Бурная и громкая Камчатская весна. Она будто яркая весёлая дева, неудержимая в своём стремительном движении, проносится над тайгой, танцующим вихрем холодных и тёплых ветров и солнечных лучей взметается к вершинам сопок, целует рассветами могучие снега, брошенные царицей-зимой на волю апреля и мая. Дева-весна творит со снегами волшебство, обращая их в гремящие ручьи. Она колдует в глубоких и чистых небесах и свежим воздухом волнует ветви деревьев, пробуждая их после зимнего сна. Запахи оживающего леса и музыка северного солнца поднимают из берлог медведей. Тетерева и глухари выбираются из своих снежных нор и устраивают магические танцы на токовищах. Лисы и волки начинают брачные игры. Снег на склонах вулканов и сопок превращается в водопады и реки, несущие жизнь к подножиям огнедышащих громад и в таёжные долины. Вокруг горных озёр буйно разрастается армия камчатского высокотравника: шеломайник готовится распустить свои широкие листья, крестовик уже приукрасился пока ещё маленькими красно-розовыми гроздями нежных цветов и сквозь снег уже полезли зелёненькие побеги коварной ядовитой пучки. Болотистые и горные тундры постепенно меняют свои зимние белые шубы на весёлый зелёный пушок, приукрашенный пышными голубовато-белыми бутончиками пушицы, золотисто-оранжевыми кипнями диких цветов рододендрона и тёмно-фиолетовыми лепестками камчатского рябчика...
...С наступлением апреля Тимке было уже сложно усидеть за партой. Он то и дело переводил взгляд от тетради или от школьной доски за окно, туда, где солнце с бирюзово-синих небес разбрасывало по склонам сопок и речным низинам веера золотых лучей. При взгляде на кудрявые облака в голове Тимки рождались всевозможные сказочные фантазии, и он мысленно улетал в поднебесье к этим волшебным облакам или переносился на ослепительно-белоснежные вершины вулканов. Но замечание преподавателя возвращало его в унылую реальность плюсов и минусов, запятых и точек, наречий и падежей. В третьем классе задачки стали посложнее, числа побольше, да и примеры похитрее. Но они всё же были для мальчика ещё простой игрой, и Тимка быстро справлялся с ними. Вот если бы можно было записывать в тетрадь не только примеры и правила, но ещё и рисовать мультики на полях или хотя бы просто забавные рожицы и получать за них оценки, вот это было бы гораздо интереснее. Жаль, что урок рисования только раз в неделю и всего один.
На переменах Тимке обязательно нужно было выскочить на школьный двор, окунуться в объятия солнечного апрельского тепла, слепить снежок из подмокшего, сверкающего влажными льдинками снега и запустить его на вершину школьной горки, затем пробежаться по мокрому асфальту, бросить ещё один снежок в какую-нибудь лужу и вернуться обратно. Проделывая всё это чуть ли не на каждой перемене, Тимка словно пытался убедиться таким образом, что за время его отсутствия на улице весна никуда не делась, что она ждёт не дождётся, когда он выскочит из школы после уроков и под звонкую песню капели побежит вдоль шумных ручьёв домой. А там, подкрепившись наскоро, мальчик бросит в карман куртки несколько леденцовых конфет "Пилот", подхватит с полки крохотный трёхмачтовый кораблик, вырезанный отцом из тополиной коры, и выбежит на улицу радоваться весенним мотивам.
Вот и сегодня, оказавшись на улице, Тимка несколько минут стоял у подъезда, разглядывая солнце через закопчённое стёклышко, затем спрятав "бесценный оптический раритет" в карман, вприпрыжку побежал по тропинке через отяжелевшие от влаги сугробы к переулку, в котором сказочным образом соединялись в один гремящий бурный поток сразу несколько весёлых ручьёв, берущих начало где-то на вершинах горок. Толстый слой снега, уплотнившийся за зиму под автомобильными колёсами и от того казавшийся вечным и каменным, стремительно слабел и темнел под солнечными лучами, а ручьи прорезали его, превращая обочины чуть ли не в ущелья. Выбрав подходящий поток, Тимка опустил в него кораблик и помчался вслед за ним, то и дело перепрыгивая с одного бережка ручья на другой.
Воображаемая команда матросов бесстрашно вела кораблик по опасным и бурным порогам ручья-реки. Капитан, попыхивая трубкой, зорко всматривался в искристую водную даль, отдавал короткие громкие приказы боцманам и закладывал штурвал то влево. То вправо, маневрируя между опасными выступами камней и льдов, встречающихся на пути кораблика. Матросы лазали по канатным лестницам, натягивая или ослабляя брасы у рей, поднимая или опуская паруса...
...Но вот мимо промчалась машина, из-под колёс которой обрушился на ручей-реку поток мокрого колотого льда вместе с грязью. Но в воображении мальчика это была не машина, то было буйство и непредсказуемость природы: горный селевой поток внезапно сошёл со скалистого берега в реку и встал опасной преградой на пути кораблика. Внимание! Опасность! Подобно некоему великану, оберегавшему кораблик, Тимка прыгнул в ручей и, подхватив крохотный парусник, перенёс его через затор вновь опустил в журчащую воду. Команда восторженно закричала, радуясь спасению, капитан сдержанно кивнул в знак благодарности и снова устремил свой взгляд в сверкающую и переливающуюся радужными брызгами даль ручья-реки.
С восторгом наблюдая, как кораблик минуте водовороты и пороги ручья, Тимка следовал за ним до самого подножия горы и подбирал его неподалёку от того места, где ручей проваливался под снег и, по всей видимости, уходил под асфальт, чтобы вновь показаться на поверхности уже через полтора десятка метров за полосой проезжей части. Но туда уже идти не следовало, так как Тимка неизбежно увяз бы по колено в грязи.
Перескочив через сугроб, мальчик бросил в рот леденцовую конфету, пробежался по тротуару до кинотеатра и, прочитав на больших афишных щитах, какие фильмы будут на выходных, помчался дальше. Пологий отрезок пути от кинотеатра до продмага необходимо было преодолеть не по тротуару, а по каменному бордюру. Опасно покачиваясь из стороны в сторону и балансируя руками, Тимка легко и ловко справился с этой задачей. Купив в магазине горячий большой беляш он съел его прямо на улице возле входа, одновременно любуясь склонами Харчинского Хребта и причудливой золотисто-сиреневой шапкой облаков, венчавших его вершину. Светлая радость состояния природы рождала в душе и мыслях мальчика всё новые и новые фантазии и задумки относительно того, как он проведёт весенние каникулы.
Необъятный, многомерный мир вокруг бурлил и шумел весенними мотивами, Казалось бы, все эти дороги, деревья, дома с их проулками и двориками, и эти сопки - всё было хорошо знакомо Тимке, но всё же чуть ли не каждый день он находил в окружающем мире что-то новое, необычное. Таёжный городок, то неуклюжий, неказистый и хмурый после дождей или оттепелей. То преисполненный радости и света в лучах высокого солнца, всегда раскрывался для Тимки по-новому. Например, узкий холмистый проулок за магазином со своими изгибами и зарослями мог стать по желанию мальчика либо каньоном в каком-нибудь месте Северной Америки, либо секретной тропой где-нибудь в горах Шотландии, или же просто предстать перед Тимкой именно таким, какой он есть: с его тополями, кустами шиповника и камчатского ольшаника, с посеревшими старыми сарайчиками и маленькими домиками. Или же вон тот дворик, что находится сразу за двухэтажным зданием на краю площади. Это прекрасное место для всевозможных баталий и зимой и летом. Густые берёзы, кустарник, заборчики, дворовые постройки - чем не место для укрытий и внезапных нападений на воображаемого противника? К тому же для выравнивания грунта в этом дворике был использован морской песок и щебень, поэтому летом, если очень постараться, можно найти среди камешков на земле диковинные ракушки. Что уж говорить о той удивительной местности. Что располагалась сразу же через дорогу за высоким забором, едва видимым сквозь плотные заросли тополей и тальника. Это уже была территория леспромхоза: высоченные лиственничные тирки из обработанной древесины, грохочущие лесозаготовительные цеха с запыл1ёнными окнами, причудливые механизмы, транспортирующие брёвна с берега, громадные лесовозы, катера речной гавани и ещё многое-многое другое, что можно и нужно изучать бесконечно. А ещё дороги влево и вправо, назад и вперёд, дороги, сбегающие с гор или же поднимающиеся ввысь. Все они, безусловно, уводили за собой к таинственным ещё не хоженым Тимкой закоулкам, подлескам, протокам, лесным озёрам, в бескрайний северный мир, меняющий в зависимости от времени года цвета и наполненность своих волшебных одежд...
...Обратная дорога домой так же не проходила без игры, причём игры всерьёз, ведь Тимке предстояло встретиться по пути с целой ратью ледяных воинов, стоявших по обочинам дороги в виде острых льдинок, образующихся на поверхности сугробов по мере их подтаивания. Льдинки эти прежде были простыми снежными комьями, выброшенными на обочину снегоуборочными машинами. Теряя свою плотность, льдинки истончались и становились похожими на рыцарей в остроконечных шлемах. Вот с этими рыцарями и сражался Тимка, направляясь домой, расстреливая их из рогатики или бросая в них снежки...
Так как в этот период дороги ещё были трудно проходимыми из-за густой и хлябкой грязи, а в лесах всё ещё лежал снег, то одиночные походы даже на сравнительно небольшое расстояние были затруднительны для мальчика, поэтому Тимка довольствовался пока лишь созерцанием пейзажа вокруг через бинокль, подаренный отцом. Волшебная даль манила. Сказочный простор дышал молодой зеленью кудрявой тайги, а небеса распахивались бирюзой и синевой над весенним простором Камчатки.
Наблюдая солнечные метаморфозы через окуляры бинокля , разглядывая синие тени сопок и их снежные вершины, ставшие ещё более яркими на фоне потемневших с клонов, глядя на извилистые ленты речных проток и высматривая в небесах косяки перелётных птиц, Тимка уже думал о лете...