Дуня с опаской приоткрыла дверь в хлев, чуть просунула голову и тут же заперла её, обомлев от ужаса.
- Ничего себе... корова, - прошептала она, затаив дыхание. - Да это корабль или самолет какой-то. А говорили, что ей, по коровьим метрикам, всего-то пятый годик. А какая большая!
Дуня стояла за дверью и с любопытством прислушивалась к шорохам. Из хлева пахло парным молоком, навозом, слежавшимся сеном и свежескошенной травой.
В сенцы хлева вошел отец в старом брезентовом плаще, литых резиновых сапогах и непромокаемой кепке на голове. Одной рукой он держал мокрую косу, другой - гумённую корзину с травой через плечо. Капли дождя сбегали с плаща и корзины, образуя под ногами лужицы. Он опустил траву, поставил в угол косу.
- Не бойся, Дуняша, - сказал отец. - Она спокойная. Галькой её зовут. Вот какое имя ей досталось. Как у нашей бабки Гали, что у прудка. - Иди смелее, - и он широко открыл дверь. - Сегодня выходной у нашей Гальки. Видишь - дождь льёт как из ведра. Лишь бы распогодилось, сейчас дождя-то нам много не надо.
Отец поднял корзину, взял вилы и зашёл в стойло. Руками покидал в решетчатую кормушку влажной травы с затаившимися каплями дождя. Жесткой щёткой потёр корове бока и ноги, взял пустую плетёнку и вышел прочь.
А Дуняша засмотрелась на корову. Теперь она не казалась ей такой большой и ужасной. Просто помещение стойла было маловато, да потолок в нём был слишком низкий. Корова спокойно стояла возле кормушки, переминаясь с ноги на ногу. Мягкими губами она выбирала молодую и сочную траву. Время от времени Галька ловко размахивала длинным хвостом, хлестала себя по спине и бокам. Оводы и мухи разлетались от страха и погибали от удачного или точного удара. Голова Гальки показалась Дуняше уродливой. Вероятно оттого, что на макушке торчал один загнутый в дугу рог. Второй рог был наполовину сломан, а в широких ушах висели мягкие кисточки. Кой-где на боках и ногах виднелись порезы и разодранные раны, на них всё время норовили сеть назойливые мухи.
- Бедная Галька, - думала Дуня, жалея корову, - ведь больно было сломать рог. - А я старше тебя, - сказала Дуня корове. - Я уже пятый класс закончила. И между прочим на одни пятерки, - не без гордости добавила она. - Я о тебе буду заботиться, коровушка ты моя.
Она без опаски подошла к Гальке погладила её и стала разгонять мух и слепней.
Галька отвернулась от кормушки и с любопытством посмотрела на хрупкую девочку с короткой мальчишечьей стрижкой. Её глаза излучали спокойствие и доброту. Дуняше показалось, что в них прячется улыбка.
Дуня воротилась в избу. Она зашла на кухню, где по хозяйству хлопотала мать.
- Ну, посмотрела? - спросила она дочку. - Вот какую корову справили. Теперь без молока не останемся. И творог, и сметана будет. Выпей баклажку парного с малиной. Отец поутру стакан насобирал за сараем. Молока попьешь да справляйся. Как дождик закончится, Гальку за баней надо будет попасти. Уж раз в поле сегодня не выгнали, то пусть хоть у дома побродит, а то что ей целый день в стойле стоять. Слепни, мухи да комары одолели бедную.
Дуняша подошла к старому буфету, взяла полулитровую банку парного молока. Насыпала в большую кружку малины, влила молока и села завтракать. Любимый кот Барсик внимательно наблюдал за ней, усевшись на подоконнике возле кухонного стола. Дуня отлила молока из банки в блюдце Барсика. Кот стремглав шмыгнул под стол.
- Очень вкусно молоко с малиной.
Дуня бросила крупную ягоду в блюдце кота.
- А тебе, Барсик, нравится? - Она заглянула под стол. Барсик одобрительно посмотрел на Дуню.
- Как будто дождь и впрямь заканчивается. Так я пойду тогда с Галькой гулять, - сказала она и стала собираться.
Мать вывела корову из хлева. Небольшая петелька из бельевой веревки была легонько накинута на рог. Узкими дорожками она провела Гальку на небольшую полянку в березовой рощице за баней. Сняла веревку с рога, погладила морду коровы, наказала ей слушаться и пошла справлять свои неотложные дела. Галька с жадностью принялась щипать подсыхающую на солнце траву.
А Дуняша, прихватив с собой книгу и небольшое одеяльце, с ходу присмотрела себе хорошее местечко. Дуня бросила подстилку на выцветшие от солнца и дождя доски, что рядком лежали у бани. Скинула платьице и повязала голову тонкой косынкой. Посмотрела на небо и, удобно расположившись, подставила спину под тёплые лучи солнца, открыла книгу и продолжила чтение, время от времени посматривая на Гальку. Если корова ненароком оказывалась далеко от бани, то Дуняша подстегивала её тонким прутиком и приговаривала:
- Давай, подруженька ты моя, разворачивайся. Иди ешь травку с полянки, на ней больше солнца, цветов и душистого клевера.
На следующий день утро проснулось ясным. Солнечные лучи незаметно пробивались сквозь щели сараев и веранд, сушили капли росы на траве и листьях, раскрывали бутоны цветов, согревали воздух.
- Ку-ка-ре-ку, - доносилось с разных сторон деревни, эхом отзываясь в каждом подворье.
Пастух собрал хозяйских коров, овец и телят в условленном месте и погнал скот в поле. Галька шла впереди, возглавляя стадо, а пастух Федор поторапливал животных сзади. Галька уже запомнила маршрут до лесной ухожи-загона, хотя и ходила туда чуть больше двух месяцев. В огороженном деревенскими мужиками загоне стадо будет отдыхать с утра до вечера. Дорога к ухожи проходила через железнодорожный переезд, и перегнать стадо через него надо было без опозданий. Поезда шли на большой скорости, и мешкать было опасно. Говаривали, что уже бывали случаи гибели животных на перегоне.
За обедом мать предупредила Дуню, что ей вечером надо будет встретить корову.
- К шести часам подойдешь к колодцу, что у Федоскиной избы. Туда пастух пригонит стадо. Проводишь Гальку до дома. Смотри не опоздай. Быка с колхозной фермы теперь гоняют с нашим стадом. Так все коровы как ошалели. Убежит за ним - ищи её потом... Захвати веревку и краюшку хлеба. Угостишь её, как встретишь.
- Не опоздаю, - ответила Дуня.
В начале шестого Дуня зашла на кухню.
- Выпью-ка я стакан молока да пойду за Галькой, - подумала она.
На буфете, где рядком стояли банки с молоком и сметаной хозяйничал домашний кот. Барсик воровато глянул на девочку и быстро спрыгнул на пол. Пролетев мимо Дуняши, юркнул в дырку подпола.
- Ах ты, плут окаянный, - закричала Дуня на Барсика. - Воришка бессовестный, что тебе молока не дают?
Дуняша убедилась, что все банки были накрыты крышками и кот не успел наблудить, налила себе и провинившемуся Барсику молока, взяла пакет с печеньем, села за стол и открыла книгу.
Кукушка в стареньких настенных часах прокуковала шесть раз.
Дуня взглянула на часы и спохватилась.
- Ничего себе. Надо бежать за коровой, а то не дай Бог уйдет с быком на колхозную ферму.
И она пулей вылетела из дома. Открыла большие ворота в проулок и помчалась встречать Гальку. А Галька уже спускалась с пригорка, ведущего прямо к дому. По дороге она то и дело останавливалась, подхватывала губами короткую траву, громко мычала, оглядывалась назад.
- Галька, Галька, - закричала Дуня. - Умница ты моя, не подвела меня, сама дорогу домой нашла. Вот мне влетело бы, если бы ты за колхозным быком увязалась...
И Дуняша поравнялась с Галькой.
- Пойдем домой, подруженька ты моя. Вот съешь кусочек хлеба - Дуняша протянула корове краюшку. - Матушка сейчас тебя угощать будет. Благодарить за молочко твоё вкусненькое.
Июль закатился зноем. Солнце припекало, жарило неумолимо, жгло с раннего утра до позднего вечера. Дождь куда-то безнадежно пропал, ветерка не видать, не слыхать. Небо чистое, без единого облачка. И только разгорячившийся шар неспешно гулял по небу, по этой необыкновенной чистоте и голубому простору. Душно и жарко всем и везде: и в избе и на улице, и в хлеву, и на поляне лесной ухожи. Трава без воды пожухла и высохла от зноя. Удой молока упал, коров с трудом отправляли в поле. Озверевшие от жары оводы не давали животным покоя. Галька тоже страдала от укусов и ран.
- Сегодня погонят скот в ночное, - сказал отец за ужином. - Пастух велел собраться к десяти. - Если погода не переменится, то коров домой пригонять не будут. Доить коров придется в ухоже и по утрам, и по вечерам.
- Как это домой гонять не будут? А где же Галька ночевать будет? - удивилась словам отца Дуня.
- Так в лесу и заночуют. Ночью там прохладно да и слепней всё меньше. Вечером на водопой сходят да и спать на поляну или в березовую рощу. А когда жара спадет опять и пойдут в дневное.
- Вот какая чудная жизнь у Гальки, - подумала Дуня. - С ранней весны до поздней осени может гулять целыми днями, а иногда ей даже разрешают дома не ночевать.
Так и шли дни, менялись времена года. То дождь идет, то солнце светит, то снег ложится, то морозит, то первый гром, то листопад. И в природе, и у людей то всё чудесно, то не очень.
В один из мартовских дней Дуняша проснулась от непривычной суеты на кухне. Отец и мать громко говорили, гремели ведрами, то уходили прочь, то вновь возвращались на кухню. Вскоре хлопнула входная дверь, и в доме стало тихо.
- Уж не случилось ли что-нибудь, - с тревогой подумала Дуня. Вышла на кухню и осмотрелась по сторонам. В растопленной русской печи магически мерцали затухающие угли, стояли чугунки с водой и картошкой "в мундире", в кастрюле томилось парное молоко. Барсик носился как ошпаренный. То под стол забежит, то в подпол помчится.
- Барсик, Барсик, что ты психуешь? - попыталась поймать кота Дуня.
Она вышла в сени. Оказалось, что к корове пришёл ветеринар.
- Ну, вот и ладно! Ветеринар - это хорошо, - подумала Дуня. -Прививку Гальке сделает, чтобы не болела она, а может быть... Опять всей семьей в хлеву будем ждать пополнение.
Близился Новый год. Пушистый снежок застелил всю землю, морозец накинул хрупкие наряды на кусты и деревья. Волшебство повсюду и для всех, кто умеет это увидеть и ощутить.
За ужином мать сказала отцу, что Галька теперь нуждается в помощи.
- Надо смотреть за ней этой ночью, вот-вот отелится.
Они не спали всю ночь, по очереди навещали Гальку. А Дуняше то ли приснилось, то ли послышалось, но первый новогодний подарок принес ей не Дед Мороз, а её дорогая подруженька.
- Уже придумала кличку бычку? - спросил отец Дуняшу на утро.
***
Детство Дуняши незаметно уходило. И незаметно прошло уже несколько лет. В сентябре начался новый учебный год. Последний год в её школьной жизни. Впереди выпускные экзамены, прощание с друзьями и одноклассниками, любимыми учителями и школой, с её классными комнатами, переменками в коридорах, с родимым домом и деревней.
Дуняша повзрослела, выросла. Она полна надежд, мечтаний, планов. Исполнятся ли они или нет, будет зависеть только от неё.
Вот и недавно наступившая зима подходила уже к концу. В хлеву появилась телочка.
- Сам выберу кличку. - Будет Дунькой зваться, - объявил отец. - Вот ты, Дуня, скоро в город уезжать собираешься, а вот тёлочка с нами останется. В честь тебя и назову. Что-то Галька невесёлая, - добавил он огорчённо.
- Похоже, что она заболела, - сказала мать. - Утром на ноги еле-еле встаёт. В рот не берет пойло, ведра воды за целый день не выпивает. Надо ветеринара вызывать - забила она тревогу.
Вызвали ветеринара. Его приход мать и отец поджидали уже в хлеву, возле коровы. Дуняша тоже спустилась к ним, может, помощь какая понадобится.
Галька спокойно лежала с закрытыми глазами и тяжело дышала. Шерсть на морде была влажной, уши то и дело вздрагивали, длинный хвост лежал неподвижно. Маленький теленок любопытно выглядывал из-за отгороженного для него угла, высоко поднимал голову и хлопал несмышлёными глазками.
- Надорвалась при родах, - горестно посетовала мать вошедшему в хлев ветеринару.
Врач осмотрел корову, измерил температуру, сделал уколы. Сказал, что ещё неделю с уколами будет приходить.
- Если улучшение не наступит, то корову придется сдавать. А то летом без молока останетесь, - сказал он и собрал свой инструмент в небольшой чемоданчик с красным крестом на крышке.
Его спокойно сказанные слова прозвучали для семьи как гром среди ясного дня.
- Пока корова болеет, и я буду делать уколы, молоко пить нельзя, - добавил ветврач и вышел из хлева.
Дуняша расстроилась. Каждый день по возвращению из школы она заходила к Гальке, поговорить и позаботиться о ней.
- Подруженька ты моя, ну как ты сегодня? - узнавала она у Гальки. - Ты обязательно выздоровеешь. Мы по молочку твоему соскучились.
Галька нехотя поднималась, подходила к кормушке с сеном, к ведру с водой, делала несколько долгих глотков. Её грустные и влажные глаза выдавали её самочувствие.
Через месяц корове стало легче. Врач сделал анализы крови и молока.
- Как будто сейчас всё в порядке - сказал он, но корову вам всё равно менять надо. С этой больше толку не будет.
В конце марта колхозная ферма была готова принять корову. Назначили день и транспорт для вывоза животного из подворья. Как только отец объявил об этом, в доме поселилось беспокойство. Каждый переживал по-своему, ждал этот день и очень его боялся.
Накануне мать не могла уснуть. Она всю ночь вставала, выходила в хлев, возвращалась, снова ложилась, ворочалась в постели, тяжело вздыхала. Отец как будто дремал, но было понятно, что он тоже тревожился, просто старался не показывать этого.
- Не расстраивайтесь вы так, - успокаивал отец. - Гальку сдадим, другую корову возьмём. Без молока не останемся.
- Так не в одном же молоке дело, - ответила мать и вышла с пойлом к корове.
Утро выдалось морозным и ясным. Тонкий и хрупкий иней повис на ветках яблонь и вишен, разлёгся на крышах пустых пчелиных домиков, затянул узорами железные ворота, стерегущие проулок.
Крытая брезентом машина подъехала к дому. Водитель посигналил. Отец вышел из дома, накинув фуфайку и шапку. Широко открыл тяжёлые створки железных ворот. Машина въехала в проулок.
Вскоре отец вывел корову. От её тела струился лёгкий пар, растворяясь в теплеющем воздухе. Он снял верёвку с рога, спешно смотал и накинул на большой кованый гвоздь на бревенчатой стене пристройки. Верёвка сорвалась с гвоздя и упала на землю. Он поднял её и снова повесил.
- Пойду доски принесу, чтобы мостки поставить, - торопливо произнёс он и поспешил к бане.
Водитель сидел в кабине. Галька огляделась по сторонам, подошла к забору, потом к машине, посмотрела внутрь кузова и громко замычала. На столбе забора, словно статуэтка, сидел дрожащий от холода Барсик. Галька тронула его губами и он, не успев испугаться, свалился со столба на землю. Корова подошла к двери, толкнула её рогом. Дверь распахнулась, и Галька вломилась в узкие сенцы, неловко переступив высокий порог.
Мать с Дуней спустились в хлев. Корова стояла в тесной пристройке, у запертой двери в стойло. Галька трогала губами стены, пустые ведра, из которых пила и ела, настойчиво стучала рогом по двери и стенам. Из её глаз текли слезы. Увидев женщин, Галька громко затрубила.
- Не могу, - сказала мать и заплакала. - Галька, родимая ты моя, - запричитала она.
Дуня прижалась щекой к морде коровы и тоже заплакала.
- Подруженька ты моя, прости ты нас. На колхозной ферме хорошо, вот увидишь. Я к тебе приходить буду. Навещать тебя. Спасибо тебе за всё, родная.
Отец принёс доски, подставил их на край днища кузова, зашел в сенцы и сердито сказал:
- Хватит вам нюни распускать. Лучше подсобите мне.
Он привязал веревку к рогу и повёл животное наружу.
По приспособленным доскам завёл сопротивляющееся животное в кузов.
Водитель скинул с крыши брезент, закрыл с двух сторон замки борта.
- Ну, я поехал, - сказал он, усаживаясь за руль.
- Давай, - махнул рукой отец.
Машина медленно тронулась.
Мать, вытирая слёзы, вернулась в дом. Отец собрал доски в охапку и понес их за баню. Дуня заторопилась за машиной, поднимающейся на пригорок.
Галька громко и протяжно мычала, будто догадалась, что покидает родные места навсегда.
- До свидания, Галька, подруженька ты моя. Я приду к тебе на колхозную ферму, - громко кричала она и плакала.
Барсик, подняв хвост трубой, бежал за ней следом по только что проложенной колее схваченной утренним морозцем деревенской улочке.
Алексеева Татьяна Николаевна
alexeeva-tatiana@mail.ru