Аннотация: Люк просится в Алжир.Рауль сомневается, стоит ли его брать....
Глава 22. Люк Куртуа, будущий автор батальных полотен.
Как уже знает читатель из разговора Рауля и Мадлен Годо, мятеж или восстание, которое едва не началось, было предотвращено словами Гугенота: "Отбой, господа, граф свободен!"
Люк, в сознании которого за секунды пронеслись эпизоды, занявшие так много места в нашем повествовании, вернулся к начальной точке своего диалога - к боевой компании герцога де Бофора. Рауль, не подозревая, что мысли художника, вертелись вокруг его собственной персоны, подумал, что живописец, как это свойственно людям его профессии, ушел в свое творчество, и в свою очередь, стал обдумывать план спасения дочери Бофора, имея теперь всю необходимую информацию для его реализации.
Люк кашлянул. Раз, другой, третий.
-Виконт! - наконец позвал он.
-Вы меня звали, сударь? - спросил Рауль.
По взволнованному лицу художника Рауль понял, что Люк хочет сказать ему что-то очень важное. Важное, разумеется, для этого странного парня. Он сам встречу с Люком считал эпизодом, который вскоре забудется, и не подозревал, как тесно в будущем сплетутся их судьбы.
-Виконт, у меня к вам просьба....
Рауль затаил вздох, ему уже смертельно надоели всякие просители. Но он решил, что последние дни в Париже не стоит срываться и отказывать этому взбалмошному живописцу в каком-то пустяке.
-Буду рад помочь, - учтиво сказал Рауль.
-Я хочу ехать с Бофором!
"Еще один сумасшедший", - вздохнул Бражелон и ответил классической фразой:
-А вас-то, Люк, какой черт несет на эти галеры?! Разве у вас есть военная или морская специальность? Я не скажу даже, что вы очень хороший фехтовальщик. Так себе, честно говоря. В качестве кого вы поедете с нами?
-В качестве художника, - гордо сказал Люк, - Ваши будущие подвиги нуждаются в том, чтобы их увековечила моя кисть!
-Вы не баталист, Люк Куртуа. Займитесь своим делом. Ваше дело - ангелы и мадонны. Вы нашли себя в христианской живописи. Я не видел прежде ничего подобного, поверьте. Вы пребываете в Раю, когда рисуете своих ангелов. Там, в Раю, и оставайтесь! Война - это Ад. Зачем вам Ад? Зачем вам батальные полотна?
-Послушайте, виконт, я никогда не прощу себе, если потеряю этот шанс! Возможность увидеть мир.... Корабли! Паруса! Горы! Все это ярко, загадочно, экзотично, таинственно. Меня манят приключения и путешествия. Ветер странствий, далекие горизонты! Боже мой! Как вы не понимаете!
-Корабли, паруса, горы.... Да, вы это увидите, но вы увидите еще песок, кровь и смерть... Вы услышите не только крики чаек, а стоны умирающих. Не только салют победы, а траурные залпы. Не только "Сен-Дени Монжуа, за Францию!" - раз уж нашу экспедицию называют Девятым Крестовым походом,... но и вопли арабов, что-то вроде "аллах-акбар"....
-Это жизнь! При всем при том, это яркая жизнь, которая бьет ключом!
Бури Средиземного моря, ураганы аравийской пустыни, насколько это круче, чем этот серый дождь над Парижем.... Я задыхаюсь, я умираю от скуки в этой жалкой дыре! Умоляю вас, Бражелон, сделайте так, чтобы меня включили в состав экспедиции!
-А как же ваши обязательства перед аббатисой?
-Это терпит. Вернусь, тогда и закончу....
-А если....
-А если не вернусь, закончит другой художник. Все уже почти готово. Я одинок, у меня ни жены, ни ребенка, ни родителей, ни возлюбленной.... Моя возлюбленная - только мечта, мечта художника.... Я свободен как птица.... И полечу с вами как на крыльях....
-А если сломаете свои крылья? - прошептал Бражелон, с жалостью глядя на Люка.
-Авось! - махнул рукой Люк, - Но скажите, в ваших силах сделать так, чтобы герцог взял меня на корабль?
-Да, Люк. Герцог де Бофор оказал мне честь, назначив своим адъютантом. Но если с вами что-то случится, и Франция потеряет великого художника?
-Остаются Миньяр, Лебрен.
-Но не будет Люка Куртуа....
-Моя цель - рассказать Франции правду об этой войне средствами живописи! Мой карандаш - вот мое оружие! Возьмите меня! Клянусь,
вы не пожалеете! Художник пригодится вам не меньше, чем священник или врач. Послушайте, Бражелон, хотя вы с таким высокомерием говорили о моем способе зарабатывать на жизнь, я за месяцы, проведенные на Новом Мосту, многому научился. Я умею рисовать портрет за несколько минут! Подумайте о бедных солдатах, оторванных от родины, милой Франции. Разве мои рисунки не будут лучшим утешением для их близких?! Для жен, сестер, матерей, детей! Для всех, кто остается во Франции! И ждет их возвращения! И, получая письмо солдата Бофора в любом уголке Франции от Бретани до Оверни, от Нормандии до Лангедока, увидев своего сына живым и невредимым, люди будут радоваться, и благодарить Бога!
-А вы знаете, Люк, иногда письма с войны приходят с опозданием. Человека уже убили, а письмо приходит, словно он еще жив. В таком случае вдвойне больно.
-Всех не убьют. А кого-то мои рисунки обрадуют. В этом моя миссия. А если понадобится, я возьму и шпагу в руку. Все-таки отец кое-чему успел меня научить. Не такая уж я и бестолочь, как вам могло показаться. Я просто очень разволновался, когда дрался с вами - наслышан я о вашем фехтовании.
"Люк Куртуа, скрывающий свое знатное имя, молодой мечтатель, энтузиаст, искатель приключений, бросается очертя голову в эту кровавую авантюру, не потому, что желает расстаться с жизнью, а от избытка энергии и жизненных сил. А если война отнимет жизнь у этого талантливого юноши, и Люк погибнет, а я останусь жив?" - подумал Рауль, так и не решаясь дать положительный ответ на просьбу Люка.
-Сделаем так, - сказал Рауль наконец, - Сейчас я беру вас с собой. Я дам вам рекомендательное письмо к монсеньору герцогу. Предоставим решение самому Бофору.
-О, Бофор не пожалеет! Я пригожусь, Бражелон, вот увидите, я пригожусь! Я буду работать как проклятый, рисовать всех и все: пушки, корабли....
-Горы-море-паруса, - улыбнулся виконт.
-Да, виконт, но, прежде всего людей, участников этой войны. Лучше сказать, героев!
Рауль постарался представить себе будущее батальное полотно
Люка Куртуа, героями которого будут его товарищи по оружию, Бофор и он сам. Но, несмотря на богатое воображение, он очень плохо знал местный колорит, то есть фон батального полотна Люка Куртуа, ибо имел о Северной Африке весьма туманное представление.
Едва появился дядюшка Годо, Рауль поспешил откланяться и увел с собой молодого художника. Будущий автор батальных полотен на всякий случай прихватил ящичек с красками, кисти и кое-какие свои художественные принадлежности, засунув в уже знакомую нам холщовую сумку.
А в кабачке дядюшки Годо продолжали свою прощальную пирушку мушкетеры. Добавим, что де Невиль, герой этой пирушки, явился после Годо, вместе с Люком Куртуа, и это обстоятельство помешало Раулю и Оливье встретиться в "Золотых Лилиях". Люк пошел к себе, а Оливье остался внизу. Художник и виконт, не желая попадаться на глаза знакомым, вышли через черный ход и направились в Дом Генриха Четвертого.