Пал росой потолок из стекла,
Солнце радугой светит девчонке,
Что недавно его волокла
На покорных плечах своих тонких.

Навострив веер лезвий и жал,
Он сзывал своих названных братьев;
Курс на Запад жестоко держал,
Рассыпая дорогой проклятья.

Кротко злобу мальчишки неся,
Отвлекалась готовить котлеты
И в попытке отвергнуть себя
Ты по дням отпивала из Леты.

Где ты прятала душу и кровь,
Где скрывала надтреснутый голос?
Он тянулся в отверстую новь,
Ты хранила в колье его волос.

По колюче холодной зиме,
Когда в небо вмерзают солдаты,
Бессловесно ему монумент
Ты воздвигла, чтоб быть там распятой.

Под покровами робкой весны,
Через двор за белёной оградкой,
Ты шептала про мирные сны,
Но чужим сыновьям, и украдкой.

И украдкой явился тебе
Ангел, путь в пустоту преградивший,
И его позабавил обет,
Что царю дал нелепый мальчишка.

Ты стояла и вестник стоял,
И попутчик прогневался штилю:
Голос милый тебя проклинал,
А любимые руки казнили.

Ветер гулко ворвался в окно,
И грозой стала серая морось.
Мальчик понял сквозь ярость одно:
Ты ответила. Это твой голос.

И тебе он свободу спасёт,
И мальчишке осколок надежды.
Здесь прервётся закатный поход,
И не будет героев как прежде,

И повёрнутых в профиль царей,
И поэм о кровавых успехах,
И зверей в подземельях арен,
И клинка в голенище доспеха.

Ты любила, отвергла, любя,
И любимого сделала равным:
Град Давида открыт для тебя,
И тебе воспевают осанну.

Среди рос не увидеть твой след,
И слезе на него не пролиться,
И верхом на вифанском осле
Валаамова едет ослица.