На востоке розовый флер от рассвета покрывал крыши домов; на западе закатное солнце садилось на шпиль ратуши. Золотое и лиловое смешивалось между собой, сам воздух, казалось, состоял из одного дымчатого топаза. От изумительно красивых переливов светотеней и разноцветных бликов перехватывало дыхание.
На севере величаво проплыла сигара дирижабля. Два солнца расцвечивали его по своей прихоти, превращая в этакую жар-курицу. А юг закрывал дом с ювелирной лавочкой.
За прилавком, опираясь спиной на толстый деревянный столб, стояла слепая девушка в красном капюшоне. Глаза ее, смотревшие в небо, были покрыты дымкой, похожей на лунный камень. На шее висело жемчужное ожерелье.
- Вещи ожемчуживаются, - произнесла она. - Они покрываются слой за слоем воспоминаниями, эмоциями и желаниями людей. Посмотри на это.
Длинный цилиндр, висевший над черным плащом, наклонился к витрине. Под стеклом на темном бархате лежала россыпь белых жемчужин, сиявших под лиловостью заката и розовостью рассвета. От украшений на бархат ложились призрачные, матовые отблески. Внутри каждой, действительно, можно было что-то различить, но очень смутно.
- Эта жемчужина розовата. В ней любовное письмо, - произнесла девушка, глядя неподвижно в небо. - А та серо-голубоватая поверх розового, как видишь. Это зеркальце старухи.
Цилиндр кивнул, плащ выпрямился и галантно махнул полой. Девушка, касаясь рукой прилавка, вышла на булыжную мостовую и взяла плащ под ручку.
Девушка и цилиндр с плащом шли по улице, позолоченные закатом и припудренные рассветом. Дирижабль на севере уже причалил к башне-пирсу. А с юга в спины девушке и плащу смотрели тысячи зеленых глаз.