Аннотация: Внезапно в баре прозвучал громкий и резкий бой колоколов.
- Да что такое?! - Верн со всей силы бросил телефонную трубку на рычаг. - Пьяницы. Разгильдяи несчастные. Ещё удивляюсь, почему телефон не работает. За что этим неандертальцам платят, интересно! Елин, - он обратился к своей жене, стоявшей справа от него.
- Да, Верни? - она откликнулась на его зов, не поворачиваясь к нему и продолжая работать за плитой. Её переполненная добром и счастьем улыбка ниспадала на прожаренный до хрустящей корочки бифштекс.
- Я хочу сказать, что у них такой возраст, - лицо, покрытое морщинками, слегка дрогнуло от жалости. - Им можно так себя вести по глупости данной им молодостью. Я сам, - он хихикнул и ущипнул жену за бок, она не отстранилась, а стала смеяться на его игривое настроение, - был бойким парнишкой в отрочестве. Но, - блеснула острая воинская честь в его серо-зелёных глазах, - свою работу всегда выполнял на совесть. Сломалось что? Чиню. Не могу сам справиться? Зову на помощь.
- В тебе всегда было много сладкого и горького, - сказала жена, намекая на переменчивость мужа.
Он хмуро кивнул, ожидая продолжения.
- Я им ещё утром звонила. Они мне сказали, что разберутся с этой проблемой, как только так сразу. Так что не переживай и лучше отвлекись какой-нибудь работой.
- Как же, починят, - сказал он сердитым тоном, с отголосками рождающегося глубоко в душе глумления. - Будут мне ещё доказывать, что всё работает. А я им что, старый пень, который ничего не понимает в технике? У меня есть собственный бар, чёрт бы всех их подрал!
- Дорогой, успокойся, - она повернулась к мужу и посмотрела на него с укоризной. Она не любила, когда он показывал перед клиентами свой дикий нрав.
Верн решил взять себя в руки. Махнул рукой на свою жену и стал разбираться с проводкой под барной стойкой связанной с неоновыми лампочками, развешенными над шкафчиком с напитками. С помощью яркой и пестрой на разнообразные цвета вывеской Верн подзывали к себе посетителей, блуждавших в тёмном безалкогольном туннеле трассы 66. Но те немногие, кто успел собраться вокруг вывески, понимали, что свет действовал слишком навязчиво. Глаза быстро уставали, а иной раз и нервы не выдерживали, потому хозяину приходилось выключать неоновое освещение в угоду желаниям клиентов. Так оно и работало по часу или два - если повезёт - в день. Сейчас же Верн пытался понять, почему лампочки спустя пять минут работы начинали мигать как ополоумевшие гирлянды на рождественской ёлке.
Елин любила, больше чем её муж, хлопоты и заминки на работе. В прошлом он разделял её странную привязанность к проблемам бара, но теперь всё это казалось ему пустой тратой времени. Елин не могла решить, что именно изменилось: бар или он сам?
Куда яснее открывает завесу тумана над жизнью пожилой пары их же собственность. Бар носил имя одного из самых известных преступников "Миднайт Тауна" Большого Шакала. Верн построил это заведение в девяностые, когда накопленные им и его женой деньги не пришлись по нужде, так и не родившимся сыновьям, и дочерям. "Миднайт Таун" признал заведение "Большой Шакал" памятником культуры, пусть сам бар при этом и находился в пяти милах от самого города и имел с ним слабую связь кроме дороги.
Люди, приходившие в бар за исполнением простого желания "освежиться", выходили совершенно новыми и обновлёнными, как прошедшая через мойку машина. Заправленные и довольные, посетители автоматически становились членами одной немногочисленной общины. Выходя на свежий воздух пустынной долины им больше ничего не оставалось, кроме как принять "Миднайт Таун" в своё сердце. Отдать разум и душу городу, ставшему им роднее отца и матери, но которого они ещё не видели вживую.
Но эти ценности, которые горожане и гости бара обожествляли, вскоре изменили себе. Старость сделала из владельца бара ворчливого и вечно недовольного положением вещей грубияна. Временами в нём так же просыпался параноик, но, как он сам считал, причины скрывались в атмосфере "Миднайт Тауна": одновременно спокойной и тревожной, словно город отнимал нечто важное у своих жителей в обмен на их счастье.
Обилие посетителей со временем утомило не только владельцев, но и самих приезжих. И только Елин держалась, как могла. Ей стоило больших усилий день за днём подавлять горячий нрав своего возлюбленного. Эти битвы за его стабильное психическое состояние стоили ей красоты; морщины на лице, подглазины и забывчивость сильно повредили её жизни и отношение мужа, который без особого интереса смотрел на неё нынешнюю. И судя по его частым задумчивым взглядам, направленным в сторону Елин, в голове он прокручивал её образ из прошлой жизни, где она была под стать моделям из новомодных журналов для взрослых.
Но главная проблема произошла на прошлой неделе, когда в "Большой Шакал" пожаловала компания богатых джентльменов. Они облачённые в чёрные костюмы, с неприкрытыми от переполнявшего их злорадства и недюжинного эго улыбками, стали играть на нервах у хозяев заведения. Они хотели получить бар в своё распоряжение, сыпали на бедного старика и его жену слова с большим количеством нулей и единиц, как компьютеры или банкоматы на которых напал вирус и те по ошибке решили озолотить простолюдинов. Но этот вирус раскрепощал богатых джентльменов и делал их ещё сильнее. Они владели невидимым, но дальнозорким оком власти, а тот направлял деньги куда следует, превращая зелёное золото в рабочую силу.
Елин смогла удержать мужа от драки. Она видела блеск в глазах Верна. Очевидно, что их попросту дразнили. Та цена, которую предложили в обмен на бар, была невероятной. Деньги могли воплотить в жизнь их давние мечты, но Елин и Верн знали, что ради этого им придется отдать этим зверям на растерзание их сына, одиноко стоящего у врат, ведущих в родной им город. Бар, как реликвия из прошлого века, требовал реконструкции, которая повлечёт за собой эвтаназию памятных моментов из жизни пожилой пары.
Рано или поздно, думала Елин, мы бы сильно пожалели о нашем решении. Лучше держать желания в уздечке, иначе те вырвутся у нас из рук, и мы останемся ни с чем. А я не хочу такого финала. Только не тогда, когда наше счастье только стало прорастать в пустыне, как райская яблоня. Это чудо подарила нам судьба, и высшие силы направили его к нам за все наши страдания. Я не понимаю, зачем нам отказываться от этого дара. Это богохульство. Самое настоящее богохульство.
- Приветствую всех вас, дамы и господа, - широко улыбаясь, обратился незнакомец к Верну и Елин. - Мне, если можно, как обычно.
Незнакомца звали Альберт Номи, тощий, опрятный парень в зелёном пиджаке на пуговицах, с честным лицом человека, который каким-то образом умудрился стать не слишком честным торговцем поддержанных автомобилей. Как он часто говорил за партией в покер своему старому другу Верну: "Песок. Жара. Пустые бензобаки, и на милю нет ни одной заправки. Не рай ли это для продаж автомобилей?".
- Какой ты сегодня весёлый, - сказал Верн, продолжая работать с проводкой под стойкой. - Смог застукать свою жену с любовником?
- Всё никак не могу найти время, чтобы нанять сыщика, - сказал Альберт всё в такой же шутливой манере.
Елин давно заметила за приятелем мужа странную привычку растягивать некоторые слова и шутить по делу и без. Возможно, он настолько вжился в свой образ продавца из телемагазина, что даже во время обычной дружеской болтовни любыми средствами желал привлечь к себе внимание. Слова - это несомненно его самая сильная сторона.
"Ума в нём правда хватит лишь на спичечный коробок", - заметила она про себя.
Но шутки шутками, а Альберт явно скрывал серьёзное положение вещей в своей жизни. Елин, по словам дальнобойщиков, которые заглядывая в бар, всегда выгружали из себя огромные залежи ненужной информации, могла констатировать факт измены. В таком случае беззаботность Альберта казалась ей чистой воды сумасшествием. Елин знала, что он никогда не мог быть честным с другими людьми. Может быть, это и послужило отправной точкой для становления торговца поддержанных машин тем, кем он ныне и является: вруном в квадрате, человеком способным обмануть даже самого себя.
Елин принесла чашку кофе и блюдце с омлетом и беконом. Это и было "Как обычно" у Альберта Номи.
- Знаете, - начал он воодушевлённо, - два дня назад, когда я вывел на солнце свой Buick Skyhawk, то случилось нечто невероятное. Вы знаете, о какой машине я вам говорю? Это её я вам показывал ещё прошлым летом, - он посмотрел на друзей, ожидая от них подтверждающих его слова согласных кивков. Елин кивнула, а Верн что-то пробубнил себе под нос, роясь в ящике с инструментами. - В общем, я нашёл ей покупателя. Спустя семь лет это наконец-то случилось. Аллилуйя друзья мои, - он рассмеялся, развёл в стороны руки и, откинувшись назад, подражая, таким образом, громоотводу, он вновь воскликнул: - Аллилуйя!
- Поздравляю, - Елин похлопала Альберта по плечу, искренне радуясь счастью друга. - Вот видишь, Верн? Время и терпение. Что ещё нужно для счастья?
- Деньги, - ответил на вопрос Елин Альберт, озорно улыбнувшись на её недоумённый взгляд. - Знали бы вы, сколько я получил за эту малютку. На эти деньги я могу прожить целый год, ничегошеньки не делая.
Верн вылез из-под стойки, в руках он держал удлинитель. Провод, судя по его плачевному состоянию, сгрызли крысы. Елин так же поняла, по красному от злости лицу мужа, что это ещё мелочи, настоящие ягодки впереди.
- Деньги, - сказал Верн негромко, но так, чтобы его услышали посетители. - Опять эти проклятые бумажки. Сколько тебе стоила починка твоей колымаги, Номи?
- Дёшево, - ответил Альберт. На его лице улыбка слегка подкосилась. Всем своим видом он выказывал беспокойство. - У вас что-то случилось?
- Я жду звонка, - Верн достал новый удлинитель и указал им на телефон. - Но эта штука совсем того.
- Того?
- Того, - сказал Верн не желая разъяснять товарищу смысл своих слов, а просто констатируя факт. - Уже три часа дня, а он того и всё тут. Сломалась гадина, как всегда некстати. Мне собирались позвонить очень важные господа и обсудить одно интересное дело.
- Я же тебе говорила, - Елин закусила нижнюю губу. Она сильно нервничала. - Говорила или нет? Помнишь мои слова про какие-либо связи с теми людьми?
- Только через мой труп, - сказал Верн, понизив свой голос как бы подражая спокойному и уравновешенному голосу своей жены. - Через трупы я и так всё время лезу. В особенности через свой костлявый и морщинистый. Ничего живого в этом мире не осталось. Вот тебе этого Елин, никогда не понять. Ты всегда смотришь на дно стакана и думаешь, как бы в него что-то налить чтобы усладить вкусы посетителей, а я вот смотрю сквозь стакан. И что я вижу? Пустыню. Чёртову червоточину, которая засасывает в себя мою никчёмную жизнь.
- Что ты там сказал? - поинтересовалась Елин одновременно и в шутливой и озлобленной манере. - Думаешь поспорить со мной? Попробуй, но знай, что никто больше и не остановит тебя от глупостей. Никто кроме меня. И не будь меня, тебя, как ты сам выразился, - она закатила глаза мужаясь повторить слова мужа, - "Засосало в червоточину".
- Милые мои голубки, - Альберт обратился к Елин и Верну, стараясь убаюкать их своим спокойным медовым голосом. - Всё идет, так, как и должно идти. А все ваши помыслы: глупые и неправые. Извините, конечно, но, если, что и идёт по закону вселенной, так это случай. А на случай грех жаловаться.
- Когда у тебя в кармане столько деньжищ, о вселенной и случае говорить просто, - и с этими словами Верн вновь залез под стойку. - Сменим тему. Слышал, что недавно случилось?
- Что? - спросил Альберт, копаясь в выданной ему пище, ожидая, когда наступит его очередь задавать вопросы.
- Елин, скажи ему.
- Ну да, теперь я ещё и новости распространяю. Мне не ведомо о чём ты там думаешь, - она закатила глаза и, отвернувшись от Альберта, принялась обслуживать другого клиента. - Что вам угодно?
- Суп, любой. Я не привереда по части супов, - сказал высокий мужчина в коричневой рубашке окрашенной в цвета хаки. Стой он сейчас не за стойкой бара, а на фоне бесконечной пустоши всепоглощающей и неотделимой от Аризоны, то его силуэт быстро обратился в пустоту и исчез, будто его никогда и не существовало.
- Сейчас, - Елин вежливо улыбнулась клиенту и прошла в сторону маленькой дверки, разделяющей барную стойку и главный холл.
Проходя мимо Альберта, она услышала обрывки разговоров мужчин. Они обсуждали не очень интересную новость о приезде знаменитого игрока регби в город в честь начала строительной компании. Обычная реклама, но за которую Верн пытается зацепиться как за спасительную соломинку. Надежда на то, что если не деньги к нему придут, то хотя бы известность. Елин боялась желаний мужа. Её пугало возвращение в прошлое. Вся эта известность, как шелуха, которая давно уже оторвалась от тела, и не нужна им ни в каком виде. Как правильно сказал Альберт: "Всё идет, так, как и должно идти".
Елин скрылась в маленькой, но уютной кухоньке, дверь которой располагалась слева от бара. Рядом было ещё три двери: две вели в туалет, а третья на задний двор к загороженной забором цистерне с горючим. Ещё один вид заработка Верна, это продажа горючего нуждавшимся в нём дальнобойщикам. Не особо прибыльное дело, но слегка завысив цены можно добиться хорошего заработка (учитывая, что в городе продавцы цены так же завышают)
Ещё одной особенностью бара была его прозрачная структура. Четыре огромных окна в холле: два слева и справа от главного входа, и ещё два вместо западной и восточной стены. И только стенка за баром желала оставить при себе свою личную жизнь. Из этих окон нельзя было увидеть Ниагарский водопад или дикую природу с львами и антилопами. Вместо этого посетители смотрели на спокойный пустынный пейзаж, пересыпавший песок из стороны в сторону подражая песочным часам. Многие постояльцы признавались владельцами бара: "Это лучше походов к психотерапевтам и грязевых ванн".
У западного, самого крайнего окна, открывавшего вид на парковку, сидели два брата близнеца оба облачённый в красные костюмы и тёмные галстуки. Одного, того что носил пышную кудрявую бороду и маленькие очки, звали Кит. Другого, с маленькими усиками и длинным носом, внешне похожий на вороний клюв, звали Цет. Оба они читали газету "Доррисон Тайм" выпускавшуюся за пределами "Миднайт Таун". И два брата были первыми в баре, кто заметил серебряное свечение на краю горизонта.
Оно двигалось стремительно. Рёв встряхнул залежавшуюся тишину, в точности, как малыш от скуки переворачивает в своих руках снежный шар желая кинуть его в лицо своего товарища. В воздух взлетела горстка песка, а за ним проследовал скрипучий визг скользящей по асфальту резины. Автомобиль марки Мерседес серого оттенка встал на парковке и из него вышел джентльмен в костюме.
- Этот парень в кепке и в костюме, - сказал Кит, прищурившись, вглядываясь в яркий силуэт облитого золотом солнца и песка человека. - Левано Крайзер? Пресс-секретарь Мосеча? Что он тут интересно делает?
Цет пожал плечами. Удовлетворенный этим ответом Кит стал перечитывать статью в газете посвящённую койотам.
Этот властный низенький человек с карими глазами, большим лбом и высоко поднятыми бровями вошёл в бар, как обычный посетитель. На его лице играло чувство раздражения. Он, рассмотрев затхлое состояние "Большого Шакала", хмыкнул и направился в восточную часть заведения. Подошёл к самому дальнему от окна столу. И сидел там, молча, вглядываясь в пустой горизонт, где только недавно всходило солнце, а теперь блуждали по синему небосводу белые островки безмятежности.
Верн подошёл к гостю, который, как он понимал, пришёл сюда не ради дел, а чтобы немного развеяться. Бывало и так, что знаменитая личность снисходит до такого простого народа за ещё более простой просьбой. Потребности людей и связывают их между собой, не обращая никакого внимания на классовое неравенство. Но как только взгляд Левано Крайзера пробежал по телу и лицу старика, то Верну стало ясно, что этому человеку нужно было от его заведения. Стройка Мосеча считалась одной из самых крупных компаний в истории штата Аризоны. Цена вскружила голову многим миллиардерам, боявшимся потерять цент из своего кошелька на такого рода предприятиях. Верн жаждал найти смысл во всех этих странных играх бизнесменов, в которых главный приз - его собственность.
- Мистер Левано? - обратился Верн к гостю и протягивая ему свою руку. - Меня зовут Верн, я владелец этого бара.
- Знаю я вас мистер Верн, - грубо оборвал приветствие Левано. Он уже не обращал внимания на хозяина "Большого Шакала" и всем своим видом делал из себя человека уже приобретшего это заведение. - Я слышал к вам приезжали люди из Калифорнии. Скажите мне, что вы ответили на их предложение?
Верн выглядел обескураженным. Он старался не показывать гостю своего удивления и беспокойства по отношению к безумному интересу, который выказывал каждый второй бизнесмен, заходивший в "Большой Шакал". Это словно бы экранизация какого-то неуклюже сочинённого анекдота про людей трёх разных национальностей, решивших поспорить о своих различиях в баре.
- Ничего, - честно признался Верн, понизив голос, чтобы никто из гостей не слышал нараставшего в нём волнения. - Но мне льстит такая заинтересованность. И деньги эти люди предлагают такие, которые мне и не снились. Жалко, что того что они предложили в итоге, не хватило для того чтобы мы отдали наш любимый бар этим, - в нём нарастал гнев, - чёртовым бизнесменам из Лос Анджелеса. Проклятым скупщикам, уж извините за выражение. Деньги - это ещё не всё в жизни. Куда важнее - и это надеюсь запомнит каждый бизнесмен что заходит в мой бар - память и душа.
- Я предлагаю вам в три раза больше, чем предложили они, - и с этими словами он ударил кулаком по столу, будто завершив торги ещё до их начала.
Верн усмехнулся. Это и в самом деле напоминало шутку. Снова этот анекдот, который никому не нравится. Но лицо Левано открывало для других глаз делового и очень серьёзного человека, с которым лучше не шутить. Такими бывают только военачальники, ставящие на кон всё включая свою жизнь принимая на себя весь груз последствий.
На парковке появилась ещё одна машина. Итого их было четыре. Вышла молодая пара. Мужчина лет тридцати в белой рубашке с расстегнутым воротником. Женщина чуть выше мужчины. Лицо заплаканное, а светлые волосы испачканы в песке. Она послала к чёрту мужчину и вошла в заведение. В растерянности, не зная, что делать дальше она заметила, что в баре есть женская уборная. Она вошла внутрь и с громким хлопком закрыла за собой дверь.
Из кухни вышла Елин. Она посмотрела на братьев близнецов, спрашивая у них взглядом: "Что случилось?". Цет сидевший к ней спиной обернулся и, улыбнувшись, кивнул в сторону сердитого мужчины, стоящего в дверях. Тот говорил через блютуз с другой женщиной (он то и дело обращался к ней по имени), судя по его тону ей тоже приходилось несладко.
Елин подошла к мужу.
- Что такое? - поинтересовалась она и, заметив низенького джентльмена, раскрыла от удивления глаза и вновь спросила, но уже у Левано: - Что у вас случилось?
- Я хочу купить ваш бар, - Левано смотрел на жену Верна, как на своего делового партнёра. Казалось, что с ней он и собирался вести дела и именно у неё желал взять ключи от бара. - Предлагаю невероятную сумму, которую вам в этой жизни и даже в будущей не заработать. На эти деньги вы можете построить десятки таких же баров, но "этот" отдайте мне и мистеру Мосечу.
- Интересное предложение, - она улыбнулась Левано, как может улыбаться только добропорядочная хозяйка щенку, которого сын привёл к ней в дом и называет своим лучшим другом. - Но раз у вас так много денег, то на них и постройте эти десятки баров. Пустыня, знаете ли, большая. Здесь каждому найдётся место.
- Елин, - голос мужа дрожал. Он стиснул кулак и в нерешительности тряс им у себя перед лицом, а после выдохнул и вновь обратился к жене: - Не думай, когда выпадает такой шанс.
- Беззубый шанс, - она осторожно взяла мужа за руку, и ласково погладив по костяшкам пальцев, разомкнула её. - Тише, спокойнее. Нельзя торопиться с ответом.
- Моё предложение истечёт через десять минут, - Левано злобно улыбнулся супругам и вновь ударил кулаком по столу. - В такого рода делах вы против логики. Вам не разрешается думать, когда пальцы сами тянутся к желанному.
- Да кто ты такой?! - Елин взревела. Даже у неё был свой предел. - Вы нашли у нас залежи нефти, так что ли? - она повернула голову к мужу, высматривая в нём понимание ситуации. Слепец смотрел в глаза слепцу. - Нет. Вы сговорились тут вдвоём. Это какой-то шантаж, ей богу. И в нём я не участвую.
- Боже мой, - Верн сел на стул, сдерживая подступавшее к нему недомогание. - Одумайся женщина. Чушь мелишь и не краснеешь. Мосеч деловой человек. Он нам не враг.
- Правда, - подтвердил слова Верна Левано уже в более добродушной манере, будто слова о хозяине единственное, что могло разогреть его холодное от жадности сердце.
- Наш бар и цента не стоит. Ни цента, чёрт бы его побрал, - уговаривал жену Верн.
- Но в нём родился...
- Умер! - закричал на жену муж. - Он и пяти минут не продержался на этом свете. Что ты снова о прошлом, да о прошлом. Смотри на нашу жизнь. Мы тут гниём.
- Ублюдок! - она плакала и покрытые слезами руки взметнулись в воздух. Грубый шлепок прошёлся по сухой щеке Верна.
Он тяжело вздохнул. Отвернулся от жены, по его лицу так же медленно текли слёзы, но по его виду было ясно, что он не приклонен.
- Я вспоминаю об этом и хочу удавиться, - его голос дрожал. Сидящий рядом бизнесмен и бровью не повёл, только край его рта чуть приподнялся, обнажая улыбку льва. - Нельзя жить там, где ничего не может родиться.
Она развернулась и быстрым шагом подошла к плите и стала изображать из себя обычную женщину занятую работой, не обремененную в душе огромным грузом боли и страха перед слепым будущим.
Верн пожал Левано руку. С одной стороны, он понимал, что это начало новой жизни, но совесть напоминала о том, что наступает конец прошлой, дорогой ему и его жене. Он ещё долго не сможет заговорить с Елин. Сам же и виноват, но другого выхода он не видит. Это, говорил он сам себе, для нашего же блага.
Посетители понимали, что они здесь лишние. Братья близнецы поникли с горя, осознав, что вскоре потеряют из жизни своё излюбленное для мирных посиделок место. Альберт сдерживал гнев, недовольно посматривая на друга и с сочувствием в глазах бросая тяжёлый взгляд на его жену. Её плечи поникли, кажется, она то и дело всхлипывала, но не показывала виду. Охотник в одежде хаки смотрел на всё это дело беспристрастно, хотя в душе его кипело удивление и даже зависть. А вот мужчина в белой рубашке не заметил никаких перемен в атмосфере бара. Он и не следил за протекавшим рядом с ним разговором.
- Да, - сказал он, скрестив руки на груди и недовольно следя за медленно опускающимся за горизонт солнцем, - верно. Конечно, она знала о тебе. Чёрт, она даже сама мне призналась в измене, которая произошла два года назад. Но мою мне прощает и начинает валить всё на себя, - он усмехнулся. Его забавляли попытки любовницы оправдать его жену. - Я виноват, но кричала, то она на саму себя. Даже не знаю, что делать. Не хочет со мной разводиться и всё тут. Чтобы я не делал. Да если бы мы с тобой этим прямо на ней занялись она и, то была бы не против.
- Алан, - тихий голос из трубки чуть дрогнул. Звучал он несколько иначе. Он эхом отдавался в голове, гудел и завывал, - бросай её сам.
- Что с тобой? - спросил он, вслушиваясь в тишину. Но на этом их разговор и закончился. - Ладно. Беру инициативу в свои руки, так уж и быть.
Внезапно в баре прозвучал громкий и резкий бой колоколов. Это звонок. Телефон за барной стойкой подзывал к себе хозяина желая рассказать ему ещё одну радостную новость. Так, по крайней мере, думал Верн неторопливой походкой приближаясь к чёрному телефонному аппарату. Проходя мимо жены, он вновь почувствовал себя слабым и беспомощным. Совесть кричала ему об ошибке, но упрямый нрав старика отрицал, любые слова совести, идя ей наперекор.
Он опустил руку на гладкую поверхность трубки. Поднял её, и преподнес к розовому и мясистому уху, вслушиваясь в еле различимые хриплые стоны на фоне завывания ветра.
- Алло? - Верн вернул своему голосу строгость и уравновешенность, подозревая, что на другом конце провода над ним измываются и шутят шутки бездельники Лени и Фил. - Что вы там идиоты вытворяете? Починили телефон и думаете, что теперь можно посмеяться над стариком? А хрен вам. Я теперь богат, - от этих слов Елин вздрогнула. - Я позвоню шерифу и скажу, чтобы он вас проучил. Он может. Вы заслуживаете порки, лентяи.
- М... - послышался сначала звук похожий на человеческую речь, а потом и сами слова медленно стали вытекать из трубки пробиваясь в уши старика и вставляю в внутрь холодное приветствие с того света, - о-л-ю... о... пр-р-ро-ще-ни-и.
- Лени? - Верн не на шутку испугался. Он осознал, что электрик в беде. Этот поникший и беспомощный голос словно бы звал на помощь. - Это ты? Что у вас приключилось? Лени?!
- С-т-р-а-х м-о-я у-с-л-а-д-а, - эти слова не принадлежали никому. Их стройные ряды букв и звуков ломались о шум песка и вой разбушевавшейся на фоне пустыни метели. Нечто бесформенное пыталось заговорить Верном, прикоснуться к нему, попробовать на вкус его страх. - Г-р-е-х в-а-ш-а п-о-г-и-б-е-л-ь.
Звон стекла. Чьё-то тело подпрыгнуло от неожиданности на стуле, и упало на пол, опрокинув вслед за собой тарелку с едой. Бутылка вина разбилась, и пурпурная жидкость растекалась в алую лужицу на полу. Телефонная трубка болталась на чёрной петле провода. Рядом лежало тело мертвеца. Им оказался Верн. В его груди зияла дыра размером с кулак, кусочки сердца разлетелись по барной стойке, а изо рта сочилась свежая кровь. Это Ниагарский водопад, а вон там на холме, напротив бара, следуя за вертлявой дорожкой из недорого цемента и окружённого со всех сторон сухой травой, стоял плакат с Майклом Мосечом, лев начал охоту на дичь.
Елин забыв о гневе, впилась зубами в боль, бодавшую её разум изнутри. Она не могла сдержать вновь накатившиеся на её лицо слёзы. Она упала на колени перед телом мужа, не веря своим глазам. Мертве. Елин надеялась, что он не умер, а этот миг счастья от удачи, внезапно настигнувшей его передался ей в виде наваждения, в котором её съедает заживо зависть и вырывает у её любимого сердце, как цену за мечты.
Но правда лежала перед ней. Холодная и настоящая. Елин задыхалась, её мутило, и тут же она не выдержала, и чуть вздрогнув, обессилено упала на тело мужа.
Все посетители, в ужасе наблюдавшие за смертью хозяина повалились на пол, понимая, что чем выше их голова, тем больше шансов, что она будет отсечена шальной пулей.
И только лежащий на полу мужчина в белой рубашке слушал, как через блютуз к нему приходят странные сообщения от её любовницы.
- Что? - спросил он у неё охваченный страхом за свою жизнь.
- Пир, - сказал она тихим голосом изображая ворона, - пир. Следующим будешь ты.