В бытность свою юными незамызганными душами я и брат мой выклянчили у мамы двух водяных красноухих черепашек в наш аквариум: одну - мне, одну - брату.
Черепашки были подобны драгоценным камушкам с лапками и услаждали взоры ровно до той поры, пока не начали бессовестно пожирать рыбок.
Мы отсадили их в другой аквариум, но одна черепашка не вынесла разлуки с живыми закусками и скоропостижно издохла.
- Это твоя умерла, - сказала я брату.
- Нет - твоя, - сказал брат мне.
Черепахи походили друг на друга как две капли воды.
Мама пригрозила выкинуть рептилию, мы умолкли и периодически, когда мама не слышала, оспаривали права на вожделенного питомца.
Затем, с возрастом, души наши замутились.
- Это твоя черепаха, - сказала я брату.
- Нет - твоя, - сказал брат мне.
В принципе, нам было до лампочки, потому что кормила и меняла воду черепахе мама.
И вот мама съехала. И брат съехал. Черепаха вымахала с тарелку.
- Забирайте монстра, - потребовала я.
- Некуда, - возразила мама.
- В суп, - предложил папа. Он вообще это часто повторял.
Брат с полгода увиливал от ответа. А потом с мудрым видом Фомы Аквинского процитировал Экзюпери, дескать, мы в ответе за тварей прирученных, и оставил черепаху у меня.
На пару лет я смирилась, да.
По ночам она ворочала камни, на которые вылезала погреться под искусственным солнцем. Ее красные псевдоуши гневно алели, когда я забывала сыпануть ей сушеных рачков. Она вечно гребла в стеклянную стену аквариума, а если выпустить ее на пол, забивалась в самый пыльный угол и мимикрировала под старый тапок...
В конце концов мне надоело, и я сбагрила черепаху бабушке. Так и живут они. Черепаха все гребет и гребет, а бабушка усердно потчует ее гаммарусом.