Поворот2
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Понравилось произведение "Поворот" Балашова Владимира Анатольевича, однако очень долго нет проды и вот немного написал. Но вижу, что получается совсем не то. Выкидывать жалко, пусть пока полежит тут.
|
Над Бельбекской долиной парила знойная жара, хотя до полдня было еще далеко. Лишь изредка с моря задувал ветер и шевелил колыхающееся тепловое марево. Андрей с полусотней казачьего сопровождения устроился на склоне невысокого холма в центре обширного бивуака, напротив ставки командующего армией и пил заваренный денщиком Скомороховым кофе. К этой процедуре были также приобщены поручик Золотов и поручик Стрешнев. Для Стрешнева полковничий кофе стал уже привычен, и ароматный напиток он пил с наслаждением, мелкими глотками. Золотов же время от времени подозрительно посматривал в чашку. Все ждали командующего Крымской армией, генерал-адъютанта князя Горчакова. Рано утром командующий отбыл на Инкерманские высоты для осмотра передовых позиций армии и возможных изменений диспозиции неприятеля, и прибыть должен был только к обеду. Как ни странно, но сейчас Андрей был рад, что не застал в лагере Горчакова. Появилась возможность хоть немного прийти в себя и собраться с мыслями. Это путешествие его порядком утомило.
Симферополь удалось увидеть лишь мельком, с утра. Не город, а какой-то сплошной лазарет. Едва нашли квартиру на ночлег. Впрочем, Тихон Шептунов его успокоил. Ночлег, это временное, днем он обустроит людей на квартире по их ведомству. Андрей только кивнул. Здесь их пути временно расходились. Шептунов налаживал связи на местах и собирал сведения, а Добрынин со своими подчиненными занимался проверками состояния снабжения в Крымской армии. Перед отъездом Андрей ему напомнил.
- Я знаю, что военный министр наделил вас полномочиями, но Иван Матвеевич, помните - у меня есть предписание государя императора по нашей миссии. Если возникнут какие-то препоны, или полномочий окажется недостаточно, обращайтесь немедля.
Добрынин согласно кивнул.
- Непременно. Сначала осмотрю все, что находится здесь, в Симферополе, а потом вслед за вами в Бахчисарай и Бельбек.
День скорой спешки с ночевкой и вот он здесь, в Бельбекском лагере. Вскоре у штабных строений показалось движение, а это означало, что командующий прибыл. Андрей оправил мундир, надел на голову каску и взял на заметку, что ни в Перекопе, ни в Симферополе, ни здесь, в Бельбеке, касок на офицерах он не видел. Все носили фуражки. Фуражка у него была и даже не одна, но для представления командующему он решил все-же прибыть при полном параде. Ждут человека из Петербурга, значит будет такой человек. В новенькой каске, новом мундире, начищенных до блеска сапогах.
После приезда командующего начался прием посетителей, и Андрей спокойно ждал пока подойдет его очередь. Он знал, что если обратится напрямую к адъютанту, то его примут вперед других, но не обращался. Идет война и возможно эти люди сейчас решают важные и срочные дела.
Однако вскоре очередь прошла и князь Львов предстал перед адъютантом, передал ему сопроводительные документы. Тот некоторое время удивленно смотрел на залетную петербургскую птицу в новом ладном мундире и каске с шишаком, но прочитал документы, и сразу стал серьезен.
- Ваше сиятельство, его высокопревосходительство ждут вас.
Да, ждут. Андрей это уже понял. Бумаги пришли, и опять как говорится - наша слава идет впереди нас.
Горчаков встретил князя Львова стоя у стола. Андрей сделал несколько строевых шагов в его сторону, отдал честь и представился.
- Полковник князь Львов по поручению Его императорского величества государя Александра Николаевича - он вручил князю Горчакову пакет, и с интересом наблюдал, как командующий внимательно читает поданные бумаги.
Ростом он был чуть выше среднего, небольшая залысина спереди, коротко стриженные волосы и уже привычные усы в николаевском стиле. Выглядел князь совершенным стариком и Андрей заметил, что был растерян. Читал медленно, периодически поднося документы к лицу или поднося к бумаге лорнет. Вероятно, близорук. Наконец он положил бумаги на стол, устало вздохнул, и пригласил к столу Андрея.
- Присаживайтесь, князь - Горчаков помолчал немного, и продолжил сначала слегка невнятно, но потом все более уверенным тоном - Всемерно рад тому, что государь решил сам разобраться в сложившейся у нас непростой обстановке, и полагаю, что вы донесете до него все правильно. Да-с. Уверен в этом - он вздохнул и озадаченно посмотрел на полковника Львова - Но все же, князь, есть вопросы. Может, поясните, как далеко простираются ваши полномочия. Представлять персону государя императора - что это значит? Что вы собираетесь делать, полковник?
Андрей с интересом смотрел на Горчакова и вспоминал все, что говорили о князе в Петербурге. Не самостоятелен, не решителен, но всяко лучше Меньшикова, который уже всех достал. Князь очень долго служил начальником штаба при фельдмаршале Паскевиче, человеке властном и не терпящем чужих мнений. Видимо это и сказалось на его характере. Хуже того, Паскевич и сейчас формально является начальником Горчакова, и вероятно донимает его своими инструкциями. С одной стороны Паскевич, не желающий войны и напрасного, по его мнению, кровопролития, с другой Николай, требующий побед. А крайним здесь выходит командующий Крымской армией князь Горчаков. Михаил Дмитриевич, наверное, чувствует это отношение и вряд ли оно ему нравится. Возможно, только сейчас, когда императора Николая не стало, он начал ясно понимать, что ответственность за поражения в этой войне возложат и на него. Обществу мало того, что он старательно исполнял высочайшие приказы, обществу нужны победы.
Андрей доверительно склонил голову.
- Поражения армии, Ваше высокопревосходительство. Из-за них мы попали в очень трудное положение. Неприятель хочет решительно закончить войну и у нас есть лишь один шанс исправить ситуацию. Государь император желает во всем разобраться, получать скорые сведения от лица, мнению которого он доверяет. В данном случае это я, и таково высочайшее поручение. Также имею сведения о том, что принято решение об усилении Крымской армии для решительного сражения с неприятелем. Всячески способствовать подготовке к этому сражению, тоже является моим поручением.
Горчаков оживился.
- По этому поводу поступили сведения от военного министра, но все слишком обще. Может скажете, когда возможно усиление и каково оно будет? Будут ли дополнительные провиант и припасы?
- Слышал, что решительные действия планируют на вторую половину лета. Провиант и припасы обещали. С целью проверки вопросов снабжения со мною прибыл полковник Добрынин.
- Даже так - Горчаков неподдельно воодушевился - Признаться, очень рад это слышать. Просил военного министра о таком человеке, а то уж и не знаю, что делать. О беспорядке со снабжением и злоупотреблениях интендантов даже в Петербурге наслышаны.
Командующий смотрел на князя Львова с интересом. Князь начинал ему нравиться. Нет, конечно, некоторое расположение к князю Львову, посланнику императора, он испытывал изначально. Михаил Дмитриевич имел странное представление об организации общества доставшееся ему со времени воспитания в молодости и юности. Последующая военная служба с ее жестким подчинением только укрепила это представление. В его понимании знать составляла высшую касту людей, одаренных господом Богом великими дарами и способностями. К этой касте принадлежали государь император, правящие семьи Европы, титулованные фамилии, он сам, и несомненно, сидевший перед ним князь Львов, отмеченный расположением особы государя императора. Да, ему уже надоели постоянные одергивания и понукания, различные люди, пытавшиеся влезть в командование армией. Тот же барон Вревский, например. Однако в отличие от барона в глазах князя Львова было понимание и где-то даже сочувствие.
- Что же хочет знать государь?
- Все, что поможет составить мнение о положении дел - Андрей достал письмо об отправке войск к Керчи и протянул командующему - и еще вот это поручение.
Михаил Дмитриевич склонился над протянутой бумагой, а когда поднял голову, было видно, что он расстроен и озадачен.
- Неужели все так серьезно? До меня дошли сведения об эвакуации складов по северному побережью Азовского моря, но я полагал, что это опасения местных властей.
Андрей внимательно посмотрел на командующего.
- Это было мое распоряжение.
- Получили сведения о нападении?
- Не совсем - Андрей указал на лежащее на столе распоряжения об отправке войск в Керчь - В Петербурге возможность нападения рассматривали как очень вероятную, когда же посмотрел ситуацию на месте, то для меня многое стало ясно. Так что действовал в исполнении данного приказа.
Командующий стал серьезен и задумчив. Внимательно смотрел на князя Львова почти не моргая. Показалось и счел возможным объявить эвакуацию. Каковы же полномочия князя? Вероятно, у него есть не только те бумаги, которые он предоставил.
- Отчего же считаете, что нападение возможно в ближайшее время?
- Им нужно как можно быстрее отрезать нас от снабжения пока не начались основные бои за Севастополь. Боюсь, я уже опоздал.
Горчаков задумался.
- Ежели желаете успеть как можно скорее, то следуйте обратно в Симферополь и берите под командование резервные батальоны Подольского и Тарутинского егерских полков. Для сопровождения возьмите несколько эскадронов Рижского драгунского полка. Всего с драгунами три с половиной тысячи наберется. Бумаги я напишу. Не знаю, сильно ли это поможет делу, но большего дать не могу. Войск ни в тылу, ни на позициях не хватает, да и не успеют они.
- Благодарю, Ваше высокопревосходительство.
- Не за что, князь. Силы не велики, неужели полагаете удержать неприятеля?
- Видно будет. Может удастся хотя бы задержать на день-другой и эвакуировать гражданских. Будем надеяться, что Донское казачье войско успеет за это время провести мобилизацию и защитит побережье.
Горчаков по-старчески глухо вздохнул.
- Будем надеяться, что они вообще не решатся на это предприятие. У нас и без этого забот полно - он подошел к столу у окна на котором лежали карты - вот извольте посмотреть. Вам ведь нужно будет писать доклад государю.
Андрей подошел и углубился в чтение карт. Здесь был тот же Севастополь, что он видел картографическом кабинете военного министерства, но более подробный. Позиции противника помечены датами и часто знаками вопроса. Дивизии, корпуса, батареи. Многие воинские части подписаны фамилиями. Командующий водил по карте карандашом и давал пояснения.
- Ближе всего к северной стороне и северному укреплению стоит Боске. Сущий дьявол, смею заметить. Атаки ведет с напором и неизвестно куда пойдет. Сейчас его держат Селенгинский, Волынский редуты и Камчатский люнет. Они сейчас все держат. Полагаю, следующей целью неприятеля будут они. Пока эти укрепления не захвачены, взять Малахов курган им будет трудно.
Михаил Дмитриевич вел карандаш по дуге вокруг Севастополя поочередно перечисляя силы неприятеля. Андрей улучил момент, когда командующий на некоторое время замолчал, и задал вопрос.
- Какова же общая численность союзников?
- Точных данных нет, но мы полагаем, что тысяч сто пятьдесят будет, вдвое больше, чем есть у нас, и силы их продолжают увеличиваться. Пелисье, сменивший на днях Канробера намерен приступить к решительным действия в ближайшее время. Вот гадаем куда он пойдет. На Севастополь, или через Черную речку атакует наши позиции на северной стороне. С их силами имеют много возможностей - Горчаков прервался и подслеповато с интересом смотрел на князя Львова. Понимает ли, что это значит.
Андрей понимал. Союзники могут ударить в двух направлениях, и успех на любом из них будет означать поражение русской армии. Из-за этого Горчаков вынужден держать силы и в городе, и на позициях вдоль речки Черной, и не может оказывать Севастополю действенной помощи. Михаил Дмитриевич удовлетворенно кивнул. Понимает князь Львов, и это хорошо.
- Положение наше серьезное. Сами видите не до наступления сейчас. Будет большим успехом если удастся позиции на Черной и под Севастополем удержать.
Андрей это уже понял. Задумчиво покивал головой и тут его взгляд уперся в подписанные карандашом номера частей, обозначенных на карте вдоль Черной. Части располагались вдоль реки по правому берегу, и лишь некоторые стояли за рекой. Там, на неправильном овале холмов, было четко прописано 'Федюхинъ'. Федюхины высоты пока наши. Он указал на карту.
- Ваше высокопревосходительство, высоты на том берегу мы удерживаем?
- Высоты наши. Там несколько батарей стоит, но уже принято решение вывести их за реку. Боске атакует холмы, и рано или поздно захватит, а силы нам сейчас и самим нужны. В городе большие потери и есть нужда в подкреплениях.
Андрей задумчиво смотрел на карту. Выходит, Федюхины высоты пока наши. Неплохо было бы их удержать, но возможно ли? Он вспомнил о приказе императора с пустым местом, что лежал в его походном сундучке. Вписать приказ об удержании позиций и отдать Горчакову. Пусть ищет возможности удержать высоты. Если удастся удержать, то их позиции в предстоящем сражении будут куда более выгодными, чем это было в истории, которую он помнил. В том, предприятии, что ему предстояло, любая мелочь была подспорьем. Андрей чувствовал, что вот такими небольшими изменениями, как эвакуация азовских складов, захват позиций в предстоящих сражениях, он и должен начинать изменение истории. Менять, наблюдать за тем как идут события, и снова вмешиваться. Дело-то незнакомое.
Однако за бумагой не побежал. Он ясно видел, что дела здесь идут совсем не так, как их представляют в Петербурге, и не так, как их представлял он. Непросто здесь все. Он глубоко вздохнул, словно принимая для себя непростое решение, и обратился к командующему.
- Ваше высокопревосходительство, есть ли возможность удержать высоты?
Горчаков замер от удивления и озадаченно смотрел на князя. Андрей не стал выдерживать паузу и быстро пояснил.
- Решение о сражении принято, и исходя из диспозиции войскам нашим наступать придется через Черную. Если высоты будут в руках неприятеля, они станут препятствием для любого наступательного маневра. Большой крови будет стоить их захват.
Сквозь очки во взоре Михаила Дмитриевича вспыхнуло мгновенное раздражение. Тоже мне нашелся советчик. Однако он ничего не сказал, и склонился над картой. Верно все говорит полковник Львов. Высоты будут нужны, если в Петербурге действительно принято решение о сражении, только откуда силы взять.
- Говорите подкрепления будут в июне?
- В июне, начале июля.
Командующий стал серьезен, и продолжил внятным, размеренным тоном.
- Очень мало свободных войск. Части с высот планировал в город вывести. Если оставим на позициях, то лишим город поддержки, а людей там и так не хватает. К тому же тогда здесь тоже усиление понадобится - он ткнул пальцем в извилистую полосу реки - Защиту линий снабжения придется обеспечивать - Горчаков покачал головой - Озадачили вы меня князь, но раз решение о сражении принято, я подумаю, что можно сделать и отпишусь военному министру. Надеюсь и вы в докладе государю опишите нашу непростую ситуацию. Если оставим высоты за собой, то при такой диспозиции подкрепления нужны в кратчайшие сроки. Хотя бы сколько-то, иначе высоты не удержим.
Князь Львов согласно кивнул.
- Непременно опишу, Ваше высокопревосходительство.
Горчаков отдал распоряжение подготовить бумаги о передачи резервных батальонов под командование князя Львова, и некоторое время они обсуждали поход к Керчи. Михаил Дмитриевич выражал надежду, что в Петербурге все же ошибаются, атаки на город не последует, и князь вскоре вернется назад.
Андрей не стал развеивать его надежды, уже для себя зная, что надежды напрасны. Успеть бы вовремя. Мысли были только об этом. Князь Львов ушел, а командующий долго задумчиво сидел за столом. Потом достал бумагу и принялся писать письмо генерал-губернатору Царства Польского фельдмаршалу Паскевичу князю Варшавскому.
'Милостивый государь Иван Федорович, довожу до Вашего сведения ...' Перо замерло над бумагой оставив кляксу, и Михаил Дмитриевич после некоторого раздумья бросил перо в чернильницу, а бумагу скомкал и швырнул под стол.
- Хватит уже - едва слышно, для самого себя прошептал он - все одно, за все самому отвечать придется.
********************************** прода22-09-2018
Сборы в Симферополь были недолгими, однако быстро выдвинуться не получилось. Время, все дело во времени - мы катастрофически не успевали, и полковник это понимал не хуже меня, но вопросы множились быстрее чем мы успевали их решать. Снабжение Севастополя было нашей ахиллесовой пятой и нужно срочно с этим что-то делать иначе все зря - армия без снабжения воевать не сможет долго.
Так или иначе, но в Симферополь я все же добрался. Резервные батальоны Подольского и Тарутинского егерских полков к походу были не готовы совершенно, офицеров пришлось собирать почти целый день, но и это было весьма сомнительным достижением - накануне оные очень неплохо провели время в местном ресторане и последствия столь бурного времяпровождения были у многих на лице. На весьма помятых лицах. С сопровождением было все намного проще - два эскадрона Рижского драгунского полка мне отдали с легким сердцем, почему так я понял не сразу, но стоило только познакомится по ближе как все стало ясно - в любой части есть лучшие и худшие подразделения, вот последние мне и достались. Мне же выбирать было не из чего, оставалось только радоваться тому что есть и уповать на господа.
Хуже всего было с выдвижением - обоз сильно замедляет ход войск, а время дорого. Да и обозом то, что смог найти мне Добрынин, тоже можно было назвать весьма условно - как бы не развалились в дороге телеги, да и клячи не внушали доверия. Размышлял я над проблемой весь вечер, в результате уже утром собрал совещание офицеров.
- Господа. Не буду ходить вокруг да около - скажу сразу. Весьма вероятна высадка противника в Керчи. Прошу подойти к карте и взглянуть на диспозицию. - Офицеры явно ожидали не такого начала разговора. На лицах читалась еще легкая тень удивления и недоумения, однако не долго. Очень быстро они взяли себя в руки и обступили карту весьма крупного масштаба - к моему сожалению более мелкой не нашлось. Ну хоть так. Я протянул руку с указкой к карте и тут же шевеление прекратилось. Ну что ж, продолжим.
- Керчь от приступа в "лоб" неплохо защищена, однако с флангов и тыла весьма недостаточно. Я имею сильное сомнение, что успели возвести оборонительные рубежи и на этом направлении. Мною уже отправлены распоряжения перевести магазины вглубь территории и вывезти все ценности из Керчи и эвакуировать местное население. Численности войск Керчи абсолютно недостаточны для ее удержания, однако отдавая этот город мы открываем противнику путь в Азовское море и ставим фланги в уязвимое положение. Противник ничуть не глупее нас и осведомлен о положении Керченского гарнизона, поэтому и ожидать его высадки стоит на других направлениях. Судя по карте, наиболее походящим местом для ее осуществления является место между мысом Камыш-Бурун и населенным пунктом под тем же названием. Однако и остановить высадку наших сил недостаточно. - Я перевел дыхание, одновременно всматриваясь в лица своих офицеров. Бог знает, что я хотел увидеть на них, но увы - это были опытные люди и демонстрировали любое выражение на лице из списка высочайше утвержденных. Ну или примерно так.
- Теперь о нас. Наша цель выиграть время. На складах в Керчи более ста тысяч четвертей только провианта. Я думаю не стоит вам объяснять насколько он важен для нашей армии. - Строго осматриваю офицеров - все ли прониклись? Да, прониклись и еще как! Вопрос снабжения один из самых злободневных и им ли не знать это. - Вы все и сами понимаете.
- Мы пойдем ускоренным маршем, с собой возьмем только те телеги, что смогут двигаться на ровне со всеми. Таковых, увы, немного. Посему идем налегке. Порядок движения следующий: впереди идет полусотня казаков. Задачи - поиск мест для стоянок, дозоры и выбор наиболее удобного и быстрого пути. Время от времени будет меняться со второй полусотней и давать лошадям отдохнуть. Тут я надеюсь на вас - вам лучше знать, как выполнить задачу наилучшим образом. Драгуны осуществляют боковое охранение и следят за тылами. Господа, я очень опасаюсь того, что мы не успеем. Прошу учесть вероятность вступления в бой с ходу и предусмотреть все на это случай. На этом все. Вопросы?
- А если телега по дороге сломается? Бросим? - Лицо подпоручика барона фон Бруннова выражало только почтение и готовность выполнять приказы, да и тон не давал даже намека на несогласие или нечто подобное. Но вот не покидало меня явственное ощущение, что надо мной издеваются и язвят. Я внимательно всмотрелся в его лицо - молодой, но глаза умные, с некоторой искрой бесшабашности.
- Бросим. Время дорого. И предвидя ваш следующий ваш вопрос насчет заболевших или сломавших ногу бойцов, скажу сразу- пристреливать, что бы не мучились, не будем - позади нас, пойдет наш обоз и будет подбирать таковых. Так что если вам так претит мое командование, то можете пойти и сломать себе ногу прямо сейчас.
- Никак нет! - И глаза честные-честные, прямо как в том указе- вид лихой и придурковатый. Прямо ест глазами начальство. Ох и намучаюсь я еще с ними. В глаза то никто не скажет, а вот как будут выполнять распоряжения очень большой вопрос. На миг даже стало тоскливо без своих ополченцев - вот уж в ком я был уверен, так это в них. Но увы и ах. Имеем то что имеем.
Успел я расслабиться похоже - постоянно мне попадались люди, болеющие за дело и относящиеся ко мне с уважением. Нельзя сказать, что поручики меня не слушали, но вот для них я был невысокий чин, который толком не служил и вдруг стал большим начальником. К таким всегда относятся с недоверием как минимум, а уж как максимум могут просто саботировать приказы. Последнее время мне везло на людей и я, чего уж греха таить, разбаловался.
Тем острее стало чувствоваться расставание с полковником Добрыниным - последнее время я проникся глубоким уважением к этому человеку и "подсел" на беседы с ним. Но брать с собой его я был не намерен - здесь он нужнее. Ответа от государя еще не было насчет новой его службы, но я уговорил полковника уже взяться за дело прямо сейчас. Время дорого и медлить я был не намерен - если придет подтверждение от государя, то мы сохраним просто уйму времени. Так что пусть его. Обойдусь как-нибудь. Хоть и жалко - я даже не представляю, сколько бы заняло времени организация нашего похода. Я бы только обоз дня три собирал, да и то нет полной уверенности в успехе. Попрощались мы скомкано и быстро. Ну да вышло как вышло - в путь.
Дорога тянулась, уходя за горизонт. Пыль, поднимаемая тысячами ног, стояла настолько плотная, что трудно было дышать. Буквально через несколько минут она была везде - набивалась в нос, скрипела во рту, покрыла всю одежду и волосы, стоило только снять головной убор. Пот стекал ручьями и оставлял грязные дорожки на лице и одежде. Солдаты на привалах тратили тройную норму воды, а вечером падали без сил и лишь спустя полчаса вяло ковырялись в густой и наваристой похлебке. Но пыль лучше, чем грязь - если пойдут дожди, то скорость передвижения снизится кардинально, так что остается только молить бога о хорошей погоде. Но как же достала уже эта пыль.
Я довольно смутно представлял свои действия в Керчи. Успеем мы до занятия ее противником или нет? Сможем ли объединиться с командующим обороной Врангелем или нет? Что делать если противник уже занял город? Вопросы, вопросы. В любом случае я знал, что Керчь отдавать противнику плохая идея, но войск для ее успешной обороны было недостаточно. Война все больше требовала свежих солдат и у Врангеля забрали часть войск, сильно ослабив гарнизон. Даже с моим подкреплением, войск будет недостаточно для удержания города. Вопреки всему, мысли постоянно крутились вокруг обороны города. Ничего толкового я все равно сейчас не придумаю - все мои планы не стоят ничего, потому как реальность обычно отличается очень сильно от того, что есть на бумаге. С этим уже я столкнулся и Симферополе и у командующего Горчакова. Нет простых ответов и смогу ли найти единственно верное решение мне самому не известно.
В Керчи я уже был в прошлой жизни, но тогда мы выехали часов в одиннадцать на машине и были в городе вечером. Правда успели и покупаться по дороге и поесть. Сейчас же дорога совсем не походила на прошлую, да я вообще не узнавал места, хотя и тогда особо не приглядывался. Горы мы огибали - нет никакого желания карабкаться по извилистым горным дорогам или тропам.
Казаки сказали, что если так и дальше будем идти, то вся дорога от начала до конца займет семь дней. Может даже пять или шесть, но это сомнительно - скорость марша пришлось снизить на третий день, да и на второй уже шли медленней. К тому же в последний день нужно дать людям передохнуть.
На дороге оставалось все больше брошенных телег - ломались оси и колеса, а задерживать марш я запретил. Уже все приспособились быстро перекидывать груз на целые телеги - их груз уменьшался с каждым привалом, но и сами телеги часто перегружали, и они ломались... Замкнутый круг. Если в Керчи не пополним провиант, то пару дней у нас будут голодными - пока нас не нагонит основной обоз. Рискуем, но риск умеренный и просчитанный - должны прийти даже с небольшим запасом еды, однако в дороге всякое бывает, так что остается только верить и надеяться.
Генерал-лейтенант барон Врангель задумчиво смотрел на набегающие на берег волны. Шум прибоя отвлекал от невеселых мыслей и настраивал мысли на философский лад. Вот только успокоения не было, снова и снова возвращался к полученному письму и распоряжениям новой фигуры при дворе князя Львова. Поначалу барон отнесся к нему как к еще одной выскочке, коих всегда было много у престола. Однако полномочия были у князя широчайшие и не оставалось ничего кроме выполнения приказов. Хотя раздражение они вызывали сильнейшее, можно даже сказать мигрень они вызывали.
Вывести все припасы их Керчи, эвакуировать население и любые материальные ценности, усилить оборону с фланговых направлений. Звучит все красиво и вроде бы правильно, вот только один маленький вопрос мешал всему этому делу - чем вывезти? Где взять дополнительные войска? В распоряжении генерал-лейтенанта всего около восьми тысяч солдат и офицеров. Да только раскиданы они все по полуострову, да и большая часть из них казаки - их в редуты не посадишь.
Только одно предложение барон встретил с пониманием - заминировать дорогу от Камыш-Бурун морскими минами и взорвать при движении колонн неприятеля по ней. Эта мысль хоть и вызывала возмущение нечестностью и своей подлостью, но все же нравилась Врангелю больше всего.
В Камыш-Бурун квартировал казачий батальон и в письме же это место называлось наиболее вероятным местом высадки. Мины в мастерской были, да и не успели все установить, а так даже проще. Да и усилить батальон всеми доступными конными подразделениями, а перед минной засадой выставить легкий заслон. Если мины взорвутся удачно, то стоит и атаковать противника коннице. Оставлять Керчь без боя Врангель не мог - это было противно его натуре и чести русского офицера, по крайней мере он ее понимал именно так. И генерал-адмирал стал действовать, но до последнего его грыз червяк сомнений изнутри - а если он пошел на поводу очередного щегла и высадка будет не там? Если ошибка? Нет, если не будет высадки, то ему же лучше. Ну а как будет? Побережье большое и никто не мешает противнику выбрать любое другое подходящее место.
С другой стороны - он ничего и не терял. Ну да - только усилил имеющиеся тут силы да чуть перераспределил войска. Ну еще редут новый построил, хотя долго он не протянет, но это больше мера отвлечения, и чтобы враг в нужном месте развернулся в боевые колонны. Но сомнения все равно грызли и ничего не успокаивало.
В не самом удобно месте были наспех сооружены редуты на коих расположились 9 рот, в числе около тысячи девятисот человек с четырьмя орудиями и перевел гусарский гросс-герцога Веймарского полк с Донскою резервную N4 батарей, в числе тысяча восемьсот двадцать пять человек с восемью орудиями. А вот редуты были жиденькие, да и когда бы успели выстроить все по правилам. В землю же было закопано двадцать три мины, и, по настоянию князя Львова, еще две взорваны в другом месте для проверки. Взорвалась только одна, но причину быстро нашли и исправили, и после этого были перепроверены все установленные мины на месте предполагаемого движения противника. Ну кроме моря- в море уже не было времени что-либо проверять.
В восемь часов утра 24 мая генерал-лейтенант Врангель получил от наблюдательного поста у Таклинского маяка, располагавшегося в 30 верстах от Керчи, сообщение о том, что с рассветом "... на горизонте появился неприятельский флот, в числе до 70 вымпелов, держащий направление в Керченский пролив". Корабли у Камыш-Бурун несколько раз открывали пушечную пальбу с целью открыть присутствие наших войск и выявить скрытые батареи. Берег молчал. Пальба прекратилась, и противник, не встречая сопротивления, начал высадку.
Вскоре разъезды противника обнаружили русские войска. Конные патрули внимательно изучили диспозицию и вскоре шестнадцати тысячный отряд выдвинулся навстречу русским войскам. У врага было подавляющие преимущество в живой силе, но оставить и отойти без боя Врангель не мог - уйти с позиций, значит оставить неприкрытой со спины павловскую батарею. Но и выиграть сражение барон не надеялся - четыре тысячи пехоты против шестнадцати, на плохоньких укреплениях не располагали к оптимизму и браваде.
Английский генерал Броун сразу оценил шаткость положения русских войск - редуты располагались под углом к дороге, на самой же дороге маячили несерьезные силы русских казаков. Сходу войска стали разворачиваться в боевой порядок, а от казачьих сотен с фланга должны были прикрыть кирасиры и два полка пехоты. Первыми открыли огонь русские пушки, без особых успехов, да и на что надеются русские было не понятно.
Что произошло дальше Врангель будет помнить всю оставшуюся жизнь. В минах были плохие ударные взрыватели, но их успели переделать и сейчас они выполнили свою функцию как должно. Основные конные части, скрытые дальше за холмом, начали разгон для атаки и буквально через минуту в приблизившихся на ружейный выстрел колонны раздались взрывы установленных мин.
Закопанные бочки были сверху присыпаны гравием и только затем замаскированы снятым дерном. Взрывы взметнулись почти одновременно. Куски тел, земля, камни разлетались вверх и во все стороны. Дрожала земля и все в округе было в крови. Камни калечили тела не только попавших в эпицентр взрыва, но и всех рядом стоящих. В одно мгновенье строй английских, шотландских и прочих солдат коалиции перестал существовать. Многие были оглушены, кто-то катался по земле. Крики, дым и ужас витали над полем боя. А через мгновенье в ошеломлённого врага вломилась конница.
Конница атаковала с флангов, где было заложено наибольшее количество зарядов. Увы, но мин явно не хватало на все участки поля боя, поэтому пришлось выбирать. Большей частью заминировали сторону, где маячил заслон казаков и противоположную - там, где противник явно собирался зайти в тыл обороняющимся войскам. Основной отряд конницы с казаками и драгунами атаковал именно этот фланг и весьма успешно - оглушенные и деморализованные взрывами солдаты противника не оказывали вначале сопротивления как такового и очень быстро фланг перестал существовать.
Не показывать основные силы конницы был совет князя Львова и он оправдался - нападения с этой стороны враг никак не ожидал. С другой стороны войска неприятеля с тем же успехом атаковали казаки, там все вышло даже лучше чем ожидалось - лошади кирасир французов, напуганные взрывами и многие получившие ранения, понесли частью стоптав или просто расстроив порядки сосредоточенной пехоты.
Остался центр, на который не было необходимого количества мин, да и что говорить, если из четырех заложенных, взорвались только две, а одна вообще не причинила никакого урону - колонны еще просто не дошли до нее.
Именно тогда генерал-лейтенант ужаснулся и поверил в победу. Именно в такой очередности. Да он видел оторванные руки и ноги, разлетавшиеся во все стороны мозги и вываленные кишки - все он видел до этого. Ничего нового. Но вот так - он не видел никогда. Это меняло все представления о войне. И именно тогда барон понял - мир изменился. Эпоха прошла, наступила новая.
Победы не случилось, хотя была близка как никогда, но увы. Виной тому и не все взорвавшиеся мины, из-за чего конница увязла в незатронутых колоннах противника. Двух косых атак конницы не случилось - противник успел развернуть полки ей навстречу и пришлось отступить. Виной тому и, как оказалось, и сам барон Врангель, что не отдал приказ об атаке своим пехотинцам - поосторожничал. Виной тому и рано задействованные заряды- не все войска успели развернуться в колонны и многие еще только начинали перестроение. Есть причины, но главная причина - он не верил и выстраивал войска так, чтобы была возможность отступить. Теперь ужу поздно кусать локти, и главное Врангель знал - виноват именно он. Победа была практически в руках и казалось еще миг, и враг побежит, но нет - враг не побежал. Враг - отступил и это было поражением. Хотя свою кровавую жертву война забрала - поле боя было усеяно трупами и своих, и чужих, но чужих больше. Бегущих бойцов смогли остановить командиры и заново построить в колонны. Но и идти в атаку английский генерал не спешил, а может и не мог - бардак образовался в его войсках первостатейный.
Барон не знал, сколько солдат коалиции осталось на поле боя, но много. Очень много - первые минуты очень дорого обошлись англичанам, когда русская конница практически безнаказанно вырезала противника. Телами было усеяно все в округе. После битвы Врангель отступил. Из почти четырех тысяч солдат осталось только три с половиной, у конницы же потери доходили до двух третей состава. Очень много раненых, просто чудовищно много. Сколько потерял враг? Ну никак не меньше четырех тысяч, скорее больше. Но все это не имеет значения - свой шанс на победу барон упустил. Керчь придется оставить.
Радовало другое - батареи были частично вывезены и из бухты успели уйти все торговые суда. Большую часть запасов тоже вывезли. Крепость Еникале на другом фланге сражалась с пытавшимися прорваться в Азовское море пароходами до самой ночи и только после этого взорвали батареи и отошли. Сейчас Врангель отводил все войска и собирал их в кулак. Будущее виделось смутно, но безрадостно - имеющимися силами Керчь не отбить и не удержать. Остается только беспокоить противника и не давать орудовать на полуострове.
И вот теперь генерал-лейтенант смотрел на волны и слушал прибой, а сам думал - кто же такой этот князь Львов, что смог так точно предугадать ход действий противника и откуда у него такие идеи насчет применения мин?
С войсками генерал-лейтенанта Врангеля мы встретились уже пройдя Феодосию. Новости не радовали - Керчь оставлена, крепость Арабат была обстреляна кораблями противника, но нанесла урон неприятелю и вынудили пароходы отойти. Коалиции открыт путь в Азовское море и значит Геничесвск и Таганрог подвергнутся нападению. Основное снабжение продуктами осуществлялось через Азовское море, теперь же этот путь был закрыт, а значит Керчь нужно возвращать. Вот только ли хватит у нас сил? Как ни крути, но противник имеет явный численный перевес.
- Барон, - я обратился именно так, как бы подчеркивая наше неформальное общение и ставя между нами знак равенства, - давно ли противник занял город?
- Думаю сегодня с утра и занял, Керчь была недалеко от места битвы и ему ничего не стоило просто прийти и взять ее. - Барон явно переживал свое отступление, хоть битву и объявили своей победой обе стороны, мы, аргументируя потерями противника, а оный указывал на оставление нами позиций и города. Под глазами у генерал-лейтенанта Врангеля залегли глубокие тени, глаза были красные, но тут не понять - то ли ветром надуло песок, то ли просто не спал. Скорее всего и то и другое.
- Хм, а сколько нам времени идти до города?
- Ежели выйдем сейчас, то подойдем аккурат к девяти вечера. Но ставить лагерь в темноте не самая лучшая идея. - Барон устало вздохнул и закончил свою мысль. - Да и ваши люди только с марша, пока отдохнут и поедят, пока выдвинемся будет уже поздно идти - часов в пол одиннадцатого только прибудем.
Я задумался, идти к городу что бы стать около него лагерем идея глупая - барон тактично обошел этот момент, не желая портить отношения с большим начальством. Но недосказанность в его словах я уловил. С другой стороны - стоять лагерем здесь или тем более отступать нам тоже нет особого смысла - Керчь так не отобьешь.
- Становиться лагерем под городом мы не будем - это плохая идея. - Я прошелся по палатке, налил в стакан воды и выпил сразу его весь. Жарко. - Как вы думаете, что первым делом будут делать солдаты противника?
- Займут наши батареи. - Ни на секунду не задумываясь отчеканил барон.
- Я думаю тут вы ошибаетесь, первым делом они начнут грабить город. Занять батареи пошлют конечно же кого-то, но это будут явно неудачники и провинившиеся.
- Позвольте! - Брови у моего оппонента взлетели вверх, явно не поддерживает мое мнение. - Это же коалиция цивилизованных государств. Да турки могут начать грабежи, но я уверен, англичане и французы не дадут им это сделать и если грабежи будут, то в единичных случаях. - И такая сила и убежденность в своей правоте была в его словах, что я и сам засомневался. Насколько я помнил, все эти "цивилизаторы", грабили и насиловали всегда, что в 19 веке, что в 20. Да что там, если после революции высадившиеся войска союзников грабили и истребляли все население, до которого смогли добраться. Да и во второй мировой войне вели себя почти так же, разве что, не убивали без причин, да и грабили меньше. Нет не верю я в цивилизацию. Я фыркнул.
- Вы слишком их переоцениваете, готов поставить все свое жалование против вашей копейки, что грабить они примутся в первую очередь. Потом покаются в церкви, и Бог им все простит, так они всегда думали и думают, а вот разбогатеть за чужой счет у них желает каждый. Хотя посмотрим, если вы правы, то это нам сильно осложнит дело, если же я прав, ту будет шанс на победу.
- И что же вы предлагаете? - Скепсис, явное неверие. Хотя что там, я тоже не знаю, верю я в это или нет.
- Подойти к Керчи ночью, умельцы из казаков должны вырезать дозорных. Вся же основная масса пехоты пойдет в атаку. Молча, без факелов, что бы противник понял, что атакован не сразу, пусть до этого списывает на конфликты межу союзными солдатами. Там же сборная солянка - французы, англичане, турки. Было бы ошибочно говорить о полном взаимопонимании их рядовых, особенно когда дело касается наворованных материальных ценностей.
- Хм. Так не атакует никто. Это против правил, да и куда стрелять ночью? Невидно же ничего. - Неверие еще видно на лице, но в шанс он и сам хочет поверить, что ж предоставим ему такую возможность.
- Именно поэтому у нас будет шанс. Они не ожидают ночной атаки, к тому же нам проще - искать противника следует в домах, а их уже мы увидим, а там факелы зажечь можно. Стрелять же да проблемно, но это нам как раз в плюс - стрелять не только нам тяжело, но и противнику, а оружие у него более дальнобойное и кучность у него выше. Тут дело решит штык.
- А в штыковой атаке равных нам нет! - За меня закончил барон.
Он поверил. Правда от моего плана тут же полетели клочья, но он сам же находил решение. Боже! Сколько же тут мелочей - как найти дорогу в темноте и не заблудиться, кто будет показывать ее и как выставить ориентиры (фонари закрытые с трех сторон он предложил сам в качестве маяков), с какой стороны к городу подходить, где входить, как проводить атаки (держаться только десятками, далеко от своих не отрываться, идти дом за домом). И многое. Многое другое. Да уж, полковник я еще не настоящий, мне еще учиться и учиться.
К городу подошли только в третьем часу ночи. Казаки были заранее высланы для прокладки пути, но фонарей оказалось не так много, хотя поначалу обходились кострами. Потом еще полтора часа собирались. Потом разбивали маршруты для атак, затем снимали дозоры. Да еще отправляли отряд на захват павловской батареи - с тыла ее тоже не могли успеть укрепить, а атаковать город без ее захвата было глупо.
Однако захватывать батарею мы будем не сразу - подобраться незамеченными там сложнее, поэтому сначала пойдет атака в город, а как на батареи всполошатся и отвлекутся, то тогда и ударят. С трудом удалось уговорить Врангеля остаться и координировать битву, я же с сотней казаков шел в третьей волне - совесть мне просто не позволила стоять в стороне. Точного числа воинов противника мы не знали, но всяко больше десяти тысяч, а вот насколько больше мы сможем узнать только после боя. Или больше на две тысячи или на все пять. Сомнительно что будет их около двадцати, просто не было столько времени у коалиции нагнать столько сил, а в битве участвовало всего шестнадцать, которые еще и потери понесли. Но что-то им с кораблей прислали наверняка.
Почему не принято атаковать ночью я понял очень быстро. Все сразу же пошло наперекосяк. Маяки зажечь удалось далеко не везде, факелы не зажигали и поэтому постоянно кто-то спотыкался. Да и я сам пару раз навернулся и пребольно ушиб колено. По итогу мы вышли совсем не там, где намечали, но поняли это не сразу - первые стоявшие домики были пустыми и было дело подумали, что просто еще не нагнали своих.
Вломившись в очередной дом и навернувшись об какой-то предмет на полу, я услышал французскую речь. Дом явно не зачищен. В ответ бахнул выстрел, потом еще потом крик боли и тут же он обрывается. Ну да - колоть штыками по-тихому, как раз тот случай, ага. В комнате меня ждали четыре трупа и наш солдат, торопливо перевязывающий себе бедро какой-то тряпкой. В соседнем доме тоже бабахнуло и кто-то громко завизжал, потом резко крик захлебнулся. дальше пошло по нарастающей. Стреляли и орали опознаваясь свои и чужие. Факелы нам больше мешали, чем помогали - по факелам стреляли из черных провалов окон и все равно не видно врага.
- Да поджигайте этот хренов дом, в господа бога вашу мать! - Кто-то из казаков отдал приказ и тут же на крышу и в окна соседнего дома полетели факелы. В ответ из окон грохнул запоздалый залп, но никого кажется не задел.
Гореть заживо никто не хотел и из окон и дверей попер враг, тут же грохнули в разнобой наши ружья. Я тоже в кого-то выстрелил из винтовки, только ни в кого не попал. Кстати, а где казаки? Вокруг наши пехотинцы.
- Ваш сиясь! Ваша сиясь! - откуда-то справа ко мне подбегает незнакомый казак. - Где ж вы же потерялись. Не дело так! Мы с ног сбились вас ища! Не гоже вам без охраны! А ну солдатики охранять князя! Да живее так вас раз так!
Все смешалось: крики, выстрелы, стоны, огни и тени. Начинающиеся пожары- никто и не думал гасить дома, куда там - самим бы уцелеть, да врага убить. От дома к дому, где, стреляя, где, сходясь в рукопашную, а где и просто выкуривая противника мы шли в город. Сзади нас начинались пожары и нужно было торопиться, а то и сами сгорим. Мы сами себя загнали в ловушку, но никто никого не винил. Понимание, что отступать некуда толкало нас вперед с отчаянной храбростью. Я и сам вламывался в дома и стрелял, потом просто рубил и колол саблей. Ленты с пустыми гильзами я где-то потерял, да и как тут перезаряжать - ни черта не видно.
Вот дома пошли побогаче и впереди шла какая-то битва, выскочив из-за поворота я на мгновенье оторопел - французы рубились с османами.
- Руби! - только и успел выкрикнуть я и сам воткнул саблю в ближайшего солдата. Дальше все воспринималось только урывками. Вот мы на каком-то пустыре торопливо перезаряжаем ружья, причем я уже не своей винтовкой, а с английским энфилдом. Метрах в двадцати позади нас языки пламени уже начинают пробиваться через крышу, но все равно очень плохо видно.
Вот мы вламываемся в какое-то богатое здание готовые убивать любого вставшего на пути и обнаруживаем своих. Чуть не порубили друг друга. Вот мы с тремя солдатами бежим что есть силы под окна дома, из окон которого только что отгремели выстрелы. Быстрее! Нам нужно успеть! Кидаю в окно факел, но его тут же выбрасывают обратно, грохот и на меня брызгает чем-то липким. Подбираю факел и забрасываю его снова.
Вот вламываюсь в двери и разряжаю оба пистолета. Пистолета? Откуда они у меня и где винтовка? Поскальзываюсь в чем-то липком и со всего маха падаю на что-то очень мягкое. В ушах звенит и ничего не слышу.
Вот я с толпой спешенных драгун колю штыком в каком-то переулке турок. Отвожу чужой штык и делаю выпад сам. Сверху что-то сверкнуло, поднимаю оружие поперек и получаю в него сильнейший удар. Шаг вперед и удар прикладом, теперь колоть.
Вот сидим в доме и отстреливаемся из окон из английских винтовок, сзади их перезаряжают при свете лампы другие. На нас прут и прут англичане. На первом этаже уже во всю идет рукопашная. Я стреляю, отмечаю краем сознания, что попал и тут же тянусь за другой винтовкой.
И так длится, и длится. Когда же закончится эта бесконечная ночь! Все урывками, везде сплошной хаос и мы, его принесшие, сеем его и пожинаем плоды. Чувств нет, вернее есть, но они вспыхиваю как спички и так же гаснут. Есть одно - решимость идти вперед, все дальше и дальше. Нет ни завтра, ни вчера - все время укладывается в доли мгновений.
Прихожу в себя на в доме на набережной. Мир из мозаики складывается одним рывком и принимает объем, краски и звуки. По нам выстрелили с какого-то корабля. Да уже утро. И город горит, теперь мы уже не воюем - мы спасаемся, так же, как и солдаты противника. Разбегаемся из гибнущего города как тараканы. Где-то еще идут перестрелки, где-то в ловушку из сплошного пожара попали люди и их крики рвут душу. Но что мы можем сделать. Рядом солдатик крестится и втихаря поглядывает на меня. А что я? Так. Осматриваюсь.
Голова перевязана какой-то тряпкой. Щупаю - на тряпке то ли засохшая грязь, то ли кровь. Голова тут же реагирует на прикосновение и меня начинает подташнивать. Ясно.
Штаны порваны в нескольких местах и на бедре отчетливо видны следы чьих-то зубов. Пальцы левой руки не слушаются. Болят ребра, да и все тело отзывается болью на любое движение, но это терпимо.
- Надо уходить, ваш сиятельство! Как бы не оказаться в огненном мешке, как те османы, коим вы в ней подожгли все дома чтоб не вырвались. А ну как и с нами такое же сделают. Да и с кораблей супостат стал постреливать.
Я? Приказал поджечь дома вокруг турок? Что-то припоминаю и нет не вокруг, а только с двух улиц. Да там действительно огненный мешок образовался, но брать эту полусотню зданий не было никаких сил. А так пламя и до них должно было добраться. И судя по крикам уже добралось.
- Выход разведали? Пройдем? - это я уже к казаку. Господи ну и сборная солянка вокруг меня - все из разных подразделений и ни одного знакомого лица.
- Не сумневайтесь. Прохор если сказал, что пройти можно - значит так оно и есть. Добрый казак и дело знает.
- Тогда пошлите гонцов - выходим и перебежками от дома к дому. Не сбиваемся в кучи, но и не разбегаемся далеко. Как предупредишь - выходим.
Тут же срываются несколько молодых парней и убегают. Ко мне сразу же подходят два солдата и придерживая за руки, помогают подняться. Но я их отсылаю и иду сам.
- Раненым помогите. Да не забудьте никого, я уж и сам дойду.
- Ну, с Богом!
И мы вываливаемся на улицу, тут же винтовки на изготовку и ждем пока выйдут все и вынесут раненых. Мою самостоятельность игнорируют все те же солдаты, хоть и дали выйти самому, но на улице перед перебежкой тут же подхватывают меня под руки. А сильные лоси - еле ногами переставлять за ними успеваю. Так перебежками продвигаемся четверть часа. Гасим еще четыре очага сопротивления и находим еще две толпы наших воинов. Говорить подразделения язык не поворачивается - заляпаны грязью и кровью, часто раненые в каких-то обмотках, все в саже и у всех слезятся от дыма глаза. Оружие самое разномастное, понятие о дисциплине весьма условно - какое уж тут подразделение.
Уже перед выходом из города я потерял сознание - растрясло все-таки. Очнулся уже в палатке. В моей палатке. В той, что достал мне полковник Добрынин в Симферополе. Старенькая, но на диво прочная ткань и все тот же переносной столик для бумаг, на котором сейчас лежали какие-то медицинские штуки и противно воняло какой-то микстурой. Сажусь на кровать и тут же падаю обратно - голова кружится неимоверно, да и слабость дикая во всем теле.
- Да куда же вы это, ваше сиятельство! Вам вставать никак нельзя, да еще резко так! Ишь чего удумали! Дохтур сказал, что нельзя вам только лежать и лежать. - Быстро затараторил какой-то молодой парень. И тут же уже тише себе под нос продолжил. - Голова-то пробитая, прости господи, а туда же - вскакивает тут. Еще и на коня поди влезть попытается.
Хм, а где мой денщик? Да и что-то больно разговорчивый солдат, не пуганный совсем при начальстве такое говорить. Переждал головокружение и только собрался задать вопрос насчет своего денщика как он появился.
- Очнулись, ваше высокоблагородие. Эко здорово вас помяли. Солдатики говорят, что с троими сцепились, когда вас нашли. Чуток не успели, громила вам так по каске своим дрыном засветил, что думали голова отвалится. А нет, бог миловал. А я мундир вам ходил организовывать, ходить в этом никак нельзя. Сейчас вас покормим, а опосля и мундир будет. Да вы не волнуйтесь, есть тут портной один - все будет в лучшем виде. - Поток слов из него шел не останавливаясь. Он все говорил и говорил, я уже начал было засыпать под его говор, но меня приподняли, умастили на подушки и стали кормить какой-то кашей. Есть не хотелось, но под болтовню моего денщика на удивление съел все. Но денщик у меня явно молодец - это ж надо, найти тут портного, да и материю где-то нашел. Вот уж чего не ожидал. Повезло мне с ним однозначно.
Я успел поспать и еще раз поесть, когда ко мне заявился барон Врангель. Был он сильно вымотанным и уставшим. Явно не спал до сих пор, а уже вечер на дворе. Я, грешным делом, даже порадовался, что не на мне этот груз дел. Вот уж суеты сейчас хватало с избытком. Главное я знал - Керчь наша, город горит до сих пор. Противник частью уничтожен, частью сгорел, частью разбежался.
- Вижу вы пришли в себя князь. Доктор говорит, что дня три вам нужно лежать, да и неделю потом никаких нагрузок. Вам сильно досталось. Так что вы уж извольте выполнять предписания.
- Знаете я ему верю, но дел невпроворот, а я тут валяюсь.
- Не мучайтесь, дел много, но нет неразрешимых. - Врангель сел на стул, откинулся на спинку и на секунду прикрыл глаза. Затем открыл и продолжил. - наши солдаты выходили из города почти целый день. Сейчас мы не армия, сейчас мы больше похожи на лазарет. Если бы не дивизия казаков, что я оставил в резерве, то и не знаю, как бы оно повернулось. Очень помогают собирать своих. - Секунд пять помолчал и продолжил.
- Ночная атака удалась. Вражеской армии больше нет. Есть перепуганные мародеры, что сдаются при виде казаков. Хотя отловили не всех, далеко не всех - очень много их разбежалось в темноте и теперь вся округа наводнена одиночками и группами, я бы сказал шайками, неприятеля. Да. Именно шайками, вы были правы. Город встретил коалицию хлебом и солью, но в ответ солдаты тут же начали грабить. И французы с англичанами не отставали от турок, я бы даже сказал лидировали. Отрубали головы, пытали, насиловали. А помогали им местные татары, что с готовность показывали на русских или места где можно поживиться. Хорошо, что вы настояли на вывозе из города госпиталя, я даже не знаю - уцелели они бы в таком бардаке. - Барон хмыкнул и продолжил.
- Кстати о шайках. Наши солдаты сейчас тоже весьма их напоминают своим видом. А уж вооружены как бог на душу положит. Так что формировать подразделения придется заново, да и многие командиры погибли. Сейчас к нам вышло чуть более двух тысяч человек, но очень много раненых среди них. Очень много. Да...
- Наши медики не справляются, больные лежат под открытым небом, дисциплина порушена. Сделать опять боеспособное подразделение будет не просто. Если бы не казаки, нас можно было бы брать голыми руками. Но казаки у нас есть и поэтому у нас есть даже пленные, которых некому охранять. Да и пленных больше чем нас. Шутка ли - больше четырех тыщ. А их еще кормить нужно. Нда.. Победа. Как-то не так я ее представлял князь, совсем не так...
- Барон, я тут подумал. Бесчинства армии коалиции с мирным населением нужно задокументировать со всей тщательностью, я напишу сопроводительное письмо и отправлю государю. Нужно нам опубликовать и поднять волну про сие непотребство. Иначе, боюсь, англичане первыми подсуетятся и будем мы кровожадными чудовищами, а не они.
- Ну насчет нас и так понятно, тут даже я с ними соглашусь, знаете крики из города доносились и сюда. Ночью горящий во многих город, пальба и крики. Это знаете ли не для слабонервных. И разобраться кто где - не было никой возможности. Батарею мы захватили, даже пушки подтащили, да и англичане успели несколько своих завести. Но толку то! Куда стрелять совершенно не понятно. Одно радует - утром было сунулось несколько кораблей ближе к берегу, а мы в них ядрами, да подпустив близко. А вырваться быстро отсюда никак, да и маневра нет никакого - мы же суда затапливали в бухте. Вот и утопили сегодня два паровых корабля. Да ваши орлы захватили у берега еще одно судно, что десант перевозило. Правда спасаясь от огня на нем и выбросились в результате на косу.
- Ах да. Еникальскую крепость мы опять взяли и пушки в ней стоят. Так что пролив мы контролируем, вот только часть кораблей ушло в Азовское море в рейд по нашим тылам. Нда...Но второго такого десанты мы не переживем. Сейчас корабли противника отошли, но высадки с них нигде не замечено. Жаль только покидая ее взорвали стену, да и сломали все, что можно было сломать. Теперь все ремонтировать, да отстраивать. Нам нужно подкрепление. Причем срочно.
- Всем нужно подкрепление, но срочно его никак не организовать - все что можно было я привел с собой. Да и не думаю, что прямо сейчас решаться на вторую высадку. Главное для них Севастополь и никто не отдаст войск вместо штурма. С них требуют взятие города и ослаблять войска с этого направления никто не даст, но вот подвезти морем могут. Но некоторое время у нас все же есть. - Я вздохнул, а что тут еще скажешь - войск и так не хватает и везде они нужны, но ведь их нужно откуда-то взять. - А сбором показаний выжившего гражданского населения займись все же в первую очередь. Мнение общественности не только нашей, но и за рубежом очень важно и тут мы должны быть первыми. Государю я сам все отпишу, но нужны факты. И самым скорейшим образом все нужно будет отправить в Петербург. Даст бог отмахаемся.
- Да уж, - барон хмыкнул, - в нашем деле победил не тот, кто победил, а кто громче об этом заявил, а промолчишь, так никто и не заметит и чинами обойдут.
- Чинов мне хватает, но смысл вы поняли верно - нам нужно как можно громче пошуметь. И лучше это будет раньше, чем англичане поднимут вой, а вой они поднимут однозначно - такова их порода, да и выгодно им выставлять нас дикарями и исчадьями ада.
- Ну насчет исчадья я не знаю, но выглядели вы очень даже похоже. - Барон еще раз хмыкнул и улыбнулся. Вопреки всей логике последняя фраза подняла ему настроение. Ну да и хорошо - я-то уеду, а ему тут все разгребать и тянуть этот воз на себе. Дорого нам обошлась победа. Очень дорого. Но и отдавать Керчь было нельзя. А вот надолго ли мы ее вернули - время покажет. С этими мыслями я и уснул.
Симферополь встретил Наталью Лопухину неприветливо. На период войны город стал тылом русской армии и если до вторжения коалиции в городе едва насчитывалось двенадцать тысяч человек, то сейчас город стал чуть ли не со стотысячным население. Естественно, для всех домов не хватало. Как потом узнала Наташа, под госпитали было сейчас занято семьдесят казенных и частных домов. Насколько этого мало она поняла сразу как об этом услышала - часто встречались бараки, отстроенные для размещения раненных. Когда скопилось раненных в городе больше десяти тысяч, то вспыхнули эпидемии тифа и холеры.
О главном консультанте военных госпиталей профессоре Пирогове отзывались все с пиететом и гордостью, вместе с остальными немногочисленными военными и гражданскими врачами он делал все возможное для помощи раненым. Он осматривал сотни пациентов ежедневно, делал операции, вводил профилактические мероприятия, читал лекции. Это именно он внедрил в армию наложение гипсовых повязок. Если Симферополь можно было назвать городом-лазаретом, то профессора Пирогова - его душой.
Но это было позже, а сейчас были заполненные улицы людьми в военной форме, вездесущая пыль и грязь, да навоз на улицах, которые в них просто утопали, проблемы с поиском жилья и усталость с длинной дороги. А еще были стоны раненных и больных, погребальные процессии, заунывный звон колоколов и одновременно с этим звуки вальсов, полек и кадрилей. Город несмотря ни на что жил, но ощущение от всего этого было на душе у Натальи премерзкое.
Александр Ильич Стешин, тот самый генерал и друг ее отца был обходителен и, что более важно, очень хорошо ориентировался во всей этой неразберихе. Нашлось и жилье, правда без прислуги, но с питанием. Более того, узнав, что здесь присутствуют сестры милосердия из Крестовоздвиженской общины, он сразу же определил к ним Лопухину - все же женщины благородного сословия, да и под началом самого Пирогова - это понимать нужно!
Эту общину создала вдовая великая княгиня Елена Павловна все силы свои после смерти мужа великого князя Михаила Павловича, брата императора Александра-I, отдающая благотворительности. Были и другие сестры милосердия, например, сердобольные вдовы из петербургских и московских Вдовьих домов, но статус был совершенно другим. Стоит сказать, что поселили их далеко от раненных на окраине города, да еще в холодных и сырых татарских саклях, хотя миссия у них была не менее благородна и помощь их была даже более чем ощутима.
Все эти тонкости Наталья поняла далеко не сразу, но потом была очень благодарна генералу за проявленное понимание - ютится непонятно где ей совсем не хотелось.
А вот сестры приняли ее сдержанно. Наталья приготовила пламенную речь, где объясняла свой порыв весьма убедительно, но говорить ничего не пришлось - сестра милосердия Анна Александровна Кушнир только покачала головой и отправила набираться опыта у другой сестры милосердия - строгой и обладающий просто безграничным терпением Валентине Михайловне Валавской.
Определили ее в военный госпиталь на улице Долгоруковской, спешно обустроенной до войны гимназией, ранее выкупленный за казенный счет дом генерал-майора Ревелиоти. Здание было строгих форм с просторными палатами внутри.
- Повязку, Наталья Петровна, накладываете не так туго. Туго наложенная повязка мешает движению кровотоков и может вызвать нежелательные последствия.
- Валентина Михайловна, но бинт еще мокрый! Как можно таким бинтовать? - Наталья была до глубины души возмущена таким отношением к делу, но ее пыл охладила ее наставница всего одним словом.
- Не успевают. Не успевают бинты высохнуть. - Валентина Михайловна тяжко вздохнула, а затем продолжила пояснять. - Не хватает всего: бинтов, лекарств, анестезии, операции делаются зачастую без всякого наркоза. Да что там анестезия, если даже в тюфяки для солдат набивают полусгнившую солому, слегка подсушенную на солнце. А что осенью тут творилось вообще не передать - пока не приехал Пирогов, раненные лежали по две-три недели дожидаясь врачебной помощи. - Наставница поправила наложенный Натальей бинт, помогла завязать и пошла из палаты, позвав рукой за собой подопечную.
- Если бы вы знали, как было тяжело в начале, да еще эта эпидемия холеры и тифа. Сколько сестер умерло, а уж солдат просто не счесть. Сейчас полегче, уже устоялось как-то, благодаря Пирогову, храни его Господь. - Она набожно перекрестилась и продолжила наставления.
- Вы заметили, что как только мы собрались уходить больные стонать начали громче, так вы не пугайтесь - так они хотят привлечь наше внимание, вы им сказку или истории расскажите, если есть время. - Опять вздохнула, поправила платок и продолжила. - Тяжко им целыми днями лежать, вот и привлекают наше внимание, вы на них не обижайтесь ежели кто в сердцах непотребное слово скажет, всяко бывает, но в душе они добрые. Говорите им. Что выздоровеют они все обязательно, пусть верят - вера чудеса творит. Был у нас случай такой, один больной жаловался, что ему лекарства не даю, да где ж их взять то, только в тяжелых случаях их выдаем, но сестра вняла его просьбам - развела сахар в воде, да в банку из-под микстур налила, так не поверите - на поправку быстро пошел. Истинно в библии сказа - все по вере вашей.
- Так это же не в господа вера получается. -Робко заметила Наталья.
- Все вокруг по воле его, даст бог поправятся, а там веры в себя не было, вот и дали ему веру эту. Да и молимся мы за здравие. В себя тоже верить нужно Наталья, а мы им эту веру давать должны. Ну да ладно, пойдемте к прооперированным.
Вот так и шло ученичество Натальи. Сначала ей было дурно от запахов и вида загноившихся ран, но потом притерпелась. А дальше ее стали уже отпускать и в бараке к солдатам, вот там ей уже стоило неимоверных усилий не подать виду и не выплеснуть наружу свой завтрак. Вонь немытых тел, пропахшей потом и болезнью одеждой, бегающие вши... Да господи, все и не перечислишь. Самое страшное открытие было то, что одежда новая на складах была, вот только ее не выдавали - нет разрешения, а так это все по учету. А само разрешение непонятно у кого и брать - все отсылали друг к другу. Лопухина обошла всех, но результата не было. А потом ей кто-то сказал, что есть в городе полковник Добрынин, оный как раз разбирается со снабжением и полномочия имеет просто огромные. Нашла, убедила, сводила даже в бараки и дело решилось - буквально в тот же день привезли новые чистые рубахи. Вы скажете мелочь, но ведь нужно старую одежду постирать, а больным переодеться. Представьте, что вы месяц лежите в одной рубахе на вонючем тюфяке, а до этого еще бог знает где. То-то и оно - это уже правдивее назвать ветошью, но никак не рубахой.
А потом принеслась весть, что в Керчи было несколько сражений и скоро должны привезти раненных. О самом сражении слухи были разными - кто говорил разбили коалицию, а кто наоборот, что барон Врангель был бит и отступил. В одном все сходились - раненных будет много. Как узнала от Добрынина Наташа, именно в Керчь направился князь Львов с подкреплениями, но все плохие мысли она гнала прочь - даст бог обойдется. Хотя в воображении и возникал образ князя, но почему-то он имел раны как умерший вчера безрукий солдат и это рождало настоящее беспокойство. Боже, какая же она наивная была в своем имении - "несильно ранят" в ее воображении тогда было чуть ли не царапиной, а вот сейчас она уже насмотрелась всякого, даже к запаху притерпелась в бараках, ну почти.
А дальше пришлось ассистировать на операции - никого рядом не оказалось, вот вызвалась. То как отпиливают руку она запомнила на всю жизнь, но ничего сдержалась, хоть и вышла с операции зеленого цвета, но в оброк не падала и выполняла все распоряжения доктора. А потом она выносила в корзине ампутированные конечности и случайно поскользнулась, и рассыпала свою ношу. Вот тут уже нервы Натальи не выдержали, и она разрыдалась.
Так ее и застала Анна Александровна. Женщина стала ее успокаивать да расспрашивать о причинах и тут, неожиданно для себя, Лопухина все рассказала. И все свои переживания за больных, и как она не может до сих пор привыкнуть тяжелым увечьям, и про князя Львова излил свое беспокойство и еще много чего. В этой сумбурной исповеди разобраться казалось было невозможно, однако её поняли и даже успокоили, затем напоили чаем и перевели в помощь аптекарям.
- Сами посудите, голубушка - скоро прибудет много раненных, а у нас с лекарствами плохо. Так вы им поможете - все же мещанку к такому делу не всякую приставишь, а вы у нас образованы. А заменить вас тут уже более простая задача - охочих людей много, помогают. Да и не дело юной девушке видеть такие непотребства, я-то думала вы у нас до сих пор с легкоранеными, а вас по недосмотру уже и к солдатам в бараки отправляли. Куда ж это годится, что потом в обществе скажут.
Так и оказалась она в помощниках аптекарей. То ли разговор помог, то ли работа стала отнимать все внимание девушки и если князь и вспоминался, то о редко и вскользь. Да и работы навалилось столько, что, приходя домой Наталья была вымотана так, что не чувствовала ни рук, ни ног, только и могла что вяло поковыряться в еде да лечь спать. Не было никаких мыслей и на кровати - стоило только уложить голову на подушку, как сразу же проваливалась в мягкую тьму до утра.
В Керчи Андрей задержался вопреки своим планам. Да и как тут что-то планировать, ежеле вопросов нужно решать срочно и много. Барон Врангель все же военный, а тут больше административных вопросов. Начнем с того, что большую часть припасов из Керчи вывезли, а та что осталась сгорела - снабжение сейчас вышло не самое удобное. Следующим вопрос пленных - их слишком много для имеющихся войск. Ну и вишенка на торте - раненные. Оставленный в Керчи госпиталь не пострадал, но вместить в нем всех нуждающихся не мог в свои 300 койко-мест. Была огромная нехватка врачей и лекарств, да что там - раненных просто негде было размещать - из более полторы тысяч домов осталось целыми дай бог сотня, остальные либо превратились в одни стены с рухнувшей кровлей, либо так пострадали, что проще новые построить.
Раненных частично отправили в Феодосию - но там тоже была нехватка врачей и госпиталей. Так что основная надежда была на Симферополь, но опять-таки - нужен большой обоз, нужно питание для людей и тягловой силы в дороге, нужна охрана...
Андрей устало потер лоб и вышел на улицу из палатки. Голова все же еще побаливала. Видать хорошо его приложили, было даже интересно посмотреть на то, что сталось со шлемом, но его так и не нашли. Да и не искали особо. А запасного у князя не было, так что с непосредственным участием в битвах стоит повременить. После случившегося, Андрей с тоской вспоминал бронежилеты и что-то подобное дал зарок себе сделать.
Осматривая военный лагерь, он хмыкнул - ну да "военный" лишь по названию - вернувшиеся жители были в нем постоянными гостями, а кое-кто и поставил уже свою палатку или шалаш. Вот еще одно дело появилось - навести порядок. Барону Врангелю тоже не позавидуешь. Если Андрей занялся больше гражданскими вопросами, то барон военными - укрепить Павловскую батарею с тыла, привести её в надлежащий вид, Еникалейское укрепление отстроить и опять таки укрепить, установить пушки и многое другое. Врангель подошел к делу основательно и теперь использовал любые ресурсы для усиления обороны. Да еще патрули в городе - не все же сгорело, а мародерства никто не хотел допускать - хватит и того, что натворили войска коалиции.
Сам же князь Львов сейчас занимался устройством пленных. Очень кстати вспомнились Аджимушкайские каменоломни, откуда добывали камень для строительства в городе. Теперь там в спешном порядке сами же пленные отстраивали себе бараки. Да бараки - та еще головная боль. Дерева не хватало, даже разобрали посаженный на мель парусник, но все равно получались какие-то полуземлянки. Ну хоть так. В основном же лагере для пленных не было и такого, да и питание было весьма скудным и готовить его было проблемно.
Нет, никто солдат не заставлял заниматься в каменоломнях и строить там жилье - ничего подобного. Просто питание там было сытнее, нормы от выработки четко прописаны и выполнялись неукоснительно. Более того, даже запустили небольшую типографию, но которой печатались талоны, за которые пленные могли сами купить себе в лагерных магазинах спиртные напитки и табак. Так что в каменоломни еще нужно было попасть - конкуренция среди пленных за работу была бешенная, доходило до смертоубийств. Но как-то порядок стал уже выстраиваться и постепенно все больше заключенных переходить в новый лагерь. Добываемый же камень частью продавался, на вырученные средства для военнопленных закупались продукты и прочие вещи. Кормили же их за казенный счет, но тоже - все зависит от выработки бригады. Понятие коллективной ответственности Андрей ввел сразу же, да и учет проще, а людей итак не хватает.
Большая часть камня переправлялась в Керчь на нужды генерал-лейтенанта Врангеля, чему тот был очень рад. Так рад, что все ему мало. Но пленных в город Андрей не пускал - там осталось много оружия под завалами и допускать соблазнов среди пленных ему не хотелось, так что разбирали их местные жители, они же хоронили найденный тела.
Андрей хмыкнул. Да местные жители - та еще проблема. По описи было в городе около двенадцати тысяч, большая часть сбежала при появлении неприятеля, осталось дай бог тысячи две из которых часть была предателей-татар, а другие просто наивные идиоты или беднота. Вернулось же дай Бог тысячи шесть. Своим указом князь запретил селится в городе и его окрестностях татарам, а все их имущество отчуждалось в казну. А вот куда девать самих татар он не совсем понимал - люди зачастую семейные, в лагерь их не посадишь... Хотя... А пусть они и будут работниками лагеря - там им будет и работа и кров, да и пусть поработают мелкими надзирателями за своими союзниками.
- Ваше сиятельство, газеты пришли свежие. Я вам принес, может и кофею к ним? - вездесущий денщик Скоморохин взял моду появляться сразу же, как только князь выходил из палатки и старался к этому времени подгадать какую-то мелкую, но приятную новость. Особого угодничества за денщиком не водилось, но вот такими мелкими делами он проявлял свою заботу и выражал уважение.
- Что же, ты прав, нужно немного отвлечься. Газеты с кофе в самый раз будут. Почитаем что пишет эта братия, может и аппетит не испортится. - Князь задумчиво оглядел наш стихийный лагерь и махнул рукой. Действительно стоит отвлечься. В этом веке решения принято принимать неспешно, тщательно все обдумав и не единожды обсудив. Первое время на этом Андрей часто обжигался - в глазах людей он выглядел суетливым, затем подстроился и даже нашел свои преимущества. Да и речь его стала более обдуманной и взвешенной. Меньше пустых фраз, а больше глубокого понимания вопросов - есть и в этом своя доля правды. Слава богу, горячка с результатами сражения поутихла и можно опять прийти к уже привычному ведению дел.