.
  - Ну, быстрее поправляйтесь, и возвращайтесь в родную дивизию, - закончил я очередной тяжелый разговор. Но и не придти сюда я не мог. Везде я старался собирать информацию из первых рук. Очень важно было уловить настроение в войсках. С каждым бойцом не поговоришь, а вот средний-высший комсостав весьма показателен. Он и обстановку видит с колокольни пониже генштабовской, замечает тонкости в действиях противника; и настроение собственных солдат знает. Если, конечно, командир стоящий. Урванцев был именно таким.
  На обратном пути в штаб пережидали бомбежку. Ю-87 девятками заходили на переправу, бомбили и сам городок. Наши огрызались редким огнем зениток и заливистым лаем счетверенных пулеметов.
   Шоферу, тому самому дядьке-сталинградцу, пришлось покрутить баранкой, объезжая свежие воронки на улице, ведущей к окраинным домам. В них, под прикрытием небольшой рощицы и располагался штафронта. В разных частях поднимались к небу черные столбы дыма от горящих домов.
  Штабу фронта стоит переехать на другой берег, - мелькнула мысль. И тут же пропала, вытесненная другой: - С военной точки зрения это может и правильно. Но с психологической... отойдет комфронта, за ним потянутся командармы; потом штабы дивизий и корпусов. И все-таки, оставлять такую цель в известном противнику месте нельзя. Перекинувшись парой фраз с Еременко, договорились штаб фронта все-таки отвести за Дон.
   Самому Еременко с группой генералов и офицеров остаться здесь, развернув ВПУ где-нибудь поблизости от Калача, но не в самом городе.
  Что мне понравилось, генерал тут же, безотлагательно, отправил группу-бойцов саперов во главе с начальником оперативного отдела искать место для нового КП.
  - "Не главное как закончится сражение. Победишь ли ты или проиграешь неважно. Главное - сражаться",- процитировал я слова из кого-то самурайского трактата. С таким напутствием я отправил Еременко в бой не на жизнь, а на смерть. Суровая решимость умереть, но не отступить, сквозившая в действиях комфронта обязательно передастся и войскам.
  "Эти будут стоять насмерть",- подумал я уезжая вперед, в войска.
  
  Борьба на пределе сил.
  Москаленко, командующий 1-й танковой, вряд ли был доволен. Вчера фронтовое начальство его посетило, сегодня - еще выше чин прикатил, "ажно из самой Москвы" - так важно представил своих пассажиров коллегам-шоферам наш водитель. Но доклад его мне понравился. Говорил прямо, ничего не скрывая. Отметил как отличившиеся части, так и больие потери в личном составе и материальной части. Ошибки контрударов напомнили мне до боли почти родную 5-ю, лизюковскую, ТА и наш контрудар под Воронежем. Кирилл Семёнович четко доложил о принятых мерах: ускоренный ремонт подбитых танков, тактика засад, подвижных групп артиллерии и саперов... охотно рассказал про минирование мостов и дорог. Чувствовался большой опыт командарма в этом деле.
   Вместо мощного, нокаутирующего удара, всеми силами и во фланг немецким клещам, Первую факитически растаскивали для закрывания дыр. Получались какие-то невразумительные тычки. Да, и они тормозили немецкое наступление. Обе стороны несли потери, но для немцев они были более критичны: когда еще подойдут пополнения к немецким дивизиям, что вели бои практически безостановачно с мая месяца. Понравились действия большинства комбатов и комбригов. Умело выбирали места для контрударов, твердо руководили боем, всё лучше и всё больше использовали радиосвязь. Незадолго до моего приезда, группа КВ из засады расстреляла немецкую мехколонну. Наши потерь не имели.
  Лучше стали маскироваться и танкисты и все остальные. Неоднократно над головами пролетали немецкие самолеты, но не разу они не рыскнули в сторону штаба. Замаскированные блиндажи, хорошо укрытая в капонирах техника не раскрывали место скопления для "рам" и немецких разведчиков.
  Еще одним положительным моментом стала система восстановления и ремонта танков. Это позволяло прокручивать один танк несколько раз. Как правило, в этих летних боях поле боя чаще, чем в 41-м, оставалось за нашими... это позволяло вытаскивать подбитую технику в тыл.
  Все остальное: отсутствие взаимодействия между отдельными группами, а также с приданными пехотой и артиллерией; недостаток прикрытия с воздуха; плохая связь штаба и боевых частей; большие потери - стали уже привычными. За 10 дней боев 1-я танковая армия (как и соседняя "четырёхтанковая") фактически превратились в несколько стрелковых дивизий, слегка усиленных танковыми частями. Единственный, более-менее полноценный танковый корпус Танасчишина командование фронта вывело из подчинения армии и бросило в самостоятельный бой на правом фланге.
  - Бьем разрознено, пальцами, а надо - кулаком, - не скрывая неудовольствия подвел я неутешиттельный итог; и в который раз напоминая про недавний категорический приказ Сталина, запрещавший выделять танковым корпусам самостоятельную полосу в обороне. Желание построить прочный, связанный, напоминающий крепостную стену, непрерывный фронт понятно. Но ТК надо использовать именно для контрударов, а не заставлять их вести общевойсковой бой в линию. Так они теряют свои главные козыри: подвижность, внезапность.
  Чуть подправила настроение удачная атака 133-й тбр. Бригада была "тяжелой", состояла из танков КВ и еще не была перешита в ТТПП РВГК. Цейтнот. Дрались танкисты смело, решительно. Им удалось отеснить немцев от хутора и балки, только утром захваченных фрицами. Маленький тактический успех, вкупе с выигранной артиллеристами огневой дуэлью обнадежил. По докладу комбрига, пусть и воспринятом мной критично, танкисты уничтожили до десяти бронецелей немцев, раздавили две минометные батареи, уничтожили до батальона вражеской пехоты. Артиллерия хорошо поддержала атаку, подавив немецких визави и разбив несколько ПТО. Москаленко, сам артиллерист, не скрывал, что доволен действиями пушкарей.
  
  Один день без войны.
   Вечером 28-го июля мы добрались до Сталинграда. Опять отправка сообщений в Ставку, короткий, всего на три часа сон, и снова путь к аэродрому. По пути я обдумывал, необходимость приказа номер 227. Именно сегодня его издали в Реальности. Но здесь, публикация приказа пока отложена, хотя на общем фоне невразумительных действий и огромных поражений такой приказ становился неизбежным.
  Крайне неприятный, просто дикий случай произошел с одной из стрелковых дивизий накануне. Прижатый к Дону, комдив решил эвакуировать соединение на левый берег. Переправа началась в сумерках. В этот момент немецкий разведывательный отряд попытался захватить мост, вклинившись между двумя отступающими полками. В результате завязалась перестрелка между нашими и немцами (что нормально... и в другой ситуации привело к поголовному уничтожению этих незадачливых коммандос) и... нашими и нашими (оба стрелковых полка вели огонь по вспышкам, т.е. друг по другу). Но это еще полбеды. Саперы, заминировавшие мост, запаниковали и взорвали мост. ВМЕСТЕ С ЛЮДЬМИ. В итоге, большие жертвы, артиллерия и часть другого имущества осталось на том берегу... люди бросились форсировать реку кто вплавь, кто на бревнах и других подручных средствах. к УТРУ ОТ ДИВИЗИИ ОСТАЛОСЬ 3 ТЫСЯЧИ БОЙЦОВ, БЕЗ ТЯЖЕЛОГО ОРУЖИЯ, а у половину спасшихся не было даже винтовок.
  Комдива расвирипевший Еременко хотел растрелять на месте, и будь представителем Ставки Мехлис, так наверно и произошло. Но я вмешался. Ограничились снятием и понижением в звании до майора. Было о чем подумать...
  Однако утром вылететь в Москву не удалось. Ливень, и не короткий, пусть сильный, как и положенно летом, а какой-то тягучий, вполне себе осенний зарядил такой, что взлет пришлось отложить. Представил, как радуются бойцы этой помощи небесной канцелярии, какое облегчение это для них - не видить ненавистных самолетов с черными крестами над головой, не слышать воя сирен и разрывов бомб...
  Продержись такая погода пару дней, и наступление немцев могло надолго завязнуть в жадно чавкающей грязи. Увы, надеется на это было наивным.
  Плюнув на все, решил - а махну-ка я на Волгу, порыбачу. В дождь, как говорят рыбаки, должно хорошо клевать. Кампания из восьми человек собралась быстро. На всякий случай прихватили машину аэродромного начальства, вдруг завязнем. Проводником вызвался местный житель, живущий по соседству от аэродрома.
  Места там действительно шикарные, простор небывалый, глядишь в синь без края и конца... вдохнешь воздух степной. Жить бы и радоваться. Однако, пока добрались пешком до берега (машины оставили подальше, берега там обрывистые и спуск к реке - это отдельный разговор), промокли насквозь. Пришлось первым делом растягивать тент и надевать плащ-палатки; пока одни начали разводить костер, чтобы немного просушиться, я уже схватил удочку и рванул к реке. Не будучи фанатом рыбалки в своей прежней жизни, я летом никогда от возможности поудить не отказывался. Летом. Зимняя рыбалка - это экстрим для особо влюбленных в процесс.
  Дождь то слабел, то приспускал шибче, но настроение было все равно приподнятое. Чувствовал себя мальчишкой, сбежавшим с уроков на речку. Рядом развернули снасти мой бессменный помощник в поездки полковник Генерального штаба Остапчук, адъютант Сергей и пара командиров-летчиков увязавшаяся за нами. При этом, начальник аэродрома, подполковник-украинец не скрывал своего удовольствия и от самой рыбалки, и от присутствия в узком кругу с "особой, приближенной к Императору"; а вот его зам, пожилой майор невнятной внешности был чем-то недоволен, бурчал под нос. Не по своей охоте оказался здесь, понял я.
  Клев был неплохим, уже через полчаса первая порция быстренько чищенной рыбы отправилась в походный котел. Коллеги по рыбачьему цеху под это дело по-быстрому сообразили по пятьдесят капель, поглядывая через плечо на начальство... одобряет ли? Но я лишь махнул рукой, хотя сам пить и отказался.
  К середине дня дождь прекратился, но небо было затянуто низкими свинцовыми тучами. Полковник, сам бывший авиатор (о чем он с гордостью много раз признался), списанный в аэродромщики по здоровью авторитетно заявил, что взлететь в такую погоду не удасться. Успокоив таким образом свою совесть, я пытался сосредоточиться на ловле.
  ***
  После небольшого перекуса, отведав горячей ухи и замахнув таки стопочку "за кампанию" и чтобысогреться, я вернулся к своим удочкам. Ко мне присоеденился только мрачноватый майор-летчик. Майор, отказался от ухи, но на наркомовские навалился со всей силой. Водку или слегка разбавленный спирт он пил "со всей силой пролетарской ненависти", практически не морщаясь и не закусывая. Мы ушли к удочкам, а остальные решили передохнуть у костра.
  То ли окружающая обстановка подействовала, присутствие в кампании на природе как-то нивелирует разницу в положении и званиях; толи водка подействовала, но языку майора развязался. Рассказывал он не меняя мрачного выражения лица, с каким-то ожесточением, как-будто исповедовался.
  - Я почему уху не ем... из Волги? Как раз в 19-м тут дело было... я еще пацаном в Красную гвардию вступил... Вооот... и значит воевали мы здесь... и пленных беляков как раз здесь топили, - искоса глянув на меня произнес он уже каким-то замогильным голосом, - На лед вывели... к полынье на середине реки... потому с тех пор и не могу я на здешенскую рыбу смотреть.
   Майор так и произнес - здешенскую. И это просторечное слово, видимо из местного диалекта, произвело на меня сильное впечатление. В другое время я бы просто поулыбался, но в контексте со страшной правдой произвело еще более жесткое впечатление.
  Столь неожиданное признание настолько испортило мне настроение, что продолжать рыбалку расхотелось. Как же непросто все было у предков. С другой стороны, я видел, что майор словно посветлел после исповеди, снял камень с души, говоря высоким штилем. Можно ставить себе пятерку по психологии. Я догадался, что у майора мрачно на душе, остался с ним один на один и вытянул мрачную тайну... Хотя, знать бы, что он скажет. Иногда просто ненавижу свои навыки полевого агента по вызыванию собеседника на откровенность.
   Оставаться наедине и ему и мне стало как-то неуютно, словно мы прикоснулись к чему-то мерзкому, постыдному; стали словно соучастниками в том давнем убийстве.
  Внимательно посмотрев в глаза побелевшего от внутреннего напряжения майора медленно, с паузами, произнес:
  - Возьмите себя в руки майор. Это была война. Страшная война, гражданская, насмерть. И сейчас война. И если мы не победим... все что было тогда цветочками покажется.
   Сказав так, я не особо кривил душой. Василевский отвоевал на многих войнах, и как человек военный привык к смерти. Сам я тоже много повидал за время командировок, а главное - знал многое из того, что наши предки узнают много-много позже. Про печи Освенцима и Бабий Яр, пепел Хатыни и Бухенвальд.
  
  Но настроение окончательно испортилось. Придравшись к очередному приступу дождичка, я решительно свернул мероприятие, и приказал отправляться домой.
  И надо же такому случиться, обе машины сломались, стоило нам только отъехать на пару верст. И смех, и грех. Идет такая война, Сталин ждет начальника Генерального штаба, а тот пропал - застрял среди степи. И не гу-гу, как говорится. А скоро ночь. Благодаря проводнику, средних лет дядьке не попавшему в армию из-за плоскостопия, но при каждом удобном случае вытягивавшемуся во фрунт, мы добрались до ближайшей деревни. Связались с аэродромом по телефону от местного начальства в сельсовете, предупредили, вызвали помощь, и завалились на постой в просторную избу на окраине.
  Хозяйка (муж на фронте с 41-го, двое детей-бесенят) растаралась: сначала баня, а когда распаренные мы пришли за стол, там ждали целая кастрюля горячей картошки в мундире, свежеиспеченный хлеб, собственные огурцы, парное молоко, пузатый самовар с настоящим чаем в чайники. Мы тоже отплатили за угощение и гостеприимство, выложив на стол пару банок тушенки, сало, припасенное аэродромным начальником, шоколад, несколько фляжек с водкой; адъютант Сергей достал из своих запасов пачку печенья и конфет для пострелят. Пир получился что надо. Настроение, несмотря на случившиеся неприятности, было приподнятое; но усталость взяла свое. Неудержимо клонило в сон.
  После выпитого теплого молока "для горла", я по начальственной привилегии завалился спать на хозяйскую постель, предоставив спутникам самим искать место для ночлега. В тесноте, да не в обиде.
  ***
  На следующий день, поднявшись с петухами мы без особых проблем по росе и сквозь туман добрались до аэродрома. Мой самолет, проверенный "дуглас", был готов еще со вчерашнего дня, погода стояла солнечная, поэтому с вылетом не задержались. Командировка в мирную жизнь закончилась. Война снова призвала под знамена товарища генерал-полковника.
  
  Кремлевские звезды .
  Москва встретила нас иссушающей жарой. Ожидали мой аэроплан не генштабистские водители, а кремлевские охранники. Машины прямо с аэродрома отправились в Кремль.
  Почти сразу мы прошли в кабинет Сталина, где уже собрались члены ГКО и Ставки. Привычная картина, почти безостановочный конвейер обсуждений, докладов, совещаний, приказов.
  Доложил. Сталин отнесся к моей задержки флегматично, махнув рукой дескать "садитесь, принимайтесь за дела". Сел за стол. Рядом протирал свое пенсне Берия. Напротив устроился Молотов, невозмутимый, жесткий.
  Разговор шел давно и как я быстро понял вокруг решения, которые в моей Реальности стали приказом 227. Помимо пресловутого приказа, на обсуждение стояли проблемы требовавшие целого пакета решений, главная задача которых вытекала из серьезной ситуации. Лозунгом дня должны стать "Стоять насмерть" и "Ни шагу назад!".
  
  
  СПОЙЛЕР
   Документ с прообразом приказа (номер 228... Текущая реальность все-таки отличалась) передал мне в руки рядом сидящий Ворошилов.
  
  ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР
  О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций
  N 228 29 июля 1942 года
  г. Москва
  Все понятно. В преамбуле повторялась та самая суровая правда, что была доведена до моих предков летом 42-го.
  Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Валуйки, Новочеркасск, половину Воронежа.
   Не был упомянут Ростов, чья быстрая сдача и породила во многом тот знаменитый приказ. Это понятно, противник пока решал задачи по прорыву к Сталинграду, не отвлекаясь на Южный фронт.
  Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток.
  Фирменный, узнаваемый стиль Сталина. Слова "Красная Армия" в одном предложении повторены трижды. Я подчеркнул это красным карандашом, но решил не возражать. Странно резануло слово "утекает". Просторечное, оно тем не менее было к месту, как-то по особому подчеркнув горечь от этого отступления...
  Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке.
  Отступление... конечно, такие разговоры были. Говоря языком кухонных стратегов и послезнающих аналитиков - "жертва территории для выигрыша времени". Но в суровой реальности, это была объективная необходимость.
  Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам.
  Эмоций у Верховного было многовато. Но его можно понять. Резкая смена оптимистического развития событий после зименей кампании на почти катастрофическое может вывести из себя кого угодно.
  Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны. Территория Советского государства - это не пустыня, а люди - рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, - это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбаса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик.
  125 миллионов населения где-то. И хотя перевес в численности над Германией оставался, но учитывая наши большие потери и европейских союзников Гитлера... недостаток мобресурса, той самой пресловутой "живой силы" становилось серьезной проблемой. Бросанием в бой женщин и сопляков немцев не остановишь, а лишь силы народа подорвешь.
   Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше - значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину.
  Стали, хлеб войны, мы производили в два раза меньше, чем до войны (порядка 10 млн. тонн; раза в три-три с половиной меньше Германии с оккупированными странами). Правда предельная концентрация всех ресурсов на военном производстве давала нам возможность выпускать по две тысячи танков и примерно столько же самолетов в месяц, превосходя Третий Рейх (500 танков и штурмовых орудий и чуть более тысячи двухсот боевых самолетов).
  Чуть получше обстояло дело с кровью экономики - нефтью. Кроме того, ленд-лиз давал нам сотни тысяч тонн авиационного бензина. Горючего по расчетам ГенШтаба и группы Вознесенского нам хватит еще на год.
  Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступление, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.
  Отступать дальше Волги и хребтов Кавказа - это действительно просто катастрофа. И экономическая, и моральная. Выбить из войны СССР так может не удастся, а вот отбросить его до уровня Китая или там Японии - вполне.
  
  Из этого следует, что пора кончить отступление.
   Как военный человек, Василевский понимал, что отступление - это один из возможных вариантов действий. Но речь шла в первую очередь о психологическом переломе. Кроме того, бесконечное отступление плохо влияло на сохранение тяжелого вооружения. Терялись безвозвратно подбитые танки и поврежденные самолеты... Стрелковые дивизии и танковые бригады отошедшие за Дон производили тягостное впечатление. А это значит, что их фронт опять будет проткнут и последует новое отступление. И новые потери.
  Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.
  Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности.
   И здесь мне можно было возразить. Сама по себе идея фестунгов - это не есть здорово. Вынужденная мера. Как и оставление фронта Еременко на растерзание. Но с эмоциональной точки зрения приказ бил точно в цель.
  Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев - это значит обеспечить за нами победу.
  - Дотянуть до октября, - с тоской подумал я. Там дожди, холода по ночам, грязь днем.
  Немцы обязательно завязнут.
  Можем ли выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно, и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов.
   - Вместо того, чтобы требовать от промышленности все большие объемы техники, надо бы лучше научится управлять и маневрировать тем, что есть, - подумал, потом также мысленно добавил - и учить людей.
  Вспомнились механики-водители из пополнения с тремя часами наезда на танках.
  Чего же у нас не хватает?
  Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину.
  Не хватает оперативной гибкости и четкости, взаимодействия родов войск и устойчивой связи. Плохо организуем разведку, слабо оберегаем фланги и стыки; маневрируем силами, особенно танковыми, подвижными соединениями, как-то тяжеловато. Инициативы командирам не хватает. Учиться нам еще и учиться.
  Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.
  
  Паникеры и трусы должны истребляться на месте.
  Децимацию придумали давно и отнюдь не большевики.
  Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование - ни шагу назад без приказа высшего командования.
   Я подчеркнул "без приказа высшего командования". Надо отдать должное Сталину. Он не был догматиком или пустопорожним фразером. Железная логика.
  Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо, как с предателями Родины.
  Таков призыв нашей Родины.
   Три предложения - три слова "Родины". Ладно, пропустим.
  Выполнить этот призыв - значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага.
   Четыре - четыре.
  После своего зимнего отступления под напором Красной Армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали более 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен.
  Как известно, эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой. И вот получается, что немецкие войска имеют хорошую дисциплину, хотя у них нет возвышенной цели защиты своей родины, а есть лишь одна грабительская цель - покорить чужую страну, а наши войска, имеющие возвышенную цель защиты своей поруганной Родины, не имеют такой дисциплины и терпят ввиду этого поражение.
  
  Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу?
  - А вот эту часть я не помню, - честно признался я сам себе. Надо ли ставить в пример врага? Хотя... учиться у противника надо.
  Я думаю, что следует.
  Гм.
  Верховное Главнокомандование Красной Армии приказывает:
  
  1. Военным советам фронтов и прежде всего командующим фронтов:
  а) безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда;
  Коряво, но справедливо.
  б) безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования фронта;
  
  в) сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальона (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.
  По уголовникам и заключенным ГУЛАГа надо отдельный приказ провести, - отметил я у себя в голове, не став открывать любимую записную книжку.
  2. Военным советам армий и прежде всего командующим армиями:
  а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду;
  Вспомнил растерянного комдива, чья дивизия бежала на восточный берег в панике. Бедняге еще повезло, что отделался понижением.
  б) сформировать в пределах армии 3 - 5 хорошо вооруженных заградительных отряда (до 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной;
   Жестоко. Но на сегодняшний момент - видимо необходимо.
  в) сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.
  Мне было проще. Я прекрасно знал, что штрафники составляли меньшую, просто ничтожную часть Действующей Армии; буквально 1% прошли через горнило этих чистилищ.
  3. Командирам и комиссарам корпусов и дивизий:
  а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять их в военные советы фронта[1] для предания военному суду;
  
  б) оказывать всяческую помощь и поддержку заградительным отрядам армии в деле укрепления порядка и дисциплины в частях.
  
  Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.
   Как писали во времена революции и гражданской: "Всем, всем, всем".
  Народный комиссар обороны
  И. СТАЛИН
  
   Уфф. Сильный эмоциональный накал, жесткий тон... чуть нервный строй строчек, но сквозь него пробивался голос правды, пусть горькой, но требовательной. В тоже время испытал мощный психологический подъем. Внутри словно вырос гранитный утес уверенности в будущей победе.
  Я положил проект перед собой, мельком глянул на росписи других и приписав "ознакомлен, согласен" расписался на свободном месте, в левом верхнем углу, по диагонали с подписью самого Сталина.
  ***
  Обсуждение я слушал в пол-уха, уйдя в свои мысли.
  Немцы должны сломаться. Или начать ошибаться. Они попали в жесткие условия цейтнота, как хоккейная команда, проигрывающая за минуту до финального свистка один гол. Можно, сняв вратаря и выпустив шестого полевого игрока начать штурм ворот и забить гол. Но и у противника появляется шанс!.. Достаточно вывести шайбу в среднюю зону и точно бросить. Надо просто одержать одну победу в битве. Под Ленинградом? Ржевом? Воронежем? У Сталинграда, как и было в реальности?
  А немцам еще сложнее. Им сейчас приходиться играть ни одну минуту, а весь матч без вратаря, ходя по острию ножа. По крайней мере на Восточном фронте задача у нибелунгов на порядок сложнее - забить два гола (бывает, что ничья ничего не дает... а фрицам ничья на Восточном фронте в этом году мало чего приносит). И как бы хорошо они не штурмовали ворота, как бы плохо не играли мы - у нас шансы просто больше.
  Нам надо выстоять сейчас, буквально пару месяцев. Просто выдержать, отбиваясь и ложась под шайбу, выбрасывая ее куда угодно или прижимая к борту. Вытерпеть этот бешеный натиск. Выиграть чуть-чуть времени. Или бросить...точно... и попасть.
  ***
  В совещание наступил перерыв. Сталин ушел; видимо пошел общаться по ВЧ или телеграфу с фронтами. Ко мне он не обратился, и как человек дисциплинированный я осталсяна месте. Подтянул к себе папку, просматривая документы и отчеты Генштаба, НКВД, ГРУ, НКИДа...
  Меня привлек отчеты о сражении у Мидуэя от ведомства Кузнецова, разведчиков и НКИДовских дипломатов. Предупрежденный с помощью послезнания Первого попаданца, Ямамото переиграл сценарий. Битва прошла в другом формате, позже по срокам, но закончилась все равно поражением японцев. Потеряли они правда не 4 авианосца, а два. Все-таки качественное и технологическое превосходство американцев начинает сказываться. Объективные факторы действуют, вне зависимости от желания людей.
  Недопобеда американцев имела прямые следствия и для нас. Причем в обе стороны. Положительное последствие: японцам явно не до нашего Дальнего Востока, а значит можно снимать дивизии, авиаполки, моряков-тихоокеанцев (в числе которых еще не знаменитый В.Зайцев) и везти их на фронт. И отрицательное. Теперь янки будут больше сил и внимания тратить на самураев. Там еще ничего не решено. Как я понял из аналитических отчетов, потери по другим кораблям и самолетам сопоставимы; а с учетом поврежденных - так и в пользу сынов Аматерасу.
  Просмотрел еще раз докладную Вознесенского. Эвакуированные заводы наращивали производство и это радовало. Но макроцифры производств основных видов сырья и материалов упали значительно. Пробежался по статистики ленд-лиза... разгром конвоя PQ-17 сильно снизил поставки по Северному пути. Оставались Иран и Дальний Восток, а это долго и мало.
  Разведка. Ну тут все понятно. Оценка немецких вооруженных сил как всегда противоречива. Одни цифры завышены, другие - занижены в разы. Эх, дневничок бы Гальдера сюда.
  В целом, Вермахт стал явно слабее; хотя дивизий больше, но их численость упала, сократилось число батальонов. Меньше танков и самолетов. Из 4-х танковых групп (армий) реально танковых осталось две - 1-я и 4-я. Те, что воюют на юге.
  Справка от Щаденко (зам. наркома обороны по кадрам). Формируются все новые дивизии. Они хуже вооружены, им не хватает пулеметов и противотанковых средств, почти отсутвуют зенитки. Но их много. Скоро число только стрелковых дивизий достигнет цифры 500. А есть еще кавалеристские. Отдельные танковые, стрелковые, воздушно-десантные бригады.
  Отметив еще раз, чтобы оснатить все дивизии мощными средствами связи, вплоть до снятия раций с американских танков, я углубился в расчеты...
  Неслышно вошел Поскребышев и прошептал пару слов на ухо Молотову. Тот встал:
  - Товарищи, совещание закрывается. Товарищей Берию, Ворошилова и Калинина прошу остаться. Все остальные стали поспешно тянуться к выходу.
  - Видимо будет внеочередное совещание Политбюро, - решил я, покидая уже на своей машине Кремль. Взглянул в синее небо. Вверху, сквозь прорехи в брезенте глядели на Москву звезды Кремля...
  Не удержавшись, подмигнул им. Живем. Еще поборемся...
  
  
   "Сетевая война".
  Мечты, мечты. Где ваша сладость?
  
  Стратегический расклад к концу июля стал более-менее понятен. Лекарство: усиление южных фронтов, укрепление обороны Сталинграда и перевалов Кавказа, выписано. Когда-то эти меры должны были сказаться. Либо немцы сами остановятся из-за расширения фронта и удлинения путей подвоза.
  Но когда? Спешные меры Ставки и ГенШтаба, предпринимаемые войсками отчаянные усилия, брошенные в ад сражения на Дону резервы и ресурсы пока не давали результата. Оставалось искать решение на оперативном и тактическом уровне.
  После столь неожиданно закончившегося совещания в Кремле я поехал к себе, в ставшим родным кабинет Начальника ГенШтаба.
  Примостившись сбоку от стола, чтобы можно было поглядывать в окно задумался.
   Желание выстроить войска твердой толстой каменной стеной на пути врага вполне понятно. Но такая стратегия обладает ущербной "ахилесовой пятой". Противник все равно соберет в одной точки больше войск, больше самолетов и танков и пробьет фронт. Дальше зависит от умения превращать тактический прорыв в оперативный.
  Спасти может быстрый маневр резервами. Немцы могли так сделать, нам пока не хватало умения. Прорыв "Блау" к Воронежу не смогла парировать даже брошенная на чашу весов танковая армия Лизюкова. С целой кучей "оруженосцев" из пол-дюжины танковых корпусов.
  Поэтому наивно было считать, что создав плотный фронт, мы сможем остановить немцев на Сталинградском направлении. Не смогут помочь и танковые корпуса, которые:
  во-1-х не успевают с переброской;
  а во-2-х, не смогут перехватить немецкие подвижные соединения в силу своей меньшей подвижности и самостоятельности.
  Это я понимал и из послезнания, и из уже полученного опыта летних боев 42-го... "Что противопоставить железному тарану немецких танковых корпусов, нацеленных на волжскую твердыню? Как вести войну, постоянно проигрывая в маневре; не имея инициативы; уступая в воздухе?" - терзали меня мысли не один день.
  Идея фестунгов, осажденных крепостей, к которой прибегли немцы на последнем этапе войны - это тактика отчаяния. Сравнимая разве что с судорожными попытками японских камикадзе переломить судьбу войны. Всегда можно либо раздавить противника превосходящими силами (Севастополь), либо обойти их и оставить крепости в осаде (Ленинград) обрекая гарнизон на пассивное ожидание своей судьбы. Повторять такую тактику меня заставляла грустная необходимость.
  Потихоньку, из моего послезнания и воспоминаний компьютерных анализов Службы, из памяти самого Василевского и сквозь призму уже полученного опыта зародилась идея "сетевой войны". Противопоставить стратегию Хаоса правильной, гармоничной, холодно-рациональной немецкой логике.
  Сочетать фестунги, партизанские удары по тылам, жесткую оборону заранее подготовленных рубежей, танковые контрудары, действия кавалеристов и авиации по транспортным узлам, засады и обходы. В голове рождался замысел такой сети формирующейся между Доном и Волгой; в которой застрянет акулья стая немецких армий. Не строить забор с одинаковой толщиной и прочностью на сотни верст вдоль фронта, а раскидать доски с торчащими гвоздями, камни и прочий стройматериал на самых очевидных направлениях движения врага. А примерный маршрут был понятен - нах Сталинград.
  Собственно, сам Сталинград и стал сыром в мышеловки, на который попались немцы в Реальности. Произошло это во многом случайно, как бы само собой. Стянув к себе как магнитом немецкие силы и внимание, город-герой заставил немцев подставить бока под бесконечные контрудары, а потом и под мощное советское контрнаступление.
  На втором этапе моего замысла можно было повторить этот трюк (правда сомнительно, чтобы с учетом послезнания немцы снова попадутся в эту ловушку). А вот на первом этапе Плана, я хотел наоборот рассеять внимание противника, нанося контрудары и занимая опорные пункты в десятках мест. Надо только вычислить ключевые точки, такие как Калач.
  Понятно, что наивно надеется вести войну 21-го века с уровнем управления и связи первой половины 20-го. Но лихорадочный поиск контрмер все больше заставлял меня искать нетривиальные решения. Одним из таких распоряжений стал срочный вывод из-под Воронежа и переброска в район Рынка 18-го ТК Черняховского. Он должен был стать засадным полком.
  Знать бы еще, что немцы выйдут к Волге именно в этом месте. Ведь Текущая Реальность исказилась...
  План был отложен, но кто запретит помечтать о "контрударах стратегического масштаба силами двух стрелковых дивизий", спутниковой группировке, оружие с лазерным наведением? Встряхнув для верности головой, чтобы отогнать фантазии, я вернулся к очередным делам начальника ГШ.
  Война продолжалась. Июльское солнце клонилось к закату.
  Скоро начнется август...
  
   Вместо эпилога
  В туманное августовское утро разбитые части и соединения Сталинградского фронта переправлялись на восточный берег Дона. Битва в излучине еще не закончилась; еще сражался блокированный Калач, а в мелких котлах на том берегу сгорали отдельные дивизии 62-й и 64-й армий, не успевшие выскочить из жестких клещей подвижных соединений армейской группы Клейста.
  Но это была уже агония. Среди тех, кто встречал отступающих, стоял и я.
  Мы проиграли сражение, и разбитые, но не сломленые войска торопились до рассвета перескочить широкую гладь реки, чтобы продолжить бои на другом берегу. За спиной у них оставлисть тысячи могил погибших товарищей... и отряды прикрытия.
  С первыми лучами рассвета им предстояло отражать немецкие атаки, не дать немцам прицельно расстреливать с высокого берега плоты, лодки, понтоны увозящие бойцов и командиров, раненых, орудия и машины. Несколько десятков лошадей вместе со своими хозяевами-обозниками плыли рядом, тряся мокрыми гривами и отфыркиваясь. И все бросали через плечо взгляды на запад...
  Последние эвакуирующие Н-ского полка были еще на середине, когда на высоте за спиной грянул бой. Пулеметный взвод всего в 12 человек прикрывал этот печальный отход. Бой шел долго, немцы накрыли высоту плотным артминогнем. Но стоило им подняться в атаку, как пулеметы оживали.
  Стрельба затихла. Уже достигли берега все лодки и взгляды людей устремились к траншеи, ведущей от высоты к берегу. Никого. Потом раздались взрывы гранат. Минуа спустя и маленький, нелепый, в одних подштанниках, без гимнастерки, штанов, пилотки и сапогов человек практически скатился с обрыва. Вслед ему полетели гранаты. Он мгновенно соориентировался, и схватив за длинную ручку бросил первую гранату обратно, потом вторую... Первая взорвалась в воздухе. Вторая упала удачней, в месте, где выросло облако разрыва послышались крики на немецком и стоны... Но гранат быо много. Человек быстро упал на дно траншеи и пополз, на несколько секунд пропал из виду при взрывах.
  Солдат прыгнул в воду и поплыл. Видно, что ему было тяжело, наверно он был ранен или контужен.
  Немцы, опасливо озираясь вышли на обрыв, поглядывая в сторону восходящего солнца. Заметят - не заметит. Сердца у наблюдателей на этой стороне замерли.
  Заметили. Команда, резкая, лающая... и по беглецу ударили пули.
  И тут ожил весь наш берег. Стреляли все. Даже медсестра из маленького браунинга палила куда-то тиуда, хотя ее пули скорее долетели бы только до героического пловца, а никак не до немцев.
  Несколько добровольных спасателей ринулись в воду. Брызги, шум, мат. И вот смущеный боец стоит перед нами.
  - Рядовой Глушаков, - представился он.
  - все товарищи погибли, - добавил он, махнув рукой в сторону высоты, с трудом проглотив комок в горле.
  Выслушавам подробности двухчасовго боя, мы узнали, что взвод лейтенанта Шульгина дрался до последнего патрона. Когда погибли все бойцы, Глушаков бегал от пулемета к пулемету, стараясь создать видимость обороны. Потом затаился, подпустив противника поближе и бросил пять противотанковых гранат - последний резерв, НЗ. И бросился к воде.
  Дальнейшее мы видели сами...
  - Запишите все фамилии, - приказал я комполка, грузному майору в посеревшей от пыли форме. - Представим к нагрдам... посмертно. А Глушакова - к Ордену Ленина...
  Сделав паузу... пока представление дойдет, пока его расмотрят... Шагнул поближе, заглянув сверху вниз в распахнутые молодые глаза... 18-ть то ему есть? - мелкнула мысль... Снял с груди Орден Красного Знамени и протянул бойцу.
  - На, носи, солдат. Заслужил.
  Отвернулся к реке. Дон снова величаво катил свои воды, и словно смывал с души тяжесть поражения; в сердце вернулась уверенность... С такими людьми мы обязательно победим.
  
  
  
  Часть 3. Августовские пушки.
  Пролог.
  http://zhurnal.lib.ru/editors/a/aleksandr_s_m/a011.shtml
  
  Глава 1. Нет ничего хуже незаконченых дел...
  Необходимость оттянуть резервы и внимание немцев от южного фланга советско-германского фронта привела к идеи наступления на центральном участке. Западное направление было привлекательно и по другим причинам. Здесь были собраны огромные резервы. Снабжение их через Москву не создавало таких сложностей, как под Сталинградом.
  
  Но сначала нужно было завершить битву за Воронеж. Первую битву, как я пообещал себе. К этому вопросу я обязательно вернусь.
  Итоги сражения удручали. Два фронта, полмиллиона бойцов, более 90 соединений прошли через месячную мясорубку у города на Дону. Бесконечные контрудары и атаки не дали никакого видимого эффекта, принеся колоссальные потери.
  Лишь половина соединений сохранили боеспособность. Танковые корпуса превратились в развалины. В танковых бригадах оставались считанные танки, стрелковые дивизии насчитывали по 2-3 тысячи человек, превратившись в тени. Ряд стрелковых и лыжных (!) бригад пришлось расформировать, отправив остатки личного состава на пополнение других частей. 3-й истребительный авиакорпус РВГК Савицкого, сформированный на Дальнем Востоке из опытных пилотов и перевооруженный на новую технику сточился почти в ноль.
  Общие потери составили порядка 150 тысяч человек; немного успокаивало лишь то, что санитарные потери превысили безвозврат. Отступательная часть Воронежско-Ворошиловградской операции обошлась куда дороже; а безвозвратные потери (убитыми, а главное - пленными и пропавшими без вести) зашкаливали.
  Пожалуй два позитивных момента составляли лишь выигрыш времени, да спасение жизни Лизюкову. Пониженный до комкора-2, Александр Ильич сохранил возможность воевать. Даже в неблагоприятных условиях он сохранял способность думать и принимать тактически грамотные решения. Безусловно, он был самым подходящим на пост командарма-танкиста. Не его вина, а наша беда, что системы управления и связи РККА были ниже вякой критики. Для поднятия уровня радиосвязи Генштаб приказал снимать рации с ленд-лизовских танков(!!!).
  Лично для меня Воронеж стал сильным впечатлением: первым опытом борьбы на пределе сил и возможностей, управления огромной массой войск.
  Поскольку дальнейшее упрямство в попытках отбить город привело лишь к новым потерям, Генштаб прказал войскам Воронежского и Брянского фронта временно перейти к обороне. И готовить новый удар. Акцент в будущей операции смещен был в пользу Брянского; я решил проверить предположения Рокоссовского из моей реальности опытным путем.
  Но это будет потом.
  Странное ощущение овладело мной. Подобное должен испытывать тренер именитого клуба, оказавшегося после первого круга где-то в середине таблицы. Борьба за чемпионство уже "не светит", а вылететь из высшей лиги не грозит - слишком большой запас очков и концентрация сильных игроков в составе. Можно играть в пол-ноги и через пень-колоду... в конце-концов какая разница многократным чемпионам и обладателям всевозможных кубков, седьмое место они займут или восьмое?
  Скорее всего, большинство команд так и продолжили бы.
  Другие стали бы шлифовать состав, выпускать молодежь, а то и менять тренеров как перчатки.
  Но бывают фантастические превращения. И встряхнувшись, скинув груз ответственности, команда раскрепощается и начинает играть задорно, весело. Забивать много голов. Радовать болельщиков. И может спасти сезон; если не в материальном, то в психологическом плане. Вот такое же раскрепощение после трагических неудач под Воронежем и на Дону испытывал и я. Даже некий душевный подъем, можно и та сказать. Вера в свои силы, заряженность на борьбу словно передавались мне от людей... от тех солдат, что стояли насмерть под Калачом и Котельниковским до Верховного Главнокомандующего, почти несмыкавшего глаз в Кремле.
  И пусть чемпионами в этом году не стать, но биться и играть надо "здесь и сейчас". Возможно, это принесет свои плоды в следующем сезоне. Или просто увеличит количество болельщиков. А если повезет, и неожиданно подворачивается возможность из-за осечек конкурентов побороться за "бронзу"... все может быть.
  Оптимизм и некая сверхинъекция надежд были для меня связаны с готовящимися наступлениями под Ржевом и Ленинградом.
  
  
  
   Глава 2. Подготовка.
  Из записной книжки Начальника Генерального штаба.
  1. Выполнен заказ ГКО на первые СУ-76 на базе Т-70 (ГАЗ)*.
  2. Переформирование ТТПП (*тяжелые танковые полки прорыва - из всех КВ и "матильд") идет неплохо, посмотрим как они себя проявят в будущих операциях. Для Ржева выделено три, для прорыва блокады - два.
  3. АДД наращивает численность, а главное - мощь ударов. Б.25?
  4. Перестать формировать десятки дивизий и бригад, сделав упор на пополнение существующих соединений. Расформирование кавдивизий ради усиление старых, опытных кавкорпусов уже идет.
  СПОЙЛЕР * едва ли не первая уступка железнячему уклону. Личное вмешательство и "просвещение" и.о. нач.АБТУ Сергеева привело к положительному результату: выпуск СУ-76 сразу в модифицированном варианте, на базе Т-70 и с открытой рубкой.
  Привлекла внимание справка ГРУ составленная по данным добытым в Америки. Американские эксперты оценили военно-промышленый потенциал держав-участниц войны. Германский ВПК оценивалась в 80-90% от американского; советский, после чудовищных потерь 41-42-го гг. - где-то в половину немецкого, т.е. 40-45% от штатовского.
  Пожалуй эта оценка была чуть завышена для немцев (даже цифра 80% "на глазок" показалась мне с высот послезнания великоватой) и чуть занижена для нас (примерно три четверти от немецкого потенциала); но в целом цифры соответствовали реальности. А это значило, что победа СССР неочевидна... и все зависит от того, кто как свой потенциал реализует на полях сражений.
  Это характерный, хотя и очень тонкий момент, для понимания воено-экономических реалий войны.
  Обыватель судит по количеству выпущенных танков-самолетов, но военное производство гораздо более разнообразно; это еще и порох, боеприпасы, ГСМ; униформа, маскировочные сети, колючая проволка, мины... тысячи вещей и предметов, которые не уместить в сухие строчки куцых таблиц "производство орудий и пулеметов".
  Немцы правда тратили свой потенциал нерационально, по крайней мере с моей колокольни. Гигантские расходы вызывал их подводный флот: лодки, торпеды, обучение экипажей, снабжение...
  
  
  Мы в свою очередь получали помощь союзников (ленд-лиз). Что позволило расшить узкие места из-за потери колоссального промышленного потенциала западных областей. И это давало нам шанс.
  Правда мой оппонент тоже не дремлет. Наверняка что-то он затевает, перенацеливает потоки производства.
  
  Психология - загадочная вещь, не даром "чужая душа потемки", если в своей не можешь разобраться толком.
  Странное ощущение овладело мной. Подобное должен испытывать тренер именитого клуба, оказавшегося после первого круга где-то в середине таблицы. Борьба за чемпионство уже "не светит", а вылететь из высшей лиги не грозит - слишком большой запас очков и концентрация сильных игроков в составе. Можно играть в пол-ноги и через пень-колоду... в конце-концов какая разница многократным чемпионам и обладателям всевозможных кубков, седьмое место они займут или восьмое?
  Скорее всего, большинство команд так и продолжили бы.
  Другие стали бы шлифовать состав, выпускать молодежь, а то и менять тренеров как перчатки.
  Но бывают фантастические превращения. И встряхнувшись, скинув груз ответственности, команда начинает играть вдохновенно, задорно, весело. Забивать много голов. Радовать болельщиков. И может спасти сезон; если не в материальном, то в психологическом плане. Вот такое же раскрепощение после трагических неудач под Воронежем и на Дону испытывал и я. Даже некий душевный подъем, можно и так сказать.
  Вера в свои силы, заряженность на борьбу словно передавались мне от людей... от тех солдат, что стояли насмерть под Калачом и Котельниковским до Верховного Главнокомандующего, почти несмыкавшего глаз в Кремле.
  И пусть чемпионами в этом году не стать, но биться и играть надо "здесь и сейчас". Возможно, это принесет свои плоды в следующем сезоне. Или просто увеличит количество болельщиков. А если повезет, и неожиданно подворачивается возможность из-за осечек конкурентов побороться за "бронзу"... все может быть.
  Приступ оптимизма и некая сверхинъекция надежд были для меня в первую очередь связаны с готовящимися наступлениями под Ленинградом и Ржевом . За счет сокращение фронта из-за ликвидации Демянского мешка на пол-года раньше срока, удалось выделить дополнительные силы как для Западного направления, так и для Волховского фронта. Это позволило внести изменения в замысел Синявинской операции, спланировав не один, а два деблокирующих удара: второй, вдоль Ладожского озера должна была наносить Вторая ударная.
  Буквально на лету она была переформирована (к командованию вернулся Клыков) и накачана свежими силами. 2-я Ударная армия представляла серьезную силу, по крайней мере на бумаге:
  - одна дивизия и одна бригада остались от прежнего состава,
  - один стрелковый корпус - две стрелковые дивизии и лыжная бригада, отдельный танковый батальон и другие средства усиления - выделил Северо-Западный фронт, высвободив войска из-под Демянска,
  - стрелковую и кавалерийскую дивизию, а также ряд артполков РВГК, танковую бригаду и отд. тбат огнеметных танков выделила Ставка из своего резерва,
  - стрелковая бригада прибыла с тихого Карельского фронта; в отличие от реального руководства я не опасался финских фокусов и забирал с этого участка силы для усиления соседей-волховцев и участка Заполярья.
  - в ходе операции должны были подвезены мотострелковая дивизия за счет Западного фронта, танковая бригада с Калининского, а также морская стрелковая бригада с Дальнего Востока;
  - штаб фронта направил на это направление в качестве резерва еще одну стрелковую бригаду и разворачивал воздушно-десантную бригаду.
  
  Одновременно, усиливался Калининский фронт. С Северо-Западного для него была передана 1-я Ударная Армия (с включением 1-го гв. СК) и дополнительно придавался ИАК РВГК. В состав ИАК включили для испытания полк новейших поликарповских И-185 (за счет установки более мощного и легкого двигателя М-82 и некоторого снижения вооруженности: вместо трех пушек - 1 + два пулемета характеристики поднялись; машина превысила скорость 700 км/ч; поэтому самолет приняли на вооружение и поставили в небольшую серию). Произошло это практически без моего вмешательства, а как ответ на появление ФВ.190. Успешное применение этого самолета потребовало ответа. Потенциально мощная машина Поликарпова могла стать аналогом истребителя-бомбардировщика, поднимая до 500 кг. бомб.
  Тогда же на Калининский фронт отправлена первая массовая партия (56 штук) Су-76 на базе Т-70 с готовностью к середине августа. Таким образом, подо Ржевом дожен был состоятся полномасштабный дебют новейшей советской техники, этакий уменьшенный Курск наоборот.
  Западный фронт ничего не получил сверх того, что было, но в случае успеха для него запланировали в качестве усиления 3-ю танковую армию.
  Эти ресурсы позволяли надееться на успех в ликвидации Ржевского плацдарма, чего в реальном августе 42-го не произошло.
  Наступление Калининского фронта уже началось. 30-31 июля его армии начали давить с севера на Ржевско-Вяземский плацдарм. Скоро должен наступить черед Западного, в который я и выехал 2 августа.
  
  Ржевско-Вяземская операция ставила моего визави в психологически сложную ситуацию. Перед немцами возникали две одинаково соблазнительные комбинации:
  - вцепиться мертвой хваткой в Ржев и измотать советские войска в оборонительном сражении, нанести нам чудовищные потери. Одним словом - устроить Верден-2.
  - вывести войска из потенциального мешка (как уже сделано под Демянском). Это позволяло сократить фронт, высвободить с полдюжины подвижных дивизий, которые пригодятся для Битвы на юге или пойдут в дело в ходе отражения нашего зимнего контрнаступления. Т.е. провернуть "Баффель" на пол-года раньше.
  
  Оба варианта перспективны, но у обоих имелись недостатки. Особенно у второго. И дело не только в фанатичном нежелании Гитлера уступать территорию без боя. Высвобождались ведь не только силы Вермахта. Красная Армия могла получить свободу рук на центральном участке Восточного фронта. Западный фронт мог поделиться резервами со своим левым соседом - Брянским; для продолжения битвы за Воронеж. Калининский мог ударить раньше по Великим Лукам. А часть сил ушла бы на тот же юг, под Сталинград. Или к Ленинграду.
  Кроме того, советские войска получали отличную рокаду Вязьма-Сычевка-Ржев,что позволяло наращивать силы как на западном (Смоленском) направлении, так и на северо-западном - с потенциальным выходом на тылы ГА "Север" и прорыва к Прибалтике.
  И, наконец, любая победа, даже такая "подарочная" (о чем знал только я), как под Демянском* повышала самооценку русским войскам. А это в свою очередь позволяла нашим полководцам действовать более уверено, инициативнее, а значит и с лучшими результатами... Красная Армия только училась наступать и еще не обрела уверенности в своих силах; особенно летом...трудная память 41-го приправленная новой порции поражений нынешнего мая-июля.
  
  * большая группа военначальников, включая самого Василевского получили повышение в звании или были награждены, а войска СЗФ растащены по соседним фронтам как ударные части.
  
  
  
  Глава 3. Удар главных сил.
  "Никогда не становитесь на линию нашего огня"!
  Утро 3 августа сопровождалось грохотом невиданного и неслышимого ранее на Восточном фронте артиллерийского наступления. Это была подготовка, по силе огня сравнимая с боями Первой мировой на Западном фронте, как позже признался пленный немецкий офицер успевший повоевать юнцом и там.
  Кризис с боеприпасами первой военной зимы 41/42 гг. был потихоньку преодолен. Эвакуированная промышленность давала все больше снарядов, РСов и мин; напряженный труд женщин, детей, стариков на выросших как грибы после дождя пороховых заводах и поставки ленд-лизовского пороха решили проблему метательных зарядов.
  Начиная с этого лета мощная артподготовка с плотностью стволов 150-200 штук на километр прорыва станет привычным аргументом Красной Армии в ее наступательных операциях.
  Войска 20-й и 31-й армий жуковского фронта, поддержанные таким огнем, сильной авиационной (до 400 самолетов, в основном Ил-2) и танками НПП (непосредственной поддержки пехоты) решительно пошли вперед, прорвав к 12 часам первую линию обороны немцев на 6-7 км, а к вечеру и частично вторую.
  Общее продвижение за первый день наступления составило 8-10 км.
  На НП фронта в районе Погорелого Городища все испытывли сильный прилив положительных эмоций. Правда анализ первого дня из опросов пленных и раненых (по моему фирменному стилю) показал и первые трудности.
  Во-1-х, немцы вскрыли подготовку наступления, частично усилили свои войска и хотели провернуть фокус с отводом сил на вторую линию перед нашей подготовкой. Была ли это послезнанческая информация П1, или успех немецкой разведки, но факт - тактической внезапности достигнуть в полной мере не удалось.
  С другой стороны, несмотря на столь большое продвижение вперед, немцы удержали ряд высот и деревень в полосе наступления; гарнизоны и подразделения окруженые полноводным потоком советских войск перешли к круговой обороне и мешали дальнейшему продвижению.
  Атака одного такого опорного пункта захлебнулась у меня на глазах во время краткого визита в действующие части.
  Танки были остановлены минными полями, а пехота залегла у колючей проволоки под интенсивным пулеметным огнем 20(!) немецких дзотов. Обойдя основными силами эту высоту, командование 20-й армии подтянуло артиллерию и "катюши" и стало равнять немецкие укрепления с... даже не землей... а с подвалами. С нескольких сторон, так что немецкий способ укрытия на обратных скатах не помог. К вечеру высота была взята, а немногочисленные уцелевшие защитники либо сдались в плен, либо малочисленными группами, просочившись через неплотные боевые порядки наших полков исчезли в ночи, стараясь выйти из окружения к своим.
  Пленных в первый день было захвачено на удивление много. Некоторые немецкие солдаты были потрясены силой нашего огня до потери ориентации в пространстве и времени, кого-то завалило вместе с блиндажами, кто-то был ранен или контужен и оставлен при поспешном отступлении; кто-то просто устал от войны и воспользовался удобным случаем.
  Беглый опрос с помощью специально прихваченного с собой переводчика лейтенанта Бурштейна дал интересный результат. Солдаты ГА "Центр" были пожалуй больше других потрясены поражениями под Москвой; многие пережили кошмарный ужас отступления в ледяном аду, потерю друзей и товарищей, получили массу обморожений... психологический надлом и снижение как общей боеспособности (6-7-батальонные дивизии вместо 9), так и морального духа дали такой эффект.
   Я видел захваченые позиции немцев под Воронежем. Увиденное на Западном фронте произвело гораздо лучшее впечатление. Искореженная техника, брошенное оружие, разбитые вдрызг блиндажи и техника...
  Но рассчитывать на постоянные успехи в военном деле исходя из ставки на психологию и ошарашивание просто нельзя. Вторая половина дня уже показала - сопротивление будет упорным, а противник перед нами сверхсерьезный.
  На следующий день в бой введены передовые отряды подвижной группы фронта (6-й и 8-й танковые корпуса, 2-й гв. кавкорпус).
  
  
  Засадный полк.
  Убедившись по итогам двух дней в успешном развитии наступления я отдал директиву о переброске 3-й танковой армии из РВГК в район Пог.Городища. Для расширения фронта удара, совместно с 5-й армией.
  Согласно договоренности с Верховным, в случае успешного наступления Жукова, 3-я танковая передавалась ему (вариант "Север"). Осью наступления могла стать Сычевка; либо комфронта мог на ходу осуществить перенацеливание танкистов Романенко на Ржев. В обоих случаях, танковая армия становилась серьезным аргументом для вскрытия немецкой обороны и сокрушения изрядно тревожевшего Ставку и меня лично плацдарма.
  Если же удару Западного фронта не сопутствовала удача (мало ли, попаданец-1 мог всякие предпринять контрмеры), Третья отправилась бы на юг, куда-нибудь под Козельск или даже Воронеж.
  Поэтому, чтобы запустить директиву мне было достаточно отправить одно слово. Я отбил в Москву "Север"!..
  Выдвижение засадного полка началось.
  Серые колонны стрелковых дивизий, железнодорожные эшелоны с танками (беречь моторесурс!), автомашины и тягачи с артиллерийскими орудиями на прицепе, зачехленные пока еще "катюши" потянулись к левому флангу наступающих войск. Туда же, в полосу пока молчавшей 5-й армии, были пепреброшены и ряд частей усиления из соседних армий, в том числе уже наступавших; артиллерия большой мощности, столь необходимая для взламывания немецких позиций.
  Пока немцы судорожно затыкали дыры и подбрасывали резервы к точке прорыва, подтягивали и вводили в контрнаступлении танковые дивизии, наращивали удары с воздуха, перегруппировка в центре фронта Жукова завершалась.
  3-я танковая получила кусок фронта шириной 12 километров примерно в центре позиций Пятой. Левый фланг армии Федюнинского как пассивный участок отрезался и передавался в соседнюю 33-ю.
  А сама армия (без одной дивизии, передаваемой вместе с участком соседу слева) концентрировалась на 20-километровом участке от ... до ..., примыкая одним флангом к 20-й, а другим - к танкистам Романенко. В сражении Пятая должна была сыграть роль центра канн. Но не слабого, а активного, вполне самостоятельного ударного объединения.
  8 августа, когда возник кризис по всему фронту наступления Западного фронта, две армии перешли в наступление.
  9-00. Полтора часа бушевала огненая стихия на участке Третьей танковой Романенко. Сопровождаемые огневым валом в атаку пошли стрелковые дивизии, усиленные танками. Они должны были продавить немецкий фронт на 5-10 км, что необходимо для ввода двух танковых корпусов армии в чистый прорыв.
  Я побыл пару часов и поехал на НП Пятой.
  Пока на юге бушевал шторм, на фронте Федюнинкого войска постреливали. К обеду разведчики и наблюдатели доложили о переброске с "пассивного" участка немецких резервов и даже нескольких батальонов первой линии на юг. И вот тогда гряул гром и в полосе Пятой.
  НП командарма было выбрано исключительно удачно. Немецкая оборона просматривалась с высоты на несколько километров и в тыл и по сторонам. Суету фрицев мы видели уже и сами. Вот они быстро отходят с позиций в тыл, там группируются, видимо садятся на машины и адью...
  Пыль от колонн была заметна в чистом небе.
  14-25. Начальник артиллерии фронта улыбаясь произнес фразу, которую я на цензурный могу перевести примерно так: Немцы еще пять минут живут, а потом начинают умирать.
  Трюк с ударом после обеда предложил я сам.
  Этот тактический прием (известный мне из знаний реалий 44-45-го годов) изредка применяли наши, чтобы обмануть бдительность немцев.
  Мощная, но короткая (полчаса) подготовка и бойцы ринулись в бой. Не везде, но все равно во многих местах первая и вторая траншеи были захвачены быстро и при минимуме потерь. Несколько дзотов, оживших в глубине обороны быстро подавили танки поддержки, орудия поставленные на прямую наводку или блокировали штурмовые группы.
  Успех Пятой был ошеломляющим,за полдня они продвинулись до 10 километров.
  Неплохо наступали и войска Романенко.
  
  Введение в бой новых сил резко изменило обстановку и в полосе главного удара. Потянувшиеся туда резервы теперь раздробились. А наступление в тыл Кармановской группировке сменило вектор усилий немецких войск и там. Если до этого существовала надежда удержать угловой столб на фланге русских, то теперь возникла серьезная угроза попасть в оперативное окружение.
  Кроме того, переброска резервов по частям, так называемыми "пакетами" само по себе не есть здорово. А при оперативном прорыве - еще и опасно.
  Так танкистам одного из передовых отрядов Романенко на второй день после ввода в прорыв повезло. Они выскочили в лоб на колонну немецкого батальона и растрепали ее вдрызг! Среди убитых обнаружили труп немецкого полковника с рыцарским крестом на шее.
  Такие победы повышают увереннось в себе, танкисты получили возможность почувствовать сладкий вкус молниеносной войны... Теперь не немецкие танки давили гусеницами советские грузовики и расстреливали разбегающуюся по сторонам пехоту. А под советскими траками захрустели кости завоевателей и станины неуспевших развернуться к бою орудий.
  Об этом мне, захлебываясь словами, рассказал адъютант. Сергей рвался в бой, регулярно просился на фронт, в Действующую Армию; как наверно и положено смелому командиру, сознательно выбравшему трудную профессию "Родину защищать", он явно тяготился тыловой должностью. Я не хотел отпускать такого молодого, но преданного Родине офицера и талантливого оператора, но прекрасно понимая душевное состояние (сам такой) разрешил ему побыть в рядах наступающих, чтобы удовлетворить горячее честолюбие и молодой азарт смельчака; а заодно самому поглядеть его глазами, поближе на идущие бои...
  
  Теперь предстояла самая сложная задача - выдержать контрудар оперативных резервов немцев. Предвестником этих контратак стали массированные налеты фоккеров и юнкерсов...
  Тем более опасными эти удары могли стать, потому что Пятая, столкнувшись с глубокоэшелонированой обороной, завязла у тыловой линии немецкой обороны...
  
   Часть 3. АВГУСТОВСКИЕ ПУШКИ.
  Теперь предстояла самая сложная задача - выдержать контрудар оперативных резервов немцев. Предвестником этих контратак стали массированные налеты фоккеров и юнкерсов...
  Тем более опасными эти удары могли стать, потому что Пятая, столкнувшись с мощным сопротивлением, завязла в глубине у второй линии немецкой обороны...
   Неприятный сюрприз.
  Контрудар 22-й танковой дивизии был неожиданным, как удар из-за угла под дых...
  Прошив слабое фланговое прикрытие, немецкие танки и панцергренадеры вышли в тылы наступавших сил Романенко. Попытка остановить немцев контрударом стрелковых дивизий закончилась безрезультатно. Не помогли стрелкам и тяжелые танки 9-го Гв.ТПП (полк был только-только сформирован и не успел к началу наступления... командарм-3 резонно оставил его в своем распоряжении, хотя тяжелым танкам было самое место на острие удара.
  Но переданные из резерва армии полк КВ (среди которых было несколько новейшие КВ-1С) пошел в сражение насмерть без всякой связи с пехотой и практически без поддержки артиллерии и с воздуха. Они выиграли огневой бой у немецких танков (немецких относительно... в основном "чешских"). Немцы не стали упираться, а откатились на пару километров. Воодушевленные первым успехом танкисты ринулись их преследовать. Но очередь хода была за противником. С первым наскоком - авиации - обошлось. Но потом советские машины попали под сосредоточенный огонь немецких противотанкистов и штурмовых орудий.
  Потеряв большую часть танков, теперь уже гвардейцы отступили; несколько уцелевших танков, влившись в остатки стрелков, перешли к обороне.
  Советская авиация пыталась помочь истекающим кровью войскам, но хаотичные и плохо скоординированные удары лишь притормозили немецкий прорыв.
  Много обещавшая по началу операция - чуть ли не ОБРУШЕНИЕ всего Ржевско-вяземского плацдарма* - застопорилась, а уже 12 августа заколебалась на грани катастрофы. Немцы разошлись веером, нанеся удар на запад - в тыл 15-му танковому корпусу; и навстречь солнцу - просто смяв 253-ю стрелковую дивизию - второй эшелон, выделенный комфронта для развития успеха группы Романенко-Федюнинского. Штаб дивизии попал под внезапный удар и понес чудовищные потери. В командование дивизии вступил капитан(!) Колидев, заместитель начальника оперативного отдела дивизии.
  Перед мной встал серьезный вопрос. Объективно - операцию надо было останавливать. Перегруппировать основные силы танкистов на южное крыло и попытаться отразить контрудар немцев жесткой обороной и своими контратаками.
  Но помимо объективных предпосылок был еще и субъективный фактор. Останавливать операцию, чтобы перегруппировкой избежать трудности и не нести лишние потери было необходимо в интересах 3-й танковой. Но это означало автоматически остановить и Пятую армию, а там и все наступление Западного фронта затормозится. Тяжелый выбор, который должен делать полководец в очень ограниченное время...
  Итогом совместных ночных размышлений в штабе Романенко стал некий компромисс. Разворачивалась не вся армия, а только 15-й корпус. Одновременно к левому флангу подтягивался один полк 1-й мотострелковой дивизии; переброска с правого фланга, где она обеспечивала стык с Федюнинским на левый не должна была занять много времени. Поскольку основные силы дивизии уже были втянуты в бой ее нежелательное ослабление должен был компенсировать сосед справа.
  12-му танковому задача наступать "во взаимодействии с Пятой Армией" оставалась.
  Как всякий компромисс, это решение не решило ни одной из задач. Де-факто, танковая армия перестала функционировать как единый механизм. И оставшись без брата-близнеца 12-й завяз у Карманова, и не смог завершить окружения. А 15-й не смог вовремя развернуться, подставив свои бригады под удар немецких боевых групп по частям. К 15 августа в строю осталось 21 танк, сведенных в одну бригаду.
  Как всегда энергично действовал Георгий Константинович. Жуков приостановил наступление. Крюковский корпус был выведен из боя за Карманово и переброшен в полосу 3-й танковой армии; пройдя конным ночным маршем 2-й гвардейский корпус с ходу пошел в бой и скоро на этом направлении полегчало. Ему удалось консолидировать разрозненные силы и отбросить немцев с западного фаса вбитого ими клина.
  Последним моим распоряжением стало создание оперативной группы из разнообразных частей левого фланга танковой армии: 179-й отдельной тбр, мотоциклистов, мотострелков 1 гвардейской и уцелевших стрелковых частей 253-й стрелковой дивизий. Возглавил эту группу заместитель командующего генерал Рыбалко. Верный традиции выдвигать успешных командиров пользуясь инсайдерской информацией, я дал шанс попробовать Павлу Семеновичу испытать себя в роли самостоятельного командира.
   После двухдневных ожесточенных боев на восточном фасе бойцам Рыбалко удалось отодвинуть немецкую боевую группу с путей снабжения передовых корпусов.
  О результатах этих тяжелых боев я узнал уже в Москве, куда был срочно вызван из-за обострения ситуации под Сталинградом.
  Тем не менее, Жуков решил продолжить операцию. Удар двух танковых корпусов подвижной группы с Сычевки был перенацелен на север(для окружения Зубцова) и северо-запад - собственно на Ржев.
  Тем более, что на северном фасе Ржевского выступа продвижение Калининского фронта продолжалось.
  Лишняя армия включенная в состав фронта Конева стала весомым козырем. Тем более, что на острие Первой Ударной шли прославленные соединения, вроде 8-й гвардейской панфиловской дивизии или морских стрелковых бригад прошедших тяжелейшие бои под Москвой и только что успешно бравшие Демянск.
  Прорыва и там достигнуть не удалось; но как мощный пресс сминает консервную банку, так и калининцы сдавливали немецкие части к югу, медленно продвигаясь ко Ржеву.
  Угроза загнать немцев в оперативный котел у Зубцова тоже была реальной.
  Отдышавшись после серийного обмена ударов обе стороны после небольшой передышки приготовились к продолжению борьбы. Второй этап операции начался в 20-х числах августа...
  Но как часто бывает на войне, мой путь разошелся с "крестниками". Он лежал через Москву опять в Сталинград.
  
  
  
  *Советская танковая армия образца 45-го пожалуй прошила бы немецкие позиции с востока на запад, а потом наверное и с севера на юг, окружив и нарезав котлами чуть ли не всю 9-ю армию Моделя... Увы, танкисты 42-го не имели такого опыта и такого чувства порыва; когда подвижные соединения идут вперед, обходя узлы сопротивления и не обращая внимания на (временно) перехваченные коммуникации.
  
  
  Глава 4. Огненная буря идет по степи.
  Верховный.
  Машина подъезжает к Москве поздним вечером. Я смежил веки, и стараюсь прикорнуть. Или делаю вид, что сплю. Устал от мотаний по частям, соединениям, НП и штабам. Телефонным переговорам, потокам телеграмм, докладам подчиненных и отправленных отчетов в Ставку. Но не спится. Я думаю о человеке, к которому еду; который сейчас не спит, а работает в Кремле.
  До сих пор помню удивленные глаза подчиненных и их реакцию на мое поведение во время сталинского звонка, прервавшего совещание в ГенШтабе; когда я не встал, услышив голос Самого в трубке.
  Было это буквально на третий день после моего попадания, и могу списать такую феноменальную для моих генштабовских коллег непочтительность только на не въехавшее до конца в новые реалии сознание полевого агента. Нет, я привык к субординации, но в Службе особого внимания внешней дисциплине и чинопочитанию не придают значения.
  Вольные стрелки, этакие партизаны 22 века, привыкшие больше полагаться на себя, агенты не тянутся во фрунт при виде любого мало-мальски важного начальства. Козыряние и стойка "смирно" позволяются лишь иногда и предназначаются только для особо авторитетных людей, вроде Шефа. Как способ подчеркнуть особое уважение.
  ***
  Сложно вместить в слова, то многогранное ощущение, которое вызывал Иосиф Виссарионович. Это не был банальный страх или фанатичное восхищение.
  Сталин производил сильное впечатление на всех. Не у каждого хватало силы духа или смелости, чтобы выдержать его прямой взгляд глаза в глаза. Говорил он мало, но всегда четко и по делу. Слушал внимательно, посасывая свою неизменную трубку... и казался полусонным тигром. Сильным. Опасным. Словно в любую секунду мог выбросить вперед свою скрытую мощь.
  
  Доклад в Ставке об операции подо Ржевом прошел в сжатом виде. Главные события опять сместились на юг. Немцы начали новое наступление на Сталинград. Эту акцию ждали, но все равно она оказалась внезапной.
  Докладывал направленец от ГенШтаба.
  Ситуация складывалась серьезная, а главное - по противоречивым докладам командования фронтов не было ясности.
  Сталин суровел с каждым новым предложением. Казалось, удачное отступление Еременко за Дон позволило стабилизировать обстановку. Накачка резервами южного направления и приказ 228 внес дополнительный психологический штамп уверенности войскам. И вдруг фронт опять рухнул. Было от чего придти в ярость или отчаянье. Зная тяжелый характер Верховного - скорее первое.
  Напряжение нервной системы людей собравшихся в кремлевском кабинете в этот пиковый момент борьбы, переведеннное в банальные киловаттчасы наверно хватило для освещения целого города.
  Но Сталин умел себя держть в руках. Отдав необходимые распоряжения о переброски дополнительных сил под Сталинград, он недовольно буркнул в мою сторону:
  - Немедленно вылетите к Ерменеко и разберитесь. Возьмите с собой Ворошилова и Маленкова.
  Вот тебе сходил за хлебушком. Оба названных товарища занимали куда как более высокое положение, были членами Политбюро. Маленков - зам Сталина по ГКО, а Ворошилов просто старше по званию...
  Но Сталин сказал - "с собой", тем самым четко установив приоритеты. И ответственность. А значит отвечать придется за все мне. Чтож, придется преодолеть чувство неловкости по отношению к старшим товарищам.
  Не знаю всех подводных камней отношения Верховного к Василевскому, уж больно стремительным был взлет генерала всего за год войны; но я все-таки чувствовал доверие со стороны Сталина. Это проявилось и сейчас.
  Парадокс. Ни тяжелая ситуация, ни огромная ответственность возложенная на меня
  не придавливала, а скорее окрыляла; и заставляло работать с удвоенной силой.
  Вспомнились давно читанные строчки: Высшая награда Родины - это ее доверие.
  Значит, будем работать.
  
  
  Западный ветер, местами до сильного.
  Удар правой клешни давно готовившегося к рывку ОГ Клейста расколол 64-ю армию на несколько несвязанных друг с другом частей. Возможно ей бы и удалось приостановить немецкое наступление, но фирменный прием немцев - бомбово-штурмовой удар по штабам и КП - лишил армию управления. Командарм Шумилов получил очередное ранение и его эвакуировали в Сталинград.
  Левофланговые дивизии армии вместе с 51 и 57-й были оттеснены на юго-запад, в степи
  Основная масса войск была отколота от фронта и образовала своеобразный остров между Доном и разлившимся потоком немецких войск. Соединения правого фланга встали фронтом на юг, почти под прямым углом к 62-й армии. Вскоре они были подчинены Чуйкову.
  Дело пошло бы еще хуже, но под Абганерово немецкие танковые колонны налетели на 13-й ТК. Отведенный в тыл для пополнения, корпус успел получить сотню новеньких машин (Т-34 и Т-70) со Сталинградского и Горьковского заводов и приводил себя в порядок. И как удачно. Вокруг станции завязалось упорное (хотя и с предсказуемым результатом) сражение.
  В моей Реальности до А. немцы дошли в начале августа, здесь - в примерно тоже время. Выигрыш недели, которая была изначально нивелировался. Но проиграв в скорости немцы выиграли в мощи. изначальо нацелив три сильнейшие армии на город имени вождя они получили абсолютное преимущество на направлении главного удара.
  Значительно хуже развивались дела у северной группировке немцев. В первую неделю августа им удалось отбросить войска Тимошенко, объединив отдельные плацдармы в достаточно крупный монолит. Попавшие между жерновами советские части были частично уничтожены, частично пленены, частично рассеяны по степным просторам.
  Но вот запланированный удар на большую глубину пришлось отложить.
  На фрицев обрушилась целая серия контрударов. Тимошенко бросил в бой свой последний (ПОСЛЕДНИЙ!) оперативный резерв - только что переданный ему 2ТК моего старого знакомого, практически крестника, генерала Лизюкова. Позже подошли еще несколько стрелковых дивизий из глубины. Обстановка требовала, и гарнизон будущего "фестунга Сталинград" тоже приходилось обезжиривать для парирования текущих событий. Скрепя сердце и скрипя зубами мне пришлось утвердить директиву о передаче Юго-Восточному фронту перебрасываемого из-под Воронежа 18-го ТК Черняховского.
  Почти одновременно и Еременко сформировал сводный отряд (примерно равный танковому корпусу/усиленной танками сд) генерала Николаенко и ударил с юга.
  Оперативный прорыв был локализован, хотя бы временно.
  Это позволяло отвести войска 62-й армии на тыловые рубежи.
  Только гарнизон Калача оставался у берегов Дона. Ему предстояло на себе испытать жесткие условия новой стратегии Генштаба...
  
  Учитель.
  
  Перед отъездом на фронт мне удалось завершить еще одно долгооткладываемое дело. Наконец поговорить с маршалом Шапошниковым. Отстранение, пусть и по объективным причинам (или благовидным предлогом) - болезни - все равно отстранение. И Борис Михайлович его тяжело пережил, здоровья ему это точно не добавило.
  Встречаться с ним в формальной обстановки мне было крайне неудобно, я прекрасно знал как относился Василевский к своему бывшему начальнику и во многом учителю; хотя и никакой вины за собственный взлет я не испытывал... На заседания Ставки и совещания в ГенШтабе Шапошникова не вызывали, берегли его здоровье.
  Он числился замом наркома, но практически не работал.
  Встречаться с Борисом Михайловичем у него дома, тем более приглашать к себе я тоже счёл излишним. Победителю ученику от побежденного учителя - красивая легенда скорее всего. Стремительнейший взлет Алексанра Михайловича породил и шлейф шепотков от уязвленных завистников.
  Но узнав, что Шапошников в очередной раз оказался в больнице - все-таки решился. Убивая двух зайцев - навестить человека, который заслуживал глубочайшее уважение у всех, кто его знал; а заодно поинтересоваться его авторитетным мнением по ходу боевых действий этого горячего лета.
  Не люблю больницы. Это у меня с детства... а уж военные госпиталя, переполненые ужасом и болью тяжких последствий страшной войны. После посещения донского госпиталя не одну ночь меня тревожило ночными кошмарами ...
  Но московская больница отличался. Все чистенько и аккуратненько. Хорошо вымытые коридоры пустовали, ничем не напоминали те узенькие проходы между заставленными койками с кричащими, стонущими, впавшими в апатию окровавленными ранеными, которыми я шел в тот раз.
   В палате маршал лежал один.
  Поздоровались. Он - слегка удивлен, но явно обрадован неожиданному визиту; я - напряжен, но искренне доброжелателен.
  Борис Михайлович улыбнулся обычному для визитера больниц немудренному набору передачки (конфет, яблоки, печенье) и пригласил присесть на стоящий рядом с кроватью изящный стул. Явно домашний или откуда-то из запасов главрача - подумал я, вспомнив плохо сбитый, качающий табурет на котором я сидел разговаривая с Устамцевым. Даже в таких мелочах было видна особая забота и уважение, которого окружали бывшего начальника генштаба. Дорогого стоит, когда тебя ценят не по должности, а по человеческой сути.
  Сам Шапошников, в пижаме и тапочках примостился на кровати.
  Разговор пошел сразу и обо всем.
  Даже неожиданно и легко получилось. Как я понял, больному не давали газет и запрещали выходить в общий зал слушать сводки Совинформбюро; чтобы не напрягать его лишними эмоциями. Поэтому он расспрашивал с горячим интересом, а я подробно докладывал... гм... рассказывал. Конечно, с врожденной деликатностью, Борис Михайлович не лез в оперативные вопросы. Его интересовали дела в общем. Я обрадовался, не надо напрягаться, чтобы не сболтнуть лишнего.
  От наших тревожных дел беседа неожиданно перескочила на события Первой Мировой..
  - Могли мы тогда немцев разгромить,- совершенно внезапно для самого себя задал я наглый вопрос, после того, как мы вспоминали события 16-го года на Восточном фронте...
  Тень давнего разочарования мелькнула в глазах старого человека.
  Наверняка маршал думал об этом и не раз.
  Помолчав, он произнес:
  - На войне поражение от победы иногда отделяет спичка, - при этом пальцами сделал жест показывая толщину (именно толщину - пару миллиметров - не длину) этой самой спички. - Разгромить немцев в 1917-м нам бы не удалось... а вот выбить Австро-Венгрию мы могли...
  - Что ж, придется нам это сделать сейчас, - просто и четко ответил маршал, - Вера в победу - важнейшее условие самой победы. Помните об этом, Александр Михайлович.
  Попрощались за руку...
  На секунду задержав мою ладонь, он произнес:
  - Под Сталинград отправляетесь?... - оставив невысказанное "берегите себя" в тревожном блеске глаз...
  Тронутый таким вниманием, я лишь молча кивнул. Наверно так в давние времена отец провожал сына на войну; разве что крестить на дорогу Борис Михайлович не стал.
  Четко козырнув, чтобы скрыть волнение, я повернулся и промаршировал к двери...
  
  
  
  Два часа лёту до войны...
  
  Было о чем подумать товарищу генерал-полковнику в полете до Сталинграда.
  Оперативные сводки с фронтов не радовали.
  По своим попаданческим делам я вообще находился в трауре.
  Казалось бы, все делаешь правильно, но Судьба берет плату. Непомерную.
  Я сохранил жизнь Лизюкову, Чуйков оказался на месте во главе 62-й армии; Тимошенко, несмотря на понижение в статусе неплохо справлялся с командованием Юго-Восточным фронтом... по крайней мере преемственность сохранена.
  А итог?
  Танковых командиров выкосило так, словно мор прошел. Погибли Маслов, Штевнев, Мишулин; Федоренко - ранен; тяжело ранен и контужен при бомбежки халхин-голец Фекленко. Николаев в начале операции принявший на себя руководство контрударом против северной группировки снят с должности и понижен в звании до полковника.
  Буквально перед отлетом я узнал, что ранен и чуть не сгорел в танке комкор-13 Танасчишин (приказ о присвоении ему звания генерала уже ушел наверх, но еще не был утвержден).
  И командарм-64 Шумилов - ранен. И в самый неподходящий момент. Очень плохо (гораздо хуже чем ожидалось) сложились дела у Москаленко - его не просто сняли с армии, но отозвали в Москву (попал под горячую руку). В авиакатастрофе погиб один самых перспективных генералов Генштаба Оторопов.
  Реальность умеет сопротивляться.
  Не пошли дела с тяжелыми танковыми полками прорыва (КВ), не сложился дебют самоходок в августовской битве. Во многом они стали заложниками общей неблагоприятной картины битвы за Ржев, но все же...
  
  
  На ВКП Чуйкова
  
  С аэродрома я сразу ринулся в войска,оставив заслуженных товарищей (Ворошилова и МАленкова) разбираться с
  
  Временный КП командарма-62 находился на безымянной высоте где-то в районе дальнего сталинградского укрепленного обвода, на пол-пути между Доном и собственно Сталиградом.
  Мимо нас проходили бесконечные колонны отступающих войск и беженцы, беженцы, беженцы...Войска и население пользовались тем, что панцергренадерам Гота приходилось вместо стремительного марша к Волге пока отражать бесконечные контрудары со стороны фронта Тимошенко и спешили уйти на Восток.
  Так и двигались эти потоки у меня перед глазами - побелевшие от солнца и пота гимнастерки бойцов и посеревшие от пыли и страданий лица беженцев.
  Сам же Чуйков порыжел.
  - Попал под бомбежку на здешнем заводе, - весело объяснил он свой вид. - Вот кирпичной крошкой немного того...
  Докладывал он тоже бодро, не лез в карман за крепким словцом. Войска 62-й не только отступали, как можно было бы решить глядя на унылую картину дрог. Они уже занимали новые позиции, буквально в двух километрах от КП на западе и севере должен был пройти новый рубеж обороны для армии.
  - Не слишком ли близко к фронту разместил Василий Иванович свой штаб, - мелькнула трвожная мысль.
  Словно в подтверждение опасений немцы начали артналет. Мигом опутела дорога, все кинулись кто куда. Адъютант Сергей зашептал горячо на ухо рядомстоящему подполковнику охраны.... "Предлагает увезти начальство подальше в тыл", - догадался я.
  Чуйков, не обращая внимания на обстрел, зычным голосом отдавал команды по телефону неведомому Пименову...
  Близкий разрыв. Я покосился на командарма. Тот даже ухом не повел. По традиции вышестоящее начальство не имеет морального права покидать зону обстрела без предложения нижестоящих. Поэтому, внутренне усмехнувшись, я продолжил наблюдать в трубу за широко раскинутой степью.
  
  
  
  Несмотря на немецкие успехи, между их глубоко замахнувшимися клешнями еще существовал просвет в 20-30 км. Однако вывод войск затрудняла вржеская авиация. Двигаться они могли только по ночам. Днем, бесконечный конвейер немецких штурмовиков и пикировщиов буквально неистовствовал в воздухе, прижимая людей к земле.
  
  Чуйков прекрасно понимал всю сложностьобстановки, выбрав КП всего в паре километров от северной "стены" еще существующего коридора. Удержать его - вопрос жизни и смерти для армии, для десятков тысяч бойцов и мирных жителей.
  - Будем атаковать ночью, - разрешил командарм мои сомнения по поводу возможности удержать позиции.- Подтягиваем артиллерию и танки...
  Напрашивавшееся решение.
  Раз днем удержать немцев невозможно, надо рисковать. Ночной бой - шанс слабого.
  
  - По данным разведки, - это уже начштаба Крылов, - от взятых ночью "языков" - у немцев проблемы с боеприпасами. Самое время атаковать.
  - Попрошу ночников и дальнюю поддержать вас, - подкинул я дров в костер надежды.
  - Вот за это спасибо, - расцвел улыбкой командарм. Покосившись на переминающихся моих начальника охраны и адъютанта, он добавил долгожданное:
  - Товарищ генерал-полковник, здесь становится горячо...
  - Намекаете, что пора катиться... по своим делам, - еще раз усмехнлся я. - Лады, Василий Иванович. Оставляю вам полковника Гаранина, пусть направляет своих летунов. Только заеду еще к гвардейцам.
  На правом фланге 62-йармии оборону занимала [39] гвсд из состава 1 Гвардейской. Фактически войска гарнизона "фестунга" Сталинград выстраивлись плечом к печу с потрепанными отстпающими частями фронта Еременко.
  Гвардейцы уже успели поучаствовать в бою. на них ыкочил передовой отряд [16] тд армии Гота. Двигаясь без разведки в некоем вакууме без соприкосновения с русскими войсками они неожиданно налетели на зараннее занявших позиции Среднего оборонительного обвода гвардейцев.
  Потеряв 8 танков сгоревшими, несколько бронемашин и мотоциклов фрицы откатились и пока активности не проявляли; обе стороны ограничились перестрелкой артиллерией.
  Настроение у десантников было бодрым. Хорошо подготовленные бойцы на хорошо подготовленных позициях - серьезный противник.
  ***
  Побывав на северном фасе коридора жизни, я заехал в штаб Еременко, расположенный на окраине самого Сталинграда. Объяснил ситуацию присутствующим летчикам, среди которых выделялся комндующий АДД Голованов. Он лично координировал действия пяти дивизий дальних бомбардировщиков, переброшенных поближе к город.
  После быстрого обеда отправились на юг. Силы державшие эту сторону подчинялись новой 28-й армии, сфомированной из частей и соединений Сталинградского военного округа и отступивших дивизий сведенных в "группу войск 64-й армии" под командованием генерала Перегудова. Последний был из ведомства НКВД, пограничник по довоенной специальности. В Сталинграде на него возлагалась командование загарадительными отрядами, внутренними войсками, особыми отделами и спецчастями бериевского ведомства. Вот из остановленных фильтром заградотрядов бегущих мелких отрядов и одинчных бойцов и отступающих частей и выросла эта оперативная группа.
  Если гвардейцы порадовали меня здоровым видом, комплектностью и решительным блеском глаз, войсковая группа страдала неукомплектованностью частей, тяжелым, угенетенным психологическим состоянием, а главное - недостатком боеприпасов и средств поддержки.
  - Имеем по три снаряда на орудия и по пять мин на миномет, - обреченно махнул Перегудов в сторону немнгочисленных и плохо замаскированных пушек.
  - Немедленно послать заявку в штаб фронта... пусть найдут машины и доставят боеприпасы , - приказал я представителю фронта, захваченного с собой.
  Полковник попытался выкрутится, но я его жестко прервал:
  - Отправляйтесь лично. НЕ-МЕД-ЛЕН-НО! - по слогам, чтобы лучше дошло произнес я. Посмотрел на часы, время два... - Сами доставьте боеприпасы. Жду вас здесь к 16-00. Выполнять!
  Полковник козырнул, я обратился к своему начальнику охраны:
  - Выделите машину, шофера и пару автоматчиков - пусть сопроводят товарища полковника. Головой отвечают за выполнения задания.
  Перегудов довольный таким оборотом дела крякнул, и видя расположение начальства продожил поток жалоб..
  - почти нет шанцевого инструмента...
   - надо бы противотанковых мин...
  - и колючую проволку...
  - мало танков...
  - ну и вечное - где авиация? "Рамы" так и висят, правда серьезных бомбежек еще не было, но ждать недолго...
  Черчилль в Москве.
  
  Целыми сутками я ездил по штабам, войскам, заводам... Все, сколько-нибудь значимые резервы срочно перебрасывались к фронту и оборонительным рубежам. Вести из войск были малоутешительны, немцы наращивали силы по обеим сторонам еще существовавшего коридора, вели разведку, прощупывали нашу оборону огнем...
  Чувствовалось, что катастрофа - дело ближайших дней. Если не часов. Но стать свидетелем этого трагичного момента мне не пришлось. Опять, в который раз - срочный вызов в Москву. Получив телеграмму Сталина вечером 12-го августа я интуитивно догадывался, что стало причиной - намеченный на середину августа визит Черчилля в СССР. Оставив Маленкова и Ворошилова вместе с оперативной группой ГенШтаба расхлебывать заваривавшуюся кашу, я немедленно поехал на аэродром.
  
  ***
  Ночной полет, сам по себе заставит нервничать, техника того времени была та еще; а тут и беспокойство по поводу сложнейшей ситуацией у волжской твердыни. До самого прилетая не сомкнул глаз, комбинируя в голове разные способы спасения Сталинграда.
  Концептуально: я предполагал, что предстоящая битва должна была воспроизвести уже известное сражение под Киевом. заставить немцев штурмовать укрепленный город в лоб. А роль "колоды на северном фланге"- Пятой Армии Потапова - выполнял бы целый фронт маршала Тимошенко. По иронии, именно 6-я немецкая армия штурмовала киевский УР летом-осенью 41-го.
  Кроме того, в отличие от драмы прошлого года, нынешний Сталинградский фронт был застрахован от удара в спину. Поворот Гудериана и удар Клейста в тыл не повторить, больно далеко ГА "Центр" за плечом наступавших армий южного фланга вермахта.
  Кроме того, у меня уже был опыт битвы за Воронеж. Во многом этот сюжет: борьба за крупный город/сильную крепость с одновременными попытками ее деблокировать извне неоднократно повторялись и в истории, и в ходе Второй мировой войны.
  
  Но на этом плюсы заканчивались и начинались минусы.
  ЮЗФ Кирпоноса в одного был мощнее, чем оба фронта защищавших Сталинград. А вот у немцев сил сейчас больше; по прикидкам ГенШтаба в трех армиях прущих на город - порядка 11 корпусов, более 40 дивизий. Хотя они и потрепаны и измотаны в трехмесячном, почти непрерывном наступлении, но это много. Гораздо больше, чем в реальном 42-м моего мира.
  Немецкая авиация господствовала безраздельно над полем боя; просто свирепствовала в небе. Только ночники (АДД и легкомоторные части вооруженные По-2) хоть что-то могли попытаться сделать.
  К слабости советских ВВС добавлялась слабость средств ПВО стрелковых дивизий. Зенитные орудия, особенно автоматические, были редкостью,; реально стрелковые дивизии могли противопоставить воздушному террору противника лишь счетверенные "максимы" и некоторое количество ДШК.
  Воздушный террор над нашими войсками иногда доводил бойцов до исступления и паники.
  
  
  
  ***
  Буквально через сутки после моего отлета ожидаемая катастрофа произошла - немецкие клещи сомкнулись: в кольцо попали 62-я армия, группа войск 64-й армии, сводная оперативная группа полковника Говолуева (сменил генерала Николаенко) и ряд частей и соединений 28-й и 1-й гвардейской армий; 13-й танковый корпус в очередной раз, несмотря на "несчастливый" номер, проявил невероятную везучесть и остался вне кольца. Однако в нем осталось буквально считанное количество танков - их свели в одну бригаду, а управление корпуса и остатки трех других отвели в Сталинград на переформирование.
  Практически одновременно с завершением окружения войск Сталинградского фронта немцы прорвались к самым окраинам Сталинграда. Только вышли не севернее города, а ближе к центру; почти по долине реки Царицы. Лидировала в этом прорыве элитная дивизия "Великая Германия", которую Клюгге так и не дождался подо Ржевом.
  За дело принялись и силы люфтваффе. 14-е августа стало днем трагической гибели города под ударами с воздуха. Пилоты-истребители 8-й воздушной армии и ПВО пытались остановить смерть, несущеюся с неба; они делали по три-четыре боевых вылета, но немецкий конвейер безжалостного уничтожения работал почти без сбоев.
  Город запылал, горела даже Волга (из-за разлившейся нефти).
  Тысячи погибших, разрушенные на три четверти дома и предприятия... Город умирал в страшных мучениях.
  А в это время в Москве любезный, но упрямый как буйвол господин Черчилль объяснял не менее упорному товарищу Сталину, что Второго фронта не будет...
  ***
  
  Я встретился с военными из делегации английского премьер-министра на следующий день после высочайшего саммита, 13 августа.
  Когда готовился к этой встречи, обратил внимание, что парадный мундир стал болтаться - килограммов десять я все-таки сбросил. Матрица немного, но поменяла метаболизм реципиента. А учитывая обстоятельства - постоянные перелеты, нервное напряжение, недосып и крайне нерегулярное питание - удивляться такому результату "диеты" не стоило.
  Весьма противоречивая задача стояла перед начальником Генерального Штаба РККА. С одной стороны я должен был убедить англичан, что СССР прочно стоит на ногах и, несмотря на все поражения, "русские дотянут до зимы".
  С другой - надо было просить помощи, давить на союзнический долг, пробовать расшевелить хладнокровных бриттов.
  Поэтому я решил не играть в дипломата, а резать правду-матку.
  - Положение на юге сложное; немцы вышли к Волге.
  - Ленд-лиз нам необходим, хотя английские танки - туфта по большей части, а "харрикейны" - дрянь ("узнает вождь про плагиат, будет весело", - подумалось в этот момент).
  - Не могли бы вы выбомбить Плоешти...заминка, ибо дальше на ум приходили только матерные слова.
  - Москва защищена прочно и с земли и с неба; более того, это мы атакуем группу армий "Центр"...
  - Начните наступление в Северной Африке хотя бы. Основные силы Гитлера скованы в России, здесь же целая итальянская армия. Нет у Роммеля серьезных возможностей.
  - В Иран отправится целая армия поляков Андерса, выводите силы оттуда - и бейте!
  Британцы вежливо кивали головами или удивленно поднимали брови, но до серьезного обсуждения стратегических вопросов не дошло.
  
  Черчилля я увидел мельком. Он приехал в Кремль и как раз выходил из машины. Я двигался на выход, к своей. Внимательно присмотрелся к необъятной фигуре премьера; двигало мной и чистое любопытство. Если абстрагироваться от обстоятельств тяжелого лета, то сэр Уинстон представал довольно противоречивой и где-то даже трагической фигурой. Он этого еще не знал, и наверно чувствовал себя в Москве в данную минуту лидером великой державы в гостях у азиатского владыки вроде султана Оттоманской Порты, но где-то там на небесах стрелки вселенских часов уже совершили поворот и звезда Великой Британии стремительно понеслась к закату, чтобы улечься верным песиком у ног бывшей колонии...
  Что ж, Богу не занимать чувства юмора.
  
  ***
  В Генштабе меня ждали десятки неотложных дел; требовалось подписать сотню документов. Среди Директив и приказов, направленных в войска был и приказ Волховскому фронту на начало операции по прорыву блокады уже в 20-х числах августа. Обеспокоенный трудно складывающимися делами на юге я решил ускорить наступление на других фронтах.
  Стронутые категорическими приказами Ставки с мест войска выдвигались к Синявино и Ладожскому озеру, и где-то среди них шагал рядовой Гавриленко, 1920 г.р. призванный Котласким РВК весной 42-го... точно также как когда-то в моем мире шел в бесконечном пехотном строю, изредка обгоняемый машинами или конными орудийными упряжками, мой дед.
  
  
  Из записной книжки.
  1. Авиация! ( Решить вопрос с Новиковым; немедленно решить вопрос с Ил-2 - перейти на двухместные к осени).
  2. Успешный дебют Су-76. Надо ставить вопрос о расширение производства.
  3. CПТ[Скорое появление "тигра"]. Модернизация КВ?! Ор. 85-100 мм. Что у нас со 107-мм ор.?
  4. Огнеметные танки Волховскому. Срочно!!!
  ***
  Заехать к БМ [Шапошникову].
  
  
  Радовали и вести из-под Ржева. Прорыва не получилось, но постепенное прогрызание фронта начало давать результаты. Западный фронт успешно ликвидировал опорный пункт в Карманово на левом фланге и смог окружить Зубцов в центре. Калининский, получив очередное усиление от Северо-Западного фронта (после ликвидации Демянского мешка) прорвался во многих местах к Волге и к пригородам Ржева.
  Непрестанно засыпаемые миллионами снарядов, РСов и мин, немецкие пехотинцы вспоминали события Первой мировой. В воздухе шли ожесточенные бои и ни о каком господстве немцев не могло быть и речи. Дилемма: оставаться на месте и стоять насмерть или выводить войска из мешка вставала перед моим оппонентом во весь рост.
  Радовали и вести из-под Ржева. Прорыва не получилось, но постепенное прогрызание фронта начало давать результаты. Западный фронт успешно ликвидировал опорный пункт в Карманово на левом фланге и смог окружить Зубцов в центре. Калининский, получив очередное усиление от Северо-Западного фронта (после ликвидации Демянского мешка) прорвался во многих местах к Волге и к пригородам Ржева.
  Непрестанно засыпаемые миллионами снарядов, РСов и мин, немецкие пехотинцы вспоминали события Первой мировой. В воздухе шли ожесточенные бои и ни о каком господстве немцев не могло быть и речи. Дилемма: оставаться на месте и стоять насмерть или выводить войска из мешка вставала перед моим оппонентом во весь рост.
  
  Хуже шли дела под Воронежем. Вариант Рокоссовского не прошел. 13-я армия, атаковала вдоль Дона с севера. Несмотря на мощное усиление - два танковых корпуса (9-й и 10-й), кавкорпус, артиллерия РВГК вплоть до мощнейших М-31, армия продвинулась всего на два-три километра.
  Развернутая в междуречье новая, 69-я армия вообще продвинулась на несколько сот метров. Немцы отлично пристрелялись, плотно заминировали подходы, натянули несколько рядов колючей проволки.
  Пат.
  Ситуация повторяла многие наступления нашей армии летом 42-го. После мощной артподготовки, стрелковые части с массой танков непосредственной поддержки продвигаются на несколько километров, штурмуют (с разной степенью успешности) немецкие опорные пункты - деревеньки и села, высоты, рощи.
  Затем над полем боя появляется немецкая авиация. Немцы чутко реагируют на ситуацию и четко выполняют маневры, великолепно осуществляют координацию действий... наше наступление притормаживается.
  Затем к фронту подтягивается подвижные резервы противника и начинается фехтование ударами и контратаками.
  Мы вводим свои подвижные силы, немцы подтягивают резервы - разгорается встречный бой. Прорыв не перерастает в оперативный, вместо броска на десятки километров в глубину обороны противника с опрокидыванием вражеских тылов и утюжинья немецких штабов, танковые корпуса топчутся у безымяных высоток и небольших деревенек. И ситуация замораживается. Широко задуманное наступление вырождается в бои местного значения.
  Нельзя считать такие наступления совсем уж бесполезными. Немцы приходилось оставлять танковые дивизии для парирования таких ударов, отвлекать от главных направлений авиацию и постоянно штопать тришкин кафтан своей обороны, вплоть до переброски отдельных батальонов из соседних дивизий... долго так продолжаться не могло.
  
  Разговор с Рокоссовским по ВЧ. Я порекомендовал Константин Константиновичу продолжать штурмовые действия, особенно ночью. Вести разведку, искать слабые пункты в обороне. Очевидные вещи? Наверно. Сам Рокоссовский наверняка тоже прекрасно понимал это. Но ему требовались время и опыт на новой должности комфронта, и слова поддержки вместо гневного разноса больше подходили к ситуации.
  Поэтому в разговоре я не давил на невыполненную задачу "разгромить противника и освободить г.Воронеж". Наоборот, похвалил за успех первого дня и попросил представить отличившихся к наградам.
  - Даже если не сможете взять город, ваше наступление отвлекает силы немцев от Сталинграда. Там сейчас жарко...
  
  С Ватутиным разговор был более эмоциональным и резким, и вызвал противоречивые чувства. Его фронт тоже наступал, отвлекая внимание немцев от главного удара Рокоссовского, но не получив усиления он не смог прорвать оборону и практически остался на месте; войска Воронежского фронта несли потери, поредевшие роты вновь и вновь поднимались в атаку и откатывались, еще более поредев. И лишь на участке венгров им удалось захватить маленький плацдарм за Доном.
   Пикантность ситуации заключалось в том, что Ватутин начинал войну непосредственным начальником Василевского, и был старше по званию (генерал-лейтенантом, а Александр Михайлович - генерал-майором). Но всего за год Василевский обогнал бывшего патрона и по должности, и по званию. Ватутин же остался в прежнем звании, но правда продвинулся по службе; все-таки стал командующим одним из важнейших фронтов.
  Я был скептически настроен к Ватутину именно как к командующему. В Генштабе, на месте заместителя начальника и руководителя Оперативного управления, или начальником штаба фронта он, как безусловно высококвалифицированный специалист, был бы на месте. Но для командующего ему не хватало решительности и твердости.
  Нет, получив четкий приказ, Николай Федорович пунктуально его исполнял. Исполнял, и не более того. Он не воспользовался неожиданным успехом на левом фланге, не перебросил туда дополнительных сил. Теперь немцы оперативно перебросили резервы, перешли в контрнаступление и части на том берегу Дона вели отчаянную, но безнадежную борьбу. А основные силы Ватутина продолжали штурмовать Воронеж в лоб...
  Не смогло командование Воронежского фронта настоять на усиление своего удара. Танковые корпуса и стрелковые дивизии, одни за другими забирались у него и отправлялись на юг, под Сталинград. Жуков в похожей ситуации (вывод 1 Ударной Армии) хотя бы дозвонился до Сталина и опротестовал решение Верховного.
  Ватутин этого не сделал; хотя Иосиф Виссарионович мог прислушаться к авторитетному и аргументированному мнению.
  - Поддержите плацдарм тяжелой артиллерии с нашего берега и бросьте всю авиацию. Отправьте к командирам на том берегу авианаводчиков и артиллерийских корректировщиков. Попробуйте ночью подбросить туда танков, - я выбрал тон доброжелательного советчика, который так часто использовал Шапошников. Но у Бориса Михайловича это шло от воспитания, высокой культуры, и поэтому выглядело совершенно естественно; мне же так и хотелось сорваться и понаставить в конце фраз сильных аргументов вроде "... мать!" и прочих неопределенных артиклей "б.."!
  В дальнейшем разговоре выяснилось, что силы двух дивизий на том берегу даже не объединены единым командованием. Комдивы, отправив на тот берег усиленные стрелковые полки и не подумали о том, чтобы переправится следом и самим возглавить десантников. Командование армии эту ошибку неисправило.
  - Немедленно переправить туда энергичного командира с оперативной группой и приказом возглавить все силы на плацдарме! - все более переходя на "русский командный", поднял я тон.
  - Будет исполнено, - даже по телефону слышалось одышка Николая Федоровича, как-будто он бежал марафон. Да уж, свое начальство порой пострашнее врага.
  - Докладывайте о всех изменениях немедленно. Очень нам может пригодиться этот плацдарм, очень! - попытался вдохновить я немного подрастерявшегося комфронта; мысли начальника генштаба уже перекидывали мостик в будущее - к осенне-зимней кампании, где Воронежу предстояла стать одним из ключевых пунктов приложения усилий Красной армии.
  
  
  И, наконец, Сталинград...
  Путаница донесений и отсутствие регулярной связи. Даааааааааа уж бардак, напоминавший прошлое лето в полной красе. Генштаб не знает где штаб фронта, штаб фронта не может ни связаться с командующим уехавшим в войска, ни с самими войсками...
  Но войска даже несмотря на упущения дрались.
  Пока окружение не успело стать плотным, тактическим, контрудары оставшихся вне окружения танковых корпусов и стрелковых дивизий вкупе с действиями окруженных приносили неплохие результаты. Наши смогли пробить несколько коридоров.
  Однако с подходом немецких войск из глубины эти "дырки" затыкались. И приходилось вновь бросать в бой резервы.
   Одним из таких ресурсов стал 7-й танковый корпус Ротмистрова. По моей собственной классификации, корпус был "тяжелым". Помимо танковых бригад в него дополнительно включили тяжелый танковый полк прорыва, и новенький самоходно-артиллерийский полк, правда неполного состава - всего 8 "сушек" плюс несколько командирских Т-34.
   "История болезни" лета 41-го или битвы под Воронежем повторялась и здесь. Увы, типичность этих ошибок в действиях на уровне корпусов была вновь полностью продемонстрирована: ввод в бой по частям, плохая разведка, растаскивание танковых бригад по стрелковым дивизиям для непосредственной поддержки пехоты. По иронии судьбы, именно бригады приданные стрелковым соединениям понесли наименьшие потери; они хоть имели какую-то поддержку пехоты и артиллерии.
  (63)-я тбр, пошедшая в бой самостоятельно сгорела за два дня. Еще хуже пришлось КВшникам. Большая часть танков были подбиты и сожжены в первый день наступления. Оставшиеся целыми два КВ передали соседям, а полк вывели на переформирование.
  Нельзя сказать, что эти контрудары были совсем бесполезны.
  
  17 августа из кольца прорвалась оперативная группа и штаб 62-й армии. Вышли они у северных границ города. Те две стрелковые дивизии, которые сохранили знамя и документы, вывели в резерв фронта; их остатки переправили на восточный берег Волги. Остальная толпа отдельных частей и подразделений влилась в состав новой, 68-й армии, которая спешно перебрасывалась в Сталинград.
  Генерал-лейтенант Чуйков был назначен заместителем командующего.
  18/19 августа прорывающиеся войска соединились с частями 1-й гвардейской армией на северо-восточном участке окружения. "Деморализованные победой" - уставшие и расслабившиеся - немецкие дивизии не выдержали ночной атаки. Группа имела с собой артиллерию и несколько танков, вывела с собой до 3-х тысячи раненых.
  Отдельные группы и отряды, главным образом из остатков 64-й армии, выходили на фронте 57-й армии и 13-го танкового корпуса, на южном обводе Сталинградского оборонительного района.
  
  Параллельно продолжались попытки срезать немецкий "палец" вытянутый к самому городу. В бой против "великогерманцев" пошли 23-й и 18-й (черняховский) танковые корпуса, кавалеристы, 41-я гвардейская дивизия. Постепенно туда же выдвигались и резервные соединения 65-й армии.
  Сколь долго не откладывалось решение заменить невезучего Тимошенко на другого кандидата, но 20 августа Юго-Западный фронт было решено временно поручить новому представителю Ставки Жукову, с подчинением ему и фронта Еременко.
  
  Степень ожесточенности боев и противоречивой, если не сказать хаотичной, обстановки около твердыни на Волге проиллюстрирую одним забавным (потому что все хорошо закончилось; обернись все иначе и история стала бы трагической) эпизодом, разбиравшемся на самом верху.
  По итогам боев 14-18 августа комкор Черняховский представил своего комбрига Денисова к ордену Ленина. А командарм Москаленко (он, как командующий 1-й гвардейской армией координировал действия деблокирующих групп), по донесению своего комдива, чья стрелковая дивизия наступала совместно с танкистами) направил донесение в Ставку, с разгромной реляцией и требованием чуть ли не трибунала над полковником Денисовым.
  Столь различная трактовка действий танкистов вызвала бурное обсуждение и докатилась до самого. Я этот момент упустил,и был слегка шокирован на очередном заседание Ставки (оно же - заседание ГКО, оно же Политбюро - присутствовали и некоторые гражданские товарищи) неожиданным вопросом Сталина:
  - Так что нам дэлать с Дэнисавым?
  Суть вопроса мне была известна, но достаточно поверхностно. Комкор напирал на то, что Денисов трижды самолично водил бригаду в бой, был ранен, но не покинул поля боя, уничтожил несколько вражеских танков и бронемашин... Более того, в ходе изучения позже я выяснил, что комбриг-(67) ходил в атаки на трех разных танках: когда был подбит его личный, он пересел на запасной. Но и его разбили. Тогда он отобрал танк у своего комбата и снова пошел в бой. Но, повторюсь, эти обстоятельства мне стали известны позже.
  Общевойсковики же напирали на большие потери и невыполненную задачу.
  Зная, как не любит Верховный ответом наобум и принципиально не желая разжигать костер взаимного недовольства между родами войск - одной авиации, которую все дружно ругали, мне мало? - я честно ответил:
  - Комбриг делал что мог...
  Проблемы взаимодействия были у всех, и вряд ли большинство из комбригов справились на месте Денисова лучше, но мужество в бою, пусть и граничащее с отчаянием, стоило оценить.
  Сталин задумчиво посмотрел на свою трубку. Ситуация противоречивая, чего уж там. Немного помолчав, он наконец произнес:
  - А не направить ли нам таварища Дэнисова в академию? Пусть подучиться...
  Что-то похожее на вздох облегчение пронеслось по рядам. "Да", "правильно" - прошелестели тихие реплики.
  - Всэ сагласны? - обратился Иосиф Висарионович к присутствующим, но при этом пристально взглянул мне в глаза.
  - Думаю, это будет правильным решением.
  Так благополучно разрешилось это дело. Уже после дополнительного изучения, я все-таки подписал наградной лист на Денисова, снизив награду до "звездочки". А ведь сложись судьба по другому или попади это дело в руки НКВД - и поехал бы полковник не в мягком вагоне в Москву, а в товарняке лес валить. Может и в противоположную сторону - снова на фронт, но со штрафниками.
  История эта напомнила мне одну важную истину: смелость солдата и мужество командира - несколько разные величины. Полно примеров, когда отважные в юности простые бойцы-офицеры становились позже пассивными командующими и генералами, боялись ответственности, и принимали странные решения, граничившие с трусостью.
  Денисов вел себя как смелый офицер, рисковал головой. Но при этом он потерял нить управления бригадой, т.е. просто напросто сбежал от ответственности, "дезертировал на фронт".
  
  ***
  Большие изменения в руководстве войсками у волжской твердыни хоть и не привели к мгновенным результатам, но первые позитивные итоги стали заметны уже в 20-х числах августа. Упорядочение докладов в Генштаб и Ставку, резко возросшая координация усилий войск, жесткая и упорная оборона каждого рубежа, более активные действия авиации. Жуковская твердая рука почувствовалась и там, на фронте, и здесь, в Москве.
  Как сказал Москаленко комфронту Еременко, получив приказ о личной ответственности за Сталинград, где прямым текстом указывалось "за Волгой для вас земли нет!":
  - Теперь попробуй отступи...
   Этим приказом Москаленко назначался комендантом г.Сталинград, с подчинением ему всех войск действовавших у города.
  Фраза "За Волгой для нас земли нет!" стала девизом для всех войск, для каждого бойца и командира. При этом ставка делала все, чтобы помочь истекающим кровью войскам.Помимо 68-й армии, десятка дивизий, бригад и авиаполков, двигающихся к фронту, 20 августа было принято решение о передаче ЮЗФ 5-й танковой армии - переформированной и пополненной.
  В командование армией вступил герой августовских боев за Ржев Романенко, предав родную Третью своем у заместителю Рыбалко.
  Надежда на перелом в борьбе за город не покидала меня. Не железные же фрицы в конце концов. По отдельным донесениям из войск и из анализа действий немцев проглядывали признаки переутомления противника и нетипичных ошибок для немецкого командования.
  Приятная неожиданность произошла в полосе 2-го танкового корпуса. Немцы запланировали здесь наступление, а Лизюков - контрудар. В результате, немецкая атака на рассвете была встречена массированным огнем артиллерии и катюш, а затем взревели моторы Т-34, КВ и "Матильд"... и грянул встречный бой. Танковые дуэли и борьба огневых средств продолжалась весь день. Только благодаря неистовой поддержки "штук" и "фоккеров" немцам, понеся большие потери, удалось отодвинуть на пару километров линию фронта лизюковцев. Такой просчет разведки противника и промах командования внушал определенный оптимизм.
  В ходе боя погиб немецкий командир полка, полковник М. Его танк подорвался на фугасе, наши как раз атаковали и захватили и танк, и тело погибшего полковника, вместе с кучей документов и карт.
  Окончательный итог боя подвели наши "ночные мельницы", бесстрашные У-2. Им удалось распахать целую колонну немецких заправщиков. Красивый фейерверк был виден и по эту сторону фронта.
   Война продолжалась, перемалывая миллионы человеческих жизней и ломая людские судьбы...
  ***
  Машина шуршит шинами по спящим улицам Москвы. Я еду на доклад в Ставку, мысленно перебирая в уме все донесения, справки, приказы, прочитанные или отданные за день, несколько нервно теребя портфель, битком набитый картами и сверхсекретными бумагами.
  Впереди новый адъютант Михаил беседует с пожилым шофером Петром, со странным для моего уха отчеством Евграфович. Прежний адъютант - Сергей все-таки умудрился попасть на фронт. Причем далеко не прямым путем. Угнал с двумя дружками машину из гаража Генштаба. Напились, полихачили... естественно попали в аварию.
  Сергею грозил вполне реальный срок или штрафбат. Поскольку дело напрямую касалось меня, пришлось вмешаться. Отправил скрепя сердце Серегу командиром танковой роты огнеметных КВ в Действующую армию, на Волховский фронт. А тот и рад-радехонек, по его вышло, добился своего.
  Михаил по-доброму пытается расшевелить флегматичного водителя:
  - Вот скажи, Евграфыч, ты каждый день в Кремле. А Сталина видел?
  - Видел, это самое. На параде, эт-т самое, когда был, - несколько односложно отвечает шофер, не отрываясь от своих непосредственных обязанностей.
  - Так то на параде. А я вот видел, как тебя, - продолжает теребить Михаил собеседника, изредка поглядывая через плечо на начальство, одобряет ли оно треп.
  Мне самому интересно, но я делаю вид что занят раздумьями.
  - Это где э-самое? - проявляет первые признаки заинтересованности и сосредоточенный шофер.
  - Дык в Кремле... - слегка передразнивая деревенский говор соседа сообщает адъютант и делает МХАТовскую паузу. Всегда завидовал этой способности хороших рассказчиков. Не спешат, как опытные рыбаки дают заглотить часть информации слушателям, чтобы подвести к красивому финалу.
  - Ну,это самое... - начинает теребить уже Евграфыч.
  Пряча смешливые искорки в глазах, Михаил наконец раскрывает секрет:
  - В кинозале. Мы с другими адъютантами и охраной собрались кино посмотреть, а тут он заходит. Поздоровался так, сказал охране "не будем мешать товарищам" и вышел...
  Правда или выдумка, а может просто пересказ чей-то байки - и не поймешь. Адъютанты -люди такие, вполне могли набраться наглости и впереться в кинозал; близость к начальству способствует ловли звездочки и несколько вольным нравам. Где только в этот момент был я интересно? Просмотры фильмов и военной хроники в то время уже прочно вошли в ритуал Ставки и ГКО. Сталин искренне любил важнейшее из искусств, пару раз и я побывал на таких сеансах.
  - Подъезжаем, - начальник охраны, сидевший до этого молча с неприступным видом рядом со мной и бросавший косые взгляды на шутившего Михаила, мотнул головой в сторону ворот. Расслабились, получили порцию юмора - пошли работать.
  
  ***
  Сталин был хмур. Всем любителям резать правду-матку в заочных спорах рекомендую дважды подумать, прежде чем делать это в глаза начальства. Допустим, я не боялся отправится пить кофе к Берии, веря в расположенность вождя к себе. А если после твоего правдивого доклада сядут другие? Как недавно и произошло с генералом Рухле...
  Вот поэтому обтекаемые фразы и двусмысленные предложения - постоянная составляющая донесений наверх, плавно перетекающая в мемуары и исторические исследования.
  По поводу положения на фронтах Иосиф Виссарионович не выказал никаких признаков гнева. Более того, завершилась встреча достаточно спокойно, по-деловому.
  Наконец-то были проведены назначения. Соколовский, до этого исполнявший обязанности, принял Западный фронт, чтобы продолжить штурм Ржева и Сычевки. Новым командующим Юго-Западного фронта стал М.М.Попов.
  Генерал Гордов, который в текущей реальности (хоть и ненадолго) успел покомандовать фронтом упустил уникальную возможность вписать свое имя в летопись Волжской битвы чуть более крупными буквами. Так переиграла рулетка судьбы. Или просто Маркиан Михайлович оказался в нужном месте в нужное время...
  Один из самых талантливых полководцев, в начале войны уже покомандовавший таким важным округом, как Ленинградский (преобразован в Северный фронт), Попов за годы войны несколько раз опускался до командарма, потом поднимался до комфронта и несколько раз занимал промежуточную позицию заместителя командующего фронта.
  Увы, этому блестящему и одному из самых молодых (40лет) командующих мешала одна вечная "русская болезнь". Как он сам с замечательной самоиронией признавался:
  - У меня болезнь - простуда, - при этом щелкая пальцем известным жестом по горлу.
  
  Москаленко три дня болтался в Москве без дела. Судьба его решалась на самом верху. На фоне катастрофических потерь и относительной неудачи контрудара 1-й танковой можно ожидать самых строгих выводов.
  Но для чего нужно еще послезнание? Решительно вмешавшись в судьбу генерала, я смог убедить Сталина вернуть командарма на фронт. Только дать ему общевойсковую армию - 1-ю гвардейскую.
  И сообщить о решение я вызвался сам, но решил сделать это необычным способом. Вызванный в ГенШтаб Москаленко впал по-видимому в ступор, услышав:
  - Вы грибы собирать любите?
  - Ээээээ.... гм... - явно замялся боевой командир.
  - Вот и отлично, - просиял я - прокатимся в лес, заодно и поговорим о деле...
  ***
  Про этот лес, и что в нем полно грибов я услышал от вездесущего адъютанта Михаила. Никогда не был завзятым грибником, да и за самим Василевским такой привычки не знал, но очень уж хотелось вырваться из четырех стен казенных кабинетов. В лес, уже чувствовавший приближение осени, на свежий воздух... как на свободу.
  Шуршит шинами по московским полупустым улицам ЗиС-101, мы с генералом сидим на заднем сиденье и каждый занят своими мыслями. Москаленко скорее всего терзают смутные сомнения по поводу собственной судьбы, меня же волнуют последние события на фронте... но чем дальше от города уезжает автомобиль тем дальше уходят тяжелые будни генштаба. Молчим по-прежнему, но настроение у обоих проясняется.
  Корзинки, плащ-палатки достает из багажника запасливый Михаил, а вот нож я вытащил из-за сиденья. Немецкий кинжал с традиционной надписью...
  - Трофей! Танкисты под Воронежем подарили, - объясняю я с невольной гордостью происхождение своего орудия производства, отвечая на удивленный взгляд Кирилл Семеновича. Сам он разводит руками, демонстрируя отсутствие необходимого инвентаря. Выручает Евграфыч, поделившись с генералом своим перочинным "с пятью лезвиями".
  осенний лес как кусочек другой жизни. Он принял нас под свой шатер еще не желтеющих листьев, нехожеными тропами уводя от страшной реальности куда-тов детство...
  Первые грибы любовно опущенные на дно корзинок. Полянка. остановились, пора поговорить.
  - Кирилл Семенович, по решению Ставки вы назначаетесь командующим 1-й гвардейской армии. Фактически - комендантом Сталинграда...
  - Спасибо, - после недолгой паузы и с явным облегчением произнес Москаленко.
  - Понимаете, что город надо защищать до последней... - не стал произносить пафосного "капли крови" - возможности?
  - Так точно! - сосредоточенно произнес генерал. По его виду становилось ясно, как он уже далеко от этого волшебного леса, этой мирной полянки и грибов... сознание уже перенесло его на фронт. Мозг начинает выстраивать план. я даже уловил движение корпусом - вернуться немедленно к машине и быстрее, быстрее.
  - Давайте все-таки пройдемся, надо кое-что обсудить.
  Молча пересекли полянку и я задал вопрос, так мучивший меня:
  - В чем причина неудачи контрударов танковых армий?
  В принципе я ожидал поток жалоб, обоснованных надо признать, но меня приятно поразила принципиальность генерала, начавшего не с господства немецкой авиации или ссылок на недостаток артиллерии, а с управления и связи:
  -... плохо умеем командовать, что уж там, - закончил свой эмоциональный и насыщенный "метафорами" пятиминутный спич командарм.
  - Хотя 1-я гвардейская - общевойсковая армия, у вас в подчинение будет несколько танковых корпусов. Постарайтесь учесть эти ошибки в руководстве крупных масс танков.- помолчав, решил закончить разговор и эту прогулку
  - Чтож, в путь, - разворачиваясь в сторону дороги с ожидавшей наш машине произнес я,с удовольствием рассматривая корзинку с полутора десятком подберезовиков и подосиновиков. Москаленко набрал намного меньше, не тем его голова была занята, но среди них лежала удивительная парочка белых...
  Возвращаясь, договорились зайти в столовую - пообедать и заодно отдать нашу добычу на кухню.
  Стоило только войти в двери ГенШтаба, как ко мне бросился дежурный генерал. По его виду я сразу понял, что обедать не придется. Спать видимо тоже...
  
  ***
  Путанный доклад дежурного генерала и направленца по Западному фронту не внес полной ясности. Немцы нанесли контрудар под Зубцовым. командование фронта недооценило эту атаку и не поспешило доложить наверх, надеясь справится своими силами. К 12.00 дня ситуация сорвалась в оглушительную катастрофу, пусть и местного масштаба.
  Несколько стрелковых соединений было рассечено и даже окружено. По очередной злой усмешки судьбы во втором эшелоне за ними не оказалось 12-го ТК. Буквально за двое суток до этого наступления его отправили на север, поближе к Ржеву. Пятнадцатый, отдав уцелевшие после штурма машины своему собрату, вообще выведен в глубокий тыл на переформирование.
  Соколовскому удалось исправить положение только после трехдневных напряженных боев. Повезло, что большинство частей попавших под стремительный удар не опустило руки,а продолжало сражаться. Но были отмечены и случаи паники и дезорганизации.
  командование ... стрелковой дивизии, расквартированной в Зубцове просто бросило части и сбежало. Следом драпанули сами стрелковые части. Город спасли артиллеристы ИПТАПа и гаубичного полка РВГК, дислоцировавшиеся там же. Они успели развернуться на окраинах и приняли неравный бой. Не имея пехотного прикрытия они понесли большие потери.
  Плохо действовала авиация 1ВА,а она могла серьезно усложнить жизнь немецким тд и затормозить их еще в стадии прорыва. Пришлось бросать даже АДД, которым и без того хватало работы по целям в районе Сталинграда.
  Точку в немецком контрударе поставил доваторцы. Опять корпус Крюкова оказался на месте быстрее всех. Видимо сами немцы не рассчитывали на такой успех своей атаки, и постепенно оттянулись на исходные позиции.
  Плохо начал командование новый комфронта. Потеря концентрации сменилась лихорадочным затыканием и бросанием в бой резервов по частям. Пятно на его репутации рикошетом било и по мне. Однако, Ставка и Сталин ограничилась наказанием лишь ряда нижестоящих начальников уровня комполка-комдива. Сменили командование воздушной армии. Соколовскому давался шанс исправиться.
  Для этого надо взять наконец Ржев...
  
  Уроком лично для себя этот случай стал вот в каком плане. Первым порывом возникшим у меня, стало сильное желание выехать на фронт и разобраться на месте. Сохранять холодную голову и держать себя в руках не так-то просто. Я смог подавить эти позывы, остался в Москве и координировал действия из Генштаба.
  Самый кружной путь на войну.
   Война сдвинула с привычных мест миллионы людей. кто-то одел военную фронту и сейчас шел, ехал, скакал к фронту. Навстречу им волоклись, тащились на носилках или уходили своими двоими раненые-контуженные или просто выводимые в резерв усталые бойцы. Кого-то война сорвала с родной земли и выбросила за тысячи миль в ходе эвакуации.
  Но пожалуй никто не проделал столь кружной путь на войне, как майор Елисеев. Приняв первый бой на западных границах, он отступал до Смоленска. Потом его перебросили перегонять американские самолеты через Дальний Восток и Сибирь на фронт. Он несколько раз был в США. Успел поучаствовать в контрнаступлении под Москвой, когда на фронт бросали всех и все, что было под рукой.
  Потом его отправили с миссией в Англию. Также по линии ленд-лиза.
  И вот в первый день сентября он снова в Москве и сидел, нервничая, в коридоре генштаба.
  Целью его вызова было для меня уяснить, на какой тип англосаксонских самолетов сделать ставку в борьбе с фокерами. Наши явно не тянули, поликарповский И-185 страдал массой детских болезней, и к нему не доставало хороших моторов. Ла-5 только пошел в серию, и необходим как фронтовой истребитель.
  Действовать через голову авиационного начальства, конечно же, не совсем правильно. Но у меня накопился такой поток жалоб из войск на доблестных сталинских соколов, что приходилось рисковать.
  Елисеев подтвердил мой предварительный прогноз.
  Харикейны - дрянь, киттехауки и другие просто не потянут. Очевидным недостатком всех этих типов являлось пулеметное вооружение. Слабоваты они против бронированного по брови Фокке-Вульфа. Спитфайеры последних моделей вполне могли потягаться, но кто нам их даст?
  Аэрокобра!
  37-мм пушка - серьезный аргумент, такая развалит любого супротивника с одного выстрела. Главное - попасть.
  Ставке и командованию ВВС я хотел предложить сформировать пару истребительных полков охотников, чьей целью будут ФВ-190. Унять этих стервятников давно пора, - согласился со мной бравый летун.
  - Согласитесь возглавить такой полк? - спросил я приобретшего некий внешний, какой-то импортный лоск на западных харчах майора напрямик.
  - Товарищ генерал! Я уже трижды подавал рапорт на фронт! - нисколько не задумываясь и очень эмоционально ответил Елисеев. - Я - истребитель. А утюжить по тылам желающих и без меня... -майор закончил характерным жестом - рубанув ребром ладони по горлу.
  - Тогда - доброго пути, истребитель, - напутствовал я будущего комполка. С такими людьми - не пропадем,- думалось мне, пока из-под карандаша ложились на черновик первые строчки нового приказа.
  ***
  Бои в городе.
  Самым серьезным недостатком войск на Сталинградском направлении было снабжение. Бедная железными дорогами южная часть обширного Восточного ТВД могла быть скомпенсирована таким серьезным путем снабжения, как Волга. Но резкий выход немцев к городу, вкупе с постоянными бомбежками всего, что двигалось по реки и постановкой мин практически закупорили важнейшую артерию страны.
  
  Ни десятки опорных пунктов, приготовленных к круговой обороне, ни контрудары полдюжины танковых корпусов не смогли остановить немецкого наступления. Словно степной пожар, уничтожая все на своем пути, 6-я армия прорвалась к городским кварталам.
  
  В самом городе бои затянулись, но судьба его была предрешена уже в первые дни сентября. Не удалось организовать даже подобие прочной обороны по внутреннему обводу. Защита распалась на несколько несвязанных друг с другом очагов. В этих условиях, комендант города и командарм-1 Москаленко фактически остался на самом крупном "острове" в северной части города, и лишился возможности управлять или хотя бы координировать усилия с соединениями в центральной части города, тем более с 64-й армией, зацепившейся за южную окраину и Купоросное.
  
  Положение было аховое, но поскольку предсказуемо просчитывалось растерянности у меня не вызвало. Все, что Генштаб мог сделать, он сделал; ходы были расписаны на много дней вперед. Что оставалось делать? Надеяться на войска и героизм людей. Они продолжали сражаться!..
  Плохо начал командование новый комфронта. Потеря концентрации сменилась лихорадочным затыканием и бросанием в бой резервов по частям. Пятно на его репутации рикошетом било и по мне. Однако, Ставка и Сталин ограничилась наказанием лишь ряда нижестоящих начальников уровня комполка-комдива. Сменили командование воздушной армии. Соколовскому давался шанс исправиться.
  Для этого надо взять наконец Ржев...
  
  Уроком лично для себя этот случай стал вот в каком плане. Первым порывом возникшим у меня, стало сильное желание выехать на фронт и разобраться на месте. Сохранять холодную голову и держать себя в руках не так-то просто. Я смог подавить эти позывы, остался в Москве и координировал действия из Генштаба.
  
  Самый кружной путь на войну.
   Война сдвинула с привычных мест миллионы людей. кто-то одел военную фронту и сейчас шел, ехал, скакал к фронту. Навстречу им волоклись, тащились на носилках или уходили своими двоими раненые-контуженные или просто выводимые в резерв усталые бойцы. Кого-то война сорвала с родной земли и выбросила за тысячи миль в ходе эвакуации.
  Но пожалуй никто не проделал столь кружной путь на войне, как майор Елисеев. Приняв первый бой на западных границах, он отступал до Смоленска. Потом его перебросили перегонять американские самолеты через Дальний Восток и Сибирь на фронт. Он несколько раз был в США. Успел поучаствовать в контрнаступлении под Москвой, когда на фронт бросали всех и все, что было под рукой.
  Потом его отправили с миссией в Англию. Также по линии ленд-лиза.
  И вот в первый день сентября он снова в Москве и сидел, нервничая, в коридоре генштаба.
  Целью его вызова было для меня уяснить, на какой тип англосаксонских самолетов сделать ставку в борьбе с фокерами. Наши явно не тянули, поликарповский И-185 страдал массой детских болезней, и к нему не доставало хороших моторов. Ла-5 только пошел в серию, и необходим как фронтовой истребитель.
  Действовать через голову авиационного начальства, конечно же, не совсем правильно. Но у меня накопился такой поток жалоб из войск на доблестных сталинских соколов, что приходилось рисковать.
  Елисеев подтвердил мой предварительный прогноз.
  Харикейны - дрянь, киттехауки и другие просто не потянут. Очевидным недостатком всех этих типов являлось пулеметное вооружение. Слабоваты они против бронированного по брови Фокке-Вульфа. Спитфайеры последних моделей вполне могли потягаться, но кто нам их даст?
  Аэрокобра!
  37-мм пушка - серьезный аргумент, такая развалит любого супротивника с одного выстрела. Главное - попасть.
  Ставке и командованию ВВС я хотел предложить сформировать пару истребительных полков охотников, чьей целью будут ФВ-190.
  - Унять этих стервятников давно пора, - согласился со мной бравый летун.
  - Согласитесь возглавить такой полк? - спросил я приобретшего некий внешний, какой-то импортный лоск на западных харчах майора напрямик.
  - Товарищ генерал! Я уже трижды подавал рапорт на фронт! - нисколько не задумываясь и очень эмоционально ответил Елисеев. - Я - истребитель. А утюжить по тылам желающих и без меня... -майор закончил характерным жестом - рубанув ребром ладони по горлу.
  - Тогда - доброго пути, истребитель, - напутствовал я будущего комполка. С такими людьми - не пропадем,- думалось мне, пока из-под карандаша ложились на черновик первые строчки нового приказа.
  ***
  Бои в городе.
  Самым серьезным недостатком войск на Сталинградском направлении было снабжение. Бедная железными дорогами южная часть обширного Восточного ТВД могла быть скомпенсирована таким серьезным путем снабжения, как Волга. Но резкий выход немцев к городу, вкупе с постоянными бомбежками всего, что двигалось по реки и постановкой мин практически закупорили важнейшую артерию страны.
  
  Ни десятки опорных пунктов, приготовленных к круговой обороне, ни контрудары полдюжины танковых корпусов не смогли остановить немецкого наступления. Словно степной пожар, уничтожая все на своем пути, 6-я армия прорвалась к городским кварталам.
  
  В самом городе бои затянулись, но судьба его была предрешена уже в первые дни сентября. Не удалось организовать даже подобие прочной обороны по внутреннему обводу. Защита распалась на несколько несвязанных друг с другом очагов. В этих условиях, комендант города и командарм-1 Москаленко фактически остался на самом крупном "острове" в северной части города, и лишился возможности управлять или хотя бы координировать усилия с соединениями в центральной части города, тем более с 64-й армией, зацепившейся за южную окраину и Купоросное.
  
  Оставались еще надежды на Жукова и энергичный нажим на наступавших немцев с севера. Пресс наступления Юго-Восточного фронта начал медленно выдавливать позиции немцев в междуречьи. Но Юго-Восточному явно не хватало сил. Опять не повезло Лизюкову. Его корпус потерял за два дня боев всю технику, столь кропотливо отремонтированную в ходе недолгой передышки или полученную из тыла, включая ленд-лизовские "Стюарты".
  Лизюкова сняли с должности и отправили в Москву, в распоряжение управления кадров. "Падеж" танковых комкоров продолжался. В ходе ожесточенных боев за Рынок осколком авиабомбы получил ранение головы и комкор-18, молодой и перспективный Черняховский. По итогам августовских боев только командир 7-го ТК Ротмистров и вечный Танисчишин сохранили свои посты. Последний получил наконец звание генерала, его представили к званию Героя, а сам корпус, трижды сменивший состав танков переформирование и вышедший из огня и полымя нескольких окружений - к званию гвардейского и получил приказ на переформирование в механизированный. Уже вскоре на картах Сталинградской битвы появился 2-й гв. МК (1-й гв.мк начал формирование вокруг 1-й гвардейской дивизии Руссиянова, а 1-м гвардейским танковым по восстановленной мной негласной традиции стал катуковский корпус).
  Положение было аховое, но поскольку предсказуемо просчитывалось растерянности у меня не вызвало. Все, что Генштаб мог сделать, он сделал; ходы были расписаны на много дней вперед. Что оставалось делать? Надеяться на войска и героизм людей. Они продолжали сражаться!..
  
  
  
  
  ***
  
  Операция "Меркурий".
  Выпьем за тех, кто командовал ротами,
  Кто умирал на снегу,
  Кто в Ленинград пробивался болотами,
  Горло ломая врагу.
  
  
  Снега еще не было, здесь песня не попала в точку, но на землю легли первые желтые листья. Дети пошли в школу. Наступил любимый с детства сентябрь.
   Раз на юге для того, чтобы переломить ситуацию рычагов было маловато, Ставка и Генштаб сделали попытку вырвать клок шерсти на других направлениях.
  2 сентября, с затяжкой на одну неделю из-за плохой погоды и неполной готовности к наступлению к первоначально назначенному сроку загрохотала артиллерия Волховского фронта. Приказ задержать удар очень нелегко дался Ставки, но здесь я твердо настоял на своем. Поспешные наступления и контрудары двух лет войны еще не стерлись в памяти у Сталина, и он разрешил Мерецкову действовать по готовности.
  3 сентября ударил с западной части "бутылочного горла" Ленинградский фронт. Огонь его орудий и минометов дополнили залпы пушек кораблей КБФ и подвижных береговых батарей балтийцев.
  В грохоте артиллерийской канонады на немцев надвигалось возмездие...
  
  План прорыва совмещал в себе два варианта известных мне по реальной истории попыток прорыва блокады. Синявинской операции (неудачной), с планируемым заходом в тыл "бутылочного горла" и окружением части немецких сил в Шлиссельбургском мешке, и благополучно завершившийся "Искры" - удар вдоль берега Ладоги по кратчайшему расстоянию.
  Для двойного удара выделенных дополнительных сил - практически две армии, одна - за счет СЗФ, после ликвидации Демянского мешка, другая - за счет резервов Ставки и соседнего Карельского фронта - должно было хватить для прорыва.
  По крайней мере, повторной катастрофы для Второй ударной я надеялся избежать.
  
  Вторым серьезным поводом для огнедышащего оптимизма и веры в успех "Меркурия" стало наращивание авиационных сил. Вместе со штатными воздушными армиями Ленинградского и Волховского фронтов должны были действовать летчики морской авиацией, ПВО, АДД и авиации резерва Ставки, к которым присоединялись активными действиями ВВС соседних фронтов. Личное руководство и ответственность за взаимодействие авиации нес сам главком ВВС Новиков. Для него Ленинград был местом первого крупного успеха, и я надеялся, что он сделает все ради своих однополчан и соратников.
  Всего - до тысячи(!) самолетов могли висеть над полем боя днем и ночью. Пожалуй это первая операция, в которой наши летуны смогли опробовать тактику авиационного наступления. Беспокоящие удары по узлам дорог, по вторым линиям немецкой обороны, складам в глубоком тылу и отступающим колоннам чередовались с массированными налетами на ключевые опорные пункты и по вражеским аэродромам.
  
  Несмотря на столь мощную поддержку огнем с земли, воды и воздуха, первые бои показали недостаточную готовность советских войн в прорыве долговременной обороны противника. Ни огнеметные танки, ни полки прорыва КВ, ни огонь прямой наводкой орудий вплоть до крупного калибра, не смогли сразу сломить глубоко эшелонированную оборону пяти немецких дивизий, закопавшихся в землю по уши.
  
  На третий день волховчанам стало не хватать боеприпасов, но именно в этот момент 228(?) стрелковая дивизия 2-й Ударной армии прорвала оборону на Синявинском направлении. В немецкую оборону был вбит клин. Успех был достигнут на вспомогательном направлении, но Мерецков энергично воспользовался моментом, быстро подтянул дополнительные силы.
  
  Выслушав его оптимистический утренний доклад, я особо предупредил комфронта о удержание новых позиций, и напомнил о постоянном внимании к флангам атакующих войск. Печальная повесть о повторном окружении Второй Ударной в моей истории запомнилась хорошо.
  
  Кирилл Афанасьевич заверил меня, что поставит на фланги надежные части, усиленные танками, и попросил об укрепление резервами, и особо - о подаче дополнительных боеприпасов.
  Расход снарядов действительно был колоссальным, а пленные немцы, особенно из тех кто постарше, смогли подтвердить - это показалось им повторением ужасов Первой мировой... вражеская оборона местами стала напоминать лунный пейзаж.
  
  Кроме серьезных перебоев со снабжением боеприпасами, наши войска опять и снова стала беспокоить немецкая авиация. Если в первые дни наступления, вражеские самолеты появлялись эпизодически, то теперь над направлением главного удара советских войск заработал настоящий конвейер... Штуки, фокеры и мессеры сменяли друг друга, а советские пилоты либо запаздывали, либо были вынуждены очищать небо перед лицом превосходящих сил врага.
  В моей записной книжки появилась красноречивая запись, посвященная боям за Синявино:
  - Зенитки!!! СРОЧНО!!!
  
  Хуже дела шли на приладожских берегах. Продвижение там вперед исчислялось сотнями метров. Некоторые части остались на месте. Сорвался штурм Шлиссельбурга... не получилось и с десантом - высадка с кораблей Ладожской флотилии в тылу оборонявшихся перед волховчанами. Желание задействовать побольше сил сыграло с моряками плохую шутку. Хорошо хоть потери оказались минимальными.
  Невский пятачок ленинградцам удалось расширить, но и там продвижение составило не более двухсот-трехсот метров. Правда ленинградцы не испытывали еще снарядного голода, а огонь тяжелых морских орудий буквально утрамбовывал немцев, перемешивая колючую проволоку, траншеи и блиндажи с землей.
  
  Поскольку лучше продвигались части на Синявинском направлении, туда перебрасывались второй эшелон фронта: кавкорпус и гвардейский стрелковый корпус, усиленные танками. Ожесточенные бои вокруг превращенных в опорные пункты рабочих поселков, высоток и лесов продолжались...
  
  Не хватало буквально чуть-чуть, самой малости, чтобы пройти эти последние километры.
  Междуречье.
  Три общевойсковые армии и три танковых корпуса Юго-Восточного фронта начали наступление 7 сентября. Жуков сделал все, чтобы подготовить как можно лучше, но дефицит времени и общая неблагоприятная обстановка не позволили большего. Первая же волна танков и пехоты была просто истреблена. Немцы укрепили северный фланг - сотни танков и самоходок использовались как костяк противотанковой обороны, десятки зениток, помимо охраны немецких солдат с неба, были приспособлены для стрельбы по наземным целям.
  Слабая артиллерийская поддержка и малосильность авиации 8-й воздушной армии не позволили выбить эту огневую мощь. Вся артподготовка продолжалась 45 минут, велась фактически по площадям из-за плохо организованной разведки и включала в себя слишком мало тяжелых орудий. Единственный успех первого дня был у совхоза Дмитровский, где под мощный удар М-31 удачно попался опорный пункт немцев - большая часть укреплений была разрушена, а множество вражеских солдат погибло. Но и там продвижение составило два-три километра, перед очередной грядой высоток наши были остановлены мощным огнем противника.
  
  Неудача Юго-Восточного фронта обсуждалась на заседание Ставки в присутствие вызванного из-под Сталинграда Жукова. Объективные причины неуспеха были очевидны. Поэтому Сталин ограничился лишь снятием ряда военачальников: командарма-24 Козлова, все того же невезучего Лизюкова. Попов был понижен в должности до заместителя командующего фронта, а сам фронт временно приказано было возглавить лично Жукову.
  Это решение отдавало некоторой паникой. Ибо по предыдущим директивам Ставки Юго-Восточный оперативно подчинялся Сталинградскому фронту. Таким образом, создавалась двойственная ситуация: Еременко был подчинен Жукову, как заместителю Верховного Главнокомандующего и представителю Ставки, а сам Жуков командовал фронтом поставленным в подчинение Еременко.
  Ни о каком 'другом решении' разговора у нас с Георгием Константиновичем естественно речь не зашла. Реальность сильно поменялась, и ресурсов для мощнейшего контрнаступления на картах Генштаба не просматривалось, а Жукову просто было не до того. Его ждали горячие бои в междуречье Волги и Дона.
  
  Трижды Жуков переносил удар все западнее и западнее, пытаясь нащупать слабое место на удлиненном фланге 4-й танковой Гота. С другой стороны, наличие мощной артиллерийской группировки за Волгой, предполагала удар на кратчайшим расстояние - вдоль реки, чтобы объединить разрозненные опорные пункты обороны в самом городе.
  Единственное из всего что попросил у меня Жуков для усиления войск, я смог выделить - это три "тысячных" самоходно-артиллерийских полка СУ-76. Других серьезных ресурсов в виде резервных армий или самолетов просто неоткуда взять.
  Переброска 8-й резервной армии и переименование ее в 65-ю (я сохранил штаб и управление 4-й танковой на будущее, армия была выведена в Резерв в районе Камышина) можно говорить о том, что ресурс резервных армий был исчерпан. Армия пошла в бой против плацдармов на Дону, фронтом на запад. Иначе существовала угроза удара в тыл деблокирующей группировки.
  В качестве слабой морковки лично от Сталина - обещание перебросить только формируемую 5-ю Ударную армию в состав Юго-Восточного фронта. В реальности существовал только штаб армии и несколько потрепанных и выведенных в тыл дивизий, которые еще предстояло развернуть в полноценные соединения. И срок переброски сдвигался к концу сентября.
  Таким образом, не имея под рукой готовых резервов класса общевойсковой армии, Ставка и Генштаб занялись кройкой и шитьем из того что было. Часть дивизий и корпусов формировалось в тылу или перебрасывались с Дальнего Востока, часть потрепанных дивизий находили на фронте или на пополнении в неглубоком тылу, некоторую часть соединений должны были дать расформирования некоторых уже существующих армий.
  
  
  Жуков нашел оригинальное решение. Он перенес направление удара с юго-западного на юго-восточное, в направление города. Три танковых корпуса, поставленные в затылок друг другу должны прорываться при поддержки артиллерии на восточном берегу Волги и рассечь 4-ю танковую армию.
  Увы. Даже столь замысловатый план не сработал. Немцы не растерялись и быстро перебросили силы на новое направление. Атакуемый участок превратился в арену ожесточенных боев, встречных атак и контратак...
  В бесконечных боях перемалывались дивизии и части. Во многих стрелковых дивизиях осталось по 500-600 активных штыков, а полки превратились в роты. Танковые корпуса сводились в бригады, а их штабы выводили в тыл на новое укомплектование, серьезные потери несла авиация. Но фронт выполняя беспощадный приказ Ставки всеми силами рвался вперед, пытаясь оттянуть неизбежный конец крепости на Волге...
  
  
  Огненный шторм.
  
  Располагай Юго-Восточный фронт большим количеством боеприпасов и тяжелых орудий идея планомерного выдавливания немцев с северного участка междуречья может и сработала. Однако недостаток гаубиц и снарядов (расход снарядов на них был установлен по 5-10 штук в день в зависимости от калибра) вынуждал делать ставку на другие методы: атаки пехоты с танками непосредственной поддержки, минометы, "катюши" (вплоть до М.31), на авиацию... А это не всегда работало.
  
   Многим ветеранам Первой мировой этот снарядный голод до бои напомнил события 1915-го. Хорошо хоть, что основной калибр полковой-дивизионной, противотанковой артиллерии и танковых пушек - 76 миллиметров - не испытывал острого дефицита.
  
  Наращивание выпуска минометов и мин к ним позволил укомплектовывать советские дивизии по этой графе на 100%. Но сами по себе даже 120-мм минометы не могли заменить тяжелые орудия - не хватало мощи и дальности. Недаром многие исследователи опускали минометы в разряд тяжелого пехотного оружия - в одной линейки с ПТРами, крупнокалиберными пулеметами и ранцевыми огнеметами (с ними тоже все обстояло неплохо).
  
  Что касается авиации то, во-первых, немцы откровенно господствовали в воздухе над Волжским бастионом. Инициативу - душу войны - прочно держали асы Геринга, а интенсивность использования ими самолетов впечатляла (при примерном равенстве в количестве самолетов, задействованных обеими сторонами все направленцы Генштаба, командование фронтов и армий, простые пехотинцы или танкисты подтверждали в один голос - "воздух был немецким").
  Во-2-х, судорожные попытки снизить наступательные возможности панцерваффе ударами с неба столкнулось с массой проблем, как и в печальном 41-м... от недостатков подготовки наших пилотов до мощной противовоздушной обороны вермахта, насыщенной автоматическими зенитками и чудо ахт-ахт-флаками
  
  Оставалось уповать на погоду. Первые осенние дожди уже превращали грунтовые дороги во владения генерала Грязь. По утрам было слышно как хрустит под сапогами первый ледок на лужах. Правда, наши грунтовые аэродромы, лишенные бетонных взлетных площадок тогда совсем развязнут. Куда не кинь..
  Бермудский треугольник Сталинград - Ржев - город на Неве не выходил из головы, гоняя мысли по заколдованному кругу. Хоть бы один просвет!
  Сталинград ... формально, 1-я гвардейская еще удерживала район заводов и Рынок, 62-я цеплялась за плацдармы в районе Мамаева Кургана, а 64-я держалась за южный пригород и прочно прикрыла Купоросное. Но цельной обороны в городе не существовало. Бои в городе разбились на эпизоды, где превосходящие силы немцев постепенно перемалывали изолированные гарнизоны и отдельные части.
  Сильный ход с введением в гарнизон города целых танковых корпусов (17 и 18-й, прибывшие из-под Воронежа, слегка пополненные по пути, и многострадальный 23-й, прошедший через окружения под Харьковым, на Дону и чудом избежавший котла на подступах к городу) сработал только наполовину. Упрочив оборону, особенно противотанковую составляющую, корпуса потеряли главный козырь - подвижность.
  Город, превращенный в кучу битого кирпича мало способствовал переброскам с фланга на фланг. Кроме того, почти вся автотехника были быстро потеряны из-за мощного огня и авиаударов немцев.
  И, наконец, хотя танкисты вели бои обычно закопав или замаскировав в руинах свои танки, потери в бронетехники тоже были велики. Таким образом, корпуса очень быстро превратились в слегка усиленные танками и артиллерией стрелковые бригады. Мотострелками назвать их язык не поворачивается.
  Сама по себе потеря такого важного промышленного центра и города с громким именем действовало угнетающе, но главной проблемой стала перерезанная Волга. Нефтяная артерия страны забитая тромбом уже вызвала огромные проблемы с горючим.
  Дошло до того, что на заседание ГКО комиссия с Кавказа доложила о проблемах с хранением нефти в Баку. Складирование бочками и цистернами, хранение в танкерах не решало - и нефть стали сливать в вырытые в земле котлованы. А промышленность и транспорт в Центре задыхался от нехватки бензина и солярки.
  Чудовищное напряжение первых дней сентября сказывалось на всех в Ставки, что привело к метаниям и разброду в мнениях. То раздавались призывы остановить атаки Ржева и "бутылочного горла", и все силы бросить на юг. А всего спустя пару дней - возобновить штурм ржевского плацдарма, перенеся главный удар в полосу Калининского фронта.
  Немногочисленные резервы подходящие к Мерецкову бросались в бой по частям - пакетами, как говорили в пору первой германской, перемалывались по частям и не смогли изменить ситуацию. Операция по деблокированию вылилась в серию боев местного значения вокруг нескольких немецких опорных пунктов.
  Как не тяжело было, но пришлось доложить на заседании Ставки:
  - Спорадические атаки не приносят результата, - и просить о прекращение операции. "Меркурий", бывший во многом моим детищем замер.
  Лучше накопить побольше сил и боеприпасов, подготовится и бетонной плитой внезапно упасть на врага.
  
  Наступление под Ржевом было серьезно скомпрометировано, когда мы пропустили контрудар под Зубцовым. Поскольку Западный фронт серьезно пострадал, удар был перенесен в полосу Калининского фронта, с севера на юг.
  Главный удар должна наносить Первая Ударная. Ржев находился на расстоянии всего одного удачного броска танкового корпуса, но пройти эти считанные километры было ох как непросто.
  Наступлению способствовал захваченный плацдарм на западном берегу Волги. Практически сразу туда ввели кавалеристский корпус - на всякий случай и как резерв для развития оперативного прорыва в случаи успешного наступления. Рисковать танковым корпусом не стали, так как его снабжение немцы могли сорвать. Он должен был помочь на другом берегу, так как атака по плану начиналась по обоим берегам реки.
  Ударная армия получила свежий 7-й гвардейский корпус, сформированный из "сибирских" дивизий (действительно 70% личного состава составляли призывники из Сибири). В состав корпуса вошла танковая бригада. После решении об изъятии КВ в отдельные полки штат танковых батальонов бригад был 2-х ротным (рота Т-34 и рота легких танков - Т-60 или Т-70), но для гвардейского корпуса сделали исключение.
  Его 95-я тбр состояла из 3-х ротных батальонов, причем все - на "тридцатьчетверках".
  Кроме того, в состав бригады вошел дивизион СУ-76. Более сотни боевых машин, практически полноценный танковый корпус, должен был поддерживать удар стрелков.
  
  
  
  
  
  
  
  Несмотря на шероховатости и неудачи первого применения самоходок, этот вид бронетанковых войск был высоко оценен. В какой-то момент даже наступило чрезмерное увлечение- создавать СУ решили на базе всех имевшихся машин, включая трофейные немецкие танки(СУ-76И) и даже ленд-лизовские М3.
   Из записной книжки начальника Генштаба.
  
  1. Прекратить производство легких танков.
  Все мощности по производству Т-70 передать под СУ-76.
  2.Модернизация КВ.
  Таким образом, несмотря на тяжелую текущую обстановку, руководство СССР уже закладывало задание на обновление танкового парка, имея в виду и сегодняшний момент, и будущий 43-й год.
  Планом для танковой промышленности на 43-й год Т-34 и КВ с 85-мм орудием дополняли "сушки": СУ-76 на базе легких танков, СУ-85 и в перспективе СУ-100 - на базе Т-34, и СУ-122 на базе КВ. Все эти машины могли поучаствовать уже в зимнем контрнаступлении. А в том, что оно будет в советском Генштабе и в Ставке Верховного Главнокомандующего также безусловно верили...
  
  ================
  Чем серьезней становилось положение на фронте и тревожней обстановка в Ставке, тем все более красивые и пышные названия получали наши соединения и объединения. Это была некая сверхкомпенсация, напомнившая мне жалкие потуги немцев из моей реальности поднять хоть как-то дух в трагичном 1945-м.
  Массовое производство танкистов в гвардейцы произошло на рубеже осени. Чтобы не нарушать традицию, я слегка вмешался и 1-м гвардейским танковым корпусом стали катуковцы. Армиям давали названия Ударных, стрелковые корпуса получали неофициальные именования "сталинские" и "особые", кавалеристы все чаще получали приставки "казачьи" и "добровольных". Тогда же началась формироваться на Кубани особая пластунская дивизия. Помимо "казенных" названий, распространился и неофициальные. "Катуковцы", "панфиловцы"...
  Особняком стояли два корпуса.
  18-й стрелковым, стал основой для Пятой Ударной армии. За ним с тяжелой руки и острого языка Хозяина закрепилось название "гренадерский". История символическая, и достаточно любопытная.
  На заседание Ставки для получения направления на фронт прибыл новоназначенный комкор - генерал Смородников. Фигура - во!.. под два метром ростом, лапища - две руки обычного человека. Слово за слово с обсуждения текущих дел разговор перескочил на Первую мировую...
  - А ви где служили в германскую, товарищ Смородников? - задал как всегда неожиданный вопрос Сталин.
  - В лейб-гвардии гренадерском полку! - громовым голосом ответил могучий генерал.
   - Сражался с 14-го года, - добавил комкор, на вопросительные взгляды присутствующих , - награжден двумя солдатскими Егориями.
  Оглядев его могучую, но и ладную фигуру Сталин произнес:
  - Пожелаю вам так же смело идти в бой и на этой войне, бейте фашистов по-гренадерски.
  В результате такой симпатии Сталина к боевому прошлому генерала Смородникова его корпус по личному приказу Верховного получил дополнительно два дивизиона тяжелых реактивных систем М-31. Получить пусть неофициальное, но почетное наименование становилось престижным делом.
  
  Вторым особенным стал 12-й стрелковый корпус 20-й армии. Корпус сформирован был из дивизий и частей уже бывших долгое время на фронте; обычное дело - к лету 42-го, преодолев кадровый голод, Красная Армия постепенно возвращала корпусную организацию.
  Корпус, как и вся армия штурмовал Ржевский плацдарм, понес потери, и в сентябре в качестве пополнения получил инженерно-штурмовую бригаду. Новый тогда вид частей из РВГК. Упор в подготовки "штурмовиков" делался на действия штурмовыми группами, а также использование всяческих технических средств преодоления вражеской обороны. В ход шли дымовые завесы, специальные средства разминирования, огнеметы и просто - очень много взрывчатки. Изюминкой стало массовое использование бойцами бригады бронежилетов-кирас. За несколько дней боев бригада прорвала две линии обороны немцев, освободила несколько деревень и продвинулась на три-пять километров, потащив за собой и основные силы всей армии...
  Успех этот был кратковременным, немцы энергичными контратаками и все тем же воздушным террором остановили 20-ю у второй линии обороны; продвижение вроде и небольшое, но для той тяжкой поры довольно оптимистичным результатом. Эффект применения кирас тоже произвел благоприятное впечатление, и даже слегка испугал немцев. В одной из траншей, штурмовикам сдалось целое подразделение во главе с офицером - такого раньше за фрицами не водилось. Немецкий обер-лейтенант до глубины души был шокирован тем, что на него вышли "солдаты из железа" - двигались на пистолет-пулемет не пригибаясь и не падая при явных попаданиях пуль... вот он в ужасе и поднял руки, когда разрядил рожок МП и тот сухо щелкнул вхолостую. Следом сдались и остатки взвода из его роты, отрезанные от своих нашим прорывом. Слава об этом тактическом эпизоде широко разошлась по армии, большинство участников штурмовой бригады наградили орденамии и медалями, а название "штурмовой" закрепилось за всем 12-м корпусом. Его даже хотели перебросить под Сталинград, Жукову.
  
  
  
  Чтобы хоть как-то помочь наземным войскам командование ВВС было приказано провести масштабную воздушную операцию.
  Технология массированных ударов по вражеским аэродромам была отлажена, и дважды использована - в ходе "Меркурия" и на Западном фронте:
  - Ночью, ближе к рассвету удар наносили вечные трудяги По-2 и АДД.
  - На рассвете за дело принимались дневные бомберы и штурмовики. Их должны были прикрывать крупные истребительные силы.
   Для проведения авиационного наступления под Сталинградом привлекался 4-й ИАК РВГК. Корпус имел стандартные две иад, всего - пять полков, более 100 истребителей), сформированный из отдельных полков, надерганных со всех фронтов и даже ПВО.
  Но именно в этом корпусе отправился после пятинедельной подготовки на фронт полк Елисеева на "аэрокобрах". Большинство пилотов были собраны из невоюющих округов и обладали довоенной подготовкой, часть летчиков служили инструкторами в ВУ, к ним влились возвращенные в строй после ранений... Поэтому опытная кампания освоила самолет так быстро.
  
  10-11 сентября эта операция была проведена. Увы, как и предыдущие подобные операции к перелому это не привело, хотя какие-то потери мы немцам нанесли.
   Особенно не повезло летчикам 268-го шап. Флаг-штурман полка Владимир Норовицкий, опытнейший пилот, воевавший еще в Испании, вывел группу точно на отмеченную на карте цель. Но это оказался ложный аэродром. Выяснили это пилоты, когда выпустили большую часть эресов и сбросили бомбы. На обратном пути Илы попали под атаку мессеров и понесли чудовищные потери (сбито 12 из 23-х участвовавших в налете штурмовиков). Сам Норовицкий был сбит, обгорел, но смог приземлиться с парашютом на территории советских войск. Это был его 70-й вылет на штурмовике, и он мог рассчитывать на скорое присвоение звания Героя (нормой тогда были 75 б.в.).
   Непонятно, куда делась группа истребительного прикрытия после захода на цель (разбор дела дошел до трибунала), а илы без бортстрелка оказались уязвимы для атак сзади новейших Bf-109G.
  
  Наибольшего успеха, как обычно добились ночники - им удалось повредить несколько передовых площадок подскока, где пострадали и вражеские самолетами. АДД удалось разбомбить казармы личного состава воздушной базы люфтваффе в районе Питомника. Случайное попадание 500-килограммовой бомбы... иногда просто везет.
  
  Со всей очевидностью я понимал, что битва за Сталинград проиграна. Полководец интуитивно понимает такие вещи, он должен даже скорее чувствовать обстановку, чем просто сравнивать наличие сил или проводить другие чисто арифметические действия... горький привкус поражения чувствовался даже в прохладном кабинете Генштаба, над рабочим столом, где расстеленная карта как шахматная доска не оставляла сомнений.
  Более того, за немцев я видел такие ходы, которые обернулись катастрофой для Сталинградского фронта в течение буквально пары дней. Но немцы выберут самые надежные и безболезненные (с наименьшими потерями) продолжения, и это позволяло затянуть борьбу в безнадежный, но глубокий многоходовый эндшпиль ...
  Падение Сталинграда со дня на день высвободит энергию сжатых пружин 1-й танковой, 17 армий с плацдармов за Доном и затаившейся перед прыжком через пролив 11-й из Крыма. Удар на Кавказ неизбежен, а усиление войск Южного и Северо-Кавказского фронта катастрофически запаздывало.
  
  - Все что можно сделать, ты сделал - убеждал я сам себя, покусывая губы.
  
  Ростов приготовлен к круговой обороне и должен стать фестунгом. Остановить немецкий паровой каток он конечно не остановит, но задержит...
  Приказ на возведение оборонительных рубежей по Тереку и Кубани отдан и выполняется под контролем НКВД.
  Судорожно формируется 3-й мехкорпус из бронетанковых частей фронта и присланных через Иран ленд-лизовских танков, пополняются матчастью, людьми и лошадьми кавкорпуса. Подвижные соединения очень важны будут.
  
  Заранее заняли перевалы большого Кавказского хребта гарнизоны из Уров, пограничников и началось формирование партизанских отрядов из местных жителей.
  Но беспокойные мысли стучали изнутри в черепную коробку... мало, мало... не успеем...
  
  Всегда горько, когда гибнут люди. Но конвейер смерти, запущенный войной убивает миллионами, до некоторой степени обезличивая погибших. И строчка "потери" в ежедневных докладах в Генштаб и Ставку хоть и цепляет душу, но не выжигает ее до черноты.
  Совсем все по другому, когда в круговорот смерти попадают близкие и друзья, просто знакомые и симпатичные тебе люди. Каждая такая смерть - это дополнительная прядь седых волос и холодная игла, колющая в сердце.
  
  Очередной такой удар из-за угла принес мне пакет с докладом о действиях БТ И МВ Юго-Восточного фронта. Погиб комбриг Филин.
  Я сразу схватился за сигарету, а потом вытащил на свет и народное средство. Лучший психоаналитик русского народа булькнул, растворившись теплом в глубинах уже заметно спавшего живота.
  Рука потянулась к телефону, и после короткой беседы с Сергеевым, я получил связь с временным командующим танковыми войсками ЮВ фронта генералом Орловым.
  Герой Донской битвы погиб до ужаса нелепо, не доехав всего трех километров до штаба армии, где его уже ждал приказ о назначении заместителем комкора-14.
  Его машина двигалась по дороге, попала под бомбежку, шофер рванул по полю к ближайшей рощице и влетел на полной скорости в воронку, оставшуюся от прежних налетов. Автомобиль перевернулся, а ехавшей на переднем сиденье Филин вылетел из кабины и вдобавок попал под всю тяжесть "эмки". От переломов он скончался на месте, а вот шофер, а также расположившиеся на заднем сидение охранник и его начштаба отделались царапинами, синяками и испугом.
  
  Проклятье танковых командиров словно преследовало меня. И кто будет следующим? - зачем-то спросил я зеркало у выходной двери - в него всегда заглядываю перед выходом из кабинета, когда отправляюсь на каждодневный выезд в Ставку...
  
  
  
  Что там сообщает разведка?
  Черная папка с ежедневной справкой от ГРУ лежала на столе каждый раз, когда я садился работать. Выходя из кабинета, даже на пятнадцать минут, я всегда тщательно запирал досье с грозной надписью "Совершенно секретно" в сейф. Без сообщений от "глаз и ушей" начальник Генштаба скаламбурил простенько, полководец как без рук. И ног.
   Что там?
  Агент "Эльза" сообщает о подготовки новых резервных соединений...
  Агент "Пауль" докладывает о усилении морских перевозок железной руды из Швеции... а подводники-балтийцы сидят перед несколькими рядами минных полей и сетевых заграждений и тихо сосут лапу.
  Ага, вот интересное о союзниках. Венгры строят новый танк. Ну-ну. Хотя это ложится в общую концепцию интенсификации экономики и большей концентрации усилий промышленности на военное производство. Волна из Германии дошла и до сателлитов. Ожидаемо, но вряд ли этот "Туран" или как там его существенно повлияет на боеспособность мадьяр.
  Агент "Роман"... Резидентура "Галла" из Мадрида... Военный атташе в США уточняет...
  Перебрав все бумажки, я наконец с волнением раскрыл пакет со всеми топ-секретными надписями и суровой припиской "вскрыть только лично" от первого заместителя начальника ГРУ.
  Одним из первых заданий, которое я дал разведупру - выяснить хоть что-то о моем невидимом визави с той стороны. Не могло пройти незамеченным, слишком много подвижек произошло. Естественно, я составил задание обтекаемо - "узнать побольше о работе немецкой ставки и высшего военно-политического руководства Рейха"!
  Что тут?
  А ничего. Слухи, обрывки разговоров, предположения.
  Для владеющего послезнанием человека весьма забавно было читать "большое влияние на принятие военных решений оказывает Геббельс". А пассаж про Геринга, который "является крупной фигурой в руководстве Германии" - уже откровенно развеселил. С одной стороны и не поспоришь, действительно крупным чином являлся толстый Геринг. И в прямом, и в переносном смысле слова. А с другой - кто ж этого не знает? А писавшему доклад наверно казалось, что он открывает великие тайны, срывает покровы с неизвестного...
  Н-да. В ставке Гитлера ходят упорные слухи одним словом.
  Собственно, из того что меня интересовало действительно - сама личность, если повезет - характер или привычки первого попаданца - в этом докладе разведки не проявилось ничего. Полный и абсолютный ноль.
  Зато после войны можно снимать кино про доблестного резидента "Шанхайца", проникшего в святая святых нацистского руководства...
  - Надо бы поговорить с Лаврентием Павловичем, возможно у НКВД есть лучшие подходы к высшим сферам, - подумал я, отправляя папку в прохладную глубину сейфа.
  
  
  Самый страшный бой.
  
  Каждый воевавший, каждый военный историк считает определенный вид боя самым тяжелым.
  Многие теряются в ночном бою. Потери от дружественного огня могут оказаться даже выше потерь от действий противника, поэтому сильнейшая сторона как правило не использует этот прием...
  Свою специфику имеют сражения в горах. Это только в песни "впереди вверх, а там..."
  Бой в отступлении, особенно при выходе из окружения - тяжелейшее испытание для нервной системы слабейшей стороны. Даже если прорыв осуществится, авангардным частям очень трудно избавится от желания немедленно выскочить из рокового круга. Вместо этого надо держать стенки узкого коридора, под перекрестным огнем врага.
  Встречный бой - тоже не для слабаков. Ситуация меняется мгновенно, нужна хорошая подготовка и отличная реакция чтобы не запаниковать. Особенно когда один и тот же пункт многократно переходит из рук в руки...
  Я же всегда считал самым ужасным боем схватку в городе. Опасность грозит из-за каждого угла, любой поворот за угол может оказаться последним, пуля или граната могут прилететь сзади или сверху, любое окно, любой дверной проем может осыпать тебя смертельной пулеметной очередью или одарить снайперским выстрелом.
  Но совсем тихим ужасом становится бой, в котором сочетаются сразу несколько таких условий.
  СПОЙЛЕР. Малоярославец-1812 г.
  
  В ночь с 10 на 11 сентября через кошмар ночного боя, при выходе из окружения в городе прошла группа генерала Аграновича. Остатки нескольких стрелковых дивизий и 23-го танкового корпуса, а также отдельных полков и просто групп бойцов, сбившись в плотный кулак в южной части города пошли на прорыв, дабы соединиться с 64-й армией, удерживающей южные пригороды и Купоросное.
  Пробиваясь через завалы и вражеский огонь, буквально перешагивая через свои и немецкие трупы, несколько тысяч изможденных бойцов вырвались из пекла уличной битвы.
  Формально генерал Агранович нарушил как приказ номер 228, так и прямые запреты командования Сталинградского фронта, что повлекло за собой его отстранение. Решение судьбы генерала зависело от результатов сегодняшнего разговора в Ставке.
  Для меня было понятно желание людей вырваться из огненного мешка, из этого многодневного кромешного ада, постоянного воя снарядов, мин, бомб...
  
  Объяснения в докладной Аграновича мне показались убедительны. Лишившись связи с командованием, понеся чувствительные потери и испытывая недостаток боеприпасов, он и еще группа командиров на импровизированном Военном Совете приняла тяжелое решение на прорыв.
  Зная, что город не удержать, я признал обоснованность этого решения. Смысла медленно умереть в руинах или красиво погибнуть в "банзай-атаке" не было никакого. А так хоть спасли некоторое количество людей.
  
  Но заседание Ставки получилось необычайно бурным. Такого не было даже в разборе полетов у Воронежа.
  Жесткую позицию занял Берия:
  - Вы знаете, что Агранович проверялся органами в 38-м и даже подвергся увольнению из армии. А когда его вернули в 40-м якшался с немцами?
  
  "Что ж его органы тогда и не арестовали, дали человеку год повоевать." - зло подумал я. Судя по характеристике в деле, воевал Агранович неплохо; начав войну полковником и заместителем комдива, дошел до генерала, командовал стрелковыми дивизиями в ходе зимнего контрнаступления Юго-Западного фронта, и временно, во время отступления от Харькова - кавалерийским корпусом. Но промолчал.
  - Рации в штабе были выведены по приказу Аграновича...
  Тут я не выдержал и перебил:
  - Откуда такая информация?
  - Показания радистов штаба 23-го танкового корпуса... - Лаврентий Павлович выложил пачку бумаг. Доносы...гм... донесения были отпечатаны на машинках и скреплены блестящими канцелярским скрепками, отличавшиеся от торопливо написанных от руки разрозненных листочков докладной Аграновича, которые я держал в руках.
  Неожиданность!
  Впрочем, связь всегда выходит из строя, когда войска собираются драпать... закон на войне!
  
  - Ви не верите товарищам из НКВД, - вмешивается хмурый Сталин; как всегда внезапно.
  Десять секунд я борюсь с настоящей паникой. Предательская капля пота выступает на лице. Но решаюсь держатся проверенной тактики - говорить честно, без экивовков, глядя прямо в глаза.
  - Если бы Агранович был немецким агентом, то просто сдал бы войска фашистам! Или сам бы перебежал к фрицам в такой ситуации. - А он организовал прорыв!
   - Нетривиальная задача между прочим - из разнородных сил, ночью, в разрушенном городе... - добавил я уже про себя.
  - Части и соединения вышли к своим, сохранили знамена (этот момент был отмечен в докладной особо) и могут продолжать сражаться. Даже вынесли с собой раненых... - продолжил я адвокатствовать.
  Здесь я немного лукавил, просто не говоря всей правды.
  Раненых вынесли далеко не всех, тяжелораненых оставили прямо на месте, на милость победителей. А вышедшие из окружения соединения представляли лохмотья: в одой дивизии числились 600 человек (сводным полком командовал старший лейтенант!), в другой - 800 человек с двумя орудиями. Танковый корпус оставил все танки, выскочил только штабной бронеавтомобиль и тягач с 37-мм зениткой.
  
  - Если Аграновича надо непременно расстрелять для примера остальным, то давайте по приказу 228 это сделаем, - сказал я обращаясь уже к Берии... "Вот и нашел контакт с шефом политической разведки, - выругался я про себя, - этот конфликт он точно не забудет!"
  Моя позиция резко переломила ход обсуждения, видимо столь эмоциональная реакция начальника Генштаба, уже заслужившего репутацию спокойного и выдержанного человека, подействовала на всех присутствующих.
  Даже на Сталина. Он как-то хитро посмотрел в сторону Берии и одобрительно кивал на каждый мой аргумент.
  
  После бурного обсуждения, принято было компромиссное решение. Наказать вышедших старших командиров по военной части (снизить звания и должности), рассмотреть их поведение на партийных собраниях, а НКВД продолжить проверку Аграновича.
  Ни нашим, ни вашим.
  
  Выход от Сталина случайно совпал с уходом Берии. А была не была, хуже уже не будет.
  - Лаврентий Павлович, есть разговор! - напрямик решил идти я.
  Нарком повернулся и в его заинтересованных глазах сверкнуло что-то похожее на уважение. Или это просто отблеск на пенсне?..
  
  
  Левая рука начальника Генштаба.
  

"Каждый выбирает по себе

  

Слово для любви и для молитвы.

  

Шпагу для дуэли, меч для битвы

  

Каждый выбирает по себе..."

  

(Стихи Юрия Левитанского)
  
  Каждый начальник должен умело подбирать себе команду помощников. С первым заместителем я определился быстро, вытребовав к себе Антонова. Он стал моей правой рукой, а уровень работы Генштаба повысился с приходом столь надежного, умного и культурного генерала.
  А вот с должностью начальника Оперативного управления, третьего человека в иерархии Генштаба возникли вопросы.
  Решение в лоб - Штеменко, не прошло по субъективным причинам. Не понравился мне и ни одна из других предложенных кандидатур.
  Свой выбор я остановил на полковнике Долинском.
  Приглядел я молодого, 35-летнего офицера под Воронежем, где он тащил на себе работу фронтового штаба, оставаясь на незаметной должности зама начальника оперативного отдела. Но привлек Долинский не только умением четко и квалифицированно вести штабную работу, красиво оформлять карты и давать дельные советы в тактичной форме.
  Сошлись мы на шахматах. Я всегда любил эту игру, и увидев Долинского с шахматами в период короткого досуга предложил сыграть. Каков же было мое удивление, когда он не испугался высокого ранга оппонента и разделал в первой партии меня под орех.
  Вторую партию я провел собраннее, пустив в ход все свое мастерство и тактическое искусство, но Долинский каким-то чудом свел эндшпиль без двух к ничьей. Если и мелькнула у меня мысль, что полковник сыграет в поддавки, дабы не раздражать начальство, он ее блестяще опроверг.
  Его я тоже вызвал в Генштаб на скромную должность оператора и два месяца присматривался к новичку, пока не убедился в безусловном таланте к генштабистской работе. И в шахматном таланте тоже. Наши нерегулярные матчи шли с переменными успехом.
  Долинский имел феноменально "чистую" довоенную биографию.
  
  Не имел, не состоял, не привлекался... Человек-невидимка и то больше заметен.
  Он не участвовал ни в одной войне, миновав Гражданскую и Первую мировую в силу малолетства, не оказался задействован ни в одном локальном конфликте из множества. В 1938-39 служил на Северо-Западе и пропустил Хасан и Халхин-Гол, а когда началась финская - уже уехал на Дальний Восток.
  Не был он под репрессиями, не коснулись его чистки 37-го и далее.
  
  Но как показала Великая Отечественная, этот феноменально невозмутимый человек был рожден солдатом, создан для войны. И именно как штабист.
  Первые дни боев на Юго-Западных границах подполковник встретил начальником штаба стрелковой дивизии, после гибели командира успел месяц покомандовать, прошел трудными дорогами отступления до Харькова, был назначен начальником стрелкового корпуса. Корпус расформировали, его дивизии сгорели в окружение ЮЗФ, но сам Долинский не попал в Киевский котел. Его в тот момент перевели на должность начоперотдела формирующейся армии в глубоком тылу.
  
  А когда армию в срочном порядке отправили на передовую...
  ему снова ему сказочно повезло - в разразившемся "Тайфуне" армия располагалась на отшибе, и поэтому не разделила участь армий Рокоссовского, Лукина и Ракутина. С ней он потом участвовал в зимнем контрнаступлении, отличился в боях под Ельцом, получил звание полковника.
  На войне люди растут быстро, если есть талант и воля; и вскоре наш герой оказался переведен во фронтовое управление Брянского фронта. Там-то я его и встретил.
  
  Долинский пришел в Генштаб, когда он испытывал колоссальный кадровый голод - огромное количество формируемых соединений, армий и фронтов требовали кадры, кадры, кадры... А многие офицеры Генштаба (тогда это слово уже появилось в лексиконе моих подчиненных) рвались на фронт, считая несовместимой с честью красного командира "отсиживание в тылу".
  И хотя еще Маршал Шапошников добился права вернуть значительную часть офицеров, особенно окончивших Академию, в родной дом, но Долинский прочно занял место в дружном коллективе .
  Вот его-то я и попросил назначить начальником Оперативного управления, своим заместителем и присвоить звание генерала.
  
  Команда, имеющая сильнейшего игрока всегда имеет шанс. Сталин относился к тому типу людей, которые наделены всеми качествами лидера. Но пожалуй главной его чертой я бы выделил высочайшую требовательность, граничащую с безжалостностью.
  И это относилось не только к другим, но и к себе. Верховный практически не покидал своего кабинета в эти горячие дни и ночи. Лишь на пару часов уходил в комнату отдыха.
  Свинцовая усталость наваливалась на него, это было заметно по мелким деталям - как дрожит его рука, держащая трубку; как он закрывает глаза и делает паузы перед тем, как произнести что-то вслух.
  Безусловно, ни одно назначение уровня генерала не проходило мимо вождя. С одной стороны, это можно посчитать мелочной опекой. Но на войне мелочей нет, а столь высокая требовательность заставляла со всей ответственностью подходить к кадровым вопросам. Я подробно изложил характеристику кандидата и свою рекомендацию, и положил документы на стол Сталина. Он всегда скрупулезно изучал личности новых назначенцев, помнил на память всех командармов и комкоров, большинство комдивов и множество комбригов. О каждом генерале он мог произнести пару емких фраз, причем каждая из его характеристик обладала и точностью, и емкостью, и своеобразным юмором. Не в бровь, а в глаз.
  Долинский оказался Сталину неизвестен, и он удивился моему предложению.
  Но к тому времени у нас уже наладилось молчаливое взаимопонимание.
  - Несете за него полную ответственность, - не преминул все-таки Иосиф Виссарионович, ставя подпись на приказе.
  Выдержав устремленный на меня взгляд величайшего диктатора в истории, я лишь кивнул. Зачем слова, когда есть Дело. Оно все и определит.
  
  Немецкая армия страдала неисправимым, органическим недостатком. Переоценка собственных сил (либо катастрофическая недооценка противника). Тяжкими последствиями обернулось это для Германии еще в первую мировую.
  Победы первого периода Второй мировой снова подняли самомнение фрицев на недосягаемую высоту. На месте ПП-1 я бы лечил именно этот недуг.
  Правда, после краха "Барбароссы" некоторые признаки выздоровления были налицо.
  Осознание, что ты - слабейшая сторона заставляет выжимать максимум из полученного, искать варианты и постоянно шевелить мозгами.
  Как ни странно, сам я психологически находился в двойственном положении.
  С одной стороны - запас прочности СССР оказался просто колоссальным, ресурсов и резервов хватило бы на пару лет такой "китайской войны" как в 42-м. с небольшими продвижениями и большими потерями, с переменным успехом в борьбе за стратегическую инициативу, с прессингом по всему фронту ли бо скифским отступлением в глубину наших бескрайних территорий...
  Кроме того, я вооружен послезнанием, и прекрасно видел, что немцев можно бить и разбить.
  
  С другой... я чувствовал, что большинство командующих признают качественное превосходство немцев. Это прорывалось в личных разговорах, в постановки заданий с ограниченной целью, в постоянных просьбах в Ставку усилить резервами. Даже те фронты, которые имели явное превосходство в силах слезно молили об усилении.
  Этот комплекс в мышлении не позволял командирам смело оголять второстепенные направления, концентрирую силы в точках прорыва. Получив приказ на "отвлекающие наступления", большинство генералов выбирало удар широким фронтом.
  Вот почему идея Долинского перенести усилия Сталинградского фронта в поле и нанести мощный контрудар по румынским войскам на фланге немецких сил захватила меня.
  Убивалась два зайца. Отвлекались немецкие силы от города и войска получали шанс на победный результат после серии утомительных отступлений и тяжелых поражений.
  
  Принципиальным положением плана являлась идея полной концентрации ВВС фронта в зоне наступления. Пункт "вся авиация фронта - 8-я воздушная армия и 112-я ИАД ПВО - работает только в полосе прорыва был внесен специально в директиву.
  Неспособность командования ВВС концентрировать силы в необходимых местах и боязнь ослабить другие участки иногда доходила до абсурда, и сильно превосходила такую же у наземников.
  
  Кроме того, я специально указал на него Новикову и возложил персональную ответственность на командующего ВВС. Отрабатываемая раз за разом идея авиационного наступления, опробованная в "Меркурии", в борьбе за Ржев и под Сталинградом, когда-то должна была принести эффект.
  План Долинского обещал хоть какой-то успех.
  Вкупе с наступлением Юго-Восточного фронта по кратчайшему направлению на город это должно было принести хоть какую-то пользу в затягивание борьбы за город. Кроме того, в случае успеха, завоевывались лучшие позиции для зимнего контрнаступления.
  
  Чтобы избежать срезание ударного клина немецким контрударом (а это входило в обязательную программу - я был полностью уверен) в план внесли его "веерное" расхождение. Я сознательно отказывался от удара на бОльшую глубину в пользу безопасности ударных группировок.
  Прокручивая в голове разные вероятности я все время возвращался к шансу слабых - ночному бою.
  Прожекторную атаку в стиле апреля 45-го нам было не потянуть. Просто в силу объективных трудностей - где собрать столько прожекторов, как их подвезти к передовой, когда транспорт из сил выбивался, стараясь доставить части и боеприпасы к линии фронта, и уж тем более подготовка такого необычного шоу привлекло бы внимание немецкой разведки. Но в качестве рекомендации я посоветовал опробовать атаку танков с зажженными фарами и силовую разведку боем на разных участках фронта.
  
  Еще одним моментом который безусловно надо использовать - создание подвижных групп в стрелковых дивизиях. Фактически они должны были выполнить задачи ДРГ - диверсионно-разведывательных групп. Их планировалось ввести в прорыв, и тоже рекомендовалось использовать главным образом ночью, а днем тщательно маскироваться на местности и вести разведку, осуществлять наведение авиации...
  
   "С берез неслышен, невесом, слетает желтый лист"...
  
  Последними днями бабьего лета спешили воспользоваться обе стороны.
  Хорошо задуманная, но не совсем удачно исполненная в силу поспешной подготовки и обычных оперативно-тактических просчетов контрнаступательная акция двух фронтов под Сталинградом не принесла заметного облегчения для защитников твердыни на Волге. Бои в городе не были остановлены, хотя немцы и перенацелили большую часть авиации и ряд подвижных подразделений на отбитие ударов Еременко и Рокоссовского.
  Только Юго-Восточный фронт против румын имел некоторый успех, но под воздействием немецких контратак вынужден был ограничиться закреплением на достигнутых в первый день продвижение в 2-3 км. 64-я армия практически сделала шаг на месте, продвижение исчислялось парой сотен метров. Не отбить Купоросное, ни соединиться с войсками гарнизона не удалось. И хотя армии Шумилова изначально отводилась роль отвлекающей, но слабая надежда на деблокаду у меня была.
  
  Поскольку ситуация вокруг Ржева в последней декаде сентября снова приобрела характер критической - войскам Соколовского и Конева удалось ворваться в город - я принял решение отозвать Жукова из-пол Сталинграда и поручить ему развязывание ржевского узла.
  
  Помимо чисто военных соображений мной двигали и психологические мотивы. Мне хотелось сохранить за Георгием Константиновичем репутацию небитого полководца. Эффект Ганнибала, - так я про себя называл таких генералов до некоторой степени могущих компенсировать своей одаренностью отсталость и общую слабость подчиненной им армии. Скандербег и Тотлебен, Ли и Брусилов, Роммель и Каппель...
  Но присутствовать при окончательной сдаче города Сталина при таком раскладе - серьезное пятно в глазах армии и страны, да и для будущих историков.
  
  А обреченность Сталинграда стала очевидной. Бои там все больше напоминали планомерную "зачистку", сведения берлинского радио о взятых в плен настораживали - счет шел на десятки тысяч. Даже списав это на всегдашнее преувеличение и поделив мысленно цифры на два я добровольно признавал очевидное - игра сыграна, счет на табло.
  Тяжелый пресс 6-й немецкой армии выдавливал последних бойцов Москаленко из руин улиц и проспектов к Волге...
  
  
  На фоне катастрофического погрома южного фланга взятие Ржева пусть и имел лишь характер тактического успеха - гол престижа, не более - позволял скрасить общую тягостную картину. Я верил в энергичность и даже фартовость Жукова, и хотел надеяться, что взятие под его руководством Ржева - дело всего нескольких дней.
  
  Встречать в Ставке или у себя потерпевших поражения и/или снятых с командования, и потому испытывавших тяжелый надлом генералов стало обязательным пунктом в программе Начальника ГенШтаба в то лето и продолжилось осенью сурового 42-го.
  В этот раз это был Еременко. Тяжело переживающий свою, пусть и предопределенную, отставку он производил тягостное впечатление. То хмурился и молчал, то пытался искать оправдания...
  
  Что я мог сказать? Банальность:
  - Вы до конца выполнили свой долг!..
  
  Потом добавил несколько обязательных, но от этого не менее пустых фраз "отдохните", "подлечите ранение", "буду ходатайствовать о награждение вас орденом", "вернетесь - подумаем о вашей дальнейшей службе"... Слабое утешение. В плане дальнейшей судьбы генерала я предлагал Сталину поручить Еременко возглавить какую-нибудь армию из вновь формирующихся. Сталин, помнивший про прошлогодние неудачи Брянского фронта, не разгромившего "подлеца Гудерина" и удрученный событиями на Волге лишь пожал плечом. Это значило видимо "поживем - увидим"
  Сталинградский фронт пал жертвой объективных обстоятельств - враг был *тупо* сильнее, замена Еременко на Гордова ничего уже не давала. Но субъективно эта неудача бросила тень на всех причастных.
  Разгон и разбор пошел дальше.
  Из командармов свой пост сохранил только Толбухин. 57-я отличалась в частной операции против румын. Захваченный ими выступ хорошо укрепили в инженерном отношении и артиллерией (коронные приемы Толбухина) и давал слабую надежду на будущий контрудар. Шумилова, командарма-64, сняли под благовидным предлогом лечения не зажившей раны. Командующие 51-й поменялись трижды. 28-ю просто расформировали. Немногочисленные уцелевшие бойцы, выжившие в пекле городских боев, влились в 64-ю.
  
  Донской фронт тоже попал под раздачу слонов.
  Лишь Рокоссовский получил орден БКЗ за бои в междуречье и сохранил свое место. Попова сняли с 5-й Ударной, заодно и с должности заместителя комфронта. Командармов сменили всех.
  
  Москаленко, которому пришлось эвакуироваться темной ночью в лодки через Волгу, под автоматным обстрелом (трассирующей пулей адъютант командующего был ранен и сброшен в воду, и спасен только героическими усилиями бойцов охраны), затем переправляться опять на правый берег, днем, под бомбежкой - и все это затем, чтобы узнать о лишении поста...
  Не повезло Малиновскому. В ходе отчаянных атак его армия совершила практически невозможное - прорвала две линии немецкой обороне и стояла в двух шагах и двух километрах от города. Но буквально в последний момент мощная контратака немецких пехотинцев и штурмовых орудий на правом фланге превратила почти видимый успех в полный разгром.
  Возможно бойцы (213?) дивизии прошагавшие всю ночь из резерва армии до передовой, а потом пять часов подряд штурмовавшие бесконечные высотки, усыпанные дзотами, под непрекращающимся артминобстрелом, просто не выдержали столь жестокий психологический прессинг. Началась паника и бегство. Немцы захватили 70 орудий и минометов, и почти все танки поддержки - около 50 штук. Танки главным образом уже подбитые к тому моменту, но их могли бы эвакуировать, если бы не это бегство.
  
  Лишь Романенко, командовавшей только-только сформированной 5-й танковой армией получил равнозначное назначение на фронте. Он возглавил бронетанковые войска Воронежского фронта, с последующим прицелом на формирование танковой - она должна была по моим прикидкам получить незанятый 2-й номер - армии. Все остальные были отозваны в Москву, в резерв.
  
  Искажение Реальности достигло пика. Рейх все еще далек от окончательной и безоговорочной победы. Но вот мысль о каком-нибудь перемирии, либо даже сепаратном мире, все чаще, пусть и неявно, стала проскальзывать в слухах и домыслах крутящихся в "верхах".
  
  Возможно эти слухи - о встречах советских дипломатов с ненецкими коллегами в Анкаре, а также о переговорах советского посла в Стокгольме Колонтай с королем Швеции и последующим выходом на немцев являлись способом косвенно надавить на союзников. Кошмар выпадения Восточного фронта, развязывающий руки Гитлеру, заставит англосаксов включить форсаж.
  Жизнь - как танк. Может развернутся на пятачке!
  
  
  
  Как военный, начальник Генштаба отбрасывал эту мысль, предпочитая сосредоточиться на чисто военных вопросах. "Гусары газет не читают"!
  Но даже на военных картах и личном поле расчетов вероятностей Василевского впервые шансы немцев на победу оказались выше, чем у РККА.
  
  Василевского постоянно преследовала одна мысль-надежда:
  - Немцы избежав старых ошибок в развитии "Блау" обязательно наделают новых.
  
  Но пока только отдаленные намеки на это улавливались.
  Явно, прямо на глазах исчезала недооценка Красной Армии, против Сталинграда изначально выделялись бОльшие, даже избыточные силы.
  
  Хотя без шероховатостей у немцев не обошлось. Танки изнашивали гусеницы и моторы, тылы - горючее и продовольствие, фураж и боеприпасы - отставали, а мехводы и шоферы падали без сил и забывались беспробудным сном после многочасовых маршей. Противник просто не мог избежать этого "трения войны". Я скромно считал, что и моя заслуга в этих задержках есть. Разворачивая "засадные полки" из целой серии танковых корпусов я рассчитывал немного на другой результат, чем просто задержка на несколько дней или недель.
  Но что выросло, поэтому довольствуемся малым.
  
  В свою очередь немцы изящно решили вопрос с Ржевским плацдармом. Выдержав серию сражений на истощение они вывели войска, сразу убив кучу зайцев - заняли более удобные позиции, вытащив голову из пасти льва, сократили линию фронта, и тем самым высвободили резервы для парирования нашего зимнего наступления.
  И хотя в нашей Ставке восприняли это как успех - также как Демянского полу-котла - я в душе подозревал, что нам это не сойдет с рук.
  
  Единственным светлы пятном, то, чем я мог обосновано гордиться, стал прорыв блокады Ленинграда. И главная заслуга ГенШтаба - в настойчивом психологическом прессинге на командование Воховского и Ленинградского фронта. Разумеется никакие крики и призывы не помогут так, как регулярное выделение резервов и дополнительного снабжения.
  Но постоянно требуя от подчиненных активности, совершенствовать тактику прорыва и авиационного наступления, постоянно призывая ослаблять пассивные участки (и показывая пример переброской дополнительных сил от соседей - Северо-Западного и Карельского фронтов) нашему ГенШтабу удалось додавить противника.
  
  
  
  Спойлер:
  В виде букмекерских котировок это выглядело бы примерно так
  1: 1,48 - победа Вермахта.
  1: 1,52 - РККА.
  Утешала только ставка на ничью. Она была выше суммарных шансов обоих сторон (1:4,5).. Живём!
  
  Отступление 42-го конечно же рядом не стояло с серией оглушительных катастроф 41-го. Но в совокупности они ставили страну на грань поражения. Потери не только огромного количества войск и вооружений, но и сельскохозяйственных территорий ставили вопрос о голоде на повестку.
  
   Физическое выживание народа зависело от результатов предстоящих битв. Если мы потеряем вдобавок к хлебной Украине еще и Кубань, а после угля Донбасса и нефть Кавказа... покойничка можно заворачивать и перевязывать бантиком.
  Даже в деревни основным видом питания стала картошка. Ей и спасались.
  
  А в городе утеря хлебных карточек могла просто уничтожить людей.
  
  - Люди натерпятся. А впереди - зима, - рассуждал я, рассматривая на окне утренние рисунки инея.
  
  Зима, которую я с такой страстной надеждой ждал. Холод скует немецкую прыть, метель укроет бойцов от бомбежек, снег скроет следы идущих к фронту резервов...
  
  
  Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Банзай-атака по-русски.
  
  Обсуждения в кабинете Сталина редко придерживались формальных рамок. Трудно было отличить, когда идёт заседание Политбюро (либо ГКО), а когда - совещание Ставки. Может только в первом случае присутствовало побольше товарищей в цивильных костюмах, да практически неизменно - шеф НКВД Берия.
  Поэтому обсуждение падения Сталинграда вышло далеко за рамки чисто военных вопросов.
  Решения принимались сразу по нескольким направлениям, но все-таки людям в военной одеже Сталин уделил основное внимание.
  Приказ он отдал однозначный - вернуть город ударом Донского фронта с севера. Дежавю пережитого под Воронежем встало передо мной во весь рост.
  Из всех вариантов этот был самым наихудшим. Лобовой штурм хорошо укрепленной позиции, повторяемый в который раз. Немцы уже пристрелялись, приспособились.
  Однако возражений Сталин не потерпел! Отчаянное желание взять реванш "здесь и сейчас" задавило любые рациональные аргументы от меня и моих коллег. Более того, наверно впервые за время попаданчества я ощутил явственно как закачался авторитет генерал-полковника в глазах великого вождя.
  
  Единственный из штатских, кто поддержал меня был Молотов. Я оценил. Но к нему Иосиф Виссарионович не захотел прислушаться. Нервное напряжение разрядилось в гневную отповедь Самого, смысл которой сводился к "вы бы лучше союзничков подогнали".
  Обычно я не допускал эмоциональных высказываний в своей личной записной книжке, но тут появилась красноречивая запись:
  - Так азартные люди проигрывают состояния!!!
  Что ж, людям военным надо выполнять приказ. Даже если ты с ним внутренне несогласен. Таковы законы армии и войны.
  Я собирался сделать все возможное для выполнения приказа и заодно выпросил у Верховного права самому вести войска на отчаянный штурм - выехать представителем Ставки к Рокоссовскому. Если гибели не избежать, надо сделать ее красивой, - вертелась в голове фраза прям по каким-то канонам бусидо или еще каких-то цветастых восточных учений. Только вот не сеппуку я сам себе собирался сделать, а послать на смерть полмиллиона человек... Ответственность давит на плечи непереносимым грузом, "долг - больше чем гора" вспомнил я японское же выражение.
  
  Донской фронт находился в стадии реорганизации.
  65-ю армию возглавил Черняховский. Он уже оправился от ранения, хотя и не вполне здоров - ослабленный ранением генерал переболел еще и воспалением легких. Но по телефону отвечал бодро. Ничего не выдумывая я просто сдвинул во времени и пространстве повышение талантливого и молодого (38 лет) генерала. Иван Данилович начинал карьеру артиллеристом, прославился как танкист в первых боях Великой Отечественной и командуя танковым корпусом под Воронежем и Сталинградом, а звание генерала получил от "инфантерии", когда его танковую дивизию переформировали в стрелковую. Прекрасный будет общевойсковик!
  - Справится, - решил я для себя.
  
  5-ю Ударную, наступающую в центре боевого порядка фронта, поручили местному "выдвиженцу" Корниенко. Генерал командовал в сражение дивизией и корпусом, отличился в наступательных боях - его дивизия понесла наименьшие потери при наибольшем продвижении в ходе тех самых безостановочных "отвлекающих операций" на северном фасе. Мне это имя ничего не говорило, но я согласился с мнением Военного Совета фронта.
  
  21-ю, "счастливую" (она выскочила из котла на том берегу Дона, а потом успешно поучаствовала в боях против вражеских плацдармов на нашем, восточном; и осталась единственной от первоначального состава Юго-Западного фронта, с которым тот вступил в битву за Сталинград; все остальные армии донцев - либо резервные, либо заново сформированные) получил, как и в реальной истории, Чистяков. Выписанный с Северо-Западного фронта, где он последовательно покомандовал 8-й гвардейской панфиловской дивизией и гвардейским стрелковым корпусом, сформированным вокруг панфиловцев, генерал по иронии судьбы получил в свое подчинение своего бывшего командира. Так уж получилось, что гвардейский СК, в которую входила дивизия Чистякова, некоторое время возглавлял Лизюков. История, частенько повторяющаяся на войне (СПОЙЛЕР: Ватутин - Василевский, Курочкин - Черняховский, Рокоссовский/Тимошенко - Жуков) - "победителю-ученику от проигравшего учителя". Теперь же 2-й ТК должен был стать эшелоном развития успеха для 21-й армии.
  - Только будет ли он, этот успех? - горько подумал я. Пессимистические мысли частенько посещали меня.
  Но в назначении Чистякова содержалось и маленькое позитивное отличие от известной мне реальности. Здешний успел поучаствовать (помимо битвы за Москву где командовал в звании полковника морской стрелковой бригадой) еще и в успешной ликвидации Демянского плацдарма.
  
  Вторым эшелоном фронта становилась многострадальная 5-я танковая армия. Логично предложить пост командарма Ротмистрову. Но почему-то я не доверял комкору-7. Из послезания или из-за неудачных в целом действий этого лета - загадка подсознания... А может меня смущала "профессорская" внешность Ротмистрова? Назначение получил другой известный танковый командир - Гетман. Отличившегося в боях за Погорелое Городище и Ржев, где он командовал фронтовой подвижной группой Западного фронта, генерала отозвали под Сталинград; с некоторой надеждой я рассчитывал на его опыт при прорыве долговременной немецкой обороны. Как всегда вмешался его величество Случай. Гетман заболел, и в бой 5-ю танковую повел ни разу не танкист общевойсковик Батов.
  
  В целом выбор генералов у Василевского оказался крайне ограниченным, как по причинам субъективным - не все сумели себя должным образом проявить в гораздо более сложной обстановки, так и объективным. Гибель, ранения, болезни и даже самоубийства.
  
  В резерв фронта назначалась формируемая 68-я армия.
  Она собиралась как из местных соединений, понесших потери и выведенных на переформирования в резерв, так и из прибывающих из тыла дивизий. Стержнем этой армии должен был стать 4-й стрелковый корпус из запущенной Василевским в начале лета волны "отдельных стрелковых корпусов". Посчитав, что формировать армии долго и затратно, начальник ГенШтаба пошел по проторенному пути формирования "сталинских" корпусов - вокруг костяка из гвардейских дивизий и сборища стрелковых бригад. Всего таких корпусов предполагалось создать порядка двадцати.
  Командующим 68-й я мысленно назначил Горбатова (хотя формально формирующуюся армию возглавлял пока другой генерал). Александр Васильевич к тому времени также успел покомандовать дивизией и корпусом, поработать в штабах фронтов, но рвался в строй. Теперь, когда его персональный недруг в лице Мехлиса получил по шапке и больше не возглавлял Политуправление Красной Армии, я мог выдвинуть Горбатова на заслуженную должность. Достойный будет командарм.
  
  В качестве средства усиления танками непосредственной поддержки кроме очередной порции только выпущенных отечественных или ленд-лизовских машин разрешили использовать и семь новейших артсамоходов КВ-107.
  Создание этих машин имело интересную предысторию. На волне увлечения СУшками, приобретшую в конце лета характер какого-то психоза, была запущена целая серия новых машин. Выбор в качестве орудия 107-мм объяснялся как наличием большого количества боеприпасов к такому калибру (остались еще от царских времен), так и меньшим весом и габаритами. СУ-107 создали буквально за три недели. Однако испытания выявили слишком много недостатков. В целом проект сочли нецелесообразным.
  Их нельзя было использовать в качестве полноценной самоходной артиллерии, а как истребитель танков они были лишними - до появления "кошачьих" им просто не было достойных целей, а кроме того - прицельность огня этого типа орудий была ниже, чем у тех же грабинских 85-мм зениток.
  Что касается дальнейшего развития самоходок, наши конструктору получили задание сделать акцент на создание САУ на базе КВ с более тяжелыми орудиями - 122 или 152 миллиметра - мощнее боеприпас и возможность стрелять с большим углом возвышения.
  Но девять выпущенных к тому моменту КВ-107, несмотря на отмеченные недостатки, вошли в состав армии. Две СУшки остались в КБ в качестве испытательных образцов, а семь отправились прямо в самое пекло боев за город Сталина.
  
  Для последнего акта волжской драмы готовились серьезные авиационные силы. Для 16-й воздушной армии Донского фронта выделялся целый авиакорпус Пе-2 (около 100 машин). Кроме того, в добавления к трём отборным истребительным полкам асов - клещевскому (в котором служил Василий Сталин), Шестакова (Лев набирал под свою команду пилотов из ПВО Московского фронта) и Емелина (на "аэрокобрах"), добавился 4-й - на новейших Ла-5. Пилотов для него подбирал лично Савицкий из состава своего авиакорпуса, поэтому неофициально для себя я назвал полк "драконьим". Дальневосточники, многие из которых имели довоенную подготовку и уже успели поучаствовать в битве за Воронеж высоко оценили машину. У меня появилась очередная "новая надежда".
  
  Всего до полутысячи боевых машин должны были поддержать наступление в междуречье. Одновременно задействованы будут и 8-я ВА сталинградцев, АДД и 102-я истребительная авиадивизия ПВО с заволжских аэродромов.
  Орлы Голованова получили очередную порцию ленд-лизовских "бостонов". Хотя формально это был средний фронтовой бомбардировщик, который можно использовать как замену СБ или аналог Пе-2, но и АДД на тот момент летала "пониже и потише", опустившись волей тяжелых обстоятельств и железной необходимости до решения чисто тактических задач. Поэтому я решил подфартить сталинскому любимцу и по совместительству шеф-пилоту принципиально нелетающего вождя в получении новой техники впереди морских авиаторов.
  
  Играя ва-банк, я решительно забирал силы с Дальнего Востока. Уверенность, что японцы не нападут настолько переполняла меня, что я щедрой рукой черпал все больше ресурсов с дальневосточных рубежей. Очередные 100 тысяч человек личного состава включены были в маршевые батальоны для пополнения частей Действующей Армии. Одновременно, в штаб Тихоокеанского флота ушло требование на формирование новых четырех бригад морской пехоты.
  Еще две дивизии из Забайкалья, уже грузившиеся в эшелоны и получившим направление к Мерецкову - для продолжения "Меркурия" - были также развернуты на юг. "Меркурий" снова отложили, как я поклялся себе - в последний раз. Окончательную дату Волховскому фронту установили в первых числах октября; точный срок командование фронта должно определить само - по погоде и готовности. Не хотелось резать свое же детище, но поскольку я решил честно и полностью отдавать все силы для решения новой задачи от Верховного Главнокомандующего, то Генштаб пошел на это. Ради выполнения приказа собирались все силы, которые могли. Плюс - новейшая на тот момент техника.
  - Когда-нибудь это количественное накачивание резервами сталинградского направления должно привести к качественным изменениям, - по-философски мудря рассуждал начальник Генерального штаба, склонившись к огромной карте (три на четыре метра!) междуречья...
  
  Прекрасно понимая, что стрелковые бригады - фактически лишь усиленные стрелковые полки - неполноценны как соединения, но и не имея времени на формирование новых дивизий (либо пополнения до штатной численности потрепанных в боях), я решил обратиться к опыту противника. Взяв в качестве образца легкопехотные дивизии (по два пехотных полка) немцев. Только в новом штате наших стрелковых дивизий предусматривался ввести вместо третьего полка отдельный батальон автоматчиков. Такие 7-батальонные "уродцы" по штату должны были насчитывать 9 тысяч человек.
  Убивалось два зайца. Экономились кадры, средства управления и связи, а вновь сформированные дивизии мало чем отличались по боеспособности (по крайней мере на бумаге) от 7-8 тысячных уже побитых фронтовых соединений.
  Серия этих "500-х" (так я окрестил их по себя; на самом деле многие носили номера выбитых сд, либо переименованных в гвардейские, либо доставшиеся от бригад-маток) дивизий начала формироваться в последних числах октября, окончательная готовность - два месяца. Как раз к гипотетическому сроку начала нашего зимнего контрнаступления.
  Что касается артиллерийского и прочего тяжелого вооружения - тут уже дивизии получали все, что под руку подвернется и кто во что горазд. В ход шли и полковые орудия времен Первой мировой, и ленд-лизовские пушки, и даже трофейные орудия. Вместо положенных по штату зениток в отдельного зенитно-артиллерийском дивизионе частенько занимали место счетверенные пулеметы и ДШК. Типичное решение для первого года войны.
  А вот минометные дивизионы комплектовались почти 100% штатно. С минометами проблем не было, мин к ним производственники тоже пообещали достаточно. Сталин обещал дополнительно несколько дивизионов "катюш", вплоть до М.31.
  
  Мне все труднее становилось работать в Москве. Жесткое давление строгого начальства и конвейер дел просто физически душили начальника ГенШтаба. Хотелось опять на фронт. Там проще, а отношения людей... трудно подобрать адекватное слово... проще что ли. Честнее.
  
  Доклады в Ставке. Дважды в сутки. Днем и поздней ночью (согласно графику работы Сталина). Переговоры с фронтами. Просмотр документов, а их бывало до сотни в день приходило.
  И все требовали резолюции генерал-полковника и немедленно. Никакой бюрократии, никаких "долгих ящиков". Здесь и сейчас.
   Решения надо принимать тут же. А ведь от этих решений зависела судьба сотен и тысяч людей. А если говорить о результатах войны - то и миллионов.
  - Как люди только выдерживали, - задавал я вопрос себе. И не находил убедительного ответа. Оставалось только удивляться. Или снова "сбежать на войну".
  
  В таких условиях поездка на фронт - это почти отпуск. Практически за свой счет, - полушутливо сказал я самому себе, хотя горькие думы о новых неизбежных потерях сверлили мозг.
  
   Оставив ГенШтаб на Антонова, в котором я успел 100% убедиться, и своего протеже Долинского, я сел в неизменный "дуглас" и вылетел в штаб Донского фронта.
  Самое время поспать, но мысль беспокойно, хоть и запутанно возвращается к делам.
  - ...Рокоссовскому обязательно надо помочь артиллерией Сталинградского фронта с левого берега Волги.
  -... Сталинградский директивой Верховного оперативно подчинен Донскому, но у них смвоих проблем хватает, вот и отводят средства усиления... Вернуть!
  -... Желание Сталина немедленно вернуть город имеет и позитивный момент. Сковать немцев, заставить их терять время. Время! Вот главный ресурс сейчас. Уже вот-вот - дожди и грязь...
  -... Немцы под прессингом совершают ошибки... Ими надо еще воспользоваться.
  -... С аэродрома заеду к Елисееву. Еще один "крестник". Проведать, узнать как дела. Авиация сейчас многое решает...
  
  
  
  Аэродром "аэрокобр" находился рядом с камышинским, где приземлилилась наша небольшая группа генштабистов. Приехал я в удачный момент. За последние дни истребители одержали ряд побед, а сам комполка только вчера "приземлил" "Юнкерс-88". Однако в борьбе с "фоккерами" успехов было маловато, что Елисеев неохотно, но честно, признал.
  Фактически полк занимался "свободной охотой", делом нужным и полезным, но не самым важным.
  Сложности же в борьбе с ударными самолетами люфтваффе существовали. Отдельный вопрос - наведение. Без насыщения ВНОС радарами и четкой связи навести Р.39 на фокке-вульфы в момент их подхода к линии фронта - когда они идут с бомбами, а значит уязвимы - невозможно.
  Плохо было с аэродромами подскока. Осенняя грязь мешала, "у немцев есть бетонные взлетные полосы", - прокомментировал это обстоятельство Елесеев.
  Вылет 6 "кобр" на передовую площадку в район Дона вообще закончился трагедией. Зенитчиков не предупредили и они открыли огонь по заходящим на посадку своим. Один истребитель взорвался в воздухе (летчик Комаров погиб), второй, подбитый, пилот усадил на брюхо в поле... Остальным просто сказочно повезло. Уйдя на второй круг они не рискнули повторно сажать свои самолеты на эту полосу, нашли рядом другой аэродром. А потом, проявив мастерство, смогли усадить свои машины на последних каплях горючего.
  
  Времени на подготовку к наступлению категорически мало.
  Не выявленная система огня противника меня сильно беспокоила. Разведка вообще являлась слабым местом наших войск. Ни аэрофотосъемки, ни взятых "языков".
  В таких условиях единственно реальным аргументом становилась разведка боем. А это оборачивалось крупными потерями и служило сигналом, да даже целым маяком, для немцев о готовящемся наступление Красной Армии.
  
  На совещание в штабе Донского фронта договорились провести разведку боем 26 сентября. Для этого выделили по одному усиленному стрелковому батальону от каждой дивизии первого эшелона. А наступление - на следующий день или через один - в зависимости от результатов боев передовых отрядов. Одновременно с наступлением Донского фронта должен ударить и Сталинградский, командующим которого назначался Черевиченко. Странный выбор, он не смог себя проявить умелым полководцем во главе Брянского фронта, но кадровый голод поджимал Ставку. Толп Гинденбургов не просматривалось, и воевать приходилось с теми кто был.
  
  Вторым способом исправить недостатки тактического плана стала попытка внедрения огневого вала. Не ждать пока снаряды перестанут рваться, идти в атаку под звук артиллерийской музыки - словами сталинской Директивы. Пехота должна идти вперед, а артиллеристы - четко переносить огонь авв глубину. Отработать этот механизм за два дня невозможно, но я надеялся на нашего Бога войны.
  
  ***
  Разведка боем помогла кое-что уточнить в организации вражеской обороны, на отдельных участках передовые батальоны даже смогли зацепиться за первые траншеи немцев. Но тревога не покидала меня. Немцы прочно закрепились на "наземном мосту", а теперь, когда в тылу у них нет опасной занозы из двух десятков соединений в самом городе, они встретят нас во всеоружии. Судя по плотности ответного огня, по огневым средствам у них даже превосходство, а есть еще и авиация, которая 26-го действовала вяло.
  Операцию надо отменять, ничего кроме потерь она не даст.
  Я решился на крайний шаг. Поговорит напрямую со Сталиным. Результат тяжелого, хотя и спокойного, диалога Сталин подвел сухим тоном:
  - Выполнить приказ...
  
  Оставался еще минимальный шанс на ограниченный успех- выбить немцев из "крепости Сталинград" я не рассчитывал изначально - если все сработает как надо, то можно сдвинуть немецкие позиции на пару километров, отвоевать ряд господствующих высот, нанести противнику какие-то потери...
  Увы, первые же выстрелы с той стороны развеяли эти надежды в дым. Немцы позавчера не раскрыли даже половины своих карт. Скорее всего они знали, что проводится разведка боем - это могли быть перебежчики или некая шаблонность тактики Красной Армии уже известна им. Или просто посчитали, что справятся наличными средствами, а тяжелую артиллерию, "скрипачей" приберегли в рукаве.
  Кроме того, не исключено, что разведка боем насторожила противника и заставила их подтянуть силы к междуречью.
  Ливень снарядов встретил наши штурмовики (немецкие самолеты в первый час наступления не появлялись на поле боя). Прям напротив фронтового НП пехоту и танки НПП накрыло шестиствольными минометами. Хотя зрелище казалось страшным, большинство осталось живо, однако пехотинцы кинулись обратно в окопы, а танки просто встали.
   Дважды наши войска пытались переходить в атаку, и дважды откатывались назад. Потери первого дня ужасали. Выбита большая часть танков НПП, половина командиров и политработников погибли или ранены. Счет пропавших без вести (пленных?) пошел на тысячи - и это у атакующей стороны!Несколько лучше выглядели успехи контрбатарейной борьбы - почти все вражеские орудия мы заставили замолчать, но интуиция мне подсказывала, что немцы просто сменили позиции. Оставался последний шанс слабейших - ночной бой...
  
  Все хитрости, какие только можно мы использовали. Формировались ударные отряды специально готовившиеся воевать ночью. Танкисты использовали на танках сирены, для наведения паники. Артиллеристы готовились вести огонь прямой наводкой и с использованием подсветки от ракет и САБов.
  Но и успехи ночного боя (если не считать миллионы нервных клеток, сгоревших у поволновавшихся все-таки немцев) оказались куда как скромными. Редко где дело дошло до рукопашной. Немцы отстреливали тысячи пулеметных патронов - даже вслепую, "на шум" - это было достаточно, а если же используя подсветку - то и серьезные потери; технично подавить их огневые точки ориентируясь на пламя выстрелов - достаточно примитивная задача для обученной армии образца 1945-го - не получилось.
  
  Два дня ожесточенных боев ничего не дали в плане стратегии или даже тактических успехов. Немецкие контратаки вернули им большинство потерянных пунктов. Пришлось своей волей наступление остановить.
  
  Чуть лучше дела шли у летунов. Все-таки конвейер ночных ударов по вражеским аэродромам начал сказываться. К концу второго дня наступления активность немецкой авиации упала. Но "упала" и "прекратилась" - суть разные понятия. Даже того, что я увидел хватило для двух выводов:
  - советская истребительная авиация не может успешно прикрыть наступление наших войск (что тогда говорит об обороне?).
  - войскам катастрофически не хватает собственных зенитных средств. И это с учетом стягивания на 20-километровый участок прорыва несколько зенитных полков и зенитных дивизионов - фронтового подчинения и из РВГК. Там, где наши штурмовики "окунались" в шквал огня 20- и 37-мм автоматов типа "эрликонов", немцев встречали редкие "плевки" 76- и 85-мм орудий, короткие пятиснарядные очереди 37-миллиметровок и ожесточенный, но слабоватый по пробиваемости против бронированных ФВ-190, лай счетверенных "максимов".
  Но для таких выводов не надо было и пылить сотни верст до фронта, такой результат можно получить изучая отчеты и доклады в Москве...
  
  Вставка.
  Перед отъездом я поучаствовал в приятной миссии - награждение отличившихся бойцов. Поощрение рядовых участников событий высшим командным составом - один из способов поднятия морального духа. Но если у меня и были такие мысли перед церемонией, то где-то вдалеке подсознания.
  Мне просто хотелось посмотреть на этих людей, пожать им руки, еще раз подивиться мужеству наших людей и зарядиься уверенностью в победе. Нельзя проиграть войну с таким народом.
  
  Командование фронтом специально в тылу организовало плац. Сюда приехали самые знаменитые воины фронта - снайперы, бронебойщики, танкисты, пилоты. Само награждение проходило скромно, отличившиеся подходили, получали ордена и медали, произносили стандартное "Служу Советскому Союзу!", обменивались крепкими рукопожатиями с комфронта Рокоссовским, мной и членом Военного совета. и возвращались в строй. Все строго.
  Но после награждения намечался небольшой концерт - "фронтовая бригада артистов" из Самой Москвы приехала. И в промежутке между официальной частью и праздничным мероприятием я просто подошел к группе счастливо улыбающихся бойцов и командиров, раскрыл портсигар - психологический трюк не из самых хитрых, но всегда действующий - и начал разговор "за жизнь".
  Вопросы и ответы, иногда перебивая друг друга, перескакивая с места на место. Вы никогда не замечали - иногда в гостях вы испытываете прямо неудобство от невозможности найти тему разговора с хозяином. И вот пора прощаться, вы выходите на улицу, подходите к остановке и тут... начинается упоительный диалог обо всем. Растормаживается кора головного мозга что ли.
  ... Москва стоит. Даже в футбол играют. Вон и артисты подтвердят - театры, кино работает.
  ... немец не тот, что в 41-м.
  ... Я и говорю - снайперское дело надо развивать. Не давать жизни врагу (сибиряк судя по говору; охотник само сбой.
  ... Американский танк - просто "зажигалка". Два раза горел (это обгоревший танкист с орденом Красной звезды).
  ... захожу ему в хвост... хруп... нет патронов... ну я тогда винтом (у молоденького летчика правая рука в гипсе, видно что не ранен, а сломал. Герой).
  ... стрелял прямой наводкой. Все пять танков - один за другим...
  Красноармейцы, командиры, политруки. Воины, прошедшие суровую школу, отличившиеся в боях. Вот 18-летний зенитчик, сбивший из своей 37-миллиметровки "Юнкерс". Еще и бриться не начинал наверное. Но он казался до ужаса взрослым, крепким мужиком, уверенным в себе, не стушевавшемся под взглядом генерал-полковника и рядом стоящего комфронта генерал-лейтенанта Рокоссовского. На его фоне мой адъютант, 21-летний лейтенант, казался молоденьким.
  Бои заставляют людей быстро взрослеть.
  Я смотрел в молодые лица и поражался их мужеству, и в тоже время душевной простоте, даже какой-то чистоте.
  
  
Оценка: 3.24*11  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"