Море уже начало остывать. Просто море. Его не сравнишь не с людьми не с явлениями жизни, потому что оно само Жизнь. Не знаю много ли людей, приходя вот так, как я сюда в любое время суток, осознают эту истину. Пытаться описать море бессмысленно. Разве можно описать то, что объединяет людей с момента, когда австралопитек не имея ни малейших понятий о красоте и, не оценив зрелища восходящего из моря солнца, убил каменным копьём рыбу. Его не посетил восторг от вида морского простора, но его сородичи в тот день не умерли от голода.
Море красиво. Красиво спокойной красотой, как бывает, красив человек в минуту величайшего напряжения сил, как красив бесстрашный воин на поле битвы, как красив сходящий на берег старый рыбак, у которого море отняло, быть может, не одного товарища. Но рыбак убеждён, что так и должно быть, что море справедливо, что ему необходимы жертвы, но жертвуя, рыбак получает наслаждение риском - наслаждение настоящего Человека.
Рыбак никогда не скажет об этом вслух и пусть ныне он повсеместно уже не выживает за счёт купленных у моря, ценой жизни продуктов, но в нем сохранился ген первобытного человека - жилка австралопитека. Этот рыбак неисправимый материалист, но его материализм не потребительский - это материализм борца.
Но море всё холоднее. Заметно остывает и берег, от которого исходит запах человеческого жилья, дыма костров и крики петухов. На берегу стоят деревья наполовину лишённые листьев. Они готовятся встретить холодное время года, подчинившись тому, не знающему исключений закону жизни, который заставляет природу раз в году отступать, чтобы она могла развиваться. Это закон поражения всего живого для того, что бы весной мир почувствовал пьянящую радость Победы - радость австралопитека убившего рыбу. В целом море это весь мир, а не его часть, так же как и суша - весь мир.
Солнце уже взошло на четверть горизонта. В метрах в пятистах от берега болтаются рыбацкие лодочки. Наверное, это остывающее синей рябью море холодит рыбаков, но они взяли с собой спирт и им тепло.