Спешившись, идут ордынские воины с конями в поводу, чтобы не высовываться из балки. Копыта обмотаны тряпками, чтобы не стучали о камни, на морды коней накинуты башлыки, чтобы не заржал кто, не зафыркал. Бесшумно, как призраки идут они в темноте, ступая, как волки, след в след. Не видно в непроглядном мраке ни людей, ни коней, лишь смутно белеют в свете звёзд белые ленты, вплетённые в лошадиные хвосты. Но вот головной остановился. Наверху, на краю балки куст. Взмах белым платком, вынутым из рукава - и шедший за ним воин карабкается на четвереньках по крутому склону и осторожно высовывает голову под кустом. Долго он всматривается, поворачиваясь налево и направо, наконец, сползает, шурша травой.

- Сотник, секрет там же, где и днём. - докладывает он. - С полуночи к нему идут два всадника.

Сотник довольно щерится. Не обманул, значит, родич. И высмотрел всё, что нужно. Скрипом коростеля раз и, после паузы, ещё дважды, он подзывает десятников. Несколькими словами подтверждает то, что решили днём у костра. Десяток, назначенный взять секрет, пешком и ползком подберётся к нему. Не сразу - пусть отъедут всадники. Коноводы держат коней, воины сгрудились под откосом, один, вновь поднявшись к кусту, наблюдает. Остальные идут за сотником к верховьям балки.

Ещё тысяча шагов. Вот она раздваивается. Значит скоро. Всё ниже и ниже откосы по сторонам, головы степняков уже поднялись над ними. Ничего, оросы далеко и смотрят в другую сторону, на стойбище. Сотник слюнявит палец и поднимает его над головой. Чуть заметный ветерок с восхода. Это хорошо, всадники его не почуют. Ещё несколько сотен шагов.. Балка опять раздваивается и мельчает, это уже не балка, а промоина, по которой неудобно идти, но можно залечь и скрыться. Вот и куст. Степняки выбираются наверх и грудятся за кустом. Разве заметят оросы что чахлая ветла вдруг стала вдвое раскидистей и непроницаемо густой? Сотник загорается хищной радостью, но усилием воли гасит её: зверь может почуять возбуждение охотника. А разве не самый хитрый и сторожкий зверь - пограничный орос? Примолкшие было сверчки вновь начинают петь. Бесшумная тень скользит чуть дальше полёта стрелы - осторожная лисица почуяла людей и обходит их стороной. Сотник считает удары сердца.

Всадники возвращаются. Они должны пройти совсем близко к засаде. Брат, хоть и режет много лет одних баранов, но воинского разумения не потерял. Всё так, как он рассказал. Вдруг над степью разносится свист. О, сын овцы, муж овцы, отец овцы! Он не сумел взять серкрет тихо. Оросы поскакали. Сотник срывает с морды коня башлык и прыжком взлетает в седло. Взмах нагайкой - и умный конь, не дожидаясь удара, прыгает вперёд. Ярость клокочет в горле, но кричать рано. Светлый клинок пляшет в воздухе над головой, сигналя скачушим вслед: "Десяток. В угон. Луки. Пугать. Остальные. За мной. Арканы".

Сабля падает в ножны с глухим лязгом. Сотник скачет наперерез, раскручивая в руке длинный ремень с камнями на концах. Кони оросов приближаются, ещё чуть-чуть - и выйдут вперёд. О конь мой, брат мой! Разве не рождён ты от Алтына, недоступного пыли?! Неужели обгонят тебя эти скоты из каменных загонов?! Наддай! Наддай!

Один из уланов скачет рядом. Копыта стучат прямо за хвостом. Обернёшься - увидишь белые зубы, оскаленные в улыбке, и камни, раскрученные правой рукой. Остальные отстают, но немного. Нагонят в два прыжка. Это хорошо, думает сотник, и рассчитанным движением посылает оружие в передние ноги коню одного из оросов. Мгновением позже бросает улан. Один конь падает, другой лишь спотыкается, но налетает на упавшего и кувыркается. Оба всадника откатываются в стороны. Сотник одерживает и поворачивает коня. Уланы бросают арканы, крича "Мой, мой левый, мой правый". Мальчкишки, жадные и азартные мальчшики.

Сотник подъезжает и внимательно смотрит. Пленные надёжно стянуты тремя арканами каждый и шесть воинов держатся за концы. Это хорошо. Команда - к ним подъезжают ещё четверо. Один конь лежит неподвижно, второй бьётся на земле и не может встать. Плохо, очень плохо. Ещё несколько слов - и десятник Демерджи спешивается, зовёт троих из своих воинов. Вместе они наваливаются на бьющегося коня. Демерджи ощупывает ему ноги. Наконец, он встаёт и докладывает:

- Сотник, у того свёрнута шея, а этот сломал ногу. Плохо сломал, кость наружу торчит. Разреши добить.

Сотник кивает. Воины снимают седло, десятник - уздечку. Левой рукой он гладит изувеченного коня по морде и успокаивающим тоном приговаривает:

- Не держи зла на людей. Мы кормили тебя зимой, мы поили тебя летом. Мы освобождаем тебя от службы и от этой старой испорченной шкуры. Лети с миром, и пусть дух твой воплотится весной в здорового жеребёнка.

Правой рукой он незаметно достаёт нож и с последним словом перерезает коню горло. Собравшиеся воины его десятка по очереди пьют вытекающую кровь. Сотник смотрит на них с завистью. Кто пережил голодную зиму в степи знает: лишней еды не бывает. Есть можно всё, что можно есть. Кроме поганой длиннохвостой крысы.

От реки скачет всадник, держа над головой белый платок. Тайчар из десятка Хасара. Этот шелудивый лис знает за собой вину и потому не приехал сам. Ничего, он получит своё. Потом, не при рядовых. Гонец останавливает коня перед сотником.

- Говори.

- Сотник, взяли обоих. Они не успели поджечь смолу.

- Вижу.

- Они не успели ничего сделать руками. Но один из них умеет свистеть без пальцев.

- Слышал. Оба живы и целы?

- Да.

- Скажи Хасару - всё взятое отвезти в стойбище Сов. Делить и говорить будем там. Иди.

Пленных обезоружили и надёжно связали. Теперь надо отвезти их в стойбище и там, у священного огня, обыскать их и допросить. Во всех кочевьях, от северных лесов до южных гор, знают о коварстве и хитрости оросов, о том, как они отводят глаза, затуманивают разум, перекидываются волками или ночными птицами. Лишь священный огонь, зажжёный от лучей Сияющего Отца делает их обычными людьми.

Десятники громко объявляли добытые вещи и распределяли - кому везти их до стойбища. Мудрые предки установили: добычу десятка делит весь десяток. Добычу сотни - вся сотня. Взявший неподеленное - вор. А чтобы не было соблазна - пусть все знают, кто что везёт.

Те, кому досталось везти сёдла, протестуют. Шум, брань. Рявкнуть бы на них, но сейчас не бой. Десятник - уже не командир, а кому брат, кому шурин, а кому и зять. И тесть кричит на младшего родственника, что не желает надрываться ради неизвестного ему оборванца с одним конём, которому по жребию достанется седло. Демерджи не промедлил с ответом: "А если седло попадёт в долю каана?" Тесть закрыл рот так быстро, что зубы громко стукнули. Оскорбить верховного правителя много хуже, чем родного отца.

Сотник слушал вполуха, зато в оба смотрел на караульных. Степь вокруг пуста на много полётов стрелы, но половина его людей сейчас пешие или заняты пленниками. Успокоиться можно будет лишь когда все поднимутся в сёдла и будут готовы к бою. Слегка успокоиться. Враг в степи может появиться всегда и отовсюду. Бдительность - щит. Ослабить её - подставить врагу печень. Хорошо, слишком хорошо знал это Урянхай-батыр, прославивший имя своё засадами и налётами сотник из тысячи Мухали, тумена Джебе улуса Джучи.