Поздний вечер я снова посвятила журавлям. Мелкий бисер, нанизываемый на тонкую серебристую иглу, ложился на ткань ровными линиями. Постепенно картинка обретала законченный вид, неспешно заполняемая серебром, чернью и сизой изморозью озер.
Руки неспешно работали. Обычно я не шью бисер, но тут эта техника буквально напрашивалась. Проволочное плетение не дало бы таких результатов. Изящество, легкость, нежность, танец в облаках и на воде. Все это журавли.
Я неспешно нанизывала бисер. Взгляд перебегал от окна к кроватке, где сопел Миша. Ребенок был доволен и, кажется, проспит всю ночь.
Ночь время для сна и добрых дел. Разобрать ящик с вещами, разложив рядом кучу игрушек. Повесить купленные занавески в дополнение к тем, что уже прикрывают окна. В комнате собрать стеллаж, на нижние полочки пристроить милые детские мелочи, верхние занять под мои клубочки - ниточки. Пройтись с веником в танцевальном па, сметая пыль с темных полов, позвякать посудой, вдохнуть аромат готовящегося супа.
Ночь для сна и добрых дел...
Для тихой колыбельной и не совсем мелодичного напева. Для дремы рядом с кроваткой на жестком диване и ласкового поглаживания маленьких пальчиков, для того, чтобы слушать дыхание ребенка. Для нежного прохладного света луны, тонкими лучами рассеивающего мрак.
Я отложила вышивку и озадаченно уставилась в окно.
Разве сегодня полнолуние? Вроде бы недавно уже было?
Пожав плечами, встала, потянулась, слушая хруст в шее, плечах и позвонках, потом задернула плотные занавески, преграждая лунному свету путь в комнату и погасила ночник.
Неслышно проскользнула на кухню, поставила на плиту чайник и достала обычный чай. Перенюхав купленные в аптеке смеси, нашла обычную мяту и сыпанула в чайничек. Сняла тихо свистнувший и недовольно булькнувший чайник, перелила дымящийся кипяток в заварку и присела задумчиво у окна.
Вдыхая терпкий чайный аромат с тонкой нотой перечной мяты и лимонника, задумчиво смотрела на улицу. Действительно, полная луна.
Бледный свет делал унылый пейзаж за окном еще унылее, накладывая на поле, сухие поникшие травы, присыпанные снегом и отдаленный лес резкие ломаные тени. Казалось, в глубине этих теней нечто жило своей жизнью, перетекая из одного озерка черноты в другое.
Я сморгнула и зевнула. Что-то спать хочется, вот и мерещится всякое.
Отложив до лучших времен озера тьмы за окном, задернула занавески и тут, и погрузилась в чай.
И на вкус, и на запах приятно было.
Съехавшее было вниз настроение уверенно поползло вверх.
У нас ведь все хорошо, Миша растет, скоро сядет сам уверенно, а потом и пойдет, моно будет о тех интересных занятиях подумать, для маленьких энергетов.
Занятно, конечно, что там с его родственниками и почему с ними не стоит встречаться, но лезть в это не хочется. Наверняка что-нибудь связанное с родом. В книгах и в кино достаточно об этом рассказано, чтобы предположить, что все эти архаичные идеи и в действительности могут существовать. Сложнейшие многолетние интриги, тайное наследие, шпионские страсти, могучие артефакты, войны за наследство, убийства... что там еще в книгах бывало? Великие маги. Если хотя бы доля правды в этом есть, то младенца точно стоит держать подальше.
Хотя это же не кино, не книга, это реальная жизнь. Все дело, вероятнее всего, в не очень хороших отношениях в семье, конкуренции между энергетами, да деньгах. Какие артефакты?
Если уж легендарная Корона Артвира и могучий меч Рюгена оказались качественными скромными поделками, просто впитавшими в себя небольшую часть энергии владельцев. Таких штучек довольно много. Тот же пакет для покупок, который я привезла из города. В нем до сих пор не развеялась энергия и влезало внутрь чуть ли не в два раза больше вещей, чем объем самого пакета. Еще пару дней, и он превратится в обычный.
Зато я место хорошее для жизни нашла, подработку надолго подобрала, идеи одна за другой приходят.
Все отлично.
А вот что-то дергает внутри, беспокоит. Наследство? Тот адвокат? Это самое хорошее место?
Ах, да какая разница, это не в моих возможностях - решать такие вопросы. Спать, всем спать.
57
По итогам насыщенного денечка решила, что матери, умудряющиеся растить детей и работать одновременно, заслуживают статус Героя. Каждой из них нужно поставить памятник в полный рост. Не из золота, правда. Его не хватит просто на каждую. Можно из гранита. Такого же твердого и прочного, как материнские нервы, которые дети тянут из них еженощно.
Памятник поменьше можно поставить изобретателям переноски и деду нынешней хозяйки магазинчика.
Изобретателям за изобретательность, деду - за дотошность.
Я три часа оттоптала на этом сумрачном складе, для начала сверяя каталожные карточки, заботливо расставленные в картотеке, и данные в таблицах на ЭВМ магазина.
Все категории совпали, до буковки.
Завтра буду подбивать итоги в документах, и по результатам получим сверочку и начнем полноценный переучет. А потом и ревизию.
И этот маленький магазинчик ужасов обретет новую жизнь.
Почему ужасов?
Ну в каком магазине будут мышиные хвосты продавать. Настоящие, сушеные, на вес? Хвостики эти находились в каталоге в категории "Животные корма".
Наверное, коты такое любят.
Так вот, матери - герои. И как они справляются.
На это у меня ответа нет.
Мише было любопытно все. У него прекрасно оказался развит хватательный и орательный рефлексы.
Первый проверять не понадобилось и специально. Маленькие ручки делали "цап" и "жмяк" уверенно и точно. Расцепить пальчики и вытащить хрустящую мишуру оставшуюся непроданной с прошлого нового года, было сложно.
Последний рефлекс был проверен, когда ему в ручки не попало то, что он хотел схватить. Как быстро растут дети! Еще вчера Миша был доволен тем, чем я его дразнила, а сегодня у нас уже характер! И энергичность маленького энергета, не смотря на все ухищрения.
Когда от недовольного вопля дрогнули стеллажи и посыпалась труха, я торопливо вручила маленькому капризе сушку и колокольчик. Пестрый, чеканный, покрытый эмалью, звонкий и тоже очень громкий.
Это был "Колокольчик духовный", стеллаж пять, полка семь, категория "декоративные украшения для дома".
Все дальнейшие исследования, расчеты и сверки проходили под аккомпанемент веселой музыки.
Потом Миша захотел кушать.
Пришлось прекращать хождения, вежливо выгонять из кабинетика Снежану, разматывать переноску, рыться в трех сумках в поисках бутылки, обыскивать кабинетик в поисках чего-то, на чем еду надо подогреть. Потому что, не смотря на термос, она подостыла.
Потом меня осенило, что ребенка-то можно куда-то положить. Или посадить. Да, на второй час работы на меня снизошло озарение. Меня прощает только то, что я действительно увлеклась перебором забавных позиций магазинчика.
Маленький светлый кабинет был заставлен множеством вещей. Удобный старый стол из темного, на солнце то медового, то алого, полированного дерева, с множеством ящичков по обе стороны от садящегося за него человека и резными ножками, каждая из которых заканчивалась тигриной лапой. Замочки на ящичках сияли завитками из полированной бронзы. От стола пахло лаком, пропитанным солнцем деревом и старыми историями. Такая мебель хранится поколениями и никогда, никогда не выбрасывается. Зато полируется поколениями.
Сейчас он был заставлен очень диссонирующими вещями. ЭВМ, опутанная проводами, тихо гудящая и мерцающая экраном. Телефон с трубкой на высоких рогатках, отделанный позолоченными пластинами и белыми с резным узором из цветов планками. Стопки картонных папок, набитых бумагами, перевязанные алыми ленточками. Несколько стеклянных фигурок - чертиков, котиков и лошадок. Тяжелое пресс-папье из зеленого камня, под ним яркие рисунки. Две толстые мохнатые кисти. Конфетные фантики. Теперь еще ряд бутылочек, кружка и мешочки с чаем и травами.
Еще в комнате стояло большое мягкое кресло из потертого плюша, когда-то, вероятно, насыщенно - коричневого, а сейчас уныло-бежевого, укрытого пледом в синюю клетку. Вдоль всех стен стояли картотечные стеллажи из дерева и фанеры, уставленные ящичками, заложенные папками. В свободном углу стоял неудобны даже на вид стул, на котором стоял большой ящик с документами -архив, ожидающий ревизии, и кривая вешалка, сейчас заваленная нашими вещами и сумками.
Свободное место было перед дверью и под столом. Под рабочим столом будут чьи-то ноги. Значит, мы расположились перед дверью. Нас можно будет обойти.
Плед, сверху покрывало, и ребенок радостно распластался довольной медузой на животике, поднялся, по-хозяйски сгреб кусок покрывала вместе с игрушкой, старательно зажевал и пополз к картотеке, обыск которой я продолжила с особым усердием.
Усердие и навыки ползания окупились. Под нашими руками один из нижних ящиков съехал, едва не придавив мне пальцы и ребенка, и в нем обнаружилась однокофорочная плитка, набор жестяной посуды и серебряный кофейник.
Ну, проблема с едой и ее подогревом была решена успешно. Всего одна кастрюлька сгорела, пока я ловила Мишу, уверенно уползающего на склад.
Миша, конечно, поел, был переодет и задремал. Но едва я погрузилась в бумаги, как услышала шелест и шлепанье. На это раз его пришлось ловить в торговом зале. Потом - снова на складе.
Потом я его привязала к себе, но заниматься бумагами пришлось на ходу, прогуливаясь между полок склада и торгового зала, лавируя между покупателей и Снежаной. И декламируя вслух цифры, потому что Миша требовал разговоров.
Один из покупателей высказал здравую мысль о необходимости манежика, на колесиках, а еще лучше, мол, сидела б я дома с ребенком и мужа обихаживала, а не мешала честным людям.
Был послан, вежливо, на поиск людей, мужей, жен, детей, проблем и прочих проблем на свою голову. Домой и дальше.
Ушел, судя по звукам, споткнулся на крыльце, был ударен калиткой и едва не попал под скрипнувший колесами грузовик.
Как-то слишком резко...
Я смущенно покосилась на Снежану, но та пребывала в мечтах, чиркая тонким карандашом по листу плотной желтоватой бумаги...
В общем, поставить памятник матерям работающим. В полный рост, из палисандра и бронзы.