"Ты совсем выбилась из сил, моя бедная Звездочка, - прошептала Анжелика де Бофор, погладив свою лошадь, - Потерпи еще немножко, милая моя. Вдали я вижу огонек, наверно, какое-то жилье. Там и передохнем, моя хорошая лошадка, а потом, если у нас хватит сил, попробуем сделать последний рывок - до Парижа!"
Анжелика поехала шагом, опустив поводья, давая отдых тяжело дышащей лошади. Она очень плохо ориентировалась и, не доезжая до Парижа, заблудилась в паутине дорог. Так она оказалась на дороге между Парижем и Фонтенбло. "Звездочка не привыкла к таким перегонам, - думала девушка, продолжая ласкать лошадь, - Хотя я гоняла на ней каждое утро вокруг монастырских стен, она у меня нежная, немного избалованная. Моя лошадка понимает только ласку. А я забыла обо всем! Чуть не угробила свою лошадку! Прости, моя хорошая девочка. Я больше не буду! Нет уж! Пусть эти сумасшедшие мужчины загоняют насмерть своих лошадей. Я помню, каким был наш серый в яблоках, когда отец примчался на нем из Венсенна... Уже часов десять прошло, а он все лежал в деннике. Я отпаивала беднягу, разговаривала с ним... А он так грустно смотрел на меня... Так же грустно, как присевший рядом со мной на корточки возле коня Роже де Шаверни. А с тех пор дикий конь серый в яблоках слушался только меня! Интересно, сколько лье я сделала сегодня на своей Звездочке? Интересно, обогнала бы моя Звездочка этого знаменитого всадника Конде, кудрявого белокурого сладкоежку Шарля де Сен-Реми? Богом клянусь, моя Звездочка лучше слушается и понимает меня, чем кавалерийские лошади своих хозяев. Если бы я захотела, моя умница-лошадка даже танцевать научилась бы! И загонять насмерть мою любимицу я не собираюсь даже из-за Бражелона! Ничего с ним не сделается. Никуда он не денется. А если даже и денется, я все равно его разыщу. Даже на краю света. И тогда я ему скажу... А что я ему скажу? Ой, не буду думать - есть подходящие слова в Священном Писании... Иисус еще говорит ученикам, чтобы они не думали о том, что говорить и как говорить, в нужный момент слова сами найдутся. Мне бы его найти только. Зря, что ли, меня риторике учили? И отец, которого называют косноязычным, хвастался, что его дочь за словом в карман не полезет... А все-таки мне очень обидно... Как же мог Бражелон влюбиться в эту Лавальер, когда есть я - Анжелика де Бофор! Оливье рассказал мне об этой девице ужасные вещи! Подлая предательница. Клятву нарушила! Вот какая дрянь! И хромая к тому же! Тихоня, плакса, трусиха. Она совсем ему не подходит! И эта жалкая хромоножка его к тому же не любит! Это уже не умещается у меня в голове - как можно не любить Бражелона? Вот дура эта его Луиза! Луиза-крыса! Могла бы я сказать такие слова: "Твоя Луиза - крыса! Она тебя предала, она тебя не любит, а я никогда не предам тебя, забудь ее, постарайся забыть. Плюнь! Я дочь Бофора, я тебя люблю!" Нет, "крыса" - это как-то по-детски. А мы уже не дети. И нельзя так сразу. Глупо. А если мальчишкой переодеться? Выведать, что у него на уме. Но я могу ляпнуть какую-нибудь гадость про эту его даму сердца, а он еще, чего доброго, разозлится и на дуэль вызовет. Между прочим, я немного училась фехтованию. Герцог вечно приводил каких-то мастеров защиты. Бофор считал, что девушка семнадцатого века должна владеть и шпагой и пистолетом. "Зачем это мне?" -"Учись, малышка. Мой жизненный опыт. Уроки Фронды". Но сейчас я совсем забыла, чему меня учили папочкины мастера защиты. Деградировала, сказал бы Оливье. И, конечно, против Бражелона я - ничто. Он еще в детстве здорово дрался на шпагах. Вжик, вжик - клинок как молния. Даже страшно подумать. Еще бы - сам Д'Артаньян натаскивал. А лучшие мастера защиты, гости Вандома отдыхают рядом с гасконцем. Но секундант у меня уже есть в случае чего - Оливье де Невиль. Какие милые комплименты говорил мне Оливье, и как счастлива я была бы, если бы такие слова говорил мне Рауль, а не его фрондерский дружок! - Бофорочка шмыгнула носом и смахнула с лица непрошенную слезинку, - Да, дождешься от него комплиментов, как же! Комплименты он этой тупой Луизке говорил! Только без слез! Хватит! Не дождешься, злодей Бражелон, чтобы из-за тебя плакала Анжелика де Бофор! Хотя, что я говорю. Какой же Рауль злодей! Это я сошла с ума от отчаяния. Злодеи - они, там в Париже. Людовик злодей! Луиза злодейка! Они все с ума там посходили! Ну, злодеи, держитесь! Я уже большая! Я вам покажу! Когда была Фронда, я была маленькой, но теперь я выросла! А меня еще в детстве Атос и Арамис называли воинственной особой! Я наведу порядок при Дворе Людовика!"
Огонек вдали приближался. Воинственная особа подъехала к двухэтажному зеленому дому. Разглядывая вывеску, Анжелика прочла "Поющая свинья". Значит, Париж совсем близко. Это та самая "Поющая свинья", где бывал сам король Генрих, когда осаждал Париж. Та самая таверна, о которой граф де Гиш рассказывал преинтересную историю о Самой Большой во Франции Яичнице. Ну, посмотрим!
Анжелика спрыгнула с лошади сама. На пустом дворе никого не было. Привязав звездочку к дереву, девушка вошла в помещание и крикнула:
-Эй! Есть кто живой? Будьте добры, любезный хозяин - сена и воды для моей звездочки. А для меня - яичницу. Только не Самую Большую - я не Ангелочек Конде, и ем совсем немного.
-Сию минуту, госпожа, - Молодой человек приятной наружности почтительно проводил юную путешественницу за столик, и Бофорочка облизнулась, вспоминая ту, легендарную, Самую Большую во Франции, про которую рассказывал граф де Гиш ее отцу и принцу Конде в Вандомском дворце. Вскоре Анжелика почувствовала аппетитнейший запах и позвала:
-Хозяин!
-Ваш слуга, госпожа!
-Хозяин, нельзя ли немножко колбаски в яичницу? Я очень проголодалась.
-Ваше желание будет исполнено, госпожа. Должен вам заметить, что с тех пор как у нас порезвились Ангелочки Принца Конде, Яичница стала популярнейшим блюдом... Все окрестные фермеры снабжают нас яйцами,... Хотя... Вам это не интересно?
-Интересно! Потому что я слышала эту историю от одного из Ангелочков и знаю ее участников. А скажите, вы тут недавно? Раньше же владельцем был старичок, солдат короля Генриха?
-Я здесь живу третий год, госпожа. Внучка прежнего хозяина - моя жена, и я, таким образом, унаследовал его предприятие.
-Понятно.... И вы, наверно, не знаете, куда делся портрет Мазарини?
-Если это можно назвать портретом, - усмехнулся трактирщик, - Госпожа имеет в виду сатирическое изображение кардинала, которое некий отважный молодой человек из свиты Принца Конде нарисовал углем на стене в отместку за угрозы мазаринистов славному герцогу де Бофору?
"Ну и ну, - подумала Анжелика, краснея, - в первом же трактире упоминают моего отца, "славного герцога де Бофора" и вспоминают
фрондерские приключения "отважного молодого человека из свиты Принца Конде", то есть Рауля. Мир тесен!"
-Вот. Здесь он был, Мазарини. Между этими окнами... Фрондеры со смеху потом покатывались, разглядывая кардинала.... Но Фронда,
увы, не победила. Гвардейцы кардинала, когда он вернулся, замазали картинку.
Анжелика вздохнула. "Значит, я не увижу шедевр Бражелона. А может, и не гвардейцы, а сам хозяин замазал из конспиративных соображений. Что ж. Тоже жить хочет. Трактирщик любит жизнь на меньше, чем герцогиня, правда?"
-Значит, вы сами картинку не видели?
-Видел, госпожа, как не видеть! Я чуть не умер со смеху, как только вошел! И мои товарищи, школяры Сорбонны, тоже! Кардинал получился как вылитый! И подпись "долой Мазарини" - прекраснейшим готическим шрифтом, уж поверьте бывшему школяру,
Я в шрифтах кое-что понимаю! Как это все преуморительно сочеталось - рожа Мазарини и изысканная готика букв, которую только в древних рукописях и отыщешь! Сейчас так уже давно не пишут! Что и говорить - талант!
-Жаль, что я не могу даже представить, как это было... тогда...
-Я вам расскажу с превеликим удовольствием, госпожа... Кардиналово изображение доходило почти до полтолка. Рисуя его, юноша из свиты Принца забрался на стол, пока мой предшественник жарил Ангелочкам Конде Самую Большую Во Франции Яичницу. Вот этот самый стол, госпожа...
"Ах! Если бы за этим самым столом сидел этот самый юноша!" Анжелика зажмурилась на секунду. Но чуда не произошло. Затаив вздох, девушка живо воскликнула:
-Этот самый стол? Так за него и сядем!
Она погладила деревянную крышку стола, пристально взглянула не белую стену, словно желая разглядеть под побелкой изображение кардинала.
-Так вы говорите, кардинал получился смешной?
-Не то слово! Ох, что за рожа!
-А потом, как мне рассказывали друзья, сюда заявились люди де Варда и попытались арестовать Ангелочков Конде. Завязалась драка, так?
-Все именно так и было, как вы говорите. Вот здесь находилась баррикада, сооруженная слугами Ангелочков. А в это вот окно выскочили они, спасаясь от погони, когда слуги подвели лошадей.
Анжелика посмотрела в окно. "Я, наверно, не смогла бы прыгнуть с подоконника в седло! В этом, конечно, мальчишки Конде превосходили меня даже в те времена..."
-А вот тут, - продолжал хозяин, показывая сцену в лицах, - Вот тут стоял де Вард и целился в сидящих за баррикадой Ангелочков из пистолета. И тогда тот молодой человек в вишневом камзольчике - ну, тот, что нарисовал Мазарини, швырнул де Варду в лицо серебряное блюдо с Самой Большой Во Франции Яичницей!
-Как жаль, что я не видела этого! - вздохнула Анжелика.
-Я тоже не видел, - сказал трактирщик, - Я видел только изображение Мазарини. Но я заболтался! Яичница подгорает!
Трактирщик выбежал на кухню, вернулся очень скоро и спросил Анжелику:
-Госпожа желает вина?
-Нет, мне ехать! Молока, если можно. И, пожалуйста, каких-нибудь пирожков или булочек.
-Сию минуту.
-А моя лошадка поела?
-Да. Я ей отличного овса насыпал. Но вы навряд ли сможете сегодня выехать. Вашей лошади нужно, по меньшей мере, часа три отдыха.
Эта непредвиденная задержка слегка огорчила Бофорочку. Но она в глубине души побаивалась встречи лицом к лицу с Бражелоном, поэтому, можно сказать, отсрочка ее и обрадовала и опечалила одновременно.
-Что ж, - сказала Анжелика, - Я подожду. Но поторопитесь, добрый человек.
-Счастлив вам служить, прекрасная госпожа, - учтиво поклонился молодой человек и вышел, оставив Бофорорчку наедине со своими мыслями, которые опять завертелись вокруг предстоящей встречи с Бражелоном и вызывали на щеках герцогини то краску то бледность, а на глазах чуть ли не слезы, но тут, к счастью, опять появился любезный хозяин.
Хозяин с вежливым поклоном подал Анжелике яичницу с колбасой, посыпанную зеленью. Постелил салфетку, вышитую "простенькими, но милыми цветочками - одуванчиками", по мнению Анжелики, которая, сама занимаясь вышивками, умела ценить чужую работу. Трактирщик с вежливой улыбкой поставил на стол вазу с подснежниками.
-Весна на дворе, - сказал молодой человек все так же обаятельно улыбаясь, - Немного изящества не повредит моему скромному заведению, когда его посещает такая очаровательная и любезная путешественница.
Анжелика принялась уплетать яичницу за обе щеки, но при словах хозяина удивленно подняла на него свои прекрасные голубые глаза.
-Вы удивительно изысканно выражаетесь для трактирщика. Право, можно подумать, что вы переодетый дворянин.
-Я не дворянин, госпожа, но получил кое-какое образование. Я бывший школяр славной Сорбонны. Может быть. Я добился бы кое-чего. Но любовь заставила меня бросить Сорбонну, оставить Париж и поселиться здесь с молодой женой - как я вам уже говорил, она доводится внучкой прежнему хозяину, старому солдату короля Генриха.
-Это ваша жена вышивает такие милые одуванчики?
-Да, госпожа, ее работа. А я хотел стать адвокатом. В ранней юности, в первые годы Фронды мы мечтали - мой однокашник Фрике и я - попасть в Парламент. Но, когда Фронда была задушена силами тирании, я понял, что диплом бакалавра - а я мог пойти и дальше! -
Мне ни к чему. Мне не суждено стать новым Бруселем. Правда, какое-то время я еще добросовестно зубрил науки, но, когда мы с ребятами, покончив с латинской тарабарщиной, решили обмыть это событие в "Поющей свинье", я встретил в этой харчевне свою суженую! Вот и вся моя история.
-Я вижу, и вы сожалеете о Фронде, - тихо сказала дочь Бофора, - А где же ваша жена?
-Моя жена в деревне. Мы наладили дело и купили маленький домик. Мы вложили в наше скоромное хозяйство все сбережения, продали, все, что могли, чтобы иметь собственный дом. Но с тех пор я спокоен за жену и ребенка. С соседями мы живем мирно, есть кое-какое хозяйство, сад, цветы...
-У вас уже есть ребенок?
-Сын, - гордо сказал несостоявшийся парламентский советник и похвастался, - У него уже шесть зубов и седьмой режется. Представляете? И моя жена не спит ночами, ведь малыши, да будет вам известно, такие беспокойные в это время.
Бофорочка грустно улыбнулась. Трактирщик, не обратив внимания на ее печальную улыбку, продолжал расписывать своего первенца, а в конце своей восторженной фразы заметил, что в "Поющей свинье" бывает неспокойно.
-Почему, если война давно окончилась?
Молодой человек вздохнул.
-"Поющая свинья" слишком близко к Фонтенбло.
-Это хорошо - ведь богатые придворные кавалеры часто здесь бывают, и у вас...
-Лучше бы они пореже бывали! - вырвалось у молодого человека.
Но, опомнившись, он спросил:
-Прошу прощения, может быть, вы принадлежите ко Двору Его Величества?
-Нет-нет! Но я...
-Я понял. Вы знатная дама.
-Герцогиня!
Трактирщик поклонился:
-Ваш покорные слуга, госпожа герцогиня.
-А скажите, добрый человек - это блюдо то самое?
-Из которого некий Ангелочек Принца Конде "накормил" графа де Варда? Да, госпожа герцогиня. Кстати, это подарок Генриха-короля!
-Генриха-короля? Я хочу купить у вас это блюдо! Господин... как вас зовут?
-Клод Годо, ваша светлость.
-Господин Годо, продайте мне это блюдо! Пожалуйста!
-Зачем оно вам, госпожа герцогиня?
-Я... собираю все, что относится... к королю Генриху. Он...
-Это подарок короля-Повесы моему тестю, и мы с женой не продали его, даже когда ей и сыну угрожала смертельная опасность, и нам не хватало каких-то двадцать экю, а нам за него давали все пятьдесят!
-Приятно, что память о Генрихе Четвертом живет в сердцах французов.
-Пока есть Франция, будут помнить короля Генриха! Мы и сыночка Анри назвали в его честь! Ваша светлость! А может, все-таки вина - за короля Генриха!
-Знаете что, господин Клод Годо! Давайте выпьем за короля Генриха!
Только чуть-чуть и самого слабого: я устала и боюсь опьянеть.
-Как? Я - с вами? Герцогиня!
-Пустяки! Садитесь, друг мой!
Клод Годо принес вино и бокалы.
"Милый мой прадедушка Генрих, - с задумчивой улыбкой подумала Анжелика, водя пальчикам по узорам серебряного блюда, - Ты приносишь мне счастье. Я чувствую, как вся твоя горячая кровь, что есть во мне, приходит в движение.... И если ты там, на Небесах, видишь внучку своего старшего сына Сезара де Вандома, помоги мне!"
Клод Годо между тем с улыбкой смотрел на прелестную путешественницу, подбиравшую с блюда остатки яичницы: "Эта герцогиня-дитя так не похожа на потаскушек из Фонтенбло и так напоминает мне Габриэль Д'Эстре со старинной гравюры и Генриха-короля простотой общения, что я постараюсь услужить ей, чтобы она была довольна и развеселилась, так как, хоть она и улыбается, я вижу в ее голубых глазах грусть. Общаясь ежедневно с десятками людей, я, пожалуй, научился понимать человеческую психологию не хуже любого аббата".
Он снова наполнил бокалы.
-За вашего малыша Анри! - предложила Анжелика.
-И за автора карикатуры на Мазарини! - лукаво сказал Клод Годо.