Аннотация: Люди как искусство. Открытия раскаявшегося мизантропа.
Знаете, бывают такие люди, которых как увидишь, так и поймешь, даже не заговаривая, что перед тобой сильная личность. Внутреннюю силу тяжело скрыть и ты глядишь как кролик на удава на такого персонажа, даже не пытаясь побороть мощный поток воли, исходящей от такого человека. Иногда, такие люди напоминают мне лаконичную китайскую живопись эпохи Тан. Смотришь на то, как художник тонкой линией режет белое пространство листа, и чувствуется, как в легким рисунке рождается мощный эмоциональный порыв. И чем больше вглядываешься в свиток более чем тысячелетней давности, тем больше деталей и штрихов различаешь в ближних и дальних планах простой, на первый взгляд, композиции листа.
А ещё есть такие гости нашей реальности - тихие, молчаливые, без малейшего намека на значительность. А только лишь когда они начинают говорить, слова складываются литыми фразами.
Точеный язык и ёмкие формулировки.
Ничего лишнего, как будто опытный музыкант читает с листа простенькую школьную пьеску. Можно долго любоваться такими людьми, рано или поздно попадая под их обаяние.
Сразу вспоминается каллиграфия первых веков Ислама. Ровные спокойные линии. Читаешь такой текст, где-нибудь в витрине Парижской Национальной Библиотеки или Далеме и чувствуешь невероятную силу, переданную тебе посредством изящного письма.
А еще есть такие люди, которых когда встретишь, только захватывает от восхищения дух. И в этот момент только и пульсирует в голове одна мысль: "Вот, однако, попал я в историю". И так сладостно-больно становится на сердце, что не хочется думать и вообще что-либо делать. Тебе становится всё равно с кем сейчас этот человек, главное, это те чувства и переживания, что принес он в твою жизнь.
Со мной такое случается, когда я вижу самые разные работы. Я не могу ограничить по какому-либо принципу такуюживопись. Это может быть малый голландец, русский живописец начала ХVIII века или готический набросок фигуры неизвестного художника. Смотришь, и понимаешь, что сердце твое безнадежно разбито. И как в любимом тобою человеке видишь бесконечность прекрасного, так и в таких работах тебе видятся мириады отражений и переживаний.
Довольно неблагодарное дело выискивать закономерные связи между людьми и произведениями искусства. Нельзя давать душевным переживаниям влиять на оценку искусства. Восторженные не разумеют прекрасного, как, впрочем, и равнодушные. Но всё же, в моменты, когда тот или иной предмет не внушает мне ни малейшей эмоции, я задумываюсь над его подлинностью и аутентичностью предполагаемому атрибуцией времени. В этом отношении, сравнение с людьми, действительно, становится лучшим мерилом изобразительного искусства.