Аннотация: небольшой рассказ о жизни Олы и Отто в Гнедино на практике. был опубликован в жж в конце декабря 2010 г.
Я не любила праздники. Любой праздник значил кучу хлопот вроде необходимости накрывать праздничный стол или поддерживать праздничное настроение, но самыми глобальными проблемами были две: поездка к родным и наведение порядка. И то, и другое вызывали у меня приступы смертной тоски, и то и другое были неизбежны, как очереди в дни распродаж в эльфийских магазинах.
У меня даже откосить толком не получалась. Жестокая соседка по комнате Лира, выпячивая свое незаконченное целительское образование, вычисляла мои притворные хвори на раз. Да даже настоящие не помогали! Один раз я очень старательно зарабатывала простуду к Лириному дню рождения (к которому требовалось не только убираться, но еще и подарки дарить), а эта негодяйка взяла и насильно влила в меня какую-то микстуру!
В этом году причин не любить праздники у меня прибавилось. Я застряла на практике в захолустном городке Гнедино, где об предпразничных распродажах и эльфийских магазинах, а уж тем более - магических фейерверках и бесплатных концертах слыхом не слыхивали. Вершиной праздничного счастья был стол, накрытый богаче, чем у соседей.
Приближающийся государственный праздник День Короны, хоть и был официальным выходным, в маленьком городке праздновался неимоверно пафосно и смертельно уныло. На главной площади мастерили сцену - доставали откуда-то из недр архивов бывший эшафот, покрывали его слегка потертой красной тканью и помпезно устанавливали. На месте, где был лючок для казненных через повешение, предусмотрительно рисовали мелом крестик, чтобы голова, уберегите Небесные Силы, туда не встал. Ром Борич в течении часа разливался соловьем о гнединских достижениях ради блага короля и государства, а потом толпа сограждан разбредалась по двум кабакам. Заканчивалось это мордобитьем во славу короны.
Ни мордобитье, ни пьянка втридорога меня не устраивали, а местные кумушки, которые могли бы пригласить на торжественный ужин, уже надоели до оскомы. Отто, предатель, куда-то улетучился вместе со случайно забредшим в наши края гномьим торговым караваном, в котором у него оказалось множество знакомых знакомых и даже один или два родственника.
Варсоня еще с вечера был занят приготовлением блюд, которые одурительно пахли и потихоньку занимали весь стол. То ли к нам в гости собирался прийти весь гномий караван, то ли Варсоня надумал устроить рекорд по потреблению пищи. Даже барон Рон меня бросил, предпочтя официальный ужин с Ромом Боричем и прочими местными шишками.
Я заставила себя навести порядок, чтобы как-то убить время, и вышла на улицу, пустив в небо парочку разноцветных огоньков. Любоваться ими в одиночестве было уныло, а развлекать на халяву соседских детей мне запрещала жадно... ээээ... уважение к достойной и высокооплачиваемой профессии мага.
Походив по двору и попинав снег, я решилась на крайние меры.
- Ирга! - завопила я в темное и тяжелое небо. Эх, ночью опять повалит снег, и первому, надумавшему отправиться в туалет, придется разгребать дорожку к вожделенному домику. Надо будет во время ужина поменьше пить. - Ну, почему, когда ты мне нужен, тебя никогда нет рядом?
Было бы глупо рассчитывать на то, что небо или укоризненно валяющаяся последи двора лопата мне что-то ответят. Но я надеялась хотя бы на то, что Ирга где-то рядом и услышит мой крик, и поспешит. В самом деле, почему его нет? Он же мне обещал приехать на праздник, а уже вечер, а от некроманта ни слуху, ни духу. Я еще немного подождала, прислушиваясь к звукам пьяного веселья на улице, но цокота копыт не было. Тогда я решилась.
Воровато оглянувшись, я взялась за снег. Конечно, почти дипломированной магичке, мастеру артефактов с международным сертификатом, не пристало лепить снежную бабу, но, во-первых, это должна была быть не снежная баба, а высокохудожественная скульптурная композиция, а, во-вторых, меня никто не видел.
Со рвением, поразившем бы Отто в самое сердце, я сгребла со двора весь снег в огромную кучу. Подсвечивая огоньками, слегка ее утрамбовала, распотрошила набор инструментов в мастерской, небрежно обмотала шарфом шею, как это делали все скульпторы и вольные художники, которых я когда-либо видела, и принялась ваять.
Изначально картина должна была представлять рельеф "Страстная ночь". Но, если с лежащим в недвусмысленной позе женским телом я справилась быстро, особенно удались груди, которые заменили два кривых снежка - ну, не повезло бедняжке с таким уродиться, но ведь позарился же кто-то, то с ее лицом возникли некоторые трудности. Годы занятий начертательной магией научили меня идеально проводить ровные линии и окружности, но не вырезать из снега нос и губы. Промучившись с полчаса, я решила накрыть неудавшееся лицо подушкой. А что, может у них сексуальные игры такие, с легким придушением для более яркого оргазма. Ровно-квадратная подушка быстро прикрыла все следы моего неудачного лицотворчества, зато, пока я ее лепила, отвалилась одна грудь, и женщина стала похожа не на страстную любовницу, а на жертву маньяка в процессе расчленения. Пришлось лепить новый снежок. Для верности я слегка растопила, а потом заморозила снег. Теперь грудь не смог бы оторвать даже профессиональный расчленитель.
Теперь я приступила к мужчине. С лицом я сразу решила не возиться, прикрыв его длинными волосами. Мужчина оперся на руки и только собрался приступить к главному активному действу; лепить самое интересное я решила напоследок. Итак, мускулистая спина, округлая и манящая себя пощупать мягкая часть, бедра...
Высунув язык от сосредоточенности, я задумчиво мяла снег в варежках. "Оно" должно было быть большим. Красивым. И реалистичным. Конечно, реалистичным. Думаю, король будет рад, что я именно так провожу его день рождения. В конце концов, сам он никогда не упускал случая воспользоваться тем, что ему даровали Небесные Силы, и, вообще, подобная скульптура куда больше отражала образ жизни нашего монарха, чем пафосные речи головы городка.
Я приладила "его" на нужное место и задумчиво погладила рукой, доводя форму до совершенства.
- Меня так погладь, - хрипло сказал мне в ухо ласковый голос, слегка растягивающий гласные.
Я подпрыгнула от удивления, и замечательная деталь повторила судьбу груди. Длинноволосый мужик сейчас выглядел настоящим маньяком, желающим задушить несчастную жертву только за то, что не мог ею воспользоваться.
- И...Ирга? - слегка заикаясь спросила я, заливаясь краской стыда.
На черных волосах некроманта искрились снежинки. Как давно он тут стоит?
Мое моральное падение усугубил Варсоня, стоявший неподалеку и с одобрением разглядывающий снежные груди жертвы сексуального творчества.
- Ребята, - проблеяла я, погасив огоньки, чтобы прикрыть милосердной темнотой плоды своей фантазии, однако Ирга, бессовестно хохоча, хлопком ладоней создал огромный светящийся шар, взмывший над двором.
- Мы давно тут стоим, - сказал некромант. - Уже и вещи в дом занесли, я тебе подарков привез, а ты все творишь. Мы не решились тебя отвлекать. Но когда ты начала лепить "это" в мечтательным выражением лица, я уже не выдержал. Еще бы пару минут и...
Я пробурчала что-то маловразумительное, смущенно снимая варежки. Ирга поднял валяющийся на земле инструмент и несколькими быстрыми движениями облачил снежного мужчину в набедренную повязку.
- Пойдем домой, - предложил жених, увлекая меня за руку.
- Только не в спальню! - ожил Варсоня, оторвавшись от созерцания снежной кучи. - Я столько всего приготовил, а вы сейчас запретесь там на всю ночь! Только после еды!
- Нет! - запротестовал некромант, но я поддержала целителя.
Проведя несколько часов на морозе, навозившись со снегом, я почувствовала зверский аппетит, алчно бросившись к столу. Сосредоточенное поглощение пищи под грустные вздыхания Ирги, который в перерывах между красноречивыми вздохами умудрялся есть быстрее Варсони, перебил вопль ужаса, раздавшийся со двора. Побросав ложки, мы кинулись наружу.
Под светящимся шаром, который позабыл Ирга, стоял Отто и возмущенно размахивал руками.
- Я приберу инструменты, - заискивающе пролепетала я.
- Какие инструменты? В смысле, конечно, приберешь! - рявкнул полугном. - Меня интересует другое. Кто сделал этот ужас, это надругательство над великим скульпторским искусством?
- Я, - пришлось признаться. - И Ирга тоже.
- Что? - возмутился некромант. - Я только чуть-чуть подправил!
- Эх вы! - Отто посмотрел на нас почти с состраданием. - Идите, ешьте дальше.
- А ты? - заикнулась я.
- Буду занят, - сурово ответил полугном, и даже Варсоня не рискнул возразить.
Мы с Иргой выползли из комнаты поздним утром, разбуженные непривычным шумом во дворе. Накинув одежду, мы высунулись наружу. Там проходил шумный аукцион.
- Один золотой и две серебрушки - раз! Один золотой и две серебрушки - два!.. Один золотой и три серебрушки! - кричал Отто, стоявший на табуретке.
Ирга отыскал взглядом тучную фигуру Варсони, философски поедавшего куриную ногу, и потащил меня к нему.
- Что происходит? - спросил некромант. - Что продают?
- Снежную скульптуру, что же еще, - ответил Варсоня. - Отто обещал тебе, Ола, отжалеть процент за идею.
Я протолкалась к Отто. Рядом с ним, ярко блестя на солнце ледяными боками, стояло воплощение разврата.
Со свойственной гномам скрупулезностью была проработана каждая деталь, целомудренная набедренная повязка исчезла, а все достоинства вызывающе искрили под солнечными лучами. Грудь у обретшей симпатичное личико женщины была такая, что я на миг почувствовала укол зависти.
- Простоит до весны, вдохновляя вас на активную супружескую жизнь! - разорялся полугном. - Один золотой и пять серебрушек! Кто больше?! А тебе чего, Ола? Иди спать, вон твой носитель достоинства стоит.
- Пятьдесят процентов! - проигнорировала я намек.
- Десять.
- Шестьдесят.
- Тридцать, и ни медячком больше, - отрезал Отто. - Я ее до ума довел и торги организовал.
- Хорошо, - согласилась я, не рассчитывавшая получить больше двадцати процентов.
Ирга помахал мне рукой, нежно улыбаясь. Отто возобновил торги.
Еды нам должно было хватить еще на несколько дней.