"Гранд". "У Билла". "Чикаго". Мы посетили столько клубов за этот вечер - за целый год в стольких не отмечались, и конечно, мы выпили так много, что моя Марлен висела на мне, как пальто на вешалке, а я хватался за кирпичные стены. Потом моя девушка захотела приземлиться в одном месте, чтобы насвинячиться как следует, не отвлекаясь на всякие там пешие прогулки.
В конце концов мы вернулись в сумеречный "Чикаго" и там остались. Неплохой бар, популярный танцпол, мы жрали вино и танцевали твист из "Криминального чтива" изо всех наших пьяных сил, потому что ничего более приличного наши ноги и руки делать не хотели.
--
С-слышь, Марлен? А знаешь, п-почему?
--
Что п-поч... - Марлен не смогла договорить и лишь махнула рукой, чтобы я продолжал говорить.
--
Почем-му мы не можем танцевать н-нормально? Потому что у нас в з-затылке...это, сидит такой корди...коордену... коорди-ни-ру-ющий...- я сделал передышку.
--
М-мозжечок! - выпалила Марлен.
--
Да!
--
Это в-вино, - заключила моя девушка.
--
Да, ты опять меня поняла! - я завопил на весь зал от восторга.
Мы уперлись лбами друг в друга и перетаптывались по кругу, так мы еще могли держаться на ногах. Краем глаза я видел, как окружающие ржали и показывали на нас пальцами, но не обижался - им смешно и нам весело, чего тут обидного?
--
Когда всем х-хорошо, это хор-ро...шо! - выдал я афоризм века.
--
Т-точно!..Ик! - поддержала Марлен.
Ах, Марлен, моя черноволосая Марлен! Как это здорово, когда тебя понимают! Моя Марлен всегда меня понимала - когда мы кувыркались в постели, когда на хвосте были копы, и даже сейчас, а это дорогого стоит. "Не упусти ее, Джим, она - чистое золото", сказал однажды друг Бой, и уж я-то не упустил, я схватил Марлен, как омар палец, и отпускать не собирался.
--
Еще! - Марлен опасно откинулась назад, я еле удержал ее от падения.
Я подал ей бутылку, которую предусмотрительно не выпускал из рук весь вечер. С вином нам повезло...
Цикады скрипели под ясной луной так пронзительно, что у меня возникло желание разбудить ракетчиков и от имени генерала приказать им совершить ковровую бомбежку по газону. Но я быстро отказался от этой мысли - тогда с насекомыми погибнут двое, лежащие под окнами особняка, а эта парочка особенно дорога мне. Потому что это были я и моя Марлен.
--
В доме тихо, - шепнула Марлен. - Пошли.
Мы плавно потекли по траве, распугивая кузнечиков, к дому. Марлен прилипла к стене, словно геккон, и поползла на крышу. Боевой костюм солдат части "Ф" (в народе их обзывали Fuck and funerals, по-моему, очень точно) позволял делать и не такие вещи. А я остался ее ждать, уткнувшись носом в землю.
Интересно, почему здесь не держат собак? Впрочем, нам же лучше.
Марлен бесшумно спрыгнула на крыльцо. Я пропустил ее первой - бабушка сделала из меня настоящего джентльмена, и я никогда не забывал ее уроков.
Моя девушка, чуть пригнувшись, пружинящим шагом обошла холл, и затем встала у одной из дверей, поджидая меня. Я полюбовался на ее грацию - какая изящная фигура! - аккуратно прикрыл за собой дверь и так же бесшумно прошел вперед.
Мы по очереди поднялись по лестнице на второй этаж. Отмычка так же беззвучно открыла замок, и мы зашли в святая святых - в генеральский кабинет.
"Под большой картиной в резной раме прячется сейф", так сказал Бой, которого очень кстати приняли в охрану генерала.
Первый щелчок заставил нас подпрыгнуть и замереть, прислушиваясь - не проснулся ли шеф? Но в доме было по-прежнему тихо. Кстати, а почему генерал не храпит?
Наконец Марлен тянет дверцу...ах, этот волнующий миг! Что там? Что прячет в себе этот сейф? Миг тайны, предвкушения и нетерпения, и нарастающего любопытства - скорее посмотреть в открытый сейф! Деньги? Документы? Бриллианты?
Я стал тем, кто я есть, из-за любопытства...
Но Марлен что-то не улыбается. Скорее, она разочарована. Я подошел к ней:
--
Что-то не так? - спросил одними губами. И тут же понял - что.
На полке лежало ожерелье. И все. Больше ничего, абсолютно ничего не было в сейфе. Странно, это в доме генерала, который славится своей любовью к побрякушкам?
Я провел пальцами по украшению - дорогое колье с изумрудами. Не спрашивайте меня, как, но я различаю камни на ощупь. Мы с Марлен умеем делать необъяснимые вещи. Чем больше живем, тем необъяснимее. И никто по этому поводу не переживает. Самое необъяснимое - то, что мы до сих пор целы и невредимы. В части Ф долго не задерживаются.
А колье-то холодное, и нисколько не согревается. Марлен подцепила ногтем застежку и подняла его с полки. Лунный луч упал на камни, и те заискрились в призрачном свете. Моя девушка ахнула от восхищения, а я...похолодел. Я испугался этой самоцветной змейки, что обвилась вокруг запястья моей любимой.
--
Марлен, брось это. Прошу тебя, положи это на место, - прошептал я ей на ухо.
--
Такое красивое? Ни за что! - и она нацепила его себе на шею.
Камни блеснули, словно были глазами довольного хищника. Почудилось, наверное.
Я пошел ощупывать стены, может быть, найдется что-то еще? Пальцы наткнулись на дверцу бара. Я, конечно, открыл ее. Там стояла одна бутылка. Опять одна. В целом сейфе - одно ожерелье, в огромном шкафу - одна бутылка. Минималист, что ли, этот генерал?
- Ну, хоть что-то. Брюликов нет, так хоть выпьем, - сказал я, взвешивая бутылку. - Где мы еще возьмем настоящее выдержанное вино?
--
Мне ожерелье, тебе вино. Все по справедливости, - засмеялась Марлен.
--
Да, ожерелье... Марлен, как ты себя чувствуешь?
--
Хорошо, мистер Почемучка. А что?
--
Ничего...
Что еще я мог сказать?
В казарму мы прокрались тихонько, словно мыши, во многом благодаря нашему бдительному сержанту. Он не вовремя проснулся на своем посту, и нам пришлось задабривать его украденным вином. После двух глотков сержант упал под стол. Вот так сразу, без песен, без глаз в кучку. Мы даже проверили пульс - спит. Какое вино убойное, странно.
Я забрался на свою койку, Марлен растянулась на нижней. Мы традиционно полюбовались друг на друга и мирно заснули.
Вино я спрятал в тумбочку, завтра ребят угостим. Мы, мутанты, ради своих последнюю рубашку снимем.
...Я задыхался. Снова эти пески! Ненавижу эту планету.
Пыльные трупы медленно вялились под нещадным солнцем. Лужи крови высохли мгновенно, даже следа не осталось.
Только что я расстрелял несколько сотен только за то, что они мешали разработкам какой-то там офигенно дорогой руды.
Я один в пустыне. Я задыхаюсь. Горло сжимает в судороге, легкие чуть не взрываются. Воздух! Хоть глоток! Дышать...
Какой это, на фиг, сон!
Я схватился за проклятые камни. Они жали шею раскаленным ободом, они всерьез меня душили! Мама!
Я заскреб пальцами по ожерелью. Гладкое, не зацепиться.
Дышать!
Коготь зацепился за звено. Я впился в бусы, как кошка в мясо, и потянул изо всех сил. Дышать!
Колье обжигало, но поддавалось, медленно, нехотя. Я вдохнул и рванул изо всех сил. Ожерелье крякнуло и отпустило. Ох!
Боже, какой сладкий воздух - вонючий от запаха немытых тел, проспиртованный, загазованный. Но им можно дышать!
Я медленно втянул когти. Колье болталось на пальце, невинно свесив кончики. Холодное, словно и не жарило мне шею секунду назад. Изумруды, понимаешь. Некстати я вспомнил, что изумруды считались раньше камнями несчастий, пьющими жизненные силы из владельцев. Выходит, предки знали, что говорили.
Что бы сделать такое с этой гадостью? Закопать? Расплавить? Вряд ли ожерелье изменит свой характер. Лучше всего - положить обратно.
Я смотрел на украшение. Оно светилось, словно налитое фосфором, и в кромешной тьме выглядело потрясающе. Мои хрипы никого не разбудили, и я наслаждался красотой в полном одиночестве. А почему, интересно, все так крепко спят?
И тут в самом крупном изумруде что-то завозилось, запестрило разводами. Еще и кристалл памяти?
"Приветствую равного" - проползли в камне буквы-жучки. Чего?!
"Чем помочь?" Какая, к чертям, помощь?
Надпись на изумруде замерла. Ответа ждет? Я подумал: "Расскажи о себе".
Колье померцало немного, словно взвешивая, о чем говорить, и вновь в изумруде зажглось:
"Короче, я серийный убийца".
Как будто я не сразу понял!
"Точнее, его копия. Слепок памяти".
А вот это интереснее. Я слышал, что ученые делают из людей камни. "Гвозди бы делать..." - всплыло откуда-то.
"Эксперимент провели не очень чисто, поэтому у меня теперь нечто вроде жизни. Я могу двигаться, и даже действовать. Как в старые добрые времена..."
Я из этих ученых сделал бы... Записывают память, а потом эта память тебя душит. Очень мило.
"Да, я милый", - мигнул камень. - "Я такой".
"Разэтакий...А почему тебя не запрятали куда-нибудь в секретные архивы?"
"Понравился одному ювелиру. Он его купил у военных, приделал висюлек и пустил в оборот. С тех пор путешествую, развлекаюсь. Душу, вот, за копейки. Из любви к искусству".
- А что ж ты меня не додушил? - фыркнул я.
"Понравился".
Меня передернуло.
В общем, я побежал в город. Сержант по-прежнему спал сном младенца. Пьяного вусмерть младенца.
Глухая ночь на дворе и колье на моем пальце. Жуть. Вам бы так, то-то посмеетесь.
Через час примерно я дошел до того дома.
Двухэтажный особняк молчал. В первый раз было так же. Дом-то пустой. Надо было подумать тогда - почему генеральский дом пустой, ни собак тебе, ни охранников, так ведь не бывает. Вот и получил колье на шею.
Ожерелье хваталось за руку, я бы сказал, умоляюще. Но я выделил много-много пота - есть у нас, суперсолдат, такая опция - и камни бессильно соскальзывали с запястья.
Я положил его в открытый сейф, и дверца тут же, словно ждала, захлопнулась с ржавым лязгом. Еще и сейфы живые. Чертова мистика.
Надо напиться.
Марлен храпела. Живая. Ее я проверил сразу же, как спрыгнул с койки. На всякий случай я снова пощупал пульс и поплатился - она сжала мою кисть железной хваткой, и вцепилась мне в горло. Это уже слишком!
- Ой, это ты? Прости!
- Ты сначала проснись, а потом хватай, - буркнул я. - Нам надо срочно выпить.
- Пошли, - кивнула понятливая Марлен.
Я вытащил бутылку из тумбочки.
Пить мы сели в комнате у сержанта, благо тот продолжал спать за своим столом.
Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг сержант проснулся. Не вовремя. Мы его так и зовем, Дядя Невовремя.
Я глянул на потолок. Ага, вот знакомая трещина. Значит, мы в карцере.
К боку прижалась Марлен. А в руке у нее была зажата бутылка. Полная. Я осторожно вытащил ценную вещь и как следует приложился. Полегчало.
Погоди-ка! Я пощупал шею - так и есть, болит. Значит, не приснилось. Вино, кстати, оттуда же, что и ожерелье. Наверное, оно с ядом. Но я живой. Может, обошлось?
Я присмотрелся и явственно увидел, как в бутылке из ниоткуда прибывает жидкость. Я зажмурился. Вновь посмотрел - бутылка полная. Мистика.
А и ладно! Живы остались, спиртного хоть залейся - так чего переживать! И я принялся будить Марлен.
...И мы пошли в "Гранд", потом в "Ритц", потом в "Чикаго"...